Текст книги "PQ-17 - конвой в ад"

Автор книги: Пол Лунд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Наши нервы были напряжены до предела. В течение дня были торпедированы 3 судна, но асдик не сумел обнаружить атакующие лодки. В качестве завершающего удара в разгар охоты на подводные лодки последовал приказ авианосцу и сопровождавшим его эсминцам оставить конвой. Такой же приказ получил и крейсер «Сцилла». Снова возникло ужасающее ощущение, что в самый отчаянный момент флот бросает нас. Комментарии моряков были разнообразными и красочными. Мы не знали причин этого приказа. Пилоты «Суордфишей» "Авенджера" непрерывно летали с самого выхода PQ-18 в море и теперь были измотаны до предела. Поэтому, когда исчезла опасность массированной атаки, было решено дать им возможность отдохнуть. Ценный авианосец был выведен из района сосредоточения вражеских подводных лодок вокруг тихоходного конвоя. Точно так же было решено не подставлять под удар и крейсер. В то время мы не могли правильно оценить эти решения адмирала Барнетта. Все мы и наши измученные гости видели одно: военные корабли снова стремительно исчезают за горизонтом.

Адмирал Барнетт перешел на один из оставшихся эсминцев. Он запросил Береговое Командование организовать воздушное прикрытие конвоя, и все принялись с надеждой осматривать небо, ожидая прибытия своих самолетов. Когда наступила темнота, напряжение усилилось. В темноте особенно неприятно знать, что за тобой охотятся подводные лодки.

Утром 21 сентября выяснилось, что «селедка» все еще тащится за нами, но затем прилетела одиночная «Каталина». Она пролетела над конвоем и связалась с коммодором с помощью прожектора, после чего начала противолодочное патрулирование. Через 2 часа она вернулась, пролетев перед конвоем, и села на воду в миле от нас. Вскоре стало ясно, что гидросамолет тонет. Хвост самолета поднялся в воздух, а все 5 человек экипажа перешли на крыло. Эсминец поспешно спустил шлюпку, чтобы забрать их. Мы узнали, что «Каталина» заметила и атаковала подводную лодку, но сама получила попадание. На этом закончилась история воздушного прикрытия конвоя.

Вскоре после этого, примерно в 11.15, всего в 200 ярдах от форштевня «Позарики» был замечен перископ. До самой темноты грохотали разрывы глубинных бомб, конвой еле полз со скоростью 5 узлов, причем «Сомали» отставал все больше и больше. Такое положение не могло тянуться бесконечно, оно и не затянулось. На рассвете 22 сентября море стихло, а небо очистилось от туч и даже «селедок». Один из эсминцев покинул нас, увезя адмирала Барнетта на «Сциллу». Едва он убыл, как на "Лорде Остине" ощутили знакомый толчок, и мы стали встревоженно осматривать суда. Водяной столб поднялся у борта большого транспорта. Вскоре мы ощутили еще 5 толчков. Водяные фонтаны поднялись так быстро, что мы не смогли разобрать, какие суда получили попадания. Зазвенели колокола громкого боя, и наши спасенные начали выскакивать из люка на палубу, как чертики из табакерки. Один из кораблей ПВО резко увеличил скорость и помчался вдоль колонны транспортов, но мы сильно опасались, что его близнец словил «рыбку». Это было бы чертовской неудачей. Хорошо еще, что мы находились уже близко от цели, поэтому даже такой удар не был бы слишком ощутим. Но пострадал не корабль ПВО, а его ближайший сосед "Оушн Войс", возглавлявший левую колонну. В очередной раз корабль коммодора Даудинга начал тонуть.

Это дала залп подводная лодка, находившаяся справа по носу у конвоя. "Оушн Фридом", возглавлявший правую колонну, в это время находился чуть позади положенного места, поэтому первая торпеда проскочила у него под носом и попала в «Войс». Мелькнула огромная вспышка, прогремел взрыв, и нос транспорта подбросило вверх. За 3 дня до этого одна из русских женщин, находившихся на корабле, родила ребенка. Сразу после попадания торпеды ребенка положили в чемодан, так как считали, что это будет безопаснее. Но тут в носовую часть корабля попала вторая торпеда, разрушив отсек, где размещались пассажиры, и чемодан пропал. Несколько человек потом утверждали, что видели, как волны вынесли ребенка сквозь огромную пробоину в борту "Оушн Войс". Корабль не затонул, однако полностью потерял ход, поэтому «Замалек» пошел к нему, чтобы снять экипаж.

Тем временем остальные торпеды попали в "Грей Рейнджер" и американский транспорт «Беллингхэм».

"Паломарес" спасся чудом, когда был поврежден «Рейнджер». Вахтенный офицер, чувствуя что-то нехорошее, приказал дать полный вперед, корабль ПВО резко увеличил ход, и торпеда прошла так близко за кормой, что люди в машинном отделении слышали шум ее винтов. «Рейнджер» получил попадание в корму. Торпеда прошла через цистерну плавучести в машинное отделение, убив троих человек. Также погибли 3 человека палубной команды. При взрыве, как в кино, с мостика в воздух улетело колесо штурвала. Затем «Беллингхэм» вздрогнул от взрыва и начал быстро садиться кормой. Нам приказали оставаться рядом с ним. Мы застопорили машины, и моряки транспорта поплыли к нам. Через несколько мгновений мы уже помогали им подняться к нам на палубу.

"Ну, парни, спасибо. Это уже становится дурной привычкой. Я тону в пятый раз после того, как мы вышли из Исландии", – сказал один из них.

К счастью, никто из них не был ранен, и пропал только один человек. Пока мы помогали им подняться на борт и втаскивали желанные ящики с продовольствием, которые моряки захватили с собой, «Беллингхэм» поднимался над нами все выше. Носовая часть судна торчала из воды под углом около 60 градусов. Это было потрясающее зрелище, особенно с такого близкого расстояния. В гибели огромного судна было нечто величественное. Всего через пару минут он затонул, оставив после себя только пенящийся водоворот, в котором кружили обломки и мигали световые буи. Это был погребальный костер последнего из погибших транспортов конвоя PQ-17. Наши спасательные работы продолжались около получаса. Все это время мы стояли на месте. Конвой ушел далеко вперед, и для рыскающих поблизости подводных лодок мы представляли собой прекрасную мишень. Это. были самые длинные полчаса в моей жизни.

Когда получил попадание "Оушн Войс", вице-коммодор конвоя Уокер, командовавший транспортом "Оушн Фридом", принял на себя командование конвоем. "Я успел увидеть, как коммодор Даудинг, стоя на мостике, грозит мне кулаком, когда я поднимал брейд-вымпел коммодора". «Замалек» подобрал большую часть русских, в том числе женщин и детей. На переполненном спасательном судне им выделили специальный отсек. Кроме убитой горем матери, чей ребенок пропал, и еще одной женщины с переломом ноги, остальные отделались очень, легко. Экипаж «Войса» снял тральщик «Сигалл», на котором и завершил поход Даудинг, находясь теперь в хвосте конвоя. Вспоминает капитан Уокер: "Позднее коммодор сделал пару попыток перебраться к нам на борт, но волнение было слишком сильным. Я предложил покинуть строй и лечь в дрейф, чтобы он перешел к нам, но Даудинг не согласился. Полагаю, он больше думал о кораблях, чем о собственных удобствах".

Позднее «Войс» был потоплен одним из кораблей эскорта.

Машинное отделение "Грей Рейнджера" было серьезно повреждено и затоплено, поэтому уцелевшим морякам было приказано покинуть корабль. Большинство из них село в катер левого борта, их подобрал траулер "Ноферн Гем". Несколько человек спас «Рэтлин». Молодому механику, который спрыгнул за борт с кормы танкера, кинули линь с одного из спасательных судов. Он сумел поймать линь, но корабль не успел сбросить ход и целую милю тащил человека за собой. Механик наполовину захлебнулся, прежде чем его подняли на борт. Ему было, всего 20 лет. Более старый человек не выдержал бы ужасного испытания ледяной водой.

На «Рейнджере» почти не осталось топлива, но его нельзя было буксировать. Оставленный танкер вполне могли захватить немцы, поэтому корабли эскорта потопили его. Однако корабль был построен так прочно, что его пришлось расстреливать целых 30 минут.

А потом все закончилось. Противник больше не атаковал нас. Команде «Остина» пришлось взять на себя заботу о более чем 50 новых пассажирах и их любимцах – кошке и щенке лайки. Перед нами снова возникла тяжелая проблема как их разместить и накормить, хотя "Ноферн Гем" находился в гораздо более сложном положении, чем мы. На этом траулере собрались моряки с «Леды», "Рейнджера" и несколько человек с «Беллингхэма». Отсеки были забиты так, что негде было повернуться. Скудный рацион состоял из консервированной колбасы, бисквитов и чая, но он сокращался с каждым днем, хотя с эсминца на траулер передали немного продуктов. То же самое творилось на «Рэтлине». Кроме экипажа, у него на борту находились около 200 человек, многие спасенные страдали от нервного потрясения и отказывались спускаться вниз. Поэтому палуба «Рэтлина» напоминала речной пароходик во время экскурсии.

Остаток дня и всю ночь за нами следили 2 разведчика FW-200 «Кондор», но конвой упорно следовал дальше. На рассвете сыграли боевую тревогу, и в течение 2 часов мы следовали зигзагом. Но «Кондоры» упорно висели у нас на хвосте. А где были наши самолеты? Но поскольку мы находились в относительной безопасности недалеко от своих минных полей, новых атак не последовало. Во второй половине дня мы увидели Исландию, но по каким-то причинам планы изменились, и большинство кораблей было направлено в Лох Ю. Мы попали в буран, а ветер усилился до шторма. В этот момент нам потребовалось повернуть, хотя корабль перестал слушаться руля.

"Поворачивай, когда будешь готов", – скомандовал капитан с мостика.

"Он рыскает на 20 градусов в обе стороны", – ответил рулевой.

"Тогда поворачивай, когда он успокоится", – последовал сухой ответ.

Так как шторм был просто ужасным, мы начали опасаться, что переполненный «Рэтлин» перевернется. Он отделился от нас, чтобы зайти в Сейдис-фиорд за припасами, а потом последовал за конвоем. Многострадальный "Уинстон Сейлем" отстал из-за проблем с рулем.

Каждый корабль был потрепан штормом. «Дианелла» пережила самый скверный момент за весь поход. Вспоминает матрос Кеннет Ричарде: "Нас захлестнуло через левый борт и перевернуло. Я сидел в кресле в рубке, и под каким углом мы накренились, я сказать не могу. Но я смотрел прямо в воду, и это длилось целую бесконечность. Было слышно, как старший помощник кричит рулевому: "Ни в коем случае не трогай руль!" Шпигаты правого борта залило, и палуба покрылась водой. Но каким-то чудом корабль выпрямился, и слава богу, что он сделал это!"

Шторм утих, и во внезапно наступившем штиле мы прошли через район, где резвились тюлени и плавали мины. В небе туда и сюда носились «Крепости», "Сандерленды" и «Уитли», они появились, когда в них уже не было никакой надобности. Эсминцы покинули нас, но теперь к нам подошел прибрежный эскорт. Капитану Уокеру был отправлен приказ: "Оушн Фридому" от «Сигалл». Выходите вперед и ведите их домой. Жаль, что не смогу быть с вами до конца. Передайте всем кораблям: хорошо сделано. Даудинг".

Мы заметили Батт-оф-Левис. По радио БиБиСи сообщило нам, что "обратный конвой прибыл благополучно". Но позади нас разыгралась последняя трагедия.

"Сомали" медленно полз вперед на буксире у «Ашанти», постоянно откачивая воду, которая грозила затопить эсминец. На корабле осталась неполная команда – 80 человек. Хотя все шлюпки были уничтожены, оставшихся спасательных плотов было достаточно, чтобы в случае необходимости спаслись все. Но налетел жестокий шторм, и во мраке ночи корабль завершил свое трудное путешествие. Буксировка становилась все более опасной, поэтому экипажу было приказано находиться на верхней палубе. Вспоминает матрос Артур Джоунс с "Лорда Миддлтона":

"Его носовой огонь был виден мотающимся из стороны в сторону самым диким образом. Внезапно буксирный трос лопнул, и в тот же момент раздался громкий металлический скрежет. Эсминец разломился надвое, и обе половины начали дрейфовать в разные стороны. Он затонул очень быстро. Так как волнение было очень сильным, наш шкипер решил держаться под ветром. Если моряки будут прыгать за борт, их снесет к нам. Мы смогли спасти очень немногих. Сильное течение пронесло остальных мимо нас, и это была смерть. Я опасаюсь, что у этих несчастных не было ни одного шанса".

Среди тех, кого чудом вытащили из воды, оказался командир «Сомали». Он уже потерял создание, но его успели поднять на рыскавший вокруг «Ашанти». Но более 40 человек экипажа «Сомали» погибли, в том числе и те, кого подняли из холодной воды слишком поздно. Старшина сигнальщиков эсминца скончался на борту «Миддлтона» вскоре после спасения. Его похоронили в море в Сейдис-фиорде, в самом конце путешествия.

* * *

26 сентября 1942 года. Мы стоим в Лох Ю. На следующий день приполз «Уинстон Сейлем». Позднее мы услышали, что «Айронклэд» сумел добраться до Шпицбергена и позднее прибыл в Англию. Итак, голые цифры: 2 английских и 5 американских транспортов уцелели из состава конвоя PQ-17. Еще 2 спасательных судна. 2 продырявленных русских танкера чинятся в Архангельске. Печально говорить обо всем этом.

Мы доставили домой около тысячи человек (еще несколько умерли во время перехода). Теперь им предстояло короткое путешествие на каботажном пароходике до Глазго, где их ждал торжественный прием и обед. Затем им будет дана возможность приятно отдохнуть, пока они не оправятся достаточно, чтобы снова выйти в море. Американцы должны были еще пересечь Атлантику.

Все мы предпочитали помалкивать. Военная тайна. Несмотря на громогласные заявления немецкой пропаганды и сотни самых разнообразных слухов, не было никакого официального коммюнике, заявления или чего-то подобного. Вся эта история носила горький привкус. Над Королевским Флотом повисло неприятное обвинение в том, что он трусливо бежал после панического приказа Адмиралтейства. Все это не имело прецедентов в морской истории.

Мы привезли домой наши воспоминания. Как лейтенант медицинской службы МакКаллум с «Замалека», который еще очень долго жаловался, что стоит ему закрыть глаза, как он тут же видит "Блом и Фосс", кружащий на горизонте. Как старший механик того же судна Даусон, который, сойдя на берег, выяснил, что потерял около 15 килограммов и стал похож на скелет. У него в ушах постоянно звучали свист бомб и крики спасенных. Как артиллерист Герберт Уормби с "Оушн Фридом", который с этого момента стал каждый вечер возносить благодарственную молитву за чудесное спасение.

На борту «Паломареса», который следовал в Белфаст, из сообщения по радио стало известно, что очередной конвой с боем прорвался в Россию, благодаря помощи Королевских ВВС. Никогда еще на этом корабле не было слышно столь грязной ругани, как после этого сообщения.

Но это была последняя вспышка гнева, которую мы испытали.

Глава 11. Кто виноват?

Сразу после катастрофы конвой PQ-17 вошел в историю, как один из самых трагических эпизодов войны. Это было самое сокрушительное поражение, которое потерпели конвои союзников. Однако из него сразу были извлечены уроки, и его гибель была быстро отмщена, так как все следующие конвои прибыли в Россию.

В то же время следует напомнить, что судьбу конвоя PQ-17 и ошибки, которые привели к его разгрому, сразу укрыла плотная завеса секретности. В этом история PQ-17 резко отличается от истории других конвоев.

Мы прибыли в Лох Ю 26 сентября 1942 года, в этот же день прочитали в газетах пространное и красочное коммюнике Адмиралтейства о великой битве, которую выдержал PQ-18. В ходе битвы были уничтожены 40 вражеских самолетов, а большинство транспортов благополучно дошли до цели. В конце коммюнике 4 абзаца были посвящены переходу QP-14. В них упоминалось о "потере нескольких судов" и кратко говорилось о гибели тральщика «Леда» и эсминца «Сомали».

И ни слова о конвое PQ-17. Точно так же не было ни одного упоминания о конвое за то время, пока мы отсутствовали, лишь 4 августа в газетах появились несколько фотографий. Это были снимки боя с торпедоносцами в День независимости – ровно месяц назад. В заметке говорилось об "одной из крупнейших конвойных битв на море" и "огромном конвое ООН". Вот пример тщательно отцензурированной подписи под снимком в "Дейли Геральд":

"Эти драматические снимки показывают налет германских самолетов-торпедоносцев на конвой в Россию. Корабли проследовали по арктическому маршруту в начале прошлого месяца, когда темноты практически не было вообще, и хорошая видимость помогала противнику. Несмотря на повторные атаки, конвой с важнейшими военными грузами прорвался".

Однако во всех нейтральных странах к этому времени уже циркулировали германские заявления о потоплении множества судов с указанием конкретных названий. Немцы растиражировали в целях пропаганды снимки, сделанные подводными лодками и самолетами, на которых были видны тонущие суда и беспомощные моряки.

В Америке в тот же день, 4 августа, журнал «Лайф» опубликовал большую подборку фотографий событий в День независимости. Их сделал один из штабных офицеров, находившийся на «Уэйнрайте». Эсминец не был назван, упоминался лишь "один из американских военных кораблей, охранявших большой караван торговых судов ООН". «Лайф» не подвергался столь жестокой цензуре, как английские газеты. В статье говорилось: "По сообщениям немецкого радио, противник потопил американский крейсер и 28 торговых судов, что стало "величайшей катастрофой" в истории войны на море. Они утверждают, что самолеты потопили 122000 тонн, еще 70000 тонн потопили подводные лодки. В следующем заявлении были добавлены еще 4 торговых судна, а в очередном – еще 3. 9 июля русские заявили, что конвой "благополучно прибыл в русский арктический порт". Он понес потери, однако большое количество американских и английских самолетов, танков, орудий, продовольствия, медикаментов и прочих военных грузов доставлено находящимся в тяжелом положении русским. Они проделали самый длинный отрезок пути с завода до линии фронта".

"Лайф" добавил, что действительные потери союзников не обнародованы, однако они, несомненно, "гораздо ниже, чем экстравагантные заявления немцев".

Адмиралтейство продолжало хранить гробовое молчание. Спустя несколько месяцев, весной 1943 года, лорд Уинстер, который был морским офицером, вызвал скандал в палате лордов, когда потребовал объяснений относительно "самого ужасного похода в мире". На следующий день "Дейли Экспресс" написала: "Лорд Уинстер сообщил, что один из наших конвоев в полярную Россию потерял 34 судна из 38. Судя по всему, он говорил о самом серьезном поражении конвоя союзников, которое имело место в начале июля. Противник заявил, что уничтожил весь конвой, перевозивший более 250000 тонн самолетов, танков, боеприпасов и продовольствия. Официальные германские источники сообщили о потоплении 19 судов самолетами и еще 9 подводными лодками в районе Шпицбергена. Все остальные суда были уничтожены "в ходе преследования" в последующие 2 дня, когда они уже находились недалеко от порта назначения.

После мощных воздушных атак и тяжелых потерь 2 июля конвой повернул на север, чтобы уклониться от германской эскадры, в состав которой входил «Тирпиц». Он был снова атакован бомбардировщиками на подходах к Архангельску. Подводные лодки добивали отставшие и поврежденные суда. Спаслись только 4 транспорта".

Лишь теперь факты о действительной судьбе конвоя начали просачиваться наружу, но Адмиралтейство продолжало отмалчиваться. Спустя несколько месяцев адмирал флота сэр Дадли Паунд, Первый Морской Лорд и начальник штаба ВМФ, ушел в отставку по болезни. Он скончался в том же 1943 году. Но даже после его смерти не появилось ни одного сообщения о конвое PQ-17.

Обет молчания был нарушен только в феврале 1945 года. В этом месяце шведское судно «Грипсхольм» прибыло в Нью-Йорк с первой группой американских моряков, которые вернулись домой после 3 лет пребывания в германских лагерях. Среди них были 25 человек с кораблей конвоя PQ-17. Они сохранили все свои горькие воспоминания и поведали о них ликующим горожанам. Стало известно, что мощные силы эскорта, в том числе крейсера и эсминцы, бросили торговые суда на растерзание немецким самолетам и подводным лодкам, когда кинулись охотиться за германскими линкорами. Особенно мрачными были рассказы моряков «Карлтона» и «Хоному». Рядовые американцы никак не могли поверить, что все эти ужасы происходили в действительности. Моряки сказали, что были потоплены 34 из 38 торговых судов. Некоторые открыто обвиняли Королевский Флот в трусости. "Флот лайми просто развернулся и удрал".

Заголовки американских газет произвели настоящий фурор, тем более что большинство судов конвоя было американскими. Министерство флота США отказалось комментировать сообщения, поэтому отдуваться за все пришлось британскому Адмиралтейству. "Нью-Йорк Таймс" писала: "Эта история замалчивается чиновниками Адмиралтейства, но офицеры флота неофициально называют ее "настоящим вздором". В подобных случаях, если конвой подвергается атаке, он распускается. В это время корабли сопровождения пытаются отбить атаку, так рассказывают офицеры".

2 дня, пока кипели страсти, Адмиралтейство не делало ничего. Затем оно выпустило коммюнике, "чтобы исправить неточные рапорты, появившиеся недавно". Оно состояло из краткого отчета о действиях линейного флота, крейсеров и эсминцев. В нем также было указано точное количество транспортов в конвое и правильное количество потопленных судов. Однако при этом ошибочно говорилось, что 5 транспортов были потоплены при воздушном налете в День независимости. В коммюнике лишь бегло упоминался приказ рассеять конвой и говорилось, что "спустя несколько часов после боя" с торпедоносцами "конвой проследовал к цели без дальнейшего противодействия. Позднее, когда на параллели мыса Нордкап атака вражеских надводных кораблей казалась неизбежной, конвой получил приказ рассеяться. 6 эсминцев присоединились к 1-й эскадре крейсеров, чтобы образовать сбалансированное ударное соединение. Последовали тревожные 24 часа, но вражеские корабли не атаковали рассеявшиеся транспорты. Вероятно, это намерение было оставлено вследствие расформирования конвоя".

Последнее заявление можно считать классическим. В нем ничего не говорилось о том, что за эти самые 24 часа подводные лодки и самолеты отправили на дно 14 рассеявшихся транспортов.

В заключение коммюнике бодро утверждало: "За последние 42 месяца наш русский союзник получил не менее 91,6 % огромного количества военных грузов, отправленных северным путем. Причем большую часть пути транспорты проходили под прикрытием британских кораблей".

"Нью-Йорк Таймс", как и другие американские газеты, просто перепечатала это коммюнике без всяких комментариев. Но все-таки газета не удержалась от шпильки: "Из мрака прошлого на свет выплывают некоторые неприятные цифры, обнародованные британским Адмиралтейством. Лишь теперь мы поняли, насколько тяжелые потери мы тогда понесли".

И снова наступила тишина. Прошло еще почти 2 года, но не разрешался даже отдаленный намек на то, что при проведении этой конвойной операции были допущены ошибки. Затем, в октябре 1948 года русская газета "Красный флот", официальный орган Советского ВМФ, опубликовала две резкие статьи капитана 2 ранга В. Андреева. Озаглавленные "Уроки одного конвоя", эти статьи обрушили шквал критики на Адмиралтейство, открыто обвинив его в том, что приказ расформировать конвой был отдан без всякой необходимости. Андреев заявил: "Главной причиной рассеивания конвоя, похоже, стала путаница в умах британского командования, преувеличенный страх перед немецкими кораблями, опасения «потерь» в линкорах, которые «могли» иметь место". Андреев заявил, что традиции военного флота требуют от кораблей эскорта защищать торговые суда. "В этом случае традиции были забыты. В результате после рассеивания, когда транспорты остались беззащитными, конвой понес тяжелейшие потери". Приказ рассеяться был отдан, "когда вражеские корабли, предположительно угрожавшие конвою, находились еще на расстоянии 300 миль".

Андреев обвинил Адмиралтейство в том, что оно недостаточно серьезно подошло к организации проводки конвоя. О его выходе знала каждая собака в Рейкьявике, что позволило немцам тщательно подготовить атаку. Конвой имел недостаточный эскорт, в состав которого следовало включить авианосец. (Командир танкера «Донбасс» сообщил, что видел всего один английский самолет – «Валрос» с крейсера.) Андреев упоминал "безответственность и панику", которые были характерны для английских и американских команд. Корабли покидались после первых "незначительных повреждений".

Андреев привел массу деталей, хотя не все его сведения были точными. Он совершенно несправедливо обвинил в приказе рассеять конвой коммодора и командира эскорта. В то же время он указал правильное количество судов конвоя, число потопленных транспортов, правильно сообщил, что в Архангельск прибыли всего 11 транспортов, в том числе оба поврежденных русских танкера. Он процитировал ответ, который получил капитан «Азербайджана» от британского эсминца, пришедшего на помощь танкеру: "Конвой не будет переформирован. Спасайтесь самостоятельно. Советую держаться как можно севернее, насколько позволят льды. Удачи".

"Нью-Йорк Таймс" полностью перепечатала статьи Андреева. В Англии начался новый скандал. Энтони Иден, который в годы войны был министром иностранных дел, публично заявил: "Любой честный союзник должен был учесть коммюнике Адмиралтейства, выпущенные в течение последних 2 лет, прежде чем делать выводы относительно такой сложной и рискованной операции. В действительности они были полностью забыты. Мне кажется, что наш союзник ведет себя, мягко говоря, неблагородно, выбрав в качестве повода для обвинений судьбу единственного конвоя".

В палате общин члены парламента заявили о "горячем возмущении, которое испытывают все британцы после возмутительных заявлений Андреева". Секретарь Адмиралтейства мистер Джон Дагдейл заявил, что не принимает статьи, потому что они обнаруживают "полное непонимание законов морской тактики", но также "совершенно отрицают мужество английских и американских моряков на судах конвоя". Он заверил членов парламента, что вскоре будет подготовлено новое заявление Адмиралтейства, которое будет опубликовано в стране и за рубежом.

В этом заявлении подчеркивался исключительный успех 40 арктических конвоев. Оставлять корабли эскорта рядом с поврежденными и отставшими судами, по мнению Адмиралтейства, являлось ненужным смертельным риском. Единственным способом действий в такой ситуации было снять экипаж и затопить судно. В отношении рассеивания конвоя в заявлении в очередной раз повторялось, что на параллели мыса Нордкап "атака вражеских надводных кораблей казалась неизбежной". Конвой уже зашел слишком далеко на восток, чтобы линейный флот адмирала Тови мог ему помочь, поэтому Адмиралтейство приказало конвою рассеяться, а крейсерам и эсминцам отойти, чтобы сформировать сбалансированное ударное соединение, которое могло отвлечь противника. "Это является общепризнанным способом защиты в подобных крайних обстоятельствах. В любом случае, действия кораблей эскорта и рассеивание конвоя достигли своей главной цели. Вражеские тяжелые корабли повернули назад, и поэтому конвой избежал уничтожения".

Так что же, действия англичан увенчались успехом? Еще одна свежая мысль для будущих историков.

Однако через день газета «Правда» опубликовала краткую статью в поддержку позиции Адмиралтейства. В ней выражалась уверенность в "несомненном мужестве", которое проявили американский и английский флоты при проводке конвоев. Статья подчеркивала, что такое мнение подтверждается наградами английским и американским морякам. Статьи Андреева были названы "крайне неудачными". Он выбрал неправильный подход. Вместо того чтобы изучить опыт многих операций, Андреев "начал делать обобщения на основании одной операции, которая была неудачной". "Красный флот" перепечатал опровержение «Правды», но при этом выразил протест против того, что ряд зарубежных журналистов использовал заявления Андреева "для раздувания антисоветской кампании".

На этом все временно затихло. Прошло еще 4 года, прежде чем в октябре 1950 года Адмиралтейство полностью опубликовало рапорты адмирала Тови, касающиеся русских конвоев, в приложении к "Лондон Газетг". Пресса вцепилась в них, потому что там была изложена совершенно иная картина, чем представлялось до сих пор. Выяснилось, что главнокомандующий Флотом Метрополии неоднократно просил усилить эскорт конвоев. Он требовал сократить количество конвоев в летнее время, пока граница льдов не отступит на север. В них приводилось множество просьб к русским о помощи, особенно на заключительной стадии перехода, причем практически все эти просьбы оставались без ответа. Русские постоянно требовали приложить больше усилий, но сами при этом никак не помогали. Обещанная русскими бомбардировка норвежских аэродромов не была проведена ни разу. Буквально на каждой странице отчетов Тови можно было найти ссылки на отсутствие взаимодействия с Кремлем.

В отношении некоторых деталей, касающихся "памятной катастрофы PQ-17", "Дейли Экспресс" заявила: "Адмирал Тови 8 лет хранил молчание, хотя парламент обвинил его в том, что он отозвал эсминцы для прикрытия своих линкоров".

Теперь стали известны все маневры линейного флота. Он крейсировал к западу от района, ограниченного островами Ян Майен, Шпицберген и Медвежий, где, по мнению адмирала Тови, атака «Тирпица» была наиболее вероятной. Когда морская разведка предположила, что вражеские корабли могут атаковать конвой к востоку от острова Медвежий, главнокомандующий предложил Адмиралтейству повернуть конвой назад на 12–18 часов, когда он выйдет на долготу 10° О. (Если «Тирпиц» все-таки выйдет в море.) В этом случае противник мог оказаться в пределах досягаемости кораблей Тови. Это предложение было отвергнуто. Поэтому Тови не оставалось ничего иного, как патрулировать в указанном ему районе.

3 июля было получено сообщение, что «Тирпиц» и «Хиппер» покинули Тронхейм. После этого адмирал Гамильтон решил продвинуться со своими крейсерами восточнее острова Медвежий. В тот же день воздушная разведка обнаружила, что граница льдов отодвинулась к северу, и Адмиралтейство передало на «Кеппел», что конвою рекомендуется пройти как минимум в 50 милях к северу от Медвежьего. Однако капитан 2 ранга Брум предпочел следовать прежним курсом в условиях плохой видимости. И все же адмирал Гамильтон решил, что северный курс выгоднее, поэтому он приблизился к конвою и приказал Бруму изменить курс, чтобы пройти в 70 милях к северу от Медвежьего, а потом увеличить расстояние от вражеских аэродромов до 400 миль.