Текст книги "Назад в СССР 2 (СИ)"

Автор книги: Павел Ларин

Соавторы: Павел Барчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А половину?

– Половину щенка я не продаю. Гражданин, не экономьте деньги! У вас будет отличный сторожевой пёс. – Мужик все еще торговался с портным, но сам уже начал паковать корзину, прикрыв щенков платком. Судя по всему, сейчас нас куда-то отведут.

– Смешной вы человек! – Взмахнул руками Иосиф – Если я вам отдам такую цену, этой собаке уже нечего будет сторожить…Ну, хорошо… Идемте, посмотрим мать…

В общем, продавец нас и правда куда-то повёл. Шли мы молча, но быстро. Миновали несколько кварталов, вышли в частный сектор, по нему пробежали еще хрен его знает сколько, и, наконец, оказались в каком-то старом, заброшенном сарае.

– Ждите. – Велел мужик, потом с сомнением посмотрел на меня и особенно на Гольдмана. – А ты, Миша, имей в виду, ежли шо, в твоем теле несомненно появятся лишние отверстия, не предусмотренные природой.

– Тююю…Та шо вы сразу все валите на Мишу? – Наигранно возмутился Гольдман.

Однако, когда в сарае минут через десять появились недовольный Василий, пацан-писарчук и суровый малый, с пулемётом, в первую очередь обыскали именно Гольдмана.

– Ну шо, как мы поступим? – Начал Миша переговоры.

Глава 9

– Ну шо, вернули взад?

Сирота повернул голову, окинул суровым взглядом нас с Гольдманом, а затем снова сосредоточился на чрезвычайно важном деле. Хотя по мне, на данный момент важнее Жукова с его тачкой ничего не было, однако Лев Егорыч явно считал иначе.

В руках начальника отдела по борьбе с бандитизмом наблюдалась палка, на которую были нанизаны куски черного хлеба. Он вертел импровизированный «шампур» над огнем, с каменным лицом изучая, как поджаривается хлебушек. Такое чувство, что в этом хлебушке сейчас сосредоточена вся правда мира. Неподалёку, на камне, виднелась развернутая газета. На газете лежало порезанное тонкими кусками сало и луковица.

– И взад, и вперед. Все вернули, товарищ начальник. – Миша потёр ладони, а затем шагнул к майору, намереваясь присоединиться к столь «изысканному» ужину.

– Лев Егорыч, двигайтесь. Мы так-то дюже голодные. – Высказался Гольдман и потянулся к лежащим рядом с Сиротой уже поджаренным краю́хам. Но тут же получил по рукам.

– Ты погодь жрать. Сначала отчитайся в подробностях. А ты… – Майор посмотрел на меня, как на врага народа. – Тебя вообще за такое расстрелять надобно. Устроил… Цирк с кловунами. Это хорошо, шо у Миши кажная собака в городе в знакомцах ходит, так мы зараз узнали, где тебя держит и хто. Да Мише спасибо скажи, шо он отправился к батиной блатхате, караулил сидел. Ждал, пока ты появишься. Мы так и думали, шо до Йоси тебя отправят. И про Йосю-портного зараз поняли. Ежли Бате через кого и говорить с «кошками», ток через него. Ты вот мне скажи, Волков, енто как можно было склады перепутать?

– Товарищ майор, так темень. И бандиты эти еще. В спину дышали…– Начал было я в свое оправдание.

– Темно было… – Передразнил меня Сирота. – А шо в ящиках шмотьё всякое, тебя ни разу не удивило? Ладно. Сида́й. Надо обсудить дальнейшие действия. Благодаря твоим выкрутасами мы зато теперь место Батиного обитания знаем. С утра весь город на ушах. Так Миша по ентой суете тебя и вычислил. Точнее их блатхату. Жулики и бандиты по городу насаются, як наскипидаренные. Тудой-сюдой, тудой-сюдой… Ужо к утру кажная псина уличная знала, шо у Жукова его трофейный автомобиль увели.

Я молча кивнул и подошёл к костру, возле которого устроился начальник отдела по борьбе с бандитизмом. В принципе, как не прискорбно это осознавать, но Сирота во многом прав. Не ограбление вышло, а черт знает что.

А самое поганое в этой ситуации, мои мысли и мечты о побеге теперь – воздух. Во-первых, момент был упущен. Очень удобный, между прочим момент. Во-вторых, я со вчерашнего дня чуть ли не местная знаменитость в определённых кругах. Только не в положительном смысле.

Мне так и сказал тот Василий, с которым у нас не столь давно прошли переговоры о возвращении «Мерса».

– Ну, Артист… – Протянул он, рассматривая мою физиономию пристальным взглядом, – Ты, конечно, отличился так отличился. Всякое у нашем городе бувало, но такого…

Бандит развёл руками и покачал головой.

Вообще, надо признать, мне фантастически повезло, что угнанный автомобиль принадлежал именно Жукову. Вся криминальная братия города хотела только одного – быстрее вернуть машину ее владельцу. Тут уж им было не до своих личных тёрок. В любом другом случае, подозреваю, легко бы я не отделался. Меня бы на портянки порвали. Причем обе банды сразу.

– Тэкс… Письмо готово. Берите и гоните машину до хозяина. – Распорядился Василий, когда пацан-писарчук закончил выводить слова извинения, предназначенные маршалу.

– Тю! Хто? Мы? – Искренне удивился Гольдман.

– Нет, мы! – Василий уставился на Мишу злым взглядом. – Хто евойный автомобиль крал, тот нехай и вертает. Дураков нет возле дома Жукова светиться. Вот, записку берите и езжайте. Машину ужо подогнали к парадному крыльцу.

Гольдман недоверчиво фыркнул, а затем широким шагом подошёл к входной двери. Открыл ее, посмотрел на улицу. Закрыл.

– Стоит. – Сказал он мне, хотя я вообще ни о чем не спрашивал. – А ящики? Ящики иде?

– Ящики… Там же. На кой черт они нам? Платья бабские да костюмы, дело хорошее, конечно. Только они ж теперича слишком приметные. Их ни продать, ни на карточки обменять не получится. Так шо вместе с ящиками и берите. – Махнул рукой Василий.

– А Кирпича шо? Угробили? – Гольдман посмотрел в сторону входной двери.

– Да на кой он нам? Толку от него, шо от козла молока.– Василий пожал плечами. – Отпустили обратно, к Бате. В знак доброй воли. Нехай подумают в следующий раз, прежде чем поперёк нашей дороги становиться.

Вот эта новость меня совсем не обрадовала. Не то, чтоб я сильно делал Конопатому плохого. Просто точно знал, он мне тоже хорошего не пожелает. Если бандит вернулся к своим, то скорее всего, в скором будущем можно ждать его мести. А внутренняя чуйка настойчиво мне подсказывала, месть точно будет. Кирпич не отличается душевной добротой и тягой ко всепрощению. Наоборот. Закусился он теперь на меня крепко.

Сейчас, как все уляжется, начнется какая-нибудь хрень, это прямо к бабке не ходи. Впрочем, думаю, опасаться нужно не только Кирпича. Уверен, там и у самого Бати вопросики имеются.

И еще один вопрос оставался у меня без ответа. А именно – странное поведение Соньки. Когда мы с ней совершали этот фееричный угон, поставивший на уши весь город, она отчего-то назвала меня Меченым. Нет, само погоняло понять могу. У меня по одной стороне лица идёт шрам. Но вот с какого хрена это имеет отношение к капитану Волкову, не понятно. И сама Сонька… Девчонка сказала, что ждала меня на вокзале. Должна была встретить. Зачем? Почему? Кто послал?

Она, чисто теоретически, работает на Батю, раз его подручным приказы и распоряжения передавала. Но Батя меня не признал при встрече. А если бы скрипачка отправилась на вокзал встречать Волкова по его указке, то должен бы. В общем, с какой стороны не глянь, полная ерунда выходит.

Еще, конечно, имелось недопонимание в ситуации с Марусей. Но на знойную красотку я пока решил подзабить. Не до нее сейчас. Тут как бы голову не оторвали.

Тем более, Василий, «кошачий» парламентёр, смотрел на меня тоже с некоторым раздражением. Будто это я заставил их машину Жукова у меня отобрать. Сами, главное, на рожон полезли, а я виноват. Еще и по башке меня отоварили.

В общем, путем единоличного распоряжения Василия, я и Гольдман были назначены гонцами всеобщего счастья. Вот только счастье всеобщее, а головой пришлось рисковать нам.

Машину было решено вернуть ровно туда, откуда ее забрали. Причем, без промедлений. А на улице, как бы, совсем не ночь. Просто ночью хотя бы есть шанс, что народ будет спать и никто этого не увидит.

– Ты издеваешься? – Спросил я Мишу, когда он сообщил мне эту «радостную» новость. – Еще только вечер. Мы же на виду у всех будем. А ящики куда девать?

– Тю-ю-ю, дались тебе енти ящики. Нехай стоят. Так даже лучше. Мол, вот, возьмите обратно ваш автомобиль, исчо и с подарочком. Слушай, Волков, мы пока до ночи ждать будем, ужо половину погон вместе с головами снимут. Давай. Быстренько усё сделаем.

Определенная логика, конечно, в Мишиных словах была, но, скажу честно, за всю свою жизнь я такого всплеска адреналина не испытывал.

Не знаю, каким богам молиться, но эта самоубийственная авантюра прошла хорошо. Мы подогнали тачку к тому самому дому, у которого она стояла сутки назад, а потом очень, очень быстро рванули подальше от места «преступления». Записку с извинениями оставили прямо в салоне. Суть ее сводилась к тому, что местные бандиты попросили прощения, пояснив, мол, не знали, чей автомобиль.

– А без писем нельзя было? – Спросил я Гольдмана, когда мы на всех парах удалялись в сторону моря.

– Не… Без писем нельзя. Ежли Жуков не будет знать, хто егойный трофейный «Мерседес» экспроприировал, он непременно захочет выяснить ентот нюанс. Сам понимаешь, покоя тогда не видать. А так, все понятно. Ворьё увело, ворьё вернуло. Чин-чинарём. Исчо с извинениями. Культурно, вежливо. Давай шустрее. Нас товарищ майор ждет.

Вот так я узнал, что даже после счастливого возвращения треклятой тачки, домой мне попасть не судьба. Вернее, в ту комнату, которая выполняла на сегодня функцию дома. А между прочим, очень сильно хотелось. За эти сутки я удолбался в усмерть. Имелось огромное желание как-то помыться, пусть даже в тазике или под лейкой, поужинать и завалиться спать. Но…

Мы приперлись с Гольдманом на то же месте, где в прошлый раз у нас состоялся совет, чтоб поговорить с Сиротой. Я не стал сильно возмущаться и не послал все к чертовой матери только по той причине, что меня итак половина города теперь ненавидит. Причем, далеко не лучшая его половина. Бандиты дружно решили, что если бы я не угнал этот чертов «Мерс», а потом еще не устроил путаницу со складами, было бы им счастье. Батя скомуниздил бы оружие, потом «кошки» скомуниздили бы его у Бати. Вот такой круговорот. Они же не в курсе, что при подобном раскладе один черт хорошо никому не было бы.

Но я, естественно, когда Василий на прощание пояснил эту истину, когда конкретно сказал, что теперь меня каждый «приличный» человек в лицо знает, не стал разочаровывать бандита. Еще не хватало, чтоб местный криминалитет, причём и тот, и другой, выяснили правду. А именно – что все это вообще было операцией, организованной отделом по борьбе с бандитизмом. Ибо связь мою с ментами Гольдман категорически велел держать в секрете. И даже со своей стороны вскользь ляпнул Василию, будто моей судьбой он интересуется исключительно по причине общности интересов в прошлом. Мол, кореш Гольдмана со мной дела имел. И вот через этого кореша Миша за меня знает только хорошее. Хорошее, естественно, с точки зрения бандитов.

– А-а-а-а-а… Так вот, чего ты за него вписался. – Протянул Василий. – А я исчо удивился. Думаю, с какого енто хрена Мише, щипачу со стажем, есть интерес до такого…

Василий замолчал, многозначительно поиграв бровями в мою сторону.

– Бывшему щипачу, Вася, бывшему. – Сделал уточнение Гольдман. – Нынче я порядочный гражданин. Сошел с кривой дорожки. Но… Сам понимаешь. Ежли кореш за кого просил, то оно – святое дело.

В общем, моя легенда осталась девственно чиста. Му́сора во мне никто не заподозрил. Решили, что просто идиот.

– Сида́йте. – Кивнул Сирота на перевёрнутые дубки, которые стояли тут де, рядом с костром. – Надобно хорошо покумекать.

Гольдман тут же плюхнулся на предложенное место, схватил хлеб, кусок сала и принялся жевать, жмурясь от удовольствия. Я тоже присел, но вот жратву хватать не торопился. Просто каждый раз, когда взгляд Сироты падал на меня, его лицо кривилось и становилось еще более зверским, чем обычно. Боюсь, если по-хамски возьму столь трепетно приготовленный майором хлебушек, он вряд ли отнесется к этому с пониманием.

– Итак… – Сирота повернул палку, не отрывая взгляда от очередного куска, висящего на ее конце. – Шо мы имеем. Батя знает тебя, капитан, теперича прямо и в профиль, и в анфас. Но считает идиётом. «Кошкам» ты тоже знаком. Вопрос в том, шо ни первые, ни вторые с тобой связываться не захочут.

– Ага… – Хохотнул Гольдман с набитым ртом. – Потому шо – идиёт. Он же ж ежли не сломает, так уронит.

– Миша, закрой рот с той стороны. – Оборвал его Сирота. – Вопрос сурьёзный. Мене нужен тот, хто заправляет «кошками». Позарез. Батину конуру мы обнаружили.

– Между прочим, благодаря мне. – Вставил я ценное, по моему же мнению, замечание.

Сирота в ответ посмотрел молча, но с таким выражением лица, что я решил пока что все ценные замечания держать при себе. А Гольдман после моих слов подавился очередным куском хлеба, который снова засунул в рот.

– Я ото знаешь, шо не пойму… – Сказал вдруг майор, изучая меня внимательным взглядом. – Как ты, капитан, в разведке служил? Тож разведка, а не баня. Там нема ни голых, ни дурных. Ты с таким подходом к делу, яки́й мы наблюдали, долго не продержался бы.

– Да с каким, с таким? – Возмущённо вскинулся я. – Русским языком объясняю. Сделал все, как положено. Как договаривались. Тетя Мира свела меня с этим Ромой. Рома – с Седым. Потом явился на встречу с налетчиками. И вот там уже все пошло не по плану. Для начала у них сломалась машина. А я ни черта ни разу не механик. Гарантий не было, что починю. Пошли с девчонкой искать запчасти. Тут – «мерс» этот. Ну оно само собой как-то и вышло. Машину угнали, поехали на склад. Кирпич сразу заподозрил во мне подвох. Так и пялился. Да еще бубнил все время. Право-лево… Черт его знает. Я ж не местный. Свернул не в ту сторону. Там эти вояки странные. О… Кстати… Лев Егорыч, а что за ящики были? Почему обычные вещи военные передали как ценный груз, думая, что я – сотрудник НКВД.

Сирота помолчал пару секунд, а потом вдруг сунул мне под нос поджаренный кусок хлеба. Буквально. Просто ткнул палкой прямо в мою физиономию.

– На! Ешь, капитан. Думаю, вряд ли тебя Батя пирогами кормил да кака́вой поил. И это… Не отвлекайся давай. Рассказуй.

Я от неожиданности моргнул несколько раз, глядя на маячивший перед лицом хлеб.

Очевидно, майор сильно не хочет развивать тему с этими ящиками. Интересно… С другой стороны, с предыдущего вопроса он тоже вроде бы перескочил на относительно безобидную тему. Разговоры по поводу моей службы в разведке быстро свернулись. Это – хорошо. А то вопросики такие – из раздела крайне опасных. Если Сирота начнет вникать в детали службы, мне ему сказать нечего. Ибо в башке нет никакой информации на этот счет. Хотя, чисто теоретически, должна быть. Да, в теле Волкова в данный момент нет самого Волкова. Но какие-никакие воспоминания должны же быть. Хоть что-то. Мозги то мне капитанские достались.

– Ладно… – Задумчиво протянул майор. – Шо было, то было. Надо теперича заново пути искать, как главаря «кошек» вычислить. И это… Есть у меня план…

В этот момент даже Гольдман офигел. Он от «восторга» опять подавился хлебом.

– Лёва, побойся бога… – Высказался Миша с чувством, как, только откашлялся. – Якой план? Мы исчо от предыдущего в себя не пришли.

И кстати, впервые за все время я был с ним полностью согласен.

Глава 10

– Господи, пожалуйста, пусть сейчас я открою глаза и ничего этого не будет…Согласен очнуться в дурке. Черт с ним. В родной, современной дурке. Оттуда выбраться будет несложно. Только… Только не 1946 год…Только не он опять…

Я крепко зажмурился, сосчитал до пяти, а потом резко открыл глаза и уставился… на потолок с пятнами. В общем, пробуждение снова не задалось.

– Эх… Не сработало… А я ведь даже был готов в тебя поверить. Ну что тебе стоило, сделать маленькое чудо? Вернуть меня домой…

Сообщил я этому потолку, имея в виду, конечно, совсем другой адресат, который, судя по тому, что происходит, вообще от меня отвернулся.

Хотя, с другой стороны, чего уж кривить душой, учитывая, из какой задницы я вчера выбрался, в принципе адресат мне благоволит. Только сначала какая-то хрень происходит, а уже потом начинается благоволение. Лучше бы, конечно, чтоб первого этапа с виде хрени не было. Можно сразу к благоволению переходить.

Не то, чтоб в моей душе имелась твердая уверенность, будто скромненькая просьба скромненького грешника сработает, но, как говорится, надежда умирает последней. Конкретно моя надежда упорно продолжала трепыхаться. Настырная она у меня, однако, сволочь.

Даже спустя эти несколько безумных дней, я все-таки очень, очень хотел верить, что бесконечный сон про город у моря, с его каштанами, на которые у меня, похоже, вырабатывается устойчивая аллергия, вот-вот закончится.

Что Денис Сергеевич Волков, с его загадками, интригами и долбанным чемоданом, наконец, оставит меня в покое. Что однажды утром, когда открою глаза, вместо облезлой комнаты тети Миры будет совсем другая локация. Что я очнусь в своем времени, в своём теле. Хрен там…

– Товарисч доктор, ну шо ви как неро́дный, честное слово! Шо ви обижаетесь за мои слова. Да, у вас таки совсем уставший вид, как у той рибы, шо Циля собирается жарить. Но я не имела в виду, шо ви вообсче больше ни на што не годный!

Я повернул голову в сторону окна, откуда доносился зычный голос тети Миры. Неугомонная женщина. Мне кажется, она вообще не способна существовать молча в течении пяти минут. Все время говорит. Все время… Даже не так. Все время кричит. Будто вокруг только глухие или тупые.

Мне кажется, я искренне, от всей души понимаю ее мужа. У него просто не было другого шанса сбежать, кроме, как свалить в лучший мир.

В общем-то, из-за воплей Миры Соломоновны я и проснулся. Услышал даже сквозь сон. Вернее, снов как раз не было. Просто будто в черную яму провалился, едва только подушка коснулась головы. Но я бы с большим удовольствием поспал еще. Другой вопрос, кого волнует мои желания?

– Мама! Мама, шо ви кричите⁈ Ви разбудите Дениса Сергеевича! – Откуда-то с другого конца дома громко, с чувством, крикнула Циля.

Видимо, моя «невеста» (не дай бог, конечно) преследовала цель наверняка лишить меня спокойного сна, если тети Миры для этого будет недостаточно.

– Циля, я тебя на человеческом языке прошу, беги скорее на кухню, включи огонь и пожарь-таки эту чёртову рибу! Не видишь, уже все приличные люди проснулись. Твой Денис Сергеевич вернулся совсем поздно. И его, на секундочку, не было почти два дня. Ты шо думаешь, он будет спать? Он встанет голодный, как облезлый кот Софы Рахимовны. А кот Софьи Рахимовны, штоб ты понимала, хочет есть всегда. Даже когда ест. И не мешай мене говорить с товарисчем доктором. Товарисч доктор, я, конечно, дико извиняюсь, но, поверьте, оно того не стоит, штобы обижаться на прямодушную тётю Миру! Я же всегда за вас имела в виду, шо при всех своих недостатках – вы мужчина хорошо грамотный и вполне себе красивый на лицо, а к тому же исчо далеко не дурак!

Я посмотрел на часы. Половина восьмого! Твою мать! Вот просто – твою мать! Прикалывает их, что ли, вскакивать ни свет, ни заря? Чем раньше встанешь, тем хуже будет день у окружающих. Вот такой, наверное, принцип у местных.

И доктор этот… Тень отца Гамлета. Второй раз слышу, как с ним разговаривает хозяйка «апартаментов», но при этом еще ни разу не видел.

– Как же вы мне все дороги… – С чувством сказал я окну, которое, конечно, ни в чем виновато не было.

Потом спустил ноги с кровати, подтянул резинку семейных трусов и босиком прошлёпал к шкафу. Открыл створку.

– И ты здесь…

Чемодан молчаливым укором сиротливо стоял в углу, на своем обычном месте. Я вчера, когда вернулся, даже не удосужился проверить его наличие. Устал, как собака. О деньгах вообще не вспомнил.

Мы до полуночи возле костра обсуждали с Сиротой и Гольдманом вероятные сценарии дальнейших действий.

Майор упёрся намертво с этим главарём «кошек». Переубедить его в том, что надо переждать и выбрать более подходящий момент, не получилось ни у меня, ни у Миши. Начальник отдела по борьбе с бандитизмом строил планы один грандиознее другого. И черт бы с ним. Пусть фантазирует. Но во всех этих планах главная роль почему-то отводилась мне.

– Ты пойми, капитан, хоть они тебя и держать за идиёта, но с другой стороны, угнать автомобиль маршала – это красиво. Красиво с точки зрения блатных. Жест такой…барский. Они же как дети малые – падкие на фантики. Ты сам того не желая, показал Жукову, кто в ентом городе хозяин. – Горячился Сирота в ответ на мои очередные аргументы по поводу участия в грядущей операции.

Естественно, мне вообще не улыбалось снова оказаться в гуще событий. Не для того я из одного дерьма только вчера выбрался, чтоб добровольно в другое лезть. Да и как выбрался… Ходить теперь, оглядываться, ожидая ответочки от Кирпича. Про остальных вообще молчу. Я так-то две местные банды без награбленного оставил, посмешищем выставил. Очень сомневаюсь, что бандиты весело погогочут да забудут о моем участии.

– А еще… – Сирота хлопнул в ладоши, радуясь не понятно чему. – Кирпича вон як оприходовал. Устроил ему променад. От Бати живым, на своих двоих ушел. После того, шо ты сотворил, мало кто так смог бы. Батя сильно не любит, когда ему поперёк дороги мешаются. Миша за тебя опять же хорошо сказал. Миша, он у нас теперича бывший щипач, но авторитет у него основательный. Это тебе не просто босяк с рынка.

– Слушайте, – Начал в свою очередь заводиться я. – Вот знаете, чего не пойму… Вы уж простите мне, скудоумному, такую тупость. Спрашивал раньше, но сейчас еще раз спрошу… Чисто для понимания, потому что, хоть убейся, в башке у меня это не укладывается. Вот вы…

Я ткнул пальцем в майора, который вскочил на ноги и нарезал круги рядом с костром, периодически пиная камешки, попадавшиеся ему на пути. Это его так очередная предстоящая операция вдохновила.

– Вы теперь знаете, где находится блатхата Бати. В то же время вам известно, что портной Иосиф – связной «кошек». Или как оно там правильно называется… Миша помнит тот сарай, где мы встречались с Василием и писарчуком, он сам там был. Так? – Я задал вопрос и посмотрел сначала на Гольдмана, затем на Сироту.

Несколько минут мы молча пялились друг на друга. Я ждал какой-то реакции с их стороны, они, видимо, ждали продолжения.

– Ну! И шо⁈ – Не выдержал Гольдман.

– Как «шо»⁈ Идите и арестуйте их! Проще простого ведь. Я не могу понять, почему, имея информацию почти обо всем, вы усложняете процесс борьбы с бандитизмом какими-то дурацкими схемами.

Миша засмеялся сразу. Я даже договорить не успел. Заржал громко, едва не подавившись слюной. А вот Сирота оставался серьезным. Он перестал бегать перед нами с Гольдманом, подошел ближе, посмотрел мне в глаза, а затем сказал абсолютно спокойным тоном:

– Ты, капитан, с Москвы припылил. Многого и правда не понимаешь. Так я объясню. На примерах, так сказать. Шоб даже последний дурак сообразил, с яко́й задницы ноги растут. Так вот у чем соль, Денис Сергеевич, город у нас особенный. Это тебе не по столичным улицам шлёндать. К примеру, когда в нонешнем Ленинграде вершилась революция, ровно у тот день, у нас было совершено пять вооруженных налетов и двадцать шесть ограблений. Ежли ты плохо слушал, повторю. За один день. В том числе прямо на центральной улице, в шесть вечера неизвестные граждане раздели даму. А потом, спустя два года когда Япончика… Ты же знаешь за Япончика, капитан? Должён знать.

Сирота замолчал, ожидая моего ответа. Я кивнул. Говорить ничего не стал, побоялся, что у майора пена изо рта закапает. Очень уж он близко к сердцу принял мои слова, что с бандитами разобраться можно проще и эффективнее.

– Ага… Так ото ж… Япончика арестовали, когда ентот гражданин выходил из кафе «Фанкони», у самом центре города. Потом под белые ру́ченьки препроводили в контрразведку. Врубаешься, капитан, в серьёзность момента? А через некоторое время к зданию контрразведки подкатило несколько десятков фаэтонов и пролеток. В них приехали бандиты, жулики и налётчики выручать своего атамана. У тех бандитов, представь себе, в карманах имелися гранаты, в руках – обрезы и пистолеты, в глазах – огонь. Ток не пролетарский. Настроены они были решительно. Опрокинули фаэтоны и телеги, перекрыли улицу, сварганили баррикаду прямо под окнами контрразведки. И знаешь шо дальше? Приказ контрразведчикам передали. Велели через пятнадцать минут освободить Япончика. А не то, в противном случае, контрразведку забросают гранатами и возьмут штурмом. Сказали, вы, мол, контрразведка, а не окно в женской бане. На кой черт вам лишние дырки? И шо? Атамана бандитов пришлось отпустить. А вот тебе исчо пример… К помощи того же Япончика прибегали даже чекисты. Как-то приятным вечерочком люди налетчика Васьки Косого ограбили разведчика областного подпольного комитета большевиков. Та не просто ограбили. Не кошелёк подрезали. Они отобрали у него личное оружие. По тому поводу руководитель разведки областного подполья встречался с Мишкой Япончиком. Через неделю Косой принес усе вещи и оружие его владельцу, с извинениями… Это я к чему говорю, капитан… Шоб ты понял. Тут тебе не там. Тут тебе не Москва ваша. У нас другой уклад. У нас усё по-другому. Арестуй, говоришь, Сирота, разом и Батю, и «кошек». Вот так, за здорово живёшь. А ты знаешь, шо начнется, ежли я всех скопом за решетку оприходую? Половина города на дыбы встанет. Блатные тут новый фронт откроют. А в городе – Жуков. Як ты думаешь, капитан, шо он в ответ сделает? Наверное, по головке их погладит? Таки нет! Я тебе скажу, шо он сделает. Он военных усех в ружьё поставит. И шо начнется? Ты ежли не соображаешь, то оно и не надо свой устав в чужой монастырь сувать. Чай не с продажными женщинами, шоб «сувалкой» размахивать. Говорю, надо первым делом главаря «кошек» вычислить. Батя, он никуда не денется. Он тут сидит, родной. Его время тоже придёт. Ток надо, капитан, осторожно усе. Ласково. По красоте. Я сначала «Черную кошку» прижучу. Они у нашем городе недавно. Исчо не прикипели к нему. И он к ним не прикипел. Да и потом, Батя нет-нет людя́м помогает. Оно, конечно, бандит и есть бандит. Но если так глянуть, первым делом надобно с «кошками» разобраться. Тем более, от Бати я знаю, чего ждать. А от ентих… В обсчем, капита, друг ты мой любезный…не дай бог, конечно… шо ты мене истерику мастеришь? Идите! Арестуйте! Тут тебе не тихая поляна с лебедями. Нужно вернуть награбленное в мозолистые руки народа. И мы вернём. Но будет, как я скажу…

Сирота продолжал разоряться, закидывая меня историческими справками, логическими выводами и громкими лозунгами из разряда:«Кто в доме хозяин». Я сидел молча, уставившись в догорающий костёр. Слушал. Думал. Прикидывал.

Уже понятно, майор не отступится от своей идеи. Ему, похоже, дело принципа с новой бандой счеты свести. Поэтому, я спорить смысла больше не вижу. Сирота все решил. Откровенно говоря, моего согласия спрашивают сейчас исключительно приличия ради. Создают видимость сотрудничества и выбора. А на самом деле, нет ни одного, ни второго.

В итоге, мы пришли к консенсусу, действовать надо нагло, нахраписто. Вернее, Миша и майор пришли. Было решено, что я вечером следующего дня отправлюсь в то самое заведение, чьим именем называлась банда. В трактир «Черная кошка», который на Троицкой улице.

По мнению Сироты, с которым, кстати, Миша согласился, моё появление не останется без внимания. Чисто ради интереса нарисуется кто-нибудь из членов банды, дабы пробить почву, какого черта я продолжаю отираться в городе, а не мчу в северном направлении. Ибо такое поведение с моей стороны более логично. Потому что персона моя, вроде как, у некоторых граждан вызывает зубовный скрежет и приступ изжоги.

Ну а дальше, будет видно по обстоятельствам. Смотря кто подойдёт и с какой целью.

Я слушал все эти размышления Сироты с одной только мыслью. Как мне, твою мать, выкрутиться из всей истории? Единственный момент, усложнявший и без того не простые обстоятельства – наличие фактов, которые сподвигли меня пусть нехотя, но все же согласиться с тем планом, который предложил майор.

Я хочу свалить. Желательно, с деньгами. Теперь это точно понимаю. Однако, пока не соображу, что это за деньги, чьи они и кто такой капитан Волков на самом деле, есть риск вхрерачиться в жир ногами еще больше. Слишком засела мне в память та короткая беседа с Сонькой и загадочный Меченый.

Поэтому, по-хорошему, надо немного прояснить ситуацию, а потом уже кумекать, как сделать ноги, оставшись при своих интересах.

В общем, поразмыслив быстренько о все существующих обстоятельствах, я решил, на данный момент лучше держаться Сироты. В том плане, что втираться в блатной коллектив одной из банд лучше, когда за спиной маячит образ местного УГРО. Конечно, рассчитывать, будто начальник отдела по борьбе с бандитизмом прикроет меня грудью от пуль, не приходится, но хоть какая-то подстраховка все же есть. По крайней мере, пока я ему нужен, чтоб добраться до главаря «кошек». Не будем обольщаться, Сирота видит во мне только полезный инструмент, не более.

Я дослушал майора до конца, а затем коротко сообщил, что готов сделать все, как он говорит.

– Тю-ю-ю… – Уставился на меня с подозрением Гольдман. – Лев Егорыч, шото я не пойму, откуда у нашего капитана дюже покладистый характер образовался?

– На вас не угодишь, товарищи. – Парировал я Мише. – Не хочу идти к бандитам – орёте, будто я плохой москвич, который далёк от особенностей вашего чудесного городишка. Согласился – опять не то. В конце концов, я – офицер, фронтовик. Бороться с этой гнидой приехал. Что уж теперь-то, пятками назад…

– Мммм…– Прищурился Гольдман. – Ну да, ну да… Ты дывысь мене, капитан… Я рядышком буду. А то, знаешь, шото вопросики после твоего ночного вояжу на склады появилися. Я от, к примеру, очень хочу знать, как вообсче офицеру и фронтовику у голову тюкнула мысля́ угонять автомобиль… Чой-то не сильно енто похоже на…

– Миша! – Рявкнул на товарища Сирота. – Сейчас важно главаря «кошек» разыскать. А потом за моральные принципы капитана говорить будем.

На том мы и разошлись. Гольдман проводил меня до самого дома, хотя никто его об этом не просил. Так распорядился Сирота. Сам он остался на берегу моря, наверное, чтоб лишний раз не светиться с нами на улицах.

Как только дошли до жилища тети Миры, я, не прощаясь, сразу свернул во двор и быстренько отправился в свою комнату. Естественно, про «помыться» можно было благополучно забыть. Ночь на дворе. Буду грохотать вёдрами или умывальником, хозяйка проснётся. Начнутся расспросы, разговоры. А я за последние несколько часов так наговорился, что глаз дергается. Оба глаза.

Ну а теперь началось привычное утро. Крики, дурацкие разговоры во дворе и полное ощущение, что я и не ложился вовсе. Ни черта не выспался.