Текст книги "Иди, поймай свою звезду"

Автор книги: Павел Шумилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Внимательно смотрю на интегралы. Вроде, где-то я их видел. Сбивает с мысли современная нотация, принятая лет сто пятьдесят назад. Переписываю в старой нотации, привычной мне. Делаю замену переменных. Потом – по частям. Подходит Кора, приносит воды. С жадностью выпиваю.

– Получается? – спрашивает она, заглядывая в экран.

– Медленное взятие тройного интеграла – лучшее занятие интеллектуала, – мурлыкаю я, вынося за скобки общий множитель. Массаракш! Неужели?

Торопливо переписываю, обозвав переменные другими буквами. Так и есть. Тридцать три раза массаракш! Вот влип! Еще бы, они мне были незнакомы! Что же теперь делать?

Уравнения, которые я вижу перед собой – трехмерный базис Великого Дракона. На них держится вся математика нуль-т. Но сами они не доказаны. Во всех справочниках сказано, что доказательство знаю я. Я сам когда-то так сказал. Обманул ненароком. Не от большого ума, а от чистого сердца. Был уверен, что на самом деле знаю. Потом оказалось, что нет. Вывел я их по интуиции, а доказать так и не смог. Зубы на этом обломал. Ко мне особенно не приставали, так как на работы по однокамерному нуль-т я наложил вето. И снял его только недавно, когда нужно было спасти семью Мрака. Вот такой коленкор. Вопрос: что мне теперь делать? Сознаться, что не знаю доказательства? Стыдно. Значит, нужно доказать.

Яростно принимаюсь за дело. Старым путем идти нет смысла. Но не стояла же наука на месте. Нет, как раз стояла… У нас стояла. Но есть еще уравнения Трепеда. Связь нуль-т со временем. Больше никто в этой области не работал.

Вызываю на очки математику Трепеда и перевожу на язык наших терминов. Не такая уж это легкая работа. Но я в ударе. Мозг работает быстро и четко. Будто не было десяти напряженных часов. Или, наоборот, этот психологический тест хорошо размял извилины. Трепед разделался с нуль-т по моему принципу: накропал формулу и принял ее за аксиому. Причем его формула – это не мои три. Это моя первая плюс моя третья плюс что-то еще. Правильно Лобасти говорила, вся их физика построена на каких-то побочных эффектах. Математика не лучше. Выдираю из формулы Трепеда мое первое уравнение. Удалось. Из того, что получилось, с мясом выдираю мое третье. То, что осталось, выглядит очень интересно. Красивым почерком переписываю уравнения. Передо мной новая система из трех уравнений. Базис Трепеда. Смотрю на эти закорючки и пытаюсь проникнуться их внутренней гармонией. Не удается. Мой базис – для пространства, его базис – для времени. Вещь в себе. Дописываю мое второе уравнение. Теперь имею систему четырех уравнений с неопределенностью. Нет, не так. Это все имеет физический смысл. Только смысл этого смысла в том, что в принципе, любое из измерений, не входящих в триплет нашего континуума, в определенных условиях может быть использовано в качестве временного для данного континуума. А это значит…

Торопливо ввожу уравнение Трепеда в каждое из своих. Вот оно! Вот что требовалось с самого начала! Время! Мой новый базис отличается от старого так же, как уравнения релятивистской механики от классической.

Только теперь понимаю, насколько я устал. Нервное напряжение спадает. Положив морду на камни, лениво, одним пальцем заношу в компьютер формулы. Бедняга не знает, что с ними делать. Ответа в его памяти нет, к тому же, я ввел формулы в старой нотации и терминах нуль-физики, а не абстрактных терминах предложенной задачи. Комп чисто формально проверяет их непротиворечивость и замолкает. Тест окончен. Смотрю на часы. Прошло больше суток. Накрываю голову крылом и засыпаю.

Просыпаюсь бодрым и голодным. Рядом посапывает Кора. Перед носом – поднос с сухим пайком и канистра консервированного апельсинового сока. Приз победителю, что ли? Съедаю все, выпиваю сок. Вчера я изобрел машину времени. Недостаток тот же, что и у однокамерного нуль-т. Очень просто попасть в прошлое. Трудно попасть в СВОЕ прошлое. Но это мы уже проходили. Берется много-много ловушек и ловится какая-то характерная деталь. Характерная именно для МОЕГО прошлого. Если такая есть. Но если я могу попасть в прошлое, то могу помочь самому себе, попавшему в беду. А из этого следует, что… Вот именно! Безвыходных ситуаций не бывает. Любой, попавший в… Боже, что люди начнут делать..! Может, не начнут? Что они, совсем глупые? Начнут ведь! Мне ли не знать! Сам первый начну. Так что – прощай открытие? Сделал открытие, сделай и закрытие? Мать перемать! Что я волнуюсь? В первый раз что-ли? Себя по живому резать…

Заметив, что я проснулся, подходит Монтан.

– Командор, твой планшет спрашивает у меня, правильно ли решена последняя задача. А я сам – ни в зуб ногой.

– А, задача… Задача, конечно, решена правильно. Присядь, Монтан, разговор серьезный. Понимаешь, твои психологи играют в грязные игры. Скорее всего, по недомыслию. Последняя задача – это гибель человеческой цивилизации. Сотри ее решение из памяти компьютера. Если люди увидят его, они погубят себя. Эти строчки опасней взрыва сверхновой.

Монтан мрачнеет.

– Хорошо. Я так и сделаю. А сейчас идем на собрание, я зачитаю результаты тестов. Драконы уже из кожи лезут.

Меня Монтан оставил напоследок. Все драконы знали свой ай-кью, поэтому никаких крупных неожиданностей не было. Большинство, видимо, с перепугу, подняли индекс на три-четыре пункта. Интересней было слушать характеристики, которые выдал тест всем участникам. Но вот дошло дело до меня.

– А теперь, что мы узнали о Командоре, – громко начал Монтан. – Практически ничего. Тест на нем сломался. Выдал единственное предположение, что результаты случайно или намеренно фальсифицированы.

Драконы возмущенно зашумели.

– Как вы помните, мы подняли Командора, когда он сладко спал. Подняли, сунули в лапы комп и заставили решать задачки. Так вот, поднять мы его подняли, а разбудить забыли. И в таком, не от мира сего, состоянии он начал решать с первой задачи. На четвертой – проснулся. Тогда раздался глас вопиющего в пустыне. Многие его слышали. Я объяснил правила, и с этого момента Командор начал валять дурака. Если компьютер что-то и узнал о нем, то только по первым четырем заданиям, пока Командор находился в состоянии анабиоза.

– Протестую! – поднимаю лапу. – Я честно выполнял все условия теста (до двадцать второй задачи – добавляю про себя).

Тут мне становится стыдно, все это чувствуют и раздается дружный смех.

– Вот-вот! – подхватил Монтан. – Обвинению нечего добавить. Задания с пятого по двадцать девятое Командор выполнил за пятнадцать минут каждое. Все до одного решил! Ни больше, ни меньше. После каждого брал пятиминутный тайм-аут. И так, по три задания в час, на протяжении многих часов. Минута в минуту. Что можно сказать об этом?

– Жулик! – решительно заявляет Анна. – Очковтиратель! Он и нас с Корой все время разыгрывает. Спросите, зачем он перерывы брал.

– Вопрос принят. – громко сообщает Монтан.

– Книжку я читал интересную. Про то, как надо тесты составлять, – делаю вид, что смущаюсь.

– А теперь – самое интересное. Задание 30-го уровня сложности рассчитано на то, что его никто не решит. Многие, наверно, это поняли. Так вот, обвиняемый его решил. Правда, не уложился в свой норматив. Вместо пятнадцати минут потратил семнадцать часов с минутами.

Драконы ошеломленно замолчали.

– Ну не виноват я! Увлекся немного, в сторону ушел. В следующий раз быстрей решу. – Я не дурачусь. Отвлекаю внимание, чтоб никто не начал выяснять, что именно за задачку подсунул мне комп.

– Какой же у Командора ай-кью? – спрашивает кто-то.

– А никто не знает, – бесшабашно отвечает Монтан. – Комп посоветовал мне обратиться к разработчикам теста.

– Так что же это за тест! Все задачи решены, чего еще надо? – возмущается Волна.

– В том-то и дело. Все задачи решены за одно и то же время. Допустим, я решаю первую задачу за минуту, вторую – за две, третью – за четыре. Строим по этим данным график, видим, куда ведет кривая. Она и показывает уровень моего интеллекта. А у Командора – никакой разницы. Константа! Что для пятой, что для двадцать девятой. Думаете, он пятую задачу на самом деле пятнадцать минут решал?

– Но он же тридцатую решил. Неужели это ни о чем не говорит?

– Тридцатая дана для выяснения уровня упорства. Через какое-то время он должен был отказаться от решения. Тест определил бы, насколько он усидчивый. А он ее решил. Опять ноль информации.

– Ну, пусть он гениальный до безобразия. Но в какой области?

– То есть, кем ему быть? Космонавтом или бухгалтером? Он и тут всех обманул. Как подходит к делу инженер? Решает первую. Берется за тридцатую. Сдается. Решает десятую. Хватается за двадцать пятую. И так – пока не выяснит свой потолок. Как подходит к делу начальник экспедиции? Решает первую, берется за третью. Решает – берется за седьмую, потом – десятую. И так, маленькими шажками, пока не достигнет потолка. Долго-долго бьется с задачами предельной для себя сложности. А что мы видим у Командора? Как начал с первой, так и пропахал весь тест до последней. Без всяких пропусков, без остановок. Как бульдозер.

– Так же нечестно! – это, наверняка, Тонара.

– А я о чем говорю! – радостно подхватывает Монтан.

– Давайте его еще раз протестируем, – предлагает кто-то.

– Бесполезно. Афа новый фокус выдумает. У него страсть к театральным эффектам, – качает головой Кора.

– А знаете, кого я хотел бы протестировать? Мрака! И Лобасти. Вот у кого по-настоящему интересные результаты были бы, – пытаюсь я отвлечь внимание от собственной персоны.

Драконы еще долго спорят, как нужно доработать тест, чтоб мои фокусы не проходили. А я обдумываю вчерашнюю идею. Допустим, машину времени сделать можно. Допустим, я попал в абсолютно безвыходную ситуацию. Воды нет, жратвы нет, воздух на исходе. Тогда тот я, который из будущего, организует спасательную экспедицию и переправляет меня настоящего в безопасное место. Я из настоящего, постарев чуток, превращаюсь в себя из будущего, организую спасательную экспедицию, спасаю себя из прошлого. И живу дальше, как ни в чем не бывало. Сам себя спас от верной смерти. Есть логические просчеты? Вроде, нет. Единственное слабое место – если внезапно погибну, не успев себя спасти, то увы… Итак, есть гипотеза. Нужно проверить. Вроде бы, мы сейчас как раз в такой ситуации, что пора спасать. Или еще не в такой? А какая разница, главное проверить гипотезу. Эй, ты, тот, который я в грядущем, дай знак!

Пять минут жду, уставившись в серое небо над головой. Никакого сигнала из Светлого Будущего. Или что-то не так, или оно совсем не светлое… Массаракш! А как Он узнает, в какой момент надо дать знак?

Смотрю на часы, заношу в файл дату и время. Теперь Он знает. Жду еще пять минут. Ничего. Окликаю всех драконов и прошу занести в очки текущие дату и время. И ни в коем случае не стирать этот файл. Опять ничего. Два варианта: или наша экспедиция совсем пропала, или одно из четырех…

Долго и напряженно думаю. Прихожу к выводу, что осла я напоминаю не только размером ушей. Откуда Он знает, который час показывают мои часы. Проблема синхронизации. Собираю камни в кучку, строю из них пирамиду. Драконы столпились полукругом, с интересом наблюдают за моими действиями. Предлагают помочь, но я отказываюсь. Говорю, что это нарушит чистоту эксперимента. Все заинтригованы. Взвешиваю на ладони камень, отхожу на десять метров и метким броском сшибаю верхушку пирамиды. Ничего не произошло. Не успеваю огорчиться, оплакать гипотезу, как откуда-то сверху на меня сыплется облако розовых лепестков. Отчетливо ощущаю слабый всплеск нуль-т. Трудно рассказать, как восприняли это драконы. Трудно – потому что я этого не видел. Не видел и не слышал. Обалдело смотрел, как лепестки ложатся на мою протянутую ладонь. В воздухе отчетливый аромат каких-то дешевых духов. Неужели удалось?

Слизываю лепестки с ладони. Удалось. Я буду жив, значит экспедиция не погибнет. Будем живы, не помрем. Это главное. Теперь – детали. Кому можно и кому нельзя довериться. Людям – нельзя. Если каждый будет лазать, корректировать собственное прошлое, погибнет настоящее. А если будут знать все драконы, рано или поздно случится как с однокамерным нуль-т. Найдется второй Конан, и узнают все люди. Так кому можно и кому нельзя довериться?

– Ой!!! – Анна больно хлещет меня ладонью там, где хвост начинается. – Ты чего?

– Проснулся. Я уже думала, ты отравился. Стоишь столбом, не отзываешься. Это, – мотнула головой вверх, – твоя работа?

Чуть заметно киваю и делаю условный знак, что не надо при всех об этом говорить.

– По-онятно, – Анна теряет ко мне интерес, восстанавливает верхушку пирамиды, подбирает мой камень, подкидывает, как я, на ладони, бросает. Мажет! Вместо розовых лепестков на нее падают… Что остается от розы, если с нее оборвать все лепестки? Колючая, шипастая палка с двумя-тремя листочками. Вот это и падает. Анна взвизгивает, отскакивает, трясет крыльями, сбрасывая колючие ветки.

– Ах ты, паразит! – вопит она и бросается на меня. Я – от нее. Галопом, зигзагами уносимся километра на три, потом даю Анне себя поймать.

– Рассказывай!

– Выключи регистраторы очков, – говорю я.

– Даже так..? Готово.

– Я изобрел машину времени. Сейчас была генеральная репетиция. Видимо, могу вытащить нас отсюда в любой момент.

– А пирамида из камней зачем?

– Для синхронизации. Как иначе тому мне, который в будущем, узнать, в какой момент высыпать лепестки.

– Это так важно – точный момент?

– Конечно, нет. Но так эффектней.

– Мальчишка. Когда ты повзрослеешь? Постой! А почему на меня колючки высыпал?

А на самом деле – почему?

– Ты по пирамиде промазала.

– Щас-с ка-ак стукну!

Анна неожиданно грустнеет. Я тоже. Мне уже стыдно за глупую шутку, но поступить по другому там, в будущем, я не посмею. Боюсь менять то прошлое, которое уже произошло. Только парадоксов нам не хватало.

– Анна, – лопочу я, – прости меня. Это будет самая глупая из моих шуток. Я о ней уже жалею. Прости, а?

– Ду-урак! – с выражением произносит Анна. – Кто тебе сказал, что это твоя шутка? Это я сама обсыплю себя палками.

Смотрю на происшедшее с новой точки зрения. А почему бы и нет? Есть событие. Кто его совершил, неважно, так как мы этого еще не знаем. Нужно привыкнуть мыслить с учетом временных петель и парадоксов.

– Решила стать мазохисткой?

– Глупышка. Тебя же угрызения совести замучают, если я сама этого не сделаю. А я их терпеть должна? Нет уж! – Анна нежно прижимается ко мне. Умница моя.

Неспеша возвращаемся в лагерь. Драконы все еще не успокоились. Мириван и Мириту собрали в кучку все прутики и лепестки, теперь внимательно их изучают. Монтан раз за разом сшибает верхушку пирамиды метким броском, восстанавливает и снова сшибает. После каждого броска с надеждой смотрит вверх. Но на него ничего не падает. Некоторые драконы встревожены, но, почувствовав мое радостное возбуждение, успокаиваются. Все понимают, происшедшее связано со мной, но как это объяснить? Не мог же я прятать до времени неизвестно где семь розовых кустов. Некоторые считают, что мог.

– Командор, не трави душу, что это было? – взмолился Тимур.

– Один знакомый шутник балует, – напускаю туману я. Анна загадочно улыбается. За версту чувствуется, она все знает, но никому не скажет.

Кулинарные эксперименты наконец-то дали положительный результат. Если взять медузу, положить на плоский камень и высушить, получается корочка, по вкусу напоминающая хрустящие картофельные чипсы. Сначала похрустывает, а потом тает во рту. Недостаток блюда – трудно хранить. Стоит капле влаги попасть на такой чипс – и вместо вкуснятинки кучка слизи. Второй недостаток – трудно изготовить. Высушить надо обязательно за один день, иначе продукт потерян. Но под солнцем медуза за день высохнуть не успевает. Поэтому надо взять запасной выпуклый блистер из катера и налить в него воду как в тазик. Получится не очень качественная линза полутора метров в диаметре. Этой линзой нужно сфокусировать солнечный свет на медузе. Процесс тонкий. Нельзя доводить медузу до кипения. Нельзя брызгать на медузу водой. Лучше всего сушить одновременно десяток медуз, так как процесс занимает часа четыре. Раскладываешь их на камнях и бегаешь от одной к другой с линзой-тазиком в лапах. Прогреваешь по-очереди. Долго? Да. Тяжело? Да. Зато вкус… Пальчики оближешь.

Голубой дракон… Он стоял совсем недалеко от меня, метров сто пятьдесят. Я хорошо рассмотрел его, а потом десятки раз прокручивал запись через очки. Он был очень похож на нас. Широкая грудь, крупная голова, высокий лоб мыслителя, рельефная мускулатура. Однако, для самца он был мелковат. Меня поразили его рога. Вдвое короче моих, они уже не могли быть грозным оружием. Превратились во вторичный половой признак. Как усы у людей. Голубой цвет чешуи – ладно. Дело житейское. Но белый треугольник на груди, как у гималайского медведя – такого у драконов до сих пор не было. Секунду он смотрел на нас, потом толкнул к нам тележку и исчез во вспышке. При замедленном показе мы рассмотрели, что вспышка случилась долю секунды спустя, но в тот момент нам показалось, что он исчез во вспышке. Осталась воронка. Странная воронка. Словно отпечаток огромного шара в камне.

– Боже мой, – шепчет Кора. Анна вертит головой. Смотрит то на меня, то на воронку. Думает, наверно, что это опять мои фокусы.

На негнущихся лапах подхожу к воронке. Поверхность оплавлена, но не зеркально гладкая, а в мелких, чуть заметных шершавинках. Драконы окружают воронку.

– Кто это был? – спрашивает Монтан.

– Логично предположить, что наш потомок, – выдвигает гипотезу Платан. – Обратили внимание, сам меньше нас, а голова больше.

– Рога какие маленькие…

– Вырождаемся, братцы. Мельчаем, – замечает Дориан.

– Как сказать. Мне бы такую мускулатуру.

– Зарядку по утрам делай.

– Командор, сколько поколений должно смениться, чтоб рога так укоротились, – спрашивает Платан.

– Не знаю… Если это результат генетической коррекции, то лет десять-двенадцать.

Все удивленно смотрят на меня.

– Сейчас голубых драконов нет, – объясняю я. – Если завтра сделать коррекцию фенотипа, то потом надо ждать десять лет, пока зародыш повзрослеет.

– Кому и на кой черт нужна коррекция?

– Мужики, кто-нибудь из вас когда-нибудь использовал рога по назначению? – спрашиваю я. – Всего двое. Видите, рога оказались не нужны.

– А мне нравятся крупнорогатые мужчины, – заявляет Анна и ехидно косится на меня. Шутки у нее такие.

– Кого-то он мне напоминает, – задумчиво бормочет Дориан.

– Лобасти, – откликается Платан. – Убери рога, перекрась в зеленый цвет – вылитая Лобасти.

– Точно! – восклицает Дориан. – Может, это ее сын или внук?

Спускаюсь на дно воронки, зачем-то нюхаю оплавленный камень.

– Командор, что-нибудь не так? – спрашивает Монтан.

– Все не так. Наша нуль-т может выхватить из пространства параллелепипед. В крайнем случае, если уж очень прогнуться и сделать круглые полюса, будет цилиндр. А тут – сфера. И вспышка. Это не нуль-т.

– Но мы же почувствовали.

– Я хотел сказать – это не наше нуль-т, – поправляюсь я. – Мы не умеем транспортировать сферическую область пространства. Я даже не представляю, как это сделать, и какой в этом смысл.

– Кто еще заметил что-то необычное? – спрашивает Дориан.

– На нем очков не было. И пояса, кажется, тоже, – тут же отзывается Волна. Молодец, девочка. Я не обратил внимания. Оборачиваюсь к ней и застываю. Тонара замерла на полушаге, приоткрыв рот. Уверен, не видит и не слышит ничего вокруг. В глазах удивление и испуг. Не знаю, чего больше. Подхожу к ней, кладу лапу на плечо.

– Что с тобой?

– Да нет, не может быть, – бормочет Тонара и выходит из ступора.

– Что ты увидела.

– Я встретилась с ней… с ним глазами. Нет, это неважно. Показалось.

– Смотрите! – вскрикнул за спиной Платан. Резко оборачиваюсь и вижу, что тележка, которую оставил голубой дракон, плавно заваливается на бок. Коробки наклоняются, верхние падают на камни. В два прыжка оказываюсь рядом с тележкой. Колеса плавятся и растекаются по камням серебристыми лужицами. Дотрагиваюсь до бортика – он очень холодный.

– Замороженная ртуть? – спрашивает Гранит.

– Нет. Более сложный сплав, – отвечает Ламур, который успел сунуть щуп анализатора в серебристую лужицу. – Что-то вроде металла вуда.

– Что за металл вуда?

– Металл вуда плавится при девяноста градусах Цельсия. А этот – при пяти. Плюс-минус три градуса.

Стоим и наблюдаем, как тележка превращается в ручеек жидкого металла. Платан убирает лапу с пути ручейка и глубоко задумывается. А что еще остается делать? Через несколько минут от тележки не остается ничего. Лишь груда коробок на камнях. Платан раскрывает первую.

– Киберзародыш.

– На что настроен?

Платан откидывает крышку, открывая пульт управления, набирает запрос.

– Какой-то специализированный производственный комплекс. Изделие номер два. Это что такое?

– Аккумуляторы, – подсказывает Гранит.

Открываем остальные коробки. Во всех – киберзародыши. Все настроены на разное. Какой – на горнопроходческий комплекс, какой – на развертывание в инженерную базу, какой – в пищевой комбинат. Все вместе разворачиваются в стандартную жилую базу. В принципе, хватило бы и одного киберзародыша, но двадцать четыре сделают все в двадцать четыре раза быстрее. А может, одного на все и не хватит. Износится раньше, чем кончит работать. Никто не пробовал. Всегда пачками запускали.

Тут мне становится грустно. Анна берет за локоть, отводит в сторону.

– Это, – кивает на кучу коробок, – твое?

– Не знаю. Скорее всего, нет.

– А почему расстроился?

– Анна, я вдруг подумал, что база – это надолго. Очень надолго.

Анна произносит крепкое ругательство времен нашей молодости.

– Командор! – зовет Дориан. Подходим к нему.

– Взгляни сюда.

На боку одного из киберзародышей отпечатался текст. Читать неудобно, так как буквы и слова почти не видны и перевернуты как в зеркале. «Резервный фонд музея истории техники. Нимбус.» – с трудом разбираю я.

– Где находится этот музей?

– Сейчас поищу – отзывается Монтан и закатывает глаза, управляя очками. – В моих базах такого музея нет. – сообщает он через минуту.

– Базы полные?

– Да… На конец прошлого года.

– Проверьте, в каком году изготовлены киберзародыши.

Через минуту выясняем, что один – в этом году, два – в позапрошлом, остальные – в прошлом.

– Это о чем-нибудь говорит? – спрашивает Монтан.

– Ни о чем, – отвечаю я. – Запускайте зародыши.

Драконы включают. Зародыши распрямляют паучьи лапки, приподнимаются, осматриваются. Знаю, что сейчас они посылают в эфир позывные, устанавливая связь друг с другом. Теперь они будут действовать как единое целое. Скорректируют индивидуальные задания и развернут под поверхностью планеты строительство стандартной базы космодесантников. Это займет довольно много времени. Больше года. Может быть, пять лет. Не хочу я здесь сидеть пять лет.

Паучки, между тем, уже договорились между собой и разбежались в разные стороны. Ведут разведку местности, выбирают место для будущей базы. Они уже все знают друг о друге. Даже если некоторые из них сгинут, другие выполнят их работу. Я это знаю. Сам курировал работы по их созданию.

Кора грызет кончик когтя и хмуро смотрит в землю перед собой.

– Над чем задумалась?

– Нечисто здесь. Логики нет. Если он оттуда, – кивок вверх, – то зачем дурака валял с тачкой? Будто не знал, что в наше время голубых драконов не было.

– С тачкой как раз все в порядке. Он не смог одолжить ее в музее. Не хочет, чтоб информация из будущего проникла в прошлое. Боится создать парадокс. Какую-нибудь временную петлю. Вот и изготовил тачку, которая самоуничтожилась.

– Не верю, – качает головой Кора. – Знаешь, о чем я сейчас подумала? Твой любимый Мрак, если б хотел запудрить нам мозги, поступил бы именно так.

– При чем тут Мрак?

– Вот и я думаю: при чем тут Мрак?

Бредовая мысль. Изучаю кончик хвоста и примеряю ее к фактам со всех сторон. Бредовая. Все равно бредовая.

– Командор, это как-нибудь связано с розовыми лепестками? – спрашивает Монтан. Не заметил, как он подошел.

– …если обсыпать Мрака лепестками… – задумчиво бормочу я. – А? Что? Что ты спросил?

– Все понял, – говорит Монтан и отходит.

Драконы оживленно обсуждают случившееся. Третьи сутки обсуждают. Меня стараются не беспокоить. Молодые предлагали устроить мне допрос. Задавать вопросы и следить за моей реакцией. Но Платан и Дориан встали на мою защиту, а Анна пообещала уши оборвать. От меня будущего никаких вестей. От голубого дракона – тоже. Он еще не знает, но у него появилось имя. Шутник. Драконы спорят, тот это шутник, о котором я говорил, или другой. Унынием теперь и не пахнет. Если я будущий добивался этого, то добился. Но не чувствуется в этой идее моего почерка. Я же не хотел разглашать тайну путешествий во времени. А теперь драконы только об этом и говорят. Странно это. Неужели я там не смог договориться с Шутником.

Киберзародыши ищут залежи металлических руд. С металлом здесь плохо. Очень плохо. Даже алюминия практически нет. В земной коре его больше семи процентов, а здесь – сотые доли. Как без металла делать электрику и электронику? Пусть поищут еще неделю, потом подумаю. К черту зародышей! Не в них дело. Я руководитель экспедиции. Мне верят. За мной идут. На меня надеются. Я сам внушил им эту веру. Идиот! Нефиг было с тестом выпендриваться! Я не знаю, что делать, а они на меня надеются. Руководитель, … …! Сколько раз давал себе слово не лезть в руководители!

Подходит Кора, кладет концы крыльев мне на плечи, прижимается лбом к моему лбу. Лоб у нее прохладный.

– Что не так, Афа?

– Я не знаю, что делать.

– А может, сейчас не твой ход, отец? – спрашивает Мириту. Не слышал, как она подошла.

– Фигуры расставлены, пора играть.

– Уточни, как расставлены фигуры. – это уже Мириван.

– Ты же сама видишь. Нуль-т база уничтожена. Было сделано несколько выстрелов по рейдеру. Мы чисто случайно уцелели.

– Допустим, уцелели мы не чисто случайно, а по той причине, что ты отключил всю аппаратуру нуль-т.

– … без которой рейдер превратился в консервную банку.

– Афа, чем им не понравилась база?

– Хотел бы я знать.

– Им не база не понравилась, а нуль-т.

– Нет, Мириван. Просто они прицеливались по нуль-всплескам наших пересылок.

– Прицеливаться они могли и по нуль-маякам. А били всегда после крупных пересылок. Через 4,2 секунды.

– Всегда?

– Я же не дракон. Я нуль-т не чувствую.

– А могла бы.

– Людям это несвойственно.

– Но ты-то не… Ой! Мириту, за что?

– Сам знаешь, бегемот толстокожий!

– Думаешь, если папиному уху бо-бо сделаешь, то из андроида человеком станешь? Поскорее бы тебя замуж выдать. Да кто возьмет? С таким-то характером.

– Ты же знаешь, мы не выносим этого слова.

Задал компьютеру в очках какой-то вопрос. Ответ пришел с чуть заметной задержкой. Как будто комп ведет какую-то задачу. Большинство не обратило бы внимания на эту задержку. Их компьютеры постоянно заняты черт знает чем. Но не мой. Я предпочитаю знать, чем он занимается. Никакого мусора, никаких постоянно висящих на процессоре демонов, ожидающих бог знает каких событий. Только то, что необходимо. А тут вдруг – задержка. Вызываю график загрузки процессора. Так и есть, ведет сортировку и поиск информации. И отправляет через канал связи другому абоненту. Кто-то роется в памяти МОЕГО компьютера! Простому смертному это не под силу. Я могу так делать. Но я – главный администратор компьютерных систем. Влезть в МОЙ компьютер, закрытый со всех сторон паролями, без моего разрешения не так-то просто.

Пресекаю утечку информации и выясняю, кто это сделал. Код абонента абсолютно ни о чем не говорит, имя – Блюз. Блюз – голубой, грустный. Грустный голубой, массаракш. Кто бы это мог быть? Неужто наш голубой приятель – Шутник?

Объявляю общий сбор по тревоге. Драконы собираются за двадцать секунд.

– Только что кто-то влез в мои очки и скачивал информацию. Мне надо знать, это один из вас, или кто-то еще. Если это один из вас, можете оставить в тайне имя. Имя меня не интересует. Еще мне хотелось бы знать, как он проник в мой компьютер. Но это уже так, ради любопытства.

– Командор, это не мы, отвечает за всех Дориан после короткого совместного обсуждения.

Так я и думал. Однако…

Где-то поблизости ощущается слабый всплеск нуль-т.

Когда драконы успокаиваются, ко мне подходит Мириту, присаживается рядом, подкидывает на ладони камешки.

– Командор, пока ты толкал речь, кто-то сделал робкую попытку войти в меня. Он принял меня за компьютер очков и пытался подключиться к аудио и видео каналам.

– Подслушать хотел. Смело. Другой бы ноги сделал после того, как я его засек. А как ты его обнаружила?

Мириту улыбнулась.

– Ты же знаешь, у нас бзик на почве внутреннего суверенитета. Тройные заслоны на всех каналах связи. Никаких протоколов, зашитых в железо. Сплошные эмуляторы. Так вот, я имитировала установление соединения и влезла в атаковавший меня компьютер.

– Кто это был?!

– Блюз.

– Это я знаю, – грустнею я. – Кто такой этот Блюз?

– Я думаю, дракон. Комп очень похож на комп очков. Но в главное меню введено несколько новых пунктов. Управление чем-то. Но чем, я не поняла. Да, индикация выведена не на дисплеи очков, а на сенсовизор. Что еще? Он знает твой пароль, под которым ты ко всем лазаешь.

Так… Чтоб такое сказать, нужно тоже знать этот пароль. Мириван, выходит, его тоже знает.

– Мириту, скажи по секрету, ты часто пасешься в компьютере папиных очков?

Краснеет. Это тоже ответ. Мда-а…

– Нам можно.

– Почему это?

– Ты нас сделал. Каких сделал, таких и имеешь. И мы ни одного файла тебе не испортили. А будешь сердиться, я главного не скажу, – обнимает меня за лапу и щекочет перепонку. Шантажистка… Ну кто поверит, что у нее процессор вместо серого вещества.

– Я тебя сделал, но кто тебя воспитывал? В глаза бы ему посмотреть.

– Отец, как с тобой легко… Монтан на нас так обиделся..! До сих пор дуется, простить не может. Мы ему в дисплее очков правый глаз с левым поменяли…

– Ты хотела сообщить что-то важное.

– Часы-календарь. У нас показывают дату и время. У него – две даты и два времени. Снизу – наше. А сверху – будущее.

– Из какого он года?

– Из послезавтрашнего. В смысле, два года спустя от нашего. Черт, язык сломаешь.

– Массаракш. Не может этого быть. Он тебя обманул!

– Да ты что, отец! Он сам испугался, когда меня почувствовал. Сразу деру дал. Даже контакт не разорвал.

– Как он мог тебя почувствовать?

– А как ты почувствовал, что он в твой компьютер залез?

– По задержке ответа.

– Ух ты! Отец, ты гений! У меня все проще. Он увидел, как я по его менюшкам ползаю. Я думала, что это очки, приняла меры, чтоб было незаметно. А это сенсо. Другой принцип. Получилось, что он все увидел. Как на клавиатуре в четыре руки. Он тянет курсор в одну сторону, я в другую. Потом я на секунду расслабилась. Захотела посмотреть, что он делать будет. А он подогнал курсор к пункту меню «Возврат» и исчез.