Текст книги "Последний Повелитель"

Автор книги: Павел Шумилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Смешно, не правда ли, смешно,

А он спешил – не доспешил.

Осталось недорешено

Все то, что он не дорешил

В. Высоцкий

Пробуждение было каким угодно, только не приятным. На головную боль тяжелого похмелья накладывалась тряска, и на все сверху – угрызения совести за вчерашнее.

– Ты не понимаешь, Кора, ты драгоценность, я тебя недостоин, я точно знаю. Мне Камилл и Кот все объяснили. Я попал сюда по ошибке, застрял в анабиозе из-за собственной глупости. На самом деле это не они мне объяснили, они давно умерли. Это я сам себе все объяснил. Но в этом трудно сразу разобраться. А ты – чудо. Тебя надо на руках носить и боготворить издали. Понимаешь, мужчина должен доказать себе, что он достоин такой женщины. Но у меня мало времени, и я точно знаю, что один не справлюсь. Заставляю работать тебя как каторжную. А тебе учиться надо. Потом, когда вместо меня будет новый я, ты не обижай его. Понимаешь, внешне он будет отличаться, сильней, моложе, но его эго, вся память будут моими. Это гнусно и несправедливо с моей стороны – подсунуть ему все свои проблемы. Я лишаю его свободы выбора, а у человека всегда должна быть свобода выбора. У меня всегда была, но сейчас нет. Понимаешь, нет здоровья, поэтому нет времени. Как ты думаешь, сколько мне лет? 45? Неправильно! Двадцать! Я моложе тебя на четыре года. Это все анабиоз. Никто не станет лежать в анабиозе тысячу лет сразу. Умные люди лежат десять раз по сто лет, и тогда – ничего! А теперь у меня нет другого выхода. Тут все поставлено на карту. Или-или. Я и так потерял в анабиозе тысячу лет и здоровье. Но если бы не проспал, то не встретил бы тебя. А зачем тогда мне все остальное? Как я запутался, Кора, если б ты знала! Как я запутался. А тут еще тряска, голова болит.

Неожиданно тряска кончилась, в руке у него оказалась фляжка с вином, а перед ним – миска с солеными огурцами и картофелем.

«Зачем мне столько знать? Ты будешь думать, а я буду делать. Кто тебе будет помогать, пока я учусь 10 лет?» – Кора писала убежденно, но то и дело виновато косилась на Джафара.

– Чтобы мне помогать, ты должна знать столько же, сколько я. До сих пор мы работали руками, а теперь нам нужно будет работать головой.

«Как это?»

– Думать, изобретать, прогонять варианты на компьютере. А потом учить других. Я же тебе рассказывал.

«Я не смогу учить. Мне язык отрезали».

– Будет у тебя новый язык. Скоро уже. Господи, только бы ты не оказалась болтушкой, как Джулия.

Кора осторожно отложила карандаш, положила ладони на колени, крепко зажмурилась. Джафар, взглянув на задрожавший подбородок, мгновенно протрезвел, подхватил ее на колени, прижал к себе, зашептал в ухо:

– Посмотри мне в глаза, разве я тебя хоть раз обманывал? Если говорю, что будет у тебя язык, значит будет. Разве тебе твоя Кассандра не говорила? Не успела, значит. Будешь учиться и мне помогать, договорились, моя маленькая? Только не плачь. Не хотел тебе раньше времени говорить.

Вздрагивание плеч и хлюпание носом у него на груди постепенно затихли.

А зачем, собственно, он должен быть один в один, как я. У меня же куча недостатков. Память будет моя, а остальное запроектирую самое лучшее. Сделаю его сильным, быстрым, умным… Мда… А как сделать умным? Хорошую память я ему обеспечу, это просто. Хорошую кору головного мозга – тоже. А от чего ум зависит? Дальше – что еще можно улучшить? Во-первых, исправлю этот дефект с витамином С. Все его вырабатывают, а люди – нет. Разучились. Цинга нам не нужна. Это ошибка эволюции. И обязательно – доминантой, чтоб потомки вспоминали меня с благодарностью. Аппендикс – на фиг его. Ну, это мелочь. Сначала – серьезные вещи. А если всю энергетику клетки изменить. Смогу я совместить аэробную и анаэробную системы в одной клетке? Одновременно – нет, но как защитный механизм при резком падении парциального давления кислорода – может, что-то и выйдет. Потом – биогравы. Антигравитационные машины на биологическом уровне внутри клетки. Перед моим отлетом как раз шум был. Что-то у них не шло, энергетики не хватало. А я фтор подключу. Нет, со фтором надо осторожно. Клетка закипит. И откуда его организм столько возьмет? Это же не кислород из воздуха. А вот о температурной стабильности есть смысл подумать. Антифриза в клетку добавить – раз. Термоантикоагулянта – два. Будет как в сказке – в огне не тонет, в воде не горит. Зимой в сугробе замерз, летом оттаял – ожил. Если волки не съели. Людоед его в кипящий котел кинет, а он там всю картошку слопает. Да, ему же сражаться придется. Что для этого надо? Хорошую реакцию, силу и круговой обзор. Реакцию могу сделать, силу – на этих, новых, как же их? Неужели склероз начинается? Ну, ладно, главное – могу. Круговой обзор – нет. Третий глаз на затылке – это выделяться будет. Зато могу добавить пару новых чувств. Например, чтоб электромагнитные поля ощущал. И нуль-маяки чувствовал. Отлично для начала. Теперь – что он должен знать? Все, плюс большую британскую энциклопедию. Если базу уничтожат, ему останется надеяться только на свою память. Интересно получается… А хи-хи не хо-хо? Выход только один. Заложить серию меня с разными специализациями. Боже мой, а как же Кора? Они же все ее любить будут. Ее размножить? А она захочет? Я хочу? Нет. Если попрошу, согласится. На все согласится. Поэтому и нельзя просить. Ладно, рано об этом думать, надо сначала на мне проверить. Может, ничего и не выйдет.

Наконец, флаер был отремонтирован, аккумуляторы заряжены. Джафар сделал несколько кругов над поляной, дал киберам заново осмотреть механизмы. Киберы проанализировали записи черного ящика, что-то там подрегулировали. Джафар взял во второй полет Кору. Та пришла в неистовый восторг, визжала, теребила его за рукав, указывая вверх. Джафар по спирали набрал восемь тысяч метров. Раздалось тихое «сссс», и в кабине стало падать давление. В крутом пике Джафар сбросил высоту до четырех тысяч, аккуратно, на двух G вывел машину в горизонтальный полет, выровнял на тысяче, сориентировался и посадил. Кора вытащила блокнот, карандаш и написала:

«Хочу лететь на Луну».

Джафар увел ее в бункер, чтоб не видела, как киберы суетятся вокруг флаера, посадил за компьютер, показал фотографии поверхности Луны, объяснил, сколько до нее лететь. Кора обиженно надула губы и одним пальцем начала выстукивать на клавиатуре запросы. Тем временем киберы заменили резиновые уплотнители на пластиковые, и флаер вновь был готов к полету. Джафар спросил у киберов, что им привезти со складов базы, и получил такой список, что пожалел о вопросе. Подумав, загнал двух киберов в кабину, предупредил Кору, чтоб ждала его или к ужину, или через неделю, полетел на базу. Полет прошел без происшествий. На подходе к черному зеву ангара включил фары, сбросил скорость до безопасного минимума и аккуратно нырнул в проход, ведущий в мастерскую. Подумав, погнал флаер по коридорам базы как автомобиль, прямо к воротам склада. Киберы выгрузились, разыскали комплект генной лаборатории, помогли погрузить, сколько влезло. Джафар дал им задание разыскать все необходимое, упаковать, сложить у дверей склада. Ждать его неделю. Если не вернется, самим возвращаться в бункер. По дороге локаторами искать на земле флаер.

Обратный перелет прошел без происшествий. Он вернулся даже раньше, чем у Коры был готов ужин. Киберы разгрузили ящики, осмотрели флаер, заменили какой-то винтик. Потом принялись за развертывание лаборатории. Делать второй рейс не было смысла. Заряжать аккумуляторы от такой слабой электростанции нужно было почти сутки, к тому же начинало темнеть.

Поужинав, Джафар отобрал у Коры недомытые тарелки и повел ее гулять по дамбе. Теперь дамба нисколько не походила на дорогу из желтого кирпича. Киберы покрыли ее наружную сторону дерном, и она выглядела так, будто веками стояла на этом месте. В доме мельника шлепали об стол вечными пластиковыми картами четыре скелета. Компьютер системы охранной сигнализации доложил, что было несколько сот случаев посещения охраняемой территории крупными животными, и только одно – человеком. Джафар прокрутил на экране этот эпизод. Конопатый, до смерти испуганный, вздрагивающий от каждого шороха, крестьянин перебегал от дерева к дереву. Так продолжалось, пока он не наткнулся на обнимающий дерево пластмассовый скелет, стоящий на коленях, и усталый ласковый женский голос не попросил его поскорее удалиться. Крестьянин удалился. Остался башмак с деревянной подошвой и затихающий вдали вопль.

– Действует! – обрадовался Джафар.

Кора скорчила гримаску и шлепнула его пониже спины.

Перевозка оборудования заняла десять дней. Удалось перевезти даже биованну. Неподъемным оказался только большой томограф, но, если честно, не очень-то он и был нужен. Не каждый день приходится обследовать на томографе слонов. Генная лаборатория вела синтез регенерина, процесс шел успешно, но требовал времени. Кора училась с яростным упорством. Она видела, что работа у Джафара не идет, и кляла себя, что не может ничем помочь. А проект «Суперчеловек» рассыпался на глазах. Очень быстро Джафар убедился, что теряется совместимость с человеческим геномом. Короче говоря, то, что получалось, уже не могло скрещиваться с обычным человеком. Количество изменений переходило в качество. Более того, нужно было либо отказаться от возможности глубокой регенерации, либо придумать нечто гениальное. Дело в том, что при той степени регенерации, которой хотел добиться Джафар, новый организм мог развиться из любой клетки, попавшей в подходящие условия. Например, поел такой суперчеловек ложкой студня, и забыл ее в грязной тарелке. На ложке осталось несколько живых клеток из полости рта – и привет! Через пару дней по тарелке будут ползать малюсенькие, жутко живучие человеческие зародыши. Еще хуже обстояло дело с биогравами. Джафар никак не мог добиться синхронизации. Требовалось синхронизировать во времени гармоники, испускаемые отдельными клетками. Но клетки не желали этого делать. Работали на разных частотах, теряли фазу, вектор, и в результате суммарный эффект был нулевым. Джафар проектировал сложнейшие многоуровневые системы синхронизации, но добился только слабого положительного эффекта. Расчеты показывали, что КПД возрастал с увеличением массы биообъекта, когда возникал синхронизирующий эффект наведенного когерентного излучения, как в лазере, достигал максимума где-то в диапазоне от трех до десяти тонн, после чего вновь падал. Но в любом случае, синхронизация держалась не более одной-двух секунд, а наибольший эффект – где-то девять десятых от массы тела. Левитировать без крыльев, силой воли человек не мог.

Джафар то сутками не вылезал из лаборатории, забывал о еде. Тарелки и чашки, принесенные Корой, остывали у него под локтем. То шатался, как привидение, по всем помещениям бункера, садился на порог или ступеньку, уставившись пустым взглядом в стенку. Кора садилась рядом, гладила по плечу, ночами плакала в подушку, если он оставался в лаборатории. Однажды она не выдержала. Расставила в кают-компании мебель по-новому, принесла из леса букет из красных и желтых осенних листьев, поставила в вазочку на стол. Потом, дрожа внутри от страха, привела Джафара из лаборатории, размашистым почерком написала на листе: «Так больше нельзя!» – и сунула ему в руки.

– Что нельзя? – растерянно спросил Джафар.

Кора подвела его к зеркалу. Смотреться туда не хотелось. Небритый, щеки ввалились, под глазами синяки. Волосы взлохмачены, из черных стали серыми от седины.

– Так ты считаешь, что я дошел до точки? – спросил он. Кора испуганно кивнула. Она впервые собиралась спорить с Джафаром, и очень боялась. – Дошел до точки, дошел до точки, – задумчиво бормотал он, шляясь из угла в угол. – Знаешь, ты права. Я уперся в стену. Нужен свежий глаз или другой подход. Я знаю, что делать, только очень не хочется. – Джафар покачался с пятки на носок перед зеркалом, критически осмотрел себя, стал вдруг очень деловым и целеустремленным, направился в ванную. Через несколько минут появился оттуда подстриженный и свежевыбритый. Одел костюм, которого Кора до сих пор не видела. Белоснежно-белый, со множеством карманов на «молниях», даже на рукаве.

Девушка присела на краешек дивана, не зная, радоваться ей, или наоборот, еще больше бояться. Джафар решительно плюхнулся рядом, прижал к себе, зарылся лицом в ее волосы и попросил:

– Идем погуляем. Две недели на воздух не выходил.

Гуляли по обычному маршруту. До мельницы, по дамбе, по холмам среди сосен. Сзади, как привязанные, топали Хайкара и Табак. Джафар скармливал им сахар кусок за куском, рассказывал Коре о своих планах и неудачах. Планы были грандиозные, охватывали всю планету и десятки лет туда. В чем именно заключались неудачи, она не могла понять, но не перебивала. Пыталась запомнить как можно больше незнакомых слов, чтобы потом спросить у компьютера. Запомнить было невозможно, и она стала записывать. Джафар взял у нее листок, исправил ошибки и стал объяснять. С одного переходил на другое, с ДНК на электронные микроскопы и томографы, потом на обычные микроскопы, очки и контактные линзы. Объяснял, как устроено зрение орлов, какие у них маховые перья, кто такие Американские индейцы, что такое томагавк, вспомнил Джулию, рассказал, что помнил, из своих ночных похождений в Тонто.

Вернулись домой уже в темноте, продрогшие, но довольные. Правда, Кора так и не смогла выяснить, какое неприятное дело запланировал Джафар на завтра. Каждый раз принимался отшучиваться, а когда она села под березу, обхватила коленки и наотрез отказалась идти дальше, сказал, что ничего страшного, заработает еще пару седых волосков, и все.

Утром Джафар почти не завтракал, вынес из одной жилой комнаты всю мебель, оставил только компьютер у стенки на полу. Привел в рабочее состояние кибердиагноста, биованну, написал инструкцию для Коры, что, как, зачем и после чего нажимать, проверил, все ли она поняла, разделся до плавок, строго-настрого запретил тревожить себя до 8 вечера, а позднее – действовать по обстоятельствам, и ушел в комнату.

Ривьера сидел в обычной позе, левой рукой набирая что-то на клавиатуре компьютера, а правой листая свои заметки. Из всех, кого знал Джафар, только он один предпочитал работать на клавиатуре левой рукой.

– А, гроза лесных разбойников, не забыл старика, – приветствовал он Джафара. – Слышал, хочешь супермена вырастить?

– Не получается супермен.

– И не получится. Жадность тебя губит. Еще Козьма Прутков говорил: «Нельзя объять необъятное».

– Козьмы Пруткова не было.

– Вот те раз! А кто это сказал?

– Группа товарищей.

– Ишь, какой начитанный. А Хилон сказал: «Не желай невозможного». Себе не веришь, Пруткову не веришь, Хилону поверь.

– Да верю я, верю. Я не знаю, что делать.

– Вот с этого и начнем. Что ты хочешь? Человека или непобедимого рыцаря без страха и упрека? И то и другое сразу не получится, ты это уже доказал. Если хочешь человека, возьми у Коры яйцеклетку, подработай, сколько можно. Аппендикс убери, еще что по мелочи. И внедри на место. Не мне тебя, биолога учить. Не представляешь, как Кора обрадуется, когда от тебя ребенка понесет. Теперь рассмотрим другой случай. Рыцаря без страха и упрека. Ради всего святого, не делай его похожим на человека.

– Почему?

– В него девушки влюбляться будут? Будут! А он человек? Нет. Что имеем? Кучу разбитых сердец и несбывшихся надежд. Шучу. Но суть ты понял.

– Я хочу человека. А для дела нужен рыцарь. Карлос, а он меня простит, если я его монстром сделаю?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? Ты хотел переписать в него свою память. Ты сам себя простишь?

– Понятно. Так каким же мне его делать?

– Тебя Гром учил, правильно сформулируй задачу, и в половине случаев получишь ответ. Перечисли, что ты хочешь в него заложить, и посмотрим, что получится.

– Ну… Огромный объем памяти. Раз в десять больше, чем у человека. Хочу, чтоб летал. Чтоб был сильным, ловким, быстрым и непобедимым. Меня тут из арбалета чуть не пристрелили. Так, хотя бы, чтоб арбалетные стрелы его не брали. Еще много чего хочу, но к фенотипу это отношения не имеет.

– Головастый такой, покрытый броней и с крылышками. Смотрим на твой график по массе объекта с биогравами, и получаем пять тонн. Девяносто процентов веса берут на себя биогравы, а последние пятьсот кэгэ – крылья. Летать сможет. При массе пять тонн объем мозга будет такой, какой тебе нужен. Теперь броня. Костяные пластины, наружный скелет, или чешуя. Чешуя мне больше нравится, но выбор, конечно, за тобой. Смотрим, что получилось. Размером – со слона, руки, ноги, крылья. Очень умный – значит, с мудрым взглядом. Покрыт чешуей. Да, для управления полетом желательно иметь хвост в качестве балансира. Руки, ноги могут быть заняты. Тебе это ничего не напоминает?

– Дракон…

– Действительно похоже.

– А как быть с регенерацией? Чтоб из одной клетки случайно не вырос весь организм?

– Сделай так, чтоб для регенерации требовалось много клеток. Еще лучше – несколько желез, или выработка каких-то специфичных гормонов.

– Так при размножении весь организм начинается с одной клетки.

– Замени способ размножения. Ты же биолог, придумай что-нибудь.

– Заменить способ? Это можно! Спасибо, Карлос… А где Карлос?

– Как я понимаю, этот образ свою задачу выполнил, – ответил Камилл. – Теперь – пришло время ткнуть котенка носом в свежую кучку Г. Интересно, почему для этой операции твое подсознание выбирает именно меня? В жизни ведь такого не было. В отряд десантников ты войти не успел, и все нагоняи получал от своего начальства. Неужели я такой страшный? А грехов за тобой накопилось – на десантный транспорт хватит. Взять хотя бы погром в Тонто. Ты всегда так себя ведешь в общественном месте?

– Я старался не выйти из образа.

– Удалось. Твоим образом теперь детей пугают. По-моему, у тебя не все в порядке с торможением. Симптом наступающего маразма.

– Извини, Камилл, мне надо назад. Я уже все узнал здесь, теперь надо вернуться.

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Ты ничего не забыл, когда настраивался на погружение в подсознание?

– Вроде нет… В крайнем случае, меня Кора в восемь часов вытащит.

– Вот-вот. Программист бы меня сразу понял. Ты запрограммировал цель, но не ввел команду выхода. Более того, подсознательно настроился, что тебя вытащит Кора в восемь вечера. А до этого у тебя будет несколько очень насыщенных часов. Не могу сказать, что приятных, но вспоминать их будешь всю жизнь.

– Но в прошлый раз…

– В прошлый раз ты легко отделался. Помнишь, добавил фразу: «И сразу – назад». Почти никаких побочных эффектов.

– Только поседел. Камилл, помоги мне!

– А за что тебе помогать? Ты Коре помог?

– Я для нее все, что угодно, сделаю! Мы как одно целое.

– Красивые слова. А на деле? Биованна уже месяц к работе готова, а Кора все еще без языка. Делов-то на три дня. Нет, ты без Коры трех дней прожить не мог. Еще бы, надо навоз за лошадьми убирать, выгуливать их, чистить, сено задавать. Ты когда последний раз Хайкару чистил? Забыл. Свалил всю грязную работу на подругу жизни, спаситель человечества.

– Я хотел ей регенерином язык вырастить. Своим… Она бы поняла, простила.

– Ага, изобрел панацею, а облагодетельствовать некого. Пропадает. Так чего же ты ждешь? Синтез неделю назад закончен. Матрицирование сколько занимает? Сутки! Четыре дня назад хватило бы и тебе, и Коре и Табаку впридачу! Чего ты ждешь? Не отвечай, я переберу варианты.

Вариант первый. Ты просто забыл. Несмотря на все громкие слова, плевать тебе на Кору, ты вспоминаешь о ней когда в желудке забурчит. А в остальное время забыл, и все.

Вариант второй. Ты не забыл. Но ты вспомнил, что регенерин имеет неприятные постэффекты, связанные с размножением. Что на полтора-два месяца придется забыть о сексе и постельных играх. Целых два месяца воздержания, это же так тяжело!

– Я забыл… – сказал Джафар. Лицо пылало. Ему хотелось провалиться под землю, или повеситься. – Я все исправлю. Помоги мне вернуться. Пожалуйста.

Камилл принялся мерить шагами комнату. Остановился у окна.

– Я не могу помочь. Это твое подсознание. Хозяин в нем ты. А я – образ, выбранный сознанием для точного формулирования мыслей. Насколько понимаю ситуацию, у тебя сейчас начнутся муки совести. Выгляни в окно, к тебе уже очередь. Конопатый крестьянин в одном ботинке, Джулия, голый сеньор, видимо, за сатисфакцией, Фатима. Боже мой, сколько их. И даже ты сам. Интересный у вас будет разговор. Знаешь, Кора замечательная девушка. Ей бы тут первой стоять, а она не пришла. Ну ладно, стажер, мне пора. Не люблю, когда меня ждут люди. И, чтоб не думал обо мне плохо, вот тебе совет. Перед тем, как вкалывать Табаку регенерин, замени в нечетных группах третьей фрактали бэта радикал на гамма. Иначе отправишь его в лошадиный рай без очереди. Прощай, стажер.

– …Кора, вытащи меня отсюда! Кора! А-а-а! Уйди, я не хотел! Кора, вытащи меня! Не могу больше, Кора!

Кора вымыла тарелки, поглядела на часы. Прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как Джафар закрыл за собой дверь. Пошла к лошадям, расчесала гривы, убралась в конюшне, проехалась шагом до дамбы и обратно. Прошло меньше двух часов. Постояла у двери, прислушиваясь. Тишина. Решилась, закрыла все двери, чтоб не выдать себя сквозняком, погасила свет, и медленно, очень медленно начала открывать дверь. В комнате было темно. Почти темно. Какой-то слабый, меняющий цвет и яркость огонек то освещал бледным светом кусок стены, то вновь угасал в тишине. Кора приоткрыла дверь побольше. Свет исходил от экрана компьютера. Светлый кружок в центре экрана плавно разрастался до двух-трех сантиметров, меняя цвет, потом так же плавно сжимался в тусклую точку. В ритме его изменений было что-то жуткое, завораживающее. Кора осторожно сняла обувь, бесшумно отошла от двери. В спальне легла на кровать, зажав ладони между коленок. Часы показывали полтретьего. Прождав целую вечность, вновь посмотрела на часы. Без двадцати пяти три. Заметалась по комнате. Ночной кошкой пробежала по коридору, расширила щель, заглянула. Джафар, прямой как палка, сидел на полу к ней спиной, как-то чудно растопырив колени. Холодные мурашки пробежали у нее по спине. Что-то было неправильно. Закусив до крови губу, проклиная себя за дерзость, она бесшумно прокралась вдоль стены, заглянула в лицо. В следующий миг с воем смертельно раненого животного бросилась перед ним на колени, схватила за плечи, затрясла, вскочила, попыталась поднять напряженное, одеревеневшее тело. Метнулась к двери, ударом ладони включила свет, отвернула экран компьютера к стене, растерянно огляделась, положила Джафара на спину и принялась отвешивать звонкие пощечины. После пятой прижалась ухом к его груди. Сердце билось гулко, как молот, но она не могла понять, чье. Тело Джафара расслабилось, глаза закрылись, с лица исчезло выражение ужаса, дыхание стало ровным, глубоким. Только волосы, еще утром чуть тронутые сединой, побелели до самых корней. Кора бросилась в медицинский сектор, схватила листок с инструкцией, попыталась прочесть. Руки тряслись, буквы прыгали перед глазами, смысл слов ускользал. Схватив на кухне графин с водой, побежала назад, выплеснула воду ему на лицо, грудь. Джафар закашлял, сделал рукой слабую попытку прикрыться от струи. Кора отбросила графин, всхлипывая принялась растирать грудь, плечи. Джафар что-то невнятно пробормотал. Кора замерла, прислушиваясь.

– Вытащи меня отсюда, Кора, пожалуйста вытащи, – бормотал он.

Не чувствуя веса, Кора подхватила его, отнесла в спальню, положила на кровать. Побежала на кухню, принесла вина, попыталась влить в рот. Джафар открыл глаза. Взгляд испуганно обежал комнату, остановился на ее лице.

– Это ты? Восемь часов… Я думал, никогда не кончится… Сто лет прошло… – он сделал слабую попытку подняться. Кора замотала головой, замычала, прижала к подушке его плечи. Джафар расслабился. – У тебя на подбородке кровь. Ты ударилась?

Кора легла на одеяло рядом с ним, свернулась калачиком и постаралась не всхлипывать. Джафар посмотрел на часы. Сел. Потом снова лег. Часы показывали без двадцати три. Минут пять молчал.

– Кора, – сказал он наконец, – ты умница, родная. Как ты догадалась? До восьми часов я бы не выдержал. Спасибо тебе, маленькая. Если я когда-нибудь буду себя плохо вести, ты скажи мне только: «Два сорок», запомнишь? Пусть это будет наш пароль.

– Помнишь, я говорил, что будет у тебя новый язык? Так вот, если через неделю не вырастет, можешь бросить в меня камень. А теперь открой рот. Я сделаю укол. Будет немного больно.

Кора послушно открыла, и Джафар вколол в обрубок языка полкубика. Потом ввел десять кубиков в вену для общего оздоровления организма.

– Ну, вот и все. Но есть один неприятный момент. Теперь тебе нельзя ложиться с мужчиной ровно два месяца. Иначе у тебя родится урод. Может, без рук, без ног, а может, с двумя головами. А может, с виду нормальный, но урод внутри. Это самое страшное. Такого лучше сразу утопить, пока в людоеда не вырос.

Джафар намеренно сгущал краски, чтоб запугать, и добился своего. Даже с перебором. Кора заплакала.

– О, Господи, ну чего ты плачешь? Два месяца, и все.

«А как же ты?» – написала она.

– Так же, как и ты. Я себе еще раньше вколол. Мне тоже два месяца нельзя.

Кора сразу успокоилась. Что в ней поражало, так это мгновенная смена настроения. Одно слово, горе забыто, она снова счастлива.

– Тут вот какое дело, – продолжал он. – Надо Табаку укол сделать, и на это время убрать куда-нибудь Хайкару.

«Не надо, – написала Кора. – У нее жеребенок будет, она не подпустит».

– Вот те раз! Пойду поздравлю. Постой, надо же тогда конюшню перестроить. Пошире сделать, утеплить, Хайкаре угол побольше отгородить. Киберам на неделю работа. А кто его объезжать будет, когда вырастет? Я не умею…

Три дня спустя он нашел Кору за конюшней, с мокрыми полосками вдоль щек. Девушка никак не хотела объяснить, из-за чего плакала. Это было на нее непохоже. Сдалась, когда Джафар пригрозил, что обидится. Показала левое запястье. Он не понял. Оттянула рукав, взглянула на его запястье, и слезы полились в два ручья. Джафар достал из кармана блокнот, карандаш, сунул в ее руку.

«Шрамик исчез», – написала Кора.

– Какой шрамик?

«Свадебный».

– Фу ты, напугала, – успокоился Джафар. – Я тебе что говорил? Твоя кровь в моих жилах, моя кровь в твоих жилах. И никуда ты от этого не денешься. А шрамик – это так, побочный эффект. Исчез, потому что у тебя язык растет. Открой рот.

Кора открыла. Джафар внимательно осмотрел. Процесс шел нормально. Может, чуть медленней, чем он планировал.

– Теперь покажи спину.

Кора послушно задрала куртку и рубашку. Рубцы от кнута почти рассосались, светились белыми полосками на загорелом теле.

– Вот видишь, и на спине все зажило. Идем к зеркалу, сама увидишь. Ответь мне на такой вопрос. Как так получилось, что твои глаза выбрали самое мокрое место на всей физиономии, а?

Кора благодарно потерлась носом об его плечо и улыбнулась.

Работа шла. Джафар разрабатывал внешний вид дракона. Рисовал вариант за вариантом. Все вместе, скелет, отдельные сочленения. Каждые полчаса нес Коре на выбор несколько вариантов. Кора откладывала свои дела, внимательно изучала рисунки и обводила те места, которые ей понравились. У нее был безукоризненный художественный вкус, но рисовать не умела. Джафар же наоборот, мог с точностью фотоаппарата нарисовать все, что угодно, но нанести тот штрих, который превращает рисунок в произведение искусства, ему было не дано. Утвердив, наконец, внешний вид, который Джафар называл непонятным словом «фенотип», принимались рисовать скелет, а потом расположение и точки крепления мускулов и сухожилий. Чаще всего, на этом работа над вариантом и заканчивалась. Зато приобретался Ценный Опыт (сын ошибок трудных). Постепенно внешний вид определился. Джафар ввел данные по скелету и мышцам в компьютер и начал обкатку. Заставлял компьютерную модель бегать, прыгать, лазать по скалам, махать хвостом. Выявлялись участки с максимальными и запредельными нагрузками на кости и мышцы, менялись точки крепления сухожилий, форма суставов, толщина костей. На экране компьютера нагрузки отображались цветом. От ярко красного, почти белого в местах максимального сжатия до темно синего там, где на кость действовали силы растяжения. Так и маршировал по экрану скелет, переливаясь всеми цветами радуги при каждом шаге. Постепенно исчезли участки с очень яркой или очень темной окраской. Джафар приступил к отработке фрагментов скелета, связанных с крыльями. Но у компьютера не было опыта имитации полета существ с шестью конечностями. Пришлось задействовать методы виртуальной реальности, шлем сенсовизора и активный динамический костюм. Разумеется, встретилась масса трудностей. Руки изображали крылья, ног же явно не хватало. После некоторого раздумья, Джафар запараллелил в компьютерной модели управление передней левой и задней правой ногами и наоборот. Управление хвостом повесил на датчики положения подбородка в шлеме сенсовизора. Одев шлем, костюм, закрепившись в системе активной ориентации с тремя степенями свободы, он превращался в дракона в мире виртуальной реальности. Вертел головой, оглядывая поле, покрытое абстрактными ромашками, рассматривал горы на горизонте. (До гор нельзя было дойти, они служили лишь для ориентации.) Повернув голову назад, видел свои крылья и хвост. Осторожно помахав руками-крыльями, попробовал разогнаться и взлететь. В первый момент все шло нормально, потом хвост ушел вниз, обогнал голову, и Джафар шлепнулся на спину. Кора, наблюдавшая за происходящим по монитору, громко вскрикнула. К счастью, динамический костюм не передавал резкие ударные нагрузки. Джафар, путаясь в своих (четырех!) ногах, перевернулся на живот, поднялся, помогая себе крыльями и выключил костюм.

– Ты знаешь, это совсем не так, как я думал, – сказал он, стаскивая шлем сенсовизора.

– Больно? – спросила Кора. Она еще не верила, что вновь может говорить, и очень стеснялась.

– Что? А, нет, такой реализм нам не нужен. Хочешь попробовать?

Кора кивнула, глаза загорелись. Джафар выпутался из костюма, помог ей облачиться, закрепил в кардановом подвесе системы активной ориентации, одел на голову шлем. Потом сел перед монитором, выбрал ракурс наблюдения. Некоторое время дракон на экране осматривал себя, ощупывал крыльями. Наклонил голову, потоптался на месте, помахал прямым, как палка, хвостом. Разбежался, нагнул голову, посмотрел на собственные ноги, тут же в них запутался и кувырнулся через голову. Из под шлема донеслось: «Ой, мамочка!» – отчего хвост дракона задергался, как у сердитого кота. Помогая себе крылом, дракон поднялся на ноги, разбежался, забил крыльями взлетел метров на десять, завалился на левое крыло, и вдруг свернулся, как ежик. Джафар взглянул на Кору. Так и есть, испугалась и сжалась в комочек. Дракон на экране рухнул на землю и покатился. В шлеме раздалось хихиканье. Дракон довольно ловко встал на ноги, помогая себе хвостом, опять пошел на взлет. Раз за разом это получалось у него все лучше.