Текст книги "Третий — не лишний"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Когда они вернулись во дворец, было уже темно. Свет от электрических бра в форме факелов, падающий на древние каменные стены, отливал золотом, но одновременно отбрасывал страшные тени, создавая ощущение опасности.

Свет и тьма, правда и ложь, любовь и потеря любви…

Жизель чуть не оступилась, поднимаясь по лестнице. Саул шел чуть поодаль, поскольку останавливался, чтобы поговорить с дворецким. Но в мгновение ока он очутился рядом и ухватил ее за локоть. В его глазах читались забота и защита.

Она должна сказать ему. Больше ждать нельзя.

В знакомом уединении их апартаментов Жизель стояла, глядя на сад. У них была своя кухня, в которой и исчез Саул, чтобы вернуться с двумя чашками ароматного кофе. Он поставил их на столик возле софы из черной матовой кожи.

– Я хочу начать разработку планов по реконструкции как можно скорее, – сказал Саул, подходя к жене. Он нахмурился, когда она сделала шаг назад:

– В чем дело?

– Я хочу тебе кое-то сказать. Кое-что важное.

– Что?

Жизель сделала глубокий вдох:

– Теперь, поскольку ты занимаешь место Альдо, тебе понадобится наследник. От тебя будут ожидать, что ты передашь правление сыну, в жилах которого будет течь твоя кровь.

– Ну, в общем-то да. Осмелюсь предположить, что народ будет ожидать наследника, – равнодушно согласился Саул, словно никогда не задумывался над этим. – Но не сейчас. У нас с тобой есть серьезные причины не желать детей. И эти причины все еще имеют силу. Стране требуется серьезная помощь, и реальность такова, что у нас с тобой физически не будет времени на ребенка. Конечно, мы будем жить здесь и не сможем путешествовать по миру, как раньше, но наше время и силы все равно не будут принадлежать нам. Все придется тратить на работу. Наследник – это ребенок, а ребенку нужно внимание мамы и папы. Мы оба это прекрасно знаем, Жизель.

С каждым словом Саула узел, стягивающий сердце Жизель, потихоньку развязывался. Судьба дарит ей драгоценные несколько лет, которые она сможет провести рядом с Саулом, если верить его словам. А у Жизель не было причин не верить мужу.

Саул посмотрел на нее. Жизель выглядела уставшей и изможденной. Он тут же обнял ее за плечи, не давая возможности отступить. Он вдыхал аромат женщины, уткнувшись лицом ей в шею. Он словно вбирал ее в себя, частицу за частицей, доверху наполняя кувшин любви.

Сила чувств, которые они испытывали друг к другу, и глубина их отношений поначалу шокировали Саула. Честно говоря, он испугался своей страстной реакции на Жизель. Тогда он впервые осознал, что влюбляется в нее. Она взяла его в плен. Саул никак не ожидал, что желание быть все время вместе может приобрести такую силу. Эмоциональные связи просто-напросто были не в его характере. Детство и отношение к нему матери, которое он называл предательством, – все это сослужило недобрую службу, заставив его с опаской относиться к тем людям, которые хотели сблизиться с ним.

Мать, будучи руководителем благотворительной организации, выбрала сирот, а не сына, и им, а не ему дарила свое тепло и заботу. Взрослый Саул установил эмоциональный барьер, пересечь который не удавалось никому.

А потом появилась Жизель. Каждая клеточка ее тела, казалось, держала оборону. Колкая и горделивая, вначале она его раздражала, затем заинтриговала, и наконец, он был поражен и восхищен ею. Саулу хотелось узнать о Жизель все. Образ жизни, который они избрали, вероятно, со стороны выглядел странным, но он устраивал супругов, отвечая их потребностям и интересам.

Именно Жизель помогла Саулу справиться с психологической проблемой, вызванной детской обидой, победить демонов, поселившихся в его душе. Когда Саул впервые увидел, как она общается с сиротами, с которыми они случайно встретились, подыскивая место для строительства отеля и спа-курорта, он разозлился на жену за то, что она уделяет детишкам так много времени. Это была реакция на эхо прошлого. В ее поведении Саул видел отражение того, как его мать обращалась с ним. Но Жизель объяснила мужу, что детишки напомнили ей о маленьком брате. Она рыдала на его плече, вспоминая малыша, и не стеснялась показать Саулу всю силу своего страдания, глубину своей боли. И его потребность успокоить и защитить жену взяла верх над остальными чувствами.

Благодаря Жизель он научился верить в то, что, помогая детям, они также помогали маленьким одиноким призракам из своего детства.

– Когда мы что-то делаем для них, мы делаем это и для себя. Залечивая их раны, мы залечиваем и свои, – говорила она.

Тем не менее вопросы Жизель по поводу наследника и то, как она обнимала осиротевшую девочку сегодня днем, заставили Саула поинтересоваться:

– Ты хочешь сказать, что передумала и теперь хочешь ребенка?

– Нет. Не хочу, – незамедлительно ответила Жизель. – Единственный, кто мне нужен, – это ты, Саул.

– Хорошо. – Его голос срывался от эмоций. – Когда-нибудь нам придется задуматься над этим. Но не сейчас, Жизель. Я не готов делить тебя с кем-либо. Я видел, как ты смотрела на ту девочку. Когда придет время, ты станешь замечательной мамой, и, без сомнения, я буду до смешного ревновать тебя к собственному ребенку. Однако пока я не хочу его. Не хочу, чтобы кто-то или что-то вмешалось в наши отношения.

– Я тоже, – согласилась Жизель со слезами на глазах.

Она не заметила, что Саул приподнял ее подбородок, пока он не поцеловал ее. Потом еще раз. Эти поцелуи были сродни противоядию, спасающему женщину от отчаяния. В объятиях мужа она чувствовала себя защищенной. Ничто не могло дотянуться до нее и причинить боль. В его объятиях Жизель была дома, в безопасности. Впрочем, безопасности относительной – ведь от желания, которое они пробуждали друг в друге, ей не деться никуда. Но Жизель призналась себе, что это ее не беспокоит, и с облегчением вздохнула, как только Саул притянул ее к себе.

Они принялись неспешно раздевать друг друга – между поцелуями, которые становились все длиннее и все интимнее. Язык Саула обвивался вокруг ее языка, потом отдалялся и снова проникал в ее рот. Эти ласки дарили сладостную негу, которая, словно нарастающий ритм барабана, вызывала все большее томление внизу живота.

Жизель прижалась к мужу, обвила его ногами. Все, что она хотела, – слиться с ним.

– Влажно, – прошептал Саул ей на ухо, когда его рука скользнула под шелковый край ее трусиков. Его пальцы добрались до средоточия ее женственности.

Груди Жизель словно стали нервными окончаниями, наполненными чувственным стремлением, которое концентрировалось в сосках. Она была готова разорвать бюстгальтер, чтобы предоставить их в распоряжение Саула. Жизель уже представляла, как он входит в нее, проводит пальцами по набухшим соскам, а потом берет их в рот. Стон перешел в крик восхищения, когда Саул принялся ласкать ее в самых интимных местах.

– Нет, – простонала Жизель, но было поздно.

Оргазм сотряс ее тело, наполняя сладостным удовольствием, возвещая о том, что и так было им известно. Предстоит одна из тех ночей, когда его способность возбуждать жену и ее готовность отвечать на его ласки будут переносить их с пика на пик наслаждения, пока они не достигнут головокружительных высот. Пока они не окажутся вне времени и пространства, в мире, находящемся за гранью реальности.

Они были родственными душами, как утверждал Саул, и в такие минуты Жизель не могла не согласиться с ним.

Супруги полностью разделись, открывая знакомые тела прикосновениям и поцелуям.

Жизель позволила Саулу лечь на спину. Она контролировала ситуацию, держа мужа в своей власти, и это усиливало накалявшуюся страсть. Его грудь поднималась и опускалась, сердце гулко билось. Жизель проложила дорожку из поцелуев по его животу, спускаясь все ниже и ниже. Совсем низко…

Саул застонал и умоляюще произнес:

– Перестань, хотя…

– Хотя – что?

– Может быть, тебе нравится это делать? – Он подтянул ее ближе.

Она с триумфом села на мужа и склонилась над ним.

– Ты – мой пленник, мой сексуальный раб, – прошептала Жизель ему на ухо. – Ты не имеешь права говорить или двигаться, пока я не разрешу. Ты можешь только смотреть.

Молодая женщина начала ритмично двигаться.

Она видела, как мышцы на горле Саула напряглись. Он честно пытался не двигаться и не произносить ни звука. Но пульсирующее желание взяло верх, и мужчина громко застонал. Жизель помотала головой и пригрозила пальцем:

– Теперь мне придется наказать тебя. – Она наклонилась и провела горячим языком по его соскам.

Саул начал задыхаться от удовольствия, вызывая у нее победную улыбку. Жизель приподнялась и снова опустилась на него, дразня: то даря Саулу жар и влажность своего тела, то отказывая в них, каждый раз позволяя ему задержаться чуть дольше и требуя мягким сладким голосом:

– Ты смотришь?

Капли пота проступили на его шее. Жизель засмеялась и наклонилась, чтобы чуть прикусить его ухо. И тогда Саул сделал свой ход – схватил Жизель за бедра и перевернул, прижав ее запястья к кровати:

– Понравится ли тебе, если я запрещу прикасаться ко мне?

Они играли в эту игру много раз, однако Жизель до сих пор охватывало дикое животное желание. Саул держал ее за руки и двигался, пока глубина и сила его толчков не удовлетворили их потребность друг в друге. Тогда супруги застонали от наслаждения. Наконец высвобождение наступило, и их трепещущие тела переплелись.

Жизель посмотрела на лицо спящего Саула и кончиком пальца легонько провела по изгибу его брови и затем по носу. Ее муж был очень мужественным человеком, зрелым, гордым и – да – иногда чересчур требовательным. Но в глубине его души прятался обиженный маленький мальчик. Улыбка Жизель тут же угасла, а рот задрожал. На глазах выступили слезы, когда она мысленно представила ребенка Саула, очень похожего на отца. Ребенка, которого у нее никогда не будет.

Ее эмоции приобрели столь высокий накал, что слезы покатились по щекам. Одна из них упала на Саула, прежде чем Жизель успела смахнуть ее. Он тут же проснулся, и его сонная улыбка, предназначенная жене, немедленно сменилась озабоченностью.

– В чем дело? Почему ты плачешь?

– Все в порядке, – пожала она плечами. – Просто эмоции накатили.

– Эмоции по поводу чего?

– Сама не знаю. Может, из-за детей, которых мы видели вчера…

– Из-за детей или из-за одного ребенка? – нахмурился Саул.

Щеки Жизель запылали.

– Это та маленькая девочка, да? – мягко поинтересовался он, видя, как лицо жены покрывается пятнами от стыда. Однако Саул не понял истинной причины. Он начал опасаться, что Жизель наскучила жизнь вдвоем и теперь она хочет детей.

– Нет, – покачала головой молодая женщина, охваченная чувством вины и облегчения одновременно. Она больше всего боялась, что Саул изъявит желание увеличить семью. Правда, каждый раз, когда Жизель держала на руках ребенка, она желала, чтобы это был их ребенок.

Саул сел на кровати. Солнечные лучи, проникающие в комнату, осветили его загорелую кожу, подчеркнули мужественный торс.

– Из-за этого все разговоры о наследнике, не так ли? – спросил он. – Ты хочешь аннулировать наше соглашение и…

– Нет, – резко возразила она. – Ты ошибаешься. Если хочешь знать правду, я рада, что ты желаешь все оставить по-прежнему. Только мы вдвоем.

Саул покачал головой:

– Извини. Мне просто страшно потерять тебя. Именно поэтому я не хочу делить тебя ни с кем, даже со своим ребенком.

– Дело в твоей матери? – нежно произнесла Жизель.

На минуту ей показалось, что Саул не ответит, но он, помолчав, неохотно согласился:

– Наверное. Хотя я не знаю, почему на меня так действуют мысли о твоем возможном материнстве. Ведь моя мать никогда не заботилась обо мне.

– Видишь ли, твоя мать никогда не ставила тебя и твои интересы на первое место. Проблемы и нужды других людей были для нее важнее, чем ты, Саул. – Жизель умолкла, но потом, не справившись с эмоциями, продолжила: – Не забывай, именно ты, а не я, решил, что твое обещание Альдо более важно, чем наше будущее, которое мы рисовали в мечтах. Именно поэтому мы начали обсуждать вопрос о ребенке. Ты решил править страной, и тебе необходим наследник.

– Ты до сих пор злишься на меня за то, что я стал правителем Ареццио?

– Уже не злюсь. – Жизель говорила искренне. – Ты был прав, утверждая, что здесь нам есть над чем работать. Но мы были так счастливы вдвоем.

– Мы всегда будем вдвоем и всегда будем счастливы, – твердо сказал он, прежде чем притянуть жену к себе и поцеловать.

* * *

Супруги встали поздно и наслаждались неспешным завтраком на террасе. Оба были в белых махровых халатах. Когда Саул предупредил, что за обедом встречается с советниками, Жизель собралась заняться планами нового дома малютки, больницы и школы.

Для приюта у них был разработан стандартный проект: простые, но прочные и теплые домики. Саул и Жизель старались сделать так, чтобы братья и сестры находились вместе. Общее количество детей в доме не должно было превышать десять человек. И не более двух детей одного пола в каждой комнате. Кроме того, проект предусматривал спальню для воспитателей и тихую комнату, где дети могли делать уроки или читать. К каждому дому прилегал небольшой садик для выращивания овощей, который ребятишки помогали содержать. В центре поселка, между домами, была небольшая площадь, где находилась школа – эпицентр детской жизни. Она давала сиротам образование и надежду на лучшее будущее.

В дополнение к приютам благотворительный фонд позволял будущим приемным родителям и воспитателям прослушать соответствующие курсы лекций и обеспечивал их помощью. Кроме того, если студенты, находящиеся в академическом отпуске, желали стать волонтерами, их после строгой проверки брали на работу. Правда, их всегда тщательно контролировали.

В Ареццио задача осложнялась тем, что разрушенный город был окружен горами. К тому же места там было немного.

Можно было с легкостью откинуть мысли о будущем и сконцентрироваться на первоочередных нуждах детей – по крайней мере, на какое-то время. Но чувство вины не отпускало молодую женщину.

Когда Саул буквально ошарашил ее сообщением, что займет место Альдо, Жизель не переставала размышлять, как это повлияет на нее. Трудно представить себе то отчаяние, которое она испытывала при мысли о том, что потеряет Саула. Но теперь, после разговора с мужем, Жизель поняла, что даже не задумывалась о чувствах Саула. Каково придется ему в случае их расставания? Насколько тяжело это скажется на нем. Ведь он любит ее.

Но человеческое сердце способно любить не один раз, а у Саула теперь появился долг перед страной – он обязан дать Ареццио наследника. Это означает, что он найдет женщину, которая займет ее место. Женщину, которую он полюбит, как когда-то полюбил Жизель. Она подарит ему ребенка, и, возможно, не одного.

Тем не менее Жизель упустила из виду один очень важный факт – эмоциональную рану, которую мать Саула нанесла ему. Из-за этого он был очень уязвим. Когда придет время покинуть его, он, безусловно, поймет причины, по которым Жизель обязана это сделать. Но – она была уверена – в глубине души Саул решит, что она бросила его, покинула, отвернулась, как когда-то отвернулась мать.

Понимание этого только усиливало вину Жизель. Перспектива причинить любимому такую боль была гораздо страшнее того, что предстояло испытать ей самой. Их масштабы несопоставимы. Из-за собственной слабости, трусости и эгоизма она предаст Саула, который ни в чем не виноват. Он любит ее, доверяет и не сомневается в том, что знает истинные причины, по которым Жизель не желает иметь детей.

Теперь слишком поздно напоминать себе о клятве, данной в юности: никого не подпускать близко. И не потому, что Жизель боялась полюбить кого-либо, а для того, чтобы не позволить мужчине влюбиться в нее, поскольку она знала, что на их отношения ей придется наложить ряд ограничений. Знала, но все же проигнорировала это, потому что не могла не любить Саула, не могла не быть с ним. Теперь ее вина никак не меньше вины его матери.

Жизель пыталась возразить голосу разума, звучавшему все громче. Она не хотела, чтобы это произошло. Она была уверена, что им ничто не угрожает, пока они вдвоем. Но Жизель как никто другой знала, что человеческая жизнь не вечна и что судьба рано или поздно требует плату от тех, кто предпочел не обращать внимания на ее предупреждения и запреты.

Глава 6

Саул оглядел офис, который они оборудовали в одной из комнат. Его высокие окна выходили в главный сад дворца – Сад Герцогини. Его назвали так потому, что в шестнадцатом веке тогдашний правитель преподнес его невесте в качестве свадебного подарка. Классический дизайн сада включал в себя строгий прямоугольный пруд с рыбками и беседку в итальянском стиле. Но Жизель не замечала этой красоты. Она работала за компьютером. Ее светлые волосы были подняты наверх и заколоты. Небольшие пряди обрамляли нежное лицо.

Несмотря на то что у нее был неограниченный доступ к счетам в крупнейших банках Лондона и Нью-Йорка, Жизель предпочитала носить джинсы и скромный топ, когда они с Саулом были одни или работали. Дизайнерские наряды она оставляла для официальных мероприятий и публичных выходов – в отличие от Наташи, которая была шопоголиком и в течение дня могла сменить несколько роскошных и безумно дорогих платьев. Саул не раз предупреждал Альдо, что эта страсть его жены может вызвать недовольство и неприязнь со стороны населения, которое находилось за чертой бедности.

Однако сейчас мысли Саула занимала Жизель, а не воспоминания о кузене. Последние несколько дней она была слишком тихой, даже отрешенной. Его жена погрузилась в свои мысли, и настроение у нее было мрачным. Может быть, причиной стал невероятный объем работы, которую им предстоит выполнить для модернизации страны? Не слишком ли многого он требует от нее, ожидая, что Жизель с радостью разделит его взгляды и будет трудиться вместе с ним ради достижения радужного будущего?

Ночью же, в его объятиях, Жизель была совсем другой. Ее чувственность расцветала. Она становилась страстной, как никогда, а ее жажда любовных утех увеличилась настолько, что они с каждым разом достигали новых высот. Несмотря на это, Саул чувствовал, что между ними вырос барьер, словно стеклянная стена – такая тонкая, что ты не заметишь ее, пока не натолкнешься. И причиной тому был он. Из-за обещания, данного Альдо. А еще, как предполагал Саул, из-за разговора о наследнике.

Что касается Альдо, Жизель должна понимать, что испытывал ее муж в те минуты. Однако Саул не сомневался, что она по-прежнему чувствует себя преданной. И в каком-то смысле Жизель права. Но какие у него были альтернативы? Его кузен умирал. Может быть, и живут на свете люди, которые считают, что могут не сдержать обещание, данное человеку на смертном одре, но Саул Паренти не из их числа.

Зато в вопросе с наследником Саул не допустит ошибки.

– Как дела с планами по строительству приюта? – спросил он у жены, избавляясь от невеселых мыслей и убеждая себя в том, что самое правильное сейчас – доказать Жизель, насколько она важна для него.

– Мне трудно, – призналась Жизель, откидывая со лба выбившуюся из прически прядь и поворачиваясь к мужу. – Недостаток свободной земли – серьезная проблема, хотя, думаю, ее можно решить, построив четыре корпуса по четыре этажа, чтобы занять меньше места. Дома будут высокие и узкие, а не широкие и низкие. Но у меня появились кое-какие сомнения. Мы всегда хотели сплотить детей друг с другом и с приемными родителями. Обычно мы проектируем большую столовую, кухню, гостиную и комнату для занятий на одном этаже. Но в данном случае столовая расположится на первом этаже, а все остальное – на втором.

– Что, если в дополнение к обычной лестнице сделать винтовую, которая вела бы от столовой к гостиной?

Хмурое выражение тут же исчезло с личика Жизель.

– Отличная идея! – поздравила она мужа от чистого сердца.

– Мы – команда, – улыбнулся Саул. – Мы с тобой преуспели в этом. – Он помолчал. – Я хотел с тобой поговорить. О будущем страны и о нашем с тобой. Но если сейчас неподходящее время…

Сердце Жизель бешено забилось. Она видела по лицу Саула, что разговор крайне важен для него.

– Почему нет? Давай сейчас.

Наступило обеденное время, и они собирались отправиться на живописное озеро и устроить там пикник.

В дверь тихо постучали – служанка принесла им кофе. Как только она удалилась, Жизель повернулась к Саулу и требовательно поинтересовалась:

– Судя по всему, ты считаешь, кофе нам пригодится. Значит, у тебя что-то важное?

Она пыталась говорить как можно веселее, но когда Саул не стал ничего отрицать, напряжение и нетерпение Жизель возросли во много раз.

Судя по всему, Саул понял, чего она опасается. Он сам взял кофейник и налил кофе ей в чашку, добавив горячего молока – ровно столько, сколько она любила. Его действия лишний раз свидетельствовали о том, что он прозорливый наблюдатель, улавливающий мельчайшие детали. Неужели он догадался, что жена скрывает от него что-то?

Саул дал Жизель чашку и тихо произнес:

– То, что я хочу обсудить с тобой, – дань традициям.

Жизель чуть не пролила кофе на джинсы. Ее рука заметно дрожала.

– Я думала, мы уже обсуждали эту тему и ты остался при своем мнении. Ты заявил, что это подождет, пока ты не достигнешь определенного успеха.

Жизель уловила недобрые нотки в собственном голосе. Но если Саул это тоже заметил, то никак не показал. Его манеры не изменились с тех пор, как они встретились: он остался таким же упертым, невозмутимым альфа-самцом. Саул всегда получал то, что хотел.

– Да, – согласился Саул. Его деловой тон только подтверждал догадки Жизель. – И это было адекватным решением на тот момент. Тем не менее такое решение отправляет будущее страны на помойку вместо того, чтобы сделать его прекрасным. Должен признаться, когда Альдо попросил меня, единственного мужчину в роду, занять его место, он не сомневался, что я последую традициям и дам Ареццио наследника – предпочтительно сына, – которого обучу править страной.

– Да… – Жизель надеялась, что теперь ее голос звучит спокойно, не выдавая истинных чувств.

Чтобы скрыть расстройство, она прижала край чашки к губам и тут же была вынуждена поставить ее на стол, так как почувствовала сильнейший приступ тошноты. Обычно Жизель любила аромат свежесваренного кофе, но сегодня он вызвал противоположный эффект. Очевидно, это признак ее страха и безнадежности.

– Мне нужна твоя помощь, Жизель, – продолжал Саул. – Я верю в то, что это на сто процентов правильное решение. Но без твоей поддержки ничего не получится.

Столь нехарактерная для Саула сдержанность лишь усиливала ощущение безысходности. Должно быть, он отчаянно желает наследника, иначе не стал бы умолять ее согласиться. Однако мужу было известно о ее отношении к детям, и она думала, что он согласен с ней. Жизель изо всех сил пыталась сдерживать подступившие слезы. Совсем недавно Саул говорил, что вопрос о ребенке встанет только через несколько лет, и она верила ему. Правда, он был уверен, что знает истинную причину ее отказа от детей, которую на самом деле Жизель скрывала от него.

Теперь он явно собирается сказать, что передумал, и предложит ей зачать ребенка.

Молчание жены и отсутствие какой-либо реакции на его слова – это не то, на что надеялся Саул. Но он не будет сдаваться. Это не в его характере, особенно когда речь идет о принципиальных вопросах.

– Отчасти причиной того, что я дал Альдо обещание править страной, является моя вина. Это я познакомил его с Наташей, и он женился на ней, – напомнил он, повторяя то, что неоднократно говорил Жизель. – Ты сейчас скажешь, что Альдо любил ее. И это правда. Он любил Наташу. Но она не любила его, и, как это ни печально, в глубине души он это знал. Если бы я их не познакомил, его жизнь была бы совершенно другой. Я считаю, Альдо был не против традиции династического брака, брака с женщиной, которую порекомендовали бы ему советники. У него, возможно, уже был бы ребенок и, уж точно, он не погиб бы при покушении на его тестя. Из-за этого…

– Ты хочешь ребенка. Мальчика. Ради Альдо, – догадалась Жизель. С каждым словом, которое она слышала, ее негодование росло. Неужели Саул допускает, что она готова позволить любому ребенку, не говоря уже о ее собственном, прийти в этот мир только из-за ложного понимания чувства долга и семейной традиции, к которой Жизель, кстати, не имеет никакого отношения?..

Сила возмущения переборола ее отчаяние. То, что предлагал Саул, разрушало все. Ярость, вызванная его предательством, была невероятно сильной, словно он изменил ей с другой женщиной.

– Если бы я захотела ребенка, – начала молодая женщина, – то никогда не родила бы его только потому, что ты чувствуешь себя в долгу перед Альдо. Я никогда не пожертвовала бы им ради твоего обещания, данного кузену, загоняя малыша в ловушку еще до его рождения. На это я не соглашусь, Саул. Не потому, что не хочу детей. Я не смогу… пожертвовать правом ребенка на выбор.

Жизель не видела выражения лица Саула из-за слез, выступивших на глазах. Но она догадывалась, как он выглядит. Должно быть, смотрит на нее угрюмым враждебным взглядом, как тогда, когда они впервые встретились на парковке. В тот раз была виновата она, но сегодня, несомненно, Саул. Женщине хотелось кричать от горя, но взять обратно свои слова она не собиралась. Не могла.

– Я больше не хочу говорить об этом, – отрезала Жизель. – Наверное, я разозлила тебя, Саул, но ты меня разочаровал. Я согласилась с тем, что ты должен возглавить страну, но я не могу зачать ребенка только потому, что ты испытываешь чувство вины перед Альдо.

Жизель попыталась уйти, но Саул перегородил ей дорогу и схватил за запястья, когда она подняла руки, чтобы оттолкнуть его. А затем, к удивлению Жизель, наклонился и поцеловал ее – не нежно и осторожно, а с какой-то жгучей силой, прислоняясь к закрытой двери и вынуждая жену прильнуть к нему всем телом.

Поскольку Жизель не успела успокоиться, она не хотела отвечать на поцелуй, сжимая губы и не впуская его язык. Она старалась не обращать внимания на мгновенную ответную реакцию своего тела, пыталась сдерживать слезы, эмоции, свою любовь к Саулу, пока не поняла, что единственным средством обороны был ответный поцелуй, столь же страстный и сильный. Сексуальная близость могла, в конце концов, означать не только взаимную любовь и желание, но также горечь, отчаяние, злость, желание разрушить, желание…

– Как ты могла такое подумать? – требовательно спросил Саул, оторвавшись от ее влажных губ. Он обхватил ладонями ее лицо. – Как ты могла подумать, что я заставлю человека – ребенка – жить жизнью, которую он не приемлет? Я мог бы разозлиться, но твоя страстная защита ценностей, которые важны и для меня, делает это невозможным. У меня нет намерений производить на свет ребенка ради того, чтобы сгладить свою вину. Я не это хотел обсудить с тобой.

Жизель ощущала, как содрогается ее тело. После яростной вспышки эмоций ей требовалась поддержка Саула.

– Тогда что ты хотел обсудить?

Она видела, как поднимается его грудь и затем опускается.

– Я хотел – и все еще хочу – услышать твое мнение по поводу моих планов превратить Ареццио в по-настоящему демократическое государство. Когда Альдо взял с меня обещание сделать все ради страны, он не это имел в виду. Но иногда любить что-то или кого-то означает предоставлять им свободу, уважать их право делать собственный выбор, указывать им пути достижения желаний. Я мечтаю даровать людям не наследника, а право и способность определять ход событий. В итоге титул наследника и затем титул великого князя исчезнут. По-моему, единственный способ приблизиться к этой цели – не иметь детей. Сама страна может стать нашим ребенком, нашей данью судьбе. Если мы этого захотим. Мы будем защищать ее и вести вперед, любить и наблюдать, как она взрослеет, мужает до такой степени, что готова продолжать путешествие без нас. Мы будем уверены, что дали ей все: демократические свободы, рабочие места, образование и… любовь. Если моя судьба – занять место Альдо, я должен преподнести Ареццио самый драгоценный подарок. Но мне понадобится твоя поддержка. Твое участие в работе, которую предстоит сделать, и уверенность, что ты не передумаешь насчет нашего общего решения не иметь детей.

Слезы хлынули из глаз Жизель и упали на ладони Саула. Очень осторожно он смахнул их со щек жены.

– Ты замечательный, Саул. По-настоящему отважный и предусмотрительный человек. Конечно же я поддержу тебя. Я не сомневаюсь, что все будет так, как ты решил. Никто не сделает этого лучше, чем ты.

– Ты уверена? Это важно, Жизель, поскольку на нас будут давить. Если у нас не родится ребенок, то у пожилых членов государственного совета не будет наследника престола. И вопрос о сохранении статус-кво повиснет в воздухе.

– Уверена, – пообещала Жизель. Как же ей повезло. Что бы ни стало причиной ее освобождения от мучений, она была счастлива. – Мне импонируют твои планы по установлению демократии, но тебе действительно придется противостоять советникам Альдо и множеству простых людей, привыкших чтить устои.

– Я люблю, когда есть оппозиция, – ответил он с горящими глазами. – Уж ты-то должна это знать. Помнишь, как все начиналось?

– Да, мне пришлось побороться с тобой и с твоей любовью ко мне. Так что неудивительно, что я проиграла.

Немного позже, сидя на покрывале, которое они расстелили на прогретом солнцем песке около озера, Саул положил голову Жизель себе на колени, и ей показалось, что этот вечер, эта минута, должно быть, самые счастливые в ее жизни. Груз вины был снят с ее души и готовился уплыть вдаль, как маленькие облака над их головой. Совершенство природы гармонировало с совершенством их любви и счастья.

Ей больше нечего бояться, ничто не может причинить ей боль. Больше не надо вспоминать то, в чем она так боялась признаться Саулу. Теперь это не имело никакого значения. И так будет всегда.