Текст книги "Сухарева башня (1692—1926). Народные легенды о башне, ее история, реставрация и современное состояние"
Автор книги: Петр Сытин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
П.В.СЫТИН
Сухарева
БАШНЯ
(1692–1926)
НАРОДНЫЕ ЛЕГЕНДЫ
О БАШНЕ,
ЕЕ ИСТОРИЯ,
РЕСТАВРАЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
Москва
ОТЕЧЕСТВО – КРАЙТУР
1993
К ИСТОРИИ СУХАРЕВОЙ БАШНИ И КНИГИ О НЕЙ П.В.СЫТИНА
В 1926 году Моссовет принял решение о сносе Красных ворот, построенных в 1753–1757 годах, и двух старинных храмов, разрушенных в 30-х годах нашего века, – иконы Гребневской Божией Матери, воздвигнутого по велению Ивана Васильевича III в 1472 году (находился на улице Мясницкой, дом 2), и Рождества Богородицы в Столешниках XVII века (находился на улице Петровка, дом 13). Безуспешными были все попытки общественности противостоять варварскому уничтожению памятников истории и культуры, начавшему с этого времени набирать силу.
Однако в том же году один из отделов Моссовета – Московское Коммунальное Хозяйство (его сокращенное название – МКХ – было привычно москвичам тех лет) – издал книгу П. В. Сытина о Сухаревой башне (до ее сноса было еще восемь лет). И на это были свои причины.
Во-первых, любимая московская достопримечательность – Сухарева башня много лет до этого стояла в строительных лесах, и окончание реставрации в 1924 году вызвало особый интерес к памятнику. Во-вторых, в 1925 году сюда переехал Московский Коммунальный Музей. Основанный еще в 1896 году как музей московского городского хозяйства, он располагался вначале в одной из Крестовских водонапорных башен, а затем не раз менял место. Естественно, что. размещение Музея в Сухаревой башне еще больше привлекло внимание к ее истории, к итогам реставрации.
Директор Музея П. В. Сытин опубликовал в журнале «Коммунальное хозяйство» (1925 год, № 10 и 11) статью о Сухаревой башне, но это не смогло удовлетворить. большой интерес москвичей и гостей Москвы. Учитывая, что последняя книга об этом памятнике вышла давно, в 1913 году (И. И. Фомин. Сухарева башня в Москве), МКХ и решило обратиться к П. В. Сытину с предложением написать популярный очерк, рассчитанный именно на массового читателя, а не на специалистов. Заметим, что и книга И. И. Фомина была заказана автору Московской Городской Думой. Вряд ли еще какой-либо памятник в Москве удостаивался такой чести.
Заказ МКХ определил характер книжки П. В. Сытина. Она состоит как бы из трех пластов: народных легенд о Сухаревой башне, ее истории, а также рассказа о реставрации и ремонте башни.
Наверное, не было в Москве тогда человека, который знал бы о Сухаревой башне больше, чем Петр Васильевич Сытин (1885–1968). И не только потому, что он был известным историком и москвоведом – его книгами мы пользуемся и сейчас. Это: «Из истории московских улиц», «Имена московских улиц», «История планировки и застройки Москвы» и др. Как директор Московского Коммунального Музея, которому предстояло разместиться в Сухаревой башне, он досконально изучал не только историю, но и внутреннюю планировку башни, каждое помещение этого огромного сооружения.
В итоге пером П. В. Сытина руководило глубокое заинтересованное знание истории Сухаревой башни, знание, которого так недостает сегодняшнему москвичу.
Более ста лет назад в издании с примечательным названием «Русские достопамятности» (т. I, 1877) москвовед А. Мартынов напечатал исторический очерк о Сухаревой башне и первым дал высокую оценку ее роли, отметив, что она послужила «введением в Россию математических наук и мореплавания, преддверием основанию Санкт-Петербурга и Адмиралтейства и многим преобразованиям, коим начало, вероятно, положено Петром I, в тайной думе его на Сухаревой башне – этом маяке просвещения Отечества и памятнике верности Сухаревой дружины царского престола».
С той поры не было ни одного путеводителя по Москве, где не говорилось бы о Сухаревой башне как выдающейся исторической и художественной достопримечательности столицы. Ей посвящали стихи, ее рисовали А. К. Саврасов и А. М. Васнецов, ее фотографии расходились в художественных открытках по всей стране.
Поэтому понятно, что необоснованный снос Сухаревой башни в 1934 году до сих пор не изгладил из памяти москвичей боли утраты этого замечательного памятника, не погасил интереса к его истории, а напротив, сохранил желание увидеть Сухареву башню восстановленной.
Поскольку книга П. В. Сытина написана в 1926 году и оканчивалась на радостной ноте – ведь только что открылся Музей, а драматические события были еще скрыты во времени, следует коротко рассказать об этих событиях и о том, как представляется нам будущее Сухаревой башни.
В 1934 году Коммунальному Музею было предложено переехать из Сухаревой башни в новое помещение. Появились тревожные слухи о предполагаемом сносе башни в связи с тем, что она якобы мешает движению транспорта. Последовали многочисленные протесты научной и художественной общественности, доказывавшей огромную культурную ценность памятника, его уникальность. Ведь Сухарева башня оставалась единственной из нескольких десятков башен-ворот городских укреплений Москвы XVI–XVII веков.
Архитекторы, в том числе известный И. А. Фомин, срочно разработали проекты такой реконструкции площади и организации движения транспорта, при которых отпадала «необходимость» сноса Сухаревой башни. Но ни протесты, ни подобные проекты не были приняты. В ночь с 13 на 14 апреля 1934 года началась разборка Сухаревой башни.
Горько читать воспоминания очевидцев этой варварской акции.
Художница Н. А. Симонович-Ефимова, жившая неподалеку и восемь лет назад с болью наблюдавшая сломку Красных ворот, которые стояли в километре от башни и составляли вместе с ней выразительный градостроительный ансамбль, писала: «А сегодня, семнадцатого апреля, нет уже наружной гигантской лестницы и сверху летят кирпичины. Белые, витые колонки из белого камня – в отдельной груде, разбитые. Разрушение идет необычайно быстро… Вывеска «Коммунальный Музей» висит над уютно открытой дверью… Вообще вид у Башни здоровый,а кирпичи летят без желобов просто в воздухе, многие не разбиваются, и здание убывает, тает. А ведь другие здания перед разрушением получают больной вид… А тут – свежая, розовая Башня, моложе, чем когда-нибудь… Но можно заболеть от мысли, что впереди нас никто Сухаревскую Башню не увидит».
Всего только пять дней дали архитекторам для того, чтобы снять некоторые фрагменты декора башни, и им пришлось работать днем и ночью. «Горечь полынная на душе» – так характеризовал их состояние архитектор Л. А. Давид. Детали башни вывезли в музей Коломенского, оконные наличники вмуровали в стену Донского монастыря. Вместе с остатками (хочется сказать «останками») башни были переданы и фрагменты Красных ворот, которые «приютил» Коммунальный Музей, – венчавший ворота медный «Ангел» и каменные амуры.
Прошло более полустолетия. Немалый срок, но грубо нарушенный ансамбль Большой Сухаревской площади (до ноября 1990 года Большая Колхозная) до сих пор не восстановлен и не улучшен. Исключение составляет церковь Троицы в Листах, реставрация которой сейчас завершается. Но даже она снова рождает горестное воспоминание – ведь это бывший полковой храм того самого полка стольника Л. П. Сухарева, с историей которого была связана постройка Сухаревой башни.
В конце 1970-х годов в Москве вновь заговорили о Сухаревой башне. Стали обсуждаться планы реконструкции площади, среди которых были намерения построить огромное здание универмага или нового «Детского мира», примерно на месте Сухаревой башни. «Достойная» намечалась замена историческому памятнику!
Группа ученых выступила с предложением восстановить Сухареву башню. Их активно поддержало Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, которое дважды, в 1978 и 1981 годах, определило восстановление этого памятника гражданской архитектуры XVII века как «шаг большого политического и идейно-нравственного значения». – На страницах печати, и особенно журнала «Архитектура и строительство Москвы» в 1985 году, идея восстановления башни была горячо поддержана. Появились интересные конструктивные идеи. Наряду с предложением восстановить Сухареву башню на ее подлинных фундаментах (они сохранились поныне под проезжей частью Садового кольца), обсуждался проект архитектора П. Н. Рагулина и инженера-строителя П. М. Мягкова соорудить башню рядом с ее старым местом, напротив бывшего Странноприимного дома (ныне Институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского). Это создало бы прекрасный архитектурный ансамбль: Сухарева башня – церковь Троицы в Листах – Странноприимный дом – на фоне сохранившейся старой городской застройки, с разбивкой сквера, в котором можно было бы поставить памятник Петру I (его нет в Москве!).
Глав АПУ приняло решение объявить конкурс и не позднее ноября 1986 года подвести его итоги. Однако вновь вступили в свои права законы волокиты и бюрократизма, а по сути дела – равнодушия к исторической памяти, прикрываемые ссылками на объективные трудности, а также на спорность ценности памятника-«новодела».
Что можно и нужно сказать в ответ? Трудности, подлинные и мнимые, к сожалению, сопровождают нас с 1917 года, и конца им не видно. Но ведь жизнь продолжается, и нельзя из-за трудностей забывать о своей истории, о вине перед потомками, которых лишили памятников и, следовательно, обрекают на историческое беспамятство.
Вопрос о Сухаревой башне не ушел в прошлое. Его предстоит решать нам или нашим потомкам. Исторический облик– Москвы, во многом утраченный в итоге безумных действий на протяжении десятилетий, должен быть восстановлен. И возрожденная Сухарева башня могла бы занять в нем важное и достойное место. Для решения этого вопроса необходимо знание. Переиздавая книгу П. В. Сытина – большого знатока и специалиста, написанную к тому же интересно, мы надеемся, что каждый житель столицы заинтересуется историей и судьбой Сухаревой башни, всегда бывшей одним из символов Москвы. Восстановлено название Сухаревской площади, засияли купола Троицы в Листах. Будем надеяться, что воскреснет и любимица москвичей Сухарева башня.
В заключение отметим, что книга П. В. Сытина была издана тиражом в 3 тысячи экземпляров и давно стала библиографической редкостью. Напечатанная небольшим форматом, на плохой бумаге, книга тем не менее была иллюстрирована. При нынешнем переиздании мы воспользовались для иллюстрирования любезным содействием коллекционера Я. М. Белицкого, который представил виды Сухаревой башни, близкие по годам тем, что давал в своей книге П. В. Сытин. Кроме того, в этом издании воспроизводятся рисунки реконструкции Сухаревой башни, выполненные архитектором Д. П. Суховым. Оригиналы хранятся в Государственном историческом музее. Также помещены репродукции с картин русских художников А. М. Васнецова и В. К. Коленда из фондов Музея истории Москвы.
Источники, на которые сделаны ссылки в тексте, помещены в конце книги. Примечания по тексту сделаны Л. В. Ивановой.
Л.В.Иванова
НАРОДНЫЕ СКАЗАНИЯ И ПОЭЗИЯ
Ни одно из современных московских зданий не пользуется такой широкой известностью в народе, не овеяно так его любовью и поэтическими легендами, как Сухарева башня. Она фигурирует почти во всех московских народных рассказах и песнях, но в этих рассказах и песнях историческая действительность настолько густо перемешана с фантастическим вымыслом и суевериями народа, что совершенно потонула в них. Постройку Сухаревой башни народные сказания правильно относят ко времени Петра I (концу XVII века), но, если им верить, строил ее колдун и чернокнижник Брюсс [1]1
Брюсс(Брюс) Яков Вилимович (1670–1735), русский государственный и военный деятель, сподвижник Петра I, ученый. Его интересы и деятельность были необычайно многообразны, он проявил себя в математике, астрономии, естествознании, занимался переводами с иностранных языков, составлением гражданских календарей («Брюсов календарь», 1709–1715 годы), руководил Московской типографией
[Закрыть], автор «вечного календаря», для своих личных потребностей. Он в ней жил, скрывал здесь «черную книгу», читал ее по ночам и творил волшебства в подземной мастерской, а с вышки Сухаревой башни смотрел и гадал на звездах или летал по воздуху на собственноручно сделанном орле. В башне, кроме «черной книги», хранилась и «Соломонова печать» на перстне, поворачивая которым в различные стороны всяк мог производить чародейства – «от себя отвратить, все очарование разрушить, власть над сатаной получить» [2]2
А. Епифанский. «Красная газета» в Ленинграде, веч. вып., 1926, январь.
[Закрыть] .
Из сказаний о Брюссе, связанных с Сухаревой башней, приведем три, пользующихся наибольшей известностью. Первое говорит о том, что Брюсе для службы в подземной лаборатории Сухаревой башни сделал служанку из живых цветов, которая все делала, только не говорила. Жена Брюсса приревновала его к этой служанке и никак не хотела поверить, что она не «всамделишная». Тогда Брюсе при Петре и жене вынул булавку из головы служанки, она вся рассыпалась цветами, и Петр, и жена увидели, что она, действительно, не «из тела».
Второе сказание – о живой и мертвой воде. Брюсе составил такую воду, что мог мертвого старого человека сделать живым и молодым. Первый опыт он произвел над стариком, своим учеником. Разрубил его на части, полил мертвой водой – и части тела срослись; полил живой водой – и старик-ученик встал молодым юношей. После этого Брюсе сам захотел омолодиться. Велел ученику разрубить себя на части и через девять месяцев полить сперва мертвой, потом живой водою. Ученик дал клятву сделать это, но в это время сошелся с женою Брюсса, которой и выдал свою тайну. Когда прошло девять месяцев, ученик полил тело Брюсса мертвой водой, и разрубленные части срослись. Когда же он хотел полить их живой водой, жена Брюсса, не желавшая его воскрешения, выбила склянку из рук ученика, живая вода разлилась, новой ученик не мог составить, и Брюсе более не воскрес. Петр I, каким-то образом узнавший про все это, велел отрубить головы ученику и жене Брюсса.
Третье сказание. По смерти Брюсса Петр велел запечатать Сухареву башню и все Брюссовы книги и инструменты и поставил часового для охраны, а сам скоро умер. Сменялись императоры, а часовой все стоял, пока не проехал мимо Александр III. Он спросил, для чего часового поставили и что хранится в башне, но никто ничего на это не мог ему ответить. Взломали двери – все пусто; в стену постучали – там тоже пусто; разобрали стену и нашли замурованные книги. Профессоров собрали, никто прочесть книг не мог. Только один старичок-профессор сказал, что это – Брюссовы книги, прочитал их, а что написано в них – сказать не мог, не понимал, так как неизвестно, на каком языке они написаны. А это и были «черные книги».
В других сказаниях о Брюссе, связанных с Сухаревой башней, говорится о наблюдении им звезд в подзорную трубу с высоты Сухаревой башни, о составлении «вечного календаря» и «вечных часов» в ней, о производстве грома и снега в ясные летние дни, о превращении пороха в пушках, которыми хотел какой-то генерал разгромить его в Сухаревой башне, в песок, об избавлении жулика, забежавшего в башню к Брюссу, от полиции – через отъезд его вскачь на нарисованном Брюссом на стене башни коне, и проч. [3]3
Протокол № 84/254 заседания ученой комиссии при музее Старой Москвы от 10 декабря 1925 года.
[Закрыть]Можно сказать, нет легенды о Брюссе, в которой так или иначе не фигурировала бы Сухарева башня.
Народные сказания о Брюссе, по новейшим исследованиям, стоят в тесной связи с суевериями, известными в России с XI века и частью с занесенными в нее в XVI–XVII веках с Запада. Личность Я. В. Брюсса, генерал-фельдмаршала, одного из ученейших людей петровского времени, занимавшегося математикой, артиллерийскими науками и астрономией, преломилась в народном сознании эпохи в колдуна-чернокнижника, ибо самые эти науки считались в то время народом волшебством, бесовскими науками.
Брюсе жил на 1-й Мещанской улице, дом 14 [4]4
1-я Мещанская, 14, ныне проспект Мира, 14, этот дом Я. В. Брюсса сохранился. Он вызывал интерес и исследовался членами «Старой Москвы». В декабре 1925 года, осмотрев его подвалы, они обнаружили ход из белого камня, ведущий к подвалам Сухаревой башни, в которой, в свою очередь, нашли пять замурованных ходов
[Закрыть], и, вероятно, бывал на Сухаревой башне, занимаясь здесь математикой и наблюдая небо в подзорные трубы, почему народ и связал с ним башню. Случай с живой и мертвой водой, известный из старых сказок, приурочен к Брюссу, вероятно, в связи с производившимися в его время опытами бальзамирования покойников. Снег и гром, якобы произведенные Брюссом в летний день, стоят в связи с изучением им северного сияния. «Вечные часы», летание на орле – навеяны устроенными в Сухаревой башне большими часами и хранившимся в сарае при башне маленьким кораблем, который несколько раз возили по Москве и палили с находившихся на нем игрушечных пушек. «Вечный календарь» связан с именем Брюсса, вероятно, потому, что Брюсе был главным цензором в то время, когда под его «смотрением» вышел составленный В. Киприяновым в 1709 году первый гражданский календарь с вычисленными пасхалиями, днями восхода и захода солнца, луны и проч. на многие годы вперед. Эти и им подобные исторические факты переработаны народной фантазией в совершенно неправдоподобные вымыслы, которые и до настоящего времени еще живы в народе.
Обширный рынок, раскинувшийся вокруг Сухаревой башни в конце XVIII века и просуществовавший до 1925 года, его своеобразный характер, отражавший быт всех классов московского общества, дал новый материал для рассказов о Сухаревой башне. Как архитектурная эмблема этого рынка и плутней, на нем совершавшихся, Сухарева башня фигурирует и в народных, и в литературных произведениях [5]5
В. А. Гиляровский. Москва и москвичи. М., 1826.
[Закрыть] .
Воздвигнутый в конце 20-х годов XIX века в Сухаревой башне резервуар для приема и распределения по городу мытищинской воды, в свою очередь, сделал башню предметом описания во всех путеводителях по г. Москве и в специальных изданиях. Он же вдохновил поэта 40-х годов M. Дмитриева [6]6
Дмитриев Михаил Александрович (1796–1866), поэт, критик, мемуарист. Многие годы его жизни связаны с Москвой, дом на Спиридоньевке (ныне Ал. Толстого) был центром литературной Москвы. Воспоминания «Мелочи из запаса моей жизни» рисуют московский быт
[Закрыть]на следующее стихотворение:
Сухарева башня
Что за чудная, право – эта зеленая башня!
Высока и тонка; а под ней, как подножье, огромный
Дом в три жилья, и примкнулось к нему на откосе, под крышей,
Длинное сбоку крыльцо, как у птицы крыло на отлете.
Кажется, им вот сейчас и взмахнет! – Да нет, тяжеленька!
Сухарев строил ту башню, полковник стрелецкий. – Во время
Бунта стрельцов на юных царей Петра с Иоанном
Верен с своим он полком двум братьям-царям оставался.
Именем верного, в память ему, Петр и прозвал ту башню,
Старая подпись о том возвещает доныне потомству.
Старый народ, как младенец, любит чудесные сказки!
Тут, говорят старики, жил колдун-чернокнижник; доныне
Целы все черные книги его; но закладены в стену.
Добрые люди, не верьте! – Тут прадеды ваши учились,
Как по морскому пути громоносные править громады.
Тут же народ простодушный любит веселую шутку!
Есть у него поговорка, что будто Иван наш Великий
Хочет жениться и, слышно, берет за себя он ту башню.
Дети в народе простом, не привыкши умом иноземным
Острые шутки ловить, не натешатся выдумкой этой!
Ныне, когда о народной нужде промышляет наука,
В этой башне у нас водоем, как озеро в рамах;
Чистой воды, как хрусталь, бьют ключи, заключенные в трубы;
Их издалека ведет под землею рука человека,
Литься заставя на пользу, скакать в высоту на потеху!
ИСТОРИЯ СУХАРЕВОЙ БАШНИ
В XVI веке город Москва, за исключением нескольких отдельно лежащих слобод, не выходил за границы нынешнего кольца Садовых улиц. В конце этого века (1591–1592 годы) город по этой границе был огражден деревянною стеною, сгоревшей в 1613 году и замененной земляным валом. На главных дорогах из Москвы в другие города, внутри Садовых, преобразившихся уже в то время в улицы, в стене были сделаны деревянные ворота, именовавшиеся по улицам: Арбатскими, Никитскими, Тверскими и проч. Были ворота и на месте, занимаемом ныне Сухаревой башней, и назывались они по улице Сретенскими.
Для охраны стен и ворот были поселены вдоль всего кольца Садовых улиц стрелецкие полки, называвшиеся по именам своих полковников. В мирное время стрельцы занимались торговлею и ремеслами, жили с семьями и по укладу жизни мало чем отличались от остальных обывателей городских окраин. Только во время войн, бунтов, осады города и т. п. они бросали мирные занятия и превращались на время в военную силу. В мирное время они, будучи торговцами и ремесленниками, являлись городской стражей, оберегая в воротах город от лиц, коим было запрещено пребывание в городе, и от ввоза беспошлинных товаров.
В конце XVII века у Сретенских ворот был расположен стрелецкий полк стольника Лаврентия Панкратьева Сухарева, по имени которого и назывался в это время Сухаревским полком [8]8
Позднее П. В. Сытин изменил свой взгляд на этот вопрос. В работе «История планировки и застройки. Москвы» он писал, что Сухарева башня не могла быть построена в честь или в память полковника Л. П. Сухарева: это не следует из памятной надписи, кроме того, Сухарев получил от Петра за Троицкий поход весьма скромную награду сравнительно с другими. Он полагал, что башня (ворота Земляного города) стала называться Сухаревой, как и другие ворота, по названию места стоянки стрелецкого полка Сухарева (так же, как, например, Зубовская площадь).
[Закрыть]. Во время борьбы за престол Петра I с его сестрой, царевной Софьей, этот полк оставался неизменно верным Петру. Когда тот, спасаясь от козней сестры, убежал в 1689 году в Троице-Сергиеву лавру, полк последовал за ним – и охранял его до самого низложения Софьи и заточения в монастырь. Вероятно, в благодарность за верную службу Петр I и построил в 1692–1695 годах на месте деревянных Сретенских ворот, охранявшихся Сухаревским полком, двухэтажную палату, с проездными воротами посередине и трехъярусной башней с часами над вторым этажом [9]9
И. М. Снегирев. Сухарева башня. В «Русских достопамятностях» Мартынова, т. I. M., 1877.
[Закрыть] . Над палатами возвышались две шатровые крыши. Крыльца с восточной стороны в это время еще не было, и вход на второй этаж был либо прямо с земляного вала, либо по неоткрытой доселе винтовой лестнице внутри одной из стен башни, либо, наконец, по наружной деревянной лестнице, позднее уничтоженной. Сооружение по имени стрелецкого полка и урочища «в Сухареве» стало называться Сухаревой башней. Вероятно, в башне и около нее помещались дежурные стрельцы. Как показывает надпись на одной из каменных досок [10]10
Каменные доски, укрепленные на Сухаревой башне, являлись памятными. При сносе они были сняты и помещены в Историческом музее
[Закрыть]над проездом под Сухаревой башней, по обе стороны последнего со стороны Сретенки были построены две малых караульных палаты да казенный амбар, а позади ворот, по направлению к новой Мещанской слободе (1-й Мещанской улице), к башне была пристроена часовня с кельями, отданная в ведение Перервинского монастыря [11]11
Перервинскиймонастырь, Николо-Перервинский монастырь, находится на левом берегу Москвы-реки, напротив Коломенского. Основан в XV веке. Сохранившийся ансамбль относится к XVII–XIX векам. Название получил по собору Николая, а также по местоположению в петле («перерве») реки. Монастырь имел в Москве подворье рядом с Красной площадью и часовню, позже известную как Иверская. С конца XVII века его часовня располагалась также в Сухаревой башне
[Закрыть].
Доски были сделаны из мрамора, весили около 20 пудов и провисели над проездом под башней со стороны Сретенки 230 лет. В 1925 году были обнаружены на них трещины, вследствие чего они были сняты и заменены новыми, во всем им тождественными. Надпись на них, как и на старых, сделанная славянскими буквами, гласит следующее: 1) на левой меньшей доске: «Повелением благочестивейших, тишайших, самодержавнейших государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея великий и малыя и белыя России самодержцев, по стрелецкому приказу, при сиденье в том приказе Ивана Борисовича Троекурова»; 2) на правой большой доске: «Построены во втором Стрелецком полку по Земляному городу Сретенские ворота, а над теми вороты палаты и шатер с часами, а подле ворот по обе стороны карауль-ныя малыя палаты, да казенный амбар, а позадь ворот к новой Мещанской слободе часовня с кельями к Николаевскому монастырю, что на Перерве, а начато то строение строить в лето 7200 (1692), а совершено 7203 (1695), а в то время будущего у того полку стольника и полковника Лаврентия Панкратьева сына Сухарева».
В 1698 году Петр, возвратясь из-за границы, надстроил над вторым этажом башни третий, с шатровыми же крышами, столб башни увеличил еще на два яруса и пристроил к башне с восточной стороны открытое крыльцо «в два рундука (марша)», не шедшее, однако, прямо, как ныне, а на средине поворачивавшее с площадки под прямым углом к Земляному городу, то есть выходившее нижней своей частью на внутренний проезд Садовой, к Сретенке. Постройка была окончена в 1701 году, и в Сухаревой башне, взамен уничтоженных стрелецких полков, была размещена «Математическая и навигационная школа» – первое в России высшее специальное учебное заведение, готовившее штурманов, геодезистов и проч. Имя строителя башни доселе точно не установлено. По одним предположениям, она строилась по планам и под непосредственным «смотрением» самого Петра, по другим, более вероятным, – под руководством Михаила Ивановича Чеглокова, строителя многих казенных сооружений Петра I [12]12
Путеводитель по Москве. Изд. 2, Московского Архитектурного общества под редакцией И. П. Машкова. М., 1913.
[Закрыть]
Стиль Сухаревой башни – смесь ломбардского с готическим [13]13
Характеризуя архитектурный стиль Сухаревой башни, П. В. Сытин пользуется терминологией тех лет. Современные исследователи определяют этот стиль как московское барокко
[Закрыть].
Построена башня из красного кирпича, приблизительно в полтора раза большего по размеру, чем нынешний кирпич. Окна, двери, пилястры и другие части отделаны белым камнем. Вероятно, вначале башня не была окрашена и представляла собою естественное сочетание цветных материалов, из которых она была построена. Позднее башня окрашивалась в красный, желтый, зеленый и «дикий» [14]14
«Дикий» цвет – это, по Далю, сероватый, серый, пепельный, голубо-серый цвет
[Закрыть]цвета.
Для жилых целей Сухарева башня не была приспособлена с самого начала: внутреннего соединения между палатами одного и того же этажа не было, все двери выходили на наружные площадки, на которых с восточной и западной стороны третьего этажа башни были устроены и примитивные уборные – «нужники». Зимой, когда башня охватывалась со всех сторон холодным ветром, это устройство оказывалось особенно неудобным. Голландские печи, поставленные в палатах, не нагревали их в достаточной мере, и потому зимой холодно было и во внутренних помещениях башни. В 1706 году проживавшие в башне ученики Навигационной школы обращались к царю с прошением о переводе их на житье в Мещанскую или какую-либо другую слободу, мотивируя свое ходатайство тем, что «за холодом от зимы тут (в башне) жить невозможно»… Неизвестно, было ли удовлетворено это ходатайство, но в 1715 году Навигацкую школу перевели совсем в Санкт-Петербург и превратили ее в Морскую Академию. Сухарева башня, однако, оставалась за Морским ведомством: в нее была переведена в том же году из Кремля Адмиралтейская контора, заготовлявшая в Москве продукты и материалы для Балтийского флота. До 1802 года оставались в Сухаревой башне и славившиеся в XVIII веке арифметические школы, подготовлявшие контингенты для поступления в Морскую Академию?.
Во времена Петра I в столбе Сухаревой башни находилась астрономическая обсерватория, с которой в 1709 году наблюдалось солнечное затмение. Здесь же находились астрономические часы, разные инструменты и большая библиотека, а в нижнем ярусе – перенесенный из Ивановской колокольни большой голландский медный глобус, семи футов в диаметре, подаренный царю Алексею Михайловичу Генеральными Штатами Голландии». Вероятно, все это и дало материал для народных сказаний о Брюссе, сподвижнике Петра I, якобы занимавшемся в Сухаревой башне колдовством, звездочетством и другими «бесовскими» науками. В 1733 году глобус, ввиду сильной ветхости внутренних частей Сухаревой башни, грозивших падением, был перенесен в особый сарай при башне, а в 1752 году переправлен в Петербург. В особом же сарае с западной стороны башни хранился со времени Петра «машкерадный корабль», на котором царь после заключения мира со шведами ездил по улицам Москвы и палил из двенадцати помещавшихся на нем маленьких медных пушек. В 1812 году этот корабль сгорел вместе с сараем, в котором он помещался».
В ведении Адмиралтейской конторы Сухарева башня находилась до 1859 года, когда, с упразднением этой конторы, она перешла к IV округу путей сообщения, ведавшему Московскими водопроводами, а с 1871 года, вместе с последними, перешла в ведение города. В XVIII веке помещения башни служили, главным образом, для нужд морского ведомства. До 1806 года во втором этаже помещалось присутствие Адмиралтейской конторы, магазин сукон и других аммуничных материалов, приобретавшихся для флота. В этом же этаже помещалась одно время контора, «где имеется денежной казны немалая сумма», а также пребывали караульные солдаты и колодники. В нижнем этаже хранился провиант и другие адмиралтейские запасы, а в единственно не ветхой средней зале третьего этажа были сложены разные материалы и инструменты той же Адмиралтейской конторы [15]15
Там же.
[Закрыть] .
В 1829 году в восточной зале второго этажа Сухаревой башни был устроен резервуар из чугунных плит на 6500 ведер мытищинской воды, которая сюда накачивалась паровыми машинами из Алексеевской (ныне Ольденборгеровской) [16]16
Алексеевская (Ольденборгеровская) водокачка Мытищинского водопровода находилась в селе Алексеевском (ныне проспект Мира). Ольден-боргеровской она была названа в честь главного инженера Московского водопровода В. В. Ольденборгера, покончившего в 1921 году самоубийством из-за травли его как «буржуазного» специалиста членами комячейки Рублевской водонапорной станции. Виновники смерти инженера были осуждены Верховным трибуналом при ВЦИК
[Закрыть]водокачки и отсюда естественным напором подавалась в уличные фонтаны и бассейны. В 1854 году такой же резервуар, только на 7000 ведер, был устроен и в двух западных залах второго этажа башни. С устройством в 1892–1893 годах Крестовских водонапорных башен вода в Сухареву башню перестала подаваться, а в начале 1900-х годов были разобраны и резервуары, хотя в башне до сего времени остаются следы их столетнего пребывания: железные клепаные балки под полами в западных залах второго этажа, на которых стоял резервуар (в восточной зале он стоял прямо на своде), водопроводные трубы в подпольях, заложенные арочки и проч.
Восточная половина нижнего этажа в середине XIX века была занята, кроме склада провианта для Балтийского флота, цейхгаузом Управления городскими водопроводами. Западная же половина нижнего этажа была занята в этот период квартирами водопроводных рабочих, наблюдавших за бассейнами в башне и за водоразборами по городу. Здесь же одно время помещался телеграф и телефон водопроводов, а в 1886 году были поселены на жительство шесть городовых I участка Мещанской части [17]17
Там же.
[Закрыть] .
Перед войной 1914 года помещения Сухаревой башни были заняты следующими учреждениями: в двух западных залах третьего этажа находился (с 1910 года) склад Городского Архива. Средний и «рапирный» (восточный) залы третьего этажа, а равно все залы второго этажа ничем не были заняты – первые вследствие их ветхости, вторые вследствие разрушений, произведенных при ликвидации помещавшихся в них резервуаров. В восточной половине нижнего этажа с 1899 года стоял электрический трансформатор для освещения часов в Сухаревой башне, а с 1910 года и компрессорная станция. В западной половине нижнего этажа помещались: канцелярия I Мещанского попечительства о бедных (с 1909 года); часовня Перервинского монастыря с кельями для двух монахов, перенесенная сюда после сломки (в 1883 году) специального здания часовни, примыкавшего к северной стене башни; контора смотрителя Сухаревской башни с помещением для сторожа. Помещения под большой наружной лестницей сдавались под торговлю [18]18
Там же.
[Закрыть] .
После революции 1917 года были ликвидированы: часовня с кельями, контора смотрителя и канцелярия попечительства о бедных; склад Городского Архива был вывезен в другое место; торговые помещения под лестницей освобождены от торговцев, – и Сухарева башня, за исключением восточной половины нижнего этажа, занятого трансформаторами МОГЭСа и распределительными ящиками ГЖД, оказалась свободной, но требующей генерального ремонта внутри и извне. Внешний ремонт был произведен в 1923–1925 годах, а внутренний ремонт и приспособление свободных помещений башни под Московский Коммунальный Музей были произведены в 1925 году – на средства МКХ. 3 января 1926 года в башне был открыт музей.
