355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Пол Теру » Происшествие в Орьенте » Текст книги (страница 1)
Происшествие в Орьенте
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:13

Текст книги "Происшествие в Орьенте"


Автор книги: Пол Теру


Жанры:

   

Рассказ

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Пол Теру
Происшествие в Орьенте

Молитвенно склонив головы, мы сидели в контейнере-столовой, дожидались, пока босоногие секойи – так называется местное индейское племя, «секойя» – подадут нам ужин. Когда, как в тот день, пищу благословлял Макс Мозес, в его выпуклых глазах полыхала жизненная сила, от которой становилось страшно. Его прокуренное вибрато рокотало, хотя Мозес даже не повышал голос. Легкие дефекты дикции – у него был, что называется, «ленивый язык» – создавали впечатление чистосердечия. В «цайствие твое» сквозила младенческая невинность. Язык ворочался во рту, спотыкался на словах типа «цейковь» и «куйятина», словно увязая в мягких фруктах; вместо «подливка» Мозес говорил «мяшной шок» – наверно, ему нравились эти хлюпающие звуки. «Йабйядой» – так он называл лабрадора-ретривера, собаку Силсби. Мозес читал молитву стоя.

Я всегда дивился, когда Мозес вставал: оказывается, человек, представлявшийся мне исполином, – чуть выше пигмеев из племени мбути, которых мы нанимали для проекта в Уганде. Настойчивость и богоравная изобретательность – черты характера, благодаря которым Мозес добивался беспрекословного послушания, – как бы прибавляли ему рост. Хотя даже в самых ужасных обстоятельствах он был способен на рыцарское благородство, мы отлично понимали: повиновение Мозесу – для нас вопрос жизни и смерти.

Если посторонние начинали расспрашивать, как Мозесу удается добиться непоколебимой верности, я непременно рассказывал про тот ужин – и про всю череду событий, которая к нему привела.

Среди бесчисленных частных подрядчиков, которые охотятся за деньгами маленьких стран, выделенными на инфраструктуру, Мозес был редкостью. Послужной список – блестящий, издержки – низкие, сметы – честные. Мозес никогда не сидел без работы. «Иногда я сам себя удивляю», – говорил он. Вероятно, вы думаете, что успешное завершение таких проектов зависит от благотворительных пожертвований или иностранной помощи. Ничего подобного: все зависит исключительно от частного подрядчика. «Я и вас хочу удивить. Мы все здесь в одной лодке. Не справится кто-то один – отвечать всем», – продолжал Мозес. У Мозеса было два правила: руководить всеми проектами лично и поступать благоразумно при столкновении с коррупцией. К взяткам Мозес, как ни странно, относился спокойно («это затраты на ведение бизнеса»): обязательно подмазывал главного воротилу, кем бы тот ни был, чтобы рассчитывать на его покровительство при контактах с нижестоящими чиновниками. Мозес нанимал местных работников – по расценкам чуть выше стандартных, стройматериалы при малейшей возможности тоже использовал местные, случалось, даже разбирал заброшенные здания, если там было легко поживиться металлом или досками. Большинство других подрядчиков предпочитали дорогие импортные стройматериалы. Мозес часто обходился металлоломом да старыми деревяшками и даже отливал блоки из местного бетона, а наполнителем служила каменная крошка, которую мы дробили сами, добывая сырье на руинах. Мозес восстанавливал тяжелую строительную технику: старые бульдозеры и бетономешалки работали, как новые («вот, нашел и починил»). И это приносило выгоду. Мозес был рачителен, как старьевщик, и, опять же как старьевщик, прозорлив. Жили мы в стальных грузовых контейнерах.

Все это держалось на сотрудничестве. Мозес часто повторял: «Моя бизнес-модель – бродячий цирк». Цирк приехал в город, привез с собой все аттракционы, шатры, клетки, киоски; а поставить шатры, смонтировать кресла в зрительном зале, носить воду, подметать, драить полы, мыть посуду, кормить животных – дело местных жителей. Артисты путешествуют с цирком, младший персонал вербуется на местах, задешево. Значит, цирк может путешествовать налегке, в каждой точке маршрута нанимать чернорабочих, а потом давать им расчет и прощаться навсегда.

Мозес говорил: «Будь я генералом на войне в чужой стране, я бы и солдат набирал из местных».

Никто не осмеливался уточнить, что предпринял бы Мозес, если бы солдаты его ослушались, но он сам отвечал на незаданный вопрос: «В каждом человеке есть что-то – какая-нибудь струнка, на которой можно сыграть, чтобы заставить его повиноваться. Часто это страх, иногда – самоотверженность».

Контракты Мозес заключал тоже по принципу бродячего цирка. Допустим, некая страна взяла кредит на строительство шоссе, или моста, или больницы, и поручила работы подрядчику – компании Мозеса.

«Солдаты воюют, а кто их охраняет, варит им обеды, строит казармы? Частные компании, – говорил Мозес. – Придет время, когда все военные будут наемниками, в истории так уже бывало. Да и в наше время деньги – один из главных мотивов: в армию идут ради университетской стипендии или крупной суммы, которая полагается военным после заграничной командировки. В наше время частный сектор помогает правительствам добиваться их целей на чужие деньги».

В иные времена Мозес был бы капитаном клипера, или даже генералом, как он сам говорил, или путешественником, который нанимался бы к королям искать золото в далеких джунглях.

Сейчас мы как раз были в джунглях – в Амазонии, строили нефтехранилище на одной реке в Орьенте, восточной части Эквадора. Мы сидели в контейнере-столовой, Мозес, подобно вождю, во главе стола, и его лицо удовлетворенно сияло. Скажи он любому из нас: «Сунь руку в пламя этой свечи», – мы бы так и сделали. Но он бы так не сказал, потому что был практичен. У него было правило: «Вставать затемно и в полпятого уже стоять у моей двери, полностью готовыми к работе». И мы соблюдали его железно.

Сидя за столом впятером, мы продолжали молиться: Мозес, Чиверс, Силсби, Тейфел и я. Повар Хонг оставался снаружи, вместе с нашими слугами-секойями. Я поразился, как набожно молились Силсби и Тейфел – бормотали в унисон с Мозесом; в этот вечер они против обыкновения расселись по разным углам. Из-за Силсби и Тейфела у нас с самого начала не заладилось дело; собственно, в первый же раз увидев их вместе, я понял, что случай безнадежный. Тейфел работал у Мозеса уже год, Силсби был новичок. Опытный сварщик, не первый раз на заграничном проекте. Мозес хотел, чтобы Силсби обучил местных, обзавелся своей сварщиц-кой бригадой. Пона-чалу, пока мы чинили плавучий док на реке, замысел Мозеса осуществлялся; но когда мы переключились на ремонт моста, возникло две проблемы.

Первая состояла в дружбе Силсби с Тейфелом: взаимная симпатия с первого взгляда, болтовня, пересмеивание, подначки. Обычный человек подумал бы: «Гармония, вот и славно». Но методы Мозеса были несовместимы с гармонией. Когда начальство доброжелательно и в чудесном настроении, местные работники расслабляются (как это называл Мозес). Мы стали работать не так, чтобы уложиться в срок, а так, как работают местные. «Именно поэтому до нас тут ничего не было сделано. Именно поэтому нас сюда пригласили».

В таких местах работа – повод повидаться с людьми, разъяснял Мозес; работа – та же вечеринка. «На работу тут идут с радостью, чтобы повидать друзей, прерваться и попить кофе, выйти пообедать. Заняться тем, что к настоящему труду не имеет никакого отношения. На работу устраиваются, чтобы иметь круг общения – не сидеть дома, а где-то бывать, с кем-то разговаривать».

Мозес не говорил, что приятельские отношения Силсби с Тейфелом подают дурной пример. За Мозеса говорили его глаза. Он разглядывал Силсби и Тейфела с легким изумлением.

Мозес говорил: «Я могу стерпеть наглость от чернорабочих, но не от моих людей».

Другой проблемой был Гаучо, пес Силсби. Метис лабрадора, здоровенный и сонный. Мозес вскипал при одной мысли о том, что собака бездельничает, в его глазах Гаучо был ничем не лучше, чем трехлапая деревенская шавка; ведь пес не отрабатывал свой корм.

У Силсби была манера моргать, когда его осеняла какая-нибудь идея. Он сказал: «Собака мне в радость».

«Так и я об этом. Почему она ничего полезного не делает? – и Мозес поинтересовался беззлобным тоном: – Это какую же вашу внутреннюю потребность удовлетворяет собака?»

Однажды местные украли со склада несколько баллонов с пропаном. Мозес воскликнул: «Даже не залаяла!» – и возложил на Силсби и его собаку часть ответственности за кражу.

«Лабрадоры не так устроены», – сказал Силсби и покосился на Тейфела, ожидая, что тот поддакнет.

Тейфел был смуглый красавец, вылитый араб, остриженный под бобрик, с заостренным, точно указка, носом, тонкими губами, узким подбородком и изящными пальцами; казалось, чтобы его создать, взяли за образец суровую цыганку и внесли кое-какие усовершенствования. Он нанялся к Мозесу где-то за границей, но прочно осел в его команде. Тейфел специализировался на надзоре за чернорабочими: налаживал эффективный сбор подержанных стройматериалов – столбов, досок, подкосов, стропил, всяких ценных элементов типа окон – или металлических листов и труб, если мы делали стальной каркас.

«Мы творим, – говорил Мозес. – Мы кое-что оставляем после себя. Наши имена забудутся, но эти здания будут выситься, когда нас давно уже не будет».

Мы ставим себе памятники – вот как он полагал.

Чиверс делал чертежи под руководством Мозеса, и бумажки тоже оформлял, и бухгалтерия была на нем, каждые две недели он выдавал рабочим зарплату. Мозес платил долларами – лишний резон для местных набиваться к нему в работники: доллары можно потратить где угодно. Но нынешний проект выбивался из графика, и на лбу Мозеса пролегла мрачная складка – из-за Тейфела с Силсби. Раньше Тейфел был одним из самых верных подчиненных Мозеса. Я это знал, так как в своей гордыне осмеливался полагать, что Мозес мне доверяет, и ревностно соперничал за его доверие. На мне лежала организация трудового процесса.

В Орьенте строительные леса представляют собой бамбуковые колья четырехдюймовой толщины, связанные вместе тростниковыми волокнами или пеньковыми веревками: получаются скелетообразные башни с лестницами.

Сварщики Силсби подожгли одну из этих конструкций. Мозес велел Тейфелу отчитать Силсби, тот выполнил приказ, но вскоре друзей увидели вместе – они стояли и смеялись. Лабрадор загрыз несколько кур. «Теперь мы не сможем их съесть!» Местные индейцы, которые иногда пересмеивались с Силсби, бесили Мозеса. Он спрашивал, пришепетывая – язык ворочался туго, нижняя челюсть скособочивалась: «Што это, вштйеча дйюзей?» Собака наводила страх на местных, но больше ничего не делала – только спала в тенечке. «Этот ваш Йабйядой». Начали месяц назад, а уже опаздываем. Мозес осознал, что над Силсби не имеет власти, а Тейфела теряет; осознал, что безалаберность этой парочки губит проект.

После ужина Мозес произнес речь о роли частных подрядчиков: на них все держится, они в ответе перед заказчиком, оплачивающим их труд.

«Это работа на государство ради денег – не ради патриотизма, не ради справедливости. Никаких отвлеченных понятий. Наша цель – практические результаты. Я всю жизнь занимаюсь подрядами: работал в Кувейте, в Уганде, в Бразилии».

Мы, ближайшие подчиненные Мозеса, были ядром коллектива, маленькой и эффективной кучкой, но и сотни рядовых рабочих, которых мы нанимали на местах, становились сплоченной командой. На западе Уганды мы отряжали пигмеев мбути герметизировать изнутри трехфутовые кожухи трубопроводов; в Малайзии наняли целую флотилию местных рыбаков, чтобы возить цемент на заправочную станцию на шельфе; в Кувейте надстраивали забор у границы, причем среди рабочих не было ни одного кувейтца, зато филиппинцев и бангладешцев, между которыми не было ничего общего, кроме голода, – тьма-тьмущая. В Ираке мы работали на огромном участке, огороженном двенадцатифутовыми взрывоустойчивыми стенами, – собирали модульные дома; а оттуда перебрались в Судан – бурить скважины.

«Не важно, какая в стране система госуправления, лишь бы нам платили в долларах. Так или иначе, почти весь мир в руках безумцев с манией величия. Нас наняли, чтобы мы довели работу до конца, и Богом клянусь, мы ее выполним. Считайте себя десантниками».

Наверно, вы думаете, что мы восприняли эту речь, произнесенную с усердным пришепетыванием, как руководство к действию. Но на следующий день кто-то не завернул вентиль, и двести галлонов вонючей солярки впитались в песок. На нейтрализацию топлива мы потратили все наши запасы растворителя. Безобразие. А кражи продолжались.

Чиверс – он был англичанин – сказал мне: «Лучше бы он их уволил».

Между собой мы никогда не называли Мозеса по имени – только «он».

Я сказал: «Если он их уволит, нам ни за что не завершить проект. Пришлось бы где-то искать умелого сварщика взамен Силсби и толкового надсмотрщика взамен Тейфела, и чтобы этот надсмотрщик заодно умел управлять канавокопателем».

Из-за промедления у Мозеса стало туго с деньгами, он вложил в проект весь аванс, полученный от заказчиков. Ему было нужно, чтобы Тейфел снова стал его верным подчиненным. И чтобы Силсби делал что велят. Требовался способ рассорить этих двоих. Тейфел бы, наверно, послушался, но над Силсби Мозес не был властен: новичок просто не успел проникнуться чувством лояльности. А находились мы в верховьях реки Агуарико, во многих милях от цивилизации, и заказчики наши – бурильщики нефтяных скважин – ждать не собирались. Чиверс сказал: «Я бы не удивился, если б он просто нещадно накостылял им по шее».

Я знал Макса Мозеса много лет. Я понятия не имел, что он предпримет, но был уверен: он придумает что-нибудь получше. В его голове был неписаный учебник руководителя, содержавший оригинальные решения любых проблем. Всякая ситуация уникальна, как и всякий человек. Если бы Мозес сказал: «Все на свете одинаковы», – пришлось бы предположить, что он струхнул или зазнался. Все люди разные – такова была его жизненная философия. «Он выдерет Силсби», – сказал Чиверс.

«Он никогда не поднимает руку на своих людей», – возразил я.

«Ну, тогда он накричит на Тейфела».

«Он никогда не повышает голос. Но даже если повысит, Силсби не раздружится с Тейфелом, и проблема никуда не денется».

Заметив, что мы разговариваем, Мозес нахмурился, и с тех пор я стал игнорировать Чиверса. За завтраком Мозес сказал Тейфелу: «Люди-прилипалы – это такие люди, которых невозможно по-настоящему узнать: при каждой встрече – неожиданности». Тейфел яростно сверкнул глазами, а Силсби надулся.

В тот же день Мозес обрисовал нам положение дел: график, крайние сроки, инспекции заказчика. И сказал: «В таком темпе нам не управиться. Будем работать быстрее».

«Это все местные», – сказал Тейфел.

«Это мы, – возразил Мозес. – Это вы». И его обычная каша во рту не умаляла, а усиливала убедительность его слов, делала их еще более красноречивыми.

Ничего экстраординарного не происходило, пока, незадолго до полудня, Тейфела не вызвали в контейнер Мозеса. Тейфел пробыл там недолго. Вскоре вышел решительной походкой, выставив вперед свой острый нос, с ружьем в руках.

Стройплощадка была за невысоким холмом. Дорога шла мимо развесистых деревьев, где Силсби обычно сидел в тени и болтал с индейцами. Вокруг них на земле лежали сварочные аппараты, маски и баллоны.

Чиверс сказал: «Час икс».

Через пару минут мы услышали выстрел и крик «Нет!». Тейфел вернулся: не разъяренный, а напуганный, побледневший, какой-то одинокий. Мозес, стоя в дверях своего контейнера, взял у него ружье и, должно быть, что-то приказал, потому что Тейфел сказал: «Да, сэр».

Появился Силсби, глаза его были полны ненависти и скорби, на руках он нес убитую собаку. Но Тейфел скользнул мимо, даже не покосившись на него. Мозес позвал повара Хонга, и тот взял собаку за задние ноги, как мертвую курицу.

Без лишних указаний мы выполнили дневной план задолго до пяти часов, когда колокол прозвонил конец смены. Вечером мы, как обычно, собрались в контейнере-столовой, Мозес прочел молитву, а затем выразил абсолютную уверенность в том, что мы завершим проект с опережением графика, и известил: премии вполне возможны. Но нам следует выполнять указания без заминок. Он выждал, пока мы обдумаем его слова; потом поманил Хонга: «Давайте ужинать».

Воцарилась полная тишина, и нам подали тушеное мясо. Мы ели, не говоря ни слова, но в деревне залаяла какая-то собака. Мне отчаянно хотелось, чтобы она умолкла, потому что ее лай звучал торжествующе, словно издевка. Благодарно пережевывая мясо, я улыбнулся Максу Мозесу: пусть видит, что я даже не замечаю лая. И ничуть не удивился, когда он не улыбнулся в ответ.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю