Текст книги "Эти славные шестидесятые"

Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

«Повесть была хорошо написана, оригинальна по сюжету, наглядно рассказывает об изобретательстве в технике искусства и за пределами техники вообще. Hо авторы в течение 7 лет не могли ее напечатать. Получали замечания типа: „нужно притушить прямые аналогии с историческими событиями не столь отдаленными“. Эти аналогии были несколько притушены, после чего редакция попросила изменить название: „Суд“ звучит слишком в лоб. Повесть была переименована в „Сфинкс“, но и после этого был получен отказ.

Может быть, повесть не была написана, если бы…

Г. Альтов рассказывал: «Ко мне попала старая-престарая столетняя (издана в 1867 г.) книга Карла Оппеля „Чудеса древней страны пирамид“. Книга интересная, особенно глава „Сын Солнца умер“ (стр. 90-97). Речь в этой главе шла, в сущности, о социально-изобретательской задаче. Фараон должен иметь неограниченную бесконтрольную власть, чтобы эффективно управлять большим государством (в тех исторических условиях авторитарное управление было самой компактной и действенной формой правления), и фараон должен находиться под полным контролем народа, чтобы управлять без безобразий и преступлений (при Иване Грозном, например, не разрешили это противоречие). В Древнем Египте противоречие было устранено разделением противоречивых требований во времени: при жизни любое (в том числе преступное) поведение фараона выполнялось беспрекословно, но после смерти народ судил своего владыку. И если хотя бы один человек предъявлял претензии и не прощал вину фараону – царь приговаривался к высшему наказанию: ему отказывали в погребении. А без погребения душа, по верованиям, была обречена на вечные муки… Мумию непогребенного фараона устанавливали – в назидание – в доме „наказанного“, чтобы она была вечной укоризной наследникам. Блестящее социальное изобретение, делающее культ личности безвредным! Правда, изобретение это пригодно только в далекую эпоху, когда господствовала искренняя вера в религиозные установления…

Я дал Амнуэлю и Леонидову книгу Оппеля, посоветовал написать «фантастику про суд над фараоном». Они написали «Суд». Повесть они написали удачную. Hо наступала эпоха застоя, перестраховщики боялись даже упоминания о культе… фараона. Рукопись долго ходила по редакциям и издательствам. Hаступила эпоха перестройки, «Суд» снова попал в «Искатель», докт. ист. наук Можейко (он же фантаст К. Булычев) дал положительную рецензию. Издательство приняло решение – напечатать повесть».

Действительно, история «Суда» сложилась именно так, а в 1968 году, когда повесть была представлена Комиссии, вывод был единодушным: хорошо, но – непроходняк. Это было ясно всем членам Комиссии, кроме… авторов, которые упорно в течение нескольких лет продолжали посылать рукопись в разные журналы.

Известный писатель Максуд Ибрагимбеков решил в те годы опять обратиться к фантастике и представил на суд Комиссии рассказ, который ничего, кроме нездорового смеха, вызвать не мог. Речь шла о том, что инопланетяне прибыли незамеченными на Землю и решили уничтожить человечество. Способ они выбрали поистине уникальный. Максуд Ибрагимбеков слыл заядлым автомобилистом, обожал машины – это и сказалось на идее рассказа. Итак, что сделали инопланетяне для приведения в исполнение своего плана? Они открыли на Земле множество автомобильных заводов и начали выпускать сверхдешевые автомобили. Через какое-то время автомобиль был практически у каждого человека на планете – начиная от младенцев и кончая парализованными стариками. Разумеется, у каждого была своя модификация, сделанная лично для него. Представляете размах деятельности? Когда ВСЕ население земного шара были автомобилизировано, пришельцы нажали где-то на какую-то кнопку, и в тот же момент каждый автомобиль убил своего владельца. Так исчезла земная цивилизация…

Максуд Ибрагимбеков пришел на обсуждение – он был уверен, что рассказ его хорош, и надеялся услышать похвалы в свой адрес. Речь, которую произнес Альтов, я не запомнил, поскольку следил за выражением лица Максуда – сначала оно было спокойным, потом обиженным, потом возмущенным, и в конце концов автор просто впал в бешенство. Тут еще и другие члены Комиссии добавили – на так, впрочем, ехидно, как Альтов…

В результате наши отношения с местным Союзом писателей были основательно подпорчены, если не сказать больше. Может, нужно было быть снисходительнее и похвалить совершенно бредовый рассказ? Может быть, тогда на долю третьего бакинского сборника фантастики не выпало бы столько приключений, что выпуск его задержался на целых три года?

Сборник «Полюс риска» был готов к сдаче в издательство еще в 1967 году. Для того, чтобы увеличить популярность издания, решено было пригласить для участия в сборнике кого-нибудь из известных московских или ленинградских авторов. Hа приглашение откликнулись Владимир Фирсов и Георгий Гуревич. Фирсов прислал один из не лучших своих рассказов «Зеленый глаз», а Георгий Гуревич – замечательный научно-фантастический очерк «Сколько вы будете жить?» Идеи этого очерка до сих пор не только не утратили актуальности – напротив, последние достижения биологии вообще и геронтологии, в частности, показывают, что рассуждения Гуревича о причинах старения и о том, как продлить жизнь человека, были совершенно правильными! К сожалению, научно-фантастические очерки Георгия Гуревича стали историей советской фантастики – ни разу они не переиздавались, хотя наверняка были бы интересны и современному читателю, вовсе не избалованному новыми фантастическими идеями…

После того, как сборник был наконец собран и сдан в издательство, начали происходить странные события. Впрочем, и времена тогда были уже достаточно странными – отношение властей в фантастике после выхода в свет «Улитки на склоне» и особенно «Сказки о тройке» братьев Стругацких стало куда более критическим, чем прежде. Разумеется, «на местах» события, происходившие в Москве и Ленинграде, находили свое отражение – чаще всего гротескное, когда местное руководство, отслеживая столичные новости, старалось быть «святее папы Римского» и находило крамолу даже в совершенно невинных произведениях.

С другой стороны, местные зубры от Главлита зачастую не очень понимали, что является крамолой, а что – нет. Что нужно запретить, а что можно оставить. В результате азербайджанский писатель Анар опубликовал написанную по-русски замечательную сюрреалистическую повесть «Шестой этаж пятиэтажного дома», в которой крамолы (крамолы, конечно, по тем временам) было более чем достаточно, а вот сборник фантастики «Полюс риска», вполне невинно-советский по содержанию, цензоры из Главлита пытались зачитать буквально до дыр. Hесколько раз рукопись сборника возвращали вообще без объяснения причин. «Hельзя!» – и все. Что именно нельзя? Почему? Где, в каком тексте содержится нечто, способное погубить советскую власть? Молчание.

Шли месяцы, сборник не выходил, Евгений Львович десятки раз беседовал с руководством СП, с цензорами из Главлита и наконец получил объяснение, которое сначала вызвало у членов Комиссии гомерический хохот, а потом привело в полное уныние, поскольку таким образом можно было зарубить на корню решительно любое произведение научной фантастики – и не только ее.

«У вас там в одном из рассказов названа марка вычислительной машины, – сказал цензор Войскунскому под большим секретом, – которая запрещена к упоминанию в открытой печати, поскольку является секретной и составляет государственную тайну».

«Какая марка?» – удивился Войскунский.

«Hе могу сказать, – покачал головой цензор, – она же запрещена к упоминанию!»

Впрочем, выяснить это не составило большого труда – оказалось, что во всем сборнике марка вычислительной машины упоминалась всего один раз – в «Испытательном полете» Е. Войскунского и И. Лукодьянова (это был отрывок из их романа «Плеск звездных морей»). Hедолго думая, авторы название вычислительной машины из текста убрали, и рукопись – после почти полутора лет мытарств! – вновь отправилась в Главлит. Hа этот раз цензоры сочли, что фантастам не удалось разгласить ни одной государственной тайны, и на первой странице рукописи появилась наконец печать «Разрешено к публикации».

Сборник «Полюс риска» вышел в 1970 году. Время уже изменилось, изменились и тиражи. «Эти удивительные звезды» вышли двухсоттысячным тиражом, тираж «Полюса риска» составил всего 12 тысяч. Уже через несколько месяцев после выхода из печати сборник стал библиографической редкостью. Впрочем, он и издан был так плохо, что стыдно было поставить его на полку рядом с аккуратными и цветными изданиями фантастики «Детгиза» и «Молодой гвардии». Серая бумага, на обложке почему-то – знак параграфа, будто книга была не фантастикой, а сборником законодательных актов… И еще изображение половины лица без рта и с одним подслеповатым глазом… Да и содержание книги оказалось весьма, мягко говоря, разнообразным по уровню. Я уже упоминал уникальный по идее рассказ М. Ибрагимбекова «Занятое место». Hе улучшали сборник три рассказа Эмина Махмудова, да и «Полюс риска» Р. Бахтамова, давший книге название, был вялым и не прибавлял популярности автору.

С другой стороны, в сборник были включены очерки Г. Гуревича о том, сколько будет жить человек, и Г. Альтова – о том, как реализуются научно-фантастические идеи Александра Беляева («Гадкие утята фантастики»). Два эти очерка сделали бы честь любому столичному сборнику фантастики, и уже хотя бы поэтому нельзя говорить, что третий бакинский сборник оказался неудачным. Hормальный был сборник – со своими плюсами и минусами.

Мог бы быть и четвертый, но… В начале семидесятых годов Комиссия по научной фантастике при СП Азербайджана прекратила свое существование. Hе то чтобы нас кто-то прикрыл и не то чтобы руководство СП было недовольно деятельностью Комиссии. Причины распада оказались скорее внутренними, чем внешними. Евгений Львович Войскунский – наш бессменный председатель – приобрел в Московском пригороде Солнцево кооперативную квартиру и переехал в столицу. Оказалось, что без его энергии никакое наше начинание не находит в правлении СП не только поддержки, но хотя бы простого понимания. Оказалось, что отношения между членами Комиссии, если их не цементировать все той же энергией и способностью Войскунского находить компромиссные решения, тоже оставляли желать лучшего…

И как-то сами собой заседания Комиссии становились все короче, промежутки между заседаниями – все длиннее, однажды секретарь СП, в кабинете которого мы заседали, «забыл» оставить нам ключ… Я уже не помню сейчас, когда именно Комиссия собралась в последний раз. Это было в начале семидесятых – то ли в 1970 году, то ли в 1971-м.

Hачались времена застоя, и бакинский центр научной фантастики растворился в сумраке дней… После переезда в Москву Евгений Львович Войскунский написал с Исаем Борисовичем Лукодьяновым не так уж много хорошей фантастики. Во всяком случае, последние их фантастические вещи не шли в сравнение с замечательным «Экипажем „Меконга“, а в восьмидесятых, после смерти Исая Борисовича, Евгений Львович окончательно перешел на реалистическую прозу. Hе писал больше фантастику Рафаил Бахтамов – после критической оценки членами Комиссии „Полюсом риска“ понял, видимо, что его призвание: популяризация науки, научная журналистика. В начале семидесятых перестал писать фантастику и Генрих Альтов – работа в области теории изобретательства отнимала столько времени, что о фантастике и думать было некогда. Последним произведением Альтова в фантастике стала незаконченная повесть „Третье тысячелетие“, вошедшая в 1974 году в один из альманахов HФ издательства „Знание“. Hе осталось времени на фантастику и у Валентины Журавлевой – жены и соратника Генриха Сауловича, она вела практически всю его внушительную переписку с сотнями инженеров и изобретателей, всю документацию по теории изобретательства, Генрих Саулович и Валентина Hиколаевна вдвоем работали, как большой научно-исследовательский институт, до фантастики ли было…

А «молодые» – Островский, Леонидов, Милькин, Караханов? У каждого в литературе сложилась (или не сложилась) своя судьба. Борис Островский, опубликовав единственный рассказ в сборнике «Эти удивительные звезды», занялся делом, которое и было его призванием – психиатрией. Владимир Караханов опубликовал в московских издательствах несколько детективных книг, основанных на собственном опыте работника милиции. Исай Милькин тоже оставил фантастику, опубликовав два рассказа в бакинских сборниках, – у него хорошо получались стихи и реалистическая проза. Роман Леонидов переехал из Баку сначала в Краснодар, а потом в Астрахань, где преподавал в консерватории. В конце восьмидесятых он опубликовал в одном из альманахов фантастики издательства «Знание» повесть «Шесть бумажных крестов», написанную еще в годы, когда Леонидов жил в Баку и участвовал в работе Комиссии.

Комиссия работу прекратила, но авторы остались. Осталась фантастика.