Текст книги "Отличный кусок дерева"

Автор книги: Пенелопи Гиллиатт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Только что звонили по телефону из больницы, чтобы подтвердить, – сказала Дорис.

– А зачем ты подошла к телефону?

– Потому что могло быть что-нибудь важное. Так и вышло.

– Опять срочно, я полагаю, – в испуге яростно проговорил Вилли.

– Они узнали, что наш телефон работает. Они и так сердились, что полицейскому пришлось зря ездить. Я им сказала, что это не может быть так уж срочно, если тебе нужно явиться к ним через пять дней, а доктор рассмеялся и сказал, чтобы ты попробовал прикладывать теплое. Сегодня будешь спать внизу, в тепле.

– Это почки. Ничего нового они не смогут сказать про мои почки. Как они у меня разладились на войне, так и тянется.

– Я бы сказала, это от работы на холоде, там у бункера, – сказала Дорис.

– Клевещешь на мой бункер.

– Да я не про твой бункер. Я про маленький, который они нам предоставили во время войны. Будешь спать на диване, с хорошенькой грелочкой.

– А ты где ляжешь?

– Я буду спать в твоем телевизионном кресле. Если я крепко засну, я сверху тебя не услышу.

– Кресло для сна не годится.

– Я возьму одеяла, на которых глажу, будет вполне удобно. Я могу принести их из шкафа, где они проветриваются.

Несколько часов спустя, и за два часа до того, как ей идти на работу, он со вздохом проснулся. Через минуту она стояла, наклонившись над ним со стаканом теплой воды и таблеткой аспирина. Потом она позвонила в больницу, водя пальцами по резной коробочке для лекарств, которую смастерил для нее Вилли, хотя принимать таблетки она не особенно любила. «Подойдет для твоих шляпных булавок», – сказал он. Смешно, за все эти годы совместной жизни он не заметил, что она не носит шляпных булавок.

– Доктор, он стонет, и, кажется, тепло не очень ему помогает.

– Вы ему дали грелку? – спросил сотрудник больницы, усталый как собака.

– Я сейчас сменю воду. Господи, сколько же вы работаете, – сказала Дорис в трубку.

– Каждые два часа можете давать ему чашку чая.

– Беда в том, что мне скоро идти на работу.

– А он сам не может это сделать?

– Он мало движется в мое отсутствие.

– А что он любит?

– Телевизор.

– Что еще?

– Мне кажется, ему довольно-таки нравится, когда я возвращаюсь домой.

– Сколько часов в день вы работаете?

– Девять – десять, да еще автобус.

– Ему надо больше двигаться, больше бывать на улице. Иначе его почки откажут.

Она принялась нажимать на петлю виллиной коробочки, пытаясь открыть ее и вдруг проговорила:

– Ох, простите, доктор. Я сломала его петлю.

– Что?

– Его петлю. Он очень хороший столяр, но он не любит торопиться. Лучше я побегу и отнесу коробочку в мастерскую за углом, пока он не заметил.

– Скажите ему, чтобы явился ко мне на прием.

– Он не пойдет, доктор. Вчера, когда они все перепутали насчет его приема у врача, он взял такси от автобусной остановки до дому. Я не помню, чтоб он когда-нибудь ездил на такси.

– Говорите, тепло не помогает.

– Зря он не канючит доктор. Я знаю. Ему действительно худо.

– Если тепло не помогает, попробуйте лед.

Немного погодя в дверь постучал второй полицейский. Дорис пошла открывать. Вилли встал и выглянул за тюлевую занавеску.

– Не впускай, – сказал он, но было уже слишком поздно.

– Не хотите чашечку чаю? – предложила Дорис в холле. Вилли попытался преградить путь в гостиную. Дорис вошла, с силой толкнув дверь, на которую он навалился.

– Он явился насчет моих почек.

– Нет, не их. У тебя просто была ужасная простуда.

– Говорю тебе, это из больницы.

– Впусти его.

Молоденький полицейский стоял и крутил в руках свою каску.

– Мы ведем непрерывное расследование по поводу пропажи двухсот пятидесяти писем, таинственно исчезнувших в вашем квартале, – сказал он.

– Ничего из того, что предназначалось нам, не пропало, – сказал Вилли.

– Было письмо из больницы. Мы его так и не получили, – сказала Дорис. – Они говорили, что отправили.

– Ага, – сказал полицейский.

Вилли отправился в кухню. Следом отправилась Дорис.

– Он только выполняет свою работу, – сказала она.

– Сначала телеграммы, теперь письма. А если б у меня был аппендицит?

– Мне б не удалось тебя туда довезти.

– А если б у меня были жуткие боли?

Дорис снова пошла в гостиную; через пять минут, когда полицейский ушел, она снова вернулась к Вилли. Села на кухонный стол.

– Я собираюсь начать пораньше, – сказал Вилли, изобразив спешку. – Расселась тут, поосторожней с ручной дрелью. – Знаешь, на следующий день после того, как я видел, как разносчик сжигал телеграммы, я выходил за куревом и наскочил на почтальона, который жег свою сумку, грея руки над печкой для сжигания мусора: он сказал – потому, что не чувствует расположения к доставке. Ленивый, вот и все. И к тому же немолодой. Моего возраста. Дорис, ты слишком много работаешь. Я вот подумал. Это неправильно; ты целый день работаешь за всех этих молодых, а я смотрю телевизор.

– Ты столярничаешь. Интересно, что было в том письме. Конечно, все больницы теперь «психокологические».

– Что им остается, когда люди, на работе, начинают жечь письма и телеграммы, в которых, может, есть что-то срочное.

В тот вечер, когда Вилли сидел перед телевизором, хрипя от боли, пока его любимая коммерческая станция заканчивала свою передачу, Дорис набила грелку снегом, который намерз в верхней части старенького холодильника, казалось, постоянно нуждавшегося в размораживании.

– А это что? – спросил Вилли, когда она протянула ему грелку. – Она холодная.

– Доктор сказал, что если тепло не помогает, попробовать лед.

Вилли запустил грелку в кухонную дверь и предложил ей посмотреть с ним позднюю передачу Би-би-си по искусству, надеясь угодить ее вкусу, который, как он втайне считал, был лучше, чем у него.

– Про итальянское кино, – сказал он. – Тебе ведь понравились «Три монетки в фонтане».

Penelope Gilliatt,1977.

Журнал «Англия» – 1979 – № 4(72)