Текст книги "Голос Тиведанского леса (СИ)"

Автор книги: Павел Клюкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  По заледенелой дороге звонко простучали копыта, громко всхрапнула лошадь, и спустя несколько мгновений вечернюю тишину разорвал сильный стук в ворота. Кеттиль Свенсон – хозяин единственного постоялого двора Хьюхельма – удивленно приподнял брови: до праздника Йоль оставался еще почти месяц, и эти дни для их небольшого торгового городка, притулившегося на западном берегу озера Веттерн, по обыкновению были самыми глухими в году. Ведь мало кто рискует отправляться в путь, пока господствует осенняя распутица и пока студеное дыхание Йотунхейма не проложит крепкие ледяные дороги через водную гладь озера. Но в отличие от прошлых лет, когда целыми неделями его постоялый двор не видал в эту пору никого постороннего, теперешние гости были уже третьими по счету за два дня. Впрочем, удивление ничуть не помешало хозяину повелительным жестом отправить встречать приезжих младшего сына Бьерна и Стейна-конюха, лучше всех в усадьбе способных позаботиться об усталых лошадях. А самому поспешить к столу, где расположилась довольно шумная компания, уже начавшая выражать нетерпение из-за задержки ужина.

   Спустя некоторое время входная дверь скрипнула, впуская новоприбывших.

  – Мир тебе, Кеттиль-бонд, и да пошлет Господь благополучия твоему дому и всем чадам и домочадцам! – переступивший порог старый священник поднял руку в благословляющем жесте.– Мир и вам, добрые люди!

  – С приездом, отец Римберт! – обитатели усадьбы с искренней радостью окружили настоятеля варнхемской церкви, щедрость души, милосердие и благочестие которого были широко известны по всей округе.

  Сам хозяин поспешил к вошедшему и, облобызав сухую старческую ладонь, помог снять промокший, в ошметках сырого снега плащ, который девчонка-прислужница немедля утащила чистить и сушить. Кеттиль же, быстро скинув собственную меховую безрукавку, набросил ее на плечи гостя и повел того к почетному месту возле очага.

  – Ты запамятовала про нынешний пост, йомфру,– мягко упрекнул священник юную хозяйскую дочь, поднесшую было ему кубок с хмельным медовым напитком, как полагалось по древнему обычаю встречи знатных гостей. И прибавил, не желая обидеть смутившуюся чуть ли не до слез девушку:– Вполне достаточно будет простой воды...

  – Прости, святой отец, мы совсем забыли про запрет на хмельное! Гудрун,– хозяин грузно повернулся к дочери,– беги налей в кубок брусничного отвара, положи сотового меда и быстро подогрей на очаге. Да не забудь добавить корицы с имбирем.

  – Чуть-чуть, на кончике ножа, будет в самый раз, – отец Римберт опустился в предложенное кресло, подождал, пока Кеттиль закончит давать распоряжения насчет постных блюд для вновь прибывших (двое церковных служек уже разместились на нижних столах среди многочисленной челяди), и перевел взгляд на сидевших за отдельным столом мужчин, явно воинского обличия.– И до вас, значит, дошла ратная стрела?

  – Дошла. Вчера в полдень гонец проезжал, рассказал про смерть Рагнвальда-конунга. Поведал также о срочном тинге, что собирает хранитель законов Карл из Эдсвэры, и об угрозе нападения Сигурда Норвежского. Слухи ходят, что сейчас воинов у того втрое больше, чем во время последнего похода в Смолланд две зимы назад.

  – Только эти люди,– бонд поколебался немного, говорить ли, затем склонился к настоятелю и перешел почти на шепот,– едут не на тинг, а в противоположную сторону, на полночь. Подозреваю, что они поклоняются Старым Богам, а потому будь с ними поосторожнее, отче!

  – Ничего, – беспечно отмахнулся тот,– Господь не оставит своего смиренного служителя. Кстати, Рунольв-камнетёс... Спасибо, милая,– Римберт принял из рук смущенно потупившейся девушки чашу горячего ароматного напитка, сделал большой глоток и, одобрительно кивнув, продолжил:– Так вот, Рунольв-камнетёс уже закончил свою работу, выбив, как и договаривались: «Кеттиль воздвиг этот камень в память своей жены Каты, сестры Торгиля»

  – Вот уж не ожидал, что так быстро управится, думал, только после праздника,– тут хозяин запнулся, внезапно сообразив, что негоже при христианском священнике упоминать языческий Йоль,– ну, после рождества, то есть... Ведь и поминальную службу надо...

  – Ничего-ничего, управляйся со всеми торговыми делами. Как приедешь, так и отслужу молебен,– отец Римберт, вполне понимая нежелание хозяина отлучаться на время праздничного торга, добродушно усмехнулся и перевел взгляд на незнакомца, сидящего во главе соседнего стола и напряженно вслушивающегося в их разговор, в то время когда все остальные его спутники жадно поглощали обильный ужин.– Ты что-то хотел спросить, сын мой? Кто ты и по каким делам странствуешь?

  Приезжий, под мирным одеянием которого Кеттиль легко угадал опытного воина, чей возраст выдавала только обильная седина в бороде, встал и, подойдя вплотную к хозяйскому столу, приветствовал священника:

  – Люди называют меня Снорри Хельгерсеном, почтеннейшие,– в глубоком звучном голосе представившегося чуткое ухо священника легко уловило какие-то непривычные нотки. Римберт порылся в памяти – подобным образом звучала речь торговцев, что долгое время проводили в Гардах. А гость тем временем продолжал:

  – Прибыл усталый путник

  Долгою рыб дорогой

  Рунный камень воздвигнуть

  В память гостя валькирий.

  Ворон же дал совет мне,

  Что сохранятся руны

  Лучше всего под сенью

  Древнего Тиведана.

  – Нечасто в наш Хьюхельм наведываются скальды, многоуважаемый,– по знаку хозяина из внутренних покоев было вынесено еще одно кресло, а неутомимая Гудрун тут же поставила перед Снорри чашу с добрым ячменным пивом.– Раз ты приехал с полудня, то, наверное, знаешь какие-нибудь подробности о недавних событиях?

  – Я сам был среди тех, кто укладывал камни погребального кургана,– скальд немного помолчал, по его лицу было видно, что поэт в нем борется с очевидцем, и поэт в конце концов победил.-

  Гостем из стран заморских

  Был затворен в кургане

  Рагнвальд-конунг из рода,

  Что Отца Битв прогневал.

  Стать он хотел владыкой

  Свеев, готов и гетов,

  А получил в итоге

  Лишь в землях Хель поместье.

  Эта простая виса как громом поразила всех присутствующих, и на некоторое время за столами воцарилась тишина. Снорри выждал некоторое время, видимо ожидая вопросов, но, не дождавшись, обратился к священнику :

  – Не подскажешь ли, достопочтенный, как мне найти того искусного камнетёса, о котором вы говорили? Среди моих людей есть хороший резчик по камню, но неплохо бы заполучить и такого, кто знаком с повадками местных камней.

  – Извини, если разочарую тебя, но никто не поможет в этом деле.

  – Почему?

  – Ты ведь направляешься в Тиведан?

  – Именно о нем было мне знамение.

  – В этом лесу уже много лет живет прислужница Дьявола,– отец Римберт осенил себя крестом, Кеттиль поспешил последовать его примеру, а скальд в задумчивости коснулся одной из подвесок в форме молота, крепившихся к богатому воинскому поясу.– Некоторые называют ее ночной охотницей, некоторые вёльвой или голосом Тиведана, но местных под страхом смерти не уговоришь отправиться туда.

  – Извини, но это больше похоже на суеверные байки темных старух,– Снорри пожал плечами и отхлебнул пива.– Ты же кажешься мне человеком ученым и не склонным верить всяким бабьим выдумкам.

  – Я бы и не поверил, если б сам не видел ведьму и не убедился затем в лживости ее пророчеств,– старый священник откинулся в кресле и полуприкрыл глаза, воскрешая в памяти давние воспоминания.– Это было почти шестьдесят зим назад, я был тогда мальчиком-прислужником у епископа Адальварда. Конунг Стенкиль по первому снегу устроил большую охоту в здешних лесах, и так получилось, что конунг с епископом остались одни, если не считать нескольких телохранителей, а вся большая свита отстала, увлекшись погоней за дичью. Звуки рога раздавались где-то совсем далеко в стороне, время уже близилось к вечеру и, посовещавшись со спутниками, Стенкиль приказал спешиться и двигаться вдоль встретившегося ручейка, надеясь в конце концов выбраться к берегу озера. Вскоре мы наткнулись на узенькую тропку, ведущую в нужном направлении, по которой можно было уже ехать верхом.

  Я как раз помогал его преосвященству подняться в седло, когда на склоне ближайшего холма рядом с большим плоским камнем появилась ОНА. Черная фигура без лица,– отец Римберт судорожно перекрестился и, совладав с собой, продолжал:– Ну, то есть, нам всем так показалось на первый взгляд. Потом уже, вспоминая все подробно, я понял, что это был плащ с глухим капюшоном, чтобы скрыть лицо. «Кто ты?»– громко крикнул конунг, изготавливая лук. А надо сказать, что он был лучшим стрелком из когда-либо рождавшихся в Вестергётланде. Не получив ответа, помедлил мгновение и спустил тетиву. Казалось, стрела пробила незнакомку насквозь, но та продолжала стоять, как ни в чем не бывало. И почти сразу же раздался ее злорадный смех : «Ты мог бы целиться и получше, о Улль свеев!»

  «Кто ты?»– повторил вопрос Стенкиль, торопливо творя крестное знамение.– «И чего тебе нужно от меня?»

  «Люди называют меня по-разному. Кто ночной охотницей, кто вёльвой. Большинство – Той, что Помнит и Видит»,– голос все время странно менялся, и невозможно сказать было, молода его обладательница или стара.– «А еще Голосом Тиведана и это тебе, конунг, кое-что нужно от меня!»

  «Ты смотришь в грядущее? И можешь рассказать об увиденном?»

  «Зажги огонь от девяти деревьев на этом камне, и пусть девять мужчин принесут девять жертв – тогда и услышишь желаемое!»

  «Опомнись, Стенкиль!»– епископ, сжимая в руке большой наперсный крест, бросился к конунгу и затряс его за плечи.– «Исчадие Ада хочет погубить твою душу, заставив совершить приношение своим темным хозяевам!»

  «Разве сила святого креста не защитит меня, как ты всегда уверял в своих проповедях? – усмехнулся тот, освобождаясь.– Вот и посмотрим, чья возьмет!»

  «Как быть, нас только восемь человек...»– но слова пропали впустую, ибо у камня уже никого не было.

  Не в обиду ему будь сказано, но Стенкиль-конунг отличался особенным упрямством, и если уж чего-нибудь вбивал себе в голову, то не было такой силы, чтобы заставила его отказаться от задуманного. Трое телохранителей были посланы набрать хвороста, оставшиеся двое отправились по тропинке с заданием привести – «Хоть из-под земли!» – еще одного человека, необходимого для обряда. Правду говоря, недоумение еще вызвали слова ночной охотницы про «девять деревьев» – как их надо было понимать, но его преосвященство посоветовал собрать ветки девяти разных лесных пород. Дескать, тогда точно ошибки не будет. Сам же он отошел к своей лошади и, пока конунг в ожидании нетерпеливо мерил шагами поляну, что-то торопливо искал в седельных сумах.

  Вскоре стали возвращаться посланные за хворостом. Сухие ветви дуба, сосны, березы, ольхи и ели были уложены в основание костра, сверху к ним добавились липа, осина, рябина и ясень. Когда приготовления уже подходили к концу, послышался торопливый стук копыт – это возвращались двое телохранителей в сопровождении закутанного в потрепанный плащ путника, чья серая невзрачная кобыла едва поспевала за рослыми боевыми жеребцами.

  Конунг коротким кивком велел незнакомцу встать у камня и хотел уже высечь искру кресалом, как епископ остановил его:

  «Сын мой, раз уж решение твое неизменно, то пусть огонь будет зажжен свечой из храма господня, а жертвой будут частицы Святых Даров!»

  «Что ж, твои слова весьма разумны, и поставленные нам условия ни в чем не будут нарушены»– согласно кивнул тот.

  Свеча была установлена на камне, и, пока один из телохранителей зажигал ее, святой отец достал из дароносицы и роздал каждому по кусочку гостии со знаком креста. Наконец, все заняли свои места вокруг камня, и долгожданное пламя взвилось к уже начавшим еле заметно темнеть небесам. По знаку преосвященного каждый из нас бросил жертву в огонь, и почти сразу с вершины холма раздался хриплый хохот.

  «А ты умен и хитер, служитель Распятого!– знакомая черная фигура замерла в десятке шагов от нас.– И преисполнен гордыни к тому же – вознамерился построить церковь в Скаре, как надгробный памятник себе! Что ж, каменная гробница с надписью „Адальвард“ обретет себе постояльца не позднее, чем через две луны.»

  «А у тебя, конунг, впереди только два урожая, и правая рука его,– тонкий палец ведьмы указал на давешнего незнакомца, – положит камень в могильный холм последнего из Стенкилей. Прощай!»

  – А что же дальше? Сбылись ли предсказания? – по мере рассказа все больше и больше присутствующих завершали собственные разговоры и присоединялись к слушателям, а потому нетерпеливые вопросы Гудрун прозвучали в напряженной тишине особенно громко.

  – В том-то и дело, что нет,– отец Римберт сделал большой глоток и улыбнулся смущенно опустившей глаза девушке,– совсем ни одного.

  Епископ Адальвард спустя короткое время покинул нас, вернувшись в Бремен, где и окончил свои дни через несколько зим.

  Стенкиля-конунга, так и не дождавшегося второго урожая, похоронили уже в начале следующего лета.

  Но главным доказательством лживости порождения Тьмы был как раз встреченный бродяга – чуть позднее все мы увидели, что у него нет правой руки. Никто не заметил этого сразу только потому, что он скрывал увечье под плащом!

  * * *

   Наутро священник, сопровождаемый хозяином, вышел на двор усадьбы, где готовились к отъезду Снорри и его спутники.

  – Когда я проезжал через Скару,– скальд пристально и серьезно взглянул в глаза Римберту,– люди говорили мне, что предшественника твоего епископа звали тем же именем Адальвард. Адальвард Старший. И именно его мощи уже почти шестьдесят зим лежат в церкви девы Марии.

  Два урожая Стенкиля суть два поколения его потомков, последний из которых – внук Стенкиля Рагнвальд – совсем недавно упокоился в кургане.

  И еще – встреченный вами незнакомец был никто иной, как мой учитель Арнир-однорукий скальд. Я же, недостойный, чаще других учеников сопровождал его в странствиях, потому и получил прозвище «правой руки Арнира».

  Помяни его своей молитвой, отче,– тяжелая золотая монета легла в ладонь священника. Снорри же, чуть помедлив, с почти юношеской легкостью взлетел в седло своего жеребца.– Нас ждет дорога на полночь!