Текст книги "Крик в ночи"

Автор книги: Пол Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Пол Эдвардс
Крик в ночи

Глава первая

Порыв ветра был очень сильным, я едва устоял на ногах и чуть не выронил коробку с ботинками, только что купленными в городе. Все произошло неожиданно. Пока мы не свернули к мосту, никакого ветра вообще даже не ощущалось, а теперь мимо нас стремительно проносились сломанные ветки, опавшие листья, пакеты, бумажки и прочий мусор с обочины дороги. Даже в ушах засвистело. Краем глаза я заметил, как Вайолет схватилась за Питера.

– Это ты винова… – крикнула она, свист ветра заглушил окончание слова.

– При чем тут я? – прокричал Питер, которому теперь приходилось не только бороться с ветром, но и удерживать нашу одноклассницу.

– При то-ом, – настаивала Вайолет, перекрикивая ветер. – Почему не сказа-ал, что этот авто-обус идет то-олько до Ни-ижнего Уо-олдена-а?

– Там, вообще-ето, табли-ичка была-а на лобово-ом стекле-е, – отозвался Питер. – Че-ерным по бе-елому: Ни-ижний Уо-олден.

– Я не заме-етила…

Ветер внезапно стих.

– Конечно, не заметила, – пробурчал Питер, откидывая капюшон куртки, наброшенный ветром ему на голову. – Мчалась как угорелая и вопила как ненормальная: автобус, автобус! Уходит, уходит! Будто это последний автобус в жизни.

– А вдруг последний?

– Тогда по-любому нам пришлось бы на нем ехать. И если наша с Лайонелом компания тебя не устраивает, могла… Чапмана позвать.

Вайолет фыркнула:

– Еще чего! Он же дебил.

– Ну, ты преувеличиваешь, – сделав серьезное лицо, сказал Питер. – Не такой уж он дебил. И к тебе… неровно дышит.

– Что?

– Проявляет интерес, говорю.

Вайолет снова фыркнула:

– Я ему такой интерес проявлю! Думает, раз его папаша разбогател… на чем там?

– Кажется, на вывозе мусора.

– …Ему все можно…

– Это в тебе говорит классовый снобизм. Хотя против меня ты вроде ничего не имеешь…

– А должна?

– Ну, как тебе известно, если бы моя бабушка не вздумала на старости лет выйти замуж за дедушку Лайонела, меня бы тут и близко не было. Так бы и остался в Москве…

– Вполне мог быть, – вставил я. – Если бы твой прадедушка когда-то там не уехал в Россию строить… как ты говоришь?

– Марксизм-ленинизм.

– Что? – спросила Вайолет. Питер усмехнулся.

– Внучке пэра Англии таких слов лучше не знать. Нет, из уэльской деревни, – продолжил он, – в эту крутую школу я бы тем более не попал. К тому же тогда и вообще на свет не появился. То есть, может, и появился, но не я. Так что, нет худа без добра. Кстати, мы уже близко, а ты боялась. Сейчас перейдем мост, потом до поворота на Верхний Уолден, а оттуда через лес по тропинке…

Вайолет удивленно вскинула брови.

– Там есть тропинка?

– Представь себе, есть. Все по ней ходят. Ну, кроме тех, конечно, кого возят на «Бентли».

Вайолет снова вскинула брови.

– А что такого?

– Ничего. В Москве есть салон, где такую тачку можно купить в любое время дня и ночи.

– Ночью-то зачем? – недоуменно проговорила Вайолет. Питер усмехнулся.

– Ну, мало ли… Вдруг кому-нибудь как раз в три часа ночи стукнет купить «Бентли».

– Мне бы такое и в голову не пришло, – сказал я.

– Пришло же тебе купить эти башмаки…

Презрительно хмыкнув, Питер указал на мою коробку.

– …Сколько ты за них заплатил?

– Это же «Гриндерс»…

– И что?

– Да ладно тебе…

Я отмахнулся.

Сейчас даже смешно вспоминать, но тогда эти ботинки были моей мечтой, и я несколько месяцев откладывал из карманных денег, которые давали родители и дедушка.

– …В конце концов, мои деньги. На что хочу, на то и…

– Ага, – он закивал головой. – Только, когда закончатся, станешь у меня просить.

– Не стану.

– Мальчики, не ссорьтесь, – сказала Вайолет. – Еще подеретесь дорогой, а нам столько идти…

– Хм, а мы ведь еще ни разу не дрались, – усмехнулся Питер. – Интересно почему?

– Не знаю, – сказал я.

– Наверное, потому, что мы не настоящие братья. Даже не сводные.

– А какая связь?

– Нам делить нечего. Давай понесу…

Питер протянул руку к театральному костюму, который был в руках у Вайолет. Собственно, за этим костюмом королевы Титании мы и ездили в городской театр. Костюм предназначался для спектакля выпускного класса, в котором мы занимались разными подсобными работами. Вайолет и ее соседка по комнате Тина – костюмами и мелким реквизитом, а мы с Питером и еще двое парней меняли декорации по ходу действия.

– Ни в коем случае!

Вайолет убрала его руку, прижимая костюм к себе.

– …Еще уронишь!

– Да ладно. Такая уж ценная вещь…

– Бесценная! Если что случится, Дейзи меня прибьет. Она с таким трудом договорилась в театре.

– Дейзи Голдинг, – выразительно произнес Питер. – Слишком звучное имя для школьной самодеятельности… И слишком рыжие волосы.

– Хочешь сказать, она крашеная?

– Нет, весь лоб в веснушках, так что цвет, походу, естественный. Откуда она вообще взялась?

– Так она же у нас училась. На два класса старше Мэгги. Потом они в Оксфорде пересекались. Дейзи там поставила в студенческом театре спектакль, который наделал много шума, и получила стипендию в драматическую школу.

– Тогда что она у нас делает?

– Мэгги говорила, случилась какая-то неприятная история.

– Какая история?

– Ну, про это лучше мою сестру спросить. Я знаю только, что из драматической школы Дейзи пришлось уйти.

– И вернуться в самодеятельность?

Мы уже были на мосту, и снова резкий порыв ветра швырнул меня в сторону.

– О, бурный ветер, осени дыханье, – принялась декламировать Вайолет. – Перед твоей незримою стопой…

– …Как духи перед властью заклинанья, – подхватил Питер. – Бегут листы…

Вайолет, взмахнула руками, теперь костюм Титании развевался по ветру, как флаг.

– …и кружатся толпо… ой!

Внезапно костюм выскользнул у нее из рук.

Несколько секунд она стояла с раскрытым ртом, потом завопила так, что не только перекричала ветер, у меня даже в ушах зазвенело, и бросилась вслед за костюмом. Но далеко не убежала, помешало ограждение моста. Продолжая вопить, Вайолет перегнулась через ограждение, размахивая руками в воздухе, будто хотела ухватить улетающий костюм. Бесполезно. Ветер отнес бесценную вещь слишком далеко. Теперь та медленно, кругами планировала, постепенно спускаясь к воде. Вайолет снова издала громкий вопль и схватилась за голову.

– Ах! Ох! Ужас! Что теперь будет?

Догадаться, что будет, труда не составило. Питер посмотрел на меня, я – на него, потом мы оба на уже достигший поверхности воды костюм. Тот теперь плавал почти на середине протекавшего под мостом канала. Питер рванул на другую сторону моста, я за ним. Мы даже не сбежали – скатились по откосу насыпи и в считанные секунды были у самого берега. Питер скинул куртку и принялся развязывать кроссовки.

– Там мелко, я скоро, – торопливо заговорил он. – Положи свои драгоценные башмаки, подашь мне руку, когда я буду выбираться обратно…

Сбросив кроссовки, он закатал джинсы до колен и сбежал в воду.

– Осторожнее, Пит! – крикнула Вайолет с моста.

– Говорю же, тут мелко…

– Осторожнее! – снова крикнула Вайолет. Питер махнул рукой, как бы давая понять, что все в порядке, и в ту же секунду исчез под водой.

– Пи-и-т! – завопила Вайолет.

Питер вынырнул отфыркиваясь. Приводить его восклицания, донесшиеся до меня сквозь плеск воды, не стану. Тем временем костюм медленно, но верно уносило ветром и течением, я подумал, Питер может его и не догнать. Не раздумывая дальше, я скинул куртку, кроссовки и бросился в воду.

Вода была холодной, какой и должна быть в середине октября. Меня будто обожгло. Ноги вязли в илистом дне, каждый шаг давался с трудом. Я подумал, что плыть будет легче, и не ошибся, в несколько взмахов оказавшись почти на середине канала. Питер все еще крутился на прежнем месте, пытаясь углядеть цель нашей спасательной операции.

– Где эта фигня? (он выкрикнул другое слово). Ничего не вижу!

– Сюда-а! – прокричала Вайолет. – Сюда его несе-ет! К мосту-у!

– Точно, – подхватил я. – Течение в том направлении.

– Течение в другом напра… – возразил Питер, вторую половину слова ему пришлось проглотить вместе с водой.

Нашу драгоценность мы догнали уже под самым мостом, и только когда выбрались из воды, я заметил неподалеку, по другую сторону моста, одиноко приткнувшуюся к берегу лодку. Толкнув Питера локтем, я указал нее.

– Вот черт! – только и сказал он.

Костюм пострадал несильно, даже почти не намок, поскольку был упакован в целлофановый чехол. Зато мы промокли насквозь, так что идти дальше было, прямо скажу, не очень приятно. Ветер уже вскоре пробрал до костей. Да еще мокрые джинсы то и дело прилипали к ногам. Питер свои снял, так и шел всю дорогу, только накинув куртку. В общем, можете себе представить, как мы выглядели. Хорошо хоть, навстречу никто не попался. И меня уже просто колотило, когда мы наконец добрались до нашего общежития. Так Питер называл дом, где мы жили, хотя на самом деле тот именовался Охотничьим домом, еще с тех времен, когда был частью поместья, в котором теперь располагалась наша школа.

Вайолет сразу убежала наверх, в свою комнату, неся на вытянутых руках костюм, мы прошли на кухню. Питер сказал, надо поскорее выпить чего-нибудь согревающего, с чем трудно было не согласиться.

– Ну и вид у вас! – воскликнула, когда мы вошли, Пилар – содержательница Охотничьего дома. Довольно приятная испанка, в то время ей было лет тридцать пять, хотя выглядела она моложе. – Как это вы умудрились? Дождя вроде не было…

– Спасали костюм, – пробурчал Питер, усаживаясь поближе к плите, на которой шумел, собираясь закипать, чайник. Его тоже заметно трясло.

– Какой костюм?

– Титании. Вайолет взяла в городском театре для спектакля, а на Уолден-бридж размахалась руками, костюм и полетел в воду. Вместе с вешалкой. Вот нам и пришлось…

Пилар улыбнулась.

– Так вы герои.

– Мы идиоты, – сказал я.

– Ага, это самое слово, – поддакнул Питер.

– В смысле?

– Там была лодка.

Пилар прыснула.

– Смейся, смейся, – проговорил Питер.

– Вообще-то, ничего смешного, – сказала Пилар. – Так и простудиться недолго. Вам бы горячего чаю…

Она взяла со стола заварочный чайник.

– …Сейчас сделаю.

– Ну, в принципе…

Питер пристально посмотрел на Пилар, прищурив один глаз.

– …есть и получше средство.

– Это какое? – поинтересовалась Пилар.

– Водка.

– Что?

– Водка. Спирт еще лучше, но где его возьмешь, а водка, может, и у тебя найдется. А?

Он снова посмотрел на Пилар, прищурив теперь другой глаз. Пилар тряхнула головой.

– Ничего себе заявочки!

– А что? Или не найдется? Почему-то мне кажется…

– Мало ли что тебе кажется.

– Так есть или нет?

– Допустим, есть. Неужели ты думаешь…

– Да ладно. По чуть-чуть.

– Нет уж, извини, Питер, но это…

– А почему нет? От простуды самое оно.

– Откуда ты знаешь?

– Я русский. Это многое объясняет, – Питер поднял указательный палец. – И потом… это самое… исключительно в медицинских целях…

Пилар вздохнула и покачала головой, укоризненно глядя на Питера.

– Ладно, средство действительно хорошее, знаю…

Она ненадолго вышла из кухни, а когда вернулась, поставила на стол бутылку с этикеткой на каком-то иностранном языке, потом достала из буфета два небольших стаканчика.

– …Но только по чуть-чуть. Исключительно в медицинских целях.

– Само собой, caro mio! – воскликнул Питер.

– Ну, тогда уж mia cara, – с улыбкой уточнила Пилар. – И это по-итальянски.

– Правда? – Питер выглядел заметно сконфуженным. – Ты знаешь итальянский?

– Да уж получше, чем ты испанский.

Водка обожгла горло, во рту возник противный привкус, но почти сразу по телу стало распространяться приятное тепло. Я и правда почувствовал себя куда лучше. Питер, видимо, тоже.

– Ух, здорово! – проговорил он. Пилар усмехнулась.

– Не сомневаюсь.

Питер посмотрел на нее, чуть склонив голову.

– Тогда повторим?

– Ну уж нет! – схватив бутылку, Пилар поспешно убрала ее со стола. – И выметайтесь отсюда. Вам переодеться надо…

Мы вымелись.

* * *

Бумажный самолетик опустился передо мной на парту. Шел урок физики. Учитель мистер Тэлбот что-то писал на доске, повернувшись спиной к классу. Воспользовавшись этим, я развернул послание, поскольку ничем иным сложенный самолетиком листок бумаги быть не мог. И от кого, сразу стало понятно: на листке было что-то написано по-русски. Уже некоторое время я учил этот язык с помощью Питера. На рождественские каникулы мы собирались в Москву, и Питер сказал, что без этого нельзя, его мама не говорит по-английски. Вот только развернуть-то я развернул, да прочитать не успел. Мистер Тэлбот неожиданно возник прямо надо мной.

– Та-ак, – протянул он. – Полагаю, что-то важное, мистер Стэмфорд…

Он взял у меня листок и многозначительно кивнул.

– …Ага. К тому же совершенно секретное. Мистер Уильямс… – теперь он обернулся и смотрел на Питера, сразу же склонившегося над своей тетрадью, – …надеюсь, вы помните, что у нас урок физики, а не русского языка.

– Да, сэр, – отозвался Питер. Мистер Тэлбот снова кивнул.

– Замечательно. В таком случае идите к доске и продолжите там, где я остановился.

Отказаться было невозможно. Печально вздохнув, Питер встал и поплелся к доске. Мистер Тэлбот положил листок в карман.

– Верну после занятий, – сказал он мне, возвращаясь к своему столу.

Питер тем временем осмотрел написанное, немного подумал и заскользил мелом по доске.

– Боюсь, мистер Уильямс, – снова заговорил учитель, – вы ошибаетесь.

– Нет, сэр, это вы ошиблись, – отозвался Питер. – Вот здесь…

Он показал мелом.

– …Так что, я просто продолжил за вами. А на самом деле должно быть так…

Питер стер последнюю часть выкладок физика, написал поверх другую формулу, зачеркнул только что написанное им самим, добавил еще одно действие и подвел итог. Казалось, мистер Тэлбот даже слегка сконфузился. Подойдя к доске, он внимательно проверил расчеты и пожевал губами.

– Ну-у, что же… – медленно протянул он. – Должен признать… вы оказались правы… на этот раз. Можете идти.

Питер направился к своему месту.

– За доблести я чтил его, но он стал властолюбив, и я убил его, – вполголоса проговорил он, оглядев класс, и подмигнул. Мистер Тэлбот, однако, расслышал. Он заулыбался.

– Это, конечно, похвально, мистер Уильямс, что вы цитируете Шекспира. Но было бы еще похвальнее, если бы на моих занятиях вы цитировали что-нибудь поближе к изучаемой нами науке. А тут у вас далеко не все в порядке, о чем красноречиво свидетельствует последняя контрольная.

Прозвенел звонок.

– Что ты мне написал? – спросил я, подойдя к Питеру, собиравшему свои тетради. Он махнул рукой.

– Теперь уже не важно. Собственно, как раз о том, что Тэлбот ошибся.

– Здорово ты его…

Обернувшись на голос, я увидел Эрика Чапмана, неожиданно оказавшегося возле нас. Питер явно не сразу понял, о чем речь, потом махнул рукой.

– А, ерунда.

– Слушайте, парни… – внезапно продолжил Эрик, посмотрев в мою сторону, потом снова перевел взгляд на Питера, – приезжайте на мой день рождения… В субботу… Буду очень рад вас видеть…

– Куда? – машинально спросил я.

– В наше поместье, – воодушевленно отозвался он. – Тут недалеко…

Мы с Питером переглянулись. Лично мне приглашение пришлось совсем некстати, и Питер, это я прочел на его лице, придерживался такого же мнения. Основания на то были вескими. Эрик Чапман, появившийся в нашем классе только той осенью, уже успел заработать определенную репутацию. Держался он надменно, все время бравировал своим богатством. То есть богатством своего отца, недавно купившего поместье Бэрринг-корт в семи или восьми милях от школы, откуда Эрика каждое утро привозил шофер на дорогущей машине. Так себя вести у нас было не принято. Хотя школа и была из тех, которые называют престижными, многих из наших одноклассников развозили на каникулы на крутых тачках, а за Вайолет иногда приезжал шофер ее дедушки, как-то само собой получалось, в школе мы были все равны. Как говорил Питер, мериться папами можно в детском саду, а теперь важно не кто твой папа, а кто ты. И вот с этим у Эрика возникали проблемы.

– …Будет круто, – продолжал тот, по-видимому, не заметив нашей реакции.

– Мы… подумаем, – уклончиво сказал я.

– Отлично! – воскликнул Эрик, снова ничего не заметив. – Я скажу, чтобы вам прислали приглашения.

И он поспешно вышел из класса. Повисла недолгая пауза.

– Что… это… было? – раздельно проговорил Питер.

– По-видимому, нас сочли достойными посетить родовое гнездо Чапманов, – сказал я.

* * *

– Вы не поверите! – воскликнул Питер, когда мы вошли в гостиную Охотничьего дома, где сидели Вайолет и Тина.

– Не поверим во что? – спросила Вайолет.

– Он нас пригласил.

– Кто? – в свою очередь, поинтересовалась Тина.

– Чапман, – сказал я. Вайолет закивала головой.

– Очень даже поверим. Это из-за нас.

– То есть как? – спросил Питер.

– Ну… – Вайолет слегка поморщилась. – Он пригласил нас с Тиной, а я сказала, что мы придем, только если и вы двое там будете.

– Вот спасибо! – Питер грохнул своей сумкой по спинке дивана. – …Удружила!

Вайолет взмахнула руками.

– А что было делать?

– Ну-у… – протянул Питер, – могла бы сказать, что… Или просто послать…

– Посылать нехорошо, – вставила Тина. – Его и так все посылают.

– Да никто его не посылает, – сказал я.

– Посылаете, посылаете, это же невооруженным глазом видно, – продолжила спорить Тина.

– Ну, знаешь, – вступил Питер, – если парень не может вписаться в систему, это его проблема, а не системы.

– А мне кажется, наоборот…

– Вовсе нет! Я вот вписался.

– Так ты – совсем другое дело, – заявила Вайолет. – Ты кролик Питер…

– Я не кролик! – возмущенно воскликнул Питер.

– Кролик! Кролик! – захихикала Тина, хлопнув в ладоши.

– Вовсе нет!

– Во всяком случае, у вас много общего, – примирительно сказала Вайолет.

– Это чего же такого?

– Ну, ты… смелый… находчивый…

– А-а… если так…

Питер заулыбался.

– Давайте, хвалите его, хвалите, – сказал я. – Он это любит.

– А ты нет? – бросил Питер.

– Меня никто особо не хвалит.

– Да ладно, не прибедняйся, любимчик учительницы биологии. А вы, это… не можете сказать ему, что не получится, потому что…

Вайолет печально вздохнула.

– Уже не можем.

– Так что? – состроив кислую мину, проговорил Питер. – Придется ехать в этот Бэрринг-корт?

Вайолет развела руками.

– Похоже на то.

– Он обещал прислать за нами машину, – сказала Тина, отбив ладонями по столу барабанную дробь. – Наверняка лимузин…

– Ну уж нет, – заявил Питер. – Вызовем такси.

– Такси денег стоит, – сказала Тина.

– Я плачу.

– Нет, я так не согласна!

– И я тоже, – снова вступила Вайолет.

– Хорошо, поедем автобусом, а обратно, все равно уже поздно будет, вызовем такси.

– Может, он забудет прислать приглашения, и мы никуда не поедем, – сказал я, что, наверное, получилось мечтательно. Вайолет покачала головой.

– Даже не надейся…

* * *

Вайолет оказалась права. На следующее утро привратник Твиддел вручил нам конверты, так что на вечеринку в субботу мы отправились все вчетвером. Не знаю, бывали ли вы в поместье Бэрринг-корт, мне до того дня только на фотографиях доводилось видеть это довольно эклектичное сооружение, часть которого была построена, наверное, еще в эпоху Тюдоров, остальные добавлялись по мере изменения архитектурных пристрастий. В результате получился эдакий компот из совершенно разных стилей, возвышавшийся в конце мрачноватой аллеи.

– Здорово, что вы приехали! – приветствовал нас Эрик, похоже, специально дожидавшийся у парадной двери, и провел внутрь, где все выглядело еще эклектичнее.

Новые владельцы почти не тронули вестибюль, куда спускалась со второго этажа трехмаршевая лестница. Зато в примыкавшей к вестибюлю галерее, как назвал проводивший нас туда Эрик это помещение, вряд ли имевшее право называться именно так, зачем-то развесили повсюду вычурные светильники, смотревшиеся вставными зубами на покрытых старинными дубовыми панелями стенах.

Все это пространство было заполнено людьми. Никогда еще я не видел столько дам в обсыпанных блестками платьях, и пузатых типов, которым едва ли шли вечерние костюмы. К тому же они совершенно не умели их носить, о чем потихоньку шепнула мне Вайолет, а уж на ее мнение в таких делах можно было вполне положиться. И еще я совсем не понял, зачем они здесь. Во всяком случае, моим родителям уж точно не пришло бы в голову созывать своих друзей на мой день рождения.

– А она что тут делает? – шепнула Вайолет, и только теперь я заметил рассеянно бродившую в толпе Дейзи Голдинг.

– Наверное, Эрик пригласил, – предположил я.

– Зачем? – спросила Вайолет, но вынуждена была остаться без ответа. Нас как раз представляли мистеру и миссис Чапман, расхаживавшим среди гостей с непередаваемо важным видом.

– О, друзья моего сына! – зачем-то громогласно сообщил Чапман-старший, а когда очередь дошла до Вайолет, широкое лицо его стало еще шире и все просто засветилось. Хотя, может быть, это испарина так отливала в лучах света. В так называемой галерее, несмотря на высоту потолка, было душновато.

– …Леди Вайолет! Какой сюрприз! – воскликнул он.

– Не знал, что к тебе следует так обращаться, – шепнул я Вайолет, которая по своему обыкновению фыркнула.

– С какой стати? Но ему, похоже, так нравится, – шепнула она в ответ, тут же выслушав целую кучу комплиментов от миссис Чапман, одетой в длинное, полупрозрачное, ярко-красное платье, так зауженное к низу, что бедняжке, казалось, не очень-то удобно было в нем ходить.

По виду моих спутников нетрудно было догадаться, что и они находятся в состоянии легкого недоумения. Спасало, пожалуй, только шампанское, расставленное по тянувшимся вдоль стен галереи столам под белоснежными скатертями. Дейзи тоже казалась потерянной. Очевидно, подобно нам, она едва ли была тут с кем-нибудь знакома. Вайолет даже предложила взять ее в наш кружок, но в тот момент к ней подошла невысокого росточка старушка, явно не желавшая казаться соответствующей своему возрасту. Столько косметики было заметно в ярком свете на ее лице.

– Кажется, мы с вами уже встречались, милочка… – донесся до меня ее на удивление звучный голос, – …у Валери…

Дейзи растерянно кивнула.

– …Замечательная была женщина, а какая актриса, – продолжила старушка. – Жаль, умерла так рано и так неожиданно…

Дейзи снова кивнула.

– …Мы с вами обязательно должны поболтать…

Лицо старушки расплылось в широкой улыбке.

– Пойдемте, покажу дом, – сказал Эрик, и продолжения разговора я не слышал.

Двустворчатые двери в конце галереи вели в следующую, столь же обширную комнату. По-видимому, и здесь стены были когда-то покрыты деревянными панелями, но их сняли, открыв тюдоровский кирпич, и развесили картины. В основном пейзажи, была только пара портретов, как я понял со слов Эрика, прежних владельцев поместья, доставшихся новым вместе со всей обстановкой. Возникший тут же мистер Чапман с заметной гордостью сообщил, что коллекционирует живопись, поэтому оставил портреты, все-таки те принадлежали кисти Тернера. Сообщил, конечно, не нам. Вместе с ним двигалась небольшая группа других гостей.

– Какая прелесть! – воскликнула одна из дам, прижимая к груди сумочку, всю переливавшуюся в лучах света. Питер легонько толкнул Вайолет локтем.

– Хочешь такую сумочку? – шепнул он. – Смотри, сколько стразиков…

Вайолет фыркнула и покрутила пальцем у виска.

– А вот это жемчужина моей коллекции! – возгласил мистер Чапман, широким жестом указывая на картину в несколько вычурной раме, висевшую отдельно от остальных, еще и подсвеченную с двух сторон скрытыми в стене светильниками. Надо полагать, по мысли хозяина дома, это должно было создавать какой-то особый эффект. – Недавно приобрел…

Он отыскал глазами Питера и жестом поманил к себе.

– …Ты ведь из России, как я слышал. Думаю, тебе будет особенно интересно. Малоизвестная работа русского живописца Брюлло «Последний день Помпеи».

Мне сразу показалось, изображенное на картине я уже где-то видел, только не мог вспомнить, где именно. Еще я заметил, как глаза Питера заметно округлились, а потом лицо приобрело просто неописуемое выражение.

– Поздравляю! – громко сказал он, обернувшись к мистеру Чапману и, казалось, с трудом сдерживая смех. – От всей души поздравляю… Вас надули.

Мистер Чапман заулыбался, не расслышав последних слов, но потом все же до него дошло.

– В ка… каком смысле? – заговорил он с явным недоумением в голосе.

– Да во всех, – отозвался Питер. – Дело в том, что «Последний день Помпеи», пожалуй, самая известная работа Карла Брюллова. Только оригинал раз в десять больше и висит в Русском музее Санкт-Петербурга.

Повисла пауза.

– Что ты говоришь? – непередаваемым тоном пробормотал потом мистер Чапман.

– Чистую правду. Сам видел, собственными глазами.

Лицо мистера Чапмана буквально на глазах побагровело и, казалось, заблестело еще сильнее.

– Погоди… ты что, хочешь сказать, это… подделка? – даже не вскричал, взревел он.

– Вряд ли авторская копия, – равнодушно проговорил Питер.

– Не может быть! – воскликнула миссис Чапман.

– К сожалению, это так, мэм…

Последние слова Питер произнес нарочито вежливо, зато мистер Чапман, уже не скрывая эмоций, скрипнул зубами.

– Он мне заплатит за это!

– Кто? – слабым голосом спросила миссис Чапман.

– Эта свинья антиквар! Вижу, он такой же антиквар, как я… Боб Дилан…

– Значит, я была права, что не стала с ним связываться… – послышался за моей спиной звучный голос молодящейся старушки.

Но больше, кажется, никто не расслышал ее реплики. Миссис Чапман всплеснула руками.

– Боже мой! Неужели и наш Констебл…

– Надеюсь, нет, – ворчливо отозвался мистер Чапман. – Констебла я сам купил на Сотбис… А этот жулик мне еще одну картину навязывал. Тоже русского художника. Ве-ре-ча…

Питер ухмыльнулся.

– Верещагина? И никак «Апофеоз войны» называется?

Лицо мистера Чапмана стало совсем пунцовым.

– Да, как-то так, – растерянно пробормотал он.

– Тоже весьма известное полотно, – сообщил Питер. – Видел в Москве. В Третьяковской галерее.

Мистер Чапман снова скрипнул зубами.

Мы вернулись к столикам с шампанским. Вечеринка продолжалась.

* * *

– А еще бизнесмен, – сказала Вайолет на обратном пути.

– Может, в бизнесе он и шарит, – отозвался Питер. – Но в живописи полный профан. Вот какие-то жулики и развели его как лоха.

– Думаешь, остальные картины тоже подделки?

Питер пожал плечами.

– Не знаю. Но эта – точно.

– Идемте скорее, – поторопила нас Тина. – Зря мы вышли на шоссе.

Мы попросили таксиста высадить нас у поворота к школе. Питер сказал, что хочет пройтись.

– А что? – удивленно спросил он. – Погода хорошая, можно и прогуляться.

– Темно, – проговорила Тина.

– И страшно, – добавил я.

– И кабаны водятся, – свистящим шепотом подхватил Питер.

– Неправда, – возразила Вайолет. – Никакие кабаны тут не водятся.

– Водятся, – сказал Питер. – Я сам видел. В Вороньем лесу…

Так назывался лес к югу от школы.

– Когда видел?

– Темной-претемной ночью… А! Там!.. – внезапно вскрикнул он, вытянув руку в сторону, будто хотел на что-то показать.

– Что?

Вайолет машинально повернула голову в указанном направлении. Питер, прижав палец к губам, тихонечко зашел ей за спину.

– А-у-у-у-у! – взвыл он. От неожиданности Вайолет вздрогнула.

– Дурак! – воскликнула она. – Тоже мне, американский оборотень в Лондоне.

– Я русский оборотень.

– А есть разница?

– Небольшая. Но есть.

– Тише вы, – прошипела Тина, прижимая палец к губам. – Тут живет мисс Лэйн.

Мы уже шли мимо коттеджей, стоявших вдоль дороги, ведущей от шоссе к школе.

– Правда, что ли? – удивился Питер. – Теперь понятно, почему, когда математика первой парой, она так нервно реагирует.

– На что?

– На его опоздание, – вставил я.

– На твое опоздание, – отпарировал он.

– Может, по лесу пройдемся, – сказал я Тине. – Посмотрим на кабанов…

– Еще чего! – возмущенно отозвалась она и только собралась что-то добавить, чуть приглушенный, но вполне отчетливо слышный вопль прозвучал внезапно, казалось, прямо у меня над головой.

– Лайонел, – с усмешкой начал Питер, – не надо так болезненно реагировать на отказ девушки…

Но он не успел договорить последнее слово. Сверху послышался уже достаточно громкий стук, как если бы хлопнуло окно, и в то же самое мгновение до нас донесся буквально истошный крик:

– Помогите!

Мы все одновременно подняли головы. В темноте едва просматривался чей-то силуэт в окне коттеджа, но голос сразу показался мне знакомым. Это явно был голос мисс Лэйн.

– Кто-нибудь! Помогите!

– Мисс Лэйн? Что случилось? – первой отреагировала Вайолет.

– Помогите! – вместо ответа снова прокричала математичка. – В моей комнате г о л ы й м у ж ч и н а!!!