Текст книги "Игры демиургов "

Автор книги: Петр Бормор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

эксперимент

Демиург Мазукта вошел в комнату и небрежно сбросил мокрый плащ на пол.

– Привет, – сказал он.

– Привет… – ответил демиург Шамбамбукли. – Ну, садись, раз пришел.

Демиург Мазукта подтащил кресло и сел напротив Шамбамбукли.

– А ты знаешь, что пока ты тут предаешься депрессии, в твоем мире дожди, туман и унылая погода? Ты о людях по думал?

– А я и не знал, что тебя волнуют люди, – вяло удивился Шамбамбукли.

– Нет. Люди волнуют тебя, – объяснил Мазукта. – А меня волнует твое состояние! Так что давай взбодрись, займись чем-нибудь.

– Чем?

– Тебе что, нечего делать? Тогда пойдем, мне поможешь.

Шамбамбукли неохотно поднялся на ноги и покорно уставился на Мазукту.

– Бр-р! Ненавижу этот твой обреченный взгляд! – передернулся Мазукта. – Но в покое я тебя не оставлю, и не надейся. Одевайся и пошли.

Он сорвал с крючка сухой плащ, решительно запаковал в него Шамбамбукли и подхватил с пола свой собственный, с которого уже натекла лужа.

– Пойдем, тебе понравится.

Мир, в который демиург Мазукта привел демиурга Шамбамбукли, оказался сер и неприветлив. Под ногами хлюпала жидкая грязь, с неба лились потоки воды, ветер то и дело швырял капли под капюшоны демиургов.

– А здесь кто в депрессии? – удивился Шамбамбукли и плотнее затянул ворот.

– Никто. Это называется «тропический ливень». Пошли.

Демиурги поднялись по скользкому склону, обошли гряду камней и уткнулись носом в высокую деревянную стену.

– Ага, пришли! – Мазукта довольно улыбнулся. – Где-то здесь была дверца…

– А что это такое? – спросил Шамбамбукли.

– Корабль, не видишь?

– Здесь, в горах?

– А ты предпочел бы лезть за ним в болото?

– Нет, но…

Шамбамбукли оглядел сооружение. На корабль оно было мало похоже. Если честно, то больше всего оно напоминало деревянный гроб с орудийной башней, и от этой ассоциации Шамбамбукли опять помрачнел.

Мазукта тем временем нашел в стене корабля плотно закрытую ставню, распахнул ее и крикнул внутрь:

– Ау! Вы там как, готовы?

Из окошка резко пахнуло зверинцем, и раздался многоголосый рев – курлыканье, рычанье, мычание, ржание и даже чавканье.

– Отлично! – Мазукта снова задраил окошко и окликнул Шамбамбукли. – Эй! Хватайся, понесли.

– Куда? – опешил Шамбамбукли.

– В другой мир, – пояснил Мазукта и, крякнув от натуги, приподнял свою сторону корабля. – Ну, чего стоишь, хватайся!

Шамбамбукли послушно ухватил корабль с другой стороны, и демиурги, кряхтя и отдуваясь, поволокли его на новое место.

– А зачем мы это делаем? – поинтересовался Шамбамбукли на первом же привале, едва переведя дух.

– Так надо, – ответил Мазукта, утираясь платочком. – В том мире, понимаешь, извратилась всякая плоть. Ну вот я и собрал генетически чистые экземпляры, по паре от каждого сохранившегося вида.

– А там устроишь Потоп?

– Ты что, рехнулся? Знаешь, какой мне потом счет за воду придет? Нет, никого я уничтожать не собирался. Зачем? Пускай извращаются, даже интересно, что получится.

– А зачем тогда этих изолируешь в отдельный мир?

– Ну как – зачем? Контрольная группа. Для чистоты эксперимента.

игра

– Правила простые, – сказал демиург Мазукта. – Берешь вот эту штуку, – он поднял в ладонях большую сверкающую каплю, – и бросаешь что есть силы!

Капля ухнула вниз, грянула о дно ящика и разлетелась миллионом крошечных капелек.

– А что теперь? – спросил демиург Шамбамбукли.

– А теперь надо заставить их снова собраться вместе. Всего-то делов.

– А, ну это запросто… – демиург Шамбамбукли протянул руку к каплям, но Мазукта его остановил.

– Они сами должны собраться. Понимаешь? По своей воле.

– А у них и воля есть?

– Есть… что-то вроде того. Это же игра. Каждая капля – модель человеческой души. И действует примерно по тому же алгоритму. Ну, начинай.

– Заставить их объединиться?

– Ага. Побудить к этому.

– Ну, а чего тут сложного? Я дам им язык, общий для всех. Они начнут общаться – и сольются в один народ.

– Дерзай.

Шамбамбукли тут же наделил капли языком. Как только они обрели способность высказывать свое мнение друг о друге, а главное, понимать сказанное – тут же переругались и разошлись в разные стороны. Мазукта хихикнул.

– Теперь моя очередь. Раз один общий язык не годится – я попробую наоборот, дам им великое множество самых разных языков.

Получив несколько десятков разных языков, капли тут же разбились на группы и воинственно уставились на соседей.

– Не помогло, – сказал Шамбамбукли.

– Вижу. Пробуй дальше.

– Я объединю их единой верой! – решил Шамбамбукли.

Единая вера не прижилась. Каждая группа капель тут же начала трактовать постулаты по-своему, и все только хуже перегрызлись.

– Нет-нет! – замахал руками Мазукта. – Не так. Я дам им множество верований, на любой вкус, и каждый найдет веру по себе!

Теперь, разделенные разными религиями, капли разошлись еще дальше друг от друга, некоторые налились рубиново-кровавым цветом и повели крестовые походы на иноверцев, захватывая их и испаряя на кострах.

– Нет, и так не пойдет, – вздохнул Шамбамбукли, когда убитые капли опять вернулись с дождем. – Дать им общую культуру?

– Ну, дай.

С культурой произошло то же, что и с религией. Каждый взял лишь то, что понравилось ему, отринув остальное.

– Может, повести их по разным путям развития? – предложил Мазукта. – Противоположности притягиваются, они начнут приглядываться друг к другу, заинтересуются, найдут полезное для себя, смешают культуры…

Две основные культуры столкнулись и тысячу лет провели в затяжной бесполезной войне.

– Дать им общего врага?

Но и общий враг не объединил капли: хотя многие сплотились, всегда находились маленькие пронырливые группки, нападавшие на своих с тыла – норовя урвать самой легкой добычи. Когда же общих врагов стало много – целые группы капель стали метаться туда-сюда, заключая и нарушая договора то с той, то с другой стороной, объединяясь и распадаясь, ловя сиюминутную выгоду.

– Да как их, Деструктор побери, собрать вместе?! – не выдержал наконец Шамбамбукли.

– Понятия не имею, – пожал плечами Мазукта и захлопнул ящик. – В эту игру, кажется, еще никто никогда не выигрывал.

другая игра

Демиург Мазукта расстелил на столе игровое поле, расставил фигурки и взял в руки кубик.

– Ну, начинаем?

– Начинаем! – охотно согласился демиург Шамбамбукли. – Бросай.

Мазукта бросил кубик и довольно хмыкнул.

– Ага! Я играю белыми, а ты черными.

– Ну вот, – расстроился Шамбамбукли. – Я тоже хочу белыми.

– Да ты что? – рассмеялся Мазукта. – Добро должно быть с кулаками. Во! – он сжал пальцы. – А у тебя разве кулаки? Нет уж, жребий есть жребий, играй за Мировое Зло.

– Ну ладно, – согласился Шамбамбукли. – Значит, мои фигуры – эти? Воры, убийцы, насильники и прочие?

– Да. А мои – священники, судьи, учителя, врачи и исполнительная власть. Начали!

Демиурги одновременно склонились над столом и принялись деловито передвигать фигурки.

– Стоп! – сказал через некоторое время Мазукта. – Ты как играешь?

– А что?

– Вон тот твой ублюдок – что он делает со старушкой?

– Переводит через дорогу.

– Ты с ума сошел? Он же насильник! Отрицательный тип.

– А отрицательным типам нельзя переводить старушек через дорогу?

– Нельзя!

– Почему?

Мазукта задумался.

– Нельзя – и все. Это доброе дело. А ты играешь за Зло.

– Минутку, – Шамбамбукли поднял руку. – Если мои фигуры станут совершать только плохие дела – их же никто любить не будет?

– Разумеется! Их должны бояться, а не любить.

– Нет, – Шамбамбукли решительно помотал головой, – я так не согласен. Если с ними никто не захочет водиться, то все же переметнутся на сторону белых, и я тогда проиграл.

– Почему у меня Мировое Зло никогда не проигрывает? – парировал Мазукта.

– Не знаю. А что я делаю не так?

– Ты все делаешь не так! Шпионы у тебя предотвращают войну, бандиты грабят богатых и раздают деньги бедным, насильники… ну, эти вообще действуют только по любви и по взаимному согласию! Я, конечно, понимаю, что цель оправдывает средства, – но не любые же средства!

– Ну давай поменяемся, – предложил Шамбамбукли, – раз ты так все хорошо знаешь, возьми себе черных, а я продолжу за белых.

– Ладно уж, продолжай… Давай я тебе растолкую, что уже успел сделать. Смотри, вот это – Инквизиция, она предотвращает уклонение фигур в сторону Зла. Это – святое воинство, которому поручено обращать черных в белую веру. Это – образовательная система, которая уничтожает в зародыше любые крамольные идеи, чтобы даже мысли такой, переметнуться, не было. Это – лагеря, куда изолируются неисправимые элементы. Всех ведь не сожжешь, правда? Ну ладно, ты пока занимайся белыми, а я буду исправлять то, что ты уже натворил.

– Да… – сглотнул Шамбамбукли. – Тут, безусловно, нужно многое исправлять…

хаос

Демиург Мазукта сидел в гостях у своего друга демиурга Шамбамбукли и пил кофе со сливками. Сам Шамбамбукли пил какао.

– Слушай, чего расскажу, – начал Мазукта.

– Ну?

– Замесил я недавно Хаос. А сам отлучился ненадолго. Ну, ты помнишь, мы с тобой вместе отлучались.

– Помню. И что?

– Я рассчитывал, что к моему возвращению Хаос как раз подойдет. А он прокис.

– Мои соболезнования, – Шамбамбукли состроил сочувственную гримасу и долил себе сливок в какао. – А что тут интересного? Такое со всеми случается.

– Хаос прокис, – продолжал Мазукта. – И расслоился. Твердь створожилась и осела вниз, а небо всплыло наверх. А поскольку меня не было, то они под шумок поженились.

– Кто?

– Земля и небо. И нарожали кучу детей самого уродского вида. Самый старший пожрал всех своих братьев, а с сестрами стал сожительствовать. И тоже нарожал кучу уродов…

– А об этом обязательно рассказывать во время еды? – поинтересовался Шамбамбукли.

– Да ты слушай! Его дети собрались, пришили папашу и расчленили его. Из волос сделали деревья и траву, из костей – горы, из крови – моря, из кишок – болота, из ногтей…

Шамбамбукли поперхнулся, отодвинул от себя чашку и утер рот.

– Мазукта! То, что ты рассказываешь, очень интересно, но…

– А потом они собрали божественное семя своего убитого отца, смешали с дерьмом и сделали первого человека…

– Мазукта! Эта космогония очень длинная или нет? Меня сейчас стошнит.

Мазукта посмотрел на друга с обидой.

– Ну, ладно. Тогда я вкратце. Были долгие темные века, когда на земле проходу не было от разнообразных больших и малых богов, титанов, природных духов и иже с ними. Они, само собой, дрались друг с другом, одних поубивали, другие сами подевались куда-то. Люди выступали то за одну, то за другую сторону, строили и разрушали храмы – ну, ты представляешь.

– Представляю.

– В конце концов боги почти перебили друг друга. Трупы поверженных врагов они проглотили, а затем отрыгнули в небо и получились созвездия…

– Мазукта!

– А чего? Я что, виноват, что так получилось? Меня там вообще не было! Короче, последние оставшиеся из богов отошли от дел и удалились на облака от греха подальше.

– Это всё?

– Нет. Люди в их отсутствие напридумывали себе уйму разных дурацких верований и здорово передрались между собой. Но в конце концов восторжествовала одна догма, у которой нашлись самые сильные защитники. Сейчас там почти все верят, что у мира изначально, еще до Хаоса, был один-единственный творец.

– Ну вот и хорошо, – кивнул демиург Шамбамбукли и расслабился. – Я очень рад, что твоя история наконец закончилась, и можно спокойно попить какао. Люди вернулись к истокам и уверовали в тебя. Поздравляю.

– Да было бы с чем… – невесело усмехнулся демиург Мазукта. – Как, по-твоему, они называют своего творца?

скрижали

– Чем занимаешься? – спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.

– Заповеди пишу, – ответил Шамбамбукли. – Помнишь, как ты мне советовал.

– Я советовал? – искренне удивился Мазукта.

– Ну да, – подтвердил Шамбамбукли. – Ты сам говорил, что людям надо давать ясные и недвусмысленные установки. Чтобы не было разночтений.

– А, да, да, припоминаю, – кивнул Мазукта. – Было такое, действительно. И что?

– Вот, – Шамбамбукли указал на стопку готовых скрижалей. – Составляю подробный алгоритм. Половину уже написал, скоро закончу.

Мазукта пересчитал каменные листы и задумчиво присвистнул.

– Многовато что-то.

– Ну, я старался, – скромно потупился Шамбамбукли.

Мазукта взял из стопки верхнюю скрижаль и начал читать вслух:

– «Человек не должен причинять вреда другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был нанесен вред, за исключением тех случаев…» – он фыркнул и положил скрижаль на место. – Шамбамбукли!

– А?

– Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой.

– Почему? – огорчился Шамбамбукли.

– Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это все, – он постучал ногтем по заповедям, – чушь собачья и напрасный перевод камней.

– Но ты же сам говорил!..

– Да, говорил, – согласился Мазукта. – Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту.

Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу.

– А как же тогда надо?

– Надо? Ну, например, как я. – Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. – Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди – они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, все равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое «горячо».

– Да, пожалуй, – согласился Шамбамбукли. – А что это за «общие установки», которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил?

– Нет, – замотал головой Мазукта. – Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям.

– То есть ты им всего лишь говоришь «делайте хорошо и не делайте плохо»?!

– Да нет же! – отмахнулся Мазукта с досадой. – Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо – это плохо. Из собственного опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз – глядишь, и уже сообразили.

– Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь?

– Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго.

– И как же? – заинтересовался Шамбамбукли. – Совесть, да?

– Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть – это же понятие субъективное! Как ее можно принимать в расчет?

– Ну-у… тогда не знаю.

– Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться – значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться – просто, значит, оно хорошее.

– И все?

– Да.

– И это правило применимо к чему угодно?

– Абсолютно.

Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул.

– О чем думаешь?

– Пытаюсь понять…

– Хочешь пример?

– Хочу.

– Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов… да что там, даже для разных людей – понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес – вот скажи мне, быть толстым – это хорошо или плохо?

– Ну, смотря где и когда.

– Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес – трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием – сразу решающим критерием красоты становится полнота.

– Да, понимаю, – Шамбамбукли задумчиво кивнул. – Кажется, это правило почти не имеет исключений.

– Практически не имеет, – подтвердил Мазукта.

– За редким исключением, – уточнил Шамбамбукли. – Вот, например, любовь с первого взгляда…

– Нет, – решительно возразил Мазукта. – Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.

работа над ошибками

– Привет, – сказал демиург Шамбамбукли демиургу Мазукте, который ожесточенно ковырялся отверткой в мироздании. – Чем занимаешься?

– Сам не видишь? – ответил Мазукта. – Работаю.

– А-а, понимаю, – Шамбамбукли подошел поближе и с интересом стал наблюдать за работой. – А что ты тут творишь?

– Я ничего не творю, – огрызнулся Мазукта. – Я вообще уже давно ничего не творил, у меня творческий кризис.

– Как такое может быть? – удивился Шамбамбукли. – У творца не бывает кризиса!

– Вот именно у творцов и бывает творческий кризис. По определению. На то они и творцы.

– А что же ты, в таком случае, делаешь?

– Исправляю ошибки.

– Ошибки?!

– Ну да. Баги, лаги, называй как хочешь.

Шамбамбукли удивленно потряс головой.

– А я не знал, что у тебя бывают ошибки.

– Я тоже не знал, – проворчал Мазукта.

Он ковырнул отверткой последний раз, отложил ее в сторонку и приладил крышку мироздания на место.

– Ну вот, вроде готово, – произнес он немного неуверенно. – Думаю, что исправил все, что было.

– А что было? – поинтересовался Шамбамбукли.

– Ерунда всякая, – вздохнул Мазукта. – Понимаешь, есть у людей такое неприятное свойство: они вечно ищут, как бы обойти законы природы или, на худой конец, использовать их не по назначению. Да и не только законы! Решительно всё, только дай людям волю, они непременно придумают для чего угодно новое применение! Вот, например… – он задумался, вспоминая, – дал я людям такой полезный злак, как ячмень. И даже лично научил варить из него барбат. И что же? Почти сразу нашелся какой-то экспериментатор, напутал что-то в рецепте, и вышло у него вместо чудесного барбата гнусное пойло, только цвет и похож. И вот прошло всего каких-то двести лет, никто уже и названия такого – «барбат» – не помнит, зато пиво продолжают производить, пить, и оно даже распространилось по другим мирам!

– Зря ты так. Пиво – штука хорошая…

– Лучше, чем мой барбат?!

– Ну-у… – замялся Шамбамбукли.

– Или вот, – продолжил Мазукта. – Скажи-ка мне, отчего бывает дождь?

– Ну, это просто! – фыркнул Шамбамбукли. – Когда насыщенные массы воздуха поднимаются в верхние холодные слои атмосферы, в них конденсируются…

– Достаточно! – прервал Мазукта. – Вижу, что знаешь. Теплые воздушные течения, холодные потоки, циклоны, антициклоны, перепады давления – ну, механика стандартная, проверена временем. Всё работает, не без перебоев, конечно, но это уже мелочи. Идеальных систем не бывает. Работает и производит дождь. Так?

– Так…

– Ну и кто бы мог подумать, что танцы с бубном вокруг костра приводят к такому же результату?!

– А они приводят? – удивился Шамбамбукли.

– Уже нет. Я это только что исправил. Хочешь поглядеть?

– Хочу.

Мазукта пододвинул к Шамбамбукли мироздание и показал пальцем: смотри сюда.

На утоптанной площадке уже второй час танцевал шаман, под неодобрительными взглядами соплеменников. Дождь и не думал начинаться.

– Ха, – довольно фыркнул Мазукта, – что, съел? Ничего не получится, и не старайся, эту дырку я уже заделал.

Шаман, конечно, не мог слышать голоса демиурга, но начал подозревать недоброе. Он остановился, отложил бубен и уставился на безоблачное небо. Соплеменники хмурились и нетерпеливо переступали с ноги на ногу.

– Сейчас они его убьют, – сообщил Мазукта. – Как не справляющегося с обязанностями.

Тем временем несколько вооруженных мужчин подошли к шаману, столпились вокруг и стали что-то оживленно обсуждать, темпераментно размахивая руками. Кто-то подозвал стоявших поодаль женщин и отдал краткие распоряжения, после чего женщины быстро умчались в поселок.

Шаман сел на корточки и начал что-то чертить на песке, воины разбрелись по площадке, меряя ее шагами и поминутно перекликаясь. Вождь достал откуда-то восковую табличку и теперь записывал данные.

Скоро вернулись женщины с полными корзинами затребованных вещей: барабанами, погремушками, примитивным барометром, складным метром и прочей полезной дребеденью. Шаман на пробу взял наполненную горохом тыкву и потряс ее. Вождь сверился с барометром и отрицательно покачал головой. Шаман отложил тыкву и взял тростниковую дудочку, потом пищалку, потом губную гармошку и так далее, пока наконец вождь не ухмыльнулся торжествующе и не показал большой палец.

Лишние инструменты убрали, в костер подбросили новых дров, шаман перехватил барабан поудобнее и начал свой танец, отбивая ритм одной рукой, всё быстрее и быстрее.

– Барабан? – моргнул Мазукта. – Ну да, конечно… А что, это может сработать… И как же я сразу… Вот же чертовы хакеры!

А над головой шамана уже начали потихоньку собираться грозовые тучи…

смысл жизни

– Ха! Ты посмотри, какое я письмо получил!

Демиург Мазукта протянул демиургу Шамбамбукли распечатанный конверт.

– Какой-то придурок спрашивает, в чем смысл жизни!

– А что тут смешного? – удивился Шамбамбукли.

– Ну как же! Ты вслушайся, вопрос-то какой: в чем смысл жизни? Нет, каково?

– А в чем он, смысл-то?

Мазукта поперхнулся.

– Повтори, что ты сказал?

– Я говорю, а в чем он, этот смысл?

Мазукта разочарованно вздохнул.

– Мда… Ты бы еще спросил, с какой скоростью течет время. Или сколько весит масса.

– Не понимаю…

– А тут и понимать нечего! Смысл есть производная от жизни. Только для нее существуют такие понятия, как «польза» или «вред». А соответственно, и «смысл». Потому что смысл равняется сумме пользы и вреда, деленной на жизнь. Ясно теперь?

– Хм… Угу. Конечно. Да. Ты прав. Очень смешная шутка.