Текст книги "Фуршет в эпицентре рая"

Автор книги: Павлих Мария Ч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– И что же, Вы считаете, с ней произойдет? – спросил он с плохо скрываемым раздражением.

 Агрессивный тон профессора не произвёл на Ноя никакого впечатления. Он продолжил разговор спокойно, как и начал.

– Её пригласят на работу в Терема.

 Профессор не ожидал такого ответа, – степенность собеседника ненадолго умерила его пыл.

– Почему Вы так считаете, – спросил он уже сдержанным тоном.  Ной посмотрел в окно, словно искал там правильный ответ.

– Она предотвратила теракт.

– Плевать они хотели на теракт, – грубо прервал его профессор.

– Вы меня не поняли, – сказал Ной. – Им действительно плевать, что не пострадал ни один человек. Им даже плевать на то, как и откуда появился этот смертник. Сами они надёжно защищены от целой армии таких смертников. Дело не в этом. Главнокомыслящему нравятся такие поступки. Дерзкие, не вписывающиеся ни в какие рамки поведения. Он сам сделан из такого теста. Это во-первых. А во-вторых, Ваша дочь – профессиональный и талантливый фотограф. Это Вам скажет любой, кто хоть раз видел её работы. А их видел каждый человек в этой стране. "Будни Братства" – распространённое издание. Её пригласят на работу в Терема, профессор. Я утверждаю, а не предполагаю.

Революционер не сообщал ничего нового.

– Допустим Вы правы, – успокоился профессор, – её пригласят на работу во дворец. Она хотя бы не будет дышать химическими отходами. Но вы же не рисковали своей жизнью, чтобы сообщить мне только об этом?

– Одного этого было бы достаточно, – сказал Ной. – Но, признаюсь, я искал с вами встречи по несколько другому поводу. Я пришёл, если хотите, просить у Вас помощи.

Профессор не перебивал, Ной посмотрел на часы.

– У меня нет времени рассказывать историю нашей организации. Учитывая Ваше прошлое, Вы, вполне вероятно, знаете её лучше меня. Я передам только то, для чего пришёл сюда по заданию штаба. Как я уже сказал, Вашу дочь пригласят на работу в Терема. Это случится, или уже случилось, пока мы тратим время на ненужные препинания. Через две недели, когда пройдёт вакханалия, связанная с выборами, голосованиями и днями победы, она будет уже во Дворце. Ваша дочь будет находиться бок о бок с самыми могущественными людьми Братства, фотографировать здания, помещения, конференции и Бог знает что ещё.

Профессор решил до последнего делать вид, будто не понимает, к чему клонит собеседник.

– Теперь я скажу то, ради чего рисковал вашей жизнью, – продолжал Ной, понизив голос. – Об этом знают только несколько человек в Штабе, но Вас я обязан посветить в силу сложившихся обстоятельств.

Он посмотрел на профессора в упор. Учёный знал, что революционер оценивает его на прочность. Прошла минута, прежде чем Ной заговорил снова.

– Во Дворце работает глубоко законспирированный агент Штаба Сопротивления, – крот. Утечка информации, исходит только от него и каждый раз подтверждается на сто процентов.

– А при чём тут моя дочь? – не выдержал профессор.

Ной продолжал, как будто не слышал вопроса.

– Это прозвучит странно, но штаб не располагает никакой информации о собственном агенте. Мы не знаем женщина это или мужчина, старик или юноша, чиновник, или уборщик мусора. Операция по внедрению проводилась прошлым поколением революционеров в обстановке строжайшей секретности. Возможно, агента уже нет в живых и вместо него работает некто, кого он завербовал и подготовил вместо себя перед смертью.

Новым обстоятельство сбило профессора с толку. Ной заметил это, но никак не отреагировал и продолжил разговор в том же духе.

– То что мы ничего не знаем о собственном агенте, в действительности не создаёт для штаба никаких проблем. Я лично вижу в этом только преимущества. Даже если кто-то из нас попадёт в руки тайной полиции Братства, агенту не будет ничего угрожать.

 Ной сделал короткую паузу. Профессору молча переваривал услышанное, – вена над правым глазом расширилась и пульсировала, глаза покраснели от напряжения.

– Ваша дочь появится в Теремах и агент выйдет на связь, – продолжил Ной. Мы предполагаем это с высокой долей вероятности, – её профессия сыграет ключевую роль в этом решении.

– Вы сами только что сказали, что Элис – фотограф, – взорвался профессор. – Она не имеет никакого отношения к разведывательной деятельности и не обучена шпионским премудростям.

 Ной с вызовом посмотрел на собеседника:

– Революционерами рождаются, профессор, – разведчиками становятся.

– Что Вы хотите от меня? – взорвался профессор, чувствуя полную беспомощность перед обстоятельствами.

Ной оставался спокоен.

– Чтобы Вы рассказали ей о нашей встрече, объяснили что произойдёт через две недели и повлияли на её решение пойти на контакт с агентом. Ваша дочь вправе отказаться сотрудничать, но станет полноправным членом фронта сопротивления если примет предложение.

Некоторое время профессор стоял молча, его лицо сильно покраснело, на шее выступила аллергическая сыпь.

– Другими словами, Вы просите меня завербовать в вашу организацию собственную дочь?

– Да, – сказал Ной с вызовом. – Вы умный человек, профессор Найтингел. Не буду играть в детские игры, назову вещи своими именами, – мы просим завербовать в штаб сопротивления Вашу собственную дочь. У Вас есть полное право отказаться и забыть нашу встречу, выбор за вами.

Профессор хватал ртом воздух, пытаясь сдержать гнев от собственного бессилия:

– Я думаю только о безопасности своей дочери, – сказал он наконец, сдерживая внезапную нервную дрожь. – Больше ни о чём.

Рация Ноя издала стонущий звуковой сигнал. Металлический голос отдал короткий приказ. Слов профессор не расслышал, – обрывки шипящих фраз сливались в монотонный шум. Революционер не ответил и переключился на другую волну.

– Я не сомневаюсь, что вы примите правильное решение, профессор. – Мы превратим агрессивную Поп Державу в миролюбивое княжество, лишим её единственного козыря, которого она не достойна иметь – квантового оружия, тогда мир вздохнёт с облегчением и больше никогда не приблизится к краю атомной пропасти.

  Он протянул профессору руку.

– Вам будет что рассказать миру, когда Братство лишится лептонных крылатых ракет и перестанет угрожать миру.

Профессор понял, что Ной говорит о проекторе чёрных дыр:

– Некоторые тайны истории лучше не знать, даже людям с такими крепкими нервами, как Ваши, поверьте, молодой человек.

– Удачи, профессор, – сказал Ной и раскрыл армейский рюкзак.

Он достал две бутылки алкогольной смеси "От Брата Брату".

– Вылейте эту гадость на себя, когда будете возвращаться. В день подписания соглашения о квантовых причандалах опасно казаться трезвым. Если налетите на патруль, они почувствуют запах и вопросов не возникнет. Победа будет за нами!

Последняя фраза прозвучала наигранно и не вписывалась в тон разговора. Возвращение домой было мучительным. У станции профессор заметил патруль, пришлось вылить на себя смесь. Для безопасности он сделал глоток, – его сразу же вырвало. Солдаты брезгливо отошли в сторону, – болотистый запах "тяжёлой воды" перебивал даже вонь формалиновых химикатов. Алкогольная смесь разжигала кожу, аллергическая сыпь распространилась до самых плеч.

Возвращаться в квартиру днём было опасно, – негласный закон обязывал праздновать до темноты. Пренебрежение правилами грозило попаданием на нейронный полит-контроль. Уважительными причинами для отсутствия считались только две – неизлечимая болезнь и состояние крайнего алкогольного опьянения.

Игнорирование парада в честь Судьбоносного Дня Победы или празднования соглашения о неприменении лептонного оружия становилось основанием для возбуждения уголовного дела. В каждом подъезде (которые в дни праздника называли парадными) устанавливались камеры слежения. Слинфобачки сканировали эмоции законопослушных граждан во время прямой трансляции и легко вычисляли коэффициент лояльности властям. Закрывать лицо для выхода из подъезда было также бесполезно, – алгоритмы сканировали мельчайшие детали одежды; ношение балаклавы грозило тюремным сроком и умопомрачительным штрафом на несколько поколений.

Он слонялся ещё час: перешагивал мертвецки пьяных людей, слушал патриотические вопли, изображал солидарность с зомбированной толпой. Здоровый детина с перекошенным ртом подбежал к нему сзади и сделал неумелую подсечку. Профессор вырвался, – человек упал в канаву лицом вниз и больше не шевелился.

Через час профессор вернулся домой, полностью обессиленный. Элис стонала во сне, у неё начиналась лихорадка. Он ни чем не мог ей помочь. Никаких лекарств в доме не было, только обезболивающее. В ванной его ещё раз вырвало, – запах "тяжёлой воды" выворачивал на изнанку тело и мутил рассудок. Он вспомнил, что Элис не ела уже два дня. Сам он не чувствовал голода, и не вспоминал о еде уже сутки. Профессор поставил стакан воды рядом с кроватью и прошёл к себе. Усталость сбила его с ног, как гвардеец Братства – Президента Северного Пасьянса, погрузив в беспамятство до самого утра.

XI

 Терема – город аристократической элиты, стилизованный под единую крепость, строился по кольцевому принципу в целях государственной безопасности. Дворец Главнокомыслящего, – неприступная цитадель в самом центре строения, – отражал мощь и монументальность Великого Восточного Братства. Башни, соединённые крепостными стенами, вложенными кольцами расходились от сердца Поп Державы, как круги от брошенного в воду камня.

Башни первого кольца принадлежали семьям "сплотившихся". Башни второго, третьего и четвёртого, – высокопоставленным чиновникам, высшему военному составу и членам аристо-элиты. В резиденциях последнего кольца коротали дни управленцы, эффективные менеджеры, директора гетто-предприятий и обслуживающий персонал. Специальная система контрольно пропускных пунктов, исключала беспрепятственный проход на территорию высшего сословия.

Геометрически строение представляло собой огромный конус. Высота башен в кольце возрастала по мере приближения к главному дворцу, который замыкал всю конструкцию на вершине. Расстояние до дворца определяло статус семьи, её политическое и финансовое влияние внутри Братства. За последним кольцом начинался сам город, больше похожий на райский сад, – десятки километров непрерывных оранжерей, водопадов, тропических джунглей и сверкающих снежных гор. Кольцевая стена километровой толщины, отделяла этот Эдем от вони заводов, болезней, нищеты и рабского труда.

Комплексы противовоздушной обороны, лептонные истребители, вертолётные площадки и космодром гарантировали высшему руководству Братства надёжную защиту от собственного населения или вторжения неприятеля в случае военного конфликта.

Космодром построили после изобретения квантового оружия, как экстренное средство эвакуации на случай квантовой войны. На расстоянии нескольких десятков километров от космодрома, город защищал термохимический ров. В случае военной тревоги, ров наполнялся плазмой, серной кислотой или ртутью за считанные секунды. Минное поле в километре от рва заканчивалось радиоактивной стеной, создавая дополнительное препятствие в случае внезапного штурма города.

При первой военной тревоге аристо-элита покидала город на военных вертолётах. Главнокомыслящий имел ещё один способ срочной эвакуации помимо выхода в стратосферу, – секретные резиденции, разбросанные по всему Братству, связывались с главным дворцом сложной подземная сетью скоростных бетонированных поездов. За тридцать секунд скоростной лифт доставлял главу Поп Державы на глубинный терминал. Уже через час он прибывал в бункер, на другом конце Братства. Избыточные и параноидальные меры безопасности казались недостаточными и постоянно совершенствовались. Память о квантовом конфликте отзывалась фантомной болью в головах “сплотившихся”.

XII

Страшный рёва радиоприёмников разбудил весь геттополис. В Судьбоносный День Победы гимн просыпался с первыми петухами. Профессор посмотрел на часы, – пять пятьдесят утра. Из темноты он услышал крик Элис – державный вой разрубил ей голову, как ледоруб. Он вбежал в комнату и не узнал свою дочь, – глаза воспалились от слёз, черты лица заострились, она похудела на несколько килограмм.

– Ты ничего не ела двое суток, – ужаснулся профессор. – Я приготовлю завтрак и приступлю к насильственному кормлению, если ты не съешь хотя бы кусок хлеба.

Элис с трудом подняла голову, каждый глоток воды отдавался ударом колокола по вискам:

– Мне уже лучше, но встать нет никаких сил, пусть отправляют в “Кричащую Тишину”.

– У тебя есть ещё час, милая, – сказал профессор. – Потом начнётся салют. Тогда не дадут покоя до самого вечера.

 Он вышел на кухню, Элис впала в болезненный полудрём. Профессор склеил скудный завтрак из оставшихся яблочных огрызков и хлебных корок, поставил на кровать затем вернулся к себе, стараясь не издавать ни звука.

 Начинался второй день святой троицы и самый почитаемый праздник в истории Братства – Судьбоносный День Победы. Не смотря на это, никто из тружеников геттополиса не смог бы внятно ответить на вопрос: чем знаменательна эта дата, какие ценности отстаивали, и, что самое важное, – кто же в итоге стал бенефициаром этой, так называемой, победы.

Правительственные средства массовой информации сообщали базовые сведения, без каких либо подробностей: в этот день, больше тридцати лет назад, состоялась эпическая битва Восточного Братства с Северо-Баллистическим Пасьянсом. Поп Держава одержала решительную победу без единого выстрела, потеряв при этом миллионы солдат, офицеров и мирных жителей. Результатом “убедительной” победы стал щит отчуждения, которым Северный Пасьянс трусливо отгородился от Братства. Абсурдность официальной версии не вызывала ни малейшего недоумения у подавляющей массы населения. Профессор знал что произошло в этот день, от начала, до самого конца, – он видел всё собственными глазами, часами сканируя квантовые фрагменты конфликта через собственное изобретение. Тайное знание день ото дня убивало его дух и насиловало совесть.

 Это произошло много лет назад, когда молодой, талантливый и наивный учёный возглавлял отдел гравитационных исследований под чутким руководством спецслужб. Учёный понимал, что в конечном итоге его отстранят от руководства: проектор квантовых событий – слишком опасное изобретением, чтобы отдел возглавлял штатский профессор. У него было мало времени. Два исторических события интересовали его больше остальных, – битва Братства с Северным Пасьянсом и библейская история. Он дал себе слово, что увидит их собственными глазами.

 Всю жизнь профессор будет жалеть, что расположил эти события в таком безбожном порядке. Он успел посмотреть лишь первое, – решающую битву Братства, в честь которой и отмечали Судьбоносный День Победы. На следующий день его отстранили от проекта, – Библейскую историю оставалось созерцать на страницах Библии. Просмотр квантового фрагмента о ядерном конфликте с Северо-Баллистическим Пасьянсом лишил его воли к жизни, – увиденное тяжким крестом прищемило профессору веру в человеческий род.

Событие, произошедшее тридцать лет назад, поставило под угрозу само существования человечества.  На выборах в Северном Пасьянсе победила крайне реакционная по отношению к Братству партия. Новоизбранный президент проигнорировал дипломатические меры осторожности, сделав резкое заявление в адрес восточного соседа: Главнокомыслящеий лишил этот мир индульгенции перед вечностью одним лишь фактом своего присутствия в солнечной системе. Президент назвал Братство спрутом, каждое щупальце которого изрыгает смрадные человеческие пороки, как зловонная пропагандистская клоака.

 Подобная риторика не раз звучала и со стороны Братства. Политики конца второго тысячелетия не считали такой ход серьёзной причиной для разрыва дипломатических отношений или сигналом для начала военных действий. Ситуация усугубилась неожиданным антиправительственным восстанием в западной провинции Братства.

Поп Держава проявила крайнюю озабоченность. Главнокомыслящий срочно вылетел на место боевых действий и остановился в бункер-резиденции на территории конфликта. Войска главного дворца намного превосходили ресурсы бункер-резиденции по численности личного состава, наземных войск и летательных аппаратов. Власть боялась собственного народа больше чем иноземных захватчиков.

 Правительство Северо-Баллистического Пасьянса оказало восставшим неожиданную поддержку. В кратчайшие сроки генштаб разработал беспрецедентную блиц-операцию по штурму резиденции и физическому устранению лидера Поп Державы. Операция вошла в историю под кодовым названием "Моль".

 Дальнейшие события развивались стремительно для обеих сторон и напоминали фантастический фильм о вторжении инопланетных пришельцев. Ранним утром следующего дня границы Братства пересёк летающий объект, похожий на грушу для игры футбол, и взял курс на бункер-резиденцию Главнокомыслящего. Объект летел на минимальной высоте, вне зоны досягаемости систем противовоздушной обороны Братства и постепенно увеличивал скорость.

Через некоторое время его обнаружили системы наземного наблюдения. В центр поступил сигнал об угрозе нападения с воздуха. Комплексы противовоздушной обороны в спешном порядке привели в полную боевую готовность, но объект уже достиг Теремов и завис над радиоактивной стеной. За считанные секунды из него сбросили десант.

Погода как нельзя лучше подходила для воздушного налёта, – плотный туман ограничивал видимость. Систему эффективного противодействия в случае штурма резиденции отрабатывали до секунд. Мельчайшие детали инструкции по отражению атаки десанта знал на зубок каждый солдат, но этим утром защитников бункера ждал неприятный сюрприз.

Операция "Моль" обнуляла базовые концепции Министерства Нападения, и ржавую военную машину Братства, – к лобовой атаке резиденции готовились двуногие и четвероногие роботы со сверхсложным программным обеспечением. Радиоактивная стена оказалась бесполезным сооружением, ровно как и минное поле. В сапёрных работах больше не было никакой необходимости. Металлодетекторы навсегда остались в прошлом. Атака развивалась на предельной скорости, без временных потерь на разминирование территории. Военно-топографические карты создавались в режиме реального времени. Роботы сканировали рельеф, учитывали мельчайшие особенности местности, определяли координаты погребённых под землёй смертоносных устройств, и уверенно продвигались вперёд.

 Первоначальный эффект внезапности помог роботам Альянса преодолеть минное поле под покровом тумана без малейшего сопротивления со стороны Братства. Лихорадочная активность защитников бункера стала проявляться, когда из густого белого дыма появились железные монстры, похожие на пришельцев из других миров. Маскировка военных ресурсов вокруг резиденции оказалась детской игрой в прятки, – встроенные локаторы роботов определяли скрытую технику и точное расстояние до цели. Приблизившись на дистанцию эффективного огня, они с высокой точностью открыли огонь по артиллерийским дальнобойным орудиям, вкопанным в землю танкам и закамуфлированным пулемётным гнёздам. Ответные залпы сверхмощных снарядов не привели ни к какому результату, – роботы выдерживали попадания стальных осколков и продвигались к резиденции без потерь.

 Беспомощность военной машины Братства перед армией нового поколения стала очевидна каждому генералу, наблюдавшему за развитием событий. Пять десятилетий подряд генштаб готовился к войне вчерашнего дня. Штурм происходил без участия человека. Роботы-мостоукладчики на ходу сооружали эстакаду. Термохимический ров – непроходимое препятствие для пехоты – превратился из военной преграды в обыкновенную лужу с бесполезным набором химических элементов.

Огневая мощь и ужасающая сокрушительная сила человекообразных боевых машин оказали деморализующее моральное воздействие на занявших круговую оборону офицеров и солдат Братства. Роботы давили заграждения, укрытия и посланную на перехват пехоту. Встроенные механизмы распознавания образов определяли целевые установки на захват конкретных людей в резиденции. Главным призом оставался сам Главнокомыслящий и высший военный состав Братства.

Штурм резиденции проходил по чёткому сценарию. Отсутствие человеческого фактора гарантировало точность выполнения боевых приказов, исключало технические ошибки и неожиданные сюрпризы. Двухметровые стальные солдаты уходили от посланных на перехват боевых машин и легко обходили заграждения. Грушеобразный объект прикрывал стальную пехоту с воздуха, – поднятый в небо истребитель Братства принудили к посадке сразу же после взлёта.

Хаотический шквальный огонь, открытый по движущимся железным монстрам, не привёл ни к какому результату, – взрывы ручных гранат не принесли никаких повреждений. Роботы продвигались к резиденции по кратчайшей траектории. Локальное применение лептонной бомбы не представлялось возможным, – резиденция попадала в район образования квантовых дыр, что означало мгновенную гибель личного состава вместе с Главнокомыслящим.

Взлётные полосы окружали Дворец с четырёх сторон. Место высадки пришельцев превратилось в месиво бетона и земли, – артобстрелы сделали из аэродрома труднопроходимые катакомбы. Это не мешало продвижению, – алгоритмы сканировали земную поверхность и корректировали движения по кратчайшему расстоянию к Резиденции. Роботы преодолевали снарядные воронки, крутые склоны и болотистую местность с одинаковой лёгкостью. Это напоминало штурм феодального замка в средние века рыцарями в железных доспехах.

Генералы опешили от натиска, прячя собственное бессилие за пустой бравадой и чередой бессмысленных приказов. Эвакуация по воздуху исключалась, – данные автоматической рекогносцировки роботов сопоставлялись со сведения воздушного наблюдения.

Главнокомыслящему представили план срочной подземной дислокации в северную резиденцию вместе с командным составом, но лидер Поп Державы продолжал молча наблюдать приближение стальных головорезов. Хладнокровие верховного главнокомандующего вызывало у подчинённых недоумение и страх, – генералы метались по штабу, как обезглавленные курицы при кораблекрушении.

В бой был брошен последний резерв, новейшая военная разработка Братства – "Кровавый тянитолкай Федот", – четвероногий робот о двух головах, способный вести прицельный огонь со всех направлений. Оружие часто демонстрировалось Главнокомыслящему в виде короткометражных мультфильмов на секретных сходках Министерства Нападения. Тянитолкай имел особый режим функционирования, который отсутствовал у машин Северо-Баллистического Пасьянса, – "подвиг". Настал момент, когда кровавый должен был показать себя в деле.

Робот Братства пошёл прямо на железных монстров, но что-то пошло не так. Федот преодолел ров, пробежал мимо роботов Пасьянса и подорвался на минном поле, причинив вред только радиоактивной стене.

 Роботы высоко оценили подвиг Федота, но продолжили продвижение; армейские подразделения Братства заняли глухую оборону. Герметичный купол защищал космодром от прямого попадания ракеты, – оставалось единственное решение, – эвакуация в стратосферу. Главнокомыслящий ухмыльнулся и кивком головы подозвал Министра Нападения. Через полторы минуты телеканалы Братства сообщили миру шокирующие новости: Поп Держава атакована, Папатриарх благословляет нацию на священную схватку. В прямом эфире появился сам гарант безопасности и принёс благую весть – жители Братства в автоматическом режиме попадают в рай после квантовой атаки.

В воздух подняли лептонные бомбардировщики, Северному Пасьянсу предъявили ультиматум с требованием остановить штурм и не предпринимать повторные атаки резиденций Главнокомыслящего. В противном случае Братство начинает квантовую войну на тотальное взаимное уничтожение. Мир без Восточного Братства, по твёрдому убеждению лидера Поп Державы, не имел права на существование.

Четыре красные цифры появились на каждом слинфобачке. Жители с ужасом наблюдали обратный отсчёт до запуска лептонной ракеты, – меньше десяти минут до старта. Роботам требовалось вдвое больше времени, чтобы взять бункер-резиденцию штурмом.

Высшее руководство Братства готовилось уничтожить миллиарды ни в чём не повинных людей. Мир застыл в ожидании Апокалипсиса, – подобное развитие событий не приходило в голову не одному военному эксперту Северного Пасьянса. Часы начали отсчёт последних минут солнечной системы.

 Теперь ужас охватил тех кто спланировал штурм, – перевод железной пехоты в режима прекращения огня занимал не менее часа. Связь с Братством прервалась после ультиматума, – через десять минут планета земля становилась нежно-жёлтым реликтовым излучением.

  Штурм Резиденции продолжался, роботы никак не прореагировали на новые обстоятельства.  Космическая ракета Главнокомыслящего стартовала с космодрома вместе с высшим военным руководством. Четыре красных нуля появились на слинфобачках Братства одновременно со стартом. Затем цифры пропали, и, словно в насмешку над человеческим родом, началась трансляция балета "Танец японских журавликов на озере Масю".

Дальше произошло то, что лишило профессора воли к жизни, – вместо воскрешения Христа ему было суждено наблюдать Апокалипсис.

Братство нанесло по восставшим тактический ядерный удар – месть за попытку сепаратизма, и грозное предупреждение Северому Пасьянсу – при повторной атаке резиденций или штурме главного дворца начинается квантовая война на взаимное уничтожение. Лидер Поп Державы уничтожил миллионы соотечественников, превратил территорию восстания в ядерный котёл и готовился расщепить на фотоны света солнечную систему. Мир столкнулся с ультиматумом самоубийц, – правительство Северо-Балистического Пасьянса пошло на беспрецедентные условия и навсегда отгородилось щитом отчуждения от ядерной державы-психопата.

 Ценой уничтожения собственного народа Главнокомыслящий одержал убедительную военно-политическую победу над Северо-Балистическим Пасьянсом. День этот навсегда вошёл в историю Братства как Судьбоносный День Победы. Никто, кроме профессора, не знал какой ценой выиграли эту войну. В ядерном ударе обвинили Северный Пасьянс, правдивую информацию о конфликте с применением ядерного оружия засекретили до конца третьего тысячелетия. Народ Братства не имел права узнать правду даже через сто лет, – жизни свободолюбивых соотечественников поставили на красное, как фишки на рулетку ядерной войны.

В эпицентре взрыва Братство установило уродливый кенотаф из чугуна, – президент Северо-Балистического Пасьянса, экипированный в элегантный радиационно-защитный костюм, держал на цепи железного монстра и бросал ему атомную бомбу, как собачью кость.

 Взрыв превратил роботов и грушеобразный летательный аппарат в груду металлолома. Главнокомыслящий благополучно вернулся на космодром главного дворца вместе с высшим военным руководством. Специальной команде разработчиков правительство поставило престижную для страны задачу – привести военные трофеи в движение.

Задача оказалось не из лёгких, – робототехника Северо-Баллистического Пасьянса на пять поколений опережала разработки Братства. После необычайных усилий военные эксперты Поп Державы подобрали ключ к простейшему интерфейсу управления, – роботы дёргали конечностями и делали первые шаги, как маленькие дети. Через пол года инженерам удалось поднять в воздух грушеобразный истребитель Северо-Балистического Пасьянса.

 Двуногих роботов запрограммировали на несение почётного караула у Дворца Главнокомыслящего, – роботы ловко вскидывали карабины и брали под козырёк при выезде высокопоставленных чиновников из главных ворот. Четвероногого подарили Лидеру Поп Державы в знак уважения и благодарности за выигранную войну. На конных портретах, развешанных по подворотням Братства, Главнокомыслящий восседал на роботе, как на верном коне и бросал вызов цивилизованному миру. Ещё десять четвероногих монстров призвали в Элит-Кавалерию для подавления недовольств на заводах державного значения. Грушеобразный летательный аппарат выкупил Папатриарх, дьячки переименовали железный воздушный шар в святонебоход.

XIII

Элис проснулась около полудня. Салют, похожий на брызги помойной жижи, извергался из каждой подворотни и разрывал голову как шрапнель. Надо было срочно выходить на улицу, – остаться ещё на один день дома означало поставить под удар обоих. Присутствие на параде было своеобразным причастием и демонстрацией лояльности властям. Элис оделась и прошла на кухню.

  Профессор не спал, он стоял у окна и наблюдал за приготовлениями к демонстрации парада. Они молча обнялись, как будто собирались на панихиду по усопшему родственнику. Площадь хорошо просматривалась с девятого этажа. На ней разместили огромный слинфобак для трансляции мероприятий в честь Судьбоносного Дня Победы. Салют не унимался, радиоприёмник переодически вздрагивал от гимна, больше похожего на ускоренную похоронную музыку.

 Они вышли из квартиры. В лифт попасть было невозможно, – на лестничной клетке уже толпились жильцы с маленькими детьми. Дети напевали патриотическую песенку, похожую на чакону Баха, в исполнении пьяного скрипача на расстроенной балалайке. Родители доставали плотные резиновые изделия из маленьких разноцветных коробочек, похожих на упаковки для презервативов марки "Ложная цель", затем натужно вдували в них вчерашние алкогольные пары, словно трубачи военного оркестра, ожидая получить на выходе праздничные воздушные шарики для парада. Дешёвые предохранительные средства нехотя принимали форму ядерных и лептонных бомбочек.

Пришлось спускаться по лестнице. Взгляды, полные мутной злобы от вчерашнего дешёвого алкоголя, провожали профессора и его дочь на каждом этаже. Запах табака "Дымовая завеса отчизны" вызывал рвотный рефлекс сильнее чем вонь, исходящая из мусорных баков, расставленных на каждом третьем этаже.

С огромным трудом им удалось выйти на улицу. Начинался парад. На центральном слинфобачке, размером с футбольное поле, появились гигантские конные роботы. Через каждые сто метров они останавливались, блеяли по-козлиному и становились на дыбы, – результат ошибки в программе управления, которую техническая служба поддержки так и не сумела устранить.

  За ними шла братская пехота Главнокомыслящего, – похожие, как два кинжала, бородатые солдаты с грозными, но довольными лицами. Их бороды сплетались между собой, как волокна подгнившего восточного ковра. Пехотинцы выкрикивали нечто среднее между "Гав”, "Валя" и "Ура".

На конном роботе появился сам Главнокомыслящий. Расстегнутый ворот парадного мундира оголял крепкую седую грудь. Встроенное автоматическое седло подбрасывало короткое тело, как детская карусель, – железный монстр демонстрировал изящный манежный галоп. Лидер Поп державы приветствовал участников парада оттопыренным мизинцем правой руки, который он периодически прикладывал к каракулевой треуголке. За ним тащилась длинная колонна боемашин, – ядерные тягачи буксировали квантовые крылатые ракеты в форме двуглавых голубей мира.