Текст книги "Ещё один шанс (СИ)"
Автор книги: Павел Жуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Дети кричат так громко, что я в какой-то момент порываюсь отключить свою бионику. Или понизить чувствительность. Не могу сказать, что детишки меня раздражают, однако сам я таким никогда не был, да и работать предпочитаю в тишине.
– Энджи, Энджи, помоги! – крики разносятся по всему ангару и неумолимо врываются в мою мастерскую, а следом за ними толпа ребятишек, сопровождаемых моим псом.
Малыш радостно лает, увиваясь вокруг детворы. В нём металла и пластика едва ли меньше, чем во мне, однако он не теряет щенячьей непосредственности. Для меня это добрый пример, и раз уж даже пёс не поддаётся холоду машины, то и мне не пристало.
Киборги, которые утверждают, что потеря человечности неизбежна при переходе некоего незримого порога, просто не пытались сопротивляться. Машина – инструмент, её нельзя допускать в свой разум, нельзя подчиняться неумолимой логике, пока у тебя сохраняется хоть капля свободы воли. Даже в лоботомированных куклах я вижу искру былой человечности, и потому я буду верен себе, пока хватает сил.
Но кто, чёрт возьми, опять пустил сюда детей?! Наёмники и рабочие живут тут вместе с семьями, но к моему ангару никто, кроме военных, не ходит. Посторонним здесь делать нечего, а подступы караулит охрана. И только мелюзга просачивается повсюду.
– Что вам опять? Отпустить Малыша поиграть?
Дети меня не слушают, просто несутся к моему столу – дюжина пацанов и девчонок младшего школьного возраста. Старшему едва ли исполнилось девять. Пёс вьётся вокруг них, виновато и заискивающе поглядывая на меня. Это забавно, но я сдерживаю улыбку.
– Энджи, помоги, вот!
На моём столе полотенце, на полотенце серый полосатый комочек. Сенсоры подсказывают мне температуру, наличие слабого пульса и прочие параметры. Я сбрасываю лог данных, фокусируюсь на объекте. Передо мной котёнок. Едва живой.
– Помоги, Энджи, – повторяет кто-то из ребят. – Ты же можешь! У тебя робо-пёс!
Совсем забыл, я же местный святой, а мой пёс – вершина инженерной мысли, живое доказательство моих исключительных талантов.
– Я не ветеринар, – возражаю я без особого энтузиазма.
– Мы уже носили в клинику! – говорит рыжий курносый паренёк.
– Доктор сказал – не выживет, – хныкает одна из девочек, готовая вот-вот расплакаться.
– И у нас денег нет, – добавил кто-то.
Ах да, я ведь ещё и меценат.
– И что вы от меня хотите?
– Сделай из него робо-кота. У тебя же есть пёс, ты умеешь!
Я вздыхаю так громко, что ребята невольно вздрагивают.
– Он маленький, будет расти, придётся опять оперировать.
Они молча смотрят на меня.
– Мы будем за ним ухаживать! – заверяет старший мальчик. – Энджи, спаси, пожалуйста.
У них на глазах слёзы. Это подло. Я отказывал командирам наёмничьих рот, политикам и корпоративным дельцам. Я редкий специалист, мастер по металлу, пластику и плоти. Я плевал на угрозы, набивал цену, ставил условия, а то и вовсе уходил, хлопнув дверью. Я делал киборгов: солдат и телохранителей, рабочих и секретарей. Я создаю машины и управляю ими.
Я послушно беру полотенце и иду в операционный зал. Дети робко идут следом и встают в дверях. Система жизнеобеспечения рассчитана на человека, и мне приходится сооружать переходники под трубки и инъекторы. Работа творческая, но я делаю её так быстро, как только могу. Мои вычислительные мощности помогают распараллелить процессы: я готовлю стол, общаюсь с детьми, слежу за пациентом и скачиваю из Сети управляющие протоколы аппаратов жизнеобеспечения для ветклиник и шаблоны для имплантов. Мой фаб напечатает их, пока я буду подключать котёнка к машинам. И всё это невозможно без той части меня, которую я упорно держу в узде. Операционка, бионические банки данных и вычислители единые с разумом и плотью. А ту часть, которая говорит, что спасать животное нерационально, я заставляю умолкнуть. Я знаю, куда может привести эта крайняя степень рационализма.
Детишки так и не решаются подойти ближе, но оно и к лучшему, зрелище на столе не из приятных. И настоящий врач животному всё равно понадобится, поэтому я закидываю сообщения своим знакомым. В противном случае маленький шерстяной комочек рискует превратиться в биомеханического кадавра, имитацию жизни. Прямо как мои подопечные, стройными рядами стоящие с специальных боксах, словно товар, хранящийся в зоне свежести.
– И где вы его подобрали? – задаю я вопрос, едва машина берёт на себя заботу о жизни котёнка.
– На дороге лежал, – говорит девочка лет восьми.
– Он возле нашего дома крутился утром, – добавляет мальчик в красной кепке с большим лого «ART». – Непонятно, откуда пришёл. Кошек тут не было давно.
Я киваю, дав понять, что слушаю их – детям это важно.
– Его переехал тот типчик из автомастерской, – уверенно выдаёт другой мальчуган. – Это вниз по улице, за территорией. Они часто по округе гоняют.
Под территорией он имел в виду расположение корпоративных наёмников и техперсонала. Их огородили от внешнего мира надёжным забором и охраной, но как по мне – лучше бы выбрали район поспокойней. Или менеджмент считает, что близость трущоб будет держать солдат в тонусе?
– Что за типчик?
– Ву Лисанг, коротышка такой.
Местных негодяев всех мастей я знаю хорошо, люблю быть в курсе дел. Но про этого типа никогда не слышал. Скорее всего обычная шпана.
– Он вас достаёт? – спрашиваю я у ребят.
– Нас многие достают. Просто Ву взрослый, ему девятнадцать. И он не любит военных.
– Вы дети, а не солдаты.
– Ему плевать, – хмуро вздыхает старший мальчик. – Папу моего он задирать не стал бы. А нас можно.
– Он уже сбил нашего пса прошлой весной, – всхлипнула девочка в ярком комбезе, совсем кроха. – Он знал, что это наш! Его бы проучить!
Я бы закатил глаза, но мои синие окуляры могут лишь менять фокусировку. Знаю я, к чему эти слова.
– Энджи, ты ведь можешь его побить, – уверенно заявляет мальчик в кепке.
– Или твои роботы, – поддерживают его остальные.
– Я инженер – я чиню то, что сломалось. Механизмы, электронику, киборгов.
– Но ведь пса ты вылечил, – возражают мне. – И котика теперь. Хотя и не доктор!
Маленькие хитрецы, чтоб их. Впрочем, я уже запросил данные с камер наблюдения и проверил записи за это утро. Найти машину было легко – здесь редко ездили посторонние, мы находимся в тупике, и трафика тут нет.
Запись показала мне тот самый момент. Машина стоит на месте, зверёнш играется на дороге. Машина трогается, потом даёт газ. Он проехал бы мимо, но моя операционка вычисляет отклонение колёс и траекторию. Он сделал это специально. Мелочный засранец. Но я не караю людей за сбитых животных, я вообще не беру правосудие в свои руки – для этого есть полиция. Я просто чиню и восстанавливаю машины, даю сломанным вещам второй шанс.
Аппарат тихо гудит, исходящие данные говорят, что котёнок пока будет жить. Я протираю его антисептиком, вдыхая резкий запах, затем мою руки. Фаб почти закончил печатать импланты, однако повреждённые органы мне заменить нечем. Откликнувшимся ветеринарам я посылаю запросы. Бионика для домашних животных – редкая вещь, но в нашем городе можно добыть и её.
Бедолага дышит часто, но состояние его стабильное, машина вводит его в сон – скачанные мной протоколы работают исправно. Повезло. Человека выхаживать всё-таки проще, это живучая тварь.
Дети молча ждут вердикта. Пёс смотрит на меня, склонив голову набок. Глядя на его тело, я невольно вспоминаю, как снова и снова возвращал хвостатого с того света, заменяя пострадавшую плоть бионикой. А пса словно никогда и не волновало, сколько в нём металла и пластика – не то что нас, людей.
– Выкарабкается, – говорю я детям, прикрыв котёнка простынёй. – Приедет моя подруга, она доктор – посмотрит его.
Напряжённые лица разглаживаются, на них мелькают робкие улыбки – так просто порадовать малышню.
– А что Ву? – спрашивает кто-то. – Твои роботы накажут его?
– Нет, – я рискую разочаровать их, но что поделать. – Я дам ему шанс исправиться.
– Он не станет!
– Я ему помогу, – говорю я, чтобы вселить в них уверенность. – Я всегда даю второй шанс, вещам или людям. Я ведь инженер, чиню всякое.
– Ву разве сломан? Вон какой резвый! Он просто му...
– Цыц!
Я смотрю на боксы с киборгами, на охрану ангара, на моих помощников, снующих тут и там. Не все они заводского производства. Вот идёт бывший военный. Я вытащил его из перестрелки, но не спас его память и разум. Теперь он обслуживает оборудование в моём цеху. Жертвы несчастных случаев, болезней или преступников – не всех удалось вернуть в полной мере, но свой второй шанс они получили, и теперь приносят пользу, как и преступники, которым нет места среди людей. Я отсёк их прогнившие личности, сделал из них полезные инструменты. Это тоже своего рода исправление, хотя многим кажется, что я лишаю людей человечности, делаю из них бездушные машины. Это спорный и скользкий вопрос, я его не обсуждаю. Но не думаю, что Ву уже перешёл ту границу, за которой ему лучше перестать быть собой и стать моим орудием. Его преступления никчёмны, его тело молодо и здорово. Чтобы дать ему второй шанс, вмешательство должно быть минимальным.
– Я объясню ему, что он неправ.
– Морду набьёшь?
– Нет, что вы, прокачусь по городу и поговорю, как мужчина с мужчиной.
Дети выглядят удивлёнными, но я не разъясняю им смысл сказанного. Пусть в их маленьком мире останется загадка.
Сообщение от Иры выскочило на периферии зрения, я вывел диалоговое окно, чтобы было легче читать. Старая привычка, человеческая, ибо машина в моей душе хотела просто закинуть переписку прямиком в базу данных. Я же отвоевал для себя такую привилегию, как общение в чате.
Irene: Энджи, твоя благотворительность дорого стоит!
Mech811: За мной не заржавеет, милая. Я мужчина состоявшийся.
Irene: Мой счёт опустел, не было времени тебе названивать.
Mech811: Я наполню я его своей благодарностью.
Irene: Ага, и деньгами. И кофе мне сделай, и стол для операции. Скоро буду. Целую, железный человек.
Я с улыбкой провожаю детей к выходу из ангара и иду покупать кофе и пирожные. Ира знатная сладкоежка.
Через пару недель кофе и сладости принесла уже сама докторица. А я был рад угощению, как и Малыш, которому досталась сладкая косточка. Наслаждаясь напитком, я искоса наблюдал, как серый котёнок с телом наполовину из пластика и металла героически атакует сидящего в недоумении пса. Сигналы, исходившие от кота, были настолько хаотичны, что я просто отключил канал связи с его бионикой.
– Детишки его заберут? – уточнила Ира.
– Кто ж им разрешит, – хмыкнул я. – Здесь у всех строгие родители.
– Теперь у тебя целый зоопарк.
– Пристрою, – пожал плечами я, примериваясь к эклеру.
– А что тот тип... Ву, кажется?
– А что с ним?
– Ты обещал ребятам, что он исправится или типа того. Второй шанс, как ты любишь говорить. Всех убогих вокруг себя собираешь.
– Да брось, он не убогий. И тачка у него супер – электроникой забита под самую крышу.
Ира хмыкнула – её это никогда не впечатляло. Ей подавай героя, ну или рыцаря ну худой конец. Идеалистка, чего уж там.
– Прокатился с ним, поговорил?
– Кататься времени не было – работа, знаешь ли. Пришлось подключиться через тачку. Он был удивлён, потом даже обрадовался, когда я показал ему возможности его движка. А потом от долгой поездки и моих увещеваний устал, размяк – тут-то я его и прижучил. Он вернётся сюда уже другим человеком.
Она подозрительно посмотрела на меня.
– Вернётся? Откуда?
– Мыс Долгий, две тысячи миль отсюда – ехали почти сутки на полной скорости.
Ира поперхнулась конфетой.
– Он приедет и отыграется за всё, тебе его прибить придётся.
Я пожал плечами.
– Долгая дорога наводит на размышления, особенно, когда идёшь пешком, ведь в ногах кроется великая мудрость. Жаль, я потерял свои – теперь уже не поумнею. А Ву ещё сможет. Тачку только жалко, резина в лоскуты, ходовая тоже, но это необходимая жертва. Ира хохотала до слёз, а я прикидывал, добрался ли Ву до посёлка на берегу. Машину он там не добудет, но кров и еду найдёт – там всегда нужны разнорабочие. Жаль только доступ в Сеть там ограничен, но это ничего – от цивилизации надо иногда отдыхать. Не знаю, чего уж там боялась моя подруга, но я почему-то был уверен, что негодяй и мерзавец Ву своим вторым шансом распорядится верно. Побережье – хороший учитель, главное знать место, откуда начинать постигать его истины.
