Текст книги "Noize MC. Новый альбом"

Автор книги: Павел Тетерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Надин отец опять поморщился.

– С ней об этом говорить нет надобности. Вы поймите – как вас там, Стёпа, да? – всё дело в том, что у нас в семье сейчас довольно сложный период во взаимоотношениях с дочерью. Они и так были непростые, но сейчас все дошло до какой-то критической точки. И я думаю, что вся её дружба с вами – не более, чем попытки насолить родителям и доказать, что она может поступать так, как ей взбредёт голову. Наверное, ничего лучше, чем притащить сюда вас, она придумать не смогла. Так что вы уж простите её – такая уж она у нас получилась – он развёл руками. – Не знаю, что уж она вам там наплела – я просто говорю вам всё, как есть. Она хитрая, капризная и коварная особа – и если вы сами это сразу не поняли, поймите это хотя бы сейчас. Я говорю это всё для вашего же блага – он замолчал и развел руками, ожидая Стёпиной реакции.

Обида захлестнула Степу с головой, как обрушившийся с горы снежный ком. Он стоял, поперхнувшись словами, и невидящими глазами смотрел перед собой, обдумывая услышанное.

Все оказалось ложью – эта мысль жгла его, как раскалённый уголь. Их прогулки, разговоры, встречи… всё это дешёвый театр, и он просто стал большой и уродливой куклой в руках маленькой капризной девчонки, повздорившей с отцом. Так вот зачем было тащить его сюда, на эту чёртову дачу, показывать его, как диковинное животное, всем этим фальшиво улыбающимся людям.

Надин отец заметил эту перемену в Стёпе, и в его маленьких глазках засветился испуг.

– Только прошу вас, не делайте глупостей. Я понимаю, вам это неприятно слышать, но как я уже говорил – могу помочь вам устроить свою жизнь…– быстро заговорил Надин отец, невольно сделав шаг назад.

Степа молча встал, сжимая и разжимая кулаки. Только не наделать глупостей, только не наделать глупостей, не наделать….

Вдруг два стоящих по краям лужайки больших экрана вспыхнули ярким светом, и все пространство вокруг заполнил грохот музыки. Все собравшиеся, схватившись за уши, повернулись к экранам, на которых вдруг начал проигрываться какой-то клип. Произошло, это видимо, совершенно неожиданно – даже Надин отец, скривившись, непонимающе обернулся на звук.

Все, опешив, молча уставились на экран.

А на экране было довольно забавное видео двух каких-то типов, которых Степа не знал. Со смешным текстом, но почему-то собравшиеся вокруг люди кривились и воротили носы.

Надин отец вдруг пошарил в кармане костюма и достал навороченный коммуникатор. На крохотном экране шла та же запись, сухой звук из телефона вторил ревущей на лужайке аудиосистеме.

– Что ещё за херня? – выругался он и попытался выключить телефон, но у него не получилось.

С лужайки ему уже махали руками, показывая на уши – видимо, с просьбой выключить слишком громкую музыку, и Надин отец, сделав Степе знак рукой, отошёл в сторону.

Степе же сложившийся переполох помог справиться с собой. Он полностью погрузился в происходящее на экране и слушал песню, не обращая внимание на происходящее вокруг. Поэтому, когда через пару минут экран погас, а звук резко оборвался, Степа знал, то ему надо делать.

Он резко пошёл мимо тропинок, пересекая лужайку по направлению к выходу. Надин отец что-то сказал вдогонку, но Степа пропустил всё мимо ушей. Ему незачем было слушать его.

Он прошел мимо беседок, обогнул кусты и увидел ворота, возле которых стояли припаркованные машины. Прошел мимо, открыл калику и оказался за забором, прямо возле Надиной машины. Как он будет выбираться отсюда, думать совершенно не хотелось. Хотелось бежать. Бежать сквозь хвойный лес, дышать чистым воздухом, полной грудью, пока эта вилла и все происходившее последние две недели не выветрится, как страшный сон.

Он застегнул воротник балахона, сунул руки в карманы и пошел по освещённой лампами дороге вдоль забора. Он успел пройти всего несколько десятков шагов, когда сзади грохнула калитка и раздался крик:

– Стёпа, подожди!

Он остановился, повернулся и увидел Надю, стоящую возле ворот. Она подбежала к нему и встала напротив, глядя прямо в глаза.

– Куда ты? – она смотрела на него, как ни в чём не бывало, лишь в глазах светилась лёгкая тревога. – Что случилось?

– А ты не знаешь, что случилось? – презрительно спросил Стёпа. – Даже не догадываешься?

Она пожала плечами, затем улыбнулась и спросила.

– Может, ты хочешь в туалет? Так он и там есть.

Степа фыркнул и мрачно рассмеялся. Смех улетел в кроны окружающих деревьев, зловеще растворившись в темноте.

– Туалет… он замолк, не сводя с неё тяжёлого взгляда. Чего тянуть кота за хвост…

– Скажи, ты специально притащила меня сюда? Не поделила что-то с отцом, да? И решила припугнуть его дружбой с чудовищем? Так?

Её лицо изменилось, уголки губ медленно сползли вниз.

– О чём ты говоришь? – тихо спросила она. – Ты в своём уме?

– Я то – да – ответил он. Злость и обида душили его, и Стёпа уже не мог остановиться. – Я поговорил с твоим папашкой. Очень милый старичок. Предлагал помощь, и вообще… Советы давал… – Степа снова истерично гоготнул. – В общем, понятно мне всё. И это – те люди, которых ты хотела показать мне? Хорошие и добрые? Да вы все просто клубок напыщенных и лицемерных змей, да нет, даже червей – для змей слишком малы.

– Успокойся, я тебя очень прошу – всё так же тихо сказала Надя. Ей лицо побелело, и она растерянно смотрела на него – Давай …

– А я то, дубина, поверил тебе – перебил он её, не дав договорить. – Думал, ты не такая, как все… А это оказался очередной обман, не более того…

– Стёпа, пожалуйста… – в её голосе послышалась мольба.

– Все вы одинаковые! – вдруг крикнул он, не в силах больше сдерживаться. – Маленькие и лживые – добавил он, чувствуя, как защипало глаза. Он был готов вот-вот расплакаться, но нет – здесь он этого не допустит. Не дождётесь.

– Дурак – её лицо вдруг изменилось. – Ну и иди! – голос сорвался на крик. – Иди куда хочешь, если ты не можешь отличить, когда тебе говорят правду, а когда нет!!! Я тебя держать не собираюсь – она стояла перед ним, маленькая, собравшаяся, глаза так и сверкали от злости и обиды. Она повернулась и резко пошла обратно, потом обернулась, посмотрела на него и резко хлопнула калиткой. – Придёшь в себя –возвращайся, тут открыто! – добавила она и скрылась внутри.

Но Степа не собирался никуда возвращаться. Что бы она сейчас не говорила, он больше не верил ей. Может, она и не совсем такая, как остальные, он не хотел больше разбираться в этом. Он хотел поскорее забыть все произошедшее, от начала и до конца.

Степа шёл, чувствуя, как колотится в груди сердце, размашисто шагая и глубоко дыша. Он почти не смотрел по сторонам, глядя себе под ноги – на ровную матовую полосу асфальта внизу.

Подняв голову, он увидел ворота, отделяющие дачный посёлок. Рядом стоял охранник – тот самый, что пустил их сюда. Широко расставив ноги, он исподлобья глядел на приближающегося Степана, не сдвигаясь с места.

Не доходя несколько метров до ворот, Степа остановился и исподлобья взглянул на него. Охранник сохранял всё то же брезгливо-надменное выражение лица.

– Открой дверь – сквозь зубы процедил Степа, пытаясь сдержать себя в руках.

– А что так грубо? – переспросил охранник, подняв бровь.

Степа почувствовал, что начинает терять терпение. Даже этот мелкий клоп, какой-то охранник, сидящий тут в будке, как сторожевая собака, считает, что может говорить с ним как ему вздумается.

– Я могу открыть и сам – Степа сделал несколько шагов навстречу, продолжая сверлить охранника тяжёлым взглядом. Тот попятился, и Степа с мрачным удовлетворением заметил, что он по-настоящему испугался. Черт, он начинает получать удовольствие от того, что его боятся. Быстро сунув руку в карман, охранник нажал на кнопку пульта, и створки ворот с грохотом поползли в сторону.

Чуть ли не сдвинув охранника в сторону плечом, Степа вышел наружу и быстро зашагал прочь от ворот. Где-то через час он остановился, чтобы перевести дух, и посмотрел по сторонам.

Вокруг давно стемнело. Теперь его окружал только лес, а над головой разлилось звездное небо с одиноко висящей в стороне луной, изрезанное острыми верхушками деревьев,. Было прохладно и тихо, лишь лес вокруг вел свои негромкие ночные разговоры, шелестя ветками и перешёптываясь листвой.

Степа остановился, упал на колени и тихо расплакался. Слезы текли по его лицу тяжелыми каплями, падая вниз и исчезая в ночной темноте, будто беззвучно растворяясь в ней. Все смешалось в этом крике души – усталость, обида, разбитые надежды, тоска по дому…по настоящей, искренней любви. Словно раздираемый изнутри, он вскочил на ноги и побежал, изо всех сил, практически не разбирая дороги, бежал что было сил, перепрыгивая и перешагивая всё, что попадалось ему на пути, потом брёл, остекленевшими глазами глядя себе под ноги, снова бежал…

В свою комнату он ввалился почти под утро – натруженные ноги ныли, одежда вся взмокла от пота, лицо покрыто серой дорожной пылью. До шоссе он дошёл без труда, слава богу, водитель одной из бесконечных тянущихся в город фур сжалился и подвёз его до кольцевой. А дальше Степа снова шёл пешком, пытаясь физической нагрузкой успокоить роящиеся в голове мысли.

Он открыл дверь кухни, прошёл к раковине, умылся холодной водой и сел на стоящую рядом скамью.

Отчаяние придавило его, словно огромная чёрная скала.

Ради чего это все, думал он, оглядывая стены своего унылого жилища. Ради чего такая жизнь? И за что она досталась ему?

Все без толку. Не получится у него сделать тут ничего хорошего. Ни у него, ни у кого-то другого. Им просто не дадут, да и не надо этого никому. Никому не нужно, чтобы небольшая кучка уродов-переростков жила счастливо, не чувствуя себя изгоями и отбросами общества.

Вдруг его взгляд упал на лежащий возле края стола сложенный лист бумаги. Он поднял его и развернул.

Это был лист, оставленный Колькой. Он развернул его, и вдруг ему на коленки вывалился ещё один буклет с большими буквами «YesFuture» на внешней стороне.

Степа отложил его, не разворачивая, и снова стал рассматривать вырезанную из газеты статью. Рассматривал чёрно– белые, плохого качества фотографии, читал описания, и чувствовал, как в нем что-то меняется. Что-то очень важное, хоть он и не понимал до конца, что же именно. Что-то менялось в нем навсегда. Может, это был тоже рост?

Он встал и медленно пошёл в свою комнату. Оглядел её – за те полгода, что он прожил тут, он особо и не нажил ничего ценного – разве что картины, висящие на стенах, были ему очень дороги. Но картины – это не проблема, он нарисует новые. Он достал свою единственную большую сумку и стал собирать вещи.

Через девять часов Степа вышел на последней станции городской электрички и направился в сторону выхода из города. Он прошёл первую городскую стену, миновал полицейский кордон и зашагал по дороге, ведущей на северо-восток. Туда, где его могла ждать совсем другая жизнь.

Город раскинулся по правую руку от него, спускаясь в низину. Отсюда нагромождения коробок небоскребов абсолютно не давили на него, превратившись в игрушечные домики, подобных тем, что расставляют под стеклом в архитектурных макетах. Казалось, можно взять из под ног камень, запустить его и проделать в этих хрупких белых квадратиках пару чёрных дыр.

Ладно, подумал он, исподлобья рассматривая картонные домики. Мы ещё посмотрим, что будет дальше. Да, мы растем, и нам с вами не по пути.

А вы всё мельчаете.

Все ведь развивается, правда? Время не стоит на месте, и рано или поздно оно всё расставит на свои места. Нас станет больше – и однажды маленькие люди не смогут диктовать нам, как и где нам нужно жить. Поэтому когда-нибудь мы придём, и либо положим вас всех в карман и оставим жить – так, как развлечение, как забавных зверушек в аквариуме, либо растопчем всё к чертям, заставив отдать нам все эти ваши крохотные и очень ценные штучки, от которых так неоправданно много зависит в мире.

Степа перекинул сумку из одной руки в другую, отвернулся от города и ускорил шаг.

3. Слова

Олег нервно барабанил пальцами по крышке лежащего на коленях ноутбука и тупо смотрел вперед – на стоящую перед ним в пробке машину. Это был старый грязный универсал – правый габарит не работал, на дворнике болталась грязная изодранная желтая ленточка, стекло изнутри покрыто исцарапанной тонировкой. Зрелище не самое радужное. И таких корыт вокруг была тьма – на сотни метров по дороге взад и вперед от них. Все двадцать полос дороги были забиты машинами, сколько хватало глаз, а сейчас они к тому же почти перестали двигаться, встав наглухо.

Чёрт, с самого утра день не задался – подумал он. Дома кончился сахар – пришлось пить утреннюю чашку кофе без него, морщась глотая горькую чёрную жижу, потом – стычка на лестничной площадке с бесноватой соседкой, затем, уже на улице, он вспомнил, что не взял зарядку от компа – пришлось, блин, вернуться. Вдобавок он чуть не застрял в лифте по дороге обратно. Он, конечно, посмотрел в зеркало, как же без этого, но приятного мало – Олег был не чужд суевериям, и такая подробность, да ещё и прямо перед полётом, его не радовала.

А теперь вот ещё и пробка – хотя на этой трассе и в это время он помнит затор только один раз – когда к ним вдруг прилетела какая-то шишка и дороги были перекрыты к чертям.

Он поёрзал в кресле и посмотрел на часы. До окончания регистрации осталось пятнадцать минут – если сейчас он не улетит, это будет большая, чертовски большая проблема. Олег вздохнул.

– Успеем, нет? – унылым голосом спросил он у таксиста.

– Должны вроде – нехотя буркнул в ответ тот. В этот раз за рулем желтого седана сидел пожилой угрюмый мужик в сдвинутой на глаза кепке – классический «водила», с заскорузлыми лапами и таким же, кажется, мышлением. Общих тем для разговора у них не нашлось, поэтому приходилось торчать в машине в абсолютной тишине. Казалось, что минуты ползут как улитки, но момент, когда стойки регистрации закроются к чертям, неумолимо приближался. Тогда все – он не успеет. И это будет большой провал. А самое обидное, что слетать осталось то всего лишь пару раз. А так – непонятно, что вообще будет. Могут и уволить ведь.

Когда ему, молодому сотруднику консалтинговой фирмы, предложили поучаствовать в этом проекте, его все устраивало, кроме одного – в течении месяца он должен был восемь раз слетать на мероприятия в маленький промороженный северный городишко, где больше половины времени в году темно, как в заднице, и холодно, как на Луне, а жители – сплошь приезжающие на вахты работники нефтедобывающей отрасли. Да, в общем-то, хрен с ним, какой город – работа есть работа, но вот была другая проблема – Олег боялся летать. Не так чтобы совсем до тряски, но боялся – перед полётом он неизменно выпивал сто грамм виски в дорогущих барах при аэропортах и вообще всячески старался думать о чем угодно, но не о полете. И всё равно – в момент, когда самолёт трогался по взлётной полосе, он закрывал глаза и впивался пальцами в подлокотники кресла, бормоча что-нибудь отвлекающее себе под нос. Впивался так, что пальцы белели – будто таким образом он мог как-то помочь этой чёртовой железной махине оторваться от земли. Да и в воздухе он чувствовал себя немногим лучше – когда все остальные мирно сидели по своим местам и любовались пушистой подушкой из облаков под крыльями самолёта, или просто спали, Олег мрачно цепенел в кресле, вяло размышляя о том, что до земли сейчас несколько тысяч метров, и в этой ситуации ремни безопасности и плавательные жилеты под креслами какая-то издёвка над пассажирами. Они бы ещё акваланги туда клали, ей богу.

Поток машин лениво продвинулся на несколько метров и снова встал. Олег повернулся, достал сзади сумку и затолкал в неё ноутбук.

Такси снова тронулось, затем, набрало скорость и вдруг резко остановилось. Олег поднял глаза и увидел полицейского с поднятой вверх ладонью, напряжённо смотрящего куда-то в сторону. Он повернул голову и вздрогнул.

Через полосу от них, на сыром, темном асфальте стояла маленькая женская машинка. Вернее – то, что от неё осталось. Задний бампер, колеса, часть двери... а потом следовала такая каша, что при взгляде на неё Олегу стало нехорошо. Он увидел руль, вместе с приборной доской вжатый в распластанное заднее сиденье, ярко –алый от крови сдувшийся пузырь подушки безопасности, и отвернулся, чувствуя, как к горлу подкатывает его скудный завтрак.

Дальше стоял ещё один полицейский, возле которого, прямо на асфальте, лежало прикрытое чёрным брезентом тело. Олег содрогнулся, с усилием сглотнул и повернулся в сторону обочины, из последних сил стараясь избежать неприятного зрелища. За ограждением дороги тянулись чахлые кусты, утопающие в утреннем тумане, и Олег уткнулся в них взглядом, лишь бы не смотреть на происходящее на дороге.

Такси снова медленно тронулось и поползло дальше, мелко подпрыгивая на ухабах. Олег только успел перевести дыхание, как вдруг его взгляд наткнулся на темный силуэт прямо за стеклом машины, буквально в паре метров от него.

Олег вздрогнул, моргнул от неожиданности и вгляделся в странную фигуру за окном.

Это был молодой парень в мешковатом балахоне с низко надвинутым на лоб капюшоном. С худым бледным лицом, узкие губы плотно сжаты, а глаза – глаза не мигая смотрят в экран небольшого ноутбука перед собой. Правой рукой он неподвижно, как статуя, держал на ладони компьютер, а левой, будто застывшей в воздухе, что-то быстро набирал на клавиатуре. Казалось, что у него двигаются только пальцы, но двигаются слишком быстро, словно отдельные от всего остального тела белёсые щупальца, подвластные каким-то своим законам.

Журналист, какой-то, что ли – подумал Олег. Вот всё-таки ушлая профессия, стоять вот так, возле аварии, что-то хладнокровно печатать… где только что явно умер человек, а то и не один…Олег с отвращением отвернулся.

Такси снова тронулось и начало медленно объезжать ДТП, а через некоторое время набрало скорость и уверенно помчалось в сторону аэропорта. Олег уныло и бездумно пялился в окно, собираясь с силами – даже если все сложится в лучшем виде, от такси до регистрации придётся бежать, как грёбаному спринтеру, и он просто копил силы, смирившись с тем, что этим утром всё летит чертям под хвост.

Через несколько минут машина резко остановилась перед главным входом в аэропорт. Олег, дёрнув ручку двери, выскочил наружу, затем схватил с заднего сиденья свою сумку и торопливо засеменил в сторону больших стеклянных дверей, стараясь не вляпаться в грязные лужи на асфальте. Толкаясь в очереди на первом досмотре, он то и дело поглядывал на часы, мрачно размышляя над тем, что он будет делать, если всё напрасно и стойки регистрации захлопнутся прямо у него перед носом.

Но он успел. Запыхавшийся, раскрасневшийся, он подбежал к нужному сектору и с размаху шлепнул паспортом об пластиковую столешницу ресепшена.

Сотрудница авиакомпании скосила глаза на часы и вежливо поздоровалась.

– Вы в последний момент – улыбнувшись, сказала она и забарабанила по клавиатуре, оформляя посадочный талон.

– Пробки – рассеяно сказал Олег, торопливо роясь в карманах – он предпочитал переложить всё в сумку заранее, чем потом нелепо копаться перед в третий раз пищащей рамкой на личном досмотре.

– Понимаю – сочувственно сказала девушка и протянула ему документы. – Личный досмотр и досмотр багажа в третьем секторе. Поторопитесь, пожалуйста, посадка на ваш рейс скоро закончится.

Олег, вывалив наконец содержимое карманов в сумку, вежливо кивнул, забрал свои документы и, уже спокойнее, обречённо потопал в сторону последней душой процедуры. В носках и держа руками падающие брюки доказывать секьюрити, что ты не нашпигованный металлом злобный террорист – терминатор.

Автоматические двери плавно раскрылись, и Олег оказался в зале досмотра. Тут было довольно людно – в это время года в аэропортах всегда толпится куча разношёрстных транзитных пассажиров. Перед детектором стояла приличная очередь – кучка каких-то работяг, наверное, летящих куда-то на вахту, пара унылых клерков, молодая мама с двумя неумолкающими карапузами. Замыкал очередь стоящий чуть в стороне парень. Поставив свою обувь на медленно ползущую резиновую полосу детектора, он стоял и что-то набирал в своём дешёвом ноутбуке. Парень в оранжевом балахоне с капюшоном.

Олег сразу узнал его. Это же он стоял там, возле той чудовищной аварии, и что-то так же отрешенно набирал на своем компьютере, ведь так? Всмотревшись повнимательнее, Олег понял, что ошибки быть не может. Но как он успел на рейс, ведь, когда Олег полз мимо на такси, уже изрядно опаздывая, он невозмутимо стоял рядом, совершенно не торопясь, а сейчас он тут… раньше него? Странно. Олег не видел теперь его лица, но весь его облик, с опущенным капюшоном, чуть подсвеченным светом экрана, показался ему почему-то довольно зловещим. Олегу сделалось не по себе. Он медленно снял обувь и сунул её в замызганный черный лоток, то и дело поглядывая на странного попутчика. Не хотелось бы, чтобы они летели одним рейсом, всплыла в голове странная иррациональная мысль.

Сняв верхнюю одежду, он прошёл в сторону детектора, изредка поглядывая на парня в балахоне. Что же он там делает, чёрт возьми? Игрушка, что ли, какая-то у него в компе, что он оторваться от неё не может? Олегу стало интересно, и он, стараясь не шуметь, встал сзади, совсем рядом с оранжевым балахоном. Чуть высунувшись, он посмотрел через худое плечо, пытаясь увидеть, что же происходит на экране компьютера.

Там был открыт обычный текстовый редактор. Курсор, казалось, ни на секунду не останавливаясь, выбивал на белом, чуть мерцающем поле чистого листа строчку за строчкой. Парень просто молча, монотонно и непрерывно набирал какой-то текст на своём компьютере.

Что он пишет, интересно? Олег подвинул свои вещи по колесикам ближе к рамке детектора и подошёл к оранжевому балахону почти вплотную, прищурившись и пытаясь разобрать мелкие буквы на белом фоне листа. Наконец ему удалось разобрать несколько строчек.

– … он отшатнулся от кабинки, с бледным лицом и трясущимися губами. Его новый галстук, казалось, впился в шею, лишая возможности дышать, потому что увиденная картина была слишком, уж больно отвратительной –

прочитал Олег на экране компьютера.

– …Кто, нибудь, помогите! – крикнул он и схватил за руку только что вошедшего и ничего не понимающего очкарика в мятом сером костюме. Тот молча шарахнулся от него в сторону, и вдруг уронил свой дипломат, который упал на кафельный пол с оглушительным, словно выстрел из винтовки, звуком.

Олег заметил сбоку движение и повернулся. Какой-то упитанный господин с важным видом поставил свои вещи рядом и кинул на Олега неодобрительный взгляд – мол, нехорошо лезть в чужой компьютер. Ну и ладно, сами знаем, ничего страшного не случится. Да и потом, оранжевый балахон ничего ведь не заметил. Ему вообще, кажется, всё равно. Писатель, может, какой-нибудь сумасшедший.

Очередь немного продвинулась. Мамаша с детьми кое-как перебралась на ту сторону, и теперь следующим в очереди на досмотр шёл парень с компьютером. Олег опять подтолкнул корзину с вещами, с интересом наблюдая за своим соседом. Парень, кажется, не замечал никого и ничего вокруг, механически, словно болванка на конвейере, двигаясь к рамке детектора.

Наконец оранжевый балахон встал перед рамкой и замер, всё так же, низко наклонив голову, глядя на экран.

– Молодой человек – сварливо сказала полная некрасивая женщина, сидевшая за монитором на досмотре. – Поставьте, пожалуйста, ваш компьютер на столик, снимите часы, вытащите все металлические предметы и пройдите через рамку.

Парень же, не издав ни звука и всё так же не поднимая головы, медленно поставил ноутбук на столик, сделал несколько шагов вперёд и встал, подняв руки надо головой. Олег посмотрел на его кисти и увидел, что теперь они затянуты в тонкие чёрные перчатки с изображением костей запястья на верхней стороне. Странные перчатки, мельком подумал Олег. Как будто часть от костюма Кащея-Бессмертного с детского утренника.

Тётка, недовольно скривившись, грубо облапала балахон – Олег подумал, что в нём, наверное, поместится ещё пара таких же парней, до того он оказался худ, и скомандовала:

– Следующий!

Странный, конечно, всё таки тип, думал Олег, проходя под рамкой. Он облегчённо вздохнул, не услышав противного писка, означавшего повтор процедуры, и спокойно стоял возле ленты рентгена и ждал свои вещи.

Парень в балахоне, не оборачиваясь, забрал лоток и рассеянно побрел к скамейкам. Поставив ноутбук рядом, он одной рукой продолжил ковыряться на клавиатуре, а другой медленно, как в забытье, натягивал расхлябанные кеды на ноги. Может, обдолбался чем-то и залипает – подумал Олег. Сейчас каких только чудиков не встретишь, даже в аэропортах стало полным-полно всяких фриков. Почти как на железнодорожных вокзалах.

Олег поднял руки, дав тётке ощупать себя – эта процедура явно одинаково не нравилась им обоим, затем забрал свою корзинку и прошёл к дальней стене зала досмотра, к большому окну, выходящему на лётное поле.

Запихивая ремень обратно в штаны, он молча разглядывал стоящие самолеты и бегающих вокруг них сотрудников технических служб, казавшихся отсюда человечками из детского конструктора. В голове роились неприятные, но ставшие уже привычные в аэропорту мысли – ну как, как эта огромная, сложная, тяжёлая, металлическая херня может лететь? Олег знал, конечно, про все эти разницы давления возле крыла и прочее физическое обоснование, почему всё-таки эти махины летают… Но всё равно, когда он видел медленно отрывающееся от взлетной полосы пузатое тело какого-нибудь исполинского самолёта, мозг упорно шептал ему, что это всё-таки недоразумение и природа сейчас расставит всё на свои места. Что она, впрочем, иногда и делала, размазывая серебристые туши самолётов об землю, как масло на хлеб.

Так, всё надо думать о чем-то другом, сказал себе Олег, обулся, подхватил свой дипломат и пошел по коридору к залу ожидания. Сегодня, пожалуй, пропущу грамм сто пятьдесят, решил он, наткнувшись глазами на бар в углу, и тут же направился в его сторону. До окончания посадки оставалось достаточное количество времени, чтобы выпить и заглянуть в туалет. Самое то. Олег терпеть не мог ходить в туалет на самолете. Однажды он подхватил расстройство желудка, и ему пришлось три раза посетить эту тесную вонючую кабинку в хвосте лайнера. Во время третьего захода началась турбулентность, и Олегу слишком живо представилась картина, как он вываливается из отломившегося хвоста и летит десять тысяч метров вниз, со спущенными до ботинок штанами и вперемешку с корзинками для использованных бумажек и прочим неприятным содержимым это комнатки. Отвратительней смерти не придумать. Уж лучше хотя бы сидя с людьми в салоне и одетым.

В баре сидело всего несколько человек. Олег сел в сторонке, подозвал официанта и заказал ему двести граммов виски с колой. Хрен с ним, не повредит. По прилёту можно будет немного поспать в гостинице, и к вечернему мероприятию он будет в отличной форме. Ожидая заказ, Олег вытащил из дипломата недавно купленную книжку и только собрался прочитать несколько страниц, как снова увидел оранжевый балахон. Теперь парень сидел к нему вполоборота, метрах в пяти. На столике стояла нетронутая чашка с кофе, и, конечно же, ноутбук. И он опять писал. Пальцы в чёрных перчатках с костяшками быстро-быстро бегали по чёрной клавиатуре, кнопки щелкали, и акустика помещения создавала впечатление, что это нарисованные кости постукивают и гремят одна об другую, как у настоящего мертвеца. Олег поежился и повернулся в противоположную сторону, где сидела эффектная блондинка с внушительным декольте. Он рассеянно улыбнулся ей и открыл книгу, постаравшись погрузиться в чтение, но взгляд нет-нет да соскальзывал иной раз на оранжевый балахон, ярким пятном маячащий на периферийном зрении. Казалось, что за прошедшие десять минут этот парень не пошевелился ни разу – и только его длинные пальцы бегали туда-сюда, словно живущие своей отдельной жизнью существа.

Официант принёс виски. Олег поболтал жидкость в стакане и залпом выпил чуть меньше половины, немного поморщившись. Крепковато, конечно, вышло, ну да чёрт с ним. Коктейль приятно разлился по телу, и Олег откинулся в кресле, чувствуя, как впервые за это утро начинает приходить в себя и успокаиваться.

Пролистав ещё несколько страниц книжки, он посмотрел на часы и встал. Надо было заглянуть в туалет, и всё – пора грузиться на самолёт. Он вышел из бара и зашагал через зал ожидания в сторону уборных.

Олег спустился по лестнице, прошел небольшой коридорчик и толкнул белую дверь мужского туалета. Не успела дверь открыться на две трети, из– за неё, словно чёрт из табакерки, выскочил небольшого роста мужичок в костюме с галстуком, с болезненным, трясущимся лицом. Его глаза бегали из стороны в сторону – казалось, сейчас они вылезут из орбит. Он схватил липкой, холодной рукой запястье Олега и выпалил:

– Кто-нибудь, помогите!

Олег, опешив от такого внезапного появления, вдруг уронил дипломат на пол. Звук грохнул как из пушки, и казалось, привёл мужичка в чувство.

– Там, внутри, человек… – залепетал он, глядя на Олега безумными глазами. – Кровь… много крови, я не знаю что с ним, ему нужна помощь, врача, срочно – слова сыпались из него, наталкиваясь одно на другое, и Олег не мог понять, что произошло. Но то, что ничего хорошего, было понятно и так.

– Да в чём дело? – тряхнув мужичка за плечо, спросил он.

Тот вздрогнул, часто заморгал и замолк, после чего махнул рукой в сторону чуть приоткрытой двери одной из кабинок. Олег, набрав в грудь воздуха, прошел в туалет и осторожно заглянул внутрь.

Представшая перед ним картина была отвратительной.

Спиной к нему, согнувшись пополам над унитазом, в кабинке сидел человек. Можно было подумать, что он просто отравился или перебрал лишнего, если бы не кровавые разводы на стене и небольшие красные лужи на полу, а так же следы от рук на белых пластиковых стенках кабинки, выглядевшие как декорации к фильму ужасов. Человек был жив – его тело сотряс новый спазм, и его снова вырвало. Услышав, что сзади кто-то подошёл, он повернулся, и Олег смог увидеть его лицо, бледное, трясущееся, перемазанное кровью, с окрашенным в алый цвет воротником рубашки.

Олег, чувствуя, что ему и самому может стать дурно, нерешительно стоял, совершенно не понимая, что делать.

Вдруг сзади послышался топот. Он повернулся и увидел вбегающих в дверь туалета санитаров в синей форме с носилками в руках.

– Молодой человек, отойдите, пожалуйста – сказал Олегу первый из них, невысокий коренастый мужчина, когда они подошли к кабинке. Олег молча, на ватных ногах отшатнулся в сторону, словно пьяный. Санитары положили носилки на пол и склонились над человеком, полностью закрыв его спинами, а Олег, сделав свои дела, поспешно умылся и, даже не высушив руки, вышел из туалета, не дожидаясь, чем закончится вся эта история. Помощь его явно не требовалась, да и потом, у него не так много времени. Хотя выпить ещё один виски он точно успеет – решил Олег и двинулся к бару.