Текст книги "Курок"

Автор книги: Пенелопа Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Кого ребята имели в виду?

Вдруг Клаудия выругалась шепотом:

– О черт.

Слева заерзала на месте Рика. В следующую секунду кто-то сел справа, заблокировав меня между своими коленями – словно человек оседлал скамейку лицом ко мне.

– Что ты слушаешь? – поинтересовался низкий голос.

За то мгновение, пока я пыталась понять, кому этот голос принадлежал, наушник вынули из моего уха.

Дэймон. Они про него говорили. Значит, он пялился на меня в кафетерии. От парня несло дымом и гвоздикой. Я начала обдумывать способы, как бы отвязаться от него.

А Дэймон дерзок. Он стал гораздо смелее, чем я помнила, что для меня было непривычно.

Дэймон умолк на минуту – полагаю, знакомился с моим плей-листом, состоявшим из веселых, беззаботных и энергичных старых треков, которые я слушала, чтобы поднять себе настроение. Настроение, испорченное им же сегодняшним утром.

Наушник упал мне на колени. Его голос прозвучал тихо, но уверенно:

– Между нами все будет не так.

Не так?

Как это?

Потом я вспомнила, какую песню слушала. «Then He Kissed Me» группы The Crystals.

То есть у нас все будет не так, как у пары из песни?

Я стиснула челюсти. Ага, само собой. Никаких «нас» не существовало.

– Оставь ее в покое, Дэймон.

– Отсоси мне, Фэйн, – парировал он.

У меня перехватило дыхание от внезапной резкости его тона. Боже, он очень изменился.

Сглотнув ком, образовавшийся в горле, я сказала:

– Не хочу с тобой разговаривать. И тебе нельзя разговаривать со мной.

Дэймон ничего не ответил и не пошевелился. Он опять смотрел на меня?

Не поворачивая головы, я упорно игнорировала его.

Спустя несколько секунд Дэймон прокашлялся.

– Я был первым, кого поцеловала Уинтер, дамы, – сообщил он всем, несмотря на то, что за столом сидел еще один парень. – Мне было одиннадцать. Ей – восемь.

Я ощутила, как он придвинулся ближе, а его голос зазвучал чуть тише:

– Мне любопытно, сколько парней целовало тебя с тех пор. Хотя в конечном итоге меня это не особо волнует, потому что я был первым, и это главное.

Сжав свою юбку в кулаках и желая, чтобы Дэймон ушел, я ответила:

– Даже не думай, что ты был хорош.

– А ты не думай, будто я стану осторожничать с тобой, раз ты без сопровождения и десяти шагов не пройдешь, не споткнувшись о пылинку.

Откуда-то раздался сдавленный смех. Я плотно сомкнула губы.

– Я тебя не боюсь.

– Еще рано.

Покачав головой, я спросила:

– Чего ты хочешь?

– Продолжить то, на чем мы остановились.

На чем мы остановились? Он едва не убил меня в детстве. О каком продолжении могла идти речь после подобного.

– Если честно, я и сам не знаю, – начал размышлять вслух Дэймон. – У меня быстро переключается внимание. Сейчас ты мне интересна. И у меня есть вопросы к тебе. Например, ты что-нибудь видишь?

Я прищурилась.

– Хоть что-то? – допытывался парень. – Силуэты, размытые формы, свет, темноту?.. И это правда, что, когда теряешь одно из чувств, остальные обостряются? Обоняние, слух… – После короткой паузы он продолжил почти шепотом: – Осязание?

Волоски у меня на затылке встали дыбом, жар хлынул по венам. Я была уверена, что все смотрели на нас.

Просто не обращай на него внимания.

– И еще, если твои глаза не функционируют, у тебя осталось рефлекторное стремление зажмуриться? Когда испытываешь боль или… если взволнована?

За столом опять послышался тихий смех. Я слегка отвернулась, опасаясь, как бы все присутствующие не заметили, насколько сильно колотилось мое сердце.

Его слова сквозили двойным смыслом. На мгновение я почти забыла, что Дэймон старше меня. Наша трехлетняя разница в возрасте казалась гораздо значительнее сейчас, в старших классах. Я была слишком юна, а он вел себя непристойно. Хотя, судя по его обращению с Рикой, у меня создалось впечатление, что Дэймон был таким со всеми.

– Ты помнишь, как я выгляжу? – поинтересовался он. – Я стал больше.

Даже зная, что наши взгляды не встретятся, я повернулась к нему.

– Я помню все. И причинить мне боль теперь не так уж и просто.

– О, я на это рассчитываю.

От грозных нот, вновь вернувшихся в его тон, у меня по рукам пробежали мурашки. Кожа словно наэлектризовалась. Я чувствовала взгляд Дэймона, обращенный ко мне. Он наблюдал за мной. Меня переполняла смесь страха и злости, но еще и предвкушения.

Восторга.

Несмотря на то, что много лет назад я пострадала по вине Дэймона, а его характер с тех пор стал в десять раз отвратительнее, он со мной не нянчился, не игнорировал меня, и в глубине души мне это нравилось.

Дэймон не нервничал, не боялся меня, не церемонился, словно с хрупкой куклой. Может, он видел во мне легкую цель. Или напугать его было не так легко, как некоторых. Что бы то ни было, отчасти мне это нравилось.

А отчасти я гадала, каков будет ответ парня, если он выяснит, что я тоже не из пугливых.

Учитывая реакции остальных ребят, становилось ясно, что никому не нравилось связываться с ним. Дэймон привык, что все ему потакали.

– Что ты делаешь? – спросил кто-то, заставив меня моргнуть.

Очнувшись от размышлений, я повернула голову и поняла, что ко мне подошла Арион. Прежде чем я разобралась, к кому она обращалась, Дэймон медленно поднялся со скамейки.

– Просто решил поздороваться с твоей младшей сестренкой, – сказал он. Даже в его голосе слышалась ухмылка.

Я почувствовала, как он ушел. Рика шелохнулась рядом и протяжно выдохнула, словно все это время не дышала.

– Он не должен приближаться к тебе, – произнесла Арион, и я поняла, что она говорила со мной.

– Скажи это ему, – пробормотала я, нащупав свой позабытый сэндвич на столе. – Я не заставляла его подходить сюда.

– Не рассказывай администрации или папе с мамой. Дэймон нужен баскетбольной команде, и я не хочу втягивать его в неприятности из-за твоей неспособности справиться с ситуацией.

Я подняла половинку сэндвича, но не откусила.

– Он поступил в эту школу раньше тебя, – подметила Арион. – Если пожалуешься и его исключат, нас все возненавидят.

Да уж, несомненно. Я знала о распоряжении не приближаться ко мне, которое Дэймон получил до начала уроков. Но даже не предполагала, что он может не подчиниться. Неужели он настолько глуп?

Или, возможно, Дэймон считал себя неуязвимым. Он подошел и сел за наш стол, явно осознавая, что половина посетителей кафетерия станет свидетелями. Но все равно это сделал. Может, парень слишком уверен в себе, намеренно безрассуден или… неуправляем.

Неуправляемый. Таким я запомнила этого мальчика.

Однако моя сестра права. Он учился здесь дольше, и, что бы Дэймон ни натворил, если у него возникнут проблемы, во всем обвинят меня. Пока я постараюсь разобраться с ним сама. По-тихому.

Хотя меня взбесило то, что моя собственная сестра первым делом бросилась на защиту чужого человека.

Я слегка вздернула подбородок.

– Спасибо за твое беспокойство. Это так трогательно.

– Ох, да ла…

– Ты можешь идти.

– Что ты?..

– Господи, ты до сих пор здесь? – выпалила я, перебив Ари. – Ну, тогда сделай полезное дело и открой это.

Потянувшись к краю стола, я взяла свою бутылку апельсинового сока, затем протянула ей через плечо. Только крышка была затянута не до конца и сок разлился. Послышался шокированный вздох моей сестры.

– Фу, Уинтер! – закричала она.

Я поморщилась.

– Ой, он уже был открыт? Извини. Я такая слепая.

Сидящие за столом захохотали. Зарычав, Ари умчалась прочь – по крайней мере, я именно так это представила. Ее невнятные ругательства постепенно стихли.

– О черт, девочка, – сказал Ной, легко стукнув меня по руке. – Ты моя героиня.

Довольная собой, я улыбнулась ему. Меня немного раздражало то, что мы с Ари снова воевали, но все же, как и в случае с Дэймоном, я была в какой-то мере признательна обыденности случившегося. Арион не стремилась пощадить мои чувства. Она обращалась со мной, как с идиоткой. Будто необходимость учиться жить заново шесть лет назад не закалила меня, не научила быстро приспосабливаться к переменам, новым трудностям, и с твердым сердцем бороться за то, что, по словам других людей, я не могла сделать или получить.

Возможно, поэтому Дэймон и не относился ко мне так, словно я сделана из стекла. Может, он знал.

Я вспомнила мальчика из фонтана с окровавленной рукой и слезами, тихо катившимися по его лицу из-за того, что с ним что-то… вернее, слишком много плохого случилось, о чем он не хотел говорить. Сейчас Дэймон почти превратился в мужчину, который больше никогда не заплачет и скорее прольет чужую кровь, чем свою.

Несмотря на мою ненависть к нему и то, что я никогда его не прощу, возможно, нас объединяла эта черта. Нам обоим пришлось измениться, чтобы выжить.

Глава 6
Уинтер

Наши дни

– Выше руки! – скомандовала Тара.

Я вытянулась вверх, взмыв в воздух над паркетным полом, и запрокинула голову к потолку, отчего мышцы спины и плеч напряглись.

– Вот это энергия! – выкрикнула она. – Покажи мне ее еще раз! Хорошо!

Выдохнув, после очередного прыжка я приземлилась правой ногой на наждачную ленту, которая очерчивала для меня периметр «сцены» в шестидесяти сантиметрах от края. За ее пределами располагался пятнадцатисантиметровый бортик, тоже служивший мне сигналом, что места больше нет и нужно остановиться.

Пот стекал по спине. Я сделала разворот, опять сместилась вправо, исполняя па и скользя по полу. Затем выгнула спину, встала на носок, вытянулась вверх, задержала позу на мгновение и продолжила танец.

Музыка наполняла всю комнату – нетрадиционный номер с моей собственной хореографией я поставила под песню «Plastic Heart» группы Nostalghia, и в скором времени он будет представлен нигде и ни для кого.

Никто не хотел брать меня на работу. Но я старалась не терять надежду, особенно сейчас, когда мне было необходимо покинуть город, хотя становилось все труднее и труднее не считать свое решение бросить колледж глупым.

Тара была одной из моих наставниц в детстве; я продолжала тренировки на дому и время от времени приходила в студию, так как отец оплатил аренду зала на пять часов в неделю до конца года. Несмотря на нежелание пользоваться чем-либо, что он мне оставил, я уступила принципам, оправдывая посещение занятий возможностью выбраться из дома. За прошедшие после свадьбы дни Дэймон ни разу не появлялся, однако это было лишь вопросом времени.

К тому же мне здесь нравилось. В студии я думала лишь о хореографии, больше ни о чем. С ней были связаны мои самые ранние воспоминания о танцах. Полагаю, мне повезло больше, чем некоторым. Я не всегда была слепой. До потери зрения я четыре года училась балету и знала, как выглядят, как ощущаются плие и арабеск. Знала базовые движения и па, немного изучила технику.

В Монреале я продолжала тренироваться с личным инструктором, хотя понимала, что реальных перспектив построить профессиональную карьеру у меня практически нет. Мне было сложно танцевать в кордебалете с другими танцовщицами, а особенно с партнером. Не сказать, что это невозможно, однако на обучение требовалось больше времени и мало кто принял бы на себя такую ответственность.

Я определенно не первая балерина с нарушением зрения, но первая в радиусе восьмисот километров. И все же я тешила себя надеждами. Кто-то ведь положил начало подобному феномену в других частях света. Почему бы не сделать это здесь? Основная проблема – найти танцевальную компанию и тренера, готовых взяться за работу со мной.

Замедлившись под финал песни, я завершила номер, опустила руки и скрестила запястья перед собой, грациозно изогнув пальцы. По крайней мере, я надеялась, что они выглядели грациозно.

– Вот, – произнесла Тара. – Замри так.

Она подошла и провела своими холодными пальцами по изгибу моего запястья.

– Выпрями их, – проинструктировала женщина. – Вот так.

Взяв меня за руки, Тара положила их на свои кисти и продемонстрировала мою финальную позу. Я принялась легко ощупывать изгибы ее суставов, сухожилия на тыльных сторонах ладоней, плавную линию запястья, переходящего в предплечье, чтобы потом скопировать все самой.

– Спасибо, – сказала я, тяжело дыша, и уперлась руками в бока.

Мой легкий струящийся топ сполз с одного плеча. Обнажившуюся кожу овеяла приятная прохлада из-за сквозняков, гулявших в старом здании.

– Еще раз? – поинтересовалась Тара.

– Который час?

После короткой паузы она ответила:

– Почти пять.

Я кивнула. У меня осталось тридцать минут. Почему бы не воспользоваться ими на полную катушку, пока деньги не закончились?

Послышались звуки шагов – Тара ушла включать музыку, а я отсчитала свои шаги и вернулась от наждачной бумаги, приклеенной к полу, на исходную точку в центре площадки.

– Вам не обязательно оставаться, – сказала я. – Меня ждет водитель. Со мной все будет в порядке.

Торренсы настояли, чтобы мы обзавелись личными водителями. Раньше наша семья изредка нанимала шоферов для особых случаев, но на постоянной основе они у нас не работали. Моей сестре нравилась эта новая привилегия, сопутствовавшая ее новой фамилии.

Только я знала, какой скрытый мотив стоял за этим жестом. Водитель докладывал о наших передвижениях тому, кто ему платил, – значит, Гэбриэлу и Дэймону было известно о каждом нашем шаге.

Личный водитель – это мой поводок.

– Ты в курсе, – начала Тара, когда вновь заиграла музыка, – что они предложили оплатить… твое дальнейшее обучение?

Я остановилась.

– О чем вы? Кто предложил?

– Звонил ассистент Гэбриэла Торренса и попросил направлять счета за уроки ему, – сообщила она. – На случай, если ты захочешь опять вернуться к регулярным репетициям.

С тех пор как отец уехал, я не могла оплачивать ее услуги, но Тара все равно помогала мне и порой давала советы. Делала мимолетные замечания перед началом или после занятий, как сегодня, например.

Но новости о предложении Гэбриэла подействовали на меня словно пощечина. Очередное напоминание, что я стала нищей и больше не могла позволить себе привычные вещи. Из-за них. Из-за него. Эта идея явно принадлежала Дэймону.

Всем, кроме него, было плевать на мои занятия танцами. Ему же это нравилось. Наверное, я вообще единственная, кто знал о любви Дэймона к балету. Он наблюдал за мной. Раньше я часто танцевала для него.

Пошел он к черту.

Вернувшись в позицию, я вытянулась, подняла голову вверх и положила конец нашему разговору вопросом:

– Можете включить песню заново?

Спустя мгновение музыка прервалась и заиграла опять. Позволив громкой мелодии заглушить все остальное, я снова начала танец. Мир закружился вокруг меня. Пусть я ничего не видела, зато все чувствовала.

Пространство. Аромат елочных иголок, оставшихся с прошлого Рождества. Холодные кирпичные стены. Балетный станок со слоем меловой пыли, покрывшей дерево.

Мне казалось, что потолок исчез и над головой расстилалось лишь небо. Я могла дотянуться и ощутить бесконечность.

Я летала.

Женщина пела так, что внутри у меня все затрепетало. Замедлившись, я отклонилась от классических движений и опустила руки вдоль тела. Каждый сантиметр моей кожи как будто ожил. Ноги в пуантах болезненно ныли, но тело переполняла энергия.

Я закрыла глаза. Пряди волос щекотно касались лица. Внутри все переворачивалось, пока я кружилась, а уголки губ дернулись вверх в улыбке. Боже, как же мне это нравилось. Здесь я была свободна.

Я хотел посмотреть, станцуешь ли ты для меня.

В мыслях всплыл его голос. Мои шаги замедлились, однако затем я вновь ускорила темп, заняла закрытую позицию и сделала несколько эшапе подряд, взмахнув руками.

Ты меня возненавидишь.

Я тебя полюблю.

Мы должны остановиться. Заставь меня остановиться.

Я не могу. Я не стану.

Между ног вдруг возникло томительное давление, отчего желудок словно провалился куда-то вниз. Мой рот открылся в немом крике, точь-в-точь как тем утром, когда его арестовали. В глазах защипало от слез, я продолжала кружиться быстрее, надеясь с помощью этого вихря выбросить образ парня из головы.

Внезапно я потеряла равновесие и задела ногой что-то деревянное. Острая боль пронзила голень.

– Черт! – закричала я.

– Уинтер! – воскликнула Тара.

Я оступилась, зарычала и, вытянув руку, оперлась на рояль, чтобы удержаться. Проклятая скамейка. Неужели я пропустила метки на полу?

– Ого, подожди, я сейчас, – внезапно воскликнул мужской голос.

Этан? Давно он пришел?

Музыка замолкла. Согнувшись, я сжала руками свою ногу, потому что пульсирующая боль все усиливалась. Поморщившись, я протяжно выдохнула. Послышался торопливый топот по паркетному полу.

– У тебя кровотечение, – сказал Этан, подхватив меня под руку, в то время как Тара взяла мою вторую ладонь. – Иди сюда.

– Все нормально, – выпалила я, покачав головой и злясь на себя. – У меня уже сто лет такого не случалось. Какого черта?

Это все из-за того, что я отвлеклась.

– Посади ее сюда, – предложила ему Тара. – Я пока поищу аптечку.

Даже хромая, я все равно выпрямилась.

– Она в уборной. Со мной все будет в порядке.

– Но ты поранилась.

– И я умею пользоваться лейкопластырем, – я засмеялась сквозь боль. – Идите домой. Этан мне поможет. Увидимся через пару дней.

Раздался тихий вздох, пока она обдумывала, стоит ли остаться и убедиться, что я не сильно пострадала, однако женщина прекрасно знала – такие происшествия для меня не в новинку. Я частенько имела дело с лейкопластырями.

– Спасибо за вашу помощь сегодня, – сказала я Таре, выскользнув из рук Этана, чтобы ухватиться за его локоть. – До встречи.

Через несколько секунд послышались ее шаги и шорох вещей – она взяла свою сумку и куртку.

– Ну, тогда хорошего вам вечера. Я позже напишу тебе, ладно?

Я кивнула и повела Этана в ту же сторону, откуда доносился голос Тары, чтобы выйти вместе с ней из зала и направиться в туалет. Он попытался обхватить меня за талию, однако я отстранилась от него.

Мы миновали дверной проем. Тара свернула налево к выходу, а мы – направо к лестнице.

– Ты давно здесь? – поинтересовалась я, спускаясь по ступенькам.

– Только приехал, – ответил он. – Собрание моей учебной группы затянулось, но я знал, что это, возможно, единственный шанс с тобой увидеться.

Да уж. Учитывая проблему, возникшую на дороге тем вечером, неизвестно, пустят ли его в наш дом. А если пустят, как отреагирует Дэймон, вернувшись домой.

Домой. Я держалась за перила и руку Этана, пока мы спускались по второму пролету лестницы. Мой дом теперь принадлежал Дэймону – точнее, его семье. Несмотря на то, что после свадьбы он ночевал в другом месте, Дэймон мог приходить и уходить, когда ему вздумается. Не стучась в дверь. Без приглашения.

Все ключи были в его распоряжении. От осознания этого у меня свело живот.

– Ты в порядке? – спросил Этан. – То есть… я не только ногу имею в виду.

– Да, все нормально.

Я знала, о чем он беспокоился, и была признательна за заботу, только Этан ничем мне не поможет. Сомневаюсь, что вообще призналась бы ему, если бы повод для опасений действительно возник.

– Не волнуйся, – уверила я.

Мне вряд ли будет по силам противостоять Дэймону, а Этан с ним точно не справится.

Парень привел меня к женской уборной, постучал в дверь и подал голос, чтобы убедиться, что там пусто. Войдя внутрь, я отпустила его и протянула руку к стене слева. Обстановка была давно мне знакома. Я обогнула угол, на ощупь нашла стойку, запрыгнула на нее и сразу же потянулась к боксу с бумажными полотенцами. Этан тоже потянулся к нему, пытаясь помочь.

– Я сама. Достанешь пока аптечку? Она должна лежать в шкафчике на стене.

Когда парень отошел и открыл дверцу шкафчика, я намочила несколько бумажных полотенец и промокнула кожу там, где болело сильнее всего. Они сказали, что у меня кровотечение, однако я понятия не имела, насколько обильное.

От прохладной воды порез начал саднить. Я застонала. Малейшие травмы всегда оказывались самыми болезненными.

Чтобы отвлечься от боли, я слегка впилась ногтями в кожу вокруг раны. Этому приему меня научил отец лет в шесть. Острая боль немного притупилась. Оставив пальцы в таком положении еще на несколько мгновений, я порадовалась короткой передышке.

– Эй, тут ничего нет, – сообщил Этан. – Давай я сбегаю наверх, спрошу у девушки на ресепшене.

Я кивнула, не уверенная, заметил ли он мой знак. Дверь скрипнула и закрылась, когда парень ушел. Подняв полотенца, я заново их сложила, опять накрыла рану, прислонилась спиной к зеркалу и закрыла глаза.

Черт, что мне делать? В двадцать один год у меня не было перспектив найти работу. Я боялась. Пока Дэймон жив, я не обрету свободу. Он все еще мог лишить меня многого и уже активно трудился над уничтожением моего душевного спокойствия.

С момента его освобождения из тюрьмы прошло больше года, прежде чем Дэймон связался со мной. За пару лет до того, как привел свой план в действие.

Я расслабилась, почувствовав себя в безопасности, думала, что он обо всем забыл. Как же я ошиблась.

Мои веки налились тяжестью, голова закружилась, когда боль в ноге стала утихать. Зевнув, я перестала сопротивляться сонливости. Усталость не оставляла места беспокойству.

Я уже была готова задремать, когда услышала скрип несмазанных дверных петель. Быстро он.

– Ты нашел аптечку? – спросила я, не открывая глаз, и снова зевнула.

Но Этан промолчал. Я моргнула. Кто-то ведь открыл дверь, да?

– Этан? – позвала я, выпрямив спину.

Рабочий день почти закончился, театр готовился к закрытию. Кроме администратора в здании, наверное, уже никого не осталось.

Вдруг… парень приблизился ко мне и накрыл мою руку, лежавшую на бедре, своей. От контакта с его холодными пальцами я резко втянула воздух и засмеялась.

– Ты принес лейкопластырь?

Когда он поправил прядь моих волос, спадавшую на глаза, ледяные подушечки его пальцев коснулись моей щеки, и я отпрянула. Что он делает? Взяв его ладонь, я убрала ее от своего лица и уверила:

– Со мной все в порядке.

Однако Этан подошел ближе, заставив меня раздвинуть колени. Грубая ткань его брюк неприятно скользнула по внутренним поверхностям моих бедер. Он опустил руки. Я оцепенела, ощутив теплое дыхание, овеявшее мое лицо, потому что парень прильнул совсем близко.

Черт, что он творит?

– Этан… – возразила я, но понятия не имела, что еще сказать. Этан несколько раз проявлял интерес ко мне; я знала, что он не отказался бы от большего, но между нами ничего так и не произошло. Он ведь не попытается снова?

– Ш-ш-ш, – произнес парень.

Я перестала дышать. Жар его рта ощущался всего в нескольких сантиметрах от моего. Внезапно сердце начало бешено колотиться. Этан никогда не был таким напористым. Мне сразу же стало некомфортно из-за всколыхнувшихся воспоминаний.

«Пожалуйста, не пытайся меня поцеловать», – мысленно умоляла я.

В трубах у меня над головой текла вода, откуда-то доносился приглушенный гул обогревателя. В остальном здесь стояла тишина, мы были совершенно одни.

– Мне нужен лейкопластырь, – сказала я, заставив себя слегка улыбнуться. – Ладно тебе…

– Такая красивая, – прошептал он, нависая надо мной. Я почувствовала запах сигаретного дыма в его дыхании.

Сигаретного дыма…

– Все, я их нашел! – вдруг выкрикнул Этан из-за угла, оглушив меня своим возгласом, когда дверь туалета вновь распахнулась.

Удивленно вздохнув, я отпрянула. Черт!

Потом выставила руки вперед, пытаясь найти мужчину, только что стоявшего передо мной, но вокруг уж оказалось пусто.

В глазах щипало от слез, на шее пульсировала вена, и я не могла отдышаться, с жадностью втягивая воздух.

Сукин сын. Черт бы его побрал. Куда он делся? Я продолжала искать его руками. Где он?

– Эй-эй-эй, в чем дело? – спросил Этан, подойдя ко мне.

Но я лишь вцепилась в его толстовку обеими руками, тяжело дыша.

Если Этан никого не видел, значит, парень уже ушел через другую дверь в противоположном конце туалетной комнаты.

Я покачала головой, стараясь успокоиться.

Как идиотка, я потеряла бдительность, расслабилась на пять минут, в отличие от него. А он всегда будет наготове.

– Просто уведи меня отсюда, – сказала Этану. – Сейчас же.

– А что насчет лейкопластырей?

– Сейчас! – закричала я.

Больше ему ничего не нужно было слышать. Он взял меня за руку, стянул со стойки, и мы как можно быстрее покинули театр.

* * *

Я позволила Этану подвезти меня домой. Мой водитель поехал за нами. Несмотря на удобство личного транспорта, мне было противно пользоваться подачками Дэймона, поэтому я села в машину друга, послав своего водителя к дьяволу, и мы отправились домой.

Этан высадил меня и нехотя уехал. Едва переступив порог дома, я услышала голос матери из столовой. Михаил выбежал мне навстречу. Я нагнулась, чтобы погладить и поцеловать его.

– Покормлю тебя через минуту, мальчик.

Когда я вошла в столовую, то сразу услышала, что мама и сестра на кухне. Оттуда доносились шаги и шорох перелистываемых страниц.

В последние дни я практически не разговаривала со своей семьей. Злилась, сидела у себя в комнате, грызя ногти и пытаясь придумать, как выбраться отсюда.

– Мы могли бы поклеить обои в кухне, – произнесла Ари. – Только на одну стену. Так снова модно.

Они занимались ремонтом? Господи.

– Я пыталась уехать несколько дней назад, – сказала я, остановившись в дверном проеме на кухню. – Вернуться в Монреаль.

На кухне вдруг повисло молчание. Наверное, они думали, как отнестись к моим словам. Мать, кажется, и хотела бы меня обезопасить, но не сделала бы для этого ничего. А сестру, я была уверена, мой побег только порадовал бы. Хотя им обеим должно быть известно: это могло вызвать недовольство Дэймона и привести к неприятным последствиям, если бы он не сразу меня нашел.

– Полицейские, – продолжила я, – наверняка работающие на Гэбриэла Торренса, догнали нас и вернули обратно.

– Этан тебе помогал? – поинтересовалась мать тоном, явно означавшим, что она уже знала ответ.

Я кивнула.

– И если я хочу уберечь его от беды, ему лучше не помогать мне в следующий раз. Таково было предупреждение.

Послышался медленный вдох и тихий выдох. Мама старалась сохранить спокойствие, но мне надоело притворяться. Дэймон умен, жесток и терпелив. А я не могла похвастаться тем же. Пока. Меня переполняла ярость.

К тому же я наконец-то осознала, что никто не встанет на мою сторону.

– Я тебя ненавижу, – бросила я матери. Мой подбородок дрожал. – Уж лучше жить на помойке, чем рядом с ним!

Указав в сторону, откуда доносился голос сестры, я сказала:

– Мне понятно, почему на это согласилась она. Но ты должна защищать меня. Он меня изнасиловал!

– Он тебя не насиловал, – огрызнулась в ответ Арион, встав со стула. – Мы видели видео. Весь мир видел то видео! Ты его хотела. Ты была влюблена в него.

Я покачала головой.

– Не его.

Дэймона я никогда не любила.

Это проклятое видео.

Слезы, которые мне не удалось сдержать, покатились по щекам. Чтобы не разрыдаться, я поджала губы.

Видеозапись с нами слили в сеть. Дэймона отправили в тюрьму за статутное изнасилование [4]4
  Сексуальное преступление, совершенное с согласия потерпевшего лица, которое не достигло совершеннолетнего возраста.


[Закрыть], ведь ему было девятнадцать, а я еще не достигла совершеннолетия, однако почти все жители города поддержали его. Он оказался немного богаче и гораздо популярнее. Двоих друзей Дэймона тоже посадили за собственные правонарушения на основе видеосвидетельств, также всплывших в результате этой же утечки, только он получил самый большой срок.

Дэймона единственного признали виновным в совершении преступления сексуального характера. В глазах обывателей приговор получился крайне несправедливым, потому что их баскетбольная звезда, их золотой мальчик всего лишь занялся сексом с девушкой по обоюдному согласию, просто она была на пару лет младше разрешенного для этого возраста. Подумаешь, пустяк.

Эй, в некоторых штатах шестнадцатилетние уже считаются достаточно взрослыми, разве нет?

Это формальность.

Что он вообще такого плохого сделал? Сколькие из нас занимались сексом в том же возрасте?

Не ломайте ему жизнь. Он же не причинил ей вреда.

Эй, девчонке, похоже, вполне понравилось.

От такого потока негатива было тошно. Другие девушки тоже заявляли, что он ими воспользовался, но под конец они поддались натиску общественного мнения. В итоге ситуация стала примером несовершенства судебной системы, в то время как «настоящие» злодеи разгуливали на свободе. А я испортила жизнь молодому человеку. Не велика разница.

Все, что люди увидели на той записи, – как я охотно целовала его. Трогала. Обнимала.

По их мнению, я этого хотела, а он был «мужиком». Однако они понятия не имели, что на самом деле происходило на видео. Они не знали, что Дэймон сделал, чтобы получить от меня желаемое.

Звук шагов приблизился ко мне, я почувствовала аромат маминых духов.

– Уинтер, – произнесла она спокойно. – Неужели ты думаешь, будто ему действительно было необходимо жениться на представительнице нашей семьи, чтобы получить все, чего он хотел? Дэймон в любом случае мог беспрепятственно пригрозить Этану, лишь бы удержать тебя «под колпаком» в Тандер-Бэй. Или пригрозить нам, твоим бабушкам и дедушкам, друзьям. Они бы все равно разыграли все по-своему, потому что у них есть деньги, а у нас нет ничего.

«По вине моего отца», – закончила я за нее.

Да, я это знала. В какой-то мере она была права.

В этот момент я тоже его ненавидела. Мы оказались втянуты в этот бардак не из-за отцовских преступлений – Дэймон нашел бы другую лазейку, не сработай эта. Я ненавидела отца за то, что он сбежал.

Теперь Гэбриэл Торренс и его сын могли делать с нами все что угодно. Учитывая их репутацию, я старалась не думать о том, насколько плохо это могло обернуться, иначе меня бы стошнило.

– По крайней мере сейчас, – продолжила мать, – нам есть к чему стремиться. Есть свет в конце тоннеля.

Выплата за развод? Она что, настолько глупа? Дэймон постарается, чтобы Ари забеременела, и выхода уже не будет!

– А что, по-твоему, мы должны будем делать, пока этот год не пройдет? – с вызовом бросила я.

Что я должна делать, если она решит переждать, день за днем, неделю за неделей?

– Мы будем выживать, – ответила мама.

Выживать.

Ты имела в виду «покоримся»?

Спустя несколько секунд я ушла из столовой, поднялась наверх и закрылась в своей спальне с Михаилом до конца дня. Его я покормила, но сама от ужина отказалась. Все равно была не голодна. Я выбралась из своего укрытия лишь ненадолго, чтобы искупаться.

Я не могла принять решение за мать, однако и она не могла решать за меня. Ни при каких условиях я не пойду на крайности ради выживания. Мне были известны собственные возможности, и я не позволю ему вновь загнать меня в тот же угол. Если до этого вообще дойдет. Надеюсь, я найду способ сбежать раньше.

* * *

Через несколько часов я проснулась в своей комнате, с трудом разомкнув отяжелевшие веки. Воздух казался прохладнее, чем обычно.

Уже шесть? Мой будильник не сработал.

Я протянула руку и нажала на кнопку будильника, стоявшего на прикроватном столике. Электронный мужской голос произнес громко и четко:

– Два часа тринадцать минут.