Текст книги "Жестокий роман. Книга 1"

Автор книги: Пенни Винченци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, – ответила Каролина спокойнее, и ему даже показалось, что она улыбнулась, – Нет, у вас есть более важные дела, чем угощать дорогим обедом пожилую неврастеничную женщину.

– Для меня нет ничего приятнее, чем угощать обедами пожилых дам, да к тому же неврастеничных, – пошутил Джо. – Ну так что? Вы согласны? Возможно, во время обеда мы что-нибудь придумаем.

– Вы очень добры, – сказала Каролина. – Очень жаль, что я рассердилась на вас. Вы не виноваты и сделали все возможное, чтобы как-то помочь мне. Но обед едва ли поможет нам найти выход из положения.

– Нет, вы не правы. Это поможет прежде всего мне.

Для меня это будет огромное удовольствие. Разве этого мало, чтобы встретиться?

– Нет, Джо, но я благодарна вам за приглашение.

Всего доброго.

– До свидания. – Джо положил трубку, чувствуя тяжесть на душе.

– Это Джо?

– Да. – – Джо, это Каролина.

– Я знал, что и конце концов вы согласитесь на мое предложение. Правда, сегодня уже немного поздновато, но я готов все устроить завтра.

– Да нет же, – ласково возразила Каролина, – я звоню вам не насчет обеда.

– Жаль. А что же тогда?

– Я много думала и пыталась сопоставить все, что я знаю о Брендоне, с тем, что вы знаете об Иоланте.

Убеждена, что она утаила от вас правду. Она несомненно знает, где живет Флер, да и не только это. Не понимаю только одного – ее мотивов. Но у меня есть некоторые догадки.

– Да? Какие же?

– Она просто не доверяет вам. Я бы поступила на ее месте точно так же.

– Это очень серьезное утверждение, и оно меня порадовало. Вы задели мое самолюбие, и поэтому я не стану настаивать на своем приглашении.

– Не обижайтесь, Джо. Подумайте сами. Вы журналист, то есть принадлежите к той категории людей. которые убили ее друга. С этой точки зрения ее поведение представляется мне вполне разумным.

– Нет, это не так. Вы же читали мою книгу. Его убили не журналисты, а образ жизни Голливуда.

– Я прочитала вашу книгу, и она мне очень понравилась…

– Правда?

– Да.

– Прекрасно. Значит, я возобновляю свое приглашение и делаю это без колебаний. Когда писателю говорят, что его книга понравилась, он не может устоять перед этим. Это совершенно меняет дело и даже слегка возбуждает меня.

– Ну что ж, я очень рада, что возбудила вас, но…

– В самом деле? Вы серьезно?

– Джо, пожалуйста, выслушайте меня.

– Я весь внимание. Это превосходно!

– Джо, пожалуйста! Я абсолютно уверена в том, что Иоланта знает все о Флер, если она действительно была другом Брендона. Но она хочет защитить ее от грязных слухов и сплетен. Именно поэтому, как мне кажется, она и не говорит вам правду.

– И что дальше?

– Дальше? Я решила написать ей письмо и все объяснить, если, конечно, вы дадите мне ее адрес. Ну как?

– Не знаю, Каролина. Просто не знаю, что и сказать. – Он явно встревожился.

– Но почему, Джо? Кому это принесет вред?

– Это может повредить вам, – ответил он. – Это причинит вам боль.

– Ну и что?

– А то, что мне очень не хотелось бы этого.

– О Джо!

– Вы мне нравитесь, Каролина, и именно поэтому я боюсь за вас.

Ей доставили радость его слова. Она безошибочно распознала в его тоне сексуальное желание и платоническое восхищение, но постаралась отогнать эту мысль.

– Ну что ж, – сказала она, – мне очень приятно, что вы так заботитесь обо мне, я ценю это, но все же полагаю, рискнуть стоит. Если вы мне позволите, конечно. Дайте мне, пожалуйста, адрес Иоланты.

– Ну хорошо, я подумаю об этом.

– О, Джо, ради всего святого! – воскликнула Каролина. – Это же моя дочь! Речь идет прежде всего о ней.

Скажите мне сразу: вы дадите мне се адрес или нет?

– При одном условии.

– Согласна, – сказала Каролина и улыбнулась, испытав забытое ощущение внизу живота. – Хорошо, – повторила она, – я согласна пообедать с вами.

– Вот это совсем другое дело! г радостно воскликнул Джо. – Значит, завтра в час.

– Там же?

– Нет. – Джо задумался. – Приезжайте в кафе «Гвинея», это неподалеку от площади Беркли. Там самые лучшие вина в Лондоне. До встречи. Завтра в час.

– О Боже! – воскликнула Флер. – Боже мой!

– Что случилось, дорогая? – встревожилась бабушка. – У тебя такой вид, будто ты увидела привидение.

– Что? Ах да, извини, бабушка. Все в порядке. Просто я забыла, что у меня завтра утром экзамен, а я еще не повторила весь материал. Прости, мне нужно пойти к себе и разыскать учебники.

Запершись в своей комнате. Флер села на кровать и чуть не расплакалась от волнения. Затем достала письмо и принялась перечитывать его:

"Моя дорогая Флер!

Я очень обрадовалась, получив твое письмо. Я также рада, что тебе понравилась моя открытка. По-хорошему завидую тебе, что ты посмотрела «Лютера». К сожалению, у нас здесь нет серьезных спектаклей.

Мне было очень приятно узнать от тебя новости.

Похоже, ты скоро произведешь фурор в Нью-Йорке.

Твое желание писать сценарии весьма похвально, хотя мне кажется, что начинать будет очень нелегко. Тебе сперва нужно попробовать силы в литературе. А когда придет время, ты можешь связаться со мной, я сделаю все возможное, чтобы оказать тебе посильную помощь.

Флер, у меня есть для тебя новости. Я много думала об этом и все-таки решила написать, так как ты уже взрослая девочка и все поймешь. В твоем возрасте я уже была замужем и хорошо помню, что ненавидела, когда взрослые пытались решать мои проблемы. Твоя бабушка тоже относится к тебе, как к маленькой девочке, как мне кажется. Я решила не обременять ее лишними заботами.

Дело в том, что я получила письмо от твоей матери.

По-моему, это очень милая и приятная дама. Ты уже, наверное, знаешь, что она живет в Англии, у нее есть семья: муж, старшая дочь примерно твоего возраста и два сына. Ее муж – сэр Уильям Хантертон. Я не слишком разбираюсь в английских титулах, но, видимо, твоя мама – настоящая леди.

Она недавно узнала о смерти отца, да и то случайно – по радио. До этого она считала, что вы живете вместе и с тобой все в порядке. Думаю, поэтому она молчала все эти годы. Она также сообщила мне, что обещала твоему отцу не вмешиваться в вашу жизнь и не пытаться увидеться с тобой. Но сейчас она чрезвычайно озабочена твоей судьбой, не знает, где ты, и очень хочет встретиться с тобой, желая убедиться в том, что у тебя все благополучно.

Признаюсь тебе, что не знаю, как поступить. Я не хочу делать то, что тебе неприятно, и понятия не имею, есть ли у тебя желание встретиться с матерью. Поэтому я решила послать тебе ее адрес, чтобы ты сама решила столь сложный вопрос. Думаю, с твоей стороны было бы весьма учтиво написать матери и убедить ее в том, что ты не голодаешь и не живешь на улице, чего она больше всего опасается.

Пожалуйста, пиши мне чаще. Я всегда буду рада ответить на твои вопросы и оказать тебе любую помощь, какая в моих силах. Я уже отправила ей письмо и сообщила, что послала тебе ее адрес.

Не сомневаюсь, что ты найдешь правильное решение.

Твой друг Иоланта Дюграт".

Флер очень хотелось найти правильное решение, но это было нелегко. Ей почему-то всегда казалось, что она поступает не правильно. Вот и сейчас Флер одолевали противоречивые чувства: смущение и страх, неуверенность и волнение, радость и отчаяние. Радость, что мать так страстно стремится помочь ей, омрачалась известием о том, что Каролина когда-то пообещала отцу не встречаться с дочерью. Почему она так поступила?

Зачем дала такое обещание? Какая же она мать, если так легко согласилась на это? Как может мать так легко оставить ребенка, лишая его ласки и любви? Почему молчала все эти годы? Если бы Каролина по-настоящему любила ее, то непременно попыталась бы навести справки, написать или просто позвонить и узнать, как она живет. Почему она не выяснила о Кэтлин и о том, как они жили все это время? Да, это ужасно. Флер чувствовала себя так, словно она какая-то вещь, которую легко передать из рук в руки, Но с другой стороны, было бы прекрасно наконец увидеть свою мать. Ей очень хотелось поговорить с ней и посмотреть на нее. Ведь она же англичанка. Флер мечтала узнать свои корни, свое происхождение.

А вдруг она окажется жестокой, холодной, бездушной? Это будет страшный удар для нее. Может, оставить все как есть? Не писать ей и не просить о помощи? Что, если они возненавидят друг друга? Она этого просто не переживет. Достаточно и того, что она потеряла отца. Если она потеряет еще и мать, это будет невыносимо. Лучше пусть она останется для нее таинственной и загадочной.

По крайней мере это всегда будет утешать ее.

Нет, это исключено. Если бы мать была жестокой и бессердечной, она никогда не вспомнила бы о ней. Скорее всего они смогут найти общий язык. Кто, кроме нее, поможет Флер в этом холодном и равнодушном мире? Да, она бросила дочь и, возможно, никогда не вспоминала о ней, но все же это ее мать и им обязательно нужно встретиться. В конце концов, она уже взрослая и сумеет постоять за себя.

Что же теперь делать? Эта мысль не давала ей покоя. Флер прекрасно понимала, что все ее сведения о матери основываются на рассказах бабушки и па последнем письме Иоланты Дюграт. А если они ошибаются? Вдруг Каролина хорошая, порядочная женщина и только обстоятельства не позволили ей своевременно разыскать дочь?

Тяжесть обрушившейся на Флер проблемы казалась невыносимой. Она молча смотрела в окно, но ничего не видела. Слезы застилали глаза, а сердце разрывалось от боли. Наконец она сделала то, к чему привыкла после отъезда отца в Голливуд, – глубоко вздохнула, собралась с силами и попыталась отвлечься обычными делами. Она попробует решить эту задачу чуть позже, когда у нее будет больше времени для размышлений.

– Каролина, это Джо. Я только хотел узнать, нет ли каких-нибудь новостей, – Нет, Джо, пока нет, к сожалению, – грустно ответила Каролина. – Я же обещала сообщить, как только что-нибудь узнаю. По-моему, она просто боится написать мне письмо. Ей понадобится немало времени, чтобы все хорошо обдумать и решиться на это.

– Не хочешь ли пообедать со мной?

– Джо, я бы с удовольствием, но на этой неделе мне предстоит отправить Тоби в школу, а на следующей неделе домой возвращается Хлоя. У меня сейчас очень много работы.

– Каролина, я хочу пригласить тебя на рождественский обед. Я соскучился по тебе, да и ты должна хоть немного развлечься. Я сделаю все, чтобы поднять тебе настроение, а для меня это будет одно удовольствие.

– М-м-м.., ну что ж, хорошо, с удовольствием. Думаю, что к Рождеству получу от псе весточку. Только боюсь, что она не захочет иметь со мной ничего общего. Знаешь, дети бывают очень жестокими.

– Нет, это не так, Каролина, – уверенно сказал Джо. – Она просто испугалась и не знает, что делать.

Она же совсем еще ребенок.

– Очень надеюсь на это, Джо. Я хочу послать ей рождественскую открытку, но не представляю, как это сделать. Может, лучше послать открытку Иоланте Дюграт и попросить переслать ее Флер? Что ты мне посоветуешь? А еще я хочу послать дочке небольшой подарок на день рождения. Это как раз будет на Новый год. Как ты считаешь?

– Да, это прекрасная идея, но тебе следует купить открытку в подарок в Лондоне.

– Ну хорошо, договорились.

– Каролина, это Джо. Я подумал, что у тебя очень плохое настроение. Ведь уже Новый год. День рождения Флер.

– С Новым годом, Джо. У меня действительно дурное настроение. Спасибо, что позвонил. Ты настоящий друг.

– Я все еще надеюсь когда-нибудь стать для тебя чем-то большим, чем другом.

– Я знаю, Джо.

– Каролина, у тебя есть новости?

– Нет, Джо, увы. Боюсь, я никогда не получу от нее ответа. Кажется, мне уже не очень хочется этого.

Не знаю, что со мной происходит. Я иногда думаю, что она неприятная и жестокая девочка. Как можно не написать мне и не поблагодарить за рождественский подарок? Я ей послала такие красивые жемчужные серьги.

Если они не понравились флер, она могла бы вернуть их мне. Другими словами…

– Каролина, ты плачешь?

– Нет, нет, что ты, я не плачу.

– Каролина, главный редактор моей газеты попросил меня сделать серию репортажей о так называемом старом порядке, то есть о высшем классе родовой аристократии. Могу ли я приехать к тебе и взять интервью у тебя и сэра Уильяма?

– Нет, ни в косм случае, Джо. Это невозможно.

Ты же сам это прекрасно понимаешь. А что случилось? Как я помню, ты всегда занимался образами новых кинофильмов.

– Меня недавно повысили в должности. Сейчас я заведую отделом публицистики.

– Поздравляю от всей души, Джо. Очень рада за тебя. Надеюсь, это только начало.

– Спасибо, но я хотел бы, чтобы ты поздравила меня во время торжественного обеда.

– О Джо! Знаешь что? Мне тут дали два билета на Центральный корт в Уимблдоне. Уильям не любит теннис, да и неважно себя чувствует. Почему бы нам не пойти вместе? Играть будет Мария Буэно. Ты любишь теннис? Или для тебя это тоже смертельная скука?

– Теннис – это именно то, что интересует меня в последнее время больше всего на свете.

– Вот и прекрасно. В среду. Договорились?

– Договорились. Никаких новостей нет?

– Нет, Джо, никаких. Об этом можно забыть. Видимо, мое время еще не пришло.

Долгожданное письмо она получила только в августе. Был жаркий, сухой день. Каролина сидела в саду и наблюдала за детьми. Хлоя играла в теннис с подружкой, а Джолион и Тоби корчили ей рожи и гоняли пустую банку по газону.

"Дорогая леди Хантертон!

Вы написали мне в прошлом году. Со мной случилось несчастье. В прошлом месяце меня изнасиловали в метро, и сейчас я боюсь, что забеременела. Я не хочу говорить об этом бабушке. Не могли бы вы выслать мне 500 долларов на аборт? Надеюсь, у вас найдется такая сумма. Искренне ваша Флер Фитцпатрик".

Глава 8

1961-1962

– Я хочу поехать с тобой, – сказал Джо.

– Нет, Джо, это невозможно. Что скажет Уильям, если узнает об этом?

– А почему он должен узнать? – спросил Джо. – Я встречусь с тобой в самолете. Ну подумай сама, дорогая, как я могу отпустить тебя одну?

– Не волнуйся, я справлюсь с этим без особого труда, – сказала Каролина, пытаясь подавить приятное чувство, возникшее у нее при мысли о том, что проведет несколько дней с Джо.

– Не сомневаюсь, что ты справишься, но я не хочу этого, – упрямо повторил Джо. – Это не так просто, как тебе кажется, и я хочу быть рядом с тобой на всякий случай.

– Джо, ты очень добр ко мне, хотя я и не понимаю почему.

– Во-первых, ты мне очень нравишься, и я чувствую ответственность за тебя, поскольку вовлек тебя в это дело. Во-вторых, я не теряю надежды, что когда-нибудь мне удастся затащить тебя в постель. Нью-Йорк – самое подходящее место для этого. Во всяком случае, у меня больше возможностей сделать это в Нью-Йорке. чем здесь. Ты ведь живешь в Саффолке, а я – в Лондоне. Я просто проявляю практичность и предусмотрительность, вот и все.

– Джо, я не собираюсь ложиться с тобой в постель, поэтому тебе лучше остаться здесь.

– Каролина, я все равно поеду с тобой. Помимо всего прочего, ты совершенно не знаешь Нью-Йорка, а я знаю, хоть и немного. Я помогу тебе. А теперь скажи, пожалуйста, когда ты вылетаешь?

– На следующий день после святок, – сказала Каролина, чувствуя, что у нее нет больше сил сопротивляться. – Самолет вылетает в десять утра.

– Хорошо, встретимся в самолете. А что говорит Уильям по поводу твоего отъезда?

– Почти ничего, – ответила Каролина, стараясь не вспоминать холодное, неприязненное выражение лица мужа, услышавшего о ее решении поехать в Нью-Йорк.

«Ну что ж, – сухо проговорил он. – Потрудись сообщить мне о том, что ты скажешь детям».

– А что дети?

– Я.., я еще не сообщила им о своих планах, но собираюсь сделать это безотлагательно.

– И что же ты им скажешь?

– Совру что-нибудь.

– Ты считаешь, что это правильно? Ведь твоей старшей дочери уже шестнадцать лет.

– Джо, я лучше знаю своих детей.

Когда Каролина вошла в комнату Хлои, та рассматривала рождественские подарки. Увидев мать, она с удивлением посмотрела на нее.

– Что, мама?

– Хлоя, к сожалению, мне придется оставить вас на несколько дней после Рождества. Кстати, я очень не .люблю делать тебе замечания, но ты разбросала оберточную бумагу по всей комнате.

– Да? О Господи, извини, сейчас уберу. А куда ты едешь?

– Мне нужно навестить старую подругу. Она умирает. Она живет в Нью-Йорке. Мне непременно нужно навестить ее, побыть с ней немного.

– В Америке? Но это же так далеко! А кто она такая?

– Вообще-то это подруга моей матери. Они вместе учились в школе. У нее рак, и она долго не протянет.

Ей осталось жить лишь несколько недель.

– Мама, ты никогда не упоминала о ней.

– Да, но я не была особенно близка с ней.

– Зачем же сейчас ты отправляешься в такую даль?

– Она всегда проявляла ко мне доброту, когда я была ребенком. Ну хватит, Хлоя, сейчас не время обсуждать вопрос, почему я еду в Америку. Тебя это не касается.

– Нет, касается.

Каролина внимательно посмотрела на дочь. Ей не хотелось огорчать Хлою, нежную, внимательную и ласковую. Обычно дети в таком возрасте начинают грубить родителям и проверять на них твердость своего характера, но Хлоя, к счастью, была иной. Она всегда заботилась о матери, рано утром приносила ей чай в постель, часто предлагала помочь по хозяйству, ходила с ней по магазинам и делала почти все, о чем просила ее Каролина. Конечно, она проводила в школе две трети года и поэтому скучала по матери. Поездка в Нью-Йорк лишала Каролину удовольствия провести с дочерью каникулярное время.

– Я рада, что ты так беспокоишься обо мне, – сказала Каролина. – Но тебе незачем волноваться, дорогая.

Надеюсь, ты будешь хорошо вести себя в мое отсутствие.

С тобой будет отец, а я попрошу няню пожить у нас.

– О, мама, пожалуйста, не приглашай няню. Она обращается со мной, как с шестилетним ребенком.

– Возможно, но мне будет спокойнее, если она поживет здесь.

Хлоя тяжело вздохнула:

– Ну ладно, мама. Не хочу показаться эгоисткой, но неужели мне придется пропустить новогодний бал?

– Ну почему же? Если папа отвезет тебя, не возникнет никаких проблем. Хотя я не знаю, что ты будешь там делать. Этот бал обычно устраивают для охотников, а ты, как я знаю, никогда не увлекалась охотой.

– Но я все равно хочу пойти туда. Там будут почти все мои друзья, и им все равно, увлекаюсь я охотой или нет. Это только для тебя имеет значение.

– Да, потому что ты лишаешь себя огромного удовольствия. Ну да ладно. У тебя есть что надеть на этот бал? Без этого туда и идти незачем.

– Да, у меня есть одно платье, которое я приготовила к концу семестра, очень славное.

Каролина вспомнила это длинное платье, которое очень шло Хлое и подчеркивало ее чудесную фигуру.

– Ну что же, надень его, и все будет хорошо.

– Но у меня нет обуви, мама, кроме одной пары.

Может, ты все-таки купишь мне что-нибудь?

– Хлоя, у меня сейчас нет времени покупать тебе обувь. Все магазины уже закрыты. Давай сделаем это после моего возвращения.

– Что мне делать, мама? У меня только школьные туфли. Можно, я возьму твои?

– Они тебе слишком велики, да и каблуки очень высокие.

– О, мама, пожалуйста! Мне уже почти шестнадцать лет.

– Ну ладно, поройся в моей комнате. А вдруг найдешь там что-нибудь подходящее? Но не вздумай тащить няню в Ипсвич. Она слишком стара для такой поездки.

– Нет, мама, не буду.

– И присмотри за мальчиками. Я очень надеюсь на тебя.

– Мама, я ничего не могу с ними поделать. Ты же знаешь, что мне с ними не сладить. Они никого не слушаются, а особенно меня.

– Не выдумывай. Они просто очень живые. Так ведут себя все мальчики такого возраста. Ну ладно, мне нужно еще очень многое сделать перед отъездом. Да, вот что еще, – добавила Каролина, – присматривай за отцом. Он последнее время неважно себя чувствует.

– А что с ним?

– Не знаю, – ответила Каролина. – Когда вернусь, постараюсь заставить его показаться врачу.

– Мама?

– Что, Хлоя? У меня действительно масса дел. Надо собрать вещи.

– Ты уже прочитала мой отчет?

– Да, – рассеянно ответила Каролина, – по-моему, он получился удачным. Хорошая работа.

– Спасибо, – сказала Хлоя, поняв, что мать ничего не читала, ибо иначе непременно поздравила бы с тем, что ее выдвинули на почетную должность Главы Дома в следующем семестре, а также назначили капитаном команды пловцов всей школы.

Ну ладно, подумала она, может, хоть отец по достоинству оценит се успехи. Но что же это за старая подруга, о которой никто никогда не слышал? И почему мама уезжает к ней в самый разгар Рождества?

– Покажи мне, пожалуйста, письмо, – сказал Джо, усаживаясь рядом с Каролиной в кресло самолета. – Я не прижал тебя?

– Нет, все нормально.

– Думаю, что через десять часов тебе это не покажется нормальным. Ну что ж, давай закажем что-нибудь выпить. Это самое лучшее средство от тоски во время полета.

А затем подумаем, что нам делать дальше.

– Не возражаю, – охотно согласилась Каролина. – Вот письмо. – Она протянула ему конверт. Получив его неделю назад, Каролина с тех пор почти не спала.

Прочитав письмо, Джо сочувственно пожал ее руку.

– Бедняжка, мне очень жаль тебя.

– Да, судя по всему, Флер не очень легкий ребенок.

– Она, видимо, перенесла немало горя и унижений.

– К тому же Флер напугана. – Джин с тоником сделали свое дело, Каролина почувствовала приятное тепло, благодарно взглянула на Джо и улыбнулась. Хорошо, что он рядом с ней. Что бы она делала без него?

– Могу тебя заверить, – лукаво сказал Джо, – что я лишь начинаю бороться с твоей верностью мужу.

– Только не в самолете! – воскликнула, смеясь, Каролина.

– Почему бы и нет? Здесь есть прекрасные туалеты.

Ты слышала когда-нибудь о клубе любителей высоты?

– Нет.

– Члены этого клуба предпочитают заниматься сексом во время полета. Я, правда, не вполне уверен, что ты выдержишь. Может, попробуем?

– Нет, – решительно сказала она.

– Ну ладно, значит, на обратном пути.

– Возможно. – Она снова улыбнулась.

Джо достал из-под сиденья свою сумку, открыл ее и вытащил оттуда кипу бумаг.

– Я немного поработаю. У меня есть дела в Нью-Йорке, и я не намерен обманывать своего главного редактора.

– У кого ты хочешь взять интервью?

– У Бобби Кеннеди, если мне повезет, а также у Ширли Маклейн и Джо Димагио.

– Кажется, ты собираешься прекрасно провести время?

– Конечно, но свою главную задачу я по-прежнему вижу в том, чтобы и ты провела там время не очень плохо.

– Ты замечательный человек, Джо.

– Знаю.

Джо погрузился в чтение газетных вырезок, а Каролина молча наблюдала за ним. Почему она так долго оказывает ему сопротивление? Сейчас Каролина не могла этого понять. Джо казался он красивым и привлекательным, а к тому же был очень добрым, нежным и чутким. А как он смотрел на нее! Кроме того, он умел увлекательно говорить о сексе: такого она никогда прежде не слышала. Джо пока еще не заходил с Каролиной дальше невинного поцелуя, но при этом подробно рассказывал о том, что бы он сделал с ней, если бы она согласилась лечь с ним в постель. Это очень возбуждало ее. Минутами Каролине хотелось броситься к Джо и отдаться ему в любом месте – в такси, в городском парке. Каролина понимала, что не удовлетворена своей сексуальной жизнью. Уильям никогда не старался доставить ей наслаждение. Встреча с Джо напоминала Каролине о том, что она все еще женщина и хочет мужской ласки.

Пытаясь отделаться от этих мыслей, она стала перечитывать последнее письмо от Флер:

"Дорогая Каролина!

Я не собиралась писать вам, но бабушка заставляла меня это сделать.

Она очень больна и умирает у меня на глазах. У нее рак печени. Доктора говорят, что ей осталось жить несколько недель. Поэтому она хочет повидать вас перед смертью. И поговорить с вами.

Думаю, она будет просить вас присмотреть за мной, но это совершенно исключено. Полагаю, и вы не согласитесь на это. Мне уже почти семнадцать лет, и я могу сама позаботиться о себе и заработать на жизнь. К тому же у меня есть тетки, которые готовы помочь мне.

Бабушка лежит в больнице штата в Бруклине. Там неплохо, хотя было бы лучше отправить се в какую-нибудь частную клинику, но у нас нет таких денег. А у вас, кажется, они есть. Правда, не знаю, захотите ли вы помочь нам.

Сначала я считала, что нам с вами лучше не встречаться, но бабушка будет очень огорчена, если вы не приедете. Она все еще надеется, что мы с вами станем друзьями. Поэтому я решила, что нам следует вместе пойти к ней в больницу.

Если надумаете приехать, пожалуйста, дайте мне знать.

Сообщите также, где остановитесь. Надеюсь, вы позвоните мне, приехав в Нью-Йорк.

Ваша Флер Фитцпатрик".

Каролине, которую мысли о дочери преследовали семнадцать лет, это письмо показалось жестоким. Но все же оно лучше, чем первое, подумала она. Тогда Флер сообщила, что ее изнасиловали, и просила деньги на аборт. Каролина в тот момент хотела все бросить и вылететь в Нью-Йорк, чтобы помочь дочери, утешить и успокоить ее. Конечно же, она выслала Флер чек, но вскоре получила от дочери короткое письмо, в котором та заверяла Каролину, что с ней все в порядке, и просила не приезжать. Да и Джо советовал не спешить.

– Ты только добавишь масла в огонь, – сказал он тогда. – Флер может не выдержать такой эмоциональной нагрузки. Думаю, с ней действительно все в порядке и она не нуждается в немедленной помощи. Видимо, Флер – крепкий орешек. Такие письма не пишут несчастные и закомплексованные люди. Оставь се в покое. Не сомневаюсь: она удержится на плаву в любых обстоятельствах.

– Джо, ты не понимаешь. Ее же изнасиловали! Это самое страшное, что может произойти с женщиной. А ей только шестнадцать лет. Девочке нужны ласка и внимание.

– Да, но она никогда не видела тебя и поэтому считает, что ты самая бесчувственная и бессердечная мать в мире. Не забывай об этом. Я понимаю, что все это ужасно, но если ты станешь навязывать ей свое общество, то все будет еще хуже. Как Флер расскажет тебе о своем горе, совершенно не зная тебя? Такое немыслимо. Это будет удар для вас обеих. Пожалуйста, дорогая, оставь ее в покое. Да, это сложно, но другого выхода я не вижу.

Каролина неохотно, но все же согласилась с Джо. Она написала Флер два письма, участливо спрашивая о ее делах. Некоторое время спустя Каролина получила лаконичную открытку: «Все нормально. Флер Фитцпатрик».

И вот сейчас Каролина летела к дочери, вспоминая тот день, когда любовалась ее маленькими ручками и крохотной головкой. Господи, неужели это было семнадцать лет назад! Над всеми чувствами, которые одолевали Каролину во время полета, возобладал страх…

– Могу ли я поговорить с Флер?

– А кто это? – прозвучал настороженный голос с заметным американским акцентом. Каролина закрыла глаза и еще крепче сжала руку Джо.

– Это… Каролина Хантертон.

– А-а-а, – услышала она. – Это Флер Фитцпатрик. Как долетели?

– Прекрасно, спасибо, – ответила Каролина.

– Где вы остановились?

– В гостинице «Сент-Реджис», на Пятьдесят пятой улице восточной стороны.

– Вот как, – холодно отозвалась Флер. – Думаю, нам лучше встретиться в больнице. Буду ждать вас в фойе. Больница находится возле Флэтбуш. Полагаю, вы не рискнете ехать туда на метро. – В голосе Флер Каролина различила едва уловимое любопытство. – Скажите шоферу, чтобы он отвез вас в больницу Святой Маргариты, что неподалеку от улицы Лафайета.

– Когда там приемные часы?

– О, с этим нет никаких проблем. Мы можем навестить бабушку в любое время. Персонал относится очень либерально к тем, кто приходит к умирающим.

– Хорошо. Тогда, может быть, вечером? Скажем, в шесть?

– Конечно.

Когда Каролина ехала в такси по Бруклинскому мосту рядом с проходящим мимо поездом, ей стало плохо. Она высунулась из окна.

– Леди, – предупредил таксист, – не делайте этого, а то вам снесет голову.

– Извините, мне что-то не по себе.

– Потерпите, – строго сказал он. – Я не хочу, чтобы вы вывалились из машины, тем более загадили ее. Если вас стошнит, вам придется убирать, о'кей?

– О'кей, – согласилась Каролина. Они ехали гораздо дольше, чем она предполагала, и с трудом миновали Манхэттен, запруженный машинами. Каролина с любопытством смотрела на вечерний Нью-Йорк, его гигантские небоскребы и узкие полоски светлого неба между ними. Ей не верилось, что она уже здесь.

Ее вдруг охватил необъяснимый страх перед этим огромным городом. Как хорошо, подумала она, что Джо отправился с ней. Он даже собирался поехать с ней в больницу, но Каролине хотелось поговорить с дочерью с глазу на глаз. А теперь она жалела, что отказала Джо, поскольку чувствовала себя не слишком уверенно. Впрочем, теперь уже поздно, подумала она и посмотрела на часы. Было уже без четверти семь. Флер уже, наверное, решила, что мать испугалась и не приедет. Да едва ли она станет ждать ее. Что же делать потом? Ведь она не сможет разыскать ее в этом огромном городе.

Машина вдруг резко затормозила и остановилась.

– Вот мы и приехали, мадам, – сообщил водитель. – Больница Святой Маргариты. С вас двадцать два доллара.

Двадцать два доллара! Это же почти восемь фунтов стерлингов! Самый настоящий грабеж! Ну да ладно, черт с ними, с деньгами.

Таксист быстро развернулся и уехал. Ни спасибо, ни всего доброго, со злостью подумала Каролина. Неужели здесь все так грубы и невоспитанны? С этими мыслями она вошла в фойе больницы.

Только тут она осознала, что я понятия не имеет, как выглядит дочь. Фойе было многолюдно, но более всего Каролину поразила огромная очередь к дежурной сестре. Безропотно встав в хвост очереди, Каролина искала глазами хрупкую темноволосую девушку.

Но поблизости не было никого, кто хоть немного напоминал бы Флер. Убедившись, что дочери нет, Каролина села на свободное место на скамье и устало закрыла глаза. Как же Флер могла так жестоко поступить? Она же прекрасно знала, что ее трудно найти в такой сутолоке.

Вокруг громко говорили, причем не только с американским акцентом, но и с итальянским, испанским, немецким. Порой раздавался голос дежурной сестры, которая громко выкрикивала фамилии посетителей.

Вдруг Каролина услышала свое имя. Оно прозвучало странно, совсем не так, как в Англии. Каролина тут же вскочила и направилась к столику дежурной сестры, с трудом пробираясь сквозь толпу посетителей. Люди безропотно расступались, пропуская ее. Только потом она догадалась, что немалую роль сыграла ее дорогая норковая шуба. Здесь, видимо, привыкли уступать дорогу важным персонам, особенно в больнице штата.

– Что вам угодно? – спросила негритянка, сидевшая за столиком.

– Моя фамилия Хантертон, – взволнованно ответила Каролина. – Меня просили подойти.

– Ах да, вас просят подойти к палате «7 Б».

– Как найти эту палату?

– Поднимитесь на лифте на седьмой этаж, потом повернете направо, – раздраженно ответила сестра.

Каролина медленно направилась к лифтам, грязным и переполненным. Под конец остались только Каролина да еще старая негритянка с внучкой.

– Послушай, – сердито сказала старуха маленькой девочке, – веди себя хорошо и не плачь. Твоя мама очень огорчится, если ты будешь все время плакать. Мы ничем не можем ей помочь, поэтому постарайся улыбаться и не плакать.