Текст книги "История сыска в России, кн.1"

Автор книги: Петр Кошель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Люди в гороховых пальто

С конца XIX века до 1917 года в России существовал вопрос, игравший заметную роль в русской государственности, а именно: борьба правительства с различными оппозиционными и революционными партиями и группами.

Оставляя в стороне вопрос о степени необходимости такой борьбы, укажем только, что невероятное крушение огромной страны со всеми её духовными и материальными ценностями совершено именно теми людьми, против которых в своё время были направлены охранительные учреждения России. Вполне ясно, что многие законы были далеки от совершенства и некоторые из них подлежали коренному изменению, но розыскные учреждения к делу изменения законов отношения не имели, их деятельность сводилась только к охране существовавшего в империи государственного строя.

Борьба этих учреждений с различными революционными партиями и группами велась на основании законов, а потому говорить о произволе исполнительных органов не приходится.

Относиться к розыску, можно по-разному, но отрицать его необходимость нельзя, отчего он и существует без исключения во всех государствах мира, причём техника его везде одинакова. Правда, чем шире конституция в стране, тем уже сфера розыскной деятельности в политическом отношении.

Под понятием «политический розыск» подразумевались действия, направленные лишь к выяснению существования революционных и оппозиционных правительству партий и групп, а также готовящихся ими различных выступлений: убийств, грабежей, называемых «экспроприациями», агитаций и пр. С 1914 года это ещё и шпионаж в пользу австро-германского блока.

Розыск по политическим преступлениям – одно, а возмездие по ним – совершенно другое, посему никаких карательных функций у политического сыска не было, а осуществлялись они в ином порядке, о чём речь ниже.

Высшее руководство политическим и уголовным розыском в начале XX века сосредоточивалось в Департаменте полиции при Министерстве внутренних дел.

Как тем, так и другим, ведали отдельные делопроизводства, действовавшие самостоятельно друг от друга. В числе различных отделов департамента существовало делопроизводство регистрации, заключавшее в себе фамилии, клички, фотографии, дактилоскопические и антропометрические данные, относящиеся ко всем без исключения лицам, проходившим по политическим и уголовным делам империи.

В феврале 1917 года запылали по всей России драгоценнейшие для истории документы. Не избегло этой участи и одно из самых больших охранных отделений – Московское. В ночь на 2 марта его подожгли какие-то тёмные личности. Они же руководили толпой, разбрасывающей бумаги во все стороны. Но ещё 1 марта, около 10 часов вечера, группа вооружённых революционеров с солдатами на грузовиках прибыла к охранному отделению и проникла в него со двора. Взломав двери, они забрали находившееся там оружие, часть документов, много бумаг сожгли.

Как ни странно, всё же уцелели архивы всех политических дел, начиная с 1867 года до самого последнего времени – 27 февраля 1917 года.

«Отделение по охранению общественной безопасности и порядка в г. Москве» (таково его полное название) возникло в 1880 году и обслуживало не только Москву и Московскую губернию; оно было в то же время «районным отделением» центральной области, охватывая 13 губерний и являясь самым большим в России.

При мартовском налёте документы «охранки» были выброшены из шкафов, регистрационные карточки – много тысяч – без которых найти что-либо невозможно, рассыпаны по всему зданию, по двору. Ко всему этому при тушении пожара были выбиты все стёкла, всё залито водой и смёрзлось. Однако же погибли только списки лиц, служивших охранке, и библиотека революционных изданий. Исчезли и несколько отдельных дел, взятые, очевидно, не случайно. Так, например, дела № 1 и № б за несколько последних лет. Первое – о служащих охранного отделения, второе – о конспиративных приёмах работы.

Но остался богатый для истории материал, по которому можно восстановить полную картину организации и работы этого учреждения.

Используем мы здесь и такие работы по данной теме: А.Волков «Петроградское охранное отделение», В.Жилинский «Организация и жизнь охранного отделения», П.3аварзин «Работа тайной полиции», В.Ирецкий «Охранка», Л.Меньшиков «Охрана и революция» и др.

Задача «охранки» была трудна, ибо она стремилась не только к подавлению революционного движения и изъятию из обращения неблагонадёжных лиц, но, как видно дальше, и к постоянным заботам о том, чтобы движение, избави Бог, не заглохло, к поддержанию того напряжённого состояния перед грозой, которое так способствует ловле рыбки в мутной воде, получению всяких чинов и отличий.

Всё, что делалось в «охранке», что приходило туда и исходило оттуда, – всё было «секретно» или «совершенно секретно». Секретными были служащие и сотрудники, и приносили они особую присягу и клялись, что никогда и никто, даже близкий родственник, не услышит от них и намёка на служебную тайну. Они не должны были даже знать друг друга и сходились лишь для деловой беседы, и лишь те, которым это было необходимо.

При разрешении своей задачи по выслеживанию и уловлению революционеров «охранка» пользовалась разными средствами и методами. Каковым же они были? Здесь уместно предоставить слово самой «охранке», её официальной инструкции:

"Главным и единственным основанием политического розыска является внутренняя, совершенно секретная и постоянная агентура, и задача её заключается в обследовании преступных революционных сообществ и уличения для привлечения судебным порядком членов их.

Все остальные средства и силы розыскного органа являются лишь вспомогательными, к таковым относятся:

1. Жандармские унтер-офицеры и в розыскных органах полицейские надзиратели, которые как официальные лица, производят выяснения и расспросы, но секретно, под благовидным предлогом.

2. Агенты наружного наблюдения, или филёры, которые, ведя наружное наблюдение, развивают сведения внутренней агентуры и проверяют их.

3. Случайные заявители, фабриканты, инженеры, чины Министерства внутренних дел, фабричная инспекция и прочие.

4. Анонимные доносы и народная молва…

5. Материал, добытый при обысках, распространяемые прокламации, революционная и оппозиционная пресса и пр.

Следует всегда иметь в виду, что один, даже слабый секретный сотрудник, находящийся в обследуемой среде, даст несоизмеримо больше материала для обнаружения государственного преступления, чем общество, в котором официально могут вращаться заведующие розыском.

Поэтому секретного сотрудника, находящегося в революционной среде или другом обследуемом обществе, никто и ничто заменить не сможет".

Из инструкции ясно, что самое наблюдение резко распадается на две части: наблюдение наружное – при помощи филёров, и когда деятельность революционных организаций освещается изнутри ею самой при помощи членов партии, пристроившихся одновременно и к «охранке».

Сильно различаются филёр и секретный сотрудник. Филёр – это простой шпик, «гороховое пальто» (несколько выше филёр разъездной и заграничный). Его работа была механической: следить за своим клиентом и докладывать «охранке» ежедневно, в форме письменного рапорта, где бывает его подопечный и что делает. Если наблюдаемый берётся под слежку впервые, филёр обязан дать ему кличку.

Как сказано выше, основой работы «охранки» была тайна, все дела и документы велись под псевдонимом как доносчика, так и наблюдаемого. Псевдонимы наблюдаемых впервые вводились филёром, «крёстным отцом». Обычно кличка давалась по наружному виду. Нет нужды, что филёр зачастую не знал ни имени, ни фамилии лица, за которым следил или принял от своего предшественника. Он даёт ему кличку по всей силе своего разумения, а там отделение, которое всё может и знает, разберётся, что это за человек

Кличка должна быть краткая, из одного слова, и притом такая, чтобы по ней можно было судить, относится она к мужчине или к женщине. Кличка должна характеризовать внешность наблюдаемого, его костюм или выражать собою впечатление, производимое данным лицом. Вот образцы кличек наблюдения:

А. Ф.Керенский назывался Скорый, ВЛ.Бурцев – Кашинский, Рябушинский – Кошелёк, Гр.Распутин – Тёмный, министр внутренних дел М.А.Никитин – Лысый, редактор «Голоса минувшего» С.Л.Мельгунов – Плисовый и т. д.

Филёр должен как можно подробнее запомнить и сообщить «охранке» приметы наблюдаемого, манеру ходить и держать себя, отличительные черты его костюма. Получив приказ принять в назначенном пункте в таком-то часу наблюдаемое лицо, филёр ставит своей задачей не упускать его из виду до тех пор, пока не сдаст наблюдаемого своему сменщику; при этом шпику твёрдо внушено начальством вести себя так, чтобы наблюдаемый не заметил за собой слежки, и в крайней случае, филёру предписано лучше бросить наблюдение, чем дать себя заметить.

Филёр недаром носит своё название – он действительно всё время в движении, всё время на ногах, и его наблюдение только наружное. Он не знает, важное или не важное лицо, за которым он следит, часто не знает, принадлежит ли наблюдаемый к какой-либо партии, или это просто интересный для «охранки» человек Вся его деятельность – насторожённая работа ищейки, боящейся в то же время выдать себя и попасться, – вырабатывает из шпика тот особый тип, который поднаторевшие поднадзорные узнавали по манере держаться и пр. «Охранка» учила, как скрывать своё лицо, особо строго внушала, что встречаться глазами с поднадзорным нельзя, так как глаза запоминаются легче всего.

Приняв от своего соратника наблюдение за лицом, филёр преследовал его неотлучно, хотя иной раз и с большого расстояния. Он сопутствовал ему всюду пешком, сопровождал на трамвае или преследовал на извозчике, заходил вместе с ним в чайную, иной раз и в подъезд многоэтажного дома, если необходимо было установить номер квартиры, куда зашёл наблюдаемый. Если преследуемый был «строг», часто посматривал по сторонам и оборачивался, филёр увеличивал расстояние или передавал наблюдение при первой возможности другому.

В тех случаях, когда наблюдение считалось особо конспиративным, когда у наблюдаемого не должно было зародиться и тени сомнения в своей «чистоте», наблюдение за ним одному шпику становилось не под силу, и слежка велась двумя или тремя филёрами по параллельным улицам. При этом один из них следовал за наблюдаемым на таком расстоянии, что едва видел его, а второй и третий филёры шли параллельными улицами. При этом шли они не просто, а с таким расчётом, чтобы их шаги были не быстрее и не тише наблюдаемого, и на каждом перекрёстке они могли его видеть переходящим улицу.

Много ловкости и сноровки требовалось от хорошего матёрого филёра, чтобы не упустить наблюдаемого. Многие революционеры были достаточно ловки, а в таком большом и нелепом городе, как Москва, так много укромных мест, так легко увернуться. И вот «охранка» требовала от филёра, чтобы он знал наизусть все дома в Москве, где есть проходные дворы. Подходя к такому дому, филёр подтягивался к наблюдаемому, держал его глазами, как на привязи.

При первом удобном случае филёр записывал в свою книжку, куда заходил наблюдаемый, сколько там пробыл, в котором часу вышел и т. д. Эту книжку он бережно хранил и по заполнении сдавал заведующему наружным наблюдением. Сообщения филёра должны были быть предельно точны. Охранка любила правду, ставила её выше всего, и плохо доводилось филёру, если он сообщал ложные сведения. Если наблюдаемый был ловок и ускользал от слежки, филёр обязан был, не боясь потерять репутации, донести об этом по службе.

Ежедневные донесения филёра подшивались в особую тетрадь, и сводка сведений из неё вместе с данными секретной агентуры ложились в основу того писаного «Дела», которое с роковой неизбежностью заканчивалось, по техническому выражению охранного отделения, «ликвидацией», то есть арестом данного лица.

Вот выдержки из тетради наружного наблюдения за Григорием Распутиным, он же Тёмный.

«26 марта 1915 года. Разбор шифрованной телеграммы из Петрограда на имя начальника Московского охранного отделения от 2б марта 1915 г. за № 24 554. 25 марта курьерским № 1 выехал в Москву Григорий Распутин, кличка наблюдения Тёмный. Установите неотступное совершенно секретное наблюдение случае выезда сопровождайте. Телеграфируйте мне № 139. Полковник Глобачев».

Конечно, чины «охранки» встретили Распутина, и филёры ежедневно докладывали о его похождениях в Москве.

«В 7 часов вечера приехал на автомобиле № 1592 в дом № 4 графа Шереметева по Б.Кисловскому пер., в подъезд № 2, с двумя неизвестными и неизвестной. Тёмный был в пьяном виде, а также и неизвестные были заметно выпившими. Первые трое пошли в упомянутый подъезд, а неизвестная на автомобиле уехала без наблюдения. Через 15 минут автомобиль вернулся, а через 50 минут вышел один из неизвестных и уехал на нём без наблюдения. В 9 часов вечера вывели из подъезда Тёмного совершенно пьяным, усадили на извозчика и поехали по Никитской, Моховой, Волхонке, к Пречистенским воротам, откуда бульварами к Никитским воротам и домой (т. е. в дом № 4); более выхода его не видали. В 9 часов 30 минут вышел второй неизвестный, совершенно пьяный. На Б.Никитской ул. намеревался сесть в трамвай, но его не пустили, как пьяного. После чего он взял извозчика и отправился в дом № 43, графа Татищева по Пятницкой, 5».

На донесении филёров имеется приписка об уплате им вознаграждения за трудовой день:

"Бычков – 60 коп. трамвай и извозчик 90 коп.

Осминин – 60 коп. трамвай и извозчик 50 коп.

Такова оплата труда филёров, и если бы не извозчики, на которых они ездили не так часто, а в счёт вносили почти всегда, то их заработок был бы просто нищенским.

Если когда-нибудь историку понадобится установить точно время какого-либо события в связи с историческим лицом или общественным деятелем нашего прошлого, он без труда, с точностью до пяти минут, сможет его определить по беспристрастному донесению филёра, подшитому к тетради наружного наблюдения.

Смотря по ходу дела и интереса к данному лицу, «охранка» следила за ним более или менее продолжительное время, а потом подводила итог работы в так называемой сводке наружного наблюдения, в конце которой имелась любопытная диаграмма, графическая сводка наблюдения.

Здесь, как в зеркале, отражены все связи и круг знакомств данного лица; в руках «охранки» уже имеется ясное представление о его времяпрепровождении. Наружное наблюдение сделало своё дело. Картина жизни и деятельности этого лица станет вполне законченной, если осветить его деятельность изнутри, узнать, что делается за стенами этих домов. Поэтому нужно в круг его знакомств ввести своего человека, секретного сотрудника, и это удавалось охранке почти всегда и везде.

Нельзя не обратить внимания ещё на одну мелочь, характеризующую эту организацию. Случалось, филёр, стоя на своём посту, ждал выхода нужного лица из его квартиры; это лицо – Окунь; но вместе с ним выходят ещё трое, и он даёт им клички: Ёрш, Пескарь, Карась. Эта родственность кличек не случайна: филёру таким образом легче запомнить клички целой группы лиц, за которыми он должен следить. Благодаря этому, лица, принадлежащие к одной группе или профессиональному союзу, носили всегда родственные клички. Так, например, члены профессионального союза булочников имели клички Жареный, Пареный, Сухарь и тд.

Бывало, что дежурный филёр давал какую-нибудь кличку лицу, уже окрещённому другим филёром, но путаницы из этого отнюдь не выходило: отделение быстро разбиралось в своих диаграммах и устанавливало тождественность двух кличек, сообщая об этом филёрам. Но большей частью такие ошибки вскрывали сами филёры при передаче взятого под наблюдение с рук на руки или на вечернем общем собрании филёров.

Иногда бывало нужно взять наблюдаемого, едущего в Москву из другого города. И оттуда уже идёт телеграмма, конечно, условная, и без собственных имён, а в адресе нет намёка на охранное отделение: просто – Москва, Гнездиковский, 5, Смирнову. Эти телеграммы составлялись в форме торговых отправлений, причём заведующих розыском называли хозяевами, филёров – приказчиками, а наблюдаемых – товаром. В Москве получается телеграмма: «Благоволите принять товар кашинский едем Петрограда Москву почтовым № 7». По прибытии в Москву петроградские филёры телеграфируют своему начальству в Петроград: «Товар кашинский сдан московским приказчикам». А в пути они, конечно, не спали, следили за ним неотступно и записывали: вышел в Любани, купил газету и тд. Если наблюдаемый скрылся, то телеграфировали: «Товар подмочен». Если наблюдаемый был арестован, филёры слали извещение: «Товар Смирный упакован упаковка хороша».

При арестах каждый охранник мог требовать содействия чинов наружной полиции, предъявляя свою служебную карточку.

Таковы были задачи и функции филёра. Как говорят документы, к 1917 году при Московском охранном отделении было около 80 штатных филёров. Но если прибавить всех околоточных, бывших при каждом участке в распоряжении «охранки», и вольнонаёмных служителей сыска, то эта цифра поднимется до 700.

От негласного наблюдения не был застрахован никто: подозрительный интеллигент и Распутин, студент и великая княгиня, депутат думы и секретный сотрудник охранки, ибо она следила и за собственными служащими. Могло случиться, что начальник Московского охранного отделения следил за начальником Петроградского охранного отделения.

Охранное отделение не предоставляло филёров только своей инициативе и наблюдательности, оно помогало им, чем могло. По-видимому, каждый филёр имел при себе карманный альбом с фотографиями известных революционеров. Это была небольшая книжка с листками из полотна, на которые наклеены портреты, а под ними краткий перечень примет. В любой момент филёр мог сличить, похоже ли наблюдаемое лицо на одно из имеющихся в его альбоме.

Кроме того, в «охранке» имелись большие исчерпывающие альбомы с фотографиями эмигрантов. В этих альбомах были снимки, сделанные при арестах, и домашние, из семейного круга, и уже за границей. Попадали они в альбомы разными путями покупались у прислуги, выкрадывались или же доставлялись в охранку вашими добрыми друзьями. В регистратуре были целые шкафы с фотографиями арестованных, по алфавиту, мужские и женские отдельно. Таких карточек – много тысяч, и каждая за номером, и на каждую хранится в конверте негатив. На обратной стороне – дактилоскопические оттиски пальцев и разные сведения.

Если арестованные не хотели сниматься, это делали насильно, призывая городовых.

Существовала опись многих московских домов, особо подозрительных, состоящих на учёте. С некоторых домов снимались планы и фотографии с указанием проходных дворов и тд. К числу таких домов принадлежали известные дома на Бронной – «Гирши», всегда наполненные студентами, курсистками и всякими подозрительными интеллигентами.

Остаётся добавить, что филёров принимали на службу с большим разбором.

Вот некоторые параграфы инструкции начальникам отделения по организации наружного наблюдения.

"Филёр должен быть политически нравственно благонадёжным, твёрдым в своих убеждениях, честный, трезвый, смелый, ловкий, развитой, сообразительный, выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный, правдивый, откровенный, но не болтун, дисциплинированный, выдержанный, уживчивый, серьёзно и сознательно относящийся к делу и принятым на себя обязанностям, крепкого здоровья, в особенности с крепкими ногами, с хорошим зрением, слухом и памятью, такою внешностью, которая давала бы ему возможность не выделяться из толпы и устраняла бы запоминание его наблюдаемым.

Филёрами не могут быть лица польской и еврейской национальности. Вновь поступающему филёру должно быть разъяснено, что такое государственное преступление, что такое революционер, как и какими средствами революционные деятели достигают своих целей, несостоятельность учений революционных партий. Объясняются задачи филёра – наблюдение и связь филёра с внутренней агентурой, серьёзность принятых на себя обязанностей и необходимость безупречно правдивого отношения к службе вообще, к даваемым сведениям в особенности, вред от утайки, преувеличения и ложных показаний. Причём ему должно быть указано, что только совокупность, безусловно, точно передаваемых сведений ведёт к успеху наблюдения, тогда как искажение истины в докладах и стремление скрыть неудачи в работе наводят на ложный след и лишают филёра возможности отличиться.

Принимать филёров нужно с большой осторожностью; при сомнении новичка испытать, выдержав его при отделении недели две без поручений по наблюдению, стараясь за это время изучить его характер, на основании данных общения его с другими служащими. При всех достоинствах чрезмерная нежность к семье или слабость к женщинам – качества, с филёрской службой несовместимые. Ему же в первый день службы должно быть внушено: всё, что он слышал в отделении, составляет служебную тайну и не может быть известно, кому бы то ни было. Во время испытаний новичка нужно посылать для детального изучения города: узнавать проходные дворы, трактиры, пивные, сады, скверы с их входами, отход и приход поездов, пути трамваев, места стоянки извозчиков, таксу их, учебные и другие заведения, время занятий, фабрики и заводы, начало и окончание работы, формы чиновников и учащихся и пр.

Полученные в этой области.филёром познания он должен представлять ежедневно в письменном виде заведующему наблюдением для суждения о степени пригодности его к филёрской службе.

Одеваться филёр должен, согласуясь с условием службы; обыкновенно же так, как одеваются в данной местности жители среднего достатка, не выделяясь своим костюмом вообще и отдельными его частями (также ботинки) из общей массы жителей.

При выходе наблюдаемого филёр должен держать себя спокойно, не теряться, не срываться с места. Если наблюдаемый ещё не видел следящего за ним филёра, то последнему лучше укрыться, но если наблюдаемый заметил, то лучше остаться, не изменяя положения, и трогаться лишь тогда, когда наблюдаемый далеко отойдёт или завернёт за угол.

…На глухих улицах и переулках совершенно нельзя смотреть в лицо наблюдаемому.

Если встреча наблюдаемого с филёром неизбежна, то не следует ни в коем случае встречаться взорами (не показывать своих глаз), так как глаза легче всего запоминаются.

В местностях, недоступных для стоянки пеших филёров, а также к наиболее важным наблюдаемым для успешности наблюдения назначается конное наблюдение, через филёра, переодетого извозчиком.

…Появление извозчика вне места их обычной стоянки обращает внимание дворников и сторожей, которые обыкновенно гонят их, чтобы не гадили лошади. В этом случае продолжительность стоянки извозчика-филёра на одном месте зависит от находчивости филёра. Он всегда должен быть готовым к ответам и быстро схватывать тип дворника. Судя по типу дворника, извозчик одному говорит, что ожидает доктора, приехавшего к больному, другому по секрету сообщает, что ожидает «барина», находящегося у чужой жены и для поездок по этому делу всегда берёт его, или же рассказывает басню про такую же барыню; третьему предлагает угостить «по-хорошему», чтобы не гнал с выгодного места и т. п. На вопрос публики отвечает: «Занят».

Наблюдение за местами, где предполагаются лаборатория, типография, склад оружия и т. п., ведётся с крайней осторожностью. В таких случаях пешее наблюдение ведёт часто к провалу, а потому наблюдать из квартиры (снимается напротив или поблизости) или ставить конное наблюдение, если есть близко извозчик; на бойкой улице – переодетым торговцем, посыльным, в помощь которым даются пешие филёры. Последние не ставятся близко около наблюдаемого дома, а загораживают выходы из улицы и берут наблюдаемых по пути, ведут их с большой осторожностью, остерегаясь малейшего провала. При возвращении таких наблюдаемых домой надо идти как можно дальше от наблюдаемых. Входить во двор или дом для установки квартиры можно только в бойких дворах и очень больших домах.

В продолжительной командировке в маленьких городах удобнее жить с семьёй, так как меньше шансов на провал, и, кроме того, прогулки с женой или ребёнком часто могут замаскировать наблюдение.

Письма по наблюдению посылаются заказными в двух конвертах с сургучной печатью, причём в верхнем конверте на месте печати делается прорез, чтобы сургуч при запечатывании проник до внутреннего конверта и припечатал его к наружному. Письма рекомендуется сдавать на вокзалах или же опускать в почтовые ящики поездов".

Долгий опыт «охранки» выработал свои приёмы, а самая техника их выполнения была иной раз просто блестящей.

Так, когда небезызвестный монах Илиодор, бывший друг Распутина, а потом его непримиримый враг, был сослан в Новосильский монастырь, охрана его была поручена Московскому охранному отделению под личную ответственность его начальника П.Заварзина. Последний командировал лучших филёров. Но надзор на месте оказался чрезвычайно трудным: толпа поклонниц монаха во всяком новом лице видела шпиона и ревностно охраняла своего «батюшку», а между тем наблюдение должно было остаться тайным. И вот через два-три дня Илиодор сам под руку ввёл во храм одного из филёров и, представив его своим поклонницам, просил не обижать его неосновательными подозрениями.

Но несмотря на ловкость филёров, Илиодору удалось обмануть наблюдение и удрать в Царицын, за что Заварзин был удалён со своего места, несмотря на усиленные хлопоты и оправдания.

Инструкция начальникам охранных отделений по организации наружного наблюдения

1. Одним из средств негласного расследования является наружное наблюдение за лицами, прикосновенными к революционному движению, для каковой надобности приглашаются особые лица (филёры).

2. Наружное наблюдение представляется средством, большею частью вспомогательным, а потому при отсутствии освещения со стороны внутренней агентуры оно лишь в исключительных случаях может дать самостоятельный материал для выяснения сообществ. Потому наибольшую выгоду из наружного наблюдения можно получить только при строгом сообразовании его с указаниями внутренней агентуры на значение наблюдаемых лиц и намеченных филёрами событий.

3. При отсутствии попутного освещения со стороны внутренней агентуры не следует допускать чрезмерного развития наружного наблюдения, так как будучи весьма растяжимо, оно может давать весьма обширный, непонятный материал, крайне затрудняющий работу филёров и отделений.

4. Подробные правила для деятельности филёров изложены в особой инструкции.

5. В видах более успешного наблюдения филёры должны быть приучены к возможно тщательному запоминанию лиц наблюдаемых, а не к определению их по одной одежде.

6. В отношении представления филёров для допроса в качестве свидетелей при дознании подлежит в точности руководствоваться правилами, изложенными в циркулярном предписании начальникам губернских и областных жандармских управлений от 20 марта 1903 г.

7. Сведения по наблюдению, заслуживающие серьёзного внимания, представляются еженедельно в районное охранное отделение по каждой организации отдельно.

8. Все сведения по наружному наблюдению за каждым отдельным лицом записываются филёрами ежедневно в вечерние рапортные книжки; по каждой организации отдельно составляются сводки лиц и домов, проходящих по наблюдению.

9. Для быстрых справок иметь дугу сведений о домах, на которую надеваются листки трёх цветов в порядке номеров домов по каждой улице особо: на первый – красный – заносятся все сведения об агентуре и пр. Второй – зелёный – является сводкой наружного наблюдения по этому дому. На нём, по каждой организации отдельно, отмечается, кто, когда и кого посетил в данном доме. Третий – белый – представляет из себя выписку из домовых книг лиц, живущих в означенном доме, к квартирам которых, по предположению, могли относиться посещения, агентурное сведение или сведение по переписке. Все три листка на один дом кладутся по порядку один на другой.

10. К 5-му числу каждого месяца начальники охранных отделений представляют в районные охранные отделения и в Департамент полиции списки лиц, проходивших по наблюдению, по каждой организации отдельно, с полной установкой знакомых: фамилия, имя, отчество, звание, кличка по наблюдению и по организации, и кратким указанием причин наблюдения.

Наиболее серьёзным – центральным – лицам следует давать вкратце характеристику в особом примечании к этому списку.

11. Заведующие наблюдением и старшие филёры в отделениях должны знать адреса таковых же всех других охранных отделений для посылки условных телеграмм и писем.

12. Сопровождать наблюдением в иногородних поездах следует только лиц: а)в отношении коих имеются специальные на этот счёт распоряжения Департамента полиции; б) основательно подозреваемых в террористических злоумышлениях; в) о коих доподлинно известно, что поездка их имеет революционную цель.

13. Для сопровождения наблюдаемых в иногородних поездках командируется не менее двух агентов, так как только в этом случае может быть обеспечен успех наблюдения и устранены нежелательные случайности.

14. Филёр, выехавший с наблюдаемым, при первом удобном случае телеграфирует заведующему наблюдением в район и своему начальнику. Телеграммы должны носить характер торговой корреспонденции.

15. В случае выбытия наблюдаемого в сопровождении филёров в район ведения другого охранного отделения или управления начальнику последних немедленно телеграфировать о том шифром с обязательным указанием: какого числа, каким поездом и какой дорогой, в вагоне какого класса выехал наблюдаемый, как его фамилия (если не установлено, то кличка), кто его сопровождает, к какой он организации принадлежит, какое значение он имеет для розыска и что требуется в отношении его принять: неотступное наблюдение, установка личности, задержание. В этих же телеграммах указывать условные признаки, по которым можно узнать сопровождающего филёра.