Текст книги "Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут"
Автор книги: Петр Люкимсон
Жанр:
Энциклопедии
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Признаки кошерных, то есть разрешенных в пищу евреям рыб также определены в вышеприведенном отрывке предельно точно:
«Из всего, что в воде, есть можете тех, у кого есть плавники и чешуя, в воде, в морях и реках, – их можете есть. Все же те, у кого нет плавников и чешуи, в морях или в реках, из всех гадов водяных, из всех живых существ, которые в воде, – мерзость они для вас. И так как они мерзость для вас, то мяса их не ешьте и трупа их гнушайтесь. Все, у кого нет плавников и чешуи в воде, – мерзость для вас…».
Талмуд спешит внести уточнение: «Если есть чешуя, то обязательно есть плавники. Если у меня кусок рыбы с чешуей, но не видно плавников, то его можно есть».
И снова скептически настроенный Менахем Дор решил проверить это утверждение мудрецов. Логика, которой он руководствовался, была проста: в реках, морях и океанах обитают тысячи видов рыб. Наличие у них плавников никак не связано с наличием чешуи, и наоборот. А значит, всенепременно должны найтись рыбы, у которых была бы чешуя, но не было бы плавников! Но все изыскания Дора вновь оказались безрезультатными: в мире не оказалось рыбы, обладающей чешуей, но не имеющей плавников. А значит, либо мудрецы Талмуда и в самом деле были куда более сведущи, чем современные зоологи, либо… иудаизм несет в себе некие знания, которые действительно были почерпнуты им из некого Сверхъестественного источника.
Как видим, несмотря на то, что Пятикнижие разрешает есть довольно большое число видов рыб (и, соответственно, их икру), немало видов рыб и так называемых «даров моря» оказываются вне этого списка. Всевозможные раки, креветки, крабы, устрицы, омары, кальмары и т. д., увы, являются для соблюдающего заповеди Торы еврея «шекецом».
«Шекецом» же из-за отсутствия необходимых признаков кошерности являются для него такие рыбы, как угорь, сом и, увы, осетрина. Правда, находились евреи, которые пытались утверждать, что у осетрины в районе головы все-таки есть чешуя, однако она находится в таком зачаточном состоянии, что подавляющее большинство раввинов отказываются считать ее чешуей. Ну, а вместе с осетриной евреям, соответственно, запрещена и натуральная черная икра. У многих соблюдающих кашрут евреев этот запрет вызывает вполне понятное сожаление, и именно об этом написал в своих «Заметках о кашруте» самодеятельный еврейский поэт Виктор Шапиро:
Осетр. Классический представитель некошерных рыб, так как не имеет ярко выраженной чешуи
Карп. Характерный пример кошерной рыбы: обладает плавниками и чешуей
С признаками кошерности рыб связан и один смысловой казус. В современном иврите кит обозначается словом «ливьятан». Но, согласно еврейским источникам, ливьятан (в переводах Священного Писания на русский он обычно называется левиафаном) – это самая большая из всех обитающих на земле рыб, мясо которой будут вкушать праведники после прихода Мессии и воскрешения из мертвых. А так как, указывают современные знатоки Торы, просто невозможно допустить мысль о том, что праведникам могут подать на стол что-нибудь некошерное, то и создатель современного иврита Элиэзер Бен-Иегуда[10]10
Элиэзер Бен-Иегуда (наст. фамилия – Перельман, 1859–1922) – инициатор возрождения иврита как языка повседневного общения. Поставив перед собой эту задачу, добился введения преподавания на иврите в школах Палестины, издания современной прессы на иврите, а также постоянно работал над его обогащением новыми словами, отражающими современные реалии. В 2007 году Бен-Иегуда был включен ЮНЕСКО в список 100 самых выдающихся людей ХХ века.
[Закрыть] ошибся: кит – это не ливьятан! Ливьятан, может быть, будет даже покрупнее кита, и, что уж совершенно точно, у него должны быть чешуя и плавники.
С разделением птиц на кошерные и некошерные, на первый взгляд, дело обстоит проще всего: уже в цитируемой выше недельной главе «Шмини» названы те виды птиц, которые запрещены в пищу евреям. Ну, а если следовать старому вечному правилу о том, что все, что не запрещено – разрешено, то остальные виды птиц являются кошерными.
В последней книге Пятикнижия – «Второзаконие» – этот запрет повторяется, и снова называется 21 вид птиц, запрещенных евреям в пищу:
«Всякую чистую птицу ешьте, а это, чего не ешьте от них: орел, и стервятник, и гриф, и кречет, и сокол, и коршун по виду его. И всякий ворон по виду его, и страус, и филин, и чайка по виду его, и сыч. И сова, и летучая мышь, и пеликан, и сип, и удильщик, и аист, и цапля по виду ее, и удод, и кожан…» (Второзаконие, 14:11–18).
Переводчики Пятикнижия (как еврейские, так и нееврейские) лихо приводят названия хорошо известных современному читателю птиц, забывая, что уже во времена Второго Храма мудрецы спорили о том, о каких именно птицах в этом отрывке идет речь и правильно ли они понимают каждое его слово. Кроме того, как следует из самого текста, запрет распространяется не только на вышеперечисленных птиц, но и на их подвиды. А следовательно, чтобы не нарушить заповедь и не съесть ненароком вместо кошерной птицы некошерную, необходимо на основе вышеприведенного списка разработать некие критерии, на основе которых можно было бы безошибочно определить, относится ли данная птица к кошерным или нет. Отмечая, что из приведенного Торой списка однозначно следует, что все хищные птицы являются некошерными, составители Талмуда указывали на четыре признака кошерной птицы:
1. У нее имеется четвертый, дополнительный палец (некое подобие шпоры).
2. У нее имеется зоб (небольшой мышечный резервуар под клювом птицы, в котором скапливается поглощаемая ею пища).
3. Ее желудок покрыт защитной оболочкой, легко снимаемой при потрошении птицы.
4. Она не употребляет в пищу других птиц и млекопитающих.
Все хищные птицы – некошерны
При этом легко заметить, что из всех некошерных птиц только орел не имеет ни одного из признаков кошерности. У всех остальных имеется хотя бы один из четырех вышеназванных принципов кошерности, а у ворона их вообще целых два. Но, считая ворона исключением, которое призвано подтвердить правило, рабби Хия, говорится в Талмуде, утверждал, что если птица не является хищной и у нее обнаружен еще один из трех оставшихся признаков кошерности, то ее можно считать кошерной. В то же время Талмуд рассказывает о жителях некой деревни Гамарта, считавших признаком кошерности птиц наличие у них зоба. Но, как выяснилось, два вида некошерных пернатых – перес и озния (что именно за птицы обозначаются этими ивритскими словами, мы сегодня точно не знаем) – имеют зоб, так что критерия жителей Гамарты оказалось недостаточно. А за то, что они употребляли в пищу некошерных птиц, Всевышний поразил их мором.
Та же участь постигла жителей Верхней Галилеи, употреблявших в пищу некошерную птицу под названием «белая спуния» – они пришли к выводу об ее кошерности лишь на том основании, что от ее желудка легко отделялась защитная пленка.
Чтобы избежать таких ошибок, еврейский закон рекомендует следовать традиции и употреблять в пищу только те виды птиц, кошерность которых не подлежит никакому сомнению. А под эту категорию попадают все виды домашних кур, уток, гусей, индеек, а также лебедь, голубь и горлица.
Следующий вопрос, которым задается Талмуд, рассматривая вопрос о разрешенных в пищу евреям птицах, – это вопрос о том, как отличить яйца кошерной птицы от некошерной, так как понятно, что последние также запрещены в пищу.
Мудрецы Талмуда называют два признака, которые отличают яйца кошерной птицы от яиц некошерной:
1. Округлая форма, причем один конец заострен, а другой более плоский.
2. Желток четко отделен от белка и находится внутри белковой массы.
Соответственно, если у яйца оба конца заострены или оба плоские, говорится в Талмуде, это яйцо, вероятнее всего, было снесено некошерной птицей. Так же и с расположением желтка: в случае, если мы, разбив яйцо, видим, что желток обволакивает белок, перед нами яйцо некошерной птицы. Если белок не отделен от желтка (белковая масса смешивается с желтком), следует полагать, что к нам в руки попало яйцо черепахи или какого-либо другого животного отряда пресмыкающихся…
Однако еврейские мудрецы тут же спешат сообщить, что все вышесказанное ни в коем случае не следует воспринимать как абсолютную истину.
Если бы все было так просто, замечал рабби Зейра, то мы бы использовали эти признаки для того, чтобы отличать кошерных птиц от некошерных. Между тем голубиные яйца зачастую никак не отличишь от вороньих.
Поэтому Талмуд, во-первых, рекомендует покупать яйца только у еврея, чтобы за кошерность товара можно было не беспокоиться, либо, покупая яйца у нееврея, заручиться его словами, что их снесла именно курица или какая-то другая кошерная птица. В этом случае признаки кошерности яиц будут служить как бы дополнительным подтверждением его правдивости.
В траве сидел кузнечик……В 2005 году обрушившиеся на Египет полчища саранчи начало ветром сдувать в сторону израильской границы. Саранча неумолимо приближалась, Министерство сельского хозяйства Израиля днями и ночами было занято разработкой планов по ее уничтожению, а на страницах израильских газет разгорелся спор о том… можно ли употреблять этот вид саранчи в пищу или нет.
Многие гурманы решили в те дни отправиться с сачками на юг Израиля, в районы, подвергшиеся нашествию этих насекомых, чтобы отведать жареную саранчу. И все происходящее, безусловно, было далеко не случайно. Как следует из уже, вероятно, набившего читателю оскомину отрывка из недельной главы «Шмини», насекомые категорически запрещены в пищу евреям и подпадают под понятие «мерзость» («шекец»). Все – за исключением некоторых видов кузнечиков и саранчи. Разбирая этот отрывок Торы, мишна[11]11
«Мишна» (от древнеевр. «шана» – «учить») – часть Устной Торы, переданной, согласно иудаизму, Богом Моисею изустно и затем от Моисея передававшейся также устным путем из поколения в поколение. После разрушения Второго Иерусалимского Храма в 70 г. н. э. в связи с возникшей угрозой утери устной традиции учеными академии в Явне было решено ее записать, чтобы сохранить для потомков. «Мишна» состоит из шести основных разделов, каждый из которых включает несколько трактатов. Каждый раздел посвящен определенной области законов. Первый раздел – «Зераим» («Семена») – определяет земельные отношения. Его трактат «Берахот» («Благословения»), содержащий правила молитвы и благословений. Второй раздел – «Моэд» («Праздник») – устанавливает законы субботы и праздников. Третий – «Нашим» («Женщины») – определяет порядок брака и развода, а также родственные отношения. Четвертый – «Незикин» («Ущербы») – рассматривает вопросы, связанные с гражданским и уголовным правом. Дополнением к четвертому разделу является трактат «Пиркей Авот» («Изречения отцов») – собрание этических норм и нравственных поучений. Пятый раздел – «Кодашим» («Святыни») – содержит абстрактные рассуждения о храмовом ритуале и трактует главным образом пищевые запреты. Шестой раздел – «Техарот» («Чистота») – рассматривает предписания о ритуальной чистоте. «Мишна» стала основным текстом, изучавшимся и обсуждавшимся в академиях Палестины и Вавилонии. Эти дискуссии, сведенные впоследствии в так называемую «Гемару», вместе с текстом «Мишны» составляют Талмуд.
[Закрыть] приходит к выводу, что пригодные в пищу насекомые должны обладать как минимум двумя признаками кошерности: у них должно быть четыре крыла, прикрывающих большую часть туловища, и две лапки, более длинные, чем остальные, так как ими данное насекомое отталкивается от земли.
Но вот дальше в Талмуде начинается бурная дискуссия о том, как следует понимать выражение: «Крылья прикрывают большую часть туловища»? Как именно они должны прикрывать эту большую часть – по длине или по толщине? И в итоге мудрецы приходят к выводу, что здесь важно и то, и другое – как длина туловища, так и его толщина.
А сойдясь в этом вопросе, талмудисты подробно рассматривают особенности не только видов, но и подвидов кошерных кузнечиков – ведь в Торе прямо сказано, что кошерными являются не только саранча, но и арбэ, салам, харголь и хагав «и другие по видам их».
Так, отмечает Талмуд, у кузнечиков вида арбэ «затылок» плоский – следовательно, все подвиды кузнечика арбэ с «плоским» затылком также будут кошерными. У кузнечика вида харголь, в отличие от видов арбэ и салам, имеется хвост – значит, в разряд кошерных попадают и все его хвостатые подвиды…
Рассмотрению различных видов кузнечиков и определению признаков их кошерности в Талмуде вообще уделяется необычайно много места, причем связано это отнюдь не только с важностью и сложностью данного конкретного вопроса – куда важнее для мудрецов оказалось разработать общие принципы логического анализа, показать, как от частных выводов приходят к общим, на основе общего делают частные и, отталкиваясь от них, снова приходят к общему.
Общий же вывод Талмуда для любителя экзотических видов пищи звучит обескураживающе: поскольку видов кузнечиков, как и всех прочих видов насекомых, необычайно много, то определить, к какому виду – кошерному или некошерному – относится данный конкретный кузнечик, может только подлинный знаток этого вопроса, вдобавок ко всему хорошо знакомый с существующей в данной местности традицией, то есть абсолютно уверенный в том, что именно кузнечиков данного вида живущие в данной местности евреи признают кошерными. А так как все виды насекомых прекрасно приспосабливаются к окружающей среде и более чем все остальные представители фауны планеты, подвержены мутациям, то и традицию о том, какой конкретный вид саранчи является кошерным, сохранили лишь евреи, жившие на территории Йемена. И потому есть саранчу (точнее, один-единственный ее кошерный вид) можно только евреям-выходцам из Йемена. Представителям же всех остальных еврейских общин употреблять в пищу каких-либо насекомых, включая саранчу и кузнечиков, строго запрещено. И именно об этом напомнили израильские раввины тем своим согражданам, которые решили было использовать нашествие саранчи как повод для охоты и пикников.
Но, повторю, запрет на употребление в пищу насекомых касается исключительно евреев. Все остальные народы в данном отношении совершенно свободны и вполне могут вместе с жителями Юго-Восточной Азии наслаждаться всевозможными блюдами из насекомых. Говорят, это действительно вкусно. А в США засахаренные муравьи в шоколаде подаются на многих частных и официальных приемах и считаются одним из самых изысканных лакомств. И оказавшемуся на таком приеме еврею не остается ничего другого, как с вежливой улыбкой отказаться от предложенного ему деликатеса.
Однако сам факт «чистоты» животного еще не делает его мясо однозначно разрешенным в пищу в глазах верующего еврея. Для того, чтобы это мясо стало кошерным, животное должно быть правильно забито, его туша после забоя правильно разделана и осмотрена и… лишь после этого можно приступить к определенным процедурам, которые сделают это мясо и в самом деле кошерным. О правилах забоя и разделке туши животных и пойдет речь в следующей главе.
Глава 4. Когда мясник мяснику рознь
«…Священник сказал, что „не убий“ относится только к человеку. Животных, стало быть, убить можно. Мучить, сказал, нельзя. А убивать, надо полагать, можно. Но, действительно, убить – не мучая? Разве это достижимо? Только если, скажем, взорвать корову авиабомбой. Но тогда мяса не найдешь. А чтобы мясо осталось – надо ме-едленно, аккура-атно… Может быть, уговорить корову: ты, мол, не мучься, мы аккуратно перережем тебе горлышко, чтобы кровушка твоя вытекала… А мучиться не надо! Умри, родная, спокойно и весело. Потому что ТАК НАДО. Нам надо. И Бог дозволяет.
Вот не могу я, друзья, во всем разобраться…»
Думается, подобные мысли не раз возникали не только у опубликовавшего эти свои заметки в Интернете Ю. Золотарева, но и почти у каждого нормального человека: насколько морально то, что мы употребляем в пищу мясо животных? Не является ли забой животного, по сути дела, таким же преступлением, как и убийство человека?
Автор этой книги не знает, о каком именно священнике говорит Юрий Золотарев, но в данном случае это и неважно. Мысль, высказанная этим священником неизвестного вероисповедания, скорее всего, православным, о том, что заповедь «не убий» относится только к человеку, что животных нельзя мучить, но можно забивать для употребления в пищу, предельно четко совпадает с позицией по данному вопросу и иудаизма, и ислама.
Однако вслед за этим неминуемо встает вопрос о том, можно ли убить животное не мучая.
Дуглас Адамс, доводя в своем «Путеводителе для путешествующих по Галактике автостопом» данный вопрос до абсурда, создает образ животного, видящего изначально свое главное предназначение в жизни в том, чтобы его убили и съели, и даже обученное человеческим голосом упрашивать, чтобы это сделали как можно скорее. И доказывает, что если бы кому-либо и в самом деле удалось бы вывести такую породу животных, то мы уж точно не могли бы есть их мясо – совесть бы замучила.
Однако главного вопроса о том, можно ли придумать безболезненный для самих животных способ их забоя, эта блестящая литературная шутка Дагласа, как вы понимаете, не снимает. Но евреи убеждены, что им известен ответ на этот вопрос: с их точки зрения, существует только один способ такого забоя – кошерный еврейский забой, называемый «шхита».
Только мясо животного, забитого методом «шхиты», с точки зрения иудаизма, считается разрешенным в пищу. Причем, согласно Талмуду, речь опять-таки идет о заповеди, касающейся как евреев, так и неевреев.
Животное, убитое любым другим способом, кроме «шхиты», было ли оно зарезано ножом, застрелено из ружья, поражено электротоком и т. д., становится «невелой», что в переводе с иврита означает «падаль».
Таким образом, как уже было сказано, изначальная кошерность самого животного является необходимым, но отнюдь не достаточным условием для того, чтобы его мясо было кошерным. Для этого необходимо сделать еще несколько шагов, и первым из них является именно «шхита», осуществленный по самому строгому регламенту забой животного, даже незначительное отклонение от которого делает мясо «трефным», то есть «растерзанным», «некошерным».
Суть «шхиты», которую часто еще не совсем правильно называют «еврейским способом ритуального забоя», заключается в том, что предельно острым, не имеющим ни одной зазубрины ножом еврейский резник (на иврите он называется «шойхетом» – нетрудно догадаться, что слово это является производным от слова «шхита») должен молниеносно, одним движением перерезать пищевод и дыхательное горло животного.
При этом перерезаются также кровеносные сосуды и нервы, и животное быстро теряет сознание. При этом в момент проведения ножом по горлу животное не чувствует боли именно из-за предельной остроты лезвия ножа – вспомните, что, порезавшись бритвой, человек обычно не чувствует боли и понимает, что порезался, лишь потому, что у него течет кровь. Ну, а после того, как резник совершил «шхиту», животное также не может чувствовать боли, так как у него перерезаны нервы, передающие сигналы в мозг, да и сам мозг больше не снабжается кровью.
Однако принципиальное отличие «шхиты» от всех других видов забоя, подчеркивают раввинистические авторитеты, проявляется не только и не столько на физическом уровне, то есть в том, что речь идет о безболезненном способе забоя, при котором животное даже не успевает испугаться.
Главное различие между «шхитой» и способами забоя, принятыми у других народов мира, проявляется на уровне духовном. Дело в том, что, согласно Торе, любое живое существо после смерти приобретает особую, не видимую глазом и опасную не для тела, а для души ритуальную нечистоту – тумъу. И всякий, кто прикасается к любому мертвому телу, также заражается от него этой ритуальной нечистотой. Но вот животное, забитое методом «шхиты», такую нечистоту не приобретает – оно остается «чистым», и в этом – его главное отличие от падали. Этот момент прекрасно обыгрывает известный израильский русскоязычный писатель Яков Шехтер в своей повести «Астральная жизнь черепахи». Главный герой этой повести не имеет никакого отношения к евреям, но зато обладает экстрасенсорными способностями и потому вынужден отказаться от употребления мяса, продающегося сначала в советских, а потом в российских магазинах потому что, как он сам это себе объясняет, оно «пахнет смертью». Но вот старые друзья приглашают его в гости в Израиль, в самолете израильской авиакомпании «Эль-Аль» ему предлагают курицу, и он с удовольствием ее ест, потому что – странное дело! – ее мясо было лишено «запаха смерти».
И объясняется все просто: в самолетах «Эль-Аль» пассажирам подается только кошерная пища. А под «запахом смерти» Шехтер явно имеет в виду «тумъу», которую обычные люди ощущать не в состоянии, но которую так остро чувствует его наделенный сверхъестественными способностями, пусть и не имеющий никакого отношения к евреям герой.
Любопытно, что ни в Пятикнижии, ни в других книгах Священного Писания ничего не сказано о способе забоя скота. Но вот слово «шхита» как обозначение особого, единственно разрешенного способа забоя животных встречается повсеместно, а в книге «Дварим» прямо говорится:
«Когда захочешь есть мясо, ешь по желанию души твоей мясо… зарежь из крупного и мелкого скота твоего, который дал тебе Бог, как Я повелел тебе, и ешь в жилищах своих сколько угодно душе твоей. Только как едят оленя и барана ешь это…» (Второзаконие, 12:20–23).
Слова «как Я повелел тебе» явно говорят о том, что есть некий способ забоя, указанный евреям самим Богом и которому необходимо тщательно следовать. Фраза «только как едят оленя и барана ешь» означает, что этот способ забоя в равной степени распространяется как на домашних, так и на диких животных. Следовательно, еврей не может убить какое-либо животное на охоте и есть его мясо, так как оно будет некошерным, даже если само это животное (как тот же олень) является кошерным. Если уж еврею очень хочется дичи, то он должен загнать того же оленя и лося или поймать его в силки и затем произвести все ту же «шхиту».
Сам способ, которым «шхита» производится, а также ее законы были, согласно комментаторам Писания, переданы Богом изустно и уже затем тем же способом – из уст в уста – передавались в еврейском народе из поколения в поколение. Споры между раввинами лишь вызывает вопрос о том, кому первому Бог сообщил эти законы – Ною или Моисею. Сторонники версии о том, что первым, кому Всевышний сообщил, как именно следует безболезненно забивать животных в пищу, был именно Ной, исходят из того, что именно Ною и его потомкам Он разрешил употреблять в пищу мясо и, кроме того, Ной сразу после окончания потопа принес в жертву «чистых» животных.
Если следовать еврейской логике, то понятно, что Ной использовал для жертвоприношения именно «шхиту» – в противном случае оно не было бы угодно Богу. Далее из текста Торы следует, что праотец еврейского народа Авраам также был хорошо знаком со «шхитой».
Однако противники этой версии опираются на устное предание, согласно которому в первый день после дарования Торы евреи ели только молочную пищу – именно потому, что у них не было кошерного мяса. А кошерного мяса у них не было именно потому, что они не были до того знакомы ни с правилами кошерного забоя, ни с правилами кошерования мяса.
А правила эти, между тем, предельно строги и детально разбираются в Талмуде и в неисчислимом множестве последующих сочинений выдающихся знатоков Пятикнижия и законоучителей еврейского народа.
Талмуд начинает обсуждение законов «шхиты» с вопроса о том, как именно должна производиться «шхита», то есть когда забой животного может считаться кошерным, а когда нет.
Разбирая этот вопрос, еврейские мудрецы приходят к выводу, что дело не только в технике забоя – дело еще и в намерениях человека, забивающего животное.
Для того чтобы «шхита» была кошерной, необходимо не только чтобы она была совершена по всем правилам, но и чтобы с самого начала животное умерщвляли именно с целью употребления его мяса в пищу и ни с какой другой.
К примеру, кошерное животное было забито по всем правилам «шхиты», однако забивали его для того, чтобы принести в жертву какому-нибудь языческому божеству. Нечистое намерение немедленно превращает это мясо в падаль, невелу, и делает его запретным для употребления в пищу. Или, скажем, произошло невероятное: животное упало на лежащий на дороге нож, причем так, что у него оказались мгновенно перерезаны пищевод и трахея, то есть полученная им смертельная рана полностью совпадает с той, которую наносит животным еврейский резник. Однако от этого его мясо отнюдь не становится кошерным – оно является падалью, так как данное животное погибло без вмешательства человека, в силу случайного стечения обстоятельств, а не потому, что людям понадобилось его мясо.
Легко заметить, что это требование иудаизма забивать животных исключительно для употребления в пищу его мяса призвано предотвратить любые вспышки неоправданной жестокости человека, толкающие его на ничем не оправданное, бессмысленное убийство животных.
Однако Талмуд на этом не останавливается и предельно четко определяет, что любой способ умерщвления животного без вмешательства человека не является «шхитой» и делает его мясо обычной падалью. К примеру, говорит Талмуд, можно присоединить остро отточенные ножи к колесу и проводить животных мимо него так, что в момент вращения колеса нож будет перерезать горло животного так же, как это делает резник в момент «шхиты». Но будет ли такой забой кошерным? Оказывается, будет, но лишь в том случае, если такое колесо будет приводить в действие человек. Но вот если оно будет вращаться само собой, влекомое, скажем, течением реки, то и «шхитой» такой забой называться не может.
Необычайно подробно разбирают еврейские источники и требования, которые предъявляются к ножу шойхета. Как уже говорилось выше, он должен быть абсолютно гладким, необычайно остро заточен и его длина должна быть как минимум в два раза больше длины горла животного. Любая, даже самая маленькая зазубрина делает такой нож некошерным. Перед началом забоя резник должен предъявить свой нож председателю религиозного суда, и тот должен удостовериться в том, что нож заточен до надлежащей остроты. Перечисляет Талмуд и различные способы такой проверки – с помощью ногтя, волоса, путем проведения ножа по воде или по тому, как преломляется на нем солнечный луч.
При этом Талмуд требует, чтобы нож резника имел только одно лезвие, а не был обоюдоострым. Требование это исходит из знания мудрецами человеческой психологии: имея обоюдоострый нож, резник может из лени заточить только одно из его лезвий, а затем в процессе забоя забыть, какой именно его стороной следует пользоваться, – и это сделает мясо забитых им животных некошерным. Вообще, если на ноже резника была обнаружена зазубрина уже в процессе забоя, то все забитые им в этот день животные объявляются падалью, так как невозможно определить, на каком именно этапе «шхиты», при забое какого конкретного животного – первого, второго, десятого и т. д. – возник этот дефект ножа.
Те же еврейские источники приводят случай, когда крохотная зазубрина на ноже резника была обнаружена при забое тринадцатой коровы. В результате мясо всех 13 забитых им с утра коров было признано некошерным и захоронено. Поэтому еврейское религиозное законодательство требует, чтобы резник проверял нож сразу после каждой произведенной им «шхиты».
Учащиеся курсов шойхетов проверяют ножи перед сдачей выпускного экзамена
Шойхет в Санкт-Петербурге осуществляет ритуальный забой куриц и петухов для обряда «капарот» (искупления) накануне еврейского Судного дня.
Фото Центра еврейского образования «Томхей Тмимим Любавич»
Немалые споры у еврейских законоучителей вызывал вопрос о том, можно ли делать «шхиту» ножом, которым пользовались для своих приношений идолопоклонники или которым просто забивали до того некошерное животное? Рав Нахман из Вавилона был убежден, что таким ножом пользоваться нельзя, однако в итоге была принята точка зрения Равы бар Ханы, согласно которой, если такой нож пригоден для «шхиты», то его нужно просто тщательно вымыть. Правда, верхний слой мяса кошерного животного при разделке туши таким ножом придется срезать и выбросить. Точно так же поступают, если при «шхите» выяснилось, что животное было больным и нежизнеспособным – резник не должен выбрасывать нож, а может просто тщательно его вымыть, после чего с чистой совестью использовать для забоя следующего животного.
Чрезвычайно строгие требования, как уже было сказано, предъявляет иудаизм и к самому процессу «шхи– ты» – она должна быть максимально быстрой и совершенно безболезненной; такой, чтобы животное даже не успело осознать, что с ним происходит, и испугаться. Талмуд приводит пять характерных ошибок резника, которые могут сделать «шхиту» некошерной, то есть привести к тому, что не останется ничего другого, как захоронить тушу забитого животного:
1. Шгия – приостановка движения ножа во время совершения «шхиты» даже на долю секунды.
2. Дераса – нажатие на нож вперед и назад вместо предписанного молниеносного и одновременно плавного горизонтального движения.
3. Халада – протыкание ножом пространства между трахеей и пищеводом вместо того, чтобы плавно перерезать их.
4. Ха-грамма – рассечение ткани выше или ниже установленного для «шхиты» места разреза на шее животного, находящегося в районе сонной артерии.
5. Икур – наличие на лезвии ножа зазубрины, вследствие чего он не разрезает, а рвет живую ткань, причиняя страдания животному.
Главным признаком правильно сделанной «шхиты» является, повторим, ее полная безболезненность для животного – настолько полная, что даже если резник производит «шхиту» докрасна раскаленным ножом, животное все равно не должно почувствовать боли, так как лезвие ножа перережет его жизненно важные органы и лишит способности ощущать боль еще до того, как вся остальная горящая часть ножевища соприкоснется с его тканями.
В связи со всем вышесказанным невольно возникает вопрос о том, кто, согласно еврейской традиции, имеет право заниматься ремеслом резника?
