Текст книги "Цинна"

Автор книги: Пьер Корнель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Еще с рождения врагом ты мне считался,

Потом, узнав меня, ты все же им остался.

И злоба у тебя в крови; в душе своей

Ты держишь сторону враждебных мне людей

И с ними ненависть ко мне питаешь злую.

Но я, любя тебя, мщу, жизнь тебе даруя.

Я сделал пленником тебя, дружа с тобой,

И в милостях моих стал двор тебе тюрьмой.

Сперва я возвратил тебе твои именья,

Потом Антония дал земли во владенье.

Ты знаешь, я всегда с тобою ласков был,

Благоволение и почести дарил.

Блага, которые тебе так милы были,

Ты тотчас получал, не ведая усилий.

Ты стал знатнее тех, кто при дворе моем

Заслугами бы мог гордиться и родством,

Кто мне могущество купил своею кровью,

Кто охранял меня столь преданной любовью.

Я так был добр к тебе, что победитель мог

Завидовать тому, кто побежденным лег.

Когда же небом был лишен я Мецената

И горе пережил, томившее когда-то,

Его высокий сан тебе я передал,

Чтоб ты советником моим первейшим стал.

Еще не так давно, душой изнемогая,

От власти Цезаря уйти навек желая,

С Максимом и с тобой советовался я,

И только за тобой пошла душа моя.

На брак с Эмилией я дал тебе согласье,

Чтоб все здесь твоему завидовали счастью.

Я так тебя взыскал, что, отличен во всем,

Ты б меньше счастлив был, когда бы стал царем.

Ты знаешь это сам; такую честь и славу

Столь скоро позабыть ты не имел бы права.

Так как же можешь ты, все в памяти храня,

Стать заговорщиком, чтобы убить меня?

Цинна

Как, государь! Чтоб я бесчестное желанье

Таил в душе...

Август

Но ты не держишь обещанья.

Молчи; ведь я не все успел тебе сказать.

Я кончу – и тогда пытайся отрицать.

Теперь же мне внимай, не прерывая боле:

Ты смерть готовил мне у входа в Капитолий,

При приношенье жертв хотел своей рукой

Над чашей нанести удар мне роковой.

И часть твоих друзей мне б выход заслонила,

Другая же тебе б помочь успела силой.

Как видишь, обо всем я извещен сполна.

Ты хочешь, чтоб убийц назвал я имена?

То Прокул, Глабирьон, Виргиниан, Рутилий,

Помпоний, Плавт, Ленас, Альбин, Марцелл, Ицилий,

Максим – которого я другом мог считать,

А остальных из них не стоит называть.

Вот кучка тех людей, погрязших в преступленье,

Которым тяжело законов проявленье,

Которые, тая бесчестность дел своих,

Законов не любя, стремились свергнуть их.

Вот ты теперь молчишь, но вызвано молчанье

Смущеньем у тебя, в нем нету послушанья.

Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал,

Когда б поверженный у ног твоих я пал?

Свободу дать стране от слишком тяжкой власти?

Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти,

Спасение ее зависит от того,

Кто крепко держит жезл правленья своего.

А если замышлял ты родины спасенье,

Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье!

Из рук моих ты б мог свободу эту взять

И было б незачем к убийству прибегать.

Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу

Опасную тогда приносишь ты свободу.

И странно, что, в душе стремленье к ней храня,

Одно препятствие находишь ты – меня!

Коль тяжкой родину я награждал судьбою,

То легче ль будет ей, забыв меня, с тобою?

Когда я буду мертв, ужель, чтоб Рим спасти,

Власть к одному тебе достойна перейти?

Подумай, вправе ль ты довериться расчетам.

Ты в Риме так любим, ты окружен почетом,

Тебя боятся все, готовы угождать,

И у тебя есть все, что мог бы ты желать,

Но и врагам своим внушал бы ты лишь жалость,

Когда бы власть тебе, ничтожному, досталась.

Осмелься возразить, скажи, чем славен ты,

Какой в достоинствах достиг ты высоты,

Чем похвалиться бы ты мог передо мною

И чем возвыситься по праву над толпою?

Тебе могущество, тебе дал славу я,

Тебе опорою была лишь власть моя.

Всеобщее не сам стяжал ты поклоненье,

В тебе моих щедрот все видят отраженье,

И, если б я хотел, чтобы ты пал скорей,

Поддержки стоило б лишить тебя моей.

Но уступить хочу я твоему желанью.

Бери отныне власть, предав меня закланью.

Ужель Сервилия, Метелла славный род,

Потомки Фабия, которых чтит народ,

Потомки тех мужей, какими Рим гордится,

В чьих жилах пламенных героев кровь струится,

Забудут хоть на миг о прадедах своих

И примирятся с тем, что ты стал выше их?

Ну, говори теперь!

Цинна

Я чувствую смущенье.

Не гнев твой страшен мне, не смерти приближенье,

Я в думы погружен. Я кем-то предан был,

И не могу понять, кто делу изменил.

Но мысль о том хочу я отогнать скорее.

Я все же римлянин, потомок я Помпея.

Что деда моего осмелились убить,

И гибель Цезаря не может искупить.

Я предан цели был высокой, благородной.

Коль низостью тебе считать ее угодно,

Не жди, что я себя готовлюсь упрекать,

Бесплодно сожалеть и слезы проливать!

Тебя судьба спасла, меня же погубила.

Мы оба сделали, что сделать нужно было.

Ты славу приобрел для будущих времен

И гибелью моей в опасностях спасен.

Август

Опять упорствуешь ты в дерзости признаний,

Не каешься в вине, не ищешь оправданий.

Посмотрим, до конца ль отважен ты душой,

Ты свой исполнил долг, и я исполню свой.

Суди же сам себя, возмездье избирая.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Ливия, Август, Цинна, Эмилия, Фульвия

Ливия

О заговорщиках все рассказать пришла я.

Эмилия средь них – сейчас узнала я.

Цинна

О боги, то она!

Август

Ты тоже, дочь моя?

Эмилия

В том, что он совершил, себя винить мне надо:

Ведь я всех дел его причина и награда.

Август

Как! Лишь сегодня ты успела полюбить

И жизни для него порвать готова нить?

С какой поспешностью ты жертвуешь собою

Тому, кто только что тебе вручен был мною!

Эмилия

Любовь, с которой я пришла сюда сейчас,

Не долг покорности, не отклик на приказ.

И ты не властен в том, чтобы сердца пылали.

Четыре года мы любовь от всех скрывали.

Любила Цинну я, и мне был предан он,

Но ненавистью был союз наш вдохновлен.

Надежду светлую ему я подавала,

За моего отца пусть отомстит сначала.

И он поклялся мне, собрал своих друзей...

Все ж сбыться не было дано мечте моей.

Нет, не с покорностью стою я пред тобою,

Я Цинну не спасу своею головою.

Он за вину свою достойно осужден,

И справедлива казнь презревшего закон.

Но смерть с ним разделить, с отцом соединиться

Вот то, чего хочу я от тебя добиться.

Август

Так вот какую мысль тая в душе своей,

Ты мне желала зла под крышею моей!

Я Юлию изгнал, хоть мне и тяжко было,

Эмилия ее мне в сердце заменила,

Но недостойная не ценит свой почет!

Та честь мою взяла, а эта смерть несет.

В обеих страсть горит и горе мне готовит:

Одной был мил разврат, другая жаждет крови.

Так платишь ты за то, что я тебя любил?

Эмилия

За доброту отца так сам ты заплатил.

Август

Усердно я твоим был занят воспитаньем...

Эмилия

С таким же он тебя воспитывал стараньем,

Но воспитателя убил ты своего

И путь тем указал для мщенья моего.

Виновны оба мы, в одном лишь расхожденье:

Тобой был мой отец казнен без преступленья,

Мой справедливый гнев не уставал пылать,

Чтоб за невинного тебе сполна воздать.

Ливия

Постой, Эмилия! Исполненный вниманья,

Тебе он оплатил отца благодеянья.

Смерть, за которую ты хочешь мстить сполна,

Вина Октавия – не Цезаря вина.

Пойми, в борьбе за власть губительные страсти

Прощаются тому, кто достигает власти.

Тот, кто высокою удачей вознесен,

Перед грядущим прав, перед былым прощен,

Достигший своего не отягчен виною:

Он сделал только то, что суждено судьбою.

Имеет все права над нашей жизнью он;

Предписывать ему нельзя нам свой закон.

Эмилия

В том, что вы слышали, – души моей признанье.

Не о защите речь – о грозном воздаянье.

Карай же, Цезарь, тех, чей полный злобы пыл

За милости твои коварством отплатил.

И жизнь мою прерви, чтобы не быть в тревоге.

Мной Цинна соблазнен, вновь соблазню я многих.

Тебе опасной быть должна я до конца.

Мстя за любовь свою, я мщу и за отца!

Цинна

Я соблазнен тобой, и горько я страдаю,

Тебя, принесшую бесчестье, обожаю.

Но, Цезарь, истину открыть я должен здесь:

Я, не любив еще, задумал эту месть.

Эмилия моим моленьям не внимала,

И я решил иным занять ее сначала,

Твердил, что за отца ей надо отомстить,

Хоть этим я хотел ее к себе склонить.

Для сердца женщины всегда приятно мщенье!

Мне сердце отдала она в вознагражденье.

Коль по достоинствам своим я не был мил,

Как мститель я ее вниманье заслужил.

И в заговор она вошла тогда за мною,

Но лишь сообщницей – там, где я был главою.

Эмилия

Как смеешь, Цинна, ты! Иль в том любовь твоя,

Что опозоренной должна погибнуть я?

Цинна

Умри, но тем вредить моей не думай славе!

Эмилия

Пред Цезарем меня позорить ты не вправе!

Цинна

И мне – позор, когда лишаешь ты себя

Величья подвига, наш замысел губя.

Эмилия

Будь славен им, но я имею тоже право

На подвиг, и с твоей моя померкнет слава.

Ведь слава, радости мученья, гнет вины

Для любящих всегда быть общими должны.

Мы, Цезарь, римляне, и мы отныне вместе

Должны соединить любовь и чувство мести.

Ведь каждый потерял любимого отца,

И вместе доведем мы мщенье до конца;

Друг с другом рядом шли мы к цели благородной,

Мы оба приняли ее душой свободной,

Дана нам вместе честь свой встретить смертный час.

Ты нас соединил, не разлучай же нас!

Август

Я вас соединю – хоть мне горька обида,

Хоть вы враждебней мне Антония, Лепида,

Я вас соединю, свое согласье дам.

Есть уважение во мне к таким страстям.

Пускай узнает мир души моей волненье,

Пусть удивит его и казнь и преступленье.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Август, Ливия, Цинна, Максим, Эмилия, Фульвия

Август

Любим богами я. Мне рок удачу шлет.

Спасенный из пучин, Максим еще живет.

Приблизься, друг, скорей. Ты мне остался верным.

Максим

Не нужно доверять друзьям, столь лицемерным.

Август

Не будем говорить мы о вине сейчас

Раскаявшийся, ты меня от смерти спас.

Тебе обязан я своею жизнью, властью.

Максим

Я из твоих врагов – опаснейший, к несчастью,

И, коль тебе судьба продлила радость дней,

Обязан этому ты зависти моей.

Нет, не раскаянье душой моей владело,

Губя соперника, раскрыл я злое дело.

Солгал Эвфорб, сказав, что был я взят волной.

Боялся он, что ты скорей пошлешь за мной.

Найти к Эмилии хотел я путь обманный:

Внушить ей тайный страх, увлечь в чужие страны;

О бегстве говоря, не уставал твердить,

Что, возвратясь, она сумеет отомстить.

Но, отклонив душой все эти обольщенья,

Удвоила она своей отваги рвенье.

Она все поняла. И все ты знаешь сам.

Зачем бы прибегать я к лишним стал словам.

Так хитрость низкая успеха не добилась.

Но если ты и мне явить хотел бы милость,

Пусть кончит жизнь Эвфорб среди мучений злых

И пусть умру я сам, но на глазах у них.

Честь, друга, родину, тебя пред целым светом

Я предал. Мне Эвфорб помог своим советом,

И был бы счастьем я безмерным награжден,

Когда б пред смертью знал, что он уже казнен.

Август

О небо, неужель мне суждено судьбою

Еще изменников увидеть пред собою?

Пусть злобный рок зовет сам ад в громах, в огне,

Собой владею я, и мир покорен мне.

Я крепко власть держу. В грядущем сохранится

Моей победы день. Я вправе им гордиться.

Свой справедливый гнев я превозмог сейчас,

Пусть весть о том дойдет, потомки, и до вас.

Дай руку, Цинна, мне. Останемся друзьями!

Врагу я жизнь дарю. Нет злобы между нами.

Пусть низким замыслом чернишь ты мысль свою,

Убийце своему я снова жизнь даю.

Начнем мы спор иной. Пусть каждый в нем узнает,

Кто лучше: кто дает иль тот, кто получает.

Ты милости презрел – я их удвою сам,

Ты много их имел – тебе их больше дам.

С прекрасной девушкой, тебе врученной мною,

Прими власть консула над целою страною.

Отдай же, дочь моя, ты Цинне всю любовь,

Пусть пурпур консула тебе заменит кровь.

Как я, смири свой гнев. Даря тебе супруга,

Дарю я большее, чем жизнь отца иль друга.

Эмилия

О Цезарь, предаюсь твоей я доброте,

Она как свет в моей душевной темноте.

Быть больше не хочу в преступном ослепленье.

Что казнь мне? Совести ужасны мне мученья.

Одно раскаянье живет в душе моей,

В своей неправоте признаться надо ей,

Богами одарен ты высшей добротою.

Как я хотела бы склониться пред тобою.

И смею думать я – ты будешь добр ко мне,

Ты жизнь мне возвратил, дал счастье всей стране.

Пусть ненависть свою бессмертной я считала

Она уже мертва, тебе я верной стала.

О мести мысль теперь душе моей страшна,

Желанием тебе служить душа полна.

Цинна

Что я могу сказать, когда всем преступленьям

Ответить захотел ты благостным прощеньем!

О величайший дух! О милость без границ!

Как стал ты вознесен! Как я повержен ниц!

Август

Не стоит повторять то, что забыть решили.

Хочу я, чтоб со мной Максима вы простили,

Он предал нас троих, но дерзостью своей

Невинность вам вернул, мне сохранил друзей.

(Максиму.)

Со мною рядом встань и будь на прежнем месте,

Вновь славой облечен, достоин прежней чести.

Эвфорба же пора простить вам всем троим.

Мы браком любящих теперь соединим.

(Максиму.)

Их счастью суждено стать казнию твоею.

Максим

Ты слишком справедлив; и я роптать не смею.

Смущен тем более я милостью такой,

Что честолюбию теперь я чужд душой.

Цинна

Дай добродетели, отныне возрожденной,

Служить тебе, забудь, что я попрал законы.

Пусть небо рушится – она теперь тверда

И колебаться уж не станет никогда.

Пусть тот, чьей волею все на земле вершится,

Отнимет жизнь у нас, чтоб дням твоим продлиться,

Пусть я, которому завидуют сейчас,

Стократ тебе верну все, чем ты даришь нас!

Ливия

О Цезарь! Твоего величия светило

Пророческим лучом мне душу озарило.

И боги говорят сейчас через меня,

Что счастьем с этого ты насладишься дня.

Теперь уж нечего тебе врагов бояться

Народ готов тебе без спора покоряться,

И тот, кто больше всех был властью отягчен,

От всей души теперь признает твой закон.

Бесчестный замысел иль заговор ужасный

Уж жизни омрачать не будут столь прекрасно

Нет более убийц и злобы без конца

Постиг искусство ты, как привлекать сердца.

Рим, что не чувствует себя отныне сирым,

Тебе готов отдать владычество над миром.

И доброта твоя свидетельство ему,

Что должен быть тебе он верен одному.

От долгих смут ему дано освобожденье

К единовластию имеет он влеченье,

Он ставит алтари тебе, готовит храм,

К бессмертным хочет он причесть тебя богам,

А твой благой пример в потомстве отдаленном

Пребудет как завет властителям и тронам.

Август

Пророческим словам поверить я готов.

Внимайте же всегда велению богов.

Пускай умножатся им жертвоприношенья

В дни, полные для нас особого значенья,

И заговорщикам желал бы я внушить,

Что Август все узнал и хочет все забыть.

КОММЕНТАРИИ

Точная дата постановки "Цинны" не установлена. Трагедию впервые сыграли в период между 8 декабря 1640 г. и 12 сентября 1642 г. Первыми исполнителями были артисты театра "Марэ". В дальнейшем "Цинну" ставил театр "Бургундский отель", а позже – труппа Мольера. Издана трагедия была в 1643 г. Ее источник – трактат римского писателя и философа Сенеки (ок. 4 г. до н. э. – 65 г. н. э.) "О милосердии" (56 г. н. э., гл. IX). Довольно точный перевод текста Сенеки, сделанный Монтенем (1533-1592) для его "Опытов" (1580, кн. I, гл. XXIV), который теперь как правило, сопровождает текст "Цинны", был включен Корнелем только в первое издание пьесы.

Среди персонажей "Цинны" историческим лицом является Гай Октавиан Август (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.), внучатый племянник Юлия Цезаря, ставший в результате длительной борьбы за власть единовластным правителем Рима в 44 г. до н. э., а в 27 г. до н. э. объявивший себя императором (под именем Цезарь Август). Цинна, правнук римского полководца Гнея Помпея Великого (106-48 гг. до н. э.), был назначен консулом в 5 г. до н. э. Ливия – третья жена Августа, мать будущего императора Тиберия (42 г. до н. э. – 37 г. н. э.) – образ в трагедии идеализированный. Эмилия – персонаж вымышленный, но названный в трагедии ее отцом Тораний – воспитатель Августа, казненный своим воспитанником.

История заговора Цинны против Августа, описанная Сенекой, не упоминается в сочинениях других римских писателей, в частности, об этом не сказано ни слова в "Жизнеописании двенадцати Цезарей" (ок. 120 г. н. э.) Гая Светония Транквилла (ок. 70 – после 122). Существовал, однако, Луций Корнелий Цинна, консул (87-84 гг. до н. э.), боровшийся против диктатуры Суллы (138-78 гг. до н. э.). Сенека мог интерпретировать в своем трактате этот исторический сюжет, перенеся его в более позднюю эпоху.

С. 217. То друг Антонию, то злейший враг ему... – Цинна вспоминает о том периоде, когда Октавиан Август после смерти Юлия Цезаря боролся за владычество над Римом. Его соперником был римский полководец, народный трибун, а затем консул Марк Антоний (82-30 гг. до н. э.). Их общими противниками были республиканцы; на этой почве они порой сближались и заключали союз. После 36 г. до н. э. Октавиан и Марк Антоний стали явно врагами. Марк Антоний, бежавший в Египет после поражения в морском сражении при мысе Акциум (31 г. до н. э.), кончил жизнь самоубийством, когда войска Октавиана вторглись туда (30 г. до н. э.).

С 218. Рим против Рима встал... – Цинна имеет в виду гражданские войны в Риме (II-I вв. до н. э.) особенно ожесточенные после убийства Юлия Цезаря (44 г. до н. э.). Борьба Октавиана и Марка Антония с республиканцами и друг с другом разжигала братоубийственную войну.

...их триумвират... – имеется в виду так называемый второй триумвират (43 г. до н. э.) – союз Марка Антония и Марка Эмилия Лепида (ок. 89-12 гг. до н. э.) с Октавианом, имевший целью борьбу с республиканцами.

С. 219. ...кровь Помпея... – Цинна, правнук Помпея Великого, называющий себя его внуком, считает Помпея защитником республики, в то время как на деле тот был соперником Юлия Цезаря в борьбе за власть над Римом. Согласно римской исторической традиции, Помпеи – благородный сын Рима и любимый народом талантливый военачальник.

Этот образ сохранен и в трагедии Корнеля "Помпей" (1643).

Несчастье Кассия припомни или Брута! – Гай Кассий Лонгин (85-42 гг. до н. э.) и Марк Юний Брут (85-42 гг. до н. э.) в 44 г. до н. э. возглавили заговор, в результате которого был убит Юлий Цезарь. После его гибели бежали в Македонию. В 42 г. до н. э., когда собранная ими армия потерпела поражение в битве при Филиппах, покончили жизнь самоубийством.

С. 223. Знал Сулла до меня величье этой власти... – Август имеет в виду период диктатуры Суллы (82-79 гг. до н. э.), сопровождавшейся жестокими преследованиями противников аристократической олигархии, чьим ставленником он был. За год до смерти, в 79 г. до н. э., Сулла отрекся от власти, но сохранил авторитет и многочисленных сторонников. Древнеримский историк Плутарх (ок. 45-120) в "Сравнительных жизнеописаниях" говорил о завидной судьбе Суллы, ибо он в покое и безмятежности окончил дни свои. Сулла был похоронен на Марсовом поле рядом с гробницами царей.

Вы заменили мне Агриппу, Мецената. – Марк Випсаний Агриппа (ок. 63-12 гг. до н. э.) – зять и сподвижник Августа, деливший с ними власть; Гай Цильний Меценат (между 74 и 64-8 гг. до н. э.) – друг и приближенный Августа, покровитель поэтов (отсюда меценат). Греческий писатель Дион Кассий (ок. 155-235 гг. н. э. в книге "Римская история" описывает длинные беседы Августа со своими сподвижниками на тему о власти. В трагедии Корнеля Цинна придерживается взглядов, близких тем, которые у Диона Кассия высказывает Меценат; Максим выражает мнение Агриппы.

С. 225. И в императоре все видят лишь царя. – После установления в Риме республики (VI в. до н. э.) титул царя ассоциировался с тиранией. Римские императоры, начиная с Августа, пытались противопоставить титулу царя титул императора и связать этот последний с традициями республики. В частности, сохранился консулат, хотя консулы при императорском режиме утратили власть и значение, которое они имели при республике.

С. 226. Всех хуже государств то, где народ – владыка. – В XVII в. во Франции республиканский строй ассоциировался с феодальной вольницей. Сирано де Бержерак (1619-1655), писатель, в чьем творчестве ярко выражено демократическое настроение, тем не менее утверждал: "Народное государство это самый тяжкий бич, который бог обрушивает на государство, если желает наказать его". Но это сказано в памфлете "Письмо против фрондеров", т. е. против бунта крупных феодалов, увлекавших за собой народную толпу.

С. 227. Так, Македония царю была бы рада... – Македония после длительных войн с Римом в 148 г. до н. э. стала одной из римских провинций. Парфяне с персами властителей хотят... – В отличие от Македонии Парфянское государство, возникшее в III в. до н. э. на территории Персии, не желало подчиниться Риму и долгое время (до начала III в. н. э.) сохраняло значение сильной, независимой державы. И нужен римлянам один лишь консулат. – Во главе Римской республики всегда стояли два консула, управляющие страной.

Ворота Януса оружию закрыты... – Янус – древнеримское божество, которое представляли как существо двуликое. Это был бог, распоряжающийся вратами. Храм Януса в Риме был закрыт только в мирные времена. Цинна напоминает, что в Период правления Августа врата храма Януса закрывались трижды, в знак наступления мира. В период республики ("при консулах") это случилось лишь раз, после победы в 1-й Пунической войне (264-241 гг. до н. э.), а ранее при втором легендарном царе Нуме Помпилии (конец VIII – начало VII в. до н. э.), отличавшемся миролюбием.

С. 228. Кровь при Тарквинии... – Тарквиний Гордый (седьмой легендарный царь, согласно легенде, царствовал с 616 по 579 г. до н. э.) был жесток и деспотичен. Свергнут народом, установившим затем республику.

Так Сулла – Марию... – Гай Марий (ок. 157-86 гг. до н. э.) – консул, полководец; стоял во главе Римской республики. Сулла был его противником, но пришел к власти уже после смерти Мария.

С. 229. Как Юлии... – Юлия – дочь Августа; была изгнана за дурное поведение. Ее место Август хочет отдать Эмилии.

С. 242. На голову свою навлек наш гнев Антоний... – В период могущества Римской империи быть римлянином считалось столь высокой честью, что брак с иноземцем, даже царского происхождения, осуждался как позорящий. Марк Антоний, возлюбленный египетской царицы Клеопатры (69-30 гг. до н. э.), сочетался с ней браком вопреки установившемуся обычаю. На непреложности этого закона строится драматический конфликт героической комедии Корнеля "Тит и Береника" (1670) и трагедии Расина "Береника" (1670).

Аттал, пергалеский царь... – Аттал III (правил 138-133 гг. до н. э.), последний царь самого крупного малазийского государства Пергам, был союзником и почитателем Рима. По завещанию его наследники становились римскими гражданами, а Пергам вошел в состав Римского государства.

С. 246. По Македонии она ручьем струилась... – Последним этапом борьбы между триумвирами Марком Антонием и Октавианом и республиканцами Брутом и Кассием было сражение (42 гг. до н. э.) при Филиппах в Македонии.

Секст – Секст Помпей (ок. 75-35 гг. до н. э.), сын Помпея Великого; в 40-36 гг. до н. э. владел Сицилией, вел морскую войну против триумвиров.

Перузия – город в Этрурии, где был центр восстания против Октавиана. Перузианская война (40 г. до н. э.) окончилась победой Октавиана Августа.

Грудь воспитателя... – т. е. Торания.

С. 248. Сальвидий – лейтенант Октавиана; был приговорен к смертной казни за участие в заговоре против Октавиана.

Лепид (сын трумвира) замышлял убить Октавиана после битвы при Акциуме, но был разоблачен и казнен.

Мурена встал ему вослед и Цепион... – Мурена и Цепион составили заговор против Августа в 22 г. до н. э. Мурену казнили тогда же. Цепион был казнен при Тиберии, т. е. гораздо позже, чем это следует из текста трагедии.

Игнацию в его не помешало мести... – Игнаций был инициатором следующего за цепионовским заговора. Казнен за это.

С. 249. Честь и могущество, что Суллой взращены... – Август имеет в виду отречение Суллы от власти после трех лет его диктатуры.

С. 259. Ужель Сервилия, Метелла славный род... – Август называет влиятельные семьи римских патрициев, из которых вышли военачальники, консулы и другие крупные государственные деятели.

С. 260. Ты тоже, дочь моя? – реминисценция знаменитого обращения Юлия Цезаря к своему убийце Бруту: "И ты, Брут!"

С. 264. Свой справедливый гнев я превозмог сейчас... – этот перелом в настроении Августа, а затем Эмилии и Цинны соответствен пафосу корнелевского творчества. Ромен Роллан писал о том, что подобный душевный переворот "необъяснимый с точки зрения медлительного рассудительного обывателя-тяжелодума, естественен для душ страстных, не знающих полутонов".

Н. П. Козлова