Текст книги "Свадьбе не бывать"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Свадьбе не бывать

Юкридж, прирожденный оптимист, всегда говорил, что в нашем мире все к лучшему, а достойные и праведные непременно спасутся даже от самых чудовищных опасностей. В доказательство он чаще всего приводит эту историю: от начала до конца он видит в ней десницу Провидения.

Все началось однажды летом, на Хей Маркет. Мы только что позавтракали (за мой счет) в ресторане Пэлл-Мэлл. Когда мы выходили на улицу, невдалеке остановился сверкающий лимузин. Из машины вылез шофер, открыл капот и полез туда с плоскогубцами. Будь я один, я взглянул бы разок и пошел бы себе дальше. Но для Юкриджа зрелище чужой работы всегда имело неотразимую прелесть. Он схватил меня за руку, и потащил к машине – оказать труженику моральную поддержку. Минуты две он усердно дышал водителю в затылок. Наконец тот, видимо, понял, что это не дуновение июньского зефира, и недовольно обернулся.

– Эй, там! – Но его раздражение тут же сменилось – насколько это возможно для шофера – радушием. – О, привет! – заметил он.

– Привет, Фредерик. – сказал Юкридж. – А я и не узнал тебя. Это и есть новая машина?

– Ага. – кивнул шофер.

– Мы с Фредериком приятели. – пояснил мне Юкридж. – В пивной познакомились. – Лондон кишел приятелями Юкриджа, с которыми он познакомился в пивной. – Что стряслось?

– Ерунда. – сказал шофер по имени Фредерик. – Сейчас все исправлю.

Сказано – сделано. Очень скоро он выпрямился, захлопнул капот и вытер руки.

– Славный денек – сказал он.

– Отличный. – согласился Юкридж. – Куда направляешься?

– Хозяин в Аддингтоне в гольф играет – еду его забрать.

Затем под ласковым июньским солнцем шофер окончательно растаял, и предложил:

– До Ист-Кройдона прокатиться не желаете? Обратно вернетесь на поезде.

Предложение было щедрое, и ни я, ни Юкридж не склонны были отказываться. Мы забрались в машину, Фредерик включил автоматическое зажигание, и мы отчалили – ни дать ни взять два светских льва поехали подышать свежим воздухом. Настроение у меня было самое благодушное, да и у Юкриджа, думаю, тоже. Тем огорчительнее был последовавший прискорбный инцидент. Мы остановились на перекрестке, пропуская поток транспорта, текущий с юга на север, и тут нас пробудил от сытого оцепенения пронзительный крик.

– Эй!

Несомненно, крикун обращался к нам. Он стоял на тротуаре, сверля злобным взором недра нашего автомобиля. Это был толстый, бородатый господин средних лет, одетый, невзирая на жаркую погоду и светские предрассудки, в сюртук и котелок.

– Эй! Вы! – ревел он, шокируя добропорядочную публику.

Шофер Фредерик, бросив на него искоса взгляд, полный величавого презрения, потерял интерес к непристойным выходкам низшего существа. Но Юкридж, к моему удивлению, показывал все признаки тревоги и смятения, как дичь, попавшая в силки. Он покраснел, надулся и уставился прямо перед собой, безуспешно стараясь не замечать эту слишком заметную фигуру.

– Мне нужно – с вами – поговорить! – гремел бородатый.

Дальнейшие события развивались стремительно. Машины тронулись, и бородатый господин, видимо, понял, что действовать нужно быстро. Неуклюжим пируэтом он одолел четыре фута и приземлился на подножке нашего лимузина. Но тут вдруг очнулся Юкридж и столкнул бородатого на мостовую. Когда я оглянулся на него в последний раз, он стоял посреди дороги и потрясал кулаками, причем его чуть не переехал автобус номер 3.

– Господи! – с дрожью в голосе пробормотал Юкридж.

– Что это было? – полюбопытствовал я.

– Тип, которому я должен деньги. – лаконично пояснил он.

– А! – ответил я. Теперь мне все стало ясно. Я никогда раньше не видел кредиторов Юкриджа за работой, но он часто давал мне понять, что в Лондоне они скрываются повсюду, как леопарды в джунглях, готовые в любой момент наброситься на свою жертву. По некоторым улицам он вообще не ходил, чтобы не попадаться.

– Он ходит за мной по пятам, как ищейка, уже два года. – пожаловался Юкридж. – Чуть о нем забудешь – тут же выскочит из-за угла. Я из-за него каждый раз седею до корней волос.

Мне хотелось узнать об этом побольше, но Юкридж погрузился в задумчивое молчание. Однако несчастья той памятной поездки на этом не окончились. Мы резво катили по Клэпхем-Коммон, как вдруг прямо перед нами на дорогу выскочила какая-то девица, толстая и глупая. По обычаю всех подобных созданий она тут же потеряла голову и заметалась туда-сюда, как ненормальная курица. Мы с Юкриджем вскочили и в ужасе ухватились друг за друга, как вдруг девица споткнулась и упала – но Фредерик, мастер своего дела, не подвел. Вдохновенный поворот руля – и секундой позже, когда мы остановились, девица уже поднималась с земли, запыленная, но в целом виде.

Такие случаи на разных людей действуют по-разному. В холодных серых глазах Фредерика было только усталое презрение сверхчеловека к идиотским выходкам безмозглых пролетариев. Я, со своей стороны, нервно ругался. Но в Юкридже это дорожное происшествие пробудило рыцаря. Пока наш шофер разворачивал машину, Юкридж непрерывно что-то бормотал себе под нос, и не успели мы остановиться, как он уже выскочил на дорогу и блеял какие-то извинения.

– Ужасно сожалею! Вы могли погибнуть! Никогда себе не прощу.

Что касается девушки, то она отнеслась к этой истории совершенно по-другому. Она хихикала. И этот тупой смешок почему-то вывел меня из равновесия больше, чем все остальное. Должно быть, она была не виновата. Должно быть, такое несвоевременное веселье было просто симптомом нервного шока. Но я невзлюбил ее с первого взгляда.

– Я надеюсь – трещал Юкридж – вы не ушиблись? Скажите мне, что вы не ушиблись!

Девица снова захихикала. Прежде чем хихикать, ей не помешало бы сбросить фунтов десять-двенадцать. Я хотел поскорее уехать и забыть ее навсегда.

– Нет, спасибо, ничего.

– Но вы испугались, правда?

– Да, я здорово напугалась! – ухмыльнулась эта отвратительная особь женского рода.

– Я так и думал. Я боялся этого. Вы напуганы. У вас нервный шок. Позвольте мне подвезти вас домой.

– Ничего, не надо!

– Я настаиваю! Я положительно настаиваю!

– Экхм! – сказал Фредерик-шофер тихим, убедительным голосом.

– А?

– Нужно ехать в Аддингтон.

– Да, да, да, – нетерпеливо одернул его Юкридж. Он уже вошел в роль важного барина. – У нас еще есть время, и мы отвезем леди домой. Разве вы не видите, Фредерик, что леди в шоке? Куда вас подвезти?

– Да тут рядом, за углом, на соседней улице. Балбриган называется.

– Балбриган, Фредерик, соседняя улица. – сказал Юкридж тоном, не допускающим возражений.

Я думаю, жителям Пибоди-роуд в Клэпхем-Коммон нечасто приходится видеть, чтобы дочь подкатила к родительскому крыльцу в Деймлеровском лимузине. Так или иначе, стоило нам подъехать, как население виллы Балбриган повзводно потянулось на улицу. Отец, мать, три младших сестры и двое братьев очутились на крыльце в первые же десять секунд, и сомкнутым строем двинулись по садовой дорожке.

Юкридж был в своей стихии. Он представлялся, ему представлялись, и через минуту он уже был на короткой ноге со всей семьей. В нескольких кратких, но трогательных словах он поведал им, что произошло. Я тихо и незаметно сидел в своем углу. Шофер Фредерик устремил бездонный взгляд на масляный манометр.

– Я не простил бы себе, мистер Прайс, если с мисс Прайс что-то случилось. К счастью, мой шофер отлично водит машину, и в нужный момент успел свернуть. Вы показали большую выдержку, Фредерик – поощрительно сказал Юкридж. – большую выдержку!

Фредерик продолжал равнодушно созерцать масляный манометр.

– Какая у вас красивая машина, мистер Юкридж! – сказала мать семейства.

– Вы думаете? – беспечно ответил Юкридж. – Да, неплохая машинка.

– А вы сами умеете водить? – почтительно спросил младший из двух младших братьев.

– О, да. Но в городе обычно водит Фредерик.

– Не хотели бы вы с вашим другом зайти и выпить чашечку чаю? – спросила миссис Прайс.

Юкридж заколебался. Он только что отлично позавтракал, но бесплатное угощение не могло оставить его равнодушным. Но тут заговорил Фредерик.

– Экхм!

– А?

– Нужно ехать в Аддингтон. – твердо сказал Фредерик.

Юркридж дернулся, словно его разбудили. Видимо, он уже сам поверил, что это его машина.

– Ах да, конечно. Я и забыл. Мне нужно срочно ехать в Аддингтон. Друзья играют там в гольф – обещал подвезти. Как нибудь в другой раз, ладно?

– В любой день, когда вам удобно, мистер Юкридж. – сказал мистер Прайс, озаряя всеобщего любимца благосклонной улыбкой.

– Спасибо, спасибо.

– Скажите, мистер Юкридж – спросила миссис Прайс – я об этом подумала, как только вы назвали свое имя. Оно такое необычное. Вы не родственник мисс Юкридж, которая пишет книги?

– Она моя тетя. – просиял Юкридж.

– Нет, правда? Я так люблю ее романы. А скажите…

Фредерик – нельзя было им не восхищаться – прекратил литературную дискуссию, нажав на стартер, и мы отчалили под шквалом добрых пожеланий и приглашений заходить. Кажется, я даже слышал, как Юкридж, перегнувшись через задний борт, обещал как-нибудь привезти свою тетку на воскресный ужин к Прайсам. Когда мы свернули за угол, он плюхнулся на сиденье, и тут же принялся меня поучать:

– Всегда делай людям добро, дитя мое! Ничего нет лучше добра. Никогда не упускай возможности упрочить свое положение. В этом секрет успеха. Видишь – всего несколько добрых слов, и вот уже есть дом, где я в любой момент могу перекусить, если средства на нуле.

Его циничные воззрения меня возмутили, и я ему об этом сказал. Но Юкридж возразил:

– Тебе хорошо так говорить, мой мальчик, но понимаешь ли ты, Корка, что в таком доме подают холодную говядину, печеный картофель, пикули, салат, бланманже и какой-нибудь сыр каждое воскресенье после церковной службы? В жизни бывают моменты, когда кусок холодной говядины и бланманже значат больше, чем можно выразить словами.

Примерно через неделю мне пришлось пойти в Британский музей – подобрать материал для одной из тех блистающих слогом и эрудицией статей, которые украшают время от времени наши лучшие еженедельники. Я ходил по музею, собирал данные, и вдруг встретил Юкриджа. На каждой руке у него висело по маленькому мальчику. Вид у него был немного утомленный, и он обрадовался мне, как моряк, потерпевший крушение, радуется парусу на горизонте.

– Давайте, ребята, бегите, развивайте ум. – сказал он детям. – Я вас здесь подожду.

– Хорошо, дядя Стенли! – отозвались дети.

– Дядя Стенли? – переспросил я с упреком.

Надо отдать ему должное, он слегка поморщился.

– Это дети Прайсов. Из Клэпхема.

– Помню.

– Я сегодня с ними гуляю. За гостеприимство, дитя мое, нужно платить.

– Значит, ты действительно навязался к этим несчастным?

– Я заглядывал к ним время от времени – с достоинством отвечал Юкридж.

– Ты с ними познакомился неделю назад. Сколько раз ты к ним заглядывал?

– Раза два. Ну, может три.

– К столу?

– Ну, мы заморили червячка. – признался Юкридж.

– А теперь ты уже дядя Стэнли!

– Славное, радушное семейство. – сказал Юкридж, и в его голосе послышался вызов. – Я стал у них своим с первого же дня. Конечно, это палка о двух концах. Сегодня вот детей на меня повесили. Но в общем и целом баланс положительный. Признаться, я не слишком люблю петь гимны после воскресного ужина, но ужин неоспоримо хорош. Лучшая холодная говядина – мечтательно продолжил Юкридж – которую я в жизни пробовал.

– Прожорливая скотина – сурово сказал я.

– В здоровом теле – здоровый дух, старина. Конечно, одна-две вещи меня смущают. Например, им отчего-то взбрело в голову, что машина, на которой мы с тобой катались, принадлежит мне, и дети все время допекают меня, чтобы я их покатал. К счастью, мне удалось уговорить Фредерика, и он, думаю, сможет устроить одну-две прогулки в ближайшие дни. А потом еще миссис Прайс все время упрашивает меня привезти к ней мою тетку – попить чаю и поболтать. А у меня духу не хватает признаться ей, что моя тетка окончательно и бесповоротно от меня отреклась.

– Ты мне об этом не рассказывал.

– Не рассказывал? Ах, да. На другой день после того танцевального вечера я получил от нее письмо. Там говорилось, что я для нее больше не существую. По-моему, это говорит об узости мышления и вредном характере, но я не скажу, что письмо меня сильно удивило. Но это создает известные трудности, когда миссис Прайс хочет с ней подружиться. Мне пришлось сказать ей, что моя тетка – хронический инвалид, никогда не выходит из дому и практически прикована к постели. Все это утомительно, мой мальчик.

– Догадываюсь.

– Видишь ли – пояснил Юкридж – Я терпеть не могу лгать и выкручиваться.

Сказать на это было нечего, и мы расстались.

После этого я на несколько недель уехал из Лондона отдохнуть. Когда я вернулся на Эбюри стрит, Баулс, квартирохозяин, торжественно отпустил комплимент моей загорелой наружности и сообщил, что в мое отсутствие несколько раз заходил Джордж Таппер.

– Этот господин срочно желает вас видеть, сэр.

Я удивился. Если я заглядывал к Джорджу Тапперу, он всегда был рад – или притворялся, что рад – старому однокашнику, но сам он редко искал моего общества.

– Он сказал, что ему нужно?

– Нет, сэр. Он не оставил никакого сообщения. Он только осведомился о вероятной дате вашего возвращения, и высказал пожелание, чтобы вы посетили его при первой возможности.

– Я лучше пойду к нему прямо сейчас.

– Это может оказаться благоразумным, сэр.

Я нашел Джорджа Таппера в Министерстве Иностранных Дел: он сидел за столом, окруженный очень важными на вид бумагами.

– Ну сколько можно тебя ждать! – обиженно закричал он. – я уж думал, ты никогда не вернешься.

– Спасибо, я отлично отдохнул. – ответил я. – Отдых вернул розы на мои ланиты.

Джордж, который выглядел далеко не таким безмятежным, как обычно, послал и розы и ланиты куда подальше.

– Слушай – тревожно сказал он – надо что-то делать. Ты уже видел Юкриджа?

– Нет еще. Я хотел к нему заглянуть сегодня вечерком.

– Вот-вот, загляни. Ты знаешь, что случилось? Этот несчастный осел пошел и обручился с девицей из Клэпхема!

– Что?

– Обручился! Девица из Клэпхема. Клэпхем-Коммон. – добавил Джордж Таппер, как будто это было последней каплей.

– Ты шутишь?

– Я не шучу, – брюзгливо сказал Джордж – я что, похож на шутника? Я их встретил в Баттерси-парке, и он нас представил. Она похожа на ту ужасную девку в розовом платье, которую он притащил в Риджент-Гриль, когда я угощал вас обедом – Джорджа передернуло. Тот вечер оставил в его душе глубокий след. – Она еще рассказывала на весь зал про свою тетку, у которой несварение желудка.

Думаю, тут он был несправедлив к мисс Прайс. За время нашего краткого знакомства она показалась мне довольно мерзкой, но я никогда не помышлял ставить ее на одну доску с Флосси, возлюбленной Буйного Биллсона.

– Ну и чего же ты от меня хочешь? – спросил я.

– Ты должен придумать способ, как ему выкрутиться. Я ничего не могу сделать.

Я целый день занят.

– Я тоже целый день занят.

– Черта с два ты занят! – возразил Джордж. В минуты волнения он иногда возвращался к терминологии школьных дней, далекой от дипломатического протокола. – Раз в неделю у тебя хватает сил написать дрянную статейку для какого-нибудь бульварного листка на тему "Можно ли священникам целоваться", а все остальное время ты болтаешься с Юкриджем. Ясно, что это ты должен освободить несчастного идиота.

– Но откуда ты знаешь, что его нужно освобождать? Мне кажется, ты торопишься с выводами. Вы, засушенные бюрократы, можете сколько угодно смеяться над святой страстью; но ведь любовь, как я иногда говорю, движет миром. Может быть, Юкридж только сейчас познал настоящее счастье.

– Да? – фыркнул Джордж Таппер. – Что-то он не похож на счастливчика. В Баттерси-парке у него был такой вид… – ну, помнишь, когда он в школе боксировал с тяжеловесом из Сеймура и получил от него под дых в первом раунде? Вот так он выглядел, когда знакомил меня с этой девицей.

Должен сказать, это сравнение меня убедило. Странно, как долго хранятся в памяти такие вот мелочи. Сквозь пелену лет я и сейчас вижу Юкриджа, согнувшегося пополам, рука в боксерской перчатке прижата к диафрагме, в глазах – смятение и ужас. Если вид помолвленного Юкриджа напомнил Джорджу Тапперу об этом случае – значит, он действительно нуждается в помощи друзей.

– Ты ведь за эти годы сделался при нем чем-то вроде санитара. – добавил Джордж. – Ты должен ему помочь.

– Хорошо, я к нему зайду.

– Вся эта история – полный абсурд. – заключил Джордж Таппер. – Как может

Юкридж вообще на ком-то жениться? У него же нет ни гроша!

– Я ему об этом напомню. Он, наверное, забыл.

Навещая Юкриджа в его жилище, я обычно вставал под окном и громко звал его – после чего, если Юкридж был дома и принимал, он высовывался из окна и сбрасывал мне ключ от входной двери, чтобы квартирной хозяйке не приходилось подниматься из своего подвала и открывать мне. Предосторожность весьма благоразумная, ибо отношения с этой самодержицей у него всегда были немного натянутыми. Я позвал, и его голова показалась в окне.

– А, дитя мое, привет!

Даже на таком дальнем расстоянии что-то в его лице показалось мне странным. Но только поднявшись к нему в комнату, я понял, в чем дело. Он где-то заработал фонарь под глазом. Синяк уже отцветал, но все еще отличался необычайной яркостью красок.

– Господи! – воскликнул я, разглядывая это украшение. – Где и как?!

Юкридж задумчиво достал свою трубку.

– Долгая история. – сказал он. – Ты помнишь неких Прайсов из Клэпхема?..

– Не хочешь ли ты сказать, что твоя fiancee уже подбила тебе глаз?

– Ты что, уже слышал? – удивился Юкридж. – Кто тебе сказал о помолвке?

– Джордж Таппер. Я только что от него.

– Прекрасно, значит мне не придется ничего объяснять. Дитя мое – торжественно сказал Юкридж – пусть это будет тебе уроком! Никогда…

Мне нужны были факты, а не проповедь.

– Откуда у тебя синяк?

Акридж выпустил облако дыма, и его второй глаз загорелся мрачным огнем.

– Эрни Финч. – холодно буркнул он.

– Кто это – Эрни Финч? Первый раз слышу.

– Что-то вроде друга семьи. Насколько я знаю, у него были хорошие шансы на Мэйбл, пока не появился я. Во время нашей помолвки он был в отъезде, и никто не счел нужным его известить. Однажды вечером я уходил от Прайсов, и на прощание поцеловал Мэйбл в палисаднике. И вдруг подходит он. Мэйбл его увидела, испугалась и вскрикнула. Из-за этого крика он все неправильно понял. Бросается, черт его дери, ко мне, одной рукой срывает с меня пенсне, а другой бьет прямо в глаз. Раньше чем я мог до него добраться, визги Мэйбл подняли на ноги всю семью, они все выбежали, растащили нас и объяснили ему, что мы с Мэйбл помолвлены. Конечно, он извинился – но видел бы ты его мерзкую ухмылку! Потом все немного пошумели, и старый Прайс отказал ему от дома. Хорошенькая история, а? Я теперь из дома выйти не могу, пока эта радужная штука не поблекнет.

– В каком-то смысле, ему нельзя не сочувствовать.

– Еще как можно. – сказал Юкридж многозначительно. – Я пришел к заключению, что для нас двоих мир слишком тесен, и не оставляю надежды как-нибудь вечерком встретить Эрни Финча в темном переулке.

– Ты отбил у него девушку. – указал я.

– Не нужна мне его проклятая девушка! – нелюбезно ответил Юкридж.

– Так значит, ты правда хочешь от нее избавиться?

– Конечно, хочу.

– Но как же ты допустил эту помолвку?

– Просто не знаю, что тебе ответить, старина. – честно сказал Юкридж. – Все как в тумане. Для меня это был страшный шок. Вроде как гром с ясного неба. Я и не подозревал, что такое возможно. Все что я помню – мы с ней просто сидели в гостиной после воскресного ужина, и вдруг неожиданно комната наполняется всевозможными Прайсами, и они нас наперебой благословляют. Вот и все.

– Но ты, наверное, дал им какой-то повод?

– Я держал ее за руку – это было.

– А!

– Ну, знаешь, я не понимаю, что здесь такого. Просто подержались за руки – и все. Кто же тогда в безопасности? В наши дни, – обиженно сказал Юкридж – стоит сказать девушке доброе слово – и ты уже стоишь в Дуврской ратуше, весь обсыпанный рисом.

– Ну, ты должен признать, что сам напросился. Подкатил в новом Деймлере, и напустил им в глаза столько пыли, что хватило бы на шесть миллионеров. И ты возил их кататься, помнишь?

– Возможно, пару раз.

– И рассказывал про свою тетку, какая она богатая?

– Может быть, я и упоминал ее время от времени.

– Естественно, они теперь считают, что ты им послан небом. Такой богатый зять! – тут на лице Юкриджа появилось слабое подобие самодовольной улыбки, но тут же снова пропало. – Если хочешь выпутаться, ты должен рассказать им, что у тебя нет ни гроша.

– Но в этом-то и трудность, дитя мое. Ужасно неприятно, но я как раз сейчас собираюсь разбогатеть, и, боюсь, несколько раз проговорился об этом Прайсам.

– Что ты имеешь в виду?

– С тех пор, как мы с тобой виделись, я вложил все мои деньги в букмекерский бизнес.

– Что значит "все твои деньги"? Какие еще деньги?

– Ты помнишь те пятьдесят фунтов, которые я выручил с продажи билетов на теткин танцевальный вечер? С тех пор я сделал несколько благоразумных ставок, и выиграл еще кое-что. Все это я вложил в букмекерскую контору. Сейчас наша фирма невелика, но мир ведь полон разных типов, которые подбивают друг друга ставить на безнадежных лошадей – а это же золотая жила! Я только дал свои деньги, а работает мой партнер. Так что сейчас бесполезно убеждать Прайсов, что я на мели. Они просто посмеются мне в лицо, и побегут подавать на меня в суд за нарушение брачного обещания. В общем, плохо дело. И как раз когда я твердо встал на путь успеха! – он задумчиво помолчал. – Мне тут пришла в голову одна идея. – медленно сказал он. – Мог бы ты написать анонимное письмо?

– А в чем идея?

– Я тут подумал: если бы ты написал им анонимное письмо, и обвинил бы меня во всяких там грехах… например, что у меня уже есть жена.

– Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да, возможно ты прав. – мрачно сказал Юкридж. Помолчав еще несколько минут, я собрался уходить. Я уже стоял на крыльце, когда услышал, как он с топотом бежит вниз по лестнице.

– Корка, старик!

– Что?

– Кажется, нашел! – сказал Юкридж, выскочив на улицу. – Только что озарило. Что, если кто-нибудь пошел бы в Клэпхем, притворился сыщиком, и начал наводить обо мне справки? Он держится таинственно и зловеще. Многозначительно хмыкает, качает головой… В общем, дает им понять, что со мной дело не чисто. Понимаешь? Ты задаешь массу вопросов, записываешь все в блокнот…

– Что значит "Я задаю"?

Юкридж посмотрел на меня удивленно и обиженно.

– Но ты же не откажешь старому другу в таком пустяке, старина?

– Еще как откажу. И в любом случае, какой от меня толк? Они же меня видели.

– Да, но они тебя не узнают. У тебя ведь – заискивающе сказал Юкридж – такое заурядное, невыразительное лицо. И потом, маскировку можно достать в любой костюмерной лавке.

– Ну нет! – твердо сказал я. – Я всегда готов тебе помочь. Но я не надену накладные усы ни для тебя, ни для кого-то еще.

– Ну ладно. – уныло произнес Юкридж. – В таком случае ничего…

И тут он исчез. Так быстро, как будто вознесся на небо. Лишь пронзительный запах его крепкого табака напоминал, что он здесь только что был; только звук захлопнувшейся двери подсказал, куда он подевался. Я огляделся, ничего не понимая, и увидел толстого бородатого господина средних лет, в сюртуке и шляпе котелком. Людей такого рода, раз увидев, уже не забудешь; и я его сразу узнал. Это был кредитор, тип, которому Юкридж должен был деньги, тот самый господин, что прицепился к нашей машине в Хей-Маркете. Подбежав к крыльцу, он снял шляпу, и вытер лицо большим цветным платком.

– Это вы не с мистером Смоллвидом говорили? – громко сопя, спросил он у меня. Он явно запыхался.

– Нет. – учтиво ответил я. – Нет. Это был не мистер Смоллвид.

– Вы лжете, молодой человек! – закричал кредитор. И с этим его криком, словно пробудившись от заклятия, сонная улица ожила и забурлила народом. Горничные повысунулись из окошек, калитки извергали квартирных хозяек; казалось, сама мостовая выплескивает возбужденных зрителей. Я оказался в центре внимания – и, непонятно почему, в этой драме я получил роль злодея. Никто не знал, что я сделал несчастному бородачу; но теория, что я обокрал его и зверски избил, имела больше всего сторонников. В толпе уже стали поговаривать о том, чтобы меня линчевать. К счастью, молодой человек в синем фланелевом костюме, подошедший одним из первых, выступил миротворцем.

– Пойдемте отсюда – успокоительно сказал он кипящему от злости кредитору, и взял его за руку. – Не станете же вы устраивать скандал.

– Там! – орал кредитор, указывая на дверь.

Толпа поняла, что ошибалась. Теперь преобладало мнение, что я похитил дочь бородатого господина, и держу ее взаперти за этой мрачной дверью. Линчевать меня хотели уже все.

– Успокойтесь, успокойтесь. – сказал молодой человек, который нравился мне с каждой минутой все больше.

– Я вышибу дверь!

– Ну, ну. Вы же не хотите наделать глупостей. – убеждал его миротворец. – Сразу прибежит полицейский, и вы будете глупо выглядеть, если он вас заберет.

Будь я на месте бородатого кредитора, меня бы это не убедило – право было неоспоримо на его стороне. Но, видимо, таким почтенным людям всегда приходится думать о своей репутации, и на столкновение с полицией они смотрят по-другому. Кредитор начал сдаваться. Он заколебался.

– Вы знаете, где он живет. – сказал молодой человек. – Понимаете? Вы теперь сможете прийти сюда и найти его, когда угодно.

Это мне тоже не показалось убедительным. Но обиженный бородач, кажется, поверил. Он позволил себя увести. Когда эта звезда покинула сцену, зрителям стало неинтересно, и толпа быстро растаяла. Окна захлопнулись, калитки опустели, и улица снова оказалась во владении кошки, завтракающей в сточной канаве, и торговца брюссельской капустой, восхваляющего свой товар.

Из почтового ящика раздался хриплый голос:

– Дитя мое, посмотри, он ушел?

Я приложил губы к щели "для писем и газет", и мы стали говорить, словно Пирам с Тисбой.

– Да.

– Ты уверен?

– Точно.

– Он не прячется где-нибудь за углом?

– Нет. Он ушел.

Открылась дверь, и появился рассерженный Юкридж.

– Это уже слишком! – проворчал он. – Корка, ты не поверишь, но весь этот шум – из-за одного фунта, двух шиллингов, и трех пенсов, которые я должен за дрянного заводного человечка! Он сломался, как только я его завел. С первого же раза, старина! А ведь это не двухместный велосипед, не фотоувеличитель, не Кодак и не волшебный фонарь.

Мне трудно было уследить за ходом его мыслей.

– А почему заводной человечек должен быть велосипедом… и всем остальным?

– Дело было так. – сказал Юкридж. – Пару лет назад возле дома, где я тогда жил, был магазин велосипедов и фотографических принадлежностей. Однажды мне там понравился двухместный велосипед, и я сделал предварительный заказ этому типу. Понимаешь, предварительный. Еще я заказал увеличитель, кодак и волшебный фонарь. Я должен был забрать все это, когда приму окончательное решение. Ну и через неделю он меня спрашивает, есть ли какие-то еще детали, которые я хотел бы уточнить, прежде чем куплю все это барахло. Я сказал, что подумаю об этом, а пока что можно мне взять вон того заводного человечка с витрины, который ходит, если завести пружинку?

– Ну и?

– Так вот, черт побери – печально сказал Юкридж – он не ходил. Он сломался, как только я его завел. Прошло еще сколько-то недель, и этот старикан принялся меня доводить. Хотел, чтобы я ему заплатил. Я этому паразиту говорю: "Слушайте, о чем вообще речь? По-настоящему, вы оказались в большом выигрыше! Представьте, что я бы у вас забрал не заводного человечка, а двухместный велосипед, увеличитель, кодак и волшебный фонарь!". Кажется, достаточно просто даже для человека самых убогих умственных способностей. Но нет! Он продолжал поднимать бучу, и мне пришлось переехать из этого дома. К счастью, я назвался вымышленным именем.

– Зачем?

– Обычная деловая предосторожность.

– Ясно.

– Я-то думал, что дело закрыто. Но с тех самых пор он выскакивает передо мной каждый раз, когда я меньше всего его жду. Однажды он – честное слово – поймал меня посреди Стрэнда, и я должен был, как заяц, бежать от него по Бурли-стрит и через весь Ковент-Гарденский рынок. Я бы непременно попался, если бы он не споткнулся о корзину с картофелем. Он меня преследует, черт побери, вот что он делает – преследует!

– А почему ты ему не заплатишь? – предложил я.

– Корка, старина! – неодобрительно ответил Юкридж – не говори глупостей. Как я могу ему заплатить? Было бы безумием швыряться деньгами направо и налево в самом начале карьеры. А кроме того – это уже дело принципа!

Непосредственным результатом этих волнующих событий стало то, что Юкридж уложил свое имущество в маленький чемоданчик, неохотно заплатил квартирной хозяйке неустойку за выезд без предупреждения, и внезапно и плавно исчез вдалеке… И поселился у меня на квартире, к великой радости Баулса, который в тот день хлопотал над ним за обедом, как отец над блудным сыном. Я и прежде давал ему убежище в час нужды, и он водворился у меня с непринужденностью старого солдата, которому везде родной дом. Он был так любезен, что назвал мою маленькую квартирку своим вторым домом, и сказал, что подумывает провести здесь остаток своих дней.

Не скажу, что я был так же доволен, как Баулс, который от радости чуть не уронил блюдо с картофелем. Но в общем Юкридж был нетребовательным гостем. Его обычай спать до полудня гарантировала мне ничем не нарушаемое уединение по утрам, столь необходимое молодому журналисту, чтобы отделывать статьи для рубрики "Это интересно". А если я работал вечером, он уходил вниз и курил трубку с Баулсом, с которым они очень подружились. Единственное, что меня раздражало – его привычка влезать ко мне в спальню в любом часу ночи, и обсуждать новый план избавления от брачных уз с мисс Мэйбл Прайс с виллы Балбриган, Пибоди-Роуд, Клэпхем-Коммон. Однажды я высказал ему все, что думал о его поведении, и после этого он не беспокоил меня целых двое суток. Но в три часа утра, в воскресенье, через неделю после его приезда, меня разбудил свет над головой – Юкридж явился опять.

– Мне кажется, дитя мое – услышал я довольный голос, и тяжелое тело опустилось на мою ногу – мне кажется, дитя мое, я наконец-то попал в точку. Сними шляпу перед Баулсом – если бы не он, эта идея не пришла бы мне в голову. Он мне пересказывал роман, который сейчас читает. Вот послушай, старина – сказал Юкридж, устраиваясь на моей ноге поудобнее – и скажи, что ты об этом думаешь. Лорд Клод Тримейн собирается жениться на Анджеле Брэйсбридж, самой красивой девушке в Лондоне…