Текст книги "Контракт на убийство"

Автор книги: Пьер Буало-Нарсежак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Если хладнокровно взглянуть на вещи, то, выходит, всему виной Ромул. Его неожиданное присутствие в Шателе превратило смерть Ланглуа в особо таинственное преступление. Ибо у всех неизбежно возникает один и тот же вопрос: зачем было прятать собаку? Какой свет могла бы она пролить на это дело, если бы отыскалась? И вот настал момент, когда ее, того гляди, найдут! Патрисия сразу все поняла! Это-то и заставило ее изменить свои планы! Гроза уходит. Мысли Г становятся расплывчатыми, превращаясь в вязкое месиво несвязных образов. Его дыхание смешивается с дыханием пса. Когда оба они просыпаются, все вокруг звенит от яркого солнечного света, несущего радость. Они встают. И оба знают, что это утро Пат и что надо готовиться к встрече с ней. «Я приеду после мессы» – что это означает? Г не очень в курсе. Он прислушивается к звону колоколов в Генруе. А также к шумам на дороге. Как бы мсье Луи ни старался, Г все равно услышит его. Но почему мсье Луи должен появиться именно сегодня? Да и как он узнает, что на этой маленькой ферме скрывается тот, кто бросил ему вызов? Расследование, черт возьми! Расследование на стройке!.. Еще один вопрос, который следует задать Патрисии.

– Ты, – обращается Г к Ромулу, который не отстает от него ни на шаг, – ты полицейская собака. И все вопросы, над которыми я ломаю голову, ты разрешаешь чутьем. Для тебя нет тайн. Есть только запахи. Счастливчик! Слышишь? Автомобиль. Иди-ка сюда, я тебя пристегну. И постарайся не сопеть с отвращением. Нам она очень нужна.

Они ждут, стоя рядом на пороге. Машина серого цвета, совсем новая, но не броская. Из машины торопливо выходит Патрисия. На ней черные брюки, слегка подчеркивающие ее полноту. Серый свитер. Краски не много. Украшений – тоже. Явное желание остаться незамеченной.

– Не стой тут! – говорит она. – Пошли в дом.

Г не спешит, изучая окрестности.

– Ты уверена, что он не следил за тобой?

– Кто?

– Мсье Луи!

– Послушай. Для начала ты оставишь нас в покое со своим мсье Луи. У меня в чемоданах его нет.

– В каких чемоданах?

– Так ты ничего не понял? Мы уезжаем, мой милый. Пошли! Я тебе все объясню.

Глава 12

Патрисия отдает Г свой чемодан, но предпочитает сама нести шикарную кожаную сумку. Она направляется прямо в гостиную и тяжело опускается в кресло, обмахиваясь руками.

– У тебя не найдется чего-нибудь выпить? – спрашивает она. – В горле пересохло. А тут очень мило. Жаль!

– Что жаль?

– Жаль бросать все это. Если хочешь знать, я приехала за тобой… Немного виски, пожалуйста…

– Это он тебя прислал? – спрашивает Г.

Она хохочет, демонстрируя золотые зубы, от смеха у нее сотрясаются грудь, живот.

– Ну и потеха! Ты так ничего и не понял, мой милый Жорж? Нет?.. Твой мсье Луи… Это же я!

– Послушай, – говорит Г, – если ты приехала посмеяться надо мной, можешь…

Она прерывает его, поднимая стакан.

– За покойного Луи! Уверяю тебя, он не многого стоил! Давай чокнись со мной и перестань изводить себя. Мало того что он мертв, но ты сам и убил его! Вспомни… Отей! Маллори!.. Ты уложил его с двухсот метров… Мастерский выстрел…

Г пытается ухватиться за край стола.

– Мсье обожал бега, – со злостью продолжает Патрисия. – Изображал из себя джентльмена. А со мной шутки плохи, милорд! Ты мне, конечно, не веришь? Ладно, закуривай свою гнусную трубку, и давай я тебе все расскажу.

Она бросает взгляд на крохотные часики, которые носит на руке.

– Надо поторапливаться. В Ниццу мы должны поспеть до полуночи. И вели своему псу перестать чесаться и ловить блох…

Потом вдруг ласково хлопает Г по колену.

– Не сердись, моя лапочка. Разумеется, нет у него никаких блох…

Наступает молчание. Патрисия медленно пьет виски. Затем продолжает, понизив голос:

– Если позволишь, я коротко, в общих чертах, потому что мое прошлое…

Она торопливо перекрестилась.

– Прошлое далеко не блестяще. В ту пору, когда мы были еще вместе, я решила бросить панель и стала call-girl, и денежки потекли! В таких случаях надо идти напролом… нельзя упускать своего шанса, нельзя быть связанным… А ты меня связывал, малыш Жорж. Знаешь, ведь я любила тебя. Вот и теперь, не сохрани я каких-то чувств к тебе, меня бы здесь не было. Ладно! Я завела свое дело, сколотила ядро расторопных девчонок… То же самое делают сейчас врачи, собирая группы из нескольких специалистов, чтобы сократить общие расходы. Я была первой, собрав манекенщиц, которым хотелось взять реванш, и за несколько месяцев мы обзавелись клиентурой среди очень богатых и влиятельных людей. Сам понимаешь, у нас появились завистники. Тогда я отыскала решительных и ловких телохранителей, чтобы избавляться от чересчур назойливых преследователей, потом взяла Луи к себе в помощники. А начинал он работать контрактником – надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду, – затем стал моим доверенным лицом с конторой, секретаршами, шофером и всем прочим… Так родилась компания импорта-экспорта. Конечно, у нас были подставные директора для вывески. Но реальной властью обладала только я. И вот в один прекрасный день я поняла, что Луи начал вести собственные дела, не ставя меня в известность. Тут уж никаких колебаний. Я разом решила покончить с этим и, чтобы избавиться от него, обратилась к тебе, мой бедный Жорж. Налей еще каплю, а то воспоминания до сих пор жгут мне душу. Хочешь знать, почему к тебе? Да потому что ты не такой, как все. Сам понимаешь, я наблюдала за тобой с той поры, как ты стал работать на нас, даже не зная нас в лицо. У меня к тебе была слабость, и не только из-за нашего прошлого, а потому что ты настоящий артист, которому жизнь не дала шанса проявить себя, тебе всегда не везло. Мне продолжать? Ты уверен?

– Прошу тебя.

– Подготовкой дела в Отей занималась я одна. Никто ничего не понял. Никто не заподозрил, что мсье Луи больше нет. У нас все было строго засекречено, как в шпионской организации.

– А… голос? – пытается возразить Г, задетый тем, что им манипулировала эта незнакомая женщина. – Когда я обменивался несколькими словами с мсье Луи, мне отвечал всегда один и тот же голос!

– Да, мой мужской голос. Слушай.

И она продолжает низким басом, заставившим вздрогнуть Ромула:

– Вот он, мой мужской голос! Узнаешь его?

Пытаясь скрыть смущение, Г выбивает о каблук трубку. Он все еще под впечатлением сделанного открытия, но решил идти до конца в своем унижении.

– А Ланглуа? – шепчет он. – Это тоже ты?

– По-другому было нельзя! Луи создал политическую отрасль, собираясь стать могущественным торговцем оружием. И разумеется, без моего ведома. Моей специальностью был шантаж. Капиталы шли в общую кассу, по крайней мере я так думала. До того дня, когда поняла, что он собирается устранить меня. Я опередила его, но вынуждена была продолжать, потому что дела наши нельзя прекратить одним махом. Пришлось выполнять взятые обязательства.

Г поднимает руку.

– Замолчи. Только не говори мне, что ты позволила организовать покушение на министра Бурунди. Эта граната! Какой ужас!

– Да, – согласилась она, – я знаю.

Г уже не в силах сдерживать внезапный приступ гнева.

– Нет! – кричит он. – Не знаешь! А я находился там. Я собирался ехать в Шатель и был до того потрясен этим дурацким преступлением, связанным с несчастной, ни в чем не повинной собакой, что утратил контроль над собой. И если я ранил Ромула, то это твоя вина. Ну, а дальше пошло одно к одному! Собака и Ланглуа, Ланглуа и крах его предприятия, того самого, которое было связано с махинациями в Байонне, затем назрел скандал с лесопильней Морбиана…

– Хватит! – обрывает его Патрисия повелительным тоном, который у нее вырвался. – Хватит! Именно потому, что все рушится, я и приехала за тобой.

Обстановка накалялась, спор становился все ожесточеннее. Ромул разволновался. Но вот она снова меняет голос, без особых усилий представая в ином обличье.

– Теперь, когда благодаря официальным агентствам можно без риска добиться тех же результатов, что и шантажом или устранением людей, которые путаются под ногами, я не вижу причин, почему надо жить как раньше. Поэтому я поблагодарила всех своих сотрудников, а их не так много: машинистки, контрактники, обычные, неприметные люди. Получив хорошую компенсацию, они исчезнут бесследно. Я оставила лишь адвоката, который досконально знает все ходы и выходы, чтобы обойти закон, а приглядывать за девочками поручила одной старой кляче, всю жизнь занимавшейся этим ремеслом. Так что, если захочу, я все могу начать сначала в другом месте. Луи погубила неуемная страсть к величию… А тут еще персонал, который его обирал, образ жизни, который рано или поздно наверняка должен был насторожить налоговую администрацию… И потом, он халтурил. А в нашем деле нельзя позволять себе импровизаций. Он хотел получить все сразу. Собрал вокруг себя типов, которым не терпелось избавиться от меня. Я ожидала самого худшего. Поэтому, когда ты приехал в Нант, я подумала, что ты поможешь мне разделаться с ним. Но он оставил сообщников, готовых продолжить его дело. Я просто места себе не нахожу из-за всего этого. И подумать только, ведь я встречала тебя с пистолетом под подушкой!

Сунув руку под свитер, Патрисия достает оружие.

– Вот, держи!

И она кладет пистолет на стол.

– Ну и так далее и тому подобное, – говорит она, пожимая плечами. – Об этом можно рассказывать до завтра. Но мне все осточертело. Либо я ухожу от дел и уезжаю в Милан, где у меня есть друзья, либо мы с тобой создаем новую фирму, но только вполне законную. Открой мой чемодан… Давай открывай…

Г нервно возится с замками. Ромул старательно крутит мордой, словно желая ему помочь. Наконец чемодан открывается, и Г остолбенело смотрит на его содержимое.

– Знаешь, сколько тут? – спрашивает Патрисия. – Десять миллионов. Есть с чего начать. Позже можем съездить в Женеву, чтобы пополнить запасы. Там у меня номерной счет. Ну как? Что ты на это скажешь?

Она встает и закуривает сигарету, поправляя брюки, стесняющие его движения.

– Мне только хотелось бы… – начинает Г.

– Нет! – кричит Патрисия, выдохнув ему в лицо дым от сигареты. – Я по горло сыта пререканиями. Неужели ты думаешь, я обо всем не позаботилась? Запрешь свою ферму или велишь сдать ее… Там видно будет. И мы сматываемся вдвоем.

– Втроем! – тихо возражает Г.

– Как это втроем?

– И его с собой возьмем.

– Ни за что! Выдумал тоже, взять пса, который доставил нам столько неприятностей.

Она в ярости ходит по комнате, и Ромул с озабоченным видом в тревоге следит за ней.

– Мы оба или ни один из нас! – заявляет Г.

– О! Да вы начинаете действовать мне на нервы! – роняет она, снова обретая повелительный тон, на этот раз в горле у Ромула застревает хриплый лай.

– Я отступаюсь, – говорит Г. – Знаешь, я тоже устал.

– Тебе нужна поддержка и защита!

– Хватит!

Ей удалось вывести Г из себя, и теперь уже Ромула не удержать. Он рычит.

– Видно, хочет броситься на меня, – усмехается Патрисия.

Схватив пистолет, она наводит его на собаку.

– Осторожно! – кричит Г.

Но уже поздно. Ромул кидается к ней. Она стреляет. Слышится вой. Пес падает. Г набрасывается на Патрисию. Короткая схватка. Еще один выстрел, и теперь падает Патрисия. Сам едва держась на ногах, Г в растерянности смотрит на дымящийся в его руке пистолет. Застыв между двумя распростертыми телами, он не знает, что ему делать.

– Мне крышка! – шепчет Патрисия. – Позови священника.

Священника! Взбешенный Г чуть было не крикнул: «Еще чего!» Но вовремя вспомнил, что Пат сохранила набожные привычки. Да, конечно, он обязательно позвонит в Генруе… сейчас. Но сначала Ромул. Г бежит за своей аптечкой и вдруг останавливается, осознав свое бессилие. Пес пропал, это ясно. Дышит тяжело, но не жалуется. Он пытается обратить к хозяину взгляд своих угасающих глаз. Г гладит ему лоб, щеку и говорит тихонько, чтобы Ромул до самого конца слышал любимый голос…

– Мой песик… Я не стыжусь… Я держу твою лапу… Тебе больно, да? Но не так, как мне! Теперь я тоже труп. Вот так… Всему конец. Прощай, мой Ромул…

Ему никогда не доводилось закрывать глаза усопшему. Он несколько раз пытается это сделать. Под веками, которые все время открываются, последним блеском вспыхивают зрачки, и Г приходится просить едва слышно: «Послушайся меня. Спи. Забудь. Вот так, мой пес, мой друг». Патрисия продолжает стонать. Ему хочется обругать ее. Священник! Я тебе покажу священника!

Однако он звонит в ризницу. Голос у него осип от сдерживаемых слез.

– Алло… Я по поводу исповеди… Да, человек умирает… Маленькая ферма напротив лесной дороги… Да, да… Я жду вас…

Что же делать теперь? Отнести Ромула на его подстилку. Поднимая собаку, Г окончательно понимает всю непоправимость случившегося: голова Ромула висит, лапы болтаются, тело превратилось в обмякшую массу. Опустив труп на одеяло, Г, пытаясь придать псу видимость сна, старательно расправляет ему уши, укладывает хвост, вытирает грудь. Да. Он спит.

Ну а теперь настал черед той, по чьей вине все произошло. Она зовет. Шепчет: «Прости!» Самое время! Г смотрит на нее сверху, такую жалкую и смешную, с бриллиантами в ушах и золотым крестиком на груди. Сколько зла она принесла! И кюре отпустит ей грехи! Как просто! А Ромул, сама невинность… Знать бы, отпускают ли грехи животным. Как все это происходило в былые времена в цирке? Г не помнит. А между тем Бог свидетель, как там любили животных! И весь персонал шел в похоронной процессии, провожая их до могилы! Так тоже, конечно, хорошо. И все-таки этого мало…

Треск мопеда. Вот и священник, молоденький, с бородой, в выцветших джинсах и свитере с застежкой на плече. Несчастный случай. Что ж, бывает: чистят пистолет, а он стреляет. «Помогите мне…» Вместе они приподнимают умирающую. Патрисия пытается что-то сказать. Маленький кюре наклоняется, приникнув к губам раненой. Напрасно он просит: «Погромче», слов разобрать нельзя. Кюре упорствует для очистки совести, затем распрямляется. Никогда не услышит он покаянной исповеди, которая могла бы поведать о стольких мерзостях. Опустившись на одно колено, кюре шепчет торопливые фразы, сопровождая их крестным знамением, затем, взглянув на свои часы, говорит, извиняясь:

– На моем попечении несколько приходов.

Г удерживает его.

– Здесь рядом еще кто-то есть.

Маленький священник удивлен, но согласен пройти вместе с Г в соседнюю комнату.

Пораженный, он останавливается у тела Ромула.

– Да, – машинально говорит он, – вижу. Это собака.

– Нет! – поправляет его Г. – Это мой пес. Он тоже имеет право на молитву.

Священник растерялся.

– Даже не думайте, – протестует он. – За животных не молятся.

– Почему?

– Потому что у них нет души.

– Откуда вы знаете?

– Сейчас не время спорить, – возражает священник. – Я понимаю ваше горе. Это за вас, мой бедный друг, надо молиться. Я тут бессилен. Я обязан придерживаться правил.

Они пристально смотрят друг другу в глаза. Г покоряется, но все-таки добавляет:

– А я, господин кюре, уверяю вас, у моего пса есть душа. Мне жаль вас.

И он молча провожает священника до дороги. Г не узнает себя. Ничто для него не имеет теперь смысла. Он возвращается в дом. Ему приходится держаться за мебель. Однако у него достало сил позвонить в жандармерию. Он дает свой адрес.

– Это по поводу человека, который должен умереть! – произносит он.

Повесив трубку, Г поднимает с пола пистолет и направляется в кухню. Подойдя к своему псу, он опускается на колени, гладит его, прижавшись лбом к еще теплому боку.

– Тебя все отринули, – говорит Г. – И меня тоже. Но ты выбрал меня, а я выбрал тебя. Значит, нам нельзя расставаться. Куда ты, туда и я, потому что люблю тебя. Подожди меня, мой Ромул.

Пальцами он ищет нужное место на груди. Потом стреляет, и кровь его смешивается с кровью овчарки.