Текст книги "Я — Люцифер"

Автор книги: Питер О'Доннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ну, подлодку в магазине не купишь, – сказал Вилли. – Даже самую миниатюрную. Тут я чего-то не понимаю…

– Никто не понимает, – сказал Таррант. – Американцы, например, сбросили контейнер с передатчиком на низких частотах. В районе сброса у них имелось несколько быстроходных катеров. Они надеялись выследить тех, кто появится… Но никто не появился. Контейнер так и остался плавать в пучинах. Трудно представить себе, как можно было догадаться о наличии передатчика, не зная его частот. Но наши таинственные друзья не клюнули на эту удочку, контейнер не подобрали, а жертва умерла насильственной смертью полтора месяца спустя.

– Мне больше понравилась французская выдумка, – сказал Фрейзер. – Они присобачили к контейнеру глубинный заряд. Взрыв должен был произойти, когда злоумышленники попытались бы зацепить тросом крюк. Но увы… Их постигла такая же неудача, что и американцев.

– Самое странное – это передающее устройство, – сказал Вилли. Он встал и начал расхаживать по комнате. – Оно начинает действовать под давлением воды и передает сигналы в течение двух часов, а потом замолкает. Значит, у них есть только два часа на то, чтобы забрать улов. – Он помолчал и произнес с растерянным видом: – Но почему передатчик работает с затухающей интенсивностью?

– А почему все остальное? – пожал плечами Фрейзер. – У итальянцев в районе сброса находился катер с сонаром – за два часа до сброса – и дежурил в течение шести часов после этого. И опять наши друзья и не подумали заявиться за добычей. Стало быть, они пронюхали о катере. Как им, спрашивается, это удалось, если катер их не засек?

– Может, это водолазы, Вилли? – задумчиво произнесла Модести. – С того самого корабля.

– Они не могли бы работать на таком расстоянии от него, Принцесса, – возразил Вилли. – И опять же им потребовалась бы куда более серьезная аппаратура, чем та, которая имелась на катере. Нет… – Он недоверчиво покачал головой. – Скорее уж это подлодка. Но все равно что-то тут не то.

– Согласна, – проговорила Модести. – Вся операция совершенно не укладывается в обычные рамки. Забор груза производится так же хитро, как и все остальное. – Она посмотрела на Тарранта. – У Боултера есть один такой контейнер. Надо бы предоставить Вилли возможность на него посмотреть.

– Боултер может заартачиться, моя дорогая, – сказал Таррант. – Поднимет, как говорят, волну…

– После того как Фрейзер сегодня проник к ним совершенно без помех, Боултер будет как шелковый, сэр Джи, – сказал Вилли. – Он согласится на все что угодно.

– Вы предлагаете шантаж? – осведомился Таррант, задумчиво поглаживая подбородок.

– Вот именно, – сказала Модести. – И Боултер может знать еще кое-что вдобавок к тому, что имелось в его досье. Это тоже надо бы выудить из него. Особенно нам хотелось бы продвинуться в одном направлении…

Фрейзер одобрительно улыбнулся. Таррант со вздохом спросил:

– В каком же?

– Убийства. Если они происходили примерно так же, как в случае с Рене Вобуа, тут действовали профессиональные киллеры. Значит, кто-то должен был наводить их на жертвы. Тот, кто организовывал ликвидацию, должен неплохо ориентироваться в этих сферах. Это еще одна точка контакта. Нетрудно заказать убийство и, кстати, недорого, но трудно сделать это анонимно. Может быть, заказчик работает через разных людей в разных странах. Рене не смог выйти на него. Но может, где-то когда-то произошла маленькая накладочка, может, он все-таки наследил. Вдруг Боултеру попалась какая-то ниточка, о которой никто не знает и которой никто не может воспользоваться.

– А вы? Вы сможете?

Модести улыбнулась.

– Мы с Вилли долгое время воевали, что называется, по другую сторону баррикад. Это дает нам определенные преимущества.

– Да, ваши контакты обширнее. – Таррант улыбнулся, хотя и несколько натянуто. Усталость брала свое, а с ней Тарранта охватило чувство нереальности происходящего. Последние часы казались ему блужданиями по призрачному миру.

Однако Модести и Вилли были настроены совсем по-иному. Они как раз явно оживились и стали строить предположения. Таррант понимал, что теперь они взяли след и никакой силе их уже не оттащить назад. Они знали, что разворачивается гигантская афера, и им хотелось померяться силами с теми, кто за ней стоял. Опять-таки в списке жертв значился Рене Вобуа. А они любили его и не хотели, чтобы с ним случилось непоправимое.

Впрочем, не хотел этого и Таррант. Он напомнил себе, что люди продолжают умирать или гибнуть от рук убийц, что, может сегодня ночью в морские пучины по приказу очередного перепуганного богача сброшен очередной контейнер с целым состоянием.

– Где я могу вас найти, Модести? – спросил он, делая усилие, чтобы отогнать апатию.

– Здесь. Я все-таки хотела бы, чтобы Вилли взглянул на контейнер. Попробуйте обработать Боултера.

Фрейзер хмыкнул и стал собирать листочки.

– Попробуем, – пообещал он.

В лаборатории было холодно. Центральное отопление не работало по причине летнего сезона, а за ночь резко похолодало. Контейнер, полученный отделом Боултера для изучения, был аккуратно разрезан вдоль, и теперь на столе лежали две половинки черной пластмассовой груши длиной около шести футов.

Лысый человек в белом халате с энтузиазмом вещал перед аудиторией, состоявшей из темноволосой молодой женщины в бордовом кашемировом платье и светловолосого крупного мужчины, говорившего как заправский кокни. Специалист вдруг подумал, а настоящие ли изумруды в браслете женщины. Он не знал, как зовут гостей, но ему было ведено ответить на все их вопросы.

– Очень изящно и просто сконструировано, – говорил он. – Легкая, но надежная штучка. Стенки внутри сотовидные – для прочности и устойчивости. Может находиться в вертикальном положении на глубине тридцати фатомов. Передатчик был в верхней части, но я снял его вместе с другим оборудованием.

Он сделал шаг вдоль стола и показал карандашом на металлический цилиндр длиной в фут и шириной в семь дюймов. Рядом с ним стояла опечатанная металлическая коробка.

Вилли Гарвин начал задавать вопросы, но разговоры об усилителях и интенсивности сигнала показались Модести слишком специальными. Она посмотрела на Вилли. У него было хмурое, чуть недовольное лицо человека, который тщетно пытается ухватить за кончик хвоста какую-то важную, но то и дело ускользающую мысль. Получив ответы на свои вопросы, Вилли молча уставился на передатчик.

– Ну, что-нибудь прояснилось? – спросила его Модести.

– Нет, – покачал он головой. – Я в принципе догадываюсь, где копать, но пока ничего не нашел. Я что-то вроде этого читал или слышал, но вот что именно, не могу вспомнить.

– Оставь на время.

Он кивнул и, подойдя к контейнеру, спросил:

– А эта полость для чего?

– А! Это любопытно. – Эксперт показал карандашом на отверстие в основании. – Здесь есть клапан, и вот это устройство запирает его, когда контейнер находится в вертикальном положении. Тут помещалось несколько фунтов свинцовой дроби. – Он выжидательно посмотрел на Вилли.

– Значит, эти дробинки начинают выпадать, когда контейнер оказывается на боку, то есть когда его начинают тащить на буксире? – спросил тот.

– Верно. Дробь высыпается, и контейнер делается более плавучим минут на десять.

– Зачем?

– Понятия не имею. – У эксперта вдруг сделался испуганный вид. – Я сам был бы рад услышать объяснение.

Вилли усмехнулся и спросил:

– Контейнер настолько легкий, что даже может всплыть на поверхность?

– Нет, от этого его удерживает балласт в нижней части. Когда высыпается вся дробь, он оказывается погружен на два фатома, или двадцать футов.

Вилли досадливо взъерошил свою шевелюру.

– Ни то ни се, – пробормотал он.

Десять минут спустя он уже сидел на переднем сиденье малолитражки, которую Модести обычно использовала для езды по городу. Модести сидела рядом. Они ехали на «Мельницу».

– Не горюй, Вилли-солнышко, – сказала Модести, положив ему руку на плечо. – От тебя никто не ожидал, чтобы ты разок взглянул на аппарат и разложил все по полочкам, словно Шерлок Холмс.

– Понимаю, Принцесса. Только сдается мне, что я нашел бы ответ, если бы сложил все куски головоломки воедино – и, главное, если бы знал, где они, эти куски.

– Выкинь это из головы на время. Впереди у нас тренировка на «Мельнице». Потом быстро перекусим, и к Тарранту. Вдруг он что-то узнал от Боултера.

– Ладно. – Вилли заметно повеселел. – Ты можешь вести машину и играть партию, которую мы начали, когда летели из Парижа?

– Если в обоих случаях не будут горячиться, – ответила Модести.

Она перевела взгляд на дорогу и сфокусировала свое внимание на ней, но часть ее сознания представила себе шахматную доску. До этого ими было сделано восемь ходов. Модести играла белыми и предложила ферзевый гамбит, на что Вилли ответил индийской защитой.

– Мой последний ход – конь берет коня, – напомнил Вилли.

– Да, помню. – Когда-то Модести не могла запомнить и четыре хода, но теперь она умело доводила партию до конца, ясно представляя расположение фигур на доске. Некоторое время она сидела, погрузившись в раздумья, потом сказала: – Ферзь берет коня.

Был уже полдень, когда их машина подъехала к пивной Вилли на реке. Они вышли, обогнули пивную и двинулись туда, где у деревьев расположилось низкое длинное строение без окон. У реки маячила одинокая фигура. Это был Таррант.

Он махнул сложенным зонтиком, приветствуя их, и двинулся навстречу.

– Решил вот заехать, – сказал он, беря в свои руки руку Модести. – Ну как, есть результаты?

– Пока трудно сказать, сэр Джеральд. У Вилли имеются кое-какие смутные догадки.

Вилли тем временем открывал первую из двойных дверей, что вела в звуконепроницаемое помещение. Таррант вдруг забеспокоился и смущенно спросил:

– Надеюсь, это не один из тех знаменитых поединков?

– Нет, не из тех, – улыбнулась Модести. – Просто надо немножко размяться, привести себя в форму.

Таррант с облегчением кивнул. Это означало тренировку на стендах для стрельбы из лука, пистолета и метания ножей, которые были оборудованы внутри. Потом занятия гимнастикой и, возможно, учебное единоборство. Правда, иногда в конце таких занятий эти двое могли устроить настоящий бой. Ему случилось присутствовать на одном таком сражении, когда Модести потеряла сознание. Таррант понимал, что такое могло случиться и с Вилли, но ему решительно не хотелось больше видеть ничего подобного.

Вслед за Модести и Вилли он прошел в помещение. Вилли запер за собой вторую дверь и включил лампы дневного света. Посреди зала находился борцовский ковер, а справа и слева от ковра были оборудованы тиры. По одной из стен расположилась коллекция современного огнестрельного, а также холодного оружия всех времен и стран.

В конце помещения, в обложенной мешками с песком стене, имелась дверь, которая вела в мастерскую Вилли.

Модести подошла к перегородке, за которой находилась раздевалка с душем, и сказала:

– Потолкуйте пока, а я переоденусь.

– Ладно, Принцесса, – откликнулся Вилли. – Жаль только, мне пока нечего сообщить сэру Джи. – Он посмотрел на коллекцию оружия и снял со стены нож с длинным лезвием и кожаной рукояткой. – Вот этой штукой они хотели зарезать Рене Вобуа, – сказал он. – Такими ножами пользуются в Луизиане, а в Европе я их что-то не встречал. Но это была какая-то новая банда.

Он вдруг взмахнул рукой, и нож, сверкнув в воздухе, вонзился в грудь человека-мишени в конце зала.

– Это может навести на след? – с надеждой в голосе спросил Таррант.

– Не знаю. Самое обидное, что в этом деле при всей туманности есть много информации, только мы этого не замечаем.

– В каком смысле?

Вилли вздохнул и сказал с досадой:

– У Боултера имеется контейнер. И у спецслужб других стран, надо полагать, тоже. Похожая ситуация и с информацией. Каждый знает какой-то свой кусочек, только вот некому сложить все воедино. Кто платит? Кто нанял панамское торговое судно, чтобы сбросить контейнер в Северном море на прошлой неделе? Или где-то там еще.

– Все сведения передаются в Интерпол, Вилли. У них должна быть полная картина.

– Черта с два! – беззлобно сказал Гарвин. – В Интерпол входит сорок стран, и все они сообщают ему то, что считают нужным. Нет, это все идет слишком медленно. Интерпол, конечно, порой творит чудеса, но тут другой случай. Прежде чем они начнут действовать слаженно, пройдет год, а то и больше.

– Что же делать?

– Надо, чтобы представители заинтересованных стран собрались вместе и взяли дело под свой контроль.

– На это уйдет больше чем год, – рассмеялся Таррант.

– Да, я знаю, – ухмыльнулся Вилли. – Ладно, что-то я разворчался. Такая неповоротливость меня вполне устраивала, когда мы трясли нашей Сетью. – Он озадаченно почесал щеку и спросил: – Только как это все скрывают от газетчиков?

– Кое-что все-таки просочилось, но в целом тут правительства проявили завидное единодушие, – сухо сказал Таррант. – Сначала писать было не о чем – это казалось сущим бредом, потом сделалось слишком сенсационным. Тут Боултер совершенно прав. Ни одно правительство не заинтересовано в такой антирекламе – получается, что оно не способно защитить своих граждан. Но с другой стороны, как защитить человека, если ему суждено умереть от удара током в ходе устройства фонтана в своем саду?

Появилась Модести – в черных брюках и рубашке и туфлях на резиновой подошве. На ней висела кобура «ган хоук», которую Таррант видел и раньше. Но сейчас она была пустая. Волосы Модести были собраны в тугой пук на затылке.

– Я возьму «кольт» тридцать второго калибра, Принцесса – сказал Вилли и двинулся к мастерской.

– Вы, кажется, цитировали Боултера, – сказала Модести Тарранту.

– Да, мы сегодня утром встречались. Надо сказать, что он принял мой шантаж с удивительной легкостью.

– Боултер реалист. Если бы вы завели дело о недостаточных мерах безопасности, ему пришлось бы повертеться. Ну так рассказал он вам что-то интересное?

Вилли появился с «кольтом», на ходу проверяя патроны в барабане.

– У вас поразительная интуиция, Модести, – сказал Таррант. – Вы предположили, что главный в этой операции нанимал убийц анонимно, действуя через доверенных лиц или посредников, и что где-то кто-то должен был наследить.

– Так?

– Боултер назвал мне одну фамилию. Это руководитель некой преступной группировки в Греции. К нему обратились с заказом на подобное убийство, но он отверг предложение. Есть основания полагать, что этот человек знает, кто направил к нему посредника. Вот вам и потенциальный след.

– Он заговорил?

– К сожалению, нет. Его подставил второй человек в его группировке, который был недоволен тем, что его босс отверг такое выгодное предложение.

– Как же его надули?

– Он отправился по подложным документам в Югославию, чтобы вывезти оттуда любовницу попавшего в опалу политического деятеля. Тот сам еле успел выехать из страны, обхитрив тайную полицию, а любовница его спряталась. Поскольку за ее вывоз предлагались большие деньги, этот грек решил попытать удачи.

– Но Кролли сгорел, – как ни в чем не бывало продолжила Модести. – В Югославии его уже поджидали.

– Откуда вы знаете, что его имя Кролли? – удивился Таррант.

– Он работал у меня в Сети. И неплохо работал. Когда я решила отойти от дел, я оставила ему тот район для операций. – Она посмотрела на Вилли и сказала: – Похоже на правду. Кролли такими делами не занимается.

– Ну и что, югославы отправили его в расход?

– Нет, они поступили умнее. Приговорили к десяти годам каторжных работ за попытку государственного переворота и содействие врагам народа.

– Десятка! – присвистнул Вилли, глядя на Модести. – Ну и ну!

– Югославия входит в Интерпол, – сказала она Тарранту. – Почему они не допросили его?

– Допросить-то они его допросили, только он ничего не сказал. Они, конечно, могли бы его заставить заговорить, но похоже, это их мало интересовало. Ни одного югослава в списках клиентов загадочных шантажистов не значилось, да и тамошние представители Интерпола слушаются своего правительства.

– Мне Кролли все рассказал бы, – задумчиво произнесла Модести.

– Сильно сомневаюсь, что вам позволят с ним увидеться, моя дорогая, – заметил Таррант.

– Я не об этом, – сказала она и посмотрела на Вилли, отчего тот заулыбался. – Переодевайся, Вилли-солнышко. Я позвоню Венгу и попрошу его все подготовить. Насвистывая, Вилли отправился в раздевалку. Таррант проследовал за Модести в мастерскую, где в углу на полке стоял телефон.

– Что вы задумали? – тревожно спросил он.

– Хочу поговорить с Кролли. – Она стала набирать номер. – Мы с Вилли можем появиться в Югославии через два дня. К этому времени все уже будет готово.

– Но…

– Десять лет каторги, – перебила его Модести, и, хотя в выражении ее лица вроде бы ничего не изменилось, Тарранта словно ударило электричеством. – Кролли однажды принял пулю, которая предназначалась мне. Он сделал это совершенно сознательно. – Затем она сказала в трубку: – Ты, Венг? Слушай меня внимательно.

Глава 9

Трудно было понять, что «шевроле-мипала» зеленого цвета. Пыль с немощеной дороги покрыла автомобиль плотным слоем.

Женщина, сидевшая рядом с водителем, усталым взглядом обвела деревенскую площадь, где остановилась машина. Голова ее была повязана платком, из-под которого виднелась бахрома крашеных белокурых волос. На ней также были темные очки, а тяжелый грим скрывал привычный цвет лица. Недалеко от машины начала собираться толпа из мужчин, женщин, а в основном из детей, рассматривавших новоприбывших с мрачным любопытством. Местные были одеты в шерстяные свитера домашней вязки, обильно расшитые цветными нитками. На головах них были шапочки, напоминавшие пилотки, на ногах мягкие мокасины, именуемые здесь «опанки», цветные вязаные чулки и шаровары, перетянутые у лодыжек. Некоторые женщины носили шали, закрывавшие часть лица.

В нескольких шагах от машины крупный мужчина говорил по-английски с американским акцентом, обращаясь к группе местных жителей. Он то и дело жестикулировал и показывал на карту, которую держал в руке.

– Ну, что они говорят, Чак? – крикнула ему женщина, произнося слова в нос, как это делают американцы. Мужчина пожал плечами. На нем была соломенная шляпа с широкой лентой, легкий бежевый пиджак, голубая рубашка. На плече у него висела кинокамера.

– Не понимаю, киса, – сказал он. – Я просто… – Тут его глаза засветились – он увидел, как двое ребятишек устроили потасовку из-за того, кому должна принадлежать палка с привязанной на конце бечевкой. Посмеиваясь, он присел и, наставив на них свою камеру, стал снимать сражение.

– Чак, ради Бога, перестань, – недовольно крикнула женщина. – Лучше выясни, как нам вернуться на главное шоссе. – Тут она презрительно фыркнула и повторила: – Главное шоссе. Протяженностью в тридцать футов.

Человек прекратил съемку, убрал камеру в футляр и медленно подошел к машине.

– Видишь ли, Джейни, – сказал он, – я делаю, что могу, но здешнее население совершенно не желает понимать по-английски.

– Ну, а что там на карте? – осведомилась женщина, и в ее интонациях послышалось явное раздражение. – Ты же на нее смотрел, причем смотрел минут десять, когда мы свернули на этот чертов проселок. Говорил, что все будет о'кей, а что теперь?

В толпе послышался легкий гул голосов, люди расступились, давая дорогу седому человеку, которого сопровождал что-то тараторивший ему юноша. Седой подошел к иностранцам и сказал:

– Я говорю по-английски. Чего вы хотите?

– Вот как? – Американец поманил его рукой, а сам расстелил карту на пыльном капоте. – Видите, тут есть дорога, которая обходит гору. Мы должны были выехать на нее уже давно, но никак не можем ее найти. Понимаете?

– Понимаю. Но там нельзя проехать. Только идти пешком. Они делают дорогу, но пока рано. Закончат через два-три года.

– Через два-три года, – фыркнула женщина, испепеляя мужа взглядом. – Ну, сиди жди, когда ее построят. Только у тебя кончится вся твоя пленка.

– Зачем ты так, Джейни? Ведь на карте же дорога обозначена как настоящая, для машин.

– Карта, шмарта… Солнце уже садится, и через полчаса стемнеет. Я не собираюсь тащиться три часа до того шоссе. Узнай, есть ли тут у них отель с водопроводом и душем.

– Нет душ, нет отель, – сказал седой югослав.

– Отлично! – Женщина откинулась на спинку сиденья вытащила пудреницу и стала быстрыми злыми движениями наводить порядок на лице.

– Может, кто-нибудь пустит нас переночевать, Джейни, – смущенно предложил муж. – Сдаст нам комнату…

– Комнату! – Она с треском захлопнула пудреницу и сказала: – Может, я привередлива, но интересно знать, с какими насекомыми мы будем делить кровать. Нет уж, садись и поехали подальше отсюда, Чак.

– Но ты же сама сказала…

– Знаю. Если мы не уедем сейчас же, то заночуем здесь, в машине. Будь так добр – садись и поехали.

– Договорились. – Американец сунул купюру англо-говорящему югославу, после чего сел за руль. «Шевроле» дал задний ход, потом сделал круг по площади и укатил, оставляя за собой пыльный шлейф.

Модести Блейз сняла темные очки и сказала:

– Еще миль пять. Когда доедем до места, уже стемнеет. Только не зажигай фары, Вилли.

Вилли Гарвин кивнул.

– Ладно. Думаешь, Недич появится?

– Надеюсь. До него отсюда километров сорок, а записку мы оставили ему утром.

– Это было бы кстати. Он знает эти места как свои пять пальцев. С ним дело пойдет быстрее.

– Мы должны справиться сами, но с ним, конечно, все будет проще.

Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, когда Вилли съехал с дороги и направил «шевроле» к небольшой рощице. Он остановил машину, выключил мотор, поставил автомобиль на тормоз, затем вышел, вернулся к дороге и тщательно уничтожил все следы, которые указывали на то, что какая-то машина сделала тут поворот.

Когда он вернулся, Модести удаляла с лица густой слой грима. Она уже сняла головной платок вместе с бахромой светлых волос, умело прикрепленных к платку, а теперь стаскивала себя кофту с длинными рукавами, которая удачно прятала ее свежие и крепкие руки и плечи.

Вилли отпер багажник и извлек из него ящик. Пока он открывал его, Модести сняла с себя юбку, лифчик, трусики и чулки. На всех этих элементах одежды были американские фирменные ярлыки, как и на всем, что было надето на Вилли.

Теперь она стояла совершенно голая, никак этого не стесняясь. Ее тело было покрыто ровным золотистым загаром без каких-либо белых пятен и полос. Вилли передал ей колготки и оценивающе посмотрел на ее фигуру. Он прекрасно знал ее тело, и теперь его интересовало исключительно физическое состояние Модести, готовность выдержать предстоящие испытания. Это был вполне обычный взгляд, к которому Модести давно успела привыкнуть, равно как и к традиционному одобрительному кивку.

Она надела колготки, а затем и лифчик, также переданный ей Вилли. Потом – брюки и свитер, но не черный, как обычно, а пестро-зеленый для камуфляжа. Присев на ступеньку автомобиля, Модести стала натягивать серые сапоги.

Теперь разделся донага Вилли и надел плотно облегающие тело трусы, затем ножны, в которых покоились два ножа. Теперь уже Модести окинула взглядом Вилли – и даже не потому, что хотела удостовериться в его хорошем физическом состоянии, а потому, что ей просто доставляло удовольствие видеть его крепкую мускулистую фигуру, которая могла в случае необходимости действовать быстро и безжалостно.

Она вспомнила, как в свое время отыскала Вилли, вытащила его из тюрьмы и сделала мерзкого уголовника совсем другим человеком. Нет, вернее сказать, он просто сам себя переделал – ради нее. Она сама не понимала, почему это произошло, – она лишь поверила интуиции и решила поставить на темную лошадку. После стольких лет борьбы против всех в одиночку она отыскала того, кто был готов беззаветно сражаться бок о бок с ней, и с той поры Вилли Гарвин никогда ее не подводил, он действовал так, словно был продолжением ее самой.

Теперь и он надел брюки и рубашку тех же серо-зеленых маскировочных тонов и присел рядом с ней, чтобы натянуть сапоги.

– Вилли…

– Да, Принцесса…

– Как, по-твоему, югославское вино, которое мы пили днем, можно охарактеризовать как «супернакулюм»?

– Да вряд ли… – Даже в темноте она увидела, как он улыбнулся. – Впрочем, я ведь не Бог весть какой знаток. А ты как думаешь?

Модести сделала вид, что напряженно размышляет, затем ответила:

– Трудно сказать. Я, признаться, не большой специалист в области энологии[4]4
  Наука о виноделии.


[Закрыть].

Вилли покосился на нее с явным удивлением, но сказал спокойным тоном:

– Пожалуй.

Модести рассмеялась и подошла к багажнику.

Они сидели в темноте, ели прямо из банки мясные консервы, запивая водой из бутылки, которую поочередно передавали друг другу, и то о чем-то переговаривались, то умолкали.

Они не говорили ни о Тарранте, ни о загадочных смертях, ни о пластмассовых контейнерах. Не вспоминали они и былые подвиги, не планировали будущее. Речь шла о совсем иных предметах.

Они обсуждали последнее приобретение Модести на аукционе «Кристи», болтали о новой микроволновой печи у нее на кухне в пентхаузе, о противоподслушивающем устройстве, которое мастерил Вилли, о прочитанной книге, об увиденном спектакле, о купленной пластинке.

Наступила полночь.

– Механики не могут понять, что с машиной, – сетовала Модести. – Венг просто вне себя. Этот маленький «ингленд» – его гордость и любимец. Они разбирали карбюратор, проверяли подачу топлива, зажигание, бензонасос – и только руками разводят.

– Он должен схватывать, как только заработает стартер, – задумчиво сказал Вилли.

– Только при прогретом двигателе. Стоит машине чуть постоять, и все! Тут уж приходится попотеть, пока не возникнет искра.

– А! – обрадованно воскликнул Вилли.

– Есть какие-то идеи?

– Готов побиться об заклад. Принцесса, что затычка в поплавковой камере. Пока машина стоит, бензин медленно просачивается, вот и приходится гонять стартер, пока камера не наполнится, и только тогда…

Он осекся на полуслове. Рука потянулась к расстегнутому вороту, к спрятанным под рубашкой ножам, голова чуть наклонилась вбок. Теперь и Модести тоже услышала, что слева от них в деревьях кто-то тихо крадется. Но она не стала вынимать револьвер из кобуры. Если случилось невероятное и к ним подкрадывается недруг, то Вилли сам разберется с ним ножом и станет поднимать лишнего шума. Причем Вилли швырнет нож так, чтобы тот угодил оппоненту рукояткой в голову и лишь оглушил бы его. Однажды она видела, как Вилли проделал этот фокус на расстоянии пятидесяти футов.

Шорохи прекратились, но раздался тихий свист. Вилли тут же успокоился и ответил таким же легким посвистом. То был их давний пароль.

В лунном свете, пробивавшемся сквозь деревья, возник мужской силуэт. Вилли и Модести встали.

Это был человек лет сорока в простой грубой одежде. Его правая рука заканчивалась чуть ниже локтя, а рукав был отрезан и аккуратно зашпилен. Лицо – смуглое, обветренное. Когда-то оно внушало страх, но время сгладило острые углы…

– Это ты, Недич? Рада тебя видеть, – сказала по-французски Модести. – Сколько лет, сколько зим.

– Мадемуазель. – Человек учтиво наклонил голову. Это слово вызвало у Модести легкий приступ ностальгии. Когда она руководила Сетью, именно так обращались к ней все те, кто на нее работал. Недич же перевел взгляд на Вилли и сказал: – Как дела, старина?

– Отлично.

– А как твой виноградник? – поинтересовалась Модести.

– Нормально, Мадемуазель.

Четыре года назад Недич пострадал в одной из не связанных с получением прибыли операций Сети. Когда они громили картель наркодельцов в Марокко, Недич был ранен, и ему ампутировали руку. Когда он выздоровел, Модести переправила его обратно на родину и купила для него клочок земли с виноградником, о чем он попросил. Недич был среди тех семерых инвалидов Сети, которые получали пенсию из специального фонда, созданного Модести в первые же месяцы деятельности их организации.

– Ну, а как работается с одной рукой?

– Нормально. Быстро привыкаешь, Мадемуазель. – На его жестком лице появилась улыбка.

– Сейчас делают неплохие протезы. Я могу устроить…

– Это совершенно необязательно, Мадемуазель. Спасибо. Я и так вполне доволен. – Он внимательно посмотрел на нее. Записка, которая была оставлена для него, содержала просьбу явиться сюда после полуночи. – Я чем-то могу быть полезен? – осведомился Недич.

– Да. Кролли с другими осужденными работает на строительстве новой дороги. – Она качнула головой в восточном направлении.

– Кролли? – переспросил Недич, широко открывая глаза.

– Да. Его предали. Тебе известна новая дорога и места вокруг?

– Да, конечно. Каждый месяц я доставляю вино в их лагерь.

– Они живут в бараках?

– В палатках. Так легче переезжать.

– Их хорошо охраняют?

– Вполне неплохо. Военные…

– Сколько нужно времени, чтобы добраться до начала дороги пешком, ночью, по пересеченной местности?

Недич на мгновение задумался, потом сказал извиняющимся тоном:

– Если будете двигаться так, как в прежние дни, то тогда три с половиной часа.

– Мы не успели изнежиться, – улыбнулась Модести. – Ты нас проводишь?

– Да, – просто ответил Недич. – Но если надо попотеть, чтобы вызволить Кролли, я, конечно, не тот, что раньше, – и он показал на пустой рукав.

– Ты пойдешь назад, как только доведешь нас до дороги, – сказала Модести, и в ее голосе зазвучали резкие нотки. – Ты должен быть дома, когда мы вызволим Кролли. Ясно?

– Это означает, что вы отобьете его днем, прямо во время работы? – не без удивления произнес Недич. – А как же обратно?

– Я думаю, мы найдем дорогу, если она соответствует тому, что нанесено на карту. Ну, теперь в машину.

Все трое сели на переднее сиденье. Недич – между Модести и Вилли. Модести включила подсветку и углубилась в изучение карты, которую разложила у себя на коленях. На ней карандашом была нанесена извилистая линия, проходившая через горы, а затем тянувшаяся вдоль реки, притока Лима.

Недич взял горелую спичку из пепельницы и ткнул в карандашную линию у реки.

– Они дошли вот до этого места, а теперь прокладывают трассу в обход горы.

– Ясно, – кивнула Модести.

– Как же вы собираетесь отбить его днем?

– Там видно будет. Все зависит от обстоятельств. От того, какую работу выполняет Кролли и какой там рельеф.

– Все всегда зависит от обстоятельств, – усмехнулся Недич. – К нашему сожалению.

– Машина достоит тут до завтрашнего вечера? – спросил Вилли.

– Конечно. Если кто и набредет на нее, то разве что случайно. Тут почти не ходят машины, разве что телеги. И вы неплохо ее упрятали.

Модести сложила карту, выключила подсветку и выбралась да машины. Недич последовал за ней. Вилли вытащил из багажника два легких рюкзака.

– Надеюсь, сюда влезет все, что нам надо, – сказал он и помог Модести надеть на спину один из них.

– Позвольте, я понесу, Мадемуазель, – предложил Недич.