Текст книги "Лекарство для двоих"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Все еще не очнувшись от теплой, сладкой истомы, Лейси медленно открыла глаза. Ощутила непривычную тяжесть на теле, непривычное дыхание рядом. И сконфуженно повернула голову в сторону Льюиса.

Он крепко спал, чуть приподняв темный от ночной щетины подбородок. Волосы спутались, с загорелого плеча соскользнула простыня. От мужского, мускусного запаха его кожи по ее телу побежали чувственные волны.

Лейси охватила такая нега, такая блаженная лень, что ей не хотелось двигаться… Внезапно она напряглась, заслышав внизу какой-то звук.

Дверь из кухни открылась, и легкие шаги поспешили наверх.

Прежде чем Лейси успела пошевелиться, дверь в спальню распахнулась, и в комнату влетела Джессика, взволнованно оправдываясь на ходу:

– Мамочка, извини, что я встретилась с папой до того, как поговорила с тобой, но я…

Она остановилась как вкопанная, круглые от изумления глаза устремились на темную голову на подушке рядом с Лейси, и Джессика, вспыхнув, попятилась обратно к двери.

– Джесс!

Льюис зашевелился, потянулся, а потом сел на кровати.

– Папа…

Джессика уставилась на них, и сконфуженное удивление на ее лице уступило место широченной улыбке.

– Ну и ну… И как долго это продолжается? – поддразнила она. – Вы оба, доложу я вам, темные лошадки! Подумать только, я переживаю… волнуюсь… а вы все это время… – Джессика, вся лучась от счастья, подошла к кровати и обняла сразу обоих. – Это же здорово… великолепно! Я просто не могу поверить! Вы вместе! – Она присела на край постели, не переставая радостно щебетать, а Лейси, оцепенев, лихорадочно соображала, как объяснить ей недоразумение.

Она знала, что Льюис уже окончательно проснулся, но не могла заставить себя обернуться к нему. Наверняка он потрясен и расстроен не меньше ее. Трудно представить, как им теперь охладить исступленный восторг дочери и объяснить, что в постели они отнюдь не по причине романтической влюбленности, а…

– Значит, ты одобряешь, Джесс?

Вопрос Льюиса прервал безумный поток мыслей Лейси.

– Ну, должна признаться, что когда я вошла и обнаружила рядом с мамой незнакомого мужчину, то была слегка шокирована, – с шутливой строгостью отвечала Джессика. – Но как только я узнала тебя… О Боже! И как долго это уже продолжается? А я ничего не знала! Как романтично, что после стольких лет… вы снова вместе. Когда же свадьба? – Джессика рассмеялась. – Надеюсь, вы не заставите меня изображать подружку невесты!

Лейси от смятения потеряла дар речи. Она уже прошла через шок, смущение, недоверие и теперь была не в силах испытывать какие-либо чувства. Но понимала, что нужно что-то сказать, что-то сделать, иначе ситуация полностью выйдет из-под контроля. Льюис, похоже, не собирается взять эту миссию на себя, так что придется ей…

Лейси набрала побольше воздуха.

– Джессика, это не то…

Льюис схватил ее руку под простыней и предостерегающе стиснул ее.

– Мама хочет сказать, что мы еще так далеко не загадывали.

– Но вы наверняка решили быть вместе, – радостно провозгласила Джессика. – Иначе и быть не может. Я же знаю свою мамочку – она ни за что не улеглась бы с тобой в постель, если бы не…

– Послушай, может, ты спустишься и поставишь чайник? Дай нам с мамой возможность принять достойный вид, – перебил ее Льюис.

– Ладно, даю вам десять минут, и если к этому времени вы не окажетесь внизу…

Джессика направилась к двери, остановилась на мгновение и обратила на них блестящие от слез глаза:

– Вы представить себе не можете, что это значит для меня – видеть вас вместе! Это… это восторг. Настоящий восторг!

Джессика повернулась и вышла, Лейси беспомощно смотрела на Льюиса. Она нахмурила лоб от беспокойства, но теперь уже не из-за собственных чувств, собственных страхов и переживаний, обо всем этом она забыла и думала только о том, что будет с Джессикой, когда ей откроется вся правда.

Не успела она раскрыть рот, как Льюис тихо произнес:

– Нравится нам это или нет, но, похоже, какое-то время придется подыгрывать Джессике и делать вид, что мы влюблены друг в друга.

– Нет, это невозможно.

– А что ты можешь предложить взамен? – Его губы цинично скривились. – Сообщить ей, что, вопреки ее романтичному мнению о нас, мы оказались в постели исключительно ради секса?

Грубость этих слов наполнила Лейси тошнотворным, мучительным презрением к себе. Ей и раньше было понятно, что Льюиса к ней толкнули лишь похоть и физическая потребность, но, когда он сам высказал это, да еще так холодно и бесстрастно, ей захотелось отчаянно завопить.

– Так ты этого хочешь? – настойчиво повторил он.

Лейси, отвернув от него лицо, только покачала головой.

– Послушай, – голос его стал чуть мягче, – я понимаю, что это нелегко для нас обоих, но нам нужно пока отбросить собственные эмоции и подумать о Джессике. Совершенно очевидно, как много для нее значит, что мы – по ее мнению – уладили свои разногласия и решили быть вместе. Ну какой вред в том, что она будет так считать еще какое-то время? Мы же пока придумаем, как объяснить, что у нас в конце концов ничего не получилось. Если же ты настаиваешь на том, чтобы рассказать ей правду… сейчас…

Лейси покачала головой. Как она может такое сделать после того, как увидела счастливые глаза Джессики? Рассказать дочери, что их бросил в объятия друг друга холодный секс, безо всякой любви… Она сглотнула слюну. Как это можно?.. Нет, Льюис прав. Им придется подождать.

– Давай я первым оденусь, спущусь вниз и займу Джесс беседой. Тогда у тебя будет больше времени привыкнуть к мысли…

– К мысли о чем? – с горечью перебила она. – Что я буду лгать собственной дочери? Притворяться, будто ты и я?.. – Лейси была не в состоянии договорить. Горло ее стиснул спазм.

Это она во всем виновата. Только она. Не дай она так ясно понять Льюису, что хочет его… Какое унижение! Какой стыд!

Льюис встал с кровати, чтобы одеться. Она отвела глаза.

– Что же касается прошлой ночи… – услышала Лейси его слова и поспешно замотала головой.

– Нет, пожалуйста, Льюис. Я не могу об этом говорить сейчас. О Боже, ну почему Джессика обнаружила нас здесь?

В течение многих дней Лейси еще не раз задавала себе этот вопрос.

Они подогревали надежды Джессики на то, что останутся вместе, – и этим только увеличивали уже причиненный вред. Джессика, казалось, была в полном восторге от их предполагаемого совместного будущего.

Поначалу она намеревалась просто пару дней побыть дома, извиниться перед Лейси за свою встречу с отцом и объяснить, почему она предварительно не обсудила это с матерью.

– Просто невероятно видеть вас вместе, – снова и снова повторяла она.

Льюису, к счастью, необходимо было вернуться на работу, и его визит, таким образом, оказался недолгим, что позволило Лейси избавиться от ужасной перспективы провести с ним вторую ночь в одной постели.

Но ей пришлось вынести в его обществе целый день – и еще два, когда он заезжал, чтобы провести, по его словам, как можно больше времени с двумя самыми важными женщинами в его жизни.

О прошлом никто не упоминал. Восторженная болтовня дочери касалась только будущего, и чем больше Лейси слушала ее, тем большую вину ощущала. Раньше или позже, но Джессике придется узнать правду.

Вначале, когда Льюис предложил дать Джессике время – дескать, пускай привыкнет к мысли, что родители не смогли остаться вместе, – Лейси показалось, что это будет довольно просто. Но позже, все обдумав, она впала в панику. Ведь это будет длиться не один день… и ей придется постоянно скрывать свое напряжение, свою муку… агонию… Да, агония чувств – именно это она испытывала, постоянно ощущая рядом Льюиса, принимая от него едва заметные знаки внимания – легкий поцелуй, касание руки, мимолетное объятие. Льюис не забывал об этом, чтобы уверить Джессику в их глубоком чувстве друг к другу.

Глубокое чувство. Что ж, по крайней мере у одного из них оно точно было. Хуже того, оно засасывало этого «одного» все глубже и глубже.

Сколько бы Лейси ни напоминала себе о прошлом, все равно она понимала, что с каждым днем все больше привязывается к Льюису, все больше зависит от него, и терзалась все сильнее, раздираемая между горькой мукой и ненавистью к себе – и неспособностью взглянуть в лицо действительности.

К счастью, Джессика могла провести дома всего пару дней, не больше.

В их последний совместный день Джессика, к величайшему ужасу Лейси, попросила Льюиса показать им свой дом.

– В конце концов, вы ведь с мамой, когда поженитесь, будете жить там, – беспечно заявила она. – Вернее сказать, мне так кажется – потому что у папы там его бизнес…

– Джессика, – воспротивилась Лейси, – мне думается, что…

– Все нормально, – прервал ее Льюис, – Джессика права, вам нужно взглянуть на мой дом. Только предупреждаю, что он не такой уютный, как ваш.

Голос его вдруг помрачнел, лицо стало замкнутым, и Лейси в отчаянии прикусила нижнюю губу. Льюис никогда не говорил о ней – той женщине, ради которой бросил жену, об их совместной жизни. Теперь Лейси уже знала, что они так и не поженились, но ведь, должно быть, жили бок о бок, строили общие планы… и Лейси претила мысль даже войти в тот дом, который он делил с другой, с гораздо более любимой женщиной, чем она, Лейси.

– Я купил этот дом пять лет назад, – сказал Льюис Джессике. – Честно говоря, для одного он слишком велик. Просто огромен. Сам не понимаю, почему я его купил.

– Тайные надежды? – предположила, улыбаясь, Джессика.

– Может быть, – согласился Льюис. – Хотя в то время я и думать не мог, что твоя мама… что ты есть на свете.

– Еще не все потеряно, – мягко сказала Джессика. – У вас с мамой еще может быть ребенок… дети. Ведь сейчас вазектомия – обратимая операция, а маме нет еще и сорока…

– Джессика, – быстро вмешалась Лейси, но дочь и слушать не стала, лишь упрямо гнула свое:

– Да ладно, мамочка, ты же прекрасно знаешь, что была бы счастлива родить еще одного ребенка… а я уж точно не возражала бы против маленькой сестрички.

В этих словах отразилась их общая боль, и глаза Льюиса помрачнели. Но, даже несмотря на это, Лейси ощутила, как знакомое тепло разлилось внизу живота, подтверждая правоту Джессики: она действительно была бы счастлива иметь еще одного ребенка, если бы это был ребенок Льюиса.

– Пусть даже мои анализы подтвердят, что я носитель болезни, – тихо произнесла Джессика, – я все равно не откажусь от детей. Мальчиков не будет – нельзя так рисковать, – но уж дочери – точно!

Лейси вся сжалась, увидев, что Льюис отвернулся и через стеклянную дверь вышел в сад, напряженно выпрямив спину.

– Что… я что-то не то сказала? – всполошилась Джессика, взволнованно глядя на мать.

– Он переживает за тебя, – мягко объяснила Лейси. – Дай ему время, Джесс. Он чувствует вину… ответственность за то, что тебе, возможно, не придется иметь сыновей, чтобы не передать им порочный ген…

– Но у меня по крайней мере есть право выбирать, – прервала ее Джессика. – А ты, мамочка, что бы сделала, если бы узнала о… его болезни, уже ожидая меня?

– Не знаю, – чистосердечно призналась Лейси. – Думаю, что все же сохранила бы беременность.

– Но ведь папа этого не хотел бы, верно? Он бы попытался убедить тебя сделать аборт.

Лейси прикусила губу.

– Джессика, ты же видела, что происходит с маленьким Майклом. Ты знаешь, через что пришлось пройти его семье. Я не хочу сказать, что согласна с Льюисом, но я его понимаю.

– Да. Да, я знаю. Меня вдруг осенило, что, если бы вы… если бы он не развелся с тобой именно тогда, меня вообще могло бы не быть на свете.

– Но ты же появилась, – ответила Лейси, – и теперь, благодаря современной науке, у тебя есть возможность выбирать.

Джессика подошла к окну.

– Папа выглядит таким одиноким. Мне кажется, ему тебя страшно не хватало. Его чувства к тебе совершенно очевидны, да и ты его тоже любишь… ты его всегда любила. Как же я рада, что вы снова вместе.

– Джесс, все не так однозначно, как тебе кажется. Еще ничего не решено, – начала было Лейси, но Джессика ее не слышала.

– Мечтаю увидеть его дом, а ты? Интересно, какой он?

Льюис смотрел в их сторону. Джессика выбежала к нему в сад и обняла с такой любовью, что у Лейси слезы выступили на глазах.

Скоро ей придется открыть дочери правду. Скоро, но не сейчас; не сейчас, когда отношения Джессики с Льюисом еще так хрупки.

Проезжая по когда-то знакомому городу, где они раньше жили с Льюисом, Лейси была страшно взволнованна.

За долгие годы город изменился, разросся ввысь и вширь, но центр остался прежним.

У Льюиса теперь был значительно больший офис, расположенный прямо на главной площади города. Он указал на него по дороге к дому. Джессика без остановки задавала вопросы, и Льюис ответил, что это красивое трехэтажное здание в викторианском стиле полностью принадлежит ему.

Потом он рассказал, что несколько лет назад выкупил у своего партнера его часть дела и расширил бизнес, так что теперь в его распоряжении несколько квалифицированных работников, несколько клерков и менеджер.

– Слышишь, мамочка? Ты выходишь замуж за очень состоятельного человека, так что не упусти его! – дразнила Джессика, но Лейси подозревала, что в этой шутке значительная доля правды и Льюис в самом деле хорошо обеспечен.

Его машина, одежда, а теперь и офис производили именно такое впечатление. Лейси заерзала на сиденье. Джессика настояла, чтобы Лейси села на переднее сиденье, рядом с Льюисом, хотя она с большим удовольствием устроилась бы сзади.

Краешком глаза она отметила у Льюиса гримасу боли, когда ему пришлось резко нажать на тормоз перед неожиданным пешеходом. Операция на костном мозге, который он отдал для исследований, кроме хромоты, оставила еще крошечный шрам в самом верху бедра. Лейси вдруг залилась жарким румянцем, вспомнив, как она гладила его, ласкала, прижимаясь губами к ранке. Она снова начала дрожать, кляня себя за слабость. Всякий раз, как память возвращала ее к той ночи, когда они занимались любовью, с ней происходило то же самое. Сознание туманилось, а тело ныло от желания.

Льюис произнес что-то вроде того, что уже совсем близко. Лейси взглянула на него. Ее быстрый взгляд устремился на его губы, и внутри у нее все перевернулось от воспоминаний об их ласке.

Они уже выезжали за пределы города, двигаясь, к огромному облегчению Лейси, в сторону, противоположную той части, где они раньше жили вместе с Льюисом.

С главного шоссе они свернули на тихую проселочную дорогу. Впереди Лейси увидела подъездную аллею. Льюис свернул в нее, и у Лейси перехватило дыхание при виде его дома.

Это был низкий белый деревенский дом с красной черепичной крышей и огромными сверкающими окнами, окруженный садом и внешним кольцом высоких деревьев.

– Вот этот? Да он великолепен! – воскликнула Джессика. – Как тебе кажется, мамочка?

Льюис остановил машину. И он, и Джессика смотрели на Лейси, ожидая ответа.

Запинаясь, она смогла лишь выдавить:

– Он… он… он очень красивый.

– Очень красивый! – фыркнула Джессика. – Стыдись, мамочка, могла бы придумать что-нибудь получше.

Лейси ответила ей бледной улыбкой.

Когда-то очень, очень давно, душным солнечным полднем, прижимаясь к Льюису и изнывая от испепеляющей жары, Лейси мечтательно призналась мужу в том, каким видит свой дом… дом для большой семьи, которая у них будет.

Дом перед ними был точной копией того, который она описала Льюису, и Лейси невыносимо больно было осознавать жестокую иронию судьбы, сделавшей владельцем этого дома именно Льюиса.

Он сказал, что купил его пять лет назад – конечно, к тому времени он давно успел забыть дом, который она ему описала. Лейси схватилась за ручку дверцы. Ей вдруг так невыносимо захотелось глотнуть свежего воздуха, что она даже не вспомнила о все еще пристегнутом ремне безопасности.

Джессика уже успела выскочить из машины, Льюис и Лейси остались одни.

– Я купил его из-за тебя, – тихо произнес он. – Как-то проезжал мимо и увидел…

– И дом как раз продавался… а ты подумал: о, вот такой дом хотела Лейси! – слова прозвучали глухо, горько – от слез, сдавивших горло.

Льюис смотрел на нее, но она не смела ответить ему взглядом… не могла позволить ему увидеть свои несчастные глаза.

– Нет… вообще-то он не продавался… но его владельцы, довольно пожилая пара, подумывали о том, чтобы поменять его на что-то поменьше, поуютнее. Я попросил их связаться со мной, если они все-таки решат продать его.

– Тебе до такой степени хотелось его купить? – удивилась Лейси.

– Он мне до такой степени был нужен, – поправил он, наклоняясь, чтобы отстегнуть ее ремень.

Лейси вдыхала запах его шампуня, его мыла; ей видны были по-мужски крупные поры его кожи. Голова его была так близко, что стоило ей чуть податься вперед, и она ощутила бы на груди его теплое дыхание.

Она содрогнулась. Соски под одеждой заострились и отвердели.

– Лейси, я… – требовательно и хрипло произнес он, обнимая ее за плечи. У Лейси возникло ощущение, что ей стоит только взглянуть на него сейчас – и она уже не сможет удержаться и будет молить его о поцелуе.

– Ну, давайте же, выходите! – кричала снаружи Джессика. – Я хочу увидеть дом внутри!

Внутри дом оказался великолепно спланированным – настоящий семейный очаг. Он должен был бы излучать тепло и гостеприимство, но вместо этого казался холодным, пустым, нежилым. Комнаты выглядели суровыми и чопорными.

Лейси пришла в ужас. Не дом, а гостиница. Нет, хуже, гораздо хуже гостиницы. На этом доме, лишенном жизни, тепла, любви, лежала печать одиночества, даже казенщины. Здесь не было картин, цветов. Дом был пуст, почти стерилен…

– А сколько тут спален? – услышала Лейси вопрос Джессики.

– Пять, – отвечал Льюис, поднимаясь впереди них по лестнице. – И три ванные.

Большой дом для одинокого мужчины. Зачем он его купил?

Спальни наверху были такие же нежилые. У последней двери Льюис остановился и скороговоркой произнес:

– Это моя комната. Вам нет смысла туда заходить.

Дверь оказалась не закрыта, и в тот миг, когда они проходили мимо, сквозняк приоткрыл ее чуть шире. Лейси машинально бросила взгляд внутрь.

На тумбочке у кровати она увидела фотографию в серебряной рамке. Рамка была повернута к постели, так что самого снимка видно не было, но сердце Лейси мгновенно сжалось от ревности. Теперь понятно, почему он не хотел провести их в комнату: потому что все еще хранит ее фотографию – той женщины, ради которой бросил жену. Спальня осталась для него святилищем его любви… к той, другой.

Спускаясь обратно вниз, Лейси едва справлялась с нахлынувшими эмоциями.

Она ведь, слава Богу, взрослая женщина, а не девчонка. Просто смехотворно… унизительно… дико испытывать подобные чувства.

Плохо уж и то, что Льюис все еще физически возбуждает ее. Но эта ревность… это отчаяние… эта мучительная, тоскливая зависть к другой женщине, завладевшей его любовью… все это, уж конечно, несвойственно зрелости, мудрости, здравому смыслу, которые должны идти рука об руку с ее возрастом.

Кухня, большая и прекрасно оборудованная, была столь же стерильной, как и весь дом. Пока Льюис готовил чай, Лейси пыталась мысленно разнообразить обстановку, заменив, например, современную обтекаемую мебель на что-то чуть менее холодное – скажем, из дерева, покрытого сверху красным пластиком. Да и ультрамодная плита здесь необязательна… Симпатичный, чуть истертый кафель на полу, застеленном ковриками… Огромный, добела выскобленный стол посередине, чтобы вся семья могла…

Она вдруг очнулась. Какая семья? – возник в сознании горестный вопрос. Та семья, которой никогда не будет, как сказал ей Льюис? Это же, в конце концов, дом Льюиса, а не ее.

А что же случилось с ней, с той женщиной? Может быть, она оставила Льюиса, когда он сказал, что не намерен заводить детей? Если бы он сказал такое Лейси – как бы она сама отреагировала? Ей всегда хотелось иметь большую семью – троих, а лучше четверых ребятишек. Скажи ей Льюис в самом начале их совместной жизни, что это невозможно, – что бы она стала делать?

Бросила бы его, чтобы найти другого мужчину, который разделил бы с ней мечту о большой семье… мужчину, который подарил бы ей здоровых детей? Или же ее любовь к Льюису оказалась бы для нее важнее? Смогла бы эта любовь удержать ее подле него… смогла бы она отказаться от желания иметь детей ради жизни с ним? Достало бы ее любви для этого?

Лейси чуть заметно вздрогнула. Ей казалось, что она знает ответ на этот вопрос, но потом взгляд ее остановился на дочери, и она задумалась, сильно закусив губу… Кто знает, размышляла Лейси, не разрушило ли, не разъело ли бы такое отречение даже самую глубокую любовь?

Возможно, что ей повезло. Ей не пришлось принимать такого решения… потому что Льюис практически принял его за нее, бросив ее прежде, чем узнал правду о ее беременности.

– Ты что-то притихла.

Заслышав слова Льюиса, Лейси встрепенулась. Она даже не заметила, что он смотрит на нее, и сейчас смущенно зарделась, пытаясь догадаться, что он прочел на ее лице.

Даже теперь ей нелегко было изображать спокойствие. Когда он останавливал на ней взгляд, ее охватывал страх, что она может по неосторожности выдать себя.

Достаточно неприятно, что ему известно о ее физическом влечении к нему… если же он узнает вдобавок и о том, что она по-прежнему любит его…

Лейси опять вздрогнула. Уж сколько дней прошло, а она все еще просыпается по ночам и вспоминает ту встречу, и вновь ее тело жаждет его любви… болит по нему… И в то же время ей стыдно, что она сама подтолкнула, можно сказать, упросила его, признавшись, как дура, что он у нее единственный любовник.

– Наверное, она мысленно делает тут перестановку, – озорно подмигнула Джессика. – Где ты решила устроить детскую, мамочка?

– Дому действительно не хватает женской руки, – согласился Льюис, не обращая внимания на последнее замечание Джессики. – Когда я его приобрел, я… – Он замолчал. – Но вы еще не видели сад, а нам скоро уезжать, чтобы не опоздать к ужину. Я заказал столик на восемь.

Поскольку завтра Джессика возвращалась в Оксфорд, Льюис настоял на том, чтобы угостить их ужином в ресторане. Лейси пыталась возражать, но Джессика и слушать не захотела, ответив Льюису, что нисколько не против угощения.

Сад оказался прекрасно ухоженным, с лужайками и клумбами – на вкус Лейси, правда, немного чопорными. Зато огромные старые деревья, закрывающие дом от посторонних взглядов, привели ее в восторг.

Пока Льюис с Джессикой обсуждали возможность очистить заросший пруд и развести в нем зеркального карпа, Лейси пересекла лужайку и подошла к небольшой беседке в другом конце сада.

Глициния вокруг беседки уже отцвела, но вьющиеся розы, оплетавшие ее стены, только-только начали раскрываться, наполняя воздух сладким ароматом.

– Лейси, с тобой все в порядке?

Она не слышала шагов и сейчас рывком развернулась к Льюису, бледная и встревоженная, взглядом невольно выдавая свое напряжение.

– Конечно, нет, – сухо бросила Лейси. – Да и как это может быть? Вся эта путаница… кажется, мы нисколько не приближаемся к тому, чтобы объяснить Джессике правду. А кстати, где она?

– Ей показалось, что она увидела в пруду рыбу. Она все еще высматривает ее там. Ну а что бы предпочла ты? Сказать ей, что мы оказались вместе в постели исключительно по старой памяти? – с горечью спросил он. – Неужели тебе хочется подать ей такой пример… представить наши отношения именно таким образом?

– Какие отношения? У нас нет никаких отношений.

– Но были ведь, – ответил Льюис. – Покупая этот дом, я думал о тебе. Он так похож на тот, о котором ты когда-то мечтала.

Лейси побелела. Это неожиданное замечание показалось ей настолько жестоким, что она резко отвернулась и волосы мягкой волной упали ей на щеку, скрыв от него блеснувшие влагой глаза. Лейси заморгала, изо всех сил стараясь удержать слезы.

– Лейси, что… что такое…

Он стоял слишком близко, склонив к ней голову и опираясь рукой о стену беседки, так что Лейси оказалась буквально в ловушке между его рукой и стеной.

– Послушай, я понимаю, насколько все это тяжело для тебя, для нас обоих, но ради Джессики… Завтра она возвращается в университет. Честное слово, я понимаю твои чувства, но если…

– Но если – что? – яростно перебила она. – Если бы я не затащила тебя в постель, этого бы не произошло. Думаешь, я сама не понимаю?..

– Я вовсе не это хотел сказать, – спокойно остановил он вспышку ее гнева. – А насчет того, что ты меня затащила… Посмотри на меня, Лейси.

Она бросила на него быстрый взгляд, и сердце ее вдруг бешено забилось.

Льюис стоял слишком, слишком близко. У Лейси кружилась голова от этой близости и от собственной готовности броситься ему в объятия. Невероятно, но даже сейчас она совершенно не способна сдерживать свое вожделение. Ее притягивает к нему, изнутри поднимается горячая волна, один только шаг, и…

Должно быть, она действительно сделала этот шаг, потому что между ними вдруг не осталось ни дюйма, а его руки уже обнимали ее за плечи.

– Лейси.

Льюис прошептал ее имя, и губы ее, согретые теплом его дыхания, мгновенно раскрылись ему навстречу, а горло сжалось от желания и любви.

Он привлек ее ближе, приник губами к ее рту. Лейси закрыла глаза и, обхватив его за шею, растворилась в его нежности.

Поцелуй длился бесконечно долго, как будто Льюис не мог насладиться, насытиться вкусом ее губ, как будто его единственной целью в жизни было ласкать и нежить ее.

Лейси пыталась устоять, говоря себе, что за минуты этого наслаждения ей придется потом снова платить мучительным одиночеством… Но ее чувства отказывались прислушаться к голосу разума.

Тихий стон удовольствия вырвался из ее горла. Реакция Льюиса была мгновенной; его объятия стали теснее, тело напряглось от желания, язык проскользнул в теплую, зовущую глубину ее рта – и Лейси прильнула к нему, отвечая на эту ласку и всем существом мечтая о большем, о том, чтобы…

– Эй, хватит, оторвитесь друг от друга!

Неизвестно, кто из них был больше шокирован смехом Джессики. Но когда Лейси попыталась вырваться из его объятий, Льюис придержал ее и пробормотал на ухо:

– Нет, подожди. Я не могу.

Его требовательный тон заставил ее посмотреть на него.

От огромных зрачков его глаза казались очень темными, почти черными. Едва заметный румянец подчеркивал скулы. Лейси ощущала напряжение в его мускулах.

– Просто постой минутку, пока…

Лейси нахмурилась, сбитая с толку легким раздражением, прозвучавшим в его словах. Наконец он прошептал с грубоватой откровенностью:

– Я еще возбужден, Лейси. Несмотря на то что Джессика не сомневается в нашей любви, я слишком старомоден, чтобы позволить ей заметить…

Лейси начала заливаться румянцем, и Льюис замолчал. Губы его тронула легкая усмешка, и он нежно дотронулся кончиком пальца до ее заалевшей щеки:

– Ты по-прежнему краснеешь. Невероятно. Помнишь, как мы в первый раз занимались любовью? Как ты не хотела смотреть на меня и как смущалась, когда?..

– Нет, в самом деле – вам нужно жениться. И чем скорее, тем лучше, – нарочито строгим тоном говорила Джессика, приближаясь к ним. Потом добавила, обращаясь к Льюису: – Ты был прав, пап. Это не рыба.

Льюис все еще не отпускал Лейси, положив руку ей на плечо и тесно прижав ее к себе. После его слов она боялась пошевелиться: если он так возбужден, как утверждает, то ее смущение будет даже больше его собственного.

Крохотная искорка радостного чувства загорелась у нее внутри. Сладкая боль гордости и горечи за свою власть над его телом.

Не будь смешной, тут же уколола она себя. Это всего лишь физическая реакция на сексуальное возбуждение – и больше ничего. Любая женщина вызвала бы такую же реакцию. Это не относится к ней лично… совсем не относится.

Прошло какое-то время, прежде чем Льюис отпустил ее от себя. Но и после этого, уже направляясь вслед за Джессикой обратно к дому, он придерживал Лейси за плечи. Такая нарочитая нежность должна, без сомнения, прекрасно выглядеть в глазах Джессики, думала Лейси. Но ведь они решили, что лучше пусть дочь поскорее узнает правду. Так что со стороны Льюиса все это довольно нелогично.

Этот день утомил Лейси. На обратном пути она убеждала себя, что на нее так подействовал свежий воздух. Однако она прекрасно понимала, что эта кошмарная усталость навалилась на нее от эмоционального напряжения, не отпускавшего ее весь день. Сейчас ей хотелось одного – забраться в постель и не просыпаться, пока ее жизнь не вернется в нормальное русло. Пока из нее не исчезнет Льюис.

Но если ей так хочется этого – почему от одной мысли о жизни без него становится так тоскливо?

Она уже однажды прошла через любовь и потерю. Справится и теперь. Или нет? Ведь тогда она была моложе, сильнее… У нее была цель в жизни, нужно было думать о Джессике, о своем ребенке. Конечно, ей и сейчас нужно думать о Джессике, но уже не так. Джессика теперь сама взрослый человек.

К счастью, в доме всего две спальни, так что после ужина Льюис сюда не вернется, а останется в гостинице. Джессика по этому поводу уже успела пошутить, заметив, что, раз уж она застала их однажды в постели, папе нет никакого смысла лицемерить и жить в гостинице.

– Я буду так скучать без вас, – призналась Джессика, входя в спальню матери. – Хорошо, что мы расстаемся ненадолго. Встретимся на каникулах, а Иэн как раз все подготовит для моих тестов… Да, кстати, мне нужно позвонить ему и узнать точно, на какое число я назначена. – Ее лицо немного омрачилось. – Я только вчера думала о том, какая я счастливая. Не потому, что вообще родилась, но еще и потому, что живу именно сейчас, когда у меня есть право выбора. Мне не придется принимать такого решения, которое папа вынужден был принять. Я вот все думала, мамочка… Та, другая женщина… ради которой он тебя бросил…

– Джесс… пожалуйста, давай не будем говорить на эту тему. – В это время Лейси вдевала в ухо сережку; рука ее вдруг задрожала. – Джесс… Я бы на твоем месте так сильно не радовалась… насчет нас с Льюисом. Я хочу сказать, что еще слишком рано говорить… что еще ничего, может быть, не получится.

– Что? – Джессика изумленно уставилась на нее, а потом расхохоталась. – Не глупи, мамочка. Вы влюблены друг в друга, это совершенно ясно. Когда папа смотрит на тебя, думая, что его никто не видит, он смотрит в точности как голодная собака на сладкую мозговую косточку.

– Благодарю покорно, – сухо бросила в ответ Лейси, поспешно наклоняя голову, чтобы скрыть от Джессики заблестевшие от нахлынувших чувств глаза.

Льюис – прекрасный актер, нужно отдать ему должное, но нельзя сказать, что в данном случае его актерское мастерство идет им на пользу. Раньше или позже Джессика узнает правду. Но только после того, как станут известны результаты анализов. Льюис был совершенно прав, когда сказал, что дочери понадобятся они оба, особенно если у нее найдут болезненный ген.