Текст книги "Герусо хочет стать человеком"
Автор книги: Пилар Матеос
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Пилар Матеос
Герусо хочет стать человеком
Посвящается Денизе
1
УКРАЛИ КОРОБКУ
Больше всего на свете Герусо нравилось стоять за прилавком и отпускать товары. Войдет, например, сеньора в красном шарфе, в руках у нее огромные пузатые сумки с широко открытыми ртами, и начнет требовательно перечислять, кивая головой то на одну полку, то на другую:
«Значит, так… Два кочешка салата, три кило апельсинов, полкило орехов…»
И он сразу побежит к ящику с апельсинами и начнет накладывать по две штуки на тарелку весов. Потом надо внимательно посмотреть, на каком делении остановилась стрелка; раздвинуть листья самого красивого кочна салата и показать нежную сердце-вину; запустить руки в мешок с орехами, они звонко застучат друг о дружку, и послышится веселый треск, словно кастаньеты щелкают.
«Стой, хватит!.. Куда столько? Я просила полкило».
«Да тут чуть-чуть побольше», – скажет Герусо и посмотрит на весы, нахмурив брови совсем как сеньор Хулиан, ведь речь-то идет о пустяке.
Затем он вытащит заложенный за ухо карандаш и напишет на куске толстой оберточной бумаги, что сколько стоит. Пересчитает еще раз, чтобы проверить, не вышло ли ошибки, не забыл ли чего вписать. Ну а после этого можно и распрямить спину, вежливо улыбнуться сеньоре в красном шарфе и сказать как бы нехотя, изобразив на лице полное безразличие:
«С вас четыреста семьдесят пять песет».
И еще, пожалуй, ему было бы особенно приятно взять в руку бумажку в пятьсот песет, на которой кто-то написал красными чернилами грустные слова: «Прощай, до встречи», открыть ящичек, где было несколько отделений, и в каждом аккуратно сложены деньги – крупные, помельче и совсем мелкие, – и отсчитать сдачу. Герусо был уверен, что может это сделать ничуть не хуже сеньора Хулиана, и даже быстрее и сноровистей, потому что сеньор Хулиан вечно все путает и не помнит, то ли он записал стоимость апельсинов, то ли нет. Но Герусо никак не удавалось постоять за прилавком, даже когда в магазин набивалось полным-полно покупателей и нельзя было дверь закрыть, а женщины поднимали шум из-за того, что какая-то тетенька хотела влезть без очереди, – у нее, видите ли, дома ребенок остался один.
«Можно я ее обслужу?» – спрашивал Герусо.
«У тебя есть свои обязанности», – неизменно отвечал сеньор Хулиан, не глядя на него.
В обязанности Герусо входило ездить на велосипеде и развозить по домам заказы. Он оставлял свой велосипед возле ближайшего фонаря, привязав его цепочкой, и поднимался с коробкой в квартиру сеньоры Родригес, где ему открывал дверь какой-нибудь карапуз, от горшка два вершка: «Мама! Мальчик из магазина!»
Или, насвистывая, Герусо направлялся к дому Аилы и делал вид, что в рассеянности ее не замечает. Аила играла в шарики, сидя на ступеньке перед домом, и он почти всегда ловил ее на том, что она жухает. Не поднимая головы, девочка требовала: пароль!
Герусо на минуту задумывался. Иногда ему везло, и он сразу отгадывал:
«Кошка смотрит в окошко».
Тогда Аила отодвигалась и давала ему пройти. Аиле всего семь лет, и ей трудно ходить, потому что однажды она попала в автомобильную катастрофу, и одна нога у нее короче другой.
Вот и сегодня Аила окликнула его:
– Ты к нам идешь?
Герусо кивнул, не переставая насвистывать, и направился с коробкой к лифту. Сегодня у него набралось много заказов, и он не мог задержаться, чтобы поболтать с девочкой.
– Моя мама сказала, чтобы ты отдал сдобные булочки мне.
– Не придумывай, твоя мама этого не говорила.
– Ну и ладно, а хочешь, я тебе что-то скажу? Сегодня мой день рожденья!
– Я знаю, – сказал Герусо. – Ты родилась в тот же день, что и мой попугай Теодоро.
Он поставил коробку на пол и посмотрел на Аилу ласково и в то же время лукаво.
– А ну, угадай, какой я тебе принес подарок?
Аила от любопытства широко распахнула глаза.
– Новые шарики?
Герусо отрицательно покачал головой.
– Ласты и маску? Афишу? Бабочек для гербария?
Герусо опять покачал головой. Девочка, скосив глаза, посмотрела на коробку. Из нее грациозно высунулась головка черного котенка с белыми пятнышками.
– Котенок! Какой хорошенький!
– Я его для тебя держу уже несколько дней.
– Да это же самый расчудесный подарок в моей жизни!
А иногда, без всякого дня рождения, Герусо ухитрялся потихонечку, контрабандой, засунуть в коробку апельсинового петушка на палочке или шоколадное пирожное; и все дети в квартале были его друзьями.
Вообще-то его работа вовсе не была уж такой приятной, как могло показаться. Сколько раз он дрожал от холода, развозя на своем велосипеде заказы, сколько раз попадал под проливной дождь и, конечно же, сразу промокал до нитки, а потом никак не мог избавиться от насморка и кашля. Велосипед у Герусо старый-престарый и весь ржавый, да и тяжеленный к тому же, а когда ему приходится подниматься по крутой улице с доверху нагруженной коробкой, он весь обливается потом и у него темнеет в глазах. Само собой, он умел ездить, не держась руками за руль, крутить педали, сидя на багажнике, а еще мог кататься на одном заднем колесе, подняв переднее, словно это и не велосипед вовсе, а конь. Герусо много чего умел…
В этот день Герусо уже в который раз демонстрировал свое мастерство друзьям, Марио и Никетте, и вдруг обнаружил, что у него украли коробку с заказом. Герусо прошиб пот, словно он взобрался на крутую гору.
– Мамочка родная! Что я теперь скажу сеньору Хулиану?
Он долго и лихорадочно искал коробку, ему помогали Марио и Никетта, но все их усилия оказались напрасными – коробка исчезла. Кто мог ее украсть? Герусо очень хорошо знал улицы своего квартала и людей, которые здесь жили. Это был совершенно новый район, и все жители поселились здесь почти одновременно. Конечно, случалось, что кто-то из соседей приезжал, а кто-то уезжал, но Герусо знал всех и каждого и тотчас сообщал друзьям.
«В доме четырнадцать поселилась новая соседка, архитектор. Она сказала, что рядом с парком будут строить спортивный комплекс».
Сеньора Консуэло, тетя Герусо, говорила с довольным видом:
«А что? Из парня может выйти неплохой детектив!»
…Трое друзей остановились перед книжным магазином. Затаив дыхание, они смотрели на витрину, в которой была выставлена игрушечная железная дорога. Она стояла здесь всю зиму, и тем не менее им не надоело ее разглядывать.
– В нашем квартале нет воров, – сказала Никетта. – Во всяком случае, я не знаю ни одного.
Поезд шел на поворот, и Марио с трудом оторвал взгляд от витрины, чтобы возразить Никетте:
– Ну что ты болтаешь! (На семафоре загорелся красный свет, и поезд остановился.) Ведь на человеке не написано, что он вор. Это же чепуха! Если люди про кого-то знают, что он вор, ему больше не дадут воровать, и, значит, он перестанет быть вором. (Поезд нырнул в туннель. Никетта присела на корточки, чтобы посмотреть, как он исчезает внутри.) Ты ничего не понимаешь, – продолжал Марио. – Они могут воровать так, что никто не заметит. Например, человек знает, что у него украли коньки, но кто именно это сделал, неизвестно.
– А у тебя что, коньки украли? (Последний вагон еще не исчез в туннеле, а уж паровоз появился с противоположной стороны и, набирая скорость, понесся вперед.)
– У меня? Да у меня их никогда не было…
– А все-таки у тебя украли коньки или не украли?
– Конечно, нет. Как можно украсть то, чего нет?
– Вот именно, – заключила Никетта. – Потому что в нашем квартале нет воров.
2
СЕНЬОРА В ШАРФЕ
Было совершенно ясно, что среди соседей нет мошенников. Наверное, коробку украл кто-то чужой или человек, совсем недавно переехавший в их квартал. Дети начали лихорадочно вспоминать, кого из новых жильцов они видели в эти дни в баре у Себастьяна, по прозвищу Бык, в булочной или в скобяной лавке Хуана…
Когда Герусо думал, он замирал и становился похожим на статую. Если он опирался подбородком на руку, то так и застывал в этой позе. Никетта грызла ногти и глазела по сторонам. Марио охватил лоб руками, а потом резко вытянул их перед собой. Он даже подскочил от радости:
– А я знаю, кто это сделал! Дядька на мотоцикле! Он еще всегда ставит его возле твоего дома.
– Ну ты и скажешь! – возмутился Герусо. – Ведь он же полицейский!
– Полицейский?
Марио от стыда готов был сквозь землю провалиться, но все же он постарался скрыть свое смущение. И с вызовом вздернул подбородок:
– А что здесь такого?
– Где это ты видел, чтобы полицейский был вором?
– Разве так не бывает?
– Ну знаешь, если бы так было, тогда бы все на свете перепуталось. И люди бы не знали, кто хороший, а кто плохой.
По правде говоря, это предположение сильно осложняло дело, и без того у всех голова кругом шла. Марио пришлось согласиться, что полицейского надо исключить из подозреваемых и поискать кого-то более подходящего. Он рьяно принялся за дело. Ему очень хотелось собственноручно найти вора.
– Знаю, знаю! Это сеньора в красном шарфе!
Вот теперь другое дело, такая идея показалась всем вполне разумной, даже Герусо вынужден был согласиться.
Сеньора в красном шарфе появилась здесь всего лишь дней пятнадцать назад. Она приехала рано утром на маленьком грузовичке, раскрашенном яркими красками; за рулем грузовичка сидела сама сеньора, а в кузове лежали какие-то таинственные громоздкие предметы, накрытые тряпками. Может, это были клетки? Она заперлась в своей мансарде почти под самой крышей, и больше никто не видел, чтобы она выходила или входила в дом. Это была очень подозрительная особа. Трудно было представить ее чьей-то мамой или чьей-то тетей. Сеньора была такой толстой, как две мамы или две тети, вместе взятые. У нее были короткие и густые волосы цвета соломы, и поэтому казалось, что у нее на голове вместо шляпы огромный яичный желток. Она носила комбинезон, совсем как Энрике, работавший в гараже.
«Ну что за люди!» – вздыхала сеньора Консуэло, тетя Герусо.
«А главное, ведь она не ходит в магазин за покупками, – уточнил Герусо. – Если она не покупает еду, то что она тогда ест? А? Значит, ворует!»
Заключение вроде бы вполне логичное, стало быть, и говорить больше не о чем, но Никетта всегда найдет что возразить. Я хочу сказать, она очень любит спорить, прямо зло берет, потому что вид у нее при этом страшно рассеянный, как будто она думает о чем-то другом и ничего не слышит… И вдруг совершенно неожиданно раз! – и забубнит упрямо. Вот как сейчас:
– А некоторые люди вообще ничего не едят. Я про это читала в одной газете.
Марио, в отличие от Никетты, гораздо более рассудительный.
– Так то в газетах пишут! А в нормальной жизни, в нашей с вами, кто не ест, тот умирает.
– Это было в Китае, – настаивает Никетта.
– Вот видишь! В Китае…
Подразумевается, что Китай где-то далеко-далеко и то, что там происходит, не имеет ничего общего с нами, испанцами.
В общем, все трое были почти уверены, что сеньора в красном шарфе украла коробку с заказом, – значит, надо срочно отобрать ее назад. Что еще оставалось делать Герусо? Сеньор Хулиан наверняка страшно рассердится, а то еще и вычтет из его зарплаты деньги. Но тогда рассердится тетя Герусо, а это еще хуже. Надо срочно вывести на чистую воду эту загадочную сеньору в красном шарфе.
– Я знаю, где она живет, – сказала Никетта.
Все знали. Она жила в новом доме, в подъезде которого стояли большие кожаные кресла и висели зеркала. Все трое направились к дому; Марио и Никетта шли гуськом по каменному бордюру, отделявшему тротуар от мостовой, и старались сохранять равновесие, чтобы не свалиться, а дяденька с усами, которого звали дон Абундио, набросился на Герусо за то, что он катит на своем велосипеде по краю тротуара и совершенно не обращает внимания на прохожих.
– А вдруг это вовсе не она сделала?
– А мы ее спросим.
– Жди больше, так она тебе и скажет.
Друзья доехали на лифте до седьмого этажа, а затем поднялись по узенькой лесенке еще выше. Здесь было очень светло и слышалось пение птиц. Ребята в нерешительности остановились на лестничной площадке. Дверь была открыта, и их настолько поразило то, что они увидели внутри, что они сразу забыли, зачем сюда пришли. Жилище сеньоры ни капельки не походило на привычные для ребят дома. Здесь все напоминало один из уголков парка с аттракционами. У Никетты от любопытства глаза загорелись, как два голубых фонарика.
– Войдем?
– А может, лучше сперва позвонить?
– Зачем? Дверь ведь открыта.
Марио уперся. Он знал, что в жизни надо соблюдать определенные правила, точно так же, как существуют правила игры в лото.
– Нельзя входить без спроса в чужой дом. Это называется нарушением неприкосновенности жилища.
Никетта ровным счетом ничего не поняла. Она попыталась разобраться в каждом слове в отдельности и во всех вместе и не нашла в них никакого смысла. В этот момент из глубины квартиры раздался громкий и веселый голос, он звучал как орган и в то же время был необычайно приветлив.
– Добро пожаловать, кто там есть!
Никетта вошла первой.
Сеньора в красном шарфе сидела на полу на цветных подушечках, разрисованных вручную. На шее у нее в этот раз был полу-завязанный бант, да еще и изрядно помятый. Она была одета в клетчатый халат, такой же огромный, как она сама, а карманы топорщились от разных разностей, лежавших в них.
– Проходите, не стесняйтесь!
Едва Герусо увидел, как она улыбается, он тотчас понял, что эта женщина не могла украсть коробку с заказом. Это было ясно как дважды два четыре. Человек с такой доброй улыбкой не способен даже бутылку кефира украсть, не то что коробку. Сеньора Консуэло была права, когда утверждала: «Из парнишки выйдет отличный детектив».
И все потому, что Герусо понимал сказанное с полуслова, а самое главное, он умел признавать свои ошибки.
Несколько минут дети стояли разинув рот: они были восхищены и ослеплены тем, что увидели. В комнате стояло множество больших клеток, и в них порхали самые разнообразные птички; стены сплошь были увешаны необычными картинами с замечательно нарисованными зверями – тиграми и собаками, оленями и львами, а от окошек на крышу дома тянулись пышные растения – получался настоящий сад между трубой и громоотводом.
Многих птиц Герусо хорошо знал – попугая, горного жаворонка, малиновку, но были здесь и другие, с симпатичными хвостиками и причудливыми клювами, таких он никогда не видел.
– Я привезла их из сельвы, тропических лесов Амазонки, – пояснила сеньора.
– Ой, как бы мне хотелось побывать в сельве Амазонки! – сказала Никетта, и лицо ее стало грустным, как будто она заранее знала, что никогда туда не попадет.
Сеньора покачала головой и посмотрела на Никетту укоризненно, точь-в-точь как учитель, когда видит, что ты путаешь перпендикуляр с биссектрисой.
– Никогда не говори: «Мне хотелось бы сделать то-то или то-то». Нужно говорить так: «Я обязательно сделаю то-то или то-то». (Глаза сеньоры были большие и серые, в них сияло отражение далеких морей.) А еще лучше: «Я непременно должна это сделать».
В ее словах был смысл. Никетта его прекрасно поняла и сказала себе, что в будущем так и станет поступать.
Сеньора, которая и на сеньору-то не была похожа, терпеливо рылась в карманах. Она извлекла оттуда моток шерсти, пахнущий кошкой, три кисточки для рисования, четыре открытки, два пустых пузырька, зеленоватый камушек, несколько прищепок для белья и, наконец, вытащила слегка подтаявшие шоколадки.
– Сегодня мне больше нечем вас угостить. Я уже несколько дней не могу выйти из дому.
Дети посмотрели на нее с жалостью, ведь так скучно сидеть дома взаперти, в то время как другие гоняют на улице в футбол или просто разглядывают прохожих.
– Со мной тоже такое было, – сказал Марио, осторожно отогнув краешек серебряной фольги. – Я целый месяц лежал в постели, когда болел корью. – Он облизал указательный палец, испачканный шоколадом. – Ты, наверно, болеешь?
Но сеньора в красном шарфе заверила, что вовсе не больна, она вообще ни разу в жизни не болела. Глядя на нее, можно было в такое поверить. У нее было круглое загорелое лицо, и она то и дело заразительно смеялась без всякой причины. Каждый раз, когда сеньора заливалась смехом, птицы начинали щебетать еще громче, потому что ее смех был им знаком.
– Вы думаете, чего я смеюсь? Это все из-за яичек канарейки, – объяснила сеньора. – У меня здесь для них инкубатор. – Она приоткрыла вырез платья, и дети увидели четыре крохотных яичка, гревшихся у нее на груди. – Понять не могу, что произошло с их мамашей. Похоже, на нее плохо подействовал переезд в новый дом. Вот уже несколько дней, как она покинула гнездо.
Ребята посмотрели на канарейку. Та сидела, печально нахохлившись, в углу клетки.
– Со мной произошло то же самое, когда меня перевели в другую школу, – сказал Марио, вступаясь за птичку.
– Они очень чувствительны, когда высиживают птенцов, – заметил Герусо. – Я как-то наткнулся на перепелиное гнездо, мать его покинула. Там ничего нельзя трогать.
Сеньора, совсем не похожая на мать, утвердительно кивнула; она двигалась очень осторожно, чтобы не повредить скорлупу.
– А когда они родятся? – спросили дети.
– В любой момент. Может, сегодня вечером… а может, завтра. Они вот-вот вылезут наружу.
– Как бы мне хотелось посмотреть! – вздохнула Никетта и тотчас поправила сама себя: – Я обязательно посмотрю, как они вылупятся!
– Пожалуйста, приходи! У меня здесь дверь никогда не закрывается, – сказала сеньора.
Все трое сели на пол и начали старательно слизывать с серебряной фольги остатки шоколада. Они чувствовали себя здесь преотлично, но Герусо с беспокойством вспомнил о сеньоре Хулиане.
– Вы знаете, у меня украли коробку с заказом, – сказал он ни с того ни с сего.
Сеньора сразу все поняла.
– О, это действительно проблема. Твой хозяин рассердится и, возможно, даже заплатит тебе меньше денег.
– Почти наверняка.
– И тогда твоя тетя тоже рассердится.
Она немного помолчала, размышляя о случившемся.
– Как бы тебе помочь? – задумчиво произнесла она. – Единственное, что я умею делать, – это рисовать.
Видно было, она очень расстроилась из-за того, что не знала, как помочь Герусо. Вдруг ее лицо оживилось, она показала на одну из картин, висевшую на стене.
– Знаешь что, отнеси ее своему хозяину! Мне больше нечего ему дать.
Это была довольно большая картина, больше метра в ширину, написанная масляными красками. Дети смотрели на нее, и она им очень нравилась. Они даже почувствовали себя счастливее и сильнее, глядя на нее, и им захотелось сделать что-нибудь хорошее.
– Здесь нарисована река Амазонка, и можно увидеть, что там внутри происходит, – объявила Никетта. – Разные водные течения переплетаются и сливаются друг с другом, а то, которое приходит сюда из черной речки, окрашено в более темный цвет. Когда я смотрю на эту картину, я кажусь себе лососем, плывущим к морю.
– А по-моему, здесь нарисована пещера, такую я видел в деревне, где родился мой папа, – сказал Марио. – Вон там хорошо видны летучие мыши и влажные камни, похожие на какие-то фигуры. Мне кажется, что я спрятался там от грозы и вижу, как снаружи сверкают молнии.
– Нет, на этой картине изображено небо, – заявил Герусо. – Вон там скопились созвездия и галактики. А еще видны планеты, которые пока не открыты, может, даже окажется, что они обитаемые. Все равно как будто летишь на космическом корабле.
Когда же картину увидел сеньор Хулиан, он не согласился ни с одним из ребят.
– Не вижу я здесь никаких рек, ни пещер, ни тем более галактик, – проворчал он. – Тут нарисовано что-то совсем не понятное. А зачем мне картина, где ничего не понятно? Лучше бы ты не торчал здесь, Герусо, а отправился искать коробку. Представляю, что скажет сеньора Родригес, когда увидит, что ей не доставили ее покупки… Наверняка очень рассердится!
Он схватил картину и запихнул ее в погреб. Там она провалялась за пустыми бидонами долго-долго и от сырости немного испортилась. Но в один прекрасный день какой-то беспокойный человечек, который знал язык дельфинов и названия самых разных цветов, случайно увидел картину и страшно удивился. Он сказал, что картина написана известной художницей, и купил ее у сеньора Хулиана за приличную сумму.
Но это произойдет много лет спустя, гораздо позже того, как закончится наш рассказ, а поскольку Герусо не мог заглянуть в будущее, то в тот вечер он думал только об одном: как бы найти вора, укравшего коробку?
3
ПАРЕНЬ С ГИТАРОЙ
– А я знал, что она здесь вовсе ни при чем, – сообщил Марио, заглядывая на обратном пути в бар Себастьяна Быка.
Марио всегда такой: очень любит хвастаться своей смекалкой и говорить «А я знал», особенно после того, как все уже давно прошло и перестало быть секретом для остальных.
Ребята вошли в бар, не обменявшись ни словом, как будто они уже заранее договорились о том, как им действовать дальше.
– А твоя бабуля опять играет на автомате, – сказал Герусо Никетте.
И действительно, бабушка Томаса, в своем черном платочке, коричневой юбке до пят и пеньковых туфлях-альпаргатах со шнурками, завязанными крест-накрест поверх толстых шерстяных чулок, с необыкновенным проворством крутила рычаги электронного управления, и глаза у нее горели энтузиазмом.
– Тебе что, больше нечем заняться? – пристыдила ее Никетта.
Бабушка Томаса недавно приехала в город. В деревне у нее остался небольшой огород, рыжие куры и корова по кличке Милушка; покинуть их было так же трудно, как родную семью. Она приехала, чтобы быть поближе к внукам.
– Ты целый день торчишь здесь возле этого противного автомата, – ворчала Никетта.
Себастьян, по прозвищу Бык, влажной тряпкой протер стойку бара, и ее поверхность засверкала как новенькая.
– А ну брысь, мелюзга! Не путайтесь под ногами у клиентов!
На бабушку Томасу город не произвел абсолютно никакого впечатления – ни хорошего, ни плохого. Она осталась совершенно безразлична к небоскребам, метро, театрам и музеям. Но автоматы, глотающие монеты, рычажки и кнопки, игрушечное футбольное поле с движущимися фигурками игроков – все это приводило ее в неописуемый восторг.
– Все равно что на ветер деньги швырять…
Ее космический корабль летел вперед, он ловко уклонялся от преследовавших его лучей лазера, чудом спасался от внезапно появлявшихся ракет и безжалостно сбивал любой вражеский корабль, который пытался на него напасть.
Дети с интересом и не без зависти наблюдали захватывающую картину боя; казалось, что они даже забыли о своей главной задаче, но нет. Как только Бык включил радио и послышались звуки уличной песенки, Никетта торжествующе посмотрела на своих друзей, словно нашла наконец разгадку.
– Парень с гитарой!
Марио и Герусо тотчас ухватились за эту мысль, как будто были уверены, что на сей раз их подозрения окажутся правильными.
Парень с гитарой ходил в дырявых майках и стоптанных сандалиях. Хотя он снял комнату в этом районе уже два месяца назад, его практически никто не знал. Он почти не появлялся на здешних улицах. Каждый день парень уходил в центр города, устраивался на каком-нибудь углу и начинал бренчать на гитаре и петь такие печальные песни, что богатые люди, проходя мимо, из жалости бросали ему в блюдечко монетки, а иногда и не только богатые. На эти деньги он покупал в лавке у сеньора Хулиана фрукты, морковку и кукурузные зерна.
«Ну что за люди! – вздыхала сеньора Консуэло, тетя Герусо. – Готовы заниматься чем угодно, лишь бы не работать. Бездельники, вот они кто!»
Конечно, зачем таким красть коньки? Они крадут коробки с продуктами.
Парень с гитарой жил в том же доме, что и Аила. На этот раз, отправляясь туда, дети были уверены, что они на верном пути.
Аила прыгала через скакалку. Правда, она не могла этого делать так же ловко и легко, как ее подруги, но тем не менее Аила никогда не сдавалась без боя, стараясь изо всех сил победить, точно так же, как она никогда не пускала Герусо в дом, если он не говорил пароля.
– Сим-сим, открой дверь!
Аила опустила скакалку, которой преграждала им дорогу:
– Можете входить.
Парень с гитарой жил в маленькой полуподвальной комнате, стены которой были увешаны фотографиями ковбоев, афишами кинофильмов и обложками от пластинок.
– Вот это Битлы, – сказала Никетта.
Парень с гитарой подтвердил: да, это Битлы. А рядом с ними фотография человека, который лучше всех на свете играл на гитаре, и звали его Андрес Сеговия.
Из кирпичей и досок парень построил полки, на них лежали книги, пластинки и ноты. Вместо стола у него был ящик, и все уселись вокруг него на маленькие бочонки из-под пива. В углу стояла туристская плитка, а на ней сковорода. Дети с завистью разглядывали комнату и дружно решили, что, когда они вырастут большими и им исполнится по шестнадцать лет, они будут жить точно в такой же комнате и готовить себе еду на туристской плитке.
– У меня будет свой маленький зоопарк, – сказала Никетта. – Белки и кролики. Моя мама не разрешает держать их дома.
– А я смонтирую электрическую железную дорогу, – заявил Марио. – И не буду ее разбирать, пусть всегда стоит у меня дома.
– Я предпочитаю трапецию, – сообщил Герусо. – Вот будет здорово забраться на нее на велосипеде и балансировать!
Парень с гитарой дружелюбно смотрел на ребят. Лично ему всегда ужасно хотелось бродить по свету со своей гитарой и петь песни, которые он сам сочинял.
– Не думайте, что это так легко, – объяснил он. – Иногда у меня бывают неприятности с полицией. Вчера вечером меня продержали в полицейском участке больше двух часов.
– Тебя арестовали?
– Не совсем так. Но напугали здорово.
– Им, наверное, не понравились твои песни, – решил Марио.
Парень с гитарой улыбнулся. Он поставил сковороду на огонь и насыпал туда горку кукурузных зерен и сахара, а потом быстро прикрыл крышкой. Зерна начали прыгать и громко взрываться под крышкой. Когда сковородку открыли, в ней оказалось полно белых хлопьев. Ребята набросились на них и, обжигаясь и смеясь, стали бросать в рот пригоршнями, пока не почувствовали, что уже наелись до отвала.
– А у меня украли коробку с заказом, – вдруг сказал Герусо.
Парень почесал в бороде. Она у него была мягкая и золотистая, как мед, и глаза у него тоже были золотистые и насмешливые.
– И ты подумал, что это сделал я?
– Ага, – признался Герусо.
Парень не рассердился. Он подбросил несколько хлопьев в воздух и поймал их ртом.
– Однажды я украл гармонь, когда был маленьким. – Он ткнул пальцем в Никетту. – Вот таким, как она. Пришлось ее вернуть.
– Мне уже девять лет, – уточнила Никетта. – Просто я маленького роста. Я ниже всех в классе, но это не значит, что…
– Дело в том, – прервал ее Герусо, – дело в том, что сеньор Хулиан настаивает, чтобы я нашел коробку. Ты, случайно, не знаешь какого-нибудь вора, который живет здесь поблизости?
– Знаю, и не одного, – ответил парень, немного подумав. – Но они не крадут бутылок с молоком и прочей ерунды. Они хорошо организованы, понял? И не станут рисковать из-за пустяков.
Герусо кивнул:
– Совсем как в телефильмах. Там никто не крадет коробок с заказами. И никто не станет тратить время, чтобы снимать фильм о том, как кто-то украл несколько бутылок лимонада или два кило апельсинов.
– И даже две плитки шоколада… – вставила Никетта.
– Совершенно верно, – подтвердил парень.
На сковороде совсем не осталось хлопьев. Она стояла черная и пустая, и вид у нее был печальный, как у Герусо.
Парень посмотрел на него, барабаня своими длинными пальцами по ящику, заменявшему стол.
– Чем я могу тебе помочь?
Герусо пожал плечами:
– Не знаю. Сеньора в красном шарфе подарила сеньору Хулиану картину, но она ему не понравилась.
Парень встал и снял со стены гитару. Он взял ее в руки и прикоснулся к ней так нежно и осторожно, как будто гладил только что родившегося котенка.
Марио подумал, что, когда вырастет и ему исполнится шестнадцать лет, он будет обращаться с вещами так же деликатно, даже если Себастьян, по прозвищу Бык, станет обзывать его за это девчонкой.
– Единственное, что у меня есть, – это музыка, – сказал парень с гитарой. – Я подарю ему песню.
Они пришли в лавку, когда там было битком набито народу: как раз в это время в школе закончились занятия, и все мамаши дружно бросились за покупками. Их дети наперебой просили кто жевательную резинку, кто клубничных леденцов на палочке, а кто жареный картофель. Сеньор Хулиан суетился, бегая взад-вперед, и едва успевал заворачивать нарезанную ломтиками колбасу, поэтому он почти не слушал, что ему говорит Герусо.
– Что ты сказал? Коробка так и не нашлась?
– Не нашлась, но зато мой друг сейчас споет для вас песенку.
Сеньор Хулиан застыл от изумления с карандашом в руке, он даже забыл, что должен отпускать товар.
– Он будет петь для меня?
– Ага, бесплатно, – радостно закивал Герусо. – Он дарит вам свою песню.
А парень с гитарой уже начал петь. На этот раз он не поставил на пол блюдечко для монет, и песня была не из тех, грустных, за которые расчувствовавшиеся богачи бросают бумажки в сто песет. Какое там! Парень рассказывал забавную историю про озорного щенка:
Казалось, что парень и гитара не могут существовать друг без друга, как не существует день без света. Сначала покупатели нерешительно улыбались и покачивали в такт музыке головой и плечами, но дети сразу же пустились в пляс. А молоденькие мамы в джинсах побросали на пол продуктовые сумки и стали танцевать вместе с ребятами.
Веселый пес – мой лучший друг,
он вечно носится вокруг,
он без меня не может жить.
Веселый пес – мой лучший друг,
он вечно бегает вокруг,
и нас не разлучить.
А потом самые отчаянные бабушки и толстые симпатичные тети пустились в пляс, они танцевали кто как умел, и даже дон Абундио помахивал тросточкой в ритм музыке.
Я ухожу, и он грустит,
ложится, жалобно скулит,
но стоит мне вернуться в дом,
он прыгает и бьет хвостом.
Привлеченные веселой мелодией, жители квартала присоединились к покупателям, и вскоре здесь стало шумно и оживленно, как на празднике. Дети и взрослые плясали между корзинами с фруктами и мешками картофеля, перепрыгивали через ящики с пивом и даже взбирались на прилавок…
Сеньор Хулиан плакал.
Спустя много лет он рассказывал тем, кто хотел его послушать, как один знаменитый певец – сейчас он уже не помнит, как его звали, ну, его еще часто показывают по телевизору и зарабатывает он кучу денег, – так вот, он однажды пришел к нему в лавку и пел специально для него, да еще и бесплатно, очень забавную песенку.
Вообще-то это была неправда, потому что парень с гитарой так и не стал ни знаменитым, ни богатым, он всего лишь был счастливым человеком. Но сеньор Хулиан не очень-то умел отличить одно от другого… А в тот день Герусо здорово досталось за то, что он все это устроил, и ему волей-неволей пришлось вновь отправиться на поиски злополучной коробки с заказом.
