Текст книги "Хакер хочет в Тамбов"

Автор книги: Петр Северцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Так и у меня – я врубился с первым же звуком сверла, впившегося в мой зуб во сне и в деревяшку – наяву, но сон, как мне показалось, длился едва ли не час.

Я протер глаза, посмотрел на часы и привычно ругнулся на соседа.

Пенсионер Сашка Садомов мог потягаться с любым будильником – аж с шести утра у него сама собой нажималась кнопка турбо и он уже начинал что-то строгать, сверлить и забивать гвозди, не принимая во внимание право на отдых окружающих.

Занимался он этим любимым делом часов до двенадцати ночи, а с утра все повторялось по-новой.

И так всю жизнь.

А еще говорят о какой-то нестабильности и неуверенности в завтрашнем дне...

Да откуда же она возьмется, эта неуверенность, если я голову дам на отсечение, что с шести утра я услышу, как пенсионер Садомов что-то ладит на своем верстачке, который он соорудил в нашем дворике?

Наскоро умывшись, я бросился в кладовку.

Там и стояло мое чудо, мой стратег и тактик, мой Приятель, скрытый от посторонних глаз – комнатка была надежно замаскирована книжными и платяными шкафами.

Можно было, конечно, поставить железную дверь, -все-таки первый этаж, – но я был уверен, что чужой не найдет, а свой не залезет – с соседями по двору у меня были хорошие отношения.

Тем паче, контингент жильцов подобрался такой, что меня прикрывали с двух сторон.

Во-первых, капитан Аслан Макаров, командир взвода ППС, неоднократно выручавший меня из различных неприятностей с ГАИ и нашедший со мной общий язык на почве автомобилей – у Аслана, как и у меня, был «Жигуленок», который он ежедневно драил, что солдат свои сапоги.

Во-вторых, Колян, бритый гоблин с «бээмвухой». Помимо чисто соседских отношений здесь тоже были дополнительные факторы симпатии – его сынок Гошка под моим чутким руководством потихоньку осваивал азы комптютерной грамотности к вящей радости жены Коляна.

Катя – супруга рэкетира – прочила сынка в продвинутые новые русские, купила навороченную персоналку, на которой мы с Гошкой и занимались.

А дружеское расположение Коляна ко мне простиралось настолько, что он не раз выручал меня своей тачкой, когда мой 01 сбоил.

Бывало, что и шпанята сломают замок или вытащат какую-нибудь хрень – машина-то под окнами стоит, гаража нет и не предвидится.

Вот и теперь, перед светившей мне поездкой в сопредельную область, я стрельнул у него нормальную «сотку», – благо у Коляна было целых три телефона (у этих ребят, натурально, тоже свой апгрейд), так как мой аппаратец не позволял мне коннектиться в любом направлении.

Но за свою кладовку я был спокоен, равно как и за квартиру, даже решеток на окнах не поставил, чтобы не чувствовать себя как в тюрьме.

Потому что бабушки на лавочках – это лучшая охрана, которую только можно было придумать в наше неспокойное время в нашем неспокойном месте проживания.

Маленький дворик на Майской, в котором я обитаю, расположен в самом центре города, как раз напротив похоронного бюро «Вечность», и старушки обожают наблюдать за снующими прохожими, снаряжением катафалков и жизнью во всех ее проявлениях.

Их любимое развлечение – дождаться, пока какой-нибудь хмырь забежит к нам в подворотню с намерением по быстрому отлить в уголке – две доски со столбом, оставшиеся от некогда закрывавших вход ворот, – и шугануть его в самый неподходящий момент.

При этом они не упустят возможности высказать все, что думают о мужчинах, особенностях их анатомии, современных нравах и буксующей политике реформ.

Впрочем, к алкашам, которые оперативно опустошают посуду в нашей подворотне, бабульки настроены более благожелательно.

А в фаворитах «охраны», разумеется, четвероногие, которых бабульки прикармливают и заводят с кошками и собаками бесконечные беседы.

Животным, кстати, нужду справлять не возбраняется.

Так что, появись кто-то чужой, злонамеренно подбирающийся к моей девятнадцатой квартире – его как минимум заметят и поднимут хай уже тогда, когда он будет ковыряться в замке входной двери.

И по-любому выходит, что до кладовки ему просто не добраться...

Приятель справился с анализом данных к четырем утра и теперь терпеливо ждал, когда я запрошу у него дальнейших указаний.

Придется ему подождать еще немного, пока я изучу то, что он мне выдал.

На блинкующем экране призывно горела надпись:

25 % – КРИМИНАЛ. ВОЗМОЖНО УЧАСТИЕ В ПРЕСТУПНОЙ ГРУППЕ.

25% – ПСИХИЧЕСКОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ.

25% – ПОПЫТКА НАЧАТЬ НОВУЮ ЖИЗНЬ.

25% – ОЧЕРЕДНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ.

НЕ ИСКЛЮЧЕНЫ СМЕШАННЫЕ ПОЗИЦИИ.

Нормальная мессага, Приятель хорошо потрудился над этим посланием.

ДЕЙСТВИЯ,

– сделал я очередной запрос.

Ответ последовал незамедлительно; Приятель был запрограммирован таким образом, что после аналитической части следовал план ведения дела.

1. НАВЕСТИ СПРАВКИ О ПОСЛЕДНЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБЪЕКТА.

2. ВСТРЕТИТЬСЯ СО СПОНСОРОМ И ПОДРУГОЙ ВОРОНЦОВОЙ.

3. ПОСЕТИТЬ ТАМБОВ И ОПРОСИТЬ ИНВАЛИДА И ВТОРОЕ ЛИЦО.

(ГИПОТЕЗА: ЦИРКАЧ, ТРАВЕСТИ, ПОДРОСТОК)

Что ж, почти все правильно, кроме того, что пункт первый я бы поставил в конец – мое время, как никак, ограничено тремя-пятью днями.

ИНФОРМАЦИЯ ПО ПРЕДЛОЖЕНИЮ. ПУНКТ ТРЕТИЙ,

– отдал я компьютеру очередную команду.

Приятель тут же выбросил ответ:

СОБРАНЫ ДАННЫЕ ПО ТАМБОВУ. ВОСПРОИЗВЕСТИ?

Я не возражал.

Мне тут же было предоставлено солидное меню

Я не стал в него углубляться, и выбрал план города, данные о местной администрации и последние сведения о ситуации в Тамбове.

Историческая справка, а также всевозможные музейные и культурные телеги остались невостребованными, иначе бы я потратил неделю для ознакомления с детальной биографией города – ведь в приятеля в свое время я умудрился запихнуть Большую Советскую Энциклопедию, снимая страницу за страницей с помощью сканера и внося их в память машины.

Как и следовало ожидать, Приятель не дремал, в отличие от меня, а побродил по сетям.

Там он снял всю информацию о Тамбове, которая отсутствовала в его памяти – прежде всего электронные версии газет и не преминул скачать данные с сайтов, открытых в этом регионе.

Он даже сыграл мне песенку про мальчика, который хочет в Тамбов, но никак туда не доедет, что, в общем-то, к лучшему, поскольку у него завязывается роман.

Приятель, конечно, мог бы не напрягаться и не записывать песенку – она и так звучала из каждого ларька, торгующего аудиокассетами, но меня приятно порадовала его дотошность и хорошее качество звуковой платы.

Самолеты, понятное дело, из Тарасова не летали, а поезд тащился настолько вяло, что автобус до Тамбова обгонял его раза в два.

Так что я решил добраться до соседней области на своей машине, чтобы урвать еще лишних два часа.

Но сперва в моем распорядке дня значился приятель Воронцовой Лева, у которого я должен был получить свои суточные, а также разжиться дополнительной информацией.

На завтрак я ограничился яичницей-болтушкой с помидорами – никогда не утруждал себя изысканной готовкой, а помочь мне в этом деле было некому, во всяком случае, пока.

Покончив с немудреной трапезой, я достал из внутреннего кармана пиджака моторолловскую «сотку», заимствованную у Коляна и, перед тем, как позвонить Льву, прикинул, в какую сумму мне обойдется ночное путешествие Приятеля по Интернету.

Конечно, это дорого. Конечно, это расточительство. Но выхода я пока не вижу – поставить у себя обычный телефон мне не светит, вот и приходится использовать сотовый с фиксированным номером. А учитывая траты на жужжание модемом и путешествия по отечественным и зарубежным серверам – это выходит ого-го сколько! Понятно, что так использовать «сотку» – все равно, что колоть орехи алмазным перстнем, но -что делать, что делать...

Сквозь бумажку, на которой был написан телефон Левы, просвечивали цифры, второпях нацарапанные на обратной стороне – какие-то сложные подсчеты процентов (300+300:12х2-300P) и жирный восклицательный знак в конце подсчетов.

Но я не успел подробно изучить загадочные вычисления -спонсор госпожи Воронцовой был уже на линии.

– Алло, – отозвался приятный басок.

Судя по всему, Лева тоже вставал рано.

Я кратко представился, сославшись на Лилю.

В трубке три раза раздалось понимающее угуканье и Лева предложил мне подъехать к нему домой или в офис.

Дом располагался на одном краю города, офис – на другом, а жил я в центре.

– Давайте встретимся где-нибудь по дороге, – предложил я. – Скажем, у автовокзала, там есть где припарковаться. У меня красный ВАЗ 2101, буду стоять у базарчика.

У Левы был 250-й опель-сенатор, из чего я заключил, что Лиля Воронцова действительно может рассчитывать на своего спонсора.

Следующий звонок предназначался Маргарите Поповой, психологу, недавно побывавшей на конференции в Тамбове и узревшей там без вести пропавшего Воронцова.

У Риты, как следовало из длинного ряда цифр, был сотовый телефон, типа коляновского. Наверное, у нас с ней схожие проблемы, либо стационарный аппарат Поповой сломался и теперь она временно пользуется услугами сотовой связи. Впрочем, судя по цифоркам, ее машинка стоит на порядок больше моей.

Женский голос откликнулся лишь с четвертого звонка.

– Да, – обреченно пробормотали в трубку.

– Прошу прощения за столь ранний звонок, – как можно мягче проговорил я, – но дело крайне неотложное. Вас беспокоит Валерий Мареев, и ваш телефон мне дала Лиля. Речь идет о ее супруге...

– Да, – на этот раз твердо ответила Рита, сразу поняв, о чем идет речь. – Вы ведь займетесь поисками Сережи? Ой, я прям не знаю, что с ним стряслось... Вы представляете, таким я его никогда не видела, будто пьяный... И потом эта компания...

Она защебетала, как оглашенная. Я даже оторопел сперва, а потом подумал, что, по-видимому, эта дама очень экспансивная.

– Рита, а нельзя ли поподробнее, если, конечно, вас сейчас это не затруднит, – попросил я, еще не ведая, что на меня обрушится огромный словесный поток, из которого мне придется впоследствии выуживать крупицы ценной информации.

По-хорошему, нужно было, конечно, встретиться с ней лицом к лицу и подробно побеседовать, но время было дорого и мой внутренний счетчик уже начал свою веселую песенку -"хакер хочет в Тамбов".

Рита говорила еще семь минут без остановки.

– Ой, вы знаете Лилечка, это такой замечательный человек, вы не представляете! Если бы вы знали, у нее просто золотой характер, а как она прекрасно готовит! – я понял, что это надолго и глубоко вдохнул, набираясь терпения. – Ах, она моя самая лучшая подруга, мы с ней были всегда вместе, просто не разлей вода. Когда Лилечка начала встречаться в Сергеем, я была просто счастлива. Они были великолепной парой, – я невольно поморщился – чудная она какая-то. – Я была свидетельницей у Лилечки на ее первой – ее первый брак не удался. Бедняжка! И после этого я глупо верила, что они с Сергеем просто созданы друг для друга... Боже мой, боже мой, как я ошибалась!

Причитания о погубленной судьбе подруги, вздохи и даже всхлипывания продолжались еще несколько минут. Честно признаться, я уже изрядно подустал.

– Но потом, я увидела, что представляет собой этот человек, – в ее голосе проявились угрожающие нотки. Да, в умении сгущать краски Рите явно не отказать. – Мне стало ясно что к чему, и я поняла, что Сергей Воронцов – самый натуральный прожектер и на него ни в чем нельзя положиться!

После этого она еще долго возмущалась и жаловалась мне, что мужики нынче измельчали и тому подобное.

Также она поведала мне, что роман Лили и Левы длится уже больше года, и что если бы не Лева, Лиля давно бы развелась со своим супругом.

Я напряг мозги, пытаясь понять, что Рита имеет в виду, – женская логика подчас выдает весьма замысловатые кульбиты.

Этот парадокс она объяснила так: Лева внес в жизнь Воронцовых весьма существенный аспект, который примирил Лилю с неудачами ее мужа.

Попросту говоря – деньги.

С появлением Левы материальное положение семейства Воронцовых улучшилось и теперь Лиля стала относиться к своему мужу как к маленькому ребенку.

Если раньше она горячо поддерживала его безумные иницативы и вместе с ним горевала, когда очередной проект терпел фиаско, если в последнее время все чаще поговаривала о разводе, то теперь стала спокойной и равнодушной.

А про встречу с Воронцовым в Тамбове Рита говорила очень взволнованно, чувствовалось, что она была не на шутку встревожена.

– Играли в подкидного дурачка, представляете? На валюту! – жутким шепотом вещала Рита, как будто речь шла, как минимум, о ритуальном убийстве.

Я попытался представить себе, как выглядит Попова, но кроме вытянутого лица – судя по ее гнусавости, Рите пора было бы удалить аденоиды – и наверняка выпученных глаз никакая картинка на моем внутреннем дисплюе не всплывала.

– И с кем?! – продолжала ужасаться Рита. – Сережа всегда был очень щепетилен и аккуратен, а тут...

– Вы могли бы описать его партнеров? – едва смог вставить я словечко.

– Один – самый что ни на есть бомж, безногий, на каталке – такие всегда возле вокзалов ошиваются. Я проходила к автобусу вместе с делегацией – и вдруг смотрю: Сережа! Настолько обомлела, что даже не пришло в голову его окликнуть.

– А вы не могли ошибиться? – спросил я на всякий случай.

– Я так и подумала сначала, – немедленно подхватила мою фразу Маргарита. – Стал бы Воронцов играть в карты со всякими оборванцами! Вы не представляете, какая вонь исходила от этого инвалида! Я понимаю, что так нехорошо говорить, но от него за версту несло дерьмом. А вторая – это уж вообще, проститутка какая-то несовершеннолетняя!

– Да-да, Лилия о ней тоже упомянула, – пододвинул я ее ближе к теме. – Как она выглядела, вы не могли бы вспомнить?

Мне как-то было неинтересно выслушивать эмоции даже по коляновскому сотовому телефону, да и не хотелось вводить соседа в расходы. А конкретики пока что было маловато.

– Да, такое невысокое худощавое существо с короткой стрижкой. Сначала мне показалось, что это мальчишка, знаете, с таким очень порочным лицом, но уж больно движения у нее женственные, хотя и довольно резкие, как бывает у подростков...

– Понятно, – сказал я, выслушав небольшую паузу. Рита ничего не могла прибавить к этой части рассказа. – А что касательно вашей второй встречи?

– О-о, это был вообще кошмар! Волосы дыбом! – села Рита на любимого конька – неумеренные восклицания. – Шел возле гостиницы, там, где стадион, и бормотал: «Ножом или пистолетом! Как бы мне ее прихлопнуть?» Господи, неужели он это про Лиличку?

– Вряд ли, – попытался я успокоить Риту. – Больше вам не удалось ничего услышать?

– Сейчас-сейчас, подождите... – задумалась она. – Какое-то ужасное словосочетание, как в страшном сне... Ага, вспомнила. Кровавая пасть, вот как он говорил. Вдруг остановился, зажмурил глаза и внятно так произнес: «Кровавая пасть», будто просмаковал. И потом еще раз повторил. Ужас, правда?

– А его внешний вид, одежда?

Рита тяжело вздохнула. Видимо, ей было не очень приятно описывать мужа своей лучшей подруги, хотя, судя по ее оживленному тону, можно было придти к прямо противоположному выводу.

– Выглядел он как абсолютно ненормальный, сосредоточеный на одной идее человек, который не замечает ничего вокруг себя, – здесь в Рите проснулся психолог. Может, она рискнет поставить диагноз? – Впрочем, меня тогда удивило, что одет Воронцов довльно прилично, но несколько... как бы это сказать... напоказ. Обычно Сережа не покупал себе одежду, доверяя это Лиличке. И, как вы сами понимаете, тут они мало что могли себе позвлить...

Но тут Рита вспомнила о том, что она давно не охала и не ахала.!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Последние две минуты я выслушивал лишь ее восклицания о том, как все это ужасно и что она очень волнуется за Сережу и за Лиличку.

Мне едва удалось контролбрыкнуть этот бурный поток эмоций словами благодарности и вырубить линию – время уже всерьез поджимало.

Пора было торопиться на встречу со Львом, благородным другом и спонсором Лилии Воронцовой.

Лева приехал раньше и его тачка с открытой передней дверцей была мне видна еще на подъезде к базарчику.

Дождавшись, пока мой «жигуленок» докатит до ларька при входе и затормозит, Лева высунулся и призывно помахал мне рукой.

Я последовал приглашению и через минуту уже поместил себя в салон «опеля».

– Привет, – обменялся со мной рукопожатием Лева и сразу же полез за бумажником.

Лева выглядел как усталый – по жизни – бизнесмен лет сорока, тщательно причесанный, но одетый с подчеркнутой небрежностью

– Сколько там Лиля сказала?.. – спросил он, роясь в глубоком кармашке.

– Мы остановились на цифре сто пятьдесят суточных, -произнес я, наблюдая за его раскопками.

– Триста... четыреста пятьдесят выходит? – уточнил Лева и извлек пять бумажек по сто долларов.

Я помедлил забрать причитающуюся мне сумму.

– Остаток вычтем из гонорара или приплюсуем к очередным суточным, если понадобится, – уточнил Лева и положил бумажки рядом со мной на сиденье.

– Скажите, почему вы ограничены таким жестким сроком? – спросил я, пряча доллары в задний карман. – Что случится, скажем, если я найду Воронцова не через пять дней, а через шесть?

Лев неопределенно пожал плечами.

– Лиля волнуется, вот и все. Она сказала мне о пяти днях, я и решил, что так надо. Может быть, она назвала эту цифру произвольно, взяла с потолка – не знаю, как-то не задумывался. Но я привык выполнять ее просьбы.

Лева со значением посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на часы.

– Еще вопросы имеются?

– Вы часто виделись с Сергеем? – пренебрег я прозрачным намеком, что мне пора сваливать и вплотную приступать к делу.

Лев отрицательно покачал головой.

– Пару раз, мельком. Лиля кое-что рассказывала, но я не больно интересовался. По-моему и так все ясно. Вы не согласны?

Теперь настала моя очередь воспроизводить отрицательную мимику, но допытываться от владельца «опеля» детальных подробностей взаимоотношения «любовного треугольника» – Лиля – Воронцов – Лева – я не стал.

– Как вас найти, если что? – спросил я, уже установив один башмак на асфальт и перекидывая вторую ногу через нижнюю планку дверного проема.

Лев молча протянул мне визитку и, дождавшись, пока я покину автомобиль, помахал мне на прощание и быстро покатил в свой офис.

Его машина сначала вырулила к шоссе и пристроилась справа, включив соответствующую мигалку.

Но потом, когда дорога освободилась, не спеша переехала в левый ряд и быстро рванула с места в противоположном направлении.

Я проводил удивленным взглядом его автомобиль и не преминул заметить, что стоявший во время нашей беседы на обочине «фольксваген» с тарасовским номером, немного выждав, пристроился через две машины за «опелем».

В точности повторив его маневр, «фольксваген» как бы нехотя покатил за машиной Левы.

Быстро достав из кармана ручку, я внес на оборот визитки номер машины-преследователя.

И тут же подумал, что наверняка такую же операцию по отношению к моему «жигуленку» проделали люди, сидевшие в «фольксвагене».

Что ж, тем интереснее.

Новые люди – новая информация.

«Лев Михайлович Охотников», – значилось на визитке.

Далее следовали адрес и телефон фирмы «Стройпроект», начертанные наклонным витиеватым шрифтом «декор».

Спрятав визитку в свой не столь глубокий, как у Льва Охотникова, бумажник, я вывел автомобиль на шоссе и уже через двадцать минут выехал за пределы города.

«Почему Лева мне солгал? – ломал я голову, колеся по широкой асфальтовой дороге на северо-запад. – Голову даю на отсечение, винт на поругание, что пятидневный срок – это его выдумка. Давай подумаем, что же он хочет мне сбросить? Лиля – его близкая подруга, очень дорогой Льву Охотникову человек. Ее муж – раздолбай и раззява, и он, Лева, платит за его поиски лишь для того, чтобы Лиля не волновалась».

Эта картинка, которую навязывали Лева и Лиля, показалась мне очень сомнительной.

Но никаких разумных объяснений причин их сговора мне в голову пока не приходило.

Снова достав «сотку» я набрал номер рабочего телефона своего соседа Аслана Макарова.

– Слушают вас, – откликнулся голос со знакомым акцентом.

Аслан был то ли чеченцем, то ли ингушом – я все как-то забывал уточнить, – короче, лицом кавказской национальности, как сейчас привыкли говорить.

– Это Валерка, Аслан. Слушай, сделай любезность, уточни номерок.

Продиктовав номер «фольксвагена», я перезвонил Макарову через четверть часа.

Справка уже была готова, и я узнал, что данное средство передвижения (оно же, по совместительству – роскошь), принадлежит Гончарову Федору Николаевичу.

– Эт-то оч-чень бальшой человек, – заверил меня Аслан. – Директор посреднической фирмы «Светозар». Говорят, что бандит, но, вроде, цивилизованный. Ты, часом, не в аварию попал?

– Пока нет, – успокоил я его. – Но не исключено, что это рано или поздно произойдет.

– Звони, – твердо сказал Аслан. – Чем можем – поможем.

Тамбов встретил меня через четыре часа пыльными ухабами, башней-каланчой и изнуряюще долгой автомобильной пробкой на переезде через железнодорожные пути.

Дорога к набережной заняла десять минут.

Я свернул направо и вскорости уже был возле гостиницы «Колхозная», возле которой Рита Попова второй раз видела пропавшего Воронцова.

Припарковав машину, я поднялся в холл и подошел к стойке администратора.

– У вас имеются свободные номера? – осведомился я у почтенной матроны, похожей на знатную бандершу.

– Вам на какой срок? – смерила она меня недоверчивым взглядом.

– День или два, – рассеянно ответил я, оглядывая панно на спортивные темы, украшавшее стены холла.

– Одноместный? Двухместный? – продолжала она анкетирование.

– Одноместный.

– Люкс? Полулюкс? Без удобств?

– Зачем же без удобств? – удивился я. – Полулюкс, скажем.

– Двести сорок тысяч в сутки. Если подождете до полудня, – тут она бросила взгляд на часы, – то сможете немножко сэкономить.

– Не подожду, – заверил я ее. – Мое время дороже стоит.

– Как угодно, – обиделась она. – Заполняйте.

И, небрежно швырнув мне формуляр, углубилась в свои бумаги.

«Туризм», – вывел я не без улыбки в графе «цель посещения».

– Двести первый, – «бандерша» протянула мне ключи с грушевидным брелоком. – Скажете коридорной, она вас проводит.

Номер полулюкс почти ничем не отличался от обыкновенных гостиничных номеров.

Разве что наличие цветного телевизора, репродукции на стене и подсвечника для непонятных целей на подоконнике оправдывало дороговизну.

Быстро приняв душ, я просмотрел карту города.

Судя по скоплению разнообразных палочек и столбиков в одном месте, я пришел к выводу, что Тамбов – порядочная дыра и весь центр города можно обойти пешком за полдня, а уж объехать-то за час. В чем я вскорости и убедился.

Мой «жигуль» цвета пожарной машины плавно ехал по улице Набережной. Налево простирались зеленые ели и начинавшие желтеть осины лесопарка, справа шумел город.

Я решил для начала поместиться в район памятника воинам-тамбовцам, возле постамента которого Сергей Воронцов играл с безногим инвалидом в подкидного дурачка на американскую валюту.

Памятник располагался неподалеку от городского парка, который, как ни странно, был по совместительству филиалом кладбища – там располагалась братская могила борцов за установление Советской власти.

А бомжеватого вида граждан, действительно, хватало с избытком.

Наверное, теплый сентябрь располагал население города к созерцательному времяпровождению.

Определенный контингент лиц обоего пола предпочитал созерцать раннюю осень на лоне природы в обнимку с «тем единственным, что никогда не изменит» – чекушкой чернил.

«Раньше пили шафран, а теперь портвейн, – размышлял я, примериваясь, к какому из алкашей мне стоит подойти. – Что значит для русской ментальности такой глобальный переворот в алкогольном пристрастии?»

Выбрав, наконец, пожилого бородача с остановившимся взором, я прямиком направился к нему.

– Привет, дед, – хлопнул я его по плечу и достал пачку сигарет. – Как тут у вас, ничего?

Тот жестами показал, что хочет курить.

Неужто я нарвался на немого?

Сунув ему в рот сигарету и поднеся огоньку, я осведомился:

– Нормально?

Батя разразился приступом дикого кашля.

Казалось, что он вот-вот вывернется наизнанку, но нет, обошлось.

– Пока не покурю – говорить не получается, – с трудом объяснил он мне загадочную особенность своего разрушенного организма. – Это у меня по осени обычно бывает, а к весне проходит.

– Сложный случай, – посетовал я. – Слушай-ка, а где тут у вас безногий такой, на каталке?

Батя смерил меня грустным взглядом.

– У нас много безногих. И безрукие тоже в наличии имеются.

– Он еще в карты играть умеет. Недавно вот... – начал я, но алкаш понял меня с полуслова.

– Харитоныч?! – радостно спросил он. – Который с севера?

– Н-ну, может и он, – осторожно предположил я, навострив уши.

– Точно, – ткнул меня в грудь обрадованный собеседник. – Харитоныч, он знаешь какой мужик?

– Нет, – честно ответил я.

– Он во какой мужик, – батя выставил вверх большой палец.

– Это в каком же смысле? – решил я уточнить на всякий случай.

– Всех угостил, – алкаш даже прослезился. – Никого не обошел.

– Это с какой же радости? – не прекращал я любопытствовать, чуя, что добыча где-то близко и нашаривая в кармане мелкие купюры.

– Победил чужеземца в честном бою, – несколько высокопарно ответствовал мне батя после очередной затяжки моим «совереном».

– В карты, что ли, выиграл? – расставил я точки над "i".

– Ну, – подтвердил мне собеседник. – А я о чем тебе толкую? С этой канатоходкой они вместе тут с безумным играли. Деньги чужие, цвета зеленого, но это, говорят, даже лучше, чем наши.

– И всем поставил?

– До сих пор сушняк мучает. Не поможешь? – с надеждой посмотрел на меня мужик.

Я достал из кармана червонец и пошелестел им перед носом жертвы зеленого змия.

– А где сейчас Харитоныч? – тихо спросил я. – Хочу посмотреть на щедрого человека.

– Так где ж ему быть? – удивился мой собеседник. – На набережной спит, где обычно.

Он устремил взгляд в направлении канала Цны и ткнул пальцем куда-то вверх.

– Во-он там, под дубом, сразу как спускаться будешь, -хрипло проговорил он, косясь на мой червонец.

Я врчуил ему купюру и спросил напоследок:

– А кто такой канатоходец?

– Циркачка спившаяся, – с сожалением ответил мужик. -Не люблю я ее, непонятная она. Петухом кричит и всякое выделывает не по-людски. А Харитоныч – тот нет... Чтоб на голове стоя водяру жрать – не-ет, он все чинно, хоть и убогий...

Уже напоследок, всматриваясь в указанный мне огромный дуб, я поинтересовался:

– А тот безумный, с которым в карты играли, он что -местный? Юродивый, что ли?

– Нет, – со значением ответил мне пьянчужка, сжав в кулаке банкноту. – Вроде как пришлый человек, скитающийся. Все выспрашивал как мол, мы тут живем, да что у нас бывает. Надоел, хуже горькой редьки, едва отвадили. В карты с ним Харитоныч сыграл, тот продулся, но не расстроился ничуть, а спасибо сказал и исчез с глаз долой. Не, не местный. Никто его не признавал.

– Ну спасибо, дед, – помахал я рукой на прощание. -Может, еще и свидимся.

– Как знать, – загадочно ответил змееборец. – Жизнь – она разная бывает.

Похоже, версия о помешательстве Воронцова начинала обретать зримые очертания.

Неадекватное поведение, странный интерес к гражданам, ведущим асоциальный образ жизни...

Если, конечно, тут не кроется нечто более тонкое.

Харитоныча, однако, под дубом не оказалось.

Я уже стал грешить на алкаша в парке – не надул ли он меня, желая лишь заполучить деньги, но строгая женщина в черном халате, инспектировавшая урны и одновременно подметающая площадку перед музеем, подтвердила мне, что Харитоныч действительно проводит под этим дубом большую часть своего времени, но сейчас он на трассе.

– Проедет по Коммунальной, денег насшибает и снова сюда, – описала она передвижение на каталке по центральной улице города в поисках милостыни как традиционный маршрут рэкетира.

Решив, что Харитоныч от меня не уйдет, я предпринял рейд по гостиницам – благо в городе их кот наплакал.

Цель данных посещений была вполне прозрачна – установить, не останавливался ли там в течение недели Сергей Воронцов.

Я не очень-то верил в успех предприятия, хотя стоило мне это удовольствие триста тысяч рублей – по пятьдесят в каждом отеле.

Результат нулевой, зато совесть чиста. Почти пословица.

Стоп-машина, а почему только шесть отелей?

Ведь есть еще один – тот, в котором остановился турист Мареев Валерий Борисович?

Чем черт не шутит!

Я прыгнул за руль и быстро-быстро вернулся в холл гостиницы «Колхозная».

– М-м... Тут мой приятель должен был подъехать, – протянул я полтинник с добавочными нулями строгой «бандерше». – Где-то неделю назад.

– Ну и что? – подняла она на меня глаза.

Ее взгляд уперся в банкноту, но руки продолжали лежать на тетради.

– Не глянете ли, нет ли у вас Воронцова среди постояльцев. А то окажется, что живем по-соседски, а про это знать не знаем, – с улыбкой попросил я и положил денежку рядом с собой на перегородку.

Администратор зашелестела бумагами (когда она успела взять пятидесятитысячную – ума не приложу, бумажка, казалось, просто исчезла со стойки) и вдруг ахнула:

– Воронцов вы сказали?

Я удивленно кивнул.

Неужели все так просто? Press any key... Нажмите любую кнопку...

– Ай-ай-ай, – женщина покачала седой головой. – Ваш приятель, между прочим, большой шалун. Очень беспокойный постоялец.

– Что вы имеете в виду? – взбоднулся я. – Женщин, что ли, в номер приводил?

Администратор только хмыкнула.

– Эка невидаль! Да тут форменный бордель по вечерам, сами увидите. Фирмы постоянные номера арендуют специально для этих дел. Мы в единственный люкс академика поселить не могли – на год вперед абонирован. А куда денешься при такой жизни? – доверительно поведала она мне.

– Так что там было с Воронцовым? – начал терять я терпение.

– Кричал как ненормальный, жильцы жаловались, – укоризненно посмотрела на меня женщина, будто кричал не Воронцов, а я.

«Н-да, похоже я ищу сумасшедшего, – констатировал я не без грусти. – Прав был Приятель, не стоило браться за эту работу».

– Даже побить хотели, – продолжала дама. – В соседнем номере производственное совещание идет у нашего банка с немецким в неформальной обстановке, а тут из-за стены дикий вопль: «Кровью заплатишь!» И все в таком же роде. Раз сказали, два сказали, он кивает – вроде понял, а на другой вечер – то же самое.

– В каком номере? – быстро спросил я.

– Да съехал ваш Воронцов, – с облегчением сказала она. – Слава Богу, дня два всего пробыл, вот выписка.

И администраторша протянула мне книгу.

«Воронцов Сергей Константинович. Прибыл в понедельник одиннадцатого».

Отметка об убытии была помечена тринадцатым числом -средой.

Сегодня – понедельник.

Рита Попова утверждала, что видела Сергея Воронцова, играющим в карты – во вторник и бродящим по набережной – в среду.

Где же он завис на все это время?