Текст книги "Астролог. Код Мастера"

Автор книги: Павел Глоба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– А тогда устроили скандал? – догадался Андрей.

– Не то слово. – Василисе было стыдно даже сейчас. – Он пытался мне что-то объяснять, но я ничего не хотела слушать. Я выгнала его, и он ушел. Как оказалось, навсегда. Я повела себя как полная дура, он тоже. Кому и что мы пытались доказать? Мерялись гордостью. Он бросил институт, вернулся домой, в Псков, там его призвали в армию. Из армии он написал мне письмо. Единственное. Писал, что любит, что жалеет о случившемся. Что как только вернется со службы, вернется в Москву, восстановится в институте и будет ночевать у меня под дверью, пока я его не прощу.

Ей было трудно говорить.

– И что вы ему ответили?

– Всего три слова: «Прости. Люблю. Жду». Я тогда работала на преддипломной практике в одной газете, и мне поручили написать статью о подвиге наших десантников. Среди погибших я нашла и его фамилию.

Она замолчала, теперь надолго. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Андрей произнес.

– Вы считаете себя виновной во всем этом?

– Да. Как вы догадались?

Он невесело усмехнулся.

– У меня похожая история. И как вы справились?

Василиса подняла голову.

– Мне помог режиссер Покровский. Мы встретились на какой-то тусовке. Он был вдвое старше и поразил меня размахом, широтой кругозора и уверенностью в себе. Безусловно, он человек незаурядный. Потом оказалось, что его таланту сильно мешают апломб и самовлюбленность. Но общение с ним вернуло меня к нормальной жизни. И я стала тем, кем стала. Амазонкой, как вы это называете. Деловой женщиной с сильной волей и твердым характером. Хотя временами я испытываю непреодолимое желание запереться одной и разреветься белугой.

Перед тем как расстаться, Василиса спросила:

– А как вы угадали, какое шампанское мы будем пить? Неужели и правда звезды подсказали?

Андрей покачал головой.

– Элементарно. Да я и не угадывал, все было очевидно. Молодой человек выглядел сильно перевозбужденным. В таком состоянии легко допустить неловкое движение. Бутылка скользкая и слишком тяжелая. Кроме того, шампанское не успело как следует охладиться. В общем, все последующие события нетрудно было предугадать. А то, почему я выбрал белое? Я ведь уже сказал, что розовое наверняка было подделкой.

– Значит, звезды тут ни при чем? – Она была разочарована.

– Звезды всегда при чем, а сегодня особенно, – с интригующим видом заверил ее Андрей. – Вы знаете, что за полтора часа до Нового года произошло затмение Луны? К сожалению, из-за туч мы не могли его наблюдать. Луна сейчас в знаке Рака. А в тот момент она приближалась к Зениту, но управляла градусом Венеры, с которой находилась в оппозиции. Необходимо учитывать и влияние Урана – символа перемен, управлявшего градусом Восхода. Следовательно, заданный вопрос имел непредсказуемые возможности реализации. К тому же, Луна была в дурном аспекте с Марсом, что способствовало аварийному развитию ситуации в виде битья посуды.

Василиса не все поняла из его объяснений.

– И что это значит? Можно попроще?

– А то, что в такой момент все задуманное исполняется, но с точностью до наоборот. К тому же, происходящие события принимают экстравагантную, я бы даже сказал, шутовскую форму. Отсюда и конфуз молодого человека с шампанским.

Василиса рассмеялась.

– Молодой человек был так растерян и расстроен! В этот момент он напомнил мне булгаковского Лариосика. Тот ведь тоже разбил бутылку перед новогодним застольем.

Астролог вдруг нахмурился.

– Странно, что вы его сейчас вспомнили.

– Кого именно? Молодого человека или Лариосика?

– Булгакова. Я тоже о нем сейчас подумал. Скоро Черная Луна вернется в знак Рыб, где она находилась в момент его смерти. Поэтому темные «клише» из жизни Булгакова в ближайшее время получат реальную возможность воплощения. Так что впереди нас ждут события интересные и, боюсь, страшные.

Василиса не поверила и посмотрела на Успенского скептически.

– И как скоро эти события произойдут? Сегодня? Завтра? На будущей неделе?

Но астролог, похоже, не был склонен шутить.

– То, что начинается в затмение, всегда всерьез и надолго.

Василиса тоже перестала улыбаться.

– Ну, хорошо, возможно, вы меня убедили. И напугали. А вы никогда не задавали себе вопроса – зачем это надо?

– В смысле? – не понял Андрей.

– Ну, вот эти ваши знания о расположении звезд. Неужели только затем, чтобы демонстрировать фокусы вроде сегодняшнего с выбором шампанского или производить магический эффект на впечатлительных женщин? Нет, я понимаю, для вас это бизнес, кусок хлеба. Кто-то использует астрологию просто для того, чтобы удовлетворять собственное любопытство. А кто-то с ее и вашей помощью действительно решает свои проблемы. Но какова сверхзадача?

– Не понимаю. – Андрей немного смутился.

– Ну, смотрите, – с горячностью принялась пояснять свою мысль Василиса. – Возьмем, к примеру, матроса. Он может драить палубу работоргового брига, пьянствовать и драться в портовом кабаке или снимать проституток в приморском городе. Но тот же матрос–впередсмотрящий с мачты каравеллы Колумба первым подает сигнал: «Земля!» Или, жертвуя жизнью, до последней минуты сажает в спасательные шлюпки детей и женщин с палубы тонущего корабля. Это я называю сверхзадачей. Или пожарник.

– Пожарный, – поправил Андрей.

– Да, пожарный, – согласилась Василиса. – Пожарный может спать целыми днями на дежурстве или вымогать деньги у торговцев. Но пожарный выносит людей из горящего дома. И в этом его сверхзадача, потому что никто не сделает это за него.

Успенский остановился и озадаченно потер лоб.

– Я понял. Знаете, вы представили проблему в неожиданном ракурсе. Никогда не ставил себе такой задачи – понять свою сверхзадачу. Вообще-то астрология всегда была утилитарной дисциплиной. В Древнем Египте восход Сириуса означал скорый разлив Нила. После наступления христианской эры у астрологов появилась важнейшая цель – своевременно вычислить появление новой Вифлеемской звезды, что должно означать рождение Антихриста и наступление конца света. Я же всегда считал, что мое предназначение скромно – предотвратить какую-нибудь большую беду или катастрофу. Да что там катастрофу. Если бы я спас хотя бы одного человека, то уже считал бы свою миссию исполненной. Но теперь обещаю подумать, чем еще смогу быть полезным человечеству.

Василиса с улыбкой взглянула Успенскому в глаза.

– Вы странно на меня смотрите. Как будто оцениваете.

Он кивнул.

– Так и есть. Знаете, соединение Солнца с Венерой и Плутоном сейчас способствуют знакомствам м–м-м, – он замялся, подыскивая слова, – любовного характера.

Она усмехнулась.

– Вы что, боитесь легкого флирта?

Андрей посмотрел на нее строго и повторил:

– То, что начинается в затмение, всегда всерьез и надолго.

После этого они подружились. Но ее отношения с астрологом никак не вписывались в привычные понятия. Любила ли она его? Пожалуй, да. А вот его отношения к себе определить не могла.

«Эх, – с горечью подумала Василиса, прибавляя газ на прямом отрезке шоссе. – Не идет Федора за Егора. А и пошла бы Федора за Егора, да Егор не берет».

И горько, по–бабьи, вздохнула. Но долго грустить она не умела. Впереди была работа. И встреча с астрологом Успенским.

* * *

Тем же ненастным пасмурным утром, когда Василиса выясняла в редакции отношения с Леликом и еще только собиралась ехать по его поручению к астрологу Успенскому, прокурор–криминалист следственного управления Генеральной прокуратуры старший советник юстиции Алексей Петрович Филатов пил чай в своем служебном кабинете.

Пил он его, по своему обыкновению, из тонкого стакана, заключенного в массивный подстаканник и смотрел на дождь за окном. Чай был крепкий и сладкий.

Где-то и когда-то Алексей Петрович прочитал, что причина диабета кроется в мозгу. Если этому хитрому человеческому органу при интенсивной работе не хватает глюкозы, он перекрывает поступление в кровь инсулина, тогда сахар перестает усваиваться организмом и весь достается мозгу. То есть мозг ведет себя как любая власть. Распределяет и перераспределяет так, чтобы, в первую очередь, себя не забывать. Гипотеза была сомнительная, но прокурору–криминалисту нравилась.

Из задумчивости прокурора Филатова вывел звонок местного телефона. Следственный комитет от Генеральной прокуратуры отделяло четыре с гаком километра. Это если по прямой. Но и соединяла прямая телефонная линия. Считалось, что такая связь более надежна. Филатов называл этот телефон «вертушкой».

Он снял трубку.

– Филатов слушает.

– Здорово, Петрович! – раздался в трубке бодрый голос.

Голос был негромкий и властный. Такой голос мог принадлежать только очень большому начальнику, привыкшему не командовать, а руководить.

– Здравия желаю. – Филатов поморщился.

В прошлом его многое связывало с обладателем властного голоса. Филатов даже считал, что это дружба. Оказалось, ошибался. При первом удобном случае старый друг вытер о Петровича ноги и воспользовался им как ступенькой для подъема по карьерной лестнице. Но и врагами после этого они не стали, просто продолжали поддерживать ровные, внешне приятельские отношения. Бывший друг пытался покровительствовать Филатову, впрочем, без успеха.

Вот и сейчас голос в трубке завел старую песню.

– Ну, что, Петрович, как жизнь молодая? Не надумал еще к нам, на Большую Дмитровку, перебраться?

– Нет. – Филатов не разделял оптимизма собеседника. – Не хочу превышать пределов своей компетентности.

– На кого это ты намекаешь? – Голос утратил властность и зазвенел нотками обиды.

– Ни на кого. Просто быть чиновником – не мое призвание. Я по натуре следователь. Следователем жил, следователем и помру.

Голос в трубке приобрел снисходительную тональность.

– Дубина ты стоеросовая, Петрович! У нас получать будешь втрое больше. Это как минимум. И работа солидная, кабинетная. Ты вообще-то взрослеть собираешься или так до пенсии все будешь бегать мальчиком для битья?

Филатов вздохнул так, чтобы было слышно в трубке.

– Бегают мальчики на побегушках. Слушай, не требуй от легавой ищейки способностей, присущих цепному псу. Это, как говорится, две большие разницы. Старую собаку новым трюкам не выучить. Это ни академику Павлову, ни Мичурину не под силу.

Голос в трубке не смог скрыть разочарования.

– Ну и дурак. Тебе же добра желают, а ты кочевряжишься. Ладно, в рай на аркане не тянут. Раз так, хватит болтать по телефону, лучше займись любимым делом.

Филатов криво усмехнулся.

– Что, висяк нарисовался?

Голос в трубке секунду помедлил.

– М–м-м. Кто его знает? Нет, это не висяк. То ли самоубийство, то ли несчастный случай. Проведи проверку, разберись как следует. Но так, чтобы, как говорится, баран носа не подточил.

– Неужели кто-то из особо приближенных пострадал? – предположил прокурор–криминалист.

– Нет, но погибшая из их круга общения. И, если что-то пойдет не так, может получиться нежелательный резонанс. А нам это не надо, особенно в данный момент. Поэтому отнесись к проверке с максимальной серьезностью.

– По другому не умею, – буркнул Филатов.

– Знаю, – буркнул в ответ властный голос и, не прощаясь, отключился.

В кабинет постучали. Филатов мягко выругался. Так и не дали чаю попить, черти! Теперь уже не получится.

– Войдите!

Дверь открылась, вошел белобрысый следователь Доронин.

– Разрешите?

– Валяй. – Филатов немного расслабился.

Юрист первого класса – в миру капитан – Игорь Доронин прокурору не сказать чтобы нравился, но, по крайней мере, не вызывал раздражения. А это уже было немало.

– Что у тебя? – спросил Филатов.

– Да вот, позвонили из Генеральной, велели проверку провести по вчерашнему самоубийству, – ответил следователь.

– А у тебя разве своих дел мало?

Доронин развел руками.

– Как раз наоборот. Но тело-то я обнаружил. В смысле, не я, а уборщица. Вместе, короче. Наша группа там по соседству расследует финансовое дело. А людей не хватает.

– Их никогда не хватает, – проворчал Филатов. – Так что там стряслось? Мне тоже из Генеральной звонили, велели курировать это дело. Но я толком ничего не понял.

– Все материалы здесь.

Доронин положил перед прокурором тоненькую папку. Тот вынул несколько листков, бегло просмотрел.

– На словах коротенько объясни, – попросил Филатов.

– Вроде бы самоубийство… – вяло протянул следователь.

Филатов насупился.

– Не слышу уверенности. Сомневаешься?

Доронин кивнул

– Есть такое дело. Эксперты нашли в крови большую дозу наркотического вещества, что довольно подозрительно.

Прокурор удивленно поднял брови.

– Случайная передозировка, самоубийство или убийство? И что же тут странного?

Следователь вздохнул.

– Не нравится мне, когда самоубийство или несчастный случай происходят по соседству с банковской проверкой.

Филатов задумался.

– Возможно, ты прав. Знаешь, проверкой больше, проверкой меньше. Может, возьмешься? Ходить-то ведь никуда не надо. Ведь обе эти проверки можно проводить, не отрывая задницы от стула. Я сам буду курировать это дело. Если что, помогу.

Тут взгляд прокурора достиг нижней части страницы протокола и задержался на знакомой фамилии.

– А это чья подпись? Что за Успенский?

Доронин заглянул в листок.

– Это? Врача, который констатировал наступление смерти. Мимо шел, я его помочь попросил. Думал, может быть, она еще жива. Какой-то Андрей Успенский. А что, собственно, вас насторожило?

Филатов почесал кончик носа.

– Занятно. Вот с него мы и начнем. Пожалуй, прямо сейчас и поеду.

– Мне ехать с вами? – засуетился Доронин.

– Нет, занимайся своей проверкой. Я и один справлюсь.

– Вы что, этого Успенского знаете?

Филатов озадаченно потер подбородок.

– Знаю? Не то слово.

– Это ваш друг?

– Друг? Нет, Игорек, это мой враг. Злейший враг.

Прокурор–криминалист сложил бумаги в папку и принялся собираться в дорогу.

* * *

В это утро Андрей Успенский поднялся поздно. Накануне он вернулся с прогулки, когда на дворе стояла глубокая ночь, промок и замерз. К тому же, неожиданный трагический инцидент – смерть неизвестной женщины – произвел на него неприятное впечатление. И сейчас вчерашнее происшествие не давало ему покоя и никак не выходило из головы. Образ умершей женщины, молодой и красивой, никак не вязался с представлением о смерти. Хотя за время работы реаниматологом насмотрелся он немало.

И еще один момент сильно беспокоил Андрея. Это был катрен, пришедший вчера в его сознание. Имел ли он отношение к умершей женщине? Можно ли считать ее смерть «малым злом»? И как тогда должно выглядеть «большое»? Тайна запертой комнаты, блин!

Беспокоило и видение. Кем был тот человек в черном пальто? В видении его называли Булгаковым. Неужели это был он, великий писатель? То есть получалось, что Успенский случайно подключился к его информационному полю, считав информацию с прутьев парковой ограды как отпечатки пальцев. Бред сумасшедшего?

Если даже допустить, что Булгаков действительно проникал в парк через ту же дыру в заборе и тоже брался за эти прутья, это ничего не доказывало. Столько лет прошло, через эту дырку сотни людей пролезали. Может, и тысячи. И все, ясное дело, хватались за ограду. А он, Успенский, подключился к информационному полю именно Булгакова.

Почему бы и нет? Обычному человеку не составляет труда настроить радиоприемник на нужную волну. Так и здесь. Нужен Булгаков – получите и распишитесь. Только вот кому он нужен? То, что не Успенскому, это точно.

На кухне Андрей включил чайник и достал из шкафа банку растворимого кофе. Жил он в малогабаритной двухкомнатной квартире на краю спального района. В одной комнате спал, в другой принимал посетителей.

Он не покривил душой, когда на встрече Нового года сказал Василисе, что он не знаменит. Его даже нельзя было назвать раскрученным. Так, широко известен в узком кругу. И главной причиной была его дурацкая принципиальность. Он совершенно не умел составлять прогнозов, которые были бы приятны заказчику. Лепил в глаза всю правду. А иначе, зачем вообще составлять прогноз?

Про себя Андрей называл это «синдромом Кассандры». Кассандрой звали дочь троянского царя, прорицательницу, предсказаниям которой никто не верил. Это было очень странно, поскольку все ее пророчества сбывались.

Правда, Андрей каждый раз старался составить гороскоп так, чтобы при любых обстоятельствах не лишать заказчика надежды. Но это мало помогало. Большинству клиентов хотелось иметь прогноз на счастливую безоблачную жизнь и не ударить для этого пальца о палец.

Андрей включил телевизор. По одному из центральных каналов шла программа «Час астролога». Успенского в эту программу не приглашали, и он знал почему. На канале правил бал коллега Андрея, тоже астролог, Сергей Тимаковский. Успенскому никогда бы не пришло в голову назвать его конкурентом. Тимаковский был на редкость посредственным астрологом, но выдающимся шоуменом. При этом он не стеснялся заниматься откровенной халтурой. Андрею Успенскому он завидовал самой черной завистью и старался там, где мог, осложнить ему жизнь.

Программа Тимаковского называлась «Позитивный гороскоп». Про него говорили, что он листает журналы годичной давности и переписывает свои гороскопы оттуда. Но на клиентов его личность производила неизгладимое впечатление. И деньги текли к нему рекой.

Чего никак нельзя было сказать про Успенского. Клиенты его по–прежнему не баловали. Последний из них, бизнесмен по фамилии Бекерман, человек определенно небедный, но жадный, переступал порог дома астролога две недели назад.

Но – чу! Над входной дверью запиликал звонок. Неужели посетитель?

Успенский направился в прихожую. Едва он успел повернуть замок, как дверь распахнулась от могучего рывка. На пороге вырос он, тот самый жадный бизнесмен, которому Андрей две недели назад составил гороскоп и, кстати, предостерег от серьезных неприятностей. Непонятно только, зачем тот снова приперся. Выразить благодарность? Выглядел он смущенным и даже озадаченным.

На вид ему было лет пятьдесят, но на самом деле гораздо меньше. Просто он плохо выглядел. Астролог совершенно точно знал, что его гость родился ранним утром 10 марта 1970 года.

Успенский видел его насквозь. Знак гостя – Рыбы – определял его поведение. Собственно, Рыбы бывают разные, но господин Бекерман был Рыбой в самом худшем варианте. Приспособленец, раболепствующий перед власть имущими и презирающий всех, кто ниже его по положению. Успенский такой тип людей хорошо знал и от всей души презирал. Лакейски–угодливый с теми, кого боится, поскольку иная форма уважения была ему незнакома, со всеми прочими он был хамски груб. В прошлый визит он разве что хвостом не вилял и на животе не ползал. Вероятно, он принимал астролога за колдуна или мага и боялся до судорог. Но сейчас под коркой страха отчетливо проглядывал тлеющий в глубине глаз гостя злобный огонек.

– Послушайте, господин астролог, я снова к вам, – прямо с порога озабоченно сообщил гость. – Таки я не согласен.

– Со звездами? Напрасно, звезды не лгут. Никогда!

– Нет, против звезд я ничего не имею. Я с вами не согласен. – Тут глазки его блудливо забегали. – То есть не то чтобы я совсем не согласен. Просто появилась, так сказать, другая версия.

Астролог посмотрел на него с недоумением.

– Другая версия чего?

– Ну, событий. – Вяло промямлил тот.

Успенский закрутил головой.

– Что за бред? Не может быть никаких версий. За точность прогноза я ручаюсь своим именем. В противном случае я не брал бы за это деньги.

Бекерман оживился.

– Вот об этом я и хотел сказать. О деньгах. По составленному вами гороскопу выходит, что на этой неделе лучше не заключать сомнительных сделок и что мне грозит серия жизненных ударов.

Андрей прошел к своему креслу, сел и заглянул в гороскоп расстроенного бизнесмена.

– Да, все верно. А в чем ваша проблема?

Бекерман пожал плечами.

– Или я непонятно выразился? В деньгах! – в его голосе послышались нотки бабьей истерики. – У меня по вашей вине сорвался контракт на миллионы долларов. Мне предложили настоящую сделку века, а я послушал вас и отказался. Поэтому я уж и не знаю, кому выставить счет за упущенную прибыль.

Успенский, не слушая его, взял распечатку и погрузился во внимательное изучение составленного им гороскопа.

– Ага, у вас в Водолее восходящий знак. Наверно, часто меняете решения, совершаете нестандартные поступки?

– Сами вы совершаете нестандартные поступки! – обиженно проскулил Бекерман. – Думаете, вы единственный астролог на свете? Таки нет! Есть и другие, и, возможно, не хуже. Сергей Тимаковский, например. Из телевизора, между прочим, не вылезает, по всем каналам предсказывает. Я к нему обратился, так он пообещал, что у меня в делах на этой неделе будет полный порядок. Так почему я должен верить вам?

Но Андрей не принял дискуссии и продолжал деловым тоном:

– Я смотрю, у вас соединение Сатурна и Марса во Втором Доме:

– Что?!

– Показатель интересный, – пояснил Успенский. – Древние считали соединение Сатурна с Марсом критическим сочетанием. Для вас бизнес – это не просто стремление к материальному накоплению, но и страсть к риску, сопряженному с большими потерями.

– Ну, это понятно. – Бекерман, слегка озадаченный, сменил тон на деловой.

Андрей сел за компьютер и открыл файл с гороскопом господина Бекермана. Астролог набрал на клавиатуре «Добавить. Транзит», и поверх одного круга со значками лег еще один. От обилия значков, символов и разноцветных линий между ними у неподготовленного человека запросто могло зарябить бы в глазах и закружиться голова. Но Успенский легко ориентировался в этих хитросплетениях.

– У вас сильный правитель двенадцатого Дом гороскопа, а это значит, что вас всегда будут предавать и подсиживать. Особенно сейчас. Да и вообще, вокруг вас много шпионов. Но и вам самому коварства и интуиции не занимать. А теперь конкретно. – Тут голос астролога приобрел жесткие нотки. – Вы, господин Бекерман, родились сразу после солнечного затмения. Судьба людей, подобных вам, предопределена. Неприятности, которые случались в вашей жизни, всегда совпадали с солнечными затмениями.

Теперь Бекерман выглядел просто ошарашенным.

– И что, теперь в каждое затмение у меня какой-нибудь гемор будет происходить?

Андрей покачал головой.

– Нет, вовсе не обязательно. Но куда более вероятно, чем в другие дни. Поэтому я и посоветовал вам сейчас взять паузу и не предпринимать никаких важных шагов.

– И как долго?

– Еще как минимум неделю.

Глаз господина Бекермана, нацеленный на астролога, загорелся огнем подозрительности.

– А–а-а! Я все понял! – снова, как и в начале разговора, захныкал он. – Вас элементарно перекупили! Кто-то хочет объехать меня на кривой козе и перехватить мой.

Он захлопнул рот, поняв, что едва не проболтался. И прикусил язык. Лицо бизнесмена исказила судорога боли и ярости. На нем отчетливо читалось желание выплеснуть ее на собеседника. С любым другим он бы так и поступил. Но суеверный страх, который господин Бекерман испытывал к астрологу, удерживал его от столь опрометчивого поступка. Он лишь сделал один неуверенный шаг. И тут же, зацепившись ногой за собственный атташе–кейс, грохнулся на пол. Хуже того, врезался головой в стол.

Когда он поднялся, астролог отметил, как справа на лбу бизнесмена начинает надуваться шишка.

– Я же вам говорил, господин Бекерман, что сейчас у вас в жизни черная полоса, – участливым тоном сообщил Успенский. – И, пока она не кончится, вы каждый раз будете получать удары судьбы. При каждом удобном случае. Вот так, как сейчас. А теперь, если вам будет угодно, можете обращаться к своему Тимаковскому.

Посрамленный толстяк поднялся и уныло поплелся к выходу. Вид его вызывал жалость.

– Послушайте, я бы на вашем месте даже в машину не садился. Особенно сегодня. Чревато осложнениями, – напутствовал его на прощанье астролог.

В ответ господин Бекерман только оглушительно хлопнул входной дверью.

Андрей покачал головой и сокрушенно вздохнул:

– Ну и свинья.

Но вообще-то он не держал зла на неблагодарного клиента и даже вышел на балкон проводить его взглядом. Тот, видимо, не внял предупреждению специалиста и решительно направился к своему черному блестящему «Мерседесу». Успенский счел своим долгом напомнить ему с балкона:

– Послушайте, господин Бекерман, все-таки будьте осторожны. Боюсь, этот удар не последний! – крикнул он с балкона.

Но Бекерман не обратил на его предупреждение никакого внимания. Из машины выскочил внушительных размеров водитель. Его, видимо, встревожила шишка на лбу патрона. Но тот лишь наградил верного слугу пинком и погнал обратно за руль. На прощанье он наградил Успенского свирепым взглядом и полез в салон.

«Мерседес» резко стартовал с места и едва не врезался в мусороуборочную машину. Андрей покачал головой. Увы, определенно, его советы пали на каменистую почву.

«Не доедет, – с уверенностью подумал астролог. – Непременно еще не раз получит по башке».

Он даже не предполагал, насколько оказался прав. Спустя пятнадцать минут голова господина Бекермана вошла в соприкосновение с собственной битой.

Кисмет, как говорят в таких случаях на Востоке.