Текст книги "Логгер "Катти Снарк""

Автор книги: Павел Шумилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Павел Шумил
Логгер "Катти Снарк"
(Непутевый экипаж – 1)

Земляне заняли абсолютно неподобающее место во Вселенной. Цивилизации подобного уровня развития пристало занимать не более десятка звездных систем. Но не сотни.

Причина проста. Земляне устроили на родной планете экологический кризис – и бросились в космос искать новый дом. Изобретение грави-скачкового привода и спин-генератора обеспечило техническую возможность межзвездных полетов. А перспектива всемирного потопа придала участникам проекта невиданный энтузиазм.

Политические разногласия и неизвестные факторы риска послужили причиной основания сотен колоний. Позднее антарктический ледовый щит был переправлен на Марс, угроза затопления суши устранена. Но колонии остались. И остался огромный космический флот.

Практически мгновенно в клубе галактических цивилизаций появился новый член.

* * *

– А я говорю, она японка!

– А я говорю, украинка!

– Волосы черные? Черней не бывает! Сама маленькая. Имя-фамилие японское.

– Рост, волосы можно любые выбрать. А вот как она встанет, кулаки в бока упрет, сразу видно – самостийная украинка.

Ген даже кулаком по стойке стукнул для убедительности. Спор обещал быть горячим. Большинство из нас не разбиралось в национальных тонкостях далекой матери-планеты, но следить за спором профессионалов всегда приятно. Спорщики сыплют аргументами, а ты мотаешь на ус и повышаешь уровень собственной информированности. Народ в «Кубрике» затих и прислушался. Букер даже музыку приглушил. Но тут в «Кубрик» вошел Бор – муж Кику, а также, по совместительству, капитан их семейного экипажа.

– Бор, разреши наш спор. Кику – кто?

– Сейчас – суперкарго. Груз принимает.

– Нет, не то. Я говорю, она японка, а Ген уперся, украинка и все!

Бор усмехнулся, прошел к стойке, осмотрел нас поверх кружки эль-эфира. «Кубрик» замер. Решалась судьба выпивки, которую ставил проигравший.

– Притихли, паучата? Вам бы только чужие косточки перемыть, – Бор отхлебнул из кружки и еще раз оглядел аудиторию. Он умел травить байки и никогда не упускал случая.

– Слушайте, салаги. Кику Сино – чистокровная этническая японка. Но! Украинского происхождения. Вы, молодые, не знаете, сколько шума в свое время вызвало глобальное потепление. Когда начали таять льды Антарктиды, японцы забеспокоились первыми. Не дожидаясь международных соглашений, они расселились по всему земному шару. А затем началась подготовка к Великому Исходу. Это вы уже должны знать. Ограничение рождаемости на Земле, организация сотен колоний и эвакуация населения из затапливаемых районов. Чем кончилось, тоже знаете. Колонии организовали, пяток миллиардов человек вывезли. А потом решили, что дешевле вывезти на Марс весь ледяной щит Антарктиды. Но это уже потом. А поначалу объявили набор молодежи в летные училища. Для свежеизобретенных гравискачковых звездолетов требовалась масса экипажей. Я, молодой и совсем зеленый, подал заявление. И даже сумел пройти конкурс. Восемь человек на место. Гоняли нас по-страшному. И вылететь из училища было проще простого. До сих пор не понимаю, чего мы так рвались в Корпус?

Самое острое воспоминание той поры – хочется спать. Приткнуться в уголок и придавить по триста минут на каждый глаз. Спросите у Кику, она подтвердит. Нас пытались сломать, чтоб отсеять слабых. Чтоб шваль осталась на Земле, в дальний космос вышли стальные парни. А мы?.. А мы были молоды.

– … Итак, – весело начал инструктор, – кто не верит, что этот курс самый важный для вашего выживания?

Кику выстрелила руку вверх, словно ракету.

– Вот как? – искренне удивился инструктор, – а какой же тогда?

– Курсант Сино, – поднялась Кику. – Теория выживания, медицина, кулинария, практические занятия по родовспоможению!

– А теория узлов и механизмов…

– … это только на время полетов! Десять лет моего биовремени. А потом – дети и кухня!

Инструктор смутился

– Но до детей и кухни надо дожить… долететь.

– Железки – это главная забота мальчиков. Все равно они в медицине не секут. А мы, женщины, им будем во всем помогать и потакать. Делать вид, что они на корабле главные, – Кику склонила голову к плечу и помахала инструктору ресницами.

– А что вы будете делать, если на корабле произойдет авария и ваши мальчики пострадают?

– Я же говорю – для нас главное – медицина! – победно задрала нос Кику.

– А если они погибнут? – настаивал инструктор.

– Если наши мужчины погибнут, я без скафандра за борт выпрыгну… типун вам на язык. В нашей группе будет очень высокая психологическая совместимость!

– Садитесь. Надеюсь вы знаете, что без зачета останетесь на Земле. Я считаю этот курс важным, и вам придется… гм-м… потакать мне в этом,

– сухо закончил инструктор.

– Зря ты его перед всеми… – шепнул на ухо Смайлик. – На зачете он тебе припомнит.

– Я потомственный электронщик в третьем поколении, – улыбнулась Кику. Спорим на щелбан, на зачете я его экзаменовать буду, а не он меня!

Борис осматривал амфитеатр аудитории. После сессии число курсантов резко уменьшилось, и их слили с соседним потоком. Теперь он считал потери и изучал новичков. Исчезла рыженькая Тома, исчезла мускулистая Лена Головач, недобрал баллов и уехал домой Сергей Шапиро, сосед по койке в казарме. Больше всего Бориса привлекал затылок девушки, сидящей в первом ряду. Инструктор бурчал о чем-то о своем, Смайлик перешептывался с Кику, а та девушка из параллельного потока… она старательно, вдумчиво конспектировала.

– Рассмотрим, к примеру, контроллер манипуляторов стыковки, – вещал с кафедры инструктор. – Контроллер собран на четырех тэзах, хотя его можно было бы изготовить единым блоком. Курсант Смэк! Поднимитесь! Девушка рядом с вами, конечно, очень симпатичная, но постарайтесь объяснить всем, почему конструкторы поступили именно так?

Борис оглянулся на Смайлика. Тот явно не знал, о чем речь.

– Можно наводящий вопрос? Конструкторы заботились о нашем благе, или преследовали какие-то свои цели? – заговаривая инструктору зубы, Смайлик пытался выяснить, о чем же шла речь.

– Хороший вопрос! Отвечаю: разбивая контроллер на четыре тэза, конструкторы заботились о вашем благе, – попался на удочку инструктор. Смайлик повеселел.

– С одной стороны, устройство, состоящее из четырех тэзов, в четыре раза менее надежно, чем моноблок. Но с другой стороны… Мне придется в четыре раза чаще его ремонтировать. Плюс контактные явления в разъемах… Не вижу никакого блага! О себе они думали! Надергали из каталогов стандартных блоков, дешево и сердито!

– Садитесь. Вы правы и неправы одновременно. Да, конструкторы собрали контроллер именно из стандартных блоков. Именно – запомните – именно для того, чтоб вы смогли его ремонтировать. Смотрите – если выполнить контроллер в моноблочном исполнении, потребуется три запасных. Один рабочий – и три запасных, так как это черезвычайно важный узел корабля. Но вот мы разбили его на четыре ТЭЗа – типовых элементов замены. Аналогичных процессорных ТЭЗов на корабле четыре десятка, Интерфейсных ТЭЗов и ТЭЗов памяти по пятьсот штук приблизительно. А ТЭЗов линейных усилителей – три с половиной тысячи. Отдельно взятые ТЭЗы ремонтнопригодны и взаимозаменяемы…

Борис твердо решил познакомиться после лекции с симпатичным затылком. Девушка явно скандинавка. А это значит – серьезна, вдумчива, не болтлива…

– … при норме количества запасных элементов в 10% от общего количества, но не менее трех имеем выигрыш как в весе, так и в ремонтопригодности… – тянул свое инструктор.

Борис почесал в затылке, подбирая положительные свойства для будущей боевой подруги. Скандинавки должны быть морозоустойчивы, вот! Как же к ней подгрести? Пора набирать экипаж. Чем не повод для знакомства?

Тук-тук тук-тук тук-тук тук. Дерево по камню.

– Ой!!!

– Простите великодушно!

– Что это?

– Это гэта. Национальная японская обувь. Вам очень больно? Я такая неловкая…

Тук-тук тук-тук тук-тук…

– А-а!

– Девушка, вы не ушиблись?

– Ничего, все в порядке, спасибо.

Кику Сино вдруг вспомнила, что она чистокровная этническая японка. И начала врастать в национальную культуру.

Неужели в гэта так сложно ходить? – подумал Борис, проводив взглядом ее напряженную спину. – Интересно, она знает о правиле подчинения трем? Отцу, мужу, сыну. Нет, точно не знает!

Вздохнув, он направился к скандинавке с отдавленной ногой.

– Привет! Меня зовут Борис, и я подбираю экипаж.

Девушка надела босоножку на пострадавшую ногу и с холодным интересом окинула его взглядом.

– Это надо понимать как приглашение?

Борис понял, что сел в лужу. Выбрал неверный тон. Еще немного, и… Уйдет навеки.

– Ни в коем разе, – он выставил вперед ладони. – Вы, простите, очень симпатичны, но в космосе это не главное качество. Космос – это слишком серьезно… – тут он окончательно сбился под изучающим взглядом серых глаз. – Не хотите стать кандидатом… Я имею в виду, испытательный срок… Психологическая совместимость…

Лаура Дункан, – протянула узкую, твердую ладонь.

Через пять минут они перешли на «ты».

– … психологи подберут и те-де, но жизнь надо творить своими руками, – вешал лапшу на уши Борис. – Там, наверху, психологов не будет…

– А кто будет капитаном в твоем экипаже? Ты?

Экзамен, – понял Борис.

– Не все так просто, – сказал он вслух. – Капитаном должен быть не тот, кто этого больше хочет, а тот, кто ответственней подойдет…

– Значит, я.

Борис поморщился.

– Ну куда ты торопишься? Нас двое, а экипаж – четыре человека. Еще не известно, кто самый ответственный будет.

Лаура в первый раз улыбнулась.

– Кажется, я в тебе ошиблась. Думала, ты девчонку клеишь.

Борис покраснел.

Эхо выстрелов металось по бетонной коробке тира на минус втором этаже третьего учебного корпуса. Лаура из позиции «лежа» всадила пулю в мишень

– Десятка! – радостно сообщил Борис, оторвавшись от окуляра.

– Точнее можешь?

– Точнее? Э-э-э… – он подкрутил увеличение. – Пятерка десятки на три часа!

Ба-бах!

Смайлик подмигнул Борису, сунул один из патронов в карман, а вместо него вставил в обойму какой-то особый, с красной головкой.

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах! Лаура положила четыре пули в десятку, поднялась и продолжила стрельбу из положения «стоя». Пятерка, четверка, семерка.

Скажите, почему мы учимся стрелять из такой древности? – повернулся Борис к инструктору. Старичок сдвинул наушник.

Почему пульками-то? Порох легко сделать, молодой человек. Сера, селитра, немного угля – и готово. А лазер? Допустим, резонатор вы изготовите. Накачку тоже обеспечите. А батарейки? В чемодане за собой таскать будете?

Ба-бах-БУУМ! раскатилось по залу. Щит с мишенью Смайлика перестал существовать. Соседний развернулся боком и накренился. Грибовидной формы облако дыма медленно поднималось к потолку.

– Курсант Дункан стрельбу закончила.

– Курсант Смэк стрельбу закончил.

– Закончили, так ставьте оружие в стойку.

У самой двери инструктор окликнул группу.

– Молодые люди, вы картошку любите?

– Очень! – тут же отозвалась Кику.

– И я люблю. Мне очень приятно, что завтра в столовой на второе будет картофельное пюре, потому что один из вас всю ночь будет чистить картошку.

– За что? – сделал невинное лицо Смайлик.

– За попытку вынести из тира боевой патрон. Вы, молодой человек, или стрельните его, или мне сдайте.

Смайлик с тяжким вздохом извлек из кармана злополучный патрон.

– А послезавтра, когда выспитесь, ко мне загляните. Ножовочку и молоток я вам дам, как мишени сколачивать объясню, – продолжил инструктор.

– Если встретите на кухне курсанта Громова, привет передавайте. Он, паразит, повадился рикошетом от потолка лампочки подсветки мишеней бить.

Картошку пришли чистить всем экипажем. Дежурная по столовой встретила их как родных. Напоила чаем с пирожками, щедрой рукой отмерила кусок ореховой халвы, открыла банку вареной сгущенки. Подкрепившись, принялись за работу. В восемь рук управились быстро. Уже к двум часам котел заполнился. Выпили еще по стакану чаю, собрались уходить, но тут вышла заминка.

– Э, а ты, паренек, куда собрался? – окликнула Смайлика дежурная.

– Так ведь вот! – указал он на полный котел.

– Нет, родимый, пустой котел я найду. А картошку тебе до утра велено чистить.

– … Вы все храбрые парни. В том числе – и девушки. Каждый из вас может всыпать пятерым штатским. Корпус учит вас владеть любым оружием, любой предмет использовать как оружие. Вы привыкли смотреть опасности в лицо. Я же буду учить вас спасаться бегством. Драпать как зайцы от любой опасности. Вопросы есть?

Аудитория оживленно загудела.

– Вопросов нет. Хорошо. Вот вы, курсант в третьем ряду. Прокомментируйте мое заявление.

Поднялся рослый худощавый африканец.

– Курсант Мугамби. Я согласен, что разумная осторожность необходима, сэр инструктор. Мертвые герои не размножаются. Живые трусы могут дать потомство.

– Садитесь. Кто хочет возразить? Никто. И это правильно. Ваша цель

– выжить. Выжить любой ценой, основать колонию и дать потомство. Советую не забывать об этом, так как впереди у вас зачет. Все понимают, что несдавшие зачет останутся на Земле – и не смогут оставить потомство? Отлично! Переходим к теме сегодняшнего занятия. Опасность столкновения в космосе. Вы, девушка, встаньте!

– Курсант Лавкрафт.

– Вы находитесь на Земной орбите. Какая наиболее вероятная скорость столкновения?

– Если я на Земной орбите, то скорее всего я столкнусь с искусственным спутником. Диапазон скоростей спутников – от первой до второй космической скорости, то есть, от восьми до одиннадцати километров в секунду. При лобовом столкновении скорости сложатся. Выходит, максимальная скорость столкновения – двадцать два километра. Я невезучая, значит с такой и припечатаюсь кому-то в борт!

– А на орбите Юпитера?

– Ой, подумать страшно! Больше пятидесяти километров в секунду.

– На гелиоцентрической орбите?

– Орбитальная скорость планет земной группы – около тридцати километров в секунду. Скорость комет в перигелии еще больше. Вмажусь где-то на шестидесяти-семидесяти.

– Садитесь, Лавкрафт. Итак, средняя скорость столкновения в пределах Солнечной системы лежит в пределах ста км/сек. Много это? Много! В пятьдесят раз больше того, что дают артиллерийские системы. Но, с другой стороны, нужно быть очень везучим, чтоб нарваться на метеорит весом больше пяти граммов. Дальше – все планеты и пояса астероидов вращаются по орбите в одну сторону. Нужно быть большим идиотом, чтоб выбрать встречную орбиту. Это уменьшит скорость столкновения на порядок. И, наконец, ваши корабли одеты в очень хорошую многослойную броню. А теперь представим, что вам во что бы то ни стало нужно пересечь кольцо Сатурна. Ваши действия, курсант.

Борис обреченно поднялся.

– Курсант Перов. Вообще-то я надеялся, что мне именно здесь и именно сегодня объяснят, что нужно делать. Но раз так – разверну корабль носом к метеоритам, надену лучший парадный скафандр и залезу в холодильник.

– Та-ак… Зачем развернете корабль носом к метеоритам?

– Чтоб эти булыжники дюзы не побили.

– Разумно! Скафандр – понятно. На случай разгерметизации. А зачем в холодильник?

– Чтоб моя изрешеченная метеоритами тушка не протухла до прихода похоронной команды.

– Сядьте, курсант. Как ни странно, в вашей идее насчет холодильника есть здравое ядро. Допустим, в обшивку врезается каменный метеорит весом один-два килограмма на скорости два-четыре километра в секунду. Обшивка выдерживает этот удар. Она состоит из нескольких слоев упругого и одновременно вязкого металла. Но все крючки, скобы, все кронштейны, приваренные ко внутренней стороне обшивки, от удара срываются и превращаются в картечь. Крушат и рубят все вокруг. Если в момент метеорной атаки вы будете в отсеке, примыкающем к наружной обшивке…

– … медкомиссии. Подходит моя очередь, и этот индюк спрашивает: «А что это, молодой человек, висит у вас на шее?» Я честно отвечаю: «Кроличья лапка на счастье». Тут он мне начинает мораль читать. Приметы то, приметы се… Мракобесие, одним словом. «Есть, отставить суеверия!»

– говорю я ему, снимаю с шеи кроличью лапку, и кидаю неглядя через плечо.

– Жарко как…

– Ты меня слушаешь, или нет? Я с семи лет баскетболом занимался Лапка падает прямиком на кучу моей одежды. Когда одеваюсь, незаметно кладу ее в карман – и вот она снова со мной.

Смайлик убирает сокровище и оглядывается на девушек. Лаура гнет из проволоки раму, Кику кончает натягивать на нее простыню.

Зонт от солнца, – размышляет Борис. – А простыня-то моя…

– Бори, как думаешь, кролика эта лапка сильно осчастливила? – хихикает Лаура.

– Он без нее жить не мог… Хорошо, что нас в тайгу не отправили.

– Не надо так шутить. Я могу поверить.

– Комары, Смайлик. Тысячи и десятки тысяч комаров. Они чуют пот и кровь. Они набрасываются и высасывают всю до капли. А еще есть слепни и оводы. Огромные, желтые, полосатые как тигры. Рубашку прокусывают.

– О чем беседуете?

– Кику, Бори расписывает мне ужасных таежных комаров.

– Комары – что… Гнус вдвое страшнее.

– Кто такой этот гнус?

– Малюсенькие мухи. Очень маленькие и о-очень больно кусачие. Прокусывают кожу до крови, причем без всякого наркоза.

– Вы что, сговорились? Я думал, здесь самое паршивое место во вселенной, а вы говорите – тайга?

Борис с Кику переглядываются и смеются.

– Не все так плохо, парень. Зимой в тайге комаров нет… но очень много снега!

– Снег… Снег – это замечательно!!!

Идет третий день зачета на выживание. На этот раз – в пустыне. Всем экипажем. Девушки и Смайлик соорудили себе одежду из белых простыней, подпоясанных веревками. Борис вспомнил, что народы средней Азии круглый год носят ватные халаты и завернулся в колючие одеяла. Жутко чешется все тело.

Вчера вечером они нашли разбившийся транспортный самолет. Ночью грелись у костра из резины. Резину пожарным топориком срубали с колес шасси. Она сильно дымила и плохо горела, но кроме нее на самолете не осталось ничего ценного. Видимо, в этом самолете коротало ночи не одно поколение курсантов.

Борис осматривает четыре полиэтиленовых пакета с водой и заклеивает на одном подозрительное место скотчем. Воды оставалось литров шесть.

– Нужно ночью идти. По холодку, – предлагает Смайлик.

– Не успеем. Выйдем вечером, часов в пять-шесть, тогда к утру как раз будем на месте.

– Мы тент сделали. Можно хоть сейчас выходить, – вклинивается в их разговор Лаура. – Бори, ты обещал вычислить, где мы.

Борис грустно смотрит на небо.

– В северном полушарии. Австралия отпадает. Африка и Аравийский полуостров отпадают. Они южнее. Остаются Гоби, Такла-Макан, Каракумы… Да мало ли сейчас пустынь развелось. – Он опять косится на небо. – Когда я маленьким был, небо даже в городах голубым было. А сейчас над пустыней серое. Всю планету загадили…

– Кто будет думать об экологии, когда Потоп идет? – вступается за человечество Смэк.

– Да знаю я. Но когда Титаник тонул, там оркестр до последнего бравурные марши играл. Достойно надо умирать.

– Слушай, ишачий хвост! Чья бы корова мычала! – взвивается Лаура. Борис поднимает обе руки.

– Сдаюсь. Смайлик, как тебя к нам занесло? У вас же свой филиал есть.

– Я письменный экзамен по физике завалил. Из двадцати задач девятнадцать правильно решил, в одной наврал. Понял, когда из зала вышел. Знаешь, такое выражение – лестничная мудрость. Это когда уже уходишь и на лестнице понимаешь, что не так сказал. Вот иду я в кампус и думаю. Три экзамена – отлично, четвертый – хорошо. Даже если пятый на отлично сдам, при конкурсе десять человек на место ничего мне не светит.

– Хорошо вам. Кампус… А у нас – казармы.

– Это для абитуриентов и первого курса. Начиная со второго – то же, что и здесь. Так вот, в кампусе выясняю, кто пятый экзамен принимать будет, где отдыхать любит, и вечером иду в тот бар. Бар этот для инструкторов, курсантам туда нельзя. Но я-то абитуриент! Сижу у стойки, сосу колу, завожу разговоры. Появляется тот, кто мне нужен. Я обзываю его любимое светлое пиво мочой молодого поросенка.

– Почему?

– Потому что от него брюхо растет и писать хочется. Какая разница, почему? Для скандала любой повод годится. В общем, из бара меня выносят. Без рукоприкладства, но близко к этому. На следующий день я иду в деканат и забираю документы. Там смотрят мое личное дело. В нем три пятерки. Оценки за последний экзамен в деканат еще не поступили. Спрашивают вежливо, не падал ли я в детстве с балкона вниз головой. Я, как на духу, рассказываю про вчерашний скандал, объясняю, что настроил против себя половину инструкторов, и мне здесь ничего не светит. Меня пытаются отговорить, но я непреклонен. Забираю документы и лечу через океан. Здесь у вас экзамены начинаются на две недели позже, так что я в последний день успеваю. Я даже надеялся, что мне пятерки засчитают, но пересдавать пришлось. Только историю засчитали.

– Почему?

– Потому что у вас и у нас история разная.

– История не может быть разной. Она одна единственная! – возражает Лаура.

– А говорят, энтропия может менять скорость нарастания вплоть до отрицательной!

– Это ты к чему? – настораживается девушка.

– Если энтропия убывает – это все равно, что время назад идет. Значит, машина времени возможна. А если так, то история может иметь варианты!

– Шибко вумных москалей стреляти треба, – цитирует кого-то Кику.

– Правильно, Смайлик?

– Тосика, не надо стрелять мой друг Борис. Ты можешь промахнуться и попасть в меня!

– Жарко… Кто мне объяснит, почему в корпусе зубоскалов в десять раз больше, чем в моем родном городе? – вопрошает Лаура.

– О да… Горячие финские парни… – подхватывает Борис.

– Ничего смешного! – сердится Кику. – Это психологи свои плюсики ставят. Считается, что оптимизм – это большой плюс для выживания.

– Как породистых лошадей… Противно даже.

– Почему – как? Мы как раз и есть – породистые. Без генетических дефектов. Отборные производители человечества.

– Бори, какой ты зануда!

– Кику, а почему тебя Смайлик Тосикой назвал?

– Это мое детское прозвище.

– Красивое…

Кику хихикает. Смайлик прыскает в ладошку. Лаура смотрит на них и выразительно вздыхает.

– Что я такого сказал? – делает вид, что обиделся, Борис.

– Тосика – это старинный японский военный термин, – поясняет Кику.

– Обозначает что-то типа дота или дзота. А произошел от русского военного термина «Огневая точка». И я это прозвище заслужила! – гордо заканчивает она.

– Жарко…

* * *

В длительном космическом полете очень важна психологическая устойчивость экипажа. Слабые, психически неустойчивые должны быть выявлены и отсеяны в ходе подготовки. Жесткая проверка на психологическую устойчивость проводилась во время стажировки курсантов на вспомогательном грузовом космодроме Соломоновых островов и во время самостоятельных зачетных полетов в ближнем космосе. Особенно жесткие требования предъявлялись к «диким» экипажам – экипажам, сформированным не психологами, а самими курсантами.

* * *

– Все в сад! – шепнул Смайлик условную фразу. – Передай девочкам.

Лаура только что вернулась из одиночного трехсуточного марш-броска, и беспокоить ее по пустякам было опасно. Но… Пусть Смайлик выкручивается.

Садом назывался технический этаж между двенадцатым и тринадцатым этажами учебного корпуса. Смайлик искренне верил, что там нет системы наблюдения. Свое мнение Борис держал при себе.

– Итак, друзья, последние новости из подвалов деканата, – зловещим шепотом начал Смайлик. – Послезавтра нас отправляют на неделю на Соломоновы острова, а оттуда – прямиком в космос! У нас зачетный полет.

– Что же в этом плохого? – Борис старательно шарил глазами по пыльным трубам. – Неделю на Соломонах мы продержимся. Неприятно, конечно, но ведь всего неделя… Главное – все время вместе держаться. А в космосе

– вообще икебана! Сами себе хозяева.

– Плохого В ЭТОМ ничего нет. Плохо только то, что с нами летит инструктор. А задача инструктора – создавать нам трудности, сложности, непредвиденные ситуации, гадости и просто выводить из себя и ссорить друг с другом. Еще плохо то, что корабль от клотика до киля набит следящей аппаратурой. Каждое наше слово, каждый жест будут анализировать толстые и лысые в белых халатах. Угадайте, с какой целью?

– Зарубить наш экипаж, – хмуро высказалась Кику. Смайлик поцеловал ее в ухо.

– Правильно. Они, естесственно, называют это по-другому, но с позиции эгоистического субъективизма детерминизм ситуации подразумевает…

– Смэк, притихни, а? – попросила Лаура. – Что будем решать, парни?

– Сначала «притихни», а потом – «что будем решать», – обиделся Смайлик. – Ты на чем-то одном остановись.

– Информация достоверная? – поинтересовался Борис.

– Вот это деловой разговор! Информация из первых рук! А ответ прост как дважды два! – повернулся Смайлик к Лауре. – Все дело в том, захочешь ли ты воспользоваться информацией.

– Почему – нет?

– Лаура, только без обид. Ты помешана на честности. А тут крысиные гонки. К финишу дойдет один из десяти. В крысиных гонках нужно использовать любое преимущество, а честность отложить в сторонку до финиша. Ты готова?

– Готова, Палмер. Потому что там, наверху я справлюсь лучше тех, кто старается спасти свою шкуру. Я рожу столько детей, сколько смогу, и воспитаю из них людей. Я иду наверх ради дела, а не из трусости.

– Нiхто мене не любiть нiхто не поважае, пiйду я на болото, наiмься жабенят, – тихонько заголосила Кику.

– Чиво? – на чистом русском изумился Смайлик.

– Никто меня не любит, никто не уважает, пойду я на болото, наемся жабонят, – послушно перевела девушка.

– Кого-кого наешься?

– Жабонят. Ну, жабьих лягушонков.

– Ты это к чему? Они что – вкусные?

– А к тому, что я боюсь Потопа. Страх перед наводнениями и землетрясениями у меня в генах сидит. Я жить хочу, – вздохнула Кику.

– Очень-очень хочу. Просыпаться каждое утро хочу, чтоб вокруг солнце, небо, трава зеленая, можно радоваться. Ты, Лаурка, неправа, что у тебя все лучше всех получится. Еще посмотрим, кто больше детей нарожает. У вас, скандинавов, никогда больших семей не было.

– О'кей. Теперь о деле! Мы знаем про полет, про истинную цель полета. Осталось набрать максимум баллов. Распределяем роли заранее, репетируем – и гребем бонусы лопатой.

– Подожди, Смайлик, раз такой разговор пошел, давайте все поделимся, кто за чем наверх рвется? Мы же экипаж, а в экипаже должно быть полное взаимопонимание.

– О, солнечный ветер!!! Еще один идейный. Я рвусь в космос потому что там звезды. Земля маленькая, а там тысячи звезд! Я и без Потопа в астронавты бы пошел. А ты зачем?

– Я даже не знаю, как сказать… Зачем альпинисты в горы идут? Потому что трудно, наверно. Себя ломать надо, каждый шаг – как подвиг. Цель есть – вершина, а к ней идти надо. А еще – с тобой в связке друзья. Ты им как себе веришь. Я, наверно, полный бред несу?

– Друзья, отбой скоро. Все помнят, зачем мы здесь?

– Какая ты зануда! Ладно, критерии какие? Ну, за что баллы дают?

– Элементарно! Инициативность, профессионализм, э-э…

– Парни! Сюда слушайте! – воскликнула Кику. – О Соломоновых островах все наслышаны. Нас там гнобить будут. А давайте оттянемся с полной выкладкой. Не они нас, а мы их!

– А хи-хи не хо-хо? – серьезно поинтересовался Борис.

– Та нi…

– А рожа поперек не треснет – на крапчатых беретах оттягиваться?

– Чего мы теряем? – поддержал Кику Смайлик. – Делать будем так…

… На ходу расслабляя шнуровки компенсационных костюмов.

– Курсант Смэк, – первым представился Смайлик у турникета. – Прибыли для прохождения технологической практики.

– Поезда прибывают, – пробурчал сержант, сверяясь со списком, даже не подумав снять ноги с пульта.

– Курсант Сино. Явилась…

– Святые являются.

– Курсант Перов.

– Перов… Дальше, дальше! По форме докладывай!

Лаура отстранила Бориса, подмигнула Кику и принялась махать перед сержантом пальцами.

– Ты что, немая? – изумился сержант.

– Глухонемая, – подтвердил Смайлик. – Ничего не слышит. Дайте свой список, она крестик поставит.

Заинтригованный сержант протянул листок бумаги. Лаура выхватила, пробежала глазами полсотни фамилий.

– Парни, а ведь съесть придется.

– Где наша не пропадала, – подбодрил Борис.

Выпучив глаза, сержант смотрел, как курсанты разорвали список на четыре части и съели.

– Да вы что? Я капитану доложу!

– Верное решение, – одобрила Лаура, перегнулась через стойку и нажала кнопку общей тревоги. Завыли сирены, где-то за спиной громыхнули створки гермопереборок. Курсанты отошли на несколько метров и принялись оглядываться с видом туристов, впервые увидевших Колизей.

– С дороги! – мимо них пробежало отделение космодесанта, десантники распределились по коридору, взяв под прицел все углы.

– Парни, что происходит? – спросила у ближайшего Лаура.

– Тревога, – ответил тот. – Шла бы ты отсюда.

– Это из-за того, что тот серж ботинок на красную кнопку положил?

– Повтори, – заинтересовался десантник. – Лейтенант! У курсанта сообщение!

За турникетом красный, напуганный сержант размахивал руками, пытаясь объяснить что-то трем десантникам. Доносилось только: «Не я!», «съели», «немая».

– При чем тут «немая»? – вступила в разговор Лаура. – Я сказала: «НЕ МОЯ забота, что вы список потеряли». А потом вы каблуком кнопку придавили, вой пошел…

Через неделю экипаж в полном составе прибыл на шаттле на Восточную Стационарную.

– Простор-то какой! – восхищенно произнес Борис, обозревая шлюзовую палубу.

– Да-а, гражданин начальник, – подхватил Смайлик. – Это вам не карцер два на полтора. Ну что, потопали на борт? Как я понимаю, нам туда! – указал на гермодверь с крупной желтой цифрой четыре.

– Стойте! Ну поймите же! Это НАШ корабль! Наш первый корабль. А вы

– через шлюз… – возмутилась Кику.

– Тосика, ваш позиций действует на мой нервы. Ви стоить на потолок!

– Развивай пространственное мышление. Мы в невесомости. Где ноги, там и пол!

– Тосика, ви есть неправ! Свет… светильник… О! Светочь вешают туда, где дар ист потолок.

– Чиво? Это по-каковски?

– Ты бы еще «свечку» сказал, – поддержал Кику Борис.

– Мальчики, ша! Кику права. Первый раз войти на корабль нужно через космос! – и сделала условный знак «не спорить».

Легко сказать… – подумал Борис. – Кто нам тут скафандры даст? А если Кику не дадут скафандр… Шум будет… Нужен нам второй скандал для зачета?

– Ждите меня здесь, я договорюсь насчет скафандров, – произнес он вслух. – У какого шлюза наш корабль?

– У четвертого.

Решительным шагом, лязгая магнитными подошвами, Борис направился в диспетчерский пункт.

– Курсант Перов. Наш логгер у четвертого шлюза. Скажите, для нас пришло предписание из деканата?

– Санта, для салаг почта есть? – поинтересовался диспетчер в микрофон, щелкнув чем-то на пульте.

– Логгер на четвертом причале? С вечерним их сопровождающий прилетает. Полетное задание и все прочее будет у него.

– Вопросы есть? – улыбнулся диспетчер и вновь уставился в свои экраны.