Текст книги "Путь Кейна. Одержимость"

Автор книги: Павел Корнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Павел Корнев. Путь Кейна. Одержимость

   Высушенный летним зноем терновник полыхал ярким, почти бесцветным пламенем. Почти бесцветным, но от этого не менее жарким – лепестки огня обвивали сгоравшего заживо демона и танцевали вокруг него хаотический танец очищающего обряда. Вбитые в запястья и лодыжки серебряные гвозди лишили исчадие тьмы всякой надежды на спасение, но оно всё же раз за разом проверяло на прочность глубоко ушедшие в дерево штыри. Обрывки одежды на одержимом демоном уже занялись пламенем, и по мере того, как начала обугливаться плоть, рывки становились всё слабее, а вопли тише и бессвязней.

   Изменивший направление ветер снёс на меня серые хлопья пепла, яростный жар опалил лицо, но, наблюдая за конвульсиями одержимого, я и не подумал отойти на безопасное расстояние. Гори, тень тебя забери, гори! Подыхай, тварь!

   Впрочем, если разобраться – демон уже сдох, когда арбалетный болт пробил грудь человеку, в которого тот по неосторожности вселился. Вот уж не думал, что сумеречник серебро не учует. Повезло. Мне повезло – не ему. На такой улов, видит тень, я и не рассчитывал.

   Кинув на землю ненужный более арбалет, я швырнул в огонь последнюю охапку хвороста и, вытерев полой белой рубахи вспотевшее лицо, повернулся к топтавшимся неподалёку людям. Должно быть, в глазах у меня отразились отблески пламени; все почтительно потупились. Все – даже приставленный ко мне дедом старый вояка Кевин Свори. Один лишь священник перекрестил обмякшее тело одержимого и спокойно выдержал мой взгляд.

   Ухмыльнувшись, я поднял с кочки чадящий факел и подошёл к пришпиленному к земле кинжалом и двумя ножами косильщику – выбравшейся из Ведьминой плеши на запах крови твари ростом в полтора локтя. Вот так посмотришь – кукольный мастер спьяну смастерил из корней деревьев на потеху детворе страшилище. Но похожие на лезвия серпов длинные когти вполне могли поспорить остротой с заточенными подгорными мастерами клинками. Оглянувшись на священника, я взмахом руки обдал косильщика каплями горящей смолы, и тот тихонько завыл, когда огонь опалил землистого цвета шкуру.

   – Грешно наслаждаться страданиями других, – приблизился ко мне святой отец.

   – Даже адского создания? – прищурился я, разглядывая незнакомого церковника. Невысокий, плотный, лет за сорок, широкое лицо по имперской моде выбрито. Не будь на нём коричневого балахона братства святого Патрика, решил бы, что передо мной мельник или зажиточный лавочник. Вот только глаза…

   – Даже так, – уверенно заявил церковник и, сложив на груди руки, прочитал короткую молитву. И столько в его словах было силы, что опалённый каплями горящей смолы демон только раз и дёрнулся, прежде чем обряд изгнания отправил его сущность обратно в преисподнюю. Тем не менее, я вытащил из висевших на поясе ножен короткий меч и несколькими ударами отрубил приплюснутую голову с широкой пастью, полной острых зубов.

   – Думаете? – От почти прогоревшего куста терновника нестерпимо несло горелой человечиной, так что устроенное священником представление меня только позабавило. В самом деле, не стоит здесь задерживаться – как бы из Ведьминой плеши ещё кто на дармовое угощение не явился. А значит, надо вытаскивать из этого дохлого пугала мои ножи, пока от его ядовитой крови клинки ржавчина не прихватила. – Какими судьбами вас сюда занесло? Отец…

   – Отец Густав, – правильно понял причину моей заминки церковник. – Я новый настоятель монастыря святого Патрика.

   – Это как раз понятно, – кивнул я, и взмахом руки подозвал Эдвина, державшего на поводу мою лошадь. – Вопрос был: что вам понадобилось на этой заброшенной дороге.

   – Мы решили срезать путь, господин Кейн, – объяснил узнавший меня охранник настоятеля – крупный малый в доходившей до середины бедра кольчуге. Шею у него прикрывал кольчужный ворот, шлем с глухим забралом был приторочен к седлу здоровенного гнедого жеребца, который нервно раздувал ноздри, беспокоясь из-за запаха дыма.

   – По заброшенной дороге? – удивился я, ломая голову, где встречал этого здоровяка раньше. Нет, не припомню. Но он точно из местных: и стрижен по-нашему коротко, и знать меня в лицо приезжий никак не может. Священник вот не знал. – Не думал, что в здравом уме люди так близко к Ведьминой плеши приближаться рискуют.

   – А сам как? В здравом уме, нет? – тихонько пробурчал мне на ухо Эдвин и успокаивающе похлопал по крупу мелко дрожавшую Звёздочку.

   А что я? Подумаешь, у границы прошёлся! Да ещё не один, а под охраной старины Свори и двух его оруженосцев. Вон с взведёнными арбалетами и сейчас от плеши глаз не отводят. Ерунда, в детстве с братом и то дальше забирались. Куда как дальше…

   Я перевёл взгляд с заброшенной дороги – наглядного подтверждения, что силы тьмы медленно, но неуклонно расширяют свои владения на землях Тир-Ле-Конта, – на Ведьмину плешь и вновь прищурился из-за кусавшего глаза дыма. Отсюда посмотришь – ничего особенного. Разве что листва пожухлая, да сухостоя больше. Ну и небо в той стороне куда темнее. А вот если приглядеться…

   Жёсткая, будто металлическая проволока, серая трава, перекрученные чужеродной силой стволы деревьев, лиловые цветки и длинные загнутые шипы неведомых растений. И тишина… Ни птаха не мелькнёт, ни кузнечик на той стороне не застрекочет. А уж что здесь по ночам творится…

   – Исчадия преисподней не страшны тем, кого вера сильна, – начал перебирать чётки отец Густав. – Тем более, при свете солнца.

   – Это не ответ, – вытащив из седельной сумки флягу, я сделал добрый глоток вина и, закашлявшись, забрызгал рубиновыми каплями рубаху. Ох тень, не в то горло пошло! Это всё из-за Эдвина, не иначе – старый слуга смотрел на меня с немым упрёком в глазах. Ладно, хоть побоялся при чужих с нравоучениями лезть.

   – Мы ожидаем преподобного Карла Арнсона – настоятеля монастыря нашего братства в Арли, – переглянулся с охранником священник. – И решили встретить его в Старых ключах.

   – Зачем по этой дороге-то поехали? – я не дал увести разговор в сторону, почувствовав какую-то недосказанность.

   – Последний раз в Тир-Ле-Конте преподобный был несколько лет назад и вполне может отправиться короткой дорогой.

   – И что с того? – рассмеялся я. – Его вера не так сильна, как ваша?

   – Он просто не представляет, как опасен этот путь ночью, – смиренно ответил церковник, пропуская мой смех мимо ушей.

   – Как выглядит ваш гость? – Кевин Свори – седоусый рыцарь, выполнявший особые поручения моего деда – легко вскочил в седло и направил к нам своего коня.

   – Выглядит лет на полсотни, ростом с меня, но гораздо худее. На подбородке красное родимое пятно, – перечислив, задумался отец Густав. – Так, Жерар?

   – Носит простой серый балахон, на среднем пальце левой руки перстень с вырезанной на рубине печатью ордена, – добавил от себя охранник священника. – Свита в полдюжины человек: слуга и пятеро телохранителей. Путешествуют верхом.

   – Не встречали. – Я стянул чрез голову испачканную гарью, вином и кровью рубаху и кинул её Эдвину, который зацокал языком, разглядывая след, оставленный у меня поперёк рёбер когтем косильщика. Поджившая царапина меня уже не беспокоила, но всё же, пожалуй, стоит промыть её крепким вином. Хоть серой хворью я в своё время и переболел, но мало ли…

   – Не было их, – закивал слуга, передав мне свежую рубаху. – Не могли мимо нас проскочить…

   – Может, в пути задержался или по объездной дороге отправился, – постарался скрыть своё беспокойство священник. – Жерар, мы точно засветло до Старых ключей доберёмся?

   – Точно, – охранник поправил висевший в петле обоюдоострый боевой топор. – Только надо поторопиться – вечереет.

   – Нас подождите, – неожиданно для себя я принял решение присоединиться к заинтересовавшему меня настоятелю монастыря и, сделав ещё один глоток вина, убрал флягу в седельную суму. – Вместе веселее…

   – Нам возвращаться надо, – напомнил мне хмурый Свори, которому уже порядком осточертело со мной нянчиться. А уж тащиться неведомо куда по такому солнцепёку… Он и так весь в своём панцире взопрел.

   – Не хочешь совершить богоугодное дело? – скривился я, упорствуя на своём вовсе не из-за особой любви к церковникам. Просто после возвращения в Тир-Ле-Конт разговор с дедом предстоит не из приятных, а до завтра, глядишь, он чуток остыть успеет. – Поехали, развеемся…

   – Хорошо, – кивнул Свори, поджав губы, но оспаривать приказ не решился. – Кольчугу надень.

   – Ещё чего, – фыркнул я, не собираясь накидывать поверх рубахи даже камзола, и забрался в седло. Понятно, что старому рыцарю поперёк горла приказы мальчишки полутора десятков лет отроду выполнять. Да только деваться ему некуда – хоть княжеский перстень рода Лейми и унаследует мой старший брат, я, как ни крути, тоже внук своего деда. Ничего, недолго охране меня терпеть осталось – давно уже пора к отцу в Альме возвращаться. – Рони! Нож мой принеси! Только смотри, до листокрута не дотрагивайся. И лезвие не лапай, протри сначала!

   – Сам бы забрал, – не отказал себе в удовольствии проворчать Свори, который вовсе не пришёл в восторг оттого, что его оруженосцу придётся углубиться на десяток шагов в Ведьмину плешь. Да ещё вытаскивать метательный нож из излишне любопытной твари, пришпиленной к дереву моим броском.

   – Мог бы – забрал, – я не стал ничего объяснять, проверяя, насколько хорошо очистилось от крови демона лезвие кинжала. Сейчас смешно вспомнить, но когда отец узнал о моих с братом вылазках в Ведьмину плешь, влетело нам изрядно. Тогда он и стребовал с нас обещание никогда больше не соваться в это проклятое место. И об этом обещании не преминул мне перед поездкой в Тир-Ле-Конт напомнить. – Эдвин, арбалет возьми.

   Прищурившийся рыцарь, вокруг глаз которого залегли глубокие морщины, дождался, пока Рони – долговязый белобрысый парень всего на пару лет постарше меня – высвободит из старого вяза метательный нож и вернётся к нам, и только после этого придирчиво осмотрел снаряжение оруженосцев. Усиленные зерцалами кольчуги, шлемы с бармицами и толстые кожаные штаны и куртки пригодились бы на случай схватки с пошаливавшими в округе разбойниками или выбравшимися из плеши демонами, но в такую жаркую погоду в них можно было запросто свариться заживо в собственном поту.

   Я вытер вспотевший лоб и оглядел пронзительно-голубое небо. Ни облачка. И хоть дело уже к вечеру близится, солнце жарит ничуть не меньше, чем несколько часов назад. Ещё раз оглядел сгоревшее почти до костей тело, дождался, пока священник заберётся на невысокого смирного конька, преспокойно общипывавшего осинку, и направил Звёздочку на заброшенную дорогу, обочины которой заросли высокой травой.

   Закончив устраивать разнос младшему из оруженосцев – круглолицему и полноватому Анри, не от большого ума расстегнувшему усиленную бронзовыми бляхами куртку, Свори тут же нагнал меня и поехал рядом. Передавший через него нож Рони ускакал вперёд проверять дорогу, а его проштрафившийся товарищ плёлся сзади, глотая поднятую копытами наших лошадей пыль.

   Обернувшись, я убедился, что Эдвин, собирая мои пожитки, не отстал, вытащил флягу и немного отхлебнул. Подумал – и протянул вино Свори.

   – Стоило оно того? – сделав всего один глоток, вытер длинные усы рыцарь, знавший меня ещё с пелёнок.

   – Да, – нисколько не колеблясь, твёрдо заявил я и убрал флягу в седельную суму. – Стоило.

   – А по мне так скормить душу человека демону самое последнее дело, – глядя в сторону, вздохнул мой телохранитель.

   – Фредерик умирал три седмицы, – я сплюнул в дорожную пыль и оглядел открывшийся по левую стороны дороги широкий луг. – Три седмицы он гнил заживо, только из-за того, что этот ублюдок Дункан отравил клинок! А лекари даже не могли унять его боль! Вот тогда я и пообещал устроить так, что смерть этого недоноска ни на тень не будет легче. Я слово сдержал. Кровь за кровь и прах к праху.

   – Это детство в тебе играет, сынок, – приложив ладонь ко лбу, старый рыцарь осмотрел неровную стену кривых деревьев, отделяющую нас от Ведьминой плеши. – Видят тени, со временем начинаешь понимать, что для человека нет никакой разницы – четвертуешь ты его или без затей голову отрубишь. Важен лишь результат.

   – Угораздит угодить в ад, скажи об этом Дункану, – хмыкнул я, не обращая внимания на столь вольное обращение. – Бедному ублюдку, который думал, что умнее всех.

   – Не стоило тебе возвращаться в Тир-Ле-Конт, – нахмурился Свори. – Если князь узнает, как ты обошёлся с Дунканом, я тебе не завидую.

   – Не если, а когда, – я вновь достал флягу с вином. – Плевать.

   – Храбришься? – седоусый рыцарь посмотрел на меня так пристально, словно собирался сосчитать глотки.

   – Учусь отвечать за свои поступки. – На солнцепёке вино моментально ударило в голову и развязало язык. – Будь, что будет, и гори оно синим пламенем. Жаль только, святоша с косильщиком всё испортил…

   – Тень тебя забери, Кейн! – Свори хлопнул ладонью по луке седла. – Разве я не учил тебя, что ненависть слишком опасна – она дурманит голову и мешает… устранить врага наиболее простым способом именно тогда, когда это необходимо. Запомни: простота – залог успеха, а своевременность – долгой жизни.

   – Знаю, – я лишь улыбнулся в ответ.

   – Тогда откуда в тебе это? – понизив голос, рыцарь перехватил украшенные серебряной чеканкой поводья Звёздочки. – Откуда? Какой толк охотиться на демонов? Скольких ты сегодня убил? Четверых?

   – С сумеречником – пятерых, – я обернулся посмотреть на торчавшую из земли каменную стелу. А ведь всего шесть лет назад, когда мы с отцом только уезжали в Альме, до Ведьминой плеши отсюда было вёрсты три, не меньше! А теперь вот она – рукой подать.

   – Капля в море! Даже разрежь ты на куски и поджарь на медленно огне сотню сумеречников, это ничего не изменит. Имя им – легион. Да один тайнознатец чарами или вон – церковник молитвой, за день изгонит демонов больше, чем ты сожжёшь за всю свою жизнь!

   – Изгонит? Обратно в преисподнюю? И что это изменит? – оскалился я. – Подумаешь, домой вышвырнули! Вернутся! Вот сумеречника я навсегда во тьму отправил! Сдох он! И косильщик бы сдох, не помешай мне церковник!

   – Да какое тебе дело до этих проклятых созданий?! – взорвался Кевин Свори. – Изгнали и ладно! Забудь!

   – Они принесли серую хворь, – я взглянул в глаза старому рыцарю, которого при упоминании лютовавшей в Северных княжествах дюжину лет назад болезни просто перекорёжило. И было от чего – зараза эта выкосила почти каждого десятого жителя Тир-Ле-Конта. Мы с братом тоже от неё не убереглись, но смогли выкарабкаться. Мы смогли, а мама – нет.

   Ничего не ответив, Свори протянул руку, и я передал ему вытащенную из седельной сумы флягу. Дождался, пока помрачневший рыцарь вернёт её обратно, и допил плескавшееся на донышке вино. Дальше мы ехали молча.

   Конь Рони взвился на дыбы, когда дорога вильнула, огибая неглубокий овраг, и вплотную приблизилась к заросшей высокой травой канаве. С трудом удержавшись в седле, оруженосец слишком поздно заметил выскочивших на обочину трёх чёрных зверей, которые в ярком свете солнца казались растянутыми каплями первородной тьмы. Не удивительно, что прицелиться он толком не успел и арбалетный болт впустую прошёл намного выше нюхальщиков, рванувших через овраг к Ведьминой плеши. Напоминавшие горбатых волков с острыми вытянутыми мордами твари в один миг взобрались на пологий склон и метнулись через небольшое поле к спасительным зарослям терновника.

   Не обратив внимания на предостерегающий крик Свори, я пятками направил лошадь наперерез и, чувствуя, как ударивший в лицо ветер начинает раздувать рубаху, вытащил седельный меч. Ну же! Быстрей!

   Только тень знает, каким чудом не вылетев из седла, я нёсся по полю и старался не думать, каков будет итог этой безумной скачки, если на пути подвернётся кротовья нора. Впрочем, вино и азарт вскоре вышвырнули из головы эти никчемные мыслишки и, замахиваясь мечом, я орал от восторга.

   Словно шкурой почуяв опасность, нюхальщик метнулся в сторону, но длинный клинок всё же чиркнул его по загривку. Тяжёлое лезвие, легко рассекшее плоть демонического создания, угодило меж костяных пластин, и в следующий миг рукоять меча вырвало из моей вспотевшей ладони.

   Натянув поводья, я выскочил из седла и, выхватывая из висевших на поясе ножен короткий меч и кинжал, бросился к поднявшемуся на лапы раненому демону. В глубоко посаженных глазах чёрных нюхальщика вспыхнули багровые огоньки безумия, и он зубами попытался перехватить лезвие кинжала. Легко сместившись в сторону, я наотмашь врезал ему по уху витой гардой и сразу же ткнул зажатым в правой руке коротким клинком во впалое брюхо. Завизжав от боли, тварь припала к земле, но тут подоспевший Свори на скаку выстрелил из арбалета ей в голову.

   – Кто учит тебя управляться с мечом, мальчик? – тяжело дыша, рыцарь привстал на стременах, наблюдая за зарослями терновника, в которые нырнули улепётывавшие со всех ног нюхальщики.

   – Никто, – я поднял с земли седельный меч и, поправив прилипшую к мокрой от пота спине рубаху, на ватных ногах поплёлся к отбежавшей к оврагу Звёздочке.

   – Оно и видно, – язвительно заметил седоусый рыцарь, направляя коня следом.

   – Просто рука вспотела, – закусив с досады губу, я забрался в седло. В голове шумело, сердце колотилось, а в пересохшем рту стоял мерзкий привкус желчи. Тень! Как же неудачно с мечом получилось! Теперь въедливый старикан всю дорогу пилить будет, ещё и деду о моей промашке расскажет.

   – Конечно-конечно, с кем не бывает, – глумливо кивнул Свори, который за подобную оплошность вполне мог спустить шкуру с кого-нибудь из своих оруженосцев, и, перестав улыбаться, дёрнул себя за ус. – В Альме что, так сложно хорошего мечника найти? Или Патрик на тебя совсем рукой махнул?

   – Предыдущий наставник считал, что без шишек и тумаков его уроки пройдут для меня впустую. – Звёздочка тихонько побрела через луг обратно на дорогу, но я не стал её подгонять. – Пришлось отказаться от его услуг.

   – Зря, может, хоть так из тебя бы толк вышел. – Рыцарь взмахом руки вновь отправил Рони вперёд, и мы поскакали следом за умчавшимся по дороге оруженосцем.

   – Вряд ли, – с сомнением покачав головой, я глотнул из протянутой мне фляги. Холодная вода смыла привкус желчи, но сейчас куда уместней оказался бы глоток вина. – Отцовским лекарям так и не удалось приживить ему пальцы на правой руке.

   – Ты сказал – предыдущий учитель? – внимательно глянул на меня Свори. – А что нынешний?

   – Пока ещё не встречались, – усмехнулся я. – Отец перед самым отъездом какого-то моряка нанял.

   – Оболтус, – с затаённой гордостью – думаю, не столько лично за меня, сколько за уроженца Тир-Ле-Конта – усмехнулся в усы Свори и велел Рони ехать напрямик через заброшенное поле.

   До Старых ключей – небольшой деревеньки на самой границе с княжеством Арли, мы добрались уже ближе к вечеру. Дневная жара к этому времени спала, и я накинул поверх запылённой рубахи камзол – иначе имелся риск быть заживо съеденными комарами, коих в этой в этой болотистой местности водилось просто несчётное количество. Немного успокоившись при виде частокола, ограждавшего поселение в полсотни домов, Свори разрешил оруженосцам снять шлемы, и те с наслаждением подставили раскрасневшиеся лица посвежевшему за время пути ветру.

   Дежурившие на воротах и дозорной вышке караульные при нашем появлении даже усом не повели – прямо за околицей остановился на ночлег идущий в Тир-Ле-Конт имперский караван. Несколько десятков работников споро разбивали шатры и палатки, а дюжина стражников следила, как бы местные оборванцы не прокрались к фургонам, из которых уже выпрягли лошадей. Надутый от собственной важности тип – не иначе староста или ещё какой прыщ на ровном месте, – в компании с купцом ходил по пятам за ставившим защитные чары тайнознатцем.

   – Остановимся на ночь? – предложил я, заметив нескольких симпатичных и не очень девиц, с интересом посматривавших на обозников. И прохаживавшиеся поблизости крепкие парни только подтвердили мою догадку о причинах такого интереса. Всё верно: многие торговые обозы из Империи, что направляются через Арли в Тир-Ле-Конт, на ночёвку здесь останавливаются. А народец у нас ушлый, давно сообразил, на чём лишнюю монетку заработать можно.

   – Нет, – рявкнул Свори, перехватив мой взгляд.

   – А вы, святой отец, что скажите? – я повернулся к настоятелю монастыря. – А назавтра вместе с караваном поутру в путь двинетесь.

   – Если нашего гостя нет в Старых ключах, мы всё же попробуем его нагнать, – вздохнул отец Густав. – Иначе, боюсь, у него может сложиться превратное мнение о нашем гостеприимстве.

   – С проверкой едет? – догадался Свори и, усмехнувшись, оглушительно засвистел.

   Мешавший обозному тайнознатцу мужик, на колпаке которого серебряной нитью был вышит герб Старых ключей, вздрогнув, развернулся, открыл рот для гневного окрика и… мигом растерял весь свой гонор, узнав моего телохранителя.

   – Живо сюда! – рявкнул на него Кевин и грозно похлопал кожаными перчатками по луке седла.

   – Чем могу служить, господин Свори? – помощник старосты согнулся в три погибели и заискивающе заглянул рыцарю в глаза, теребя снятый с головы колпак. На широком поясе с украшенной чеканкой медной пряжкой у него висел здоровенный тесак, но, судя по новеньким ножнам с серебряными клёпками, нацепляли его исключительно перед приездом важных гостей.

   – Патриканцы у вас остановились?

   – Нет, господин Свори, – искоса глянув на коричневый балахон святого отца, опустил глаза помощник старосты, постная морда которого прямо-таки напрашивалась на добрый пинок сапогом.

   – Мимо они проехали, – уверенной походкой бывалого рубаки подошёл к нам от ворот пожилой стражник в выгоревшем на солнце и застиранном до серости дублете с распущенной почти до пупа шнуровкой. Не иначе нашедший тёплое местечко ветеран. Хотя, нет: на перекинутом через плечо ремне, с которого свисал пехотный меч в потёртых ножнах, вместо обычной застёжки – княжеская Чёрная роза. Выходит, за порядком сюда приглядывать направили. – До Наковальни засветло успеть рассчитывали.

   – Давно проехали? – уточнил рыцарь, потеряв всякий интерес к переминавшемуся с ноги на ногу помощнику старосты.

   – Часа с два, – стражник погладил короткую бородку и слегка поклонился настоятелю монастыря. Даже не поклонился – так, наметил поклон. Оно и понятно: не в Империи, чай. Пусть спасибо скажут, что дед их монастырь вообще не закрыл. Из Ронли, вон, давно всех церковников взашей выгнали.

   – Благодарю, – Свори кивнул ветерану и повернулся к отцу Густаву: – Вас проводить?

   – Будем очень признательны, – не стал скромничать священник. – Как бы ночь в дороге не застала.

   – Зачем? – усмехнулся я. – Разве страшны исчадия преисподней тем, кого вера сильна?

   – А разбойники? – вздохнул отец Густав. – Не всякого безбожника удастся вразумить молитвой и проповедью. А как говорил святой Патрик: нет никакой доблести сложить голову из-за пустого бахвальства.

   – Тогда в путь! – не дал Свори мне времени придумать хоть какую-либо причину, чтобы остаться в Старых ключах.

   Я привстал на стременах, собираясь приказать ему поворачивать обратно, но, поймав укоризненный взгляд Эдвина, передумал и направил Звёздочку вслед за остальными. Всё равно до Тир-Ле-Конта сегодня добраться уже успеем, а что Старые ключи, что Наковальня… Одна тень.

   Во дворе Наковальни – постоялого двора, поставленного на месте заброшенной кузницы – выл пёс. Выл, выл и выл. Не смолкавший ни на мгновенье собачий плач действовал на нервы и насторожившийся Свори велел оруженосцам проверить арбалеты, надеть шлемы и держать ухо востро.

   – Кейн, кольчуга, – напомнил мне рыцарь, оглядываясь по сторонам.

   – Забудь, – буркнул я, хоть и понимал, что дело, скорее всего, действительно нечисто. Будь на постоялом дворе всё в порядке – пёс давно бы уже по хребту поленом получил. С другой стороны – лиходеи этот вой тоже бы терпеть не стали. И всё же, что там стряслось? Места здесь глухие, может, стоит всё же кольчугу надеть?

   – Мальчишка, – прошипев, ясно выразил своё отношение ко мне седоусый рыцарь и скомандовал. – Не отставать!

   – Старый пердун, – не остался в долгу я, но Свори, к счастью, уже отъехал на приличное расстояние и ничего не расслышал.

   Когда мы подъехали к высокому бревенчатому забору, из-за которого торчала остроконечная крыша двухэтажного постоялого двора, тоскливый собачий вой сменился яростным лаем и лязгом цепи: пес носился по двору. Легко соскочив из седла на землю, Свори обнажил меч и велел вооружившимся арбалетами оруженосцам следовать следом. Жерар, настороженно озираясь по сторонам, вытащил из петли боевой топор, настоятель, бормоча себе под нос молитву, начал перебирать чётки.

   – Жди здесь, – кинул я поводья Звёздочки Эдвину, который попытался всучить мне взведённый арбалет и, достав пару метательных ножей, отправился вдогонку за уже заглянувшим в распахнутые ворота рыцарем.

   – Эй ты! Брось меч! – рявкнул на кого-то Свори, когда хриплый лай цепного пса резко оборвался и послышался жалобный скулёж. – Живо!

   Заскочив во двор вслед за оруженосцами рыцаря, я успел заметить, как молодой парень в накинутом поверх кольчужной безрукавки длинном сером плаще разжал руку и уронил тяжёлый полесский меч рядом с уже затихшим кобелем.

   – Что здесь происходит? – указав Рони на конюшню, Свори начал медленно приближаться к неподвижно замершему парню таким образом, чтобы не перекрыть линию стрельбы второму своему оруженосцу – Анри.

   Внимательно приглядевшись к хранившему молчание рыжеволосому парню, по лицу которого катились крупные капли пота, я решил, что на местного уроженца он не похож. Скорее уж это подданный герцога Йорка. Там все через одного рыжие и конопатые.

   – Вы кто такие?! – видимо, заслышав чужие голоса, выскочил на крыльцо постоялого двора худой старик в серой хламиде, подпоясанной обычным обрывком верёвки. За его спиной в двери мелькнул ещё один вооружённый человек.

   – Что здесь происходит? – уже спокойней повторил вопрос Свори, который моментально приметил и розовую кляксу родимого пятна на подбородке старика, и печатку с крупным рубином. Приметил, но команду опустить арбалеты оруженосцам так и не дал.

   – Ваше преподобие! – заскочив во двор, замахал руками отец Густав. – Всё в порядке, это мы!

   – О! Дорогой друг! – старик, оказавшийся тем самым преподобным Карлом Арнсоном, как-то не очень уверенно, будто был немного пьян, спустился с крыльца.

   – И всё же, что здесь происходит? – совсем спокойно, тихо и скучно вновь поинтересовался седоусый рыцарь. Что обычно следует за таким обращением, мне было прекрасно известно, а потому я отступил к забору и перевёл взгляд на дверной проём. Как бы сейчас заварушка не началась.

   – Разбойники напали на постоялый двор, – впервые удосужил его ответом старик. – К сожалению, мы опоздали и смогли спасти только дочку хозяина.

   – Где она? – Свори подошёл к крыльцу, не обращая внимания на охранника настоятеля арлийского монастыря, который уже поднял с земли меч.

   – В доме. – Церковник жестом велел второму своему охраннику освободить рыцарю дорогу и отвернулся от подскочившего к нему отца Густава. – Только прошу, не мучайте её расспросами, у девочки небольшое помутнение рассудка и она почти не говорит.

   – Хорошо, – кивнул Свори и зашёл в дом.

   Прикинув, что ничего интересного во дворе в любом случае уже не случится, я спрятал метательные ножи и поспешил за ним. Гнало вперёд меня не столько любопытство, сколько трезвый расчёт – на постоялом дворе наверняка найдётся что-нибудь перекусить, а у меня во рту с утра маковой росинки не было.

   Впрочем, все мысли о еде сразу же испарились, стоило ударить в нос тяжёлому запаху смерти. Первый труп валялся прямо у порога: одному из охранников церковника чем-то тяжёлым размножили голову. Крови было столько, что пропитавшийся ею серый плащ казался в тусклом освещении чёрным.

   Всего в обеденной зале оказалось семь трупов – меж перевёрнутых и порубленных столов лежали ещё два церковника и четверо плохо одетых мужиков, вооружённых дубинками и топорами. Залётные разбойники? Скорее всего. Местные смерды тоже, конечно, пошаливают, но напасть на постоялый двор у них кишка тонка.

   Свори подошёл к ведущей на второй этаж лестнице и, ухватив за волосы, приподнял голову ничком лежавшего на ступеньках крепкого сложения парня, у которого оказалось перерезано горло.

   – Вышибала, – узнал мертвеца рыцарь и, осторожно отпустив голову, вытер руки о штанину. – Девочка где?

   – Она там, в комнате, – указал рукой на одну из дверей зашедший с улицы Карл Анрсон. – Я прошу вас, будьте помягче с бедным дитём.

   Ничего не ответив, Свори распахнул указанную дверь, и оттуда тотчас выскочила светловолосая девчонка лет десяти. Невысокая, с двумя длинными косицами, в доходившем до колен ситцевом сарафане. И бледная, как мел. Обхватив руками церковника, дочь трактирщика уткнулась ему в балахон и затряслась в беззвучном приступе плача.

   – Как всё произошло? – спросил Свори у прислонившегося к стене охранника, поняв, что из девчонки сейчас и слова не вытянешь.

   – Мы зашли с улицы и на нас сразу же накинулись, – отвернувшийся парень промолчал, вместо него ответил настоятель арлийского монастыря. Он усадил захлёбывавшуюся слезами девчонку на стул, и та, спрятав заплаканное лицо в ладонях, тихонько заскулила.

   Жерар и Эдвин, оставившие лошадей во дворе, заинтересовались рассказом и, обойдя стороной лежавший у входа труп, зашли внутрь. Отец Густав сунулся было следом, но тут же зажал рукой рот и выскочил наружу.

   Решив не терять время на выслушивание всей этой ерунды, я отправился прямиком на кухню. Вот там-то меня и проняло по-настоящему. Хоть в портовых кабаках Альме частенько доводилось наблюдать весьма неприглядные последствия пьяных поножовщин, здесь всё оказалось намного жутче: именно на кухне налётчики расправились с семьёй и прислугой хозяина постоялого двора. И сделали они это с какой-то нечеловеческой жестокостью, не пощадив ни женщин, ни детей.

   Ухватив первый попавшийся под руку жбан с пивом, я сделал несколько глотков и только когда крепкий хмельной напиток ударил в голову, перевёл дух. Зачем же всех убивать было?

   Женщин – жену и старшую дочь содержателя постоялого двора разбойники задушили, двух сыновей зарезали кухонными ножами, а самому хозяину размозжили голову обухом валявшегося тут же колуна. Непонятно зачем притащенному сюда слуге Арнсона, опознанному мной по серому плащу, как и вышибале, перерезали горло, а какому-то старику в обносках сожгли лицо, засунув головой в растопленную печь.