Текст книги "Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края"

Автор книги: Петр Семенов-Тян-Шанский

Соавторы: Виталий Морачевский,Яков Ставровский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Наиболее распространенными группами кустарных промыслов должны быть названы те из них, сырьем для которых служат глина, затем животные продукты; сравнительно уже слабее развиты промыслы по обработке волокнистых веществ, а также дерева и железа.

Описание малорусского кустарничества мы начнем с промыслов по обработке минеральных веществ, или, вернее сказать, гончарства, так как последним поставленная на очередь группа промыслов почти и исчерпывается. Гончарство является одним из важнейших кустарных промыслов Малороссии, почему на его характеристике мы остановимся с несколько большей подробностью.

Наибольшие размеры гончарный промысел, по числу участвующих в нем лиц, получил в Полтавской губернии, затем в Черниговской и уже значительно меньшие – в Харьковской.

В Полтавской губернии гончарным делом занимается около тысячи хозяйств, причем более ½ последних вовсе не имеют земли и все средства к существованию, таким образом, извлекают почти исключительно из обработки глины. Общая стоимость изделий полтавских гончаров, по земскому исследованию 1893 года, достигает свыше 60 тыс. рублей в год. Гончарный промысел возникает, конечно, прежде всего там, где имеются залежи пригодной для обработки глины. В Полтавской губернии богатые залежи лепной глины находятся по всем притокам Днепра – Суле, Пселу, Ворскле и др. Наиболее развито гончарное дело здесь в уездах Миргородском и Зеньковском. В Миргородском уезде сосредоточием описываемого промысла является целый ряд селений по р. Хоролу, а именно местечко Хомутец, Поповка, хутор Поповый, Гремячая и др.; в одном Хомутце число гончаров достигает 170 человек. Глина добывается обыкновенно на землях общественных бесплатно и в большинстве случаев каждым гончаром лично, хотя кроме того здесь существуют еще специалисты по добыче глины, так называемые «гырьники», занимающиеся уже исключительно, добыванием сырого материала для гончаров; добытая глина продается ими по 5 коп. за «шаплык» – корзину, вмещающую около 4 пудов этого ископаемого. В описываемом районе сохранились еще следы прежней цеховой организации промысла. Так, здесь у гончаров удержался термин «цех», существует староста («цейхмейстер») для разбирательства возникающих недоразумений и надзора за разработкой глинищ, имеется в сельской церкви своя «цеховая» икона и «цеховой» праздник (св. Николая Чудотворца), установлен единовременный сбор 3 р. 50 коп. с каждого нового гончара, поступающего в цех, расходуемый затем на украшение иконы и на лампаду при ней, а также на ремонт часовни, сооруженной на глинищах и т. д.

Разработка глинищ производится или простыми широкими ямами, если глина залегает на незначительной глубине или же колодцами, достигающими 5–9 и иногда даже 12 сажень глубины; сцепки последних остаются обыкновенно не забранными лесом – без подпорок. В слоях глины колодцы дают боковые ямы – «печеры», также в большинства случаев лишенные особых подпор, хотя иногда, при более правильной разработке, оставляются отдельные предохранительные столбы глины; обвалы бывают нередко, но они по большей части не сопровождаются человеческими жертвами, так как, благодаря предшествующим обвалу признакам (трещинам), опытные глинокопы своевременно их предугадывают. Разработка глинищ производится обыкновенно с глубокой осени – ноября, конца октября и до весны; с наступлением весны работы по большей части прекращаются, и самые колодцы действием вод обваливаются и засыпаются. Опускание в колодцы – дудки – совершается при помощи каната и маленьких углублений (ступеней), проделанных в двух противоположных сторонах дудки. Самое копание глины производится особым инструментом – «копаныцей». Добытая глина вытаскивается в деревянном корыте при помощи веревки, намотанной на вал, который, в свою очередь, приводится во вращательное движение насаженным на него тележным колесом. При совместной работе трех человек в сутки удается добыть около 90 пудов глины. Для различных изделий употребляется глина или в том виде, в каком она извлекается из дудки, или в смеси с различными другими сортами глин, или же, наконец, в большей или меньшей смеси с песком, когда глина слишком жирна, «буйна», и ее необходимо, за неимением особых помещений для сушки сырых изделий, «смирять». С целью придать изделиям белизну, гончарами употребляется так называемый «побёл» – более чистая глина, каолин; в тех случаях, когда последнего нет на месте, он приобретается гончарами из других районов, напр. из м. Опошни Зеньковского уезда, по цене от 20 до 30 к. за пуд. Формовка посуды, как и везде почти, происходит в жилой избе на простом станке, приводимом в движение ногой. Заготовляемая посуда устанавливается на доски и зимою подвешивается в избе под потолок, а летом выносится на воздух. Высушенная посуда обжигается в печах, представляющих собою яму с кирпичной решеткой внизу. К самым важным недостаткам такой печи относится, прежде всего, огромная поглотительность ею топлива, которым здесь население далеко не богато, а также невозможность регулировать, сообразно с потребностью, силу ее жара. Многими гончарами изготовляется, кроме серой посуды, окрашенная – «поливаная»; полива в большинстве случаев бывает ярко-зеленая, красно-коричневая и желтовато-белая.

Большая часть гончарных изделий приготовляется для удовлетворения местных потребностей и сбывается или на дому, или же вывозится на ближайшие базары, ярмарки и города; иногда гончары выезжают со своими изделиями и за пределы своих губерний – напр. в Центральную черноземную область или на юг России. Развозятся изделия или самими кустарями, или же скупщиками, хотя к дорогим услугам последних гончаров заставляет прибегать уже только крайняя нужда. В прежнее время скупщики-барышники зачастую снабжали кустарей топливом (достать которое теперь в Малороссии бывает иногда весьма трудно даже за высокую цену); в настоящее же время они кредитуют гончаров только деньгами и притом исключительно как бы в виде задатка и уже затем забирают у них изделия по произвольно устанавливаемым, весьма низким ценам, извлекая, таким образом, главные барыши гончарного промысла. Зависимость кустарей-гончаров от скупщиков в отдельных местностях описываемой области, разумеется, не одинаковая, но она, без сомнения, принимает более острый характер в тех случаях, когда гончары являются уже населением безземельным или обработкой земли уже не занимающимся.

Гончарные изделия продаются горнами, сотнями или поштучно, причем цены на них колеблются в весьма широких пределах не только в зависимости от их качества и размеров, но и от изменчивости самой меры; так, напр., «сотня» изделий далеко не означает 100 их штук, а состоит приблизительно из 100 штук более крупной посуды, да еще придачи или «уклада» в 60 – 100 штук более мелкой (в некоторых случаях, как напр. в Лохвицком у., этот уклад достигает еще большей цифры, почему «сотня» здесь равняется 320 мискам и т. д.); при переменном составе сотни и горн заключает в себе от 2½ до 4 сотен.

Второй, по своему экономическому значению, группой кустарных промыслов являются производства по обработке животных продуктов и прежде всего кожевенное и сапожное дело.

Кожевенный промысел, по самому своему характеру, наиболее соответствует кустарной форме: он вполне возможен без применения дорогостоящих машин и приспособлений, не требует особой опытности и технических знаний, почти всегда обеспечен возможностью найти на месте сырье и сбыть на местном же базаре или ярмарке изготовленные продукты; на юге же России, кроме того, к числу весьма благоприятных для существования кустарного кожевничества условий относится прежде всего сравнительно еще очень слабая здесь капитализация этого промысла, а затем весьма широкий спрос со стороны местного населения на простой кожевенный товар и на изделия из него. Благодаря всем отмеченным выше условиям, типичные кожевники-кустари в Малороссии весьма распространены. Главными центрами кожевничества являются в Черниговской губернии – местечко Олишевка (до 200 домохозяев) Козелецкого уезда, м. Седнев Черниговского у., г. Короп Кролевецкого у. и др.; в Полтавской губернии – местечко Опошня и г. Зеньков Зеньковского уезда, м. Новые Сенжары и Царичанка Кобеляцкого у. и Барышевка Переяславского у.; наконец, в Харьковской губернии кожевничество наиболее развито в Ахтырском и Сумском уездах, а также в слоб. Новой Водолаге и г. Валках Валковского у., г. Змиеве, Шандриголовской волости Изюмского уезда и других местностях.

Применяясь к требованию рынка, кустари изготовляют главным образом простой товар, так называемый «полувал», идущий на «верхи» – головки и голенища сапог (из более тонких его частей) и на подошвы (из толстых); техника изготовления кож весьма примитивна и в следствии того, конечно, далеко не удовлетворительна.

По размерам и характеру производства, вся масса кустарей-кожевников весьма неоднородна, хотя значительное их большинство принадлежит к числу бедняков, располагающих едва 2–3 небольшими чанами (бочками) для золения и столькими же для дубления и самую операцию выделки производящих летом на дворе, а зимою – в жилой избе. Сравнительное меньшинство кустарей обладает настоящими чанами вместо бочек и другими важнейшими приспособлениями, а также особыми теплыми помещениями для зимних работ. Кустари первой категории обыкновенно выделывают в год от 80 до 100 кож, накладывая в чаны по 10–12 штук и, производя это раза четыре летом и три – зимой, а кустарям второго разряда удается выработать до 600 и более кож. Но, кроме того, существуют еще кожевники, производства которых из кустарных превратились уже в небольшие промышленные предприятия; но число таких хозяев весьма ограничено, и притом вырабатываемый ими товар, по своему качеству, по большей части мало, чем отличается от изделий прочих кустарей. Все производство кож обыкновенно сосредоточивается в жилой избе; семья кожевника в большинстве местностей спит на досках, покрывающих квасной чан, который занимает почти четвертую площадь всей избы, а стол стоит обыкновенно на досках вырытого под полом зольника.

Главная выгода совмещения выработки кожи с переделкою ее на сапоги заключается в том, что первая, требуя на свое выполнение сравнительно незначительной затраты времени и труда, оставляет кустарю большой досуг, который он, таким образом, и может с большим для него удобством использовать в другом промысле – сапожничестве; кроме того, конечно, при продаже кустарем выработанной им кожи в виде изделия из нее, труд по ее выделке оплачивается для него значительно выгоднее, нежели в сыром ее виде.

Но с другой стороны далеко не все сапожники суть в то же время и кожевники; даже более – далеко не всегда кожевники имеют возможность удовлетворить потребности местных сапожников в сыром материале, почему зачастую наблюдается привоз больших партий кожи со стороны.

Сапожный промысел, как уже вытекает из предыдущего, широко распространен почти во всех выше упомянутых центрах кустарного кожевничества; но, кроме того, кустарей-сапожников весьма значительное число насчитывается, как говорилось выше, в г. Березне Черниговского уезда, в Новозыбковском уезде (в м. Новом Ропске, посаде Климове, м. Семеновке, с. Орлиновке и др.), где число их достигает 1.200 человек, затем в Борзенском уезде (г. Борзна и с. Ичня), в Остерском у. (м. Летки) и во многих других. В Полтавской губернии главным средоточием сапожного дела является Зеньковский уезд, где изготовлением сапог занимается свыше 1½ тысяч человек; кроме того, оно довольно развито в Роменском уезде (м. Смелое) Константиноградском и других уездах. Наконец, в Харьковской губернии сапожный промысел наибольшие размеры имеет в Валковском уезде (в тех же пунктах главным образом, где развито и кожевничество), а также в г. Ахтырке (до 700 сапожников) и слоб. Котельве Ахтырского же уезда (около 150 кустарей).

Организация сапожного промысла, как и кожевенного, в Малороссии весьма проста. Здесь нет больших мастерских, а наемные рабочие, если и встречаются, то обыкновенно не более, как в числе двух у одного хозяина. Пользование посторонними рабочими выражается или в найме столовых рабочих, или в принятии учеников, или же, наконец, в отдаче работы так называемым «отпарщикам», т. е. кустарям, работающим «от пары». Работа производится обыкновенно в жилой хате. Почти все кустари-сапожники являются поставщиками простых крестьянских сапог и башмаков – «черевиков», и только некоторые мастера изготовляют более щегольскую «панскую» обувь – сапоги на ранту, ботинки с резинами, мелкие башмаки городского фасона и т. п.; эти мастера имеют даже швейные машины и другие, более ценные приспособления. Следует заметить, что, в общем, работа малороссийских сапожников довольно чистая и почти никогда не грешит фальсификацией, вроде картонных подошв и т. д.

Необходимый для работы материал сапожники или, как отмечалось выше, приготовляют себе сами, или же приобретают на ярмарках, или в местных лавках, причем товар покупается или в вид целых кож, что гораздо выгоднее, или же в виде «вытяжек», т. е. готовых нарезок на отдельную пару. Сбывают свои изделия сапожники обыкновенно на местных базарах и ярмарках крестьянскому населению, хотя кроме того в большинстве местностей оперируют скупщики, или «лавочники».

Цены на сапоги подвержены весьма широким колебаниям, в зависимости от добротности материала, качества работы, времени года, степени конкуренции и многих других условий, почему учет заработка кустаря-сапожника весьма затруднителен, не говоря уже о том, что он еще осложняется и тем обстоятельством, что в очень многих случаях, как мы знаем, сапожный промысел соединяется с кожевенным, и таким образом в стоимость сапог входит заработная плата как за их шитье, так и за выделку самой кожи. По примерному расчету, дневной заработок самостоятельного сапожника может быть определен, в среднем, от 50 до 90 коп., смотря по времени года. Самым бойким временем для сапожников должен быть назван период с Петрова дня и до 1 ноября; зима же является наиболее тяжелой для них частью года, когда спрос на их изделия понижается до минимума.

Из остальных промыслов по обработке животных продуктов нам остается сказать об овчинном и шубном производстве и о производстве роговых изделий, а также о некоторых других, имеющих, впрочем, уже совсем ограниченные размеры.

Овчинный (он же скорняжный) промысел, заключающийся в выделке и окрашивании овчин, тесно связан в Малороссии с шубным или кожушным (кушнирным) промыслом, т. е. шитьем шуб и полушубков из готовых овчин. Выделываемые здесь дубленки не представляют собою настоящих овчин, которые бы не боялись сырости: они только натерты, для придания им цвета, дубом и подкрашены охрой, кроме желтых шуб приготовляются, впрочем, еще и белые, натертые мелом, а иногда и окрашенные – черные, красные. Шубы и полушубки обыкновенно отделываются тесемочками, вышивками, мерлушкой и т. д.; к ним пришиваются воротники из местных или привозных смушек. Сбываются кожухи и шубки чаще на месте, или на ближайших ярмарках и базарах. Обычная цена их колеблется от 9 до 12 рублей.

Упомянем еще о существовании незначительного по своим размерам кустарного промысла, являющегося одной из отраслей кожевенного производства, а именно – о сыромятничестве и тесно с ним связанном шорничестве, так как сыромятники изготовленный ими продукт – «лымарщину» обыкновенно сами же перерабатывают в шорные изделия, становясь, таким образом, и шорниками.

Роговой промысел, состоящий в изготовлении гребешков из бычьих и коровьих рогов, сосредоточен в местечке Хомутце Миргородского у. Полтавской губернии. Всего этим промыслом здесь занято до 250 человек. Необходимый для изделий материал – рога кустари приобретают в ближайших городах и местечках сотнями, платя за нее от 4–5 до 8—10 рублей. Из сотни рогов изготовляется до 2 сотен мелких гребешков и около ста более крупных. За работу кустарю остается обыкновенно около 1 коп. с гребешка и, при средней выработке в день 20–25 гребешков, – 20–25 коп. в день. Сбывается вся масса хомутецких гребешков на субботних базарах в м. Рашевке скупщикам, которые, в свою очередь, уже рассылают их во все концы России. Положение гребенщиков отягощается, кроме необходимости для большинства из них кредитоваться у тех же скупщиков, как деньгами, так и сырьем, и весьма не высокой оплаты их труда, еще и условиями самой работы, особенно в зимнее время – в запертой хате, насыщенной тяжелым запахом жженного рога и мелкой роговой пылью, образующейся при всевозможных операциях стругания и выпиливания.

Перейдем теперь к описанию промыслов по обработке волокнистых веществ – льна, конопли, бумаги, шерсти и пр., имеющих целью удовлетворить потребности населения в различном белье и одежде. Насколько велика, по своим размерам, эта потребность, можно видеть из следующего, хотя весьма приблизительного, но заведомо преуменьшенного расчета Полтавского земства. Годовая потребность средней семьи в прядильно-ткацких изделиях могла бы быть здесь в 160 аршин холста и 25 аршин сукна, а потому потребность всех семей губернии при этом условии выразилась бы в 64 миллиона арш. первого и 10 милл. арш. – второго, что, при самой умеренной цене аршина полотна на круг в 10 коп. и сукна – в 50 коп., составит значительную сумму в 11,4 миллиона рублей. Распространяя расчет Полтавского земства и на остальные губернии описываемой области, население которых относится к населению Полтавской губернии как 0,9 и 0,8 к 1, мы должны оценить общее количество ткацких изделий, которое бы должно быть в распоряжении населения Малороссии, приблизительной суммой в 30 слишком миллионов рублей.

В прежнее время вся потребность населения в белье и одежде почти целиком удовлетворялась изделиями домашнего производства, и только «мещане подостаточнее и почетные поселяне, – как свидетельствует Шафонский в своем описании Черниговского наместничества, относящемся к 1783–1784 годам, – носили все оное платье из цветного какого-либо фабричного сукна, и тогда такой кафтан уже назывался жупан». В настоящее время, однако, с проведением железных дорог, увеличившимся малоземельем и в связи с ним уменьшившимся запасом на месте необходимого для производства сырья (владельческие хозяйства, как мы уже говорили выше, культурой конопли и льна пренебрегают), среди населения стали все в большей и большей степени распространяться мануфактурные изделия. К сожалению, за полным отсутствием данных, не имеется никакой возможности даже весьма приблизительно определить, в какой мере исчисленная выше потребность населения в прядильно-ткацких изделиях удовлетворяется материалами домашнего и кустарного производства с одной стороны, и фабричного – с другой.

Прядильно-ткацкий промысел развит в Малороссии повсеместно, но он носит в большинстве случаев характер домашнего производства, со сбытом на сторону только избытков изделий, остающихся за покрытием потребностей семьи; в работе участвует обыкновенно только женская половина семьи, причем дети начинают «сукать цивки» – сучить цивки, т. е. навивать пряжу из клубка ниток на шпульки, уже с 8—9-летнего, а иногда и более раннего возраста, а 10–12 летние девочки зачастую садятся уже и за стан. В хозяйствах с подобной организацией и характером ткацкого промысла, за редкими исключениями, наблюдается полная связь с землею. Но местами прядильно-ткацкое производство приобрело уже характер чисто промышленный – со специальным изготовлением изделий на рынок; эти «настоящие» ткачи являются уже по большей части малоземельными или даже безземельными хозяевами, почти совершенно отказавшимися от земледелия. Здесь уже работают не только женщины и дети, но и мужчины.

Изготовляемые кустарями ткацкие изделия отличаются сравнительно большим разнообразием. Из растительного волокна выделывается полотно (холст) для рубах, «рушники» (полотенца) – необходимая принадлежность малороссийских свадеб и предмет украшения образов, окон и зеркал, затем «хустки» (род салфеток), которые, как и рушники, обыкновенно затыкаются цветными полосками или узорной заполочью; из того же материала приготовляется «рядовина», идущая на мешки и кули («ланшухи»), а также «рядна» (одеяла, род плаща). Из пряденой шерсти простых овец, вырабатывается сукно для свит, зимних штанов и верхней одежды – «кереи» или «сиряка», – одевающейся в дурную и холодную погоду поверх свиты; из более тонкой пряжи изготовляются женские «запаски», одеваемые вместо «сподниц» – юбок; наконец из пряжи, окрашенной в яркие цвета, ткутся полосками и узорами «плахты», представляющие собой часть праздничного женского наряда. Из очень толстой овечьей шерсти кое-где вырабатываются еще огромные одеяла, так называемые «лижники» – традиционная принадлежность приданного невест. Кроме того, из шерсти выделываются различного сорта ковры, которые, по своему типу, разделяются на простые ковры – «килимы», употребляемые как скатерти, покровы для скамей, простых диванов и т. д., затем на «махровые» ковры – «коци», составленные из кусочков подстриженной шерсти и, наконец, на ковры собственно, выполненные уже более сложными канвовыми узорами.

Из всех видов ткачества наибольшее распространение получило тканье полотна, а также простых рушников и хусток. Следует вообще заметить, что строгое разделение на группы по роду производимых ими изделий далеко не всегда представляется возможным, так как, при однородности как самих приемов работы, так и орудий, одни и те же ткачи берутся и за тканье холста, и рядовины, и сукна и пр., соображаясь, прежде всего с существующим спросом и завязавшимися сношениями и требованиями скупщиков. Тем не менее, местами кустари-ткачи уже издавна специализировались на отдельных своих производствах. Так, например, в городе Кролевце и его уезде в огромном количестве производятся для продажи рушники, хустки и декоративные ткани, причем кролевецкие изделия приобрели себе настолько широкую известность, что расходятся далеко за пределы местных рынков и попадают даже заграницу. В селе Остаповке Миргородского у. существует специальное изготовление мешковой рядовины, в Зенькове и Миргороде – выделываются для сбыта простые килимы, отличающиеся прочно установившимся типом и размером; м. Великие Сорочинцы является главным и почти единственным центром производства лижников; в Миргородском уезде сосредоточивается изготовление коцов, в м. Смелом Роменского у., в м. Новых Сенжарах Кобеляцкого и Старых Сенжарах Полтавского у. распространено тканье ряден, в приднепровских уездах Полтавской губернии, и особенно в м. Еремеевке и с. Панском Золотоношского у. сильное развитие получил сукновальный промысел и т. д.

Все ткацкое производство происходит повсеместно в жилой избе, лишенной всяких технических приспособлений. Основным орудием промысла является простой малороссийский «верстат» – т. е. ткацкий станок, сохраняющий свой тип без перемены в продолжение уже нескольких веков. Все обзаведение ткача, по своей стоимости, не превышает 10–12 рублей, при условии даже покупки всего того из приспособлений, что обыкновенно с успехом приготовляется самим кустарем. Огромное большинство ткачей имеют только по одному станку, но в центрах промышленного ткачества и по нескольку; так, например, в Кролевце из 620 слишком домов ткачей свыше 400 обладают 2–6 верстатами. Ковры ткутся или на тех же верстатах, или же на особых станках – «кроснах».

Обстановка ткацкой работы представляется, в общем, очень не привлекательной. Громоздкий станок производит крайнюю тесноту в далеко не обширном, в большинстве случаев, жилом помещении, переработка на станке волокнистого материала, особенно при производстве мешковой рядовины, наполняет воздух массою едкой пыли, а работа «батана», пробивающего нитку и удары о пол подножек производят беспрерывный шум; все перечисленные неблагоприятные условия промысла приобретают еще большую остроту вследствие ограниченности помещений, отсутствия вентиляции, недостатка света и главным образом еще – продолжительности рабочего дня, доходящей в рабочий сезон до 14–16 часов. Вследствие этого большинство ткачей, и особенно ткачей «настоящих», жалуется на удушье, кашель, болезни глаз, усталость, отсутствие аппетита и расстройство пищеварения.

Необходимое сырье для производства приобретается кустарями главным образом на местных ярмарках и базарах и только отчасти получается в собственном хозяйстве; последнее бывает по преимуществу в тех хозяйствах, где ткачество не получило еще характера промысла, а существует главным образом для удовлетворения домашних потребностей. Цены на тканые изделия различны, но, в общем, очень невысоки: за аршин холста, смотря по его тонине и ширине, получают от 3–7 до 10–12 коп., за полотно – от 25 к. и дороже, за мешки – 30–40 к. за штуку, за пару рушников – 20–25 коп. (хотя в местных лавках те же рушники стоят 60–80 к. пара) и т. д.

В тесной связи с прядильно-ткацким делом стоит беление и крашение пряжи, а также портняжичество, но останавливаться на описании этих промыслов отдельно мы уже не будем; отметим только, что портняжичество – промысел по преимуществу бедняков: среди портных насчитывается наибольшее число безземельных хозяйств, так как портняжичество, как работа заказная, не требующая запасов сырья и дорогих приспособлений, наконец, как работа легко бросаемая – представляется наиболее доступной пролетарию, ищущему работы. В одной Полтавской губернии в конце 80-х годов насчитывалось портных более 9.200 человек и портних – около 500.

К описываемой же группе производств по обработке волокнистых веществ должен быть отнесен еще сетевязальный промысел. Главное развитие этот промысел получил в двух районах области, а именно: в Лохвицком уезде Полтавской губернии и в Остерском уезде – Черниговской. В первом из названных районов плетение рыболовных сетей сосредоточено в группе селений, расположенных по р. Многе, причем центральным пунктом производства является местечко Вороньки. Население указанного района почти поголовно умеет плести сети и занимается этим делом уже с давних пор. Прежде вороньковскими сетями снабжались побережья Днепра, Дона, Буга и Черного моря, но в настоящее время, вследствие недостаточной прочности нитки сетей, район их распространения значительно сузился: они идут почти исключительно в Херсон, Николаев и Никополь для морских неводов. Общее годовое производство сетей в Лохвицком уезде определяется уездным земством суммою в 30 тысяч рублей. В плетении сетей здесь принимают участие взрослые мужчины, женщины и дети даже с 5 – 6-летнего возраста.

Для плетения сетей употребляются нитки из конопли, которые продаются так называемыми десятками – мотками в 3/4 – 1 арш. длины. Сети плетутся из двойной или тройной нитки; из двойной выделываются плахи, составляющие главный предмет производства и сбыта в выше названных селениях Лохвицкого уезда; из тройной же нитки выплетаются более крепкие и дорогие сети «тройники», и уже по большей части только по специальному заказу. Больших неводов на месте не выделывается, и все сети отправляются отсюда в виде узких плах, длиною обыкновенно в 9 – 10 аршин.

Плетение сетей происходит в жилой избе, во дворе и даже в поле (напр. пастухами). Орудия промысла весьма незатейливы и недороги; самое ценное из них – прялка – может быть куплена за 1 р. 20 коп. Приемы сетевязания также чрезвычайно просты и потому общедоступны. Пряжу кустари приобретают на дому у крестьян, или же на базарах ближайших сел, население которых плетением сетей не занимается; многие, впрочем, сетевязалыцики частью пользуются еще и материалом, получаемым в собственном хозяйстве; нередки также случаи, когда кустари работают из ниток, полученных ими при получении заказа от скупщиков. Сбываются сети обыкновенно на местных еженедельных базарах скупщикам, которые, в свою очередь, переправляют их на более крупные рыболовные рынки – Одессу, Херсон, Николаев, Кременчуг, Ростов на Дону и др.

Древодельные промыслы в Малороссии широкого развития не получили вследствие недостатка, в большинстве же случаев даже полного отсутствия на месте сырого материала для производства. Сравнительно большие размеры, описываемые промыслы имеют, по-видимому, в Полтавской губернии. Главными центрами кустарной обработки дерева служат здесь Груньская и Кузьминская волости Зеньковского у., где насчитывается до 600 кустарей-подеревщиков, занимающихся этим делом круглый год; ими изготовляются повозки, сани, телеги, колеса, ободья и пр.; далее, этот промысел получил значительное развитие в с. с. Калайденцах, д. Клепачах и Хитцах Дубенского у., в местечках Поповке и Зуевцах Миргородского уезда и в некоторых других местностях губернии. В с. Калайденцах насчитывается до 100 взрослых и столько же подростков кустарей-ложкарей, в с. Хитцах – до 300 кустарей, изготовляющих исключительно телеги и колеса; в с. Липовой Долине Гадячского у. несколькими кустарями приготовляются веялки, расходящиеся преимущественно между односельчанами, хотя частью попадающие и на сторону; в с. Великой Павловке население занимается изготовлением довольно изящных курительных трубок (люлек), материалом для которых служат корни клена и липы.

Следует еще упомянуть об одном занятии населения, относящемся к описываемой группе промыслов, а именно о плетении корзин, мебели и др. изделий, в отдельных местностях нашей области имеющей за собою некоторое экономическое значение. Кустарями плетутся главным образом корзины всех сортов, но местами ими выделываются еще и многие другие предметы. Так, напр., в Лохвицком уезде в местечке Городище и с. Лесовой Слободке, а также, хотя и в меньших размерах, в местечках Воронька, Поставмуках, Поздниках и Мелеках с давних пор распространено плетение ажурных котиков и чемоданов из рогоза (болотистого растения, похожего на камыш). Общее число кустарей, занятых этим делом в Лохвицком уезде, достигает более 250 человек; котики продаются на месте или на ближайших ярмарках скупщикам, которые скупают их тысячами, по цене от 11 до 25 р. сотню; годовая продажа отдельного кустаря колеблется от 100 до 200 р. При сравнительной дешевизне материала и пока еще неограниченности сбыта, промысел может быть отнесен к числу довольно выгодных. В 1899 году при земском народном училище в м. Городище открыт ремесленный класс обучения плетению из рогоза, преподавателем в котором был назначен лучший местный кустарь. В Купянском уезде более 300 жителей Купянской и Петропавловской волостей, кроме корзин изготовляют из шелюговой лозы стулья, кресла, диваны и другую мебель. Подобное производство существует еще и в некоторых других местностях нашей области, хотя в размерах значительно меньших.