Текст книги "Свадебное платье жениха"

Автор книги: Пьер Леметр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

15

Марианна Леблан. Потребовались героические усилия, чтобы с этим смириться. Софи всегда ненавидела это имя, сама не зная почему. Наверное, неприятные воспоминания о какой-то школьной знакомой. Но выбирать не приходилось. Ей выдали именно это: Марианна Леблан, и дата рождения отстояла от ее собственной более чем на восемнадцать месяцев. Никакого значения, впрочем, это теперь не имело: у Софи на самом-то деле больше не было возраста. Выписка из свидетельства о рождении была датирована 23 октября. «Она действительна только три месяца. Вам хватит времени, чтобы все провернуть», – сказал поставщик.

Она виделась с ним этой ночью: он положил перед ней выписку из свидетельства о рождении и медленно пересчитал деньги. Даже не выразил удовлетворения, как сделал бы коммерсант, завершивший выгодную сделку. Он был техничен. Холодный человек. Софи, конечно, не сказала ни слова. Она его уже и не помнит. Перед глазами у нее только одно – возвращение домой, открытые шкафы, распахнутый чемодан и она сама, запихивающая туда все подряд; вот она отбрасывает непослушную прядь, чувствует дурноту и хватается за кухонную дверь. Торопливо принимает холодный, просто ледяной душ. Продолжая одеваться, усталая до одури, с тяжелой головой, быстро проходит по квартире, проверяя, не оставила ли что-либо важное, но в любом случае она больше ничего не видит. И вот она уже на лестнице. Какая долгая и ясная ночь.

16

За пятнадцать месяцев Софи приучилась нюхом чуять комнаты, сдаваемые в обход закона, сомнительные субаренды, явно левую работу и вообще все уловки с душком, которые позволяли ей обустроиться в новом городе. Здесь она тщательно изучила объявления о вакансиях, намеренно выискивая самые непривлекательные, те, где не требуется никаких рекомендаций. Два дня спустя она присоединилась к бригаде по уборке офисов, состоящей из негритянок и арабок, которыми железной рукой управляла эльзаска с садистски-заботливыми наклонностями. Выплаты производились раз в две недели наличными. В «Быстро-Чисто» считалось, что квота на официальную рабочую силу выполнена, если половина команды получает зарплату по ведомости. Софи входила во вторую половину и к ведомости отношения не имела. Для вида она притворилась, что недовольна, но молила небо, чтобы ее недовольство проигнорировали.

К десяти вечера Софи выходила из дома. За ней заезжала машина, развозящая персонал, и по скользящему графику бригады перебирались из офиса страховой компании в офис компьютерщиков и так далее. «День» заканчивался ближе к шести утра. Перекусывали они в середине ночи прямо в машине, по дороге в очередной офис.

Первое октября стремительно приближалось. У нее оставалось всего два с половиной месяца, чтобы осуществить свой план, и уложиться в срок было жизненно важно. С начала месяца она назначила первые встречи. Зарегистрировалась она в одном-единственном агентстве. Потом будет видно, имеет ли смысл множить их число, но и одно агентство стоило недешево. Она выложила тысячу четыреста евро в кабинете управляющей, и этого должно было хватить только на первый этап поисков.

Личность Марианны Леблан была ей гарантирована «на разумный срок», другими словами, ненадолго. И Софи выбрала для себя единственное руководство к действию: она возьмет первого попавшегося. Но как бы тебя ни приперло, сколько ни дрожи с ног до головы, как ни худей на глазах, сколько месяцев ни спи по три часа в сутки, уже с первого свидания Софи поняла, что словосочетание «первый попавшийся» лишено всякого смысла. Она установила для себя список требований: мужчина без детей и с биографией прозрачной, как слеза, а к остальному она приспособится. Для агентства она делала вид, что не очень представляет, кто именно ей подойдет. Отделывалась дурацкими словами вроде «простой человек», «спокойная жизнь».

17

Рене Баорель, сорока четырех лет, человек простой и спокойный.

Местом встречи был выбран большой пивной ресторан. Она сразу его узнала: толстощекий фермер, провонявший потом. Он полностью соответствовал собственному голосу по телефону. Жизнелюб.

– Я из Ламбака, – заявил он, словно этим все было сказано.

Ей потребовалось двадцать минут, чтобы понять, что имелось в виду: он был виноградарем из захолустной дыры.Софи прикурила сигарету. Он уперся пальцем в пачку.

– Скажу вам сразу: со мной это придется бросить…

И широко улыбнулся, явно гордясь тем, как ему удалось продемонстрировать свою власть в деликатной, по его мнению, манере. Он был болтлив, как все одинокие люди. Софи и делать ничего не пришлось, она только слушала и разглядывала его. Мысли ее витали далеко. Больше всего ей хотелось сбежать. Она представила себе момент физического сближения с этим мужчиной, и ей немедленно понадобилась еще одна сигарета. А он все распинался о себе, о своем хозяйстве, на его безымянном пальце никогда не было кольца или же оно там было давным-давно. Может, виной жара в ресторане или нарастающий шум, исходящий от столов, где клиенты начали заказывать горячие блюда, но на нее накатила волна дурноты, медленно поднимающаяся откуда-то из живота.

– …Заметьте себе, нам выплачивают субсидии, и все же… А вы?

Вопрос застал ее врасплох.

– А что я?

– Ну, что вы об этом думаете? Вам это интересно?

– По правде говоря, не очень…

Софи так ответила, потому что, каков бы ни был вопрос, ответ был правильный. Рене протянул: «А-а-а…» Но этот человек просто ванька-встанька, свалить его невозможно. Хотелось бы знать, с чего такие люди в конце концов ложатся под собственный трактор. Его словарь был небогат, но некоторые выражения постоянно повторялись с пугающей настойчивостью. Софи попыталась разобраться в том, что слышала.

– Вы живете с матерью…

Рене ответил «да», словно считал, что тем самым успокоит ее. Маме восемьдесят четыре. И она все еще «держится бодрячком». Страшно подумать. Софи представила себя лежащей под тушей этого мужчины, а за дверью по коридору бродит призрак старухи, слышится шарканье ее тапочек, пахнет кухней… На краткое мгновение она увидела мать Венсана – прямо перед собой, спиной к лестнице; Софи кладет руки ей на плечи и толкает так сильно, что тело старухи словно взлетает, ноги даже не касаются верхних ступенек, будто ей в грудь ударила пуля…

– У вас уже много было свиданий, Рене? – спросила Софи, наклоняясь к нему.

– Это первое, – возгласил он, словно объявляя о победе.

– Ну что ж, торопиться вам некуда…

Выписку из свидетельства о рождении она вложила в прозрачную пластиковую папку. Софи преследовал страх потерять ее, как она теряла множество других почти настолько же важных вещей, страх лишиться ее. Каждый вечер перед уходом она брала папку и проговаривала вслух:

– Открываю шкаф… – Потом закрывала глаза, представляла себе жест, руку, шкаф и повторяла: – Я открыла шкаф… Открываю правый ящик, я открыла правый ящик…

И так по нескольку раз повторяла каждое движение, силясь сосредоточиться и связать воедино слово и жест. Едва вернувшись, даже не раздеваясь, она кидалась к шкафу проверить, на месте ли пластиковая папка. И до следующего ухода из дома прикрепляла ее магнитной нашлепкой к дверце холодильника.

Не случится ли так, что в один прекрасный день она убьет его, этого неизвестного мужа, которого пытается подыскать? Нет. Оказавшись наконец в надежном убежище, она снова нанесет визит очередному доктору Бреве. Обзаведется двумя, а если нужно, тремя блокнотами, снова начнет все записывать, и на этот раз ничто не сможет ее отвлечь. Как ребенок, она дает себе клятву: если ей удастся выпутаться, она никогда больше не поддастся своему безумию.

18

Пять свиданий спустя Софи не продвинулась ни на шаг. Теоретически ей должны были предлагать только тех кандидатов, которые соответствовали списку изложенных ею требований, но директриса «Одиссеи», как агентства по недвижимости, которые заставляют вас осматривать дома, не имеющие ничего общего с тем, что вы ищете, подсовывала абсолютно всех, кто был под рукой, поскольку мужчин ей вечно не хватало. В самом начале был старший сержант, полный идиот, потом депрессивный промышленный дизайнер, о котором она после трех часов невразумительной беседы узнала, что он разведен, имеет двоих детей, и бывшая жена отсудила алименты, равные трем четвертям его заработков свободного художника в вечном поиске работы.

Она вышла из кафе-кондитерской, совершенно измотанная после того, как два бесконечных часа выслушивала болтовню бывшего священника, на чьем безымянном пальце виднелся след от обручального кольца, снятого не более часа назад: тот решил внести немного приятного разнообразия в свою семейную жизнь, очевидно, слегка подувядшую. А еще был высокий тип, прямолинейный и самоуверенный, который предложил ей фиктивный брак за шесть тысяч евро.

Время теперь летело как пришпоренное. Сколько ни твердила себе Софи, что она не мужа себе ищет, а просто подбирает подходящего кандидата, суть дела не менялась: за него придется выйти замуж, спать с ним, жить с ним. Еще через несколько недель, еще через несколько дней у нее не будет выбора, придется соглашаться на любого.

Время уходило, вместе с ним уходили последние шансы, а она все никак не могла решиться.

19

Софи ехала в автобусе. Действовать быстро. Глаза ее смотрели в пустоту. Что надо сделать, чтобы действовать быстро? Она глянула на часы: времени оставалось, только чтобы вернуться домой и поспать два-три часа. Она совсем выдохлась. Засунула руки в карманы. Странно они дрожат – не постоянно, а приступами. Выглянула в окно. Мадагаскар. Она повернула голову, и перед ней промелькнула афиша, привлекшая ее внимание. Турагентство. Она не была уверена. Но все же встала, нажала на кнопку и стала ждать следующей остановки. Ей показалось, что автобус проехал несколько километров, прежде чем наконец остановился. Все той же походкой заводной игрушки она пошла обратно по бульвару. Оказалось, отъехали они совсем недалеко. На афише красовалась молодая негритянка с очаровательной наивной улыбкой и чем-то вроде тюрбана на голове – название таких штук любят использовать в кроссвордах. Позади нее расстилался пляж с рекламной открытки. Софи перешла дорогу и повернулась, чтобы увидеть афишу на расстоянии. Так легче думалось.

– Так точно, – отрапортовал старший сержант. – Не то чтоб меня туда особо тянуло, знаете, путешественник из меня не ахти, но возможность такая есть. Один мой приятель, тоже старший сержант, собирается на Мадагаскар. Заметьте, его-то я понимаю: у него жена оттуда родом. В конце концов, хоть это и странно, но не так много людей хотят уехать из метрополии, знаете ли! Совсем не так много!..

Совсем не так много…

Она думала об этом всю дорогу до дома. Прежде чем подняться к себе, зашла в телефонную кабину и порылась в сумке.

– Чего уж там, я знаю, – смущенно проговорил маленький сержант, – это производит плохое впечатление, ну, я хочу сказать, а как по-другому-то… Ведь не могу ж я просить у вас телефончик, так что вот вам мой. Это мой собственный, не рабочий. Вдруг вам захочется…

К концу их свидания с бравого вояки окончательно слетела спесь, с которой он явился на встречу. Вид у него был не слишком победительный.

– Я и сам чувствую, что не в вашем вкусе… Вам надо кого-нибудь поинтеллигентнее.

И он неловко улыбнулся.

– Алло?!

– Добрый вечер, – сказала Софи. – Это Марианна Леблан. Надеюсь, я не очень вам помешала?

На самом деле старший сержант был не таким уж маленьким. Он был как минимум на полголовы выше Софи, но настолько застенчив во всех своих проявлениях, что казался меньше ростом. Когда Софи появилась в кафе, он неуклюже вскочил из-за столика. Она посмотрела на него другими глазами, но какими глазами ни смотри, а ничего нового не увидишь: этот мужчина был скорее уродлив. Она постаралась уговорить себя: «Просто зауряден», но тоненький голос возразил: «Нет, уродлив».

– Что вы будете?

– Не знаю, кофе, наверное. А вы?

– И я кофе…

Они довольно долго сидели молча, неловко улыбаясь друг другу.

– Я рад, что вы мне позвонили… Вы всегда так дрожите?

– Я вообще нервная.

– Вообще-то это нормально. Я вот тоже, хотя чего там обо мне… Мы не знаем, о чем говорить, верно?

– Может, нам просто нечего друг другу сказать? – Она тут же пожалела о своих словах. – Мне очень жаль…

– Никак нет! Я…

– Умоляю, перестаньте вы вставлять повсюду «так точно» и «никак нет»… Честное слово, это просто невыносимо. – Получилось грубо. – У меня такое ощущение, что я разговариваю с компьютером, – сказала она в качестве извинения.

– Вы правы. Это такой профессиональный загиб. У вас, наверное, тоже есть привычные выражения, ну, по работе?

– По работе я занимаюсь уборкой, так что выражения у меня как у всех. Ну, по крайней мере как у всех тех, кто убирается у себя сам…

– Странно, в первую нашу встречу я уж не стал говорить, но по вам никогда не скажешь, что вы уборщица. По всему видно, что вы слишком образованная…

– Дело в том… Да, я училась, но теперь мне все это ни к чему. Поговорим об этом в другой раз, если не возражаете.

– Конечно нет, с чего мне возражать, знаете, я вообще-то человек покладистый…

И само это слово, произнесенное с обезоруживающей искренностью, заставило Софи подумать, что в жизни нет ничего более тягостного, чем покладистые люди.

– Что ж, – сказала Софи, – начнем с нуля, ладно?

– Да мы и так на нуле!

В сущности, может, он и не такой уж идиот.

Крошечное «а почему бы и нет» забрезжило в голове Софи. Но сначала нужно выяснить главное: его основным достоинством на данный момент является готовность уехать из метрополии. Так ли это – вот что нужно проверить как можно быстрее.

Софи выбрала вторую половину дня. Они здесь уже целый час. Сержант взвешивал каждый слог, чтобы не потопить в один момент тот хрупкий плот, на который едва взгромоздился.

– Может, перекусим? – предложила Софи.

– Как пожелаете…

Так оно и шло с самой первой минуты: этот мужчина был слабаком, просителем, и всегда будет хотеть того, чего захочет она. Ей стало немного стыдно за то, что она собиралась сделать. Но она прекрасно знала, что именно придется дать ему взамен. И, с ее точки зрения, он не будет в проигрыше. Он ищет себе жену. Подойдет любая. Просто жену. Даже Софи подойдет.

Когда они вышли из кафе, именно она решила повернуть направо. Он ни о чем не спросил и продолжал мило болтать, шагая рядом с ней. Безобидный. Пойдет туда, куда Софи его поведет. От этого остается ужасный привкус.

– Куда вы хотели бы пойти? – спросила она.

– Не знаю… Может, в «Реле»?

Софи была уверена, что он подготовился еще со вчерашнего вечера.

– А что это?

– Ресторан. Вроде пивной… Правда, я был там всего один раз. Совсем неплохо. Но… не знаю, понравится ли вам…

Софи удалось улыбнуться:

– Видно будет…

В результате все оказалось не так уж плохо. Софи опасалась чего-то вроде ресторана для военных, но не посмела спросить.

– Здесь очень хорошо, – сказала она.

– Должен признаться, я заранее все продумал. Утром даже прошелся мимо, просто чтобы оглядеться… Я же точно не помнил, где он, вы понимаете…

– На самом деле вы здесь никогда не были, так ведь?

– Так точ… чувствую, вам лучше не врать, все одно не поверите, – улыбнулся сержант.

Глядя, как он выбирает блюда по меню (она следила, надолго ли его глаза задерживались на цене), она задалась вопросом, сумеет ли человек вроде него выйти из подобной истории целым и невредимым. Впрочем, своя шкура дороже. И если уж он решил добыть шкуру женщины, то пусть смирится с тем, что придется рискнуть собственной. В сущности, таков закон любого брака.

– А вы привыкли врать женщинам? – спросила Софи, чтобы поддержать разговор.

– Как все мужчины, наверное. Но не более того. Скорее менее, как мне кажется. Я где-то посерединке.

– Так в чем же вы мне соврали на нашем первом свидании?

Софи прикурила сигарету. Вспомнила, что он не курит. Но ей плевать. Главное, чтобы он не делал ей замечаний.

– Не знаю… Мы не так уж долго разговаривали.

– Некоторым мужчинам не нужно много времени, чтобы соврать.

Он пристально посмотрел на нее:

– Тут я вам не соперник…

– Простите, что?

– В таких разговорах я вам не соперник. Я не силен в словесных стычках, и вообще я не из блестящих типов, вы же знаете. Да, вы знаете. Может, потому-то вы меня и выбрали. Ну, выбрали… я себя понимаю.

– Что вы такое говорите?

– Я себя понимаю.

– Если бы мы оба понимали, разговор пошел бы легче.

К их столику подошел официант. Софи мысленно заключила сама с собой пари.

– Что будете заказывать? – спросил тот.

– Антрекот и зеленый салат. А вы?

– Так-так… – протянул сержант, последний раз проглядывая меню. – И я тоже: антрекот и салат.

«Есть!» – подумала Софи.

– Как прожарить? – продолжал официант.

– С кровью. Оба с кровью, – ответила Софи, гася сигарету.

Господи, что за идиотизм!

– Так что вы там говорили?

– Я? Ничего, а в чем дело?

– Потому я вас и выбрала?.. Что вы имели в виду?

– О, не обращайте внимания. Я вечно что-нибудь ляпну. Ничего не могу с собой поделать. Моя мать часто повторяла: если где-то лежит коровья лепешка (извините за выражение), значит, она тебя дожидается.

– Боюсь, я не очень вас понимаю.

– А во мне ведь ничего сложного нет…

– Не сказала бы… То есть…

– Перестаньте вы извиняться, а то мы завязнем окончательно.

Официант принес одинаковые антрекоты и салаты. В молчании они принялись за еду. Софи хотела было похвалить антрекот, но почувствовала, что не в состоянии выдавить из себя ни слова. Между ними внезапно пролегла необъятная разделяющая их пустыня – как незамеченная лужа, которая все разрасталась и разрасталась…

– Совсем неплохо, да…

– Да, очень вкусно. Очень.

Ничего не поделаешь, Софи решительно неспособна была продолжить беседу, это требовало слишком больших усилий. Оставалось жевать свой антрекот и держаться. Не отступать. Впервые она попыталась рассмотреть его как следует. Метр семьдесят шесть, может, метр восемьдесят. Безусловно, неплохая фигура, широкие плечи, в армии ведь занимаются спортом, большие ладони с аккуратными ногтями. Что касается лица… да уж, мордой не вышел. Волосы скорее всего были бы редкими, если б он не стриг их так коротко, нос немного рыхлый, взгляд не очень выразительный. И все же он довольно крепкий. Странно, что в первый раз он показался ей таким маленьким. Конечно, из-за его манеры держаться, словно он никак не расстанется с детством. Наивность. Неожиданно Софи почувствовала зависть. Она завидовала его простодушию и впервые не испытывала при этом презрения. Она поняла, что до этого видела в нем только вещь, и презирала, даже не дав себе труда узнать его. В ней сработал чисто мужской рефлекс.

– Запиночка вышла, да? – наконец спросила она.

– Запиночка?..

– Ну да, разговор как-то истощился…

– Да уж, это непросто… – помолчав, сказал он. – Когда есть тема для разговора, тогда порядок, идешь по накатанному, а вот когда и темы нет… Поначалу у нас вроде все получалось, вот только официант подошел не вовремя.

Софи не смогла удержаться от улыбки.

То, что она чувствовала, была уже не усталость. И не презрение. Так что же? Ощущение тщетности. Пустоты. Возможно, эта пустота на самом деле исходила от него.

– Ну так чем же вы все-таки занимаетесь?

– Средствами связи.

– Приехали…

– Что?

– А что это за средства связи? Объясните.

Старший сержант пустился в объяснения. Стоило ему оказаться в своей стихии, как он стал говорлив. Она не слушала. Тайком поглядывала на часы. А как могло быть по-другому? На что она надеялась? Найти нового Венсана? Она снова увидела себя в их доме, в самом начале. В тот день, когда она принялась красить гостиную. Венсан просто подошел сзади. Он только положил руку вот сюда, ей на затылок, и Софи затопила такая сила…

– Вам ведь плевать на все эти средства связи?

– Вовсе нет, наоборот!

– Наоборот? Вам это безумно интересно?

– Нет, я бы не сказала.

– Я ведь знаю, о чем вы думаете…

– Полагаете?

– Да. Вы говорите себе: «Он неплохой парень со всеми своими средствами связи, но осточертел мне хуже горькой редьки», извините за выражение. Вы смотрите на часы, думаете о своем. Вам хочется оказаться в другом месте. Должен признаться, и мне тоже. Я с вами чувствую себя как-то неловко, понимаете. Вы стараетесь быть вежливой, а как же иначе, раз уж мы здесь… приходится разговаривать. А говорить нам особо не о чем. Вот я себя и спрашиваю…

– Извините меня, я отвлеклась, это верно… Просто в вашем рассказе столько технических деталей, понимаете…

– Дело не в технике. Главное, я вам не нравлюсь. Вот я себя и спрашиваю…

– И о чем же?

– Я себя спрашиваю, зачем вы мне позвонили. А? Чего вы на самом деле хотите? С вами-то что случилось?

– Ну, это и год может продлиться, и два, и три. Некоторые вообще ее не получают. Моему приятелю просто повезло.

В какой-то момент они засмеялись. К концу ужина Софи уже не помнила над чем. Они шли вдоль реки. Резко похолодало. Через несколько шагов она просунула свою руку под его локоть. Мгновение общности сблизило их. В конце концов, он выбрал не самый глупый маневр: отказался блистать. И сказал нечто очень простое: «В любом случае, лучше оставаться самим собой. Ведь рано или поздно все равно выяснится, кто ты есть. Лучше уж узнать все сразу, верно?»

– Вы говорили о заморских территориях…

– Нет, не только! Тебя могут перевести и просто за границу. Правда, это бывает реже.

Софи быстро прикинула в уме. Знакомство, бракосочетание, отъезд, работа, развод. Возможно, ей только кажется, что она окажется в большей безопасности, если от Франции ее будут отделять несколько тысяч километров. Но инстинкт подсказывал Софи, что так затеряться ей все-таки будет легче. Пока она размышляла, старший сержант перечислял друзей и знакомых, которые были переведены, – и тех, чья просьба уже была удовлетворена, и тех, кто только надеялся на перевод. Господи, насколько же этот человек занудлив и предсказуем.