Текст книги "Невеста для коменданта (СИ)"

Автор книги: Павел Боровец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3

Жилищем коменданта Крама Анворда являлись несколько комнат расположенных в похожем на миниатюрную крепость здании, которое еще выполняло функцию казармы для пограничников. Это было единственное большое строение на весь форт, поэтому неслучайно оно занимало место в самом центре поселения. Планировка его была такова, что к коменданту и младшим офицерам можно было попасть только через двери расположенные в лицевой части строения, а в казарму необходимо было идти через задний двор. Получалось, что здание разделялось на две изолированные половины: жилища командующего состава и казарма для простых пограничников. С каким это было сделано умыслом, сказать не мог никто. Хотя некоторые злые языки выдвигали одну версию, основанную на убеждении, что подобная изоляция позволяла не опасаться внезапного нападения солдат на своих командиров в случае бунта. Однако бунт в Краме был маловероятен. За всю историю Северной провинции ни в одном форте никогда не происходило такого, чтобы пограничники восставали против своего начальства. Не тот у них был характер.

Впрочем, как бы то ни было, но в части здания командующего состава Тэрон гостил не так уж и часто. Вместе с Анвордом они прошли длинным коридором и вошли в покои коменданта. Обстановка комнат оказалась довольно скромной, если брать во внимание то, кто здесь проживал. Простой дубовый стол, пара стульев, небольшой топчанчик рядом с окном и слегка перекосившийся на один бок шкаф, грозивший развалиться прямо на глазах.

Анворд снял пояс с ножнами и бросил его на топчан. Туда же последовал и меховой плащ. Затем комендант вышел в другую комнату и вскоре вернулся оттуда с кувшином и двумя кружками. Тэрон подумал, что в соседней комнате Анворд организовал что-то наподобие маленького винного погреба. Эта мысль понравилась фарсунианцу.

Комендант сел за стол и взглядом указал Тэрону на второй стул. Когда Тэрон расположился напротив Анворда, тот выдернул пробку из узкого горлышка кувшина. С печальным вздохом она повиновалась сильной руке человека, открывая путь обворожительному аромату крепкого вина. Анворд налил две кружки, чокнулся с фарсунианцем и сказал:

– Вздрогнули! – и залпом опорожнил кружку. Такую же процедуру проделал и Тэрон. Вино приятно обожгло стенки горла, а огненная жидкость заполнила желудок. Почти сразу же ударило в голову.

– Прекрасное вино, начальник, – поблагодарил Тэрон с легким кивком головы. В его голосе не было и тени раболепства.

Анворд внимательно всмотрелся в лицо фарсунианца. Он словно изучал Тэрона, как будто желал запомнить каждую морщинку на лице пограничника. Но фарсунианец сумел выдержать этот тяжелый взгляд.

– Я думаю, Тэрон, на тебя все же можно положиться… – низким басом заговорил Анворд, по-прежнему на сводя глаз с лица собеседника. Тут он прервался и Тэрон понял, что комендант с трудом подбирает слова к разговору. Это несколько удивило фарсунианца. Что это могло так затруднить коменданта Крама, того, кто всегда выражался кратко и понятно?!

– Дело в том, что я… я… – почти прохрипел Анворд не осмеливаясь сказать, – …влюблен! – выплюнул он с таким видом, словно только что выдал важную государственную тайну.

Тэрон и бровью не повел. Чувство выдержки и такта не подвело его и в этот раз. Хотя признание коменданта ошеломило фарсунианца. Он всегда считал своего командира монолитной скалой, гранитом, готовым сразиться с дюжиной врагов в одиночку, спать без покрывала на голом снегу, терпеть любую боль молча, но только не вздыхающим от любви. Анворд был закоренелым холостяком и Тэрон даже не слышал, чтобы у него была какая-то женщина. А тут, на тебе… Похоже, гранит дал трещину.

– Я знаю о чем ты подумал! – словно взревел комендант. – Но это правда, Тэрон, чистая правда! Ничего не могу с собой поделать!

Анворд склонил голову вниз и закрыл глаза правой ладонью. Нешуточная буря разыгралась в его душе, лишив спокойствия и хладнокровия.

– Никогда со мной такого не было! Никогда, клянусь родной Талузией, никогда! Ты ведь знаешь меня, Тэрон, – с надеждой взглянул комендант на фарсунианца. Тот коротко кивнул головой. – Я готов драться хоть со всем миром, не боюсь смерти, неприхотлив во всем, но она просто сводит меня с ума! Это какое-то наваждение!

– Кто же она такая, мой командир? Принцесса, королева, богиня?

– Если бы! Нет, нет, конечно же, нет! Она дочь Ефроста, коменданта форта Сенстала. Прошлой луной я посещал Сенстал по делам провинции. Мне необходимо было обговорить с Ефростом один важный вопрос. Так вот, я подъезжал к дому коменданта, когда она вышла на крыльцо. Мои боги! Меня словно пронзило молнией, испепелив весь мозг без остатка. Я едва не свалился с лошади, лишь чудом успев ухватиться ослабевшей рукой за поводья. Она с детской непосредственностью поздоровалась со мной и спросила как меня зовут. А я – о, болван! – стукнул себя кулаком по лбу Анворд, – покраснел от смущения, потупил взор и что-то промямлил в ответ. Клянусь богами, я слышал, как посмеиваются в бороды мои спутники! Но тогда мне было все равно…

Собравшись с усилиями, я все же взглянул на нее. Ее образ до сих пор стоит у меня перед глазами! Прекрасное, милое и чистое личико с огромными серыми глазами укрывали длинные волны блестящих каштановых волос. Она казалась такой хрупкой в своем узком платьице, что если бы я прикоснулся к ней своими грубыми руками, то наверняка что-нибудь сломал. Она меня покорила, ослепила, разрушила и разметала! Словно все во мне разбилось на мелкие осколки, больно колющие в самое сердце.

Словно на ватных ногах я проследовал за ней в комнату, где ждал меня Ефрост. Мы говорили с ним, однако я отвечал что-то невпопад, думая лишь только о ней. Наконец, я не выдержал и спросил Ефроста о девушке. Казалось, он очень удивился моему вопросу, но все же ответил, что девушка эта его дочь, зовут ее Ламинией, ей восемнадцать лет и он души не чает в своей дочурке.

Возвращаясь в Крам, я всю дорогу повторял ее имя. Ламиния, Ламиния! Это слово раскаленным гвоздем жгло мне голову. С того самого времени я хожу сам не свой, потерял покой и сон, у меня даже ухудшился аппетит. Одним словом, я страдаю! Страдаю от любви!

Анворд уставился в стену безнадежно-тоскливым взглядом. Он весь осунулся и сгорбился, мигом потеряв всю солдатскую выправку. Тэрон понял, что настала его очередь говорить.

– Так в чем же дело, командир? Езжай в Сенстал, признайся Ламинии в любви, да попроси Ефроста отдать девушку тебе в жены.

– О! – воскликнул Анворд, посмотрев на фарсунианца мутными глазами, в которых плясали какие-то дьявольские огоньки. Такие глаза обычно бывают у сумасшедших и одержимых. – Для этого ты мне, Тэрон, и нужен. Дело в том, что я боюсь туда ехать. Я смущаюсь даже посмотреть на нее, не говоря уже о признании в любви. Это выше моих сил, выше меня! Поэтому, это сделаешь за меня ты. Тэрон, ты поедешь и посватаешь за меня Ламинию!

4

Едва Тэрон приблизился к воротам Сенстала, как понял – что-то не так. Начиная с того, что ворота форта были наглухо закрыты в ясный день. Хотя обычно, пока не наступали сумерки, ворота во всех северных фортах всегда оставляли открытыми. Если, конечно, форт не находился в осаде. А Сенстал явно не осаждался, иначе вряд ли Тэрон беспрепятственно добрался бы к нему так близко. Однако стражники трижды переспросили фарсунианца кто он такой и для чего приехал, прежде чем впустить внутрь. При этом рожи у них были подозрительные и донельзя мрачные, будто они подозревали Тэрона в сговоре с местными дикарями. Фарсунианец удивился такому обращению, но виду не подал.

Сенстал являлся самым западным фортом Северной провинции и располагался практически на самом берегу океана. Местность здесь была угрюмая даже для этого сурового края: лишь голые заснеженные скалы и холмы, укрытые редким лишайником. Севернее начиналась ледяная тундра, откуда прилетели самые буйные и злобные ветры. Бывало, на Сенстал совершали набеги людоеды, но это случалось очень и очень редко. Форт стоял на открытом месте и не было никакой возможности подобраться к нему незаметно. К тому же, ближайшее племя дикарей жило во многих днях пути отсюда, поэтому им было не очень удобно нападать на Сенстал.

Проезжая по форту, Тэрон заметил, что угрюмость и подозрительность присущи не только стражникам у ворот, но и всему населению поселка. Люди ходили какие-то заторможенные и подавленные, бросали друг на друга злые и недоверчивые взгляды. Словно какая-то неведомая болезнь охватила их всех одновременно.

У одного рыбака, чинившего сеть у своего дома, Тэрон спросил где живет комендант. Тот неохотно указал ему путь, хотя, с большей радостью – Тэрон видел это по глазам рыбака – вцепился бы фарсунианцу в глотку.

Найдя дом коменданта, Тэрон спешился и привязал своего коня Быстрого к деревянным перилам крыльца. Неожиданно дверь дома открылась и оттуда вышли два огромных воина. Их мощные тела обтягивались блестящими кольчугами, квадратные лица с крупными чертами были выбриты до синевы, маленькие глаза-щелочки недружелюбно смотрели на пришельца, а руки сжимали большие топоры, какими обычно пользуются простые лесорубы.

– Чего тебе надо? – грубо спросил один из них, в круглом шлеме с рогами, ткнув пальцем в Тэрона.

– А тебе какое дело? – так же неприветливо ответил фарсунианец, ложа руку на пояс с мечом. – К вам, ребята, у меня нет никакого дела, и поэтому не стойте у меня на пути.

– Однако, ты – нахал, – сказал второй воин, имеющий всего лишь половину правого уха. – Ломишься в дом без приглашения, да еще и грубишь нам, хотя сам здесь едва ли больше двух клепсидр. Сдается мне, ты сюда приехал, чтобы получить хорошую взбучку. Могу тебя уверить, что ты попал по адресу.

С этими словами он перехватил топор двумя руками и сделал шаг вперед. Тэрон, в свою очередь, проворно отскочил в сторону, на ходу обнажая клинок. Сталь хищно сверкнула в его руке блестящей полосой.

Но тут дверь дома опять отворилась и на пороге появился еще один человек. Он был стар и сед, белая борода опускалась ему на грудь, но тело еще хранило много сил и бугрилось мускулами. Взгляд старика, безразлично и устало скользнувший по фигурам задир, выражал столько боли и отчаяния, что совсем нетрудно было понять о страшном горе постигшем человека.

– Что здесь происходит? – произнес он хриплым голосом, в котором однако прозвучали привычные нотки власти.

– Командир, этот наглец пытался пройти к тебе, – Пол-уха почтительно склонил голову перед Ефростом. В том, что это был он, Тэрон не сомневался ни на секунду. – Мы вежливо спросили кто он и чего надобно. В ответ же услышали грубости. Понятное дело, мы его даже на порог не пустили бы.

Дуболомы радостно закивали головами, довольные тем, что так ловко свернули на фарсунианца всю вину. В этот момент они походили на маленьких детей, совершивших какую-то мелкую пакость.

– Как же, знаю я вас… Небось сами затеяли перебранку, вечно у вас руки чешутся, – усомнился Ефрост, качая седой головой. Затем он внимательно посмотрел на Тэрона. – Кто же ты такой и зачем так стремишься со мной встретиться?

Тэрон немного склонился в знак уважения и, вернув меч обратно в ножны, сказал:

– Досточтимый Ефрост, комендант славного форта Сенстала. Я – Тэрон, гонец от коменданта Крама Анворда. Он послал меня к тебе по очень важному делу. Оно очень личное, поэтому я хотел собственноручно передать его вам без лишних ушей.

При этом Тэрон скосил глаза на Пол-уха, намекая на отсутствие у верзилы половины оного органа. Тот, казалось, все понял и взглядом дал знать, что то же самое может ожидать и самого фарсунианца в недалеком будущем.

– Хорошо, если так, то милости прошу в мой дом. Вестники Анворда всегда желанные гости в Сенстале. – Ефрост говорил все это, глядя потухшим взором куда-то в сторону. Видимо, беда, случившаяся с ним, не давала ему покоя ни на мгновение.

Комендант скрылся за дверью и фарсунианец последовал за ним. Проходя мимо дуболомов-охранников, Тэрон прямо ощущал их злобные взгляды, буравившие его насквозь, чувствовал желание разнести ему голову одним ударом тяжелого топора.

Дом Ефроста оказался большим, уютным и теплым. В нем было много просторных комнат, но обстановка говорила о неприхотливости и хозяйственности его обитателей.

Тэрон поймал себя на мысли, что ждет не дождется того момента, когда увидит Ламинию. Ему хотелось самому взглянуть на ту девушку, которая украла сердце у самого неприступного Анворда, и оценить, достойна ли она тех слов, которыми комендант Крама описывал ее. Но девушки нигде не было видно и фарсунианец решил, что она куда-то вышла.

Ефрост провел гостя в самую большую комнату и усадил за стол, сам сев напротив. Уложив руки на стол, он подпер ими подбородок и выжидательно взглянул на Тэрона.

– Что же просил передать Анворд мне лично из уст в уста? – Голос коменданта лился словно издалека, безжизненностью напоминая шум падающего песка.

– Дело, говоря честно, весьма деликатное, – деловито начал фарсунианец, несколько нервно потирая руки. – Мой начальник, комендант Крама Анворд, человек очень смелый и мужественный. Слава о его подвигах простирается на всю Северную провинцию. Достаточно вспомнить хотя бы знаменитую бойню у Овражьего камня. Дикари просто трясутся в своих землянках, когда звучит его имя…

– Ты приехал сюда, чтобы рассказать мне о славе Анворда? – прервал Тэрона старик. – У меня сейчас и так много проблем, а времени наоборот не хватает.

– Конечно, нет… Я здесь с другой целью. Так вот: в последнее время Анворд задался некой целью, которая имеет очень важное значение для его жизни, а также вашей и…

– Покороче! – Ефрост все более и более раздражался.

– Хорошо. Он собирается предложить вам весьма достойное предприятие, дающее вам некоторые преимущества…

– Еще короче!

– В общем, он просит отдать вашу дочку Ламинию ему в жены!

– Хоооох… – простонал Ефрост, в отчаянии закрывая лицо руками. При этом он скривился, как если бы ему вогнали под ребра отравленный кинжал. – Боюсь, это невозможно, Тэрон, просто невозможно…

– Почему? – недоуменно пожал плечами фарсунианец. – Неужели Анворд настолько недостойная кандидатура?

– Дело не в Анворде… Дело в моей дочурке… – По морщинистым щекам коменданта потекли две извивающиеся дорожки слез. – Моя ненаглядная Ламиния пропала!

5

– Как это пропала?! – Ответ коменданта Сенстала застал Тэрона врасплох.

– Бесследно исчезла, словно в воздухе растаяла, – проговорил несчастный старик, утирая рукавом мокрое лицо. – Это колдовство, какая-то черная и злобная магия, охватившая наш маленький форт.

– Почему это вдруг магия? – недоуменно спросил фарсунианец, гадая причину сказанных Ефростом слов.

– Да потому что в наше поселение забралась неведомая сила, пришедшая из самых глубин Хаоса и Мрака. – Лицо коменданта исказила судорога ужаса. – Три дня назад на побережье бушевал невероятный по силе шторм. Небо казалось таким темным, что черный цвет выглядел бы светлым в сравнении с ним. Волны вставали неприступными стенами, огромные ледяные айсберги выбрасывало далеко на берег и они разбивались на части, сталкиваясь с землей. На следующее утро, когда шторм утих, ко мне примчались двое рыбаков, поплывших еще до рассвета на свой промысел. Сбиваясь от волнения, они поведали, что видели к югу от Сенстала рыбацкий баркас, выброшенный на прибрежные скалы. Я приказал рыбакам вернуться к разбитому судну и осмотреть его. С тех пор я их больше не видел – назад они так и не вернулись.

Ночью того же дня мне приснился страшный кошмар. Я видел рыбацкое судно, покоившееся на острых скалах, похожих на зубы какого-то гигантского чудовища. Во сне я чувствовал, как от судна исходят флюиды зла и ненависти, ощущал свой страх и отвращение перед ним. Еще мне врезалась в память странная сгорбленная фигура, протягивающая длани перед собой, словно зовя к себе. Она постоянно скрывалась во мраке, поэтому мне не удалось хорошо рассмотреть ее. Проснулся я в холодном поту. Тогда мне подумалось, что это всего лишь сон, навеянный рассказом рыбаков…

Но утром моя маленькая Ламиния пожаловалась, что ночью видела какой-то страшный и жуткий кошмар. И затем, слово в слово, описала тот сон, что снился мне в то же самое время. Волосы встали дыбом на моей седой голове, а спину прошиб ледяной озноб. Но чтобы не испугать дочурку, я не сказал ей ни слова. Однако, как потом оказалось, подобное видение мучило всех жителей форта. Все видели один и тот же мерзкий кошмар! – Глаза Ефроста с болью смотрели на фарсунианца. – Люди стали очень нервными и раздражительными. Иногда, совершенно неожиданно, они впадают в непонятную заторможенность, а через мгновение взрываются невероятной агрессивностью. – Комендант сделал рукой охраняющий жест от нечистой силы. – Даже я сам чувствую, что во мне сидит что-то неведомое, чья-то злобная воля и ненависть, стремящаяся вырваться наружу. Но пока я ее сдерживаю.

А вчерашней ночью кошмар вновь явился в Сенстал. Снова корабль лежал на скалах, опять тянула руки жуткая фигура, призывая придти к ней. И тут небо внезапно прорезала молния. Свет от нее лишь на одно мгновение осветил лицо фигуры, но и этого мне хватило, чтобы увидеть, что это лицо принадлежит моей собственной дочери! Это было просто невыносимо!

Ефрост побледнел, став похожим на статую из мрамора. Вид его был удручающим.

– Сегодня утром, как выяснилось, Ламиния пропала! Мы обыскали весь форт, облазили его вверх дном, опросили стражников, охранявших стены и ворота, но никто ничего не видел. Также осмотрели все окрестности вокруг форта, но так же не нашли ни одного следа.

Старик снова вытер выступившие на глазах слезы. Видеть его мучения было очень трудно и больно.

– Я уверен, что она на разбившемся судне. Темная сила заманила ее туда, мою милую дочурку! Я сойду с ума! Мы все сойдем с ума! Потеряем разум и перебьем друг друга от ненависти. И некому спасти мою малышку. Все боятся даже подойти к баркасу на расстояние полета стрелы!

– Я пойду спасать твою дочку! – сказал Тэрон твердо, смотря Ефросту в глаза. Ему было жаль этого несчастного старика, утратившего своего ребенка, ради которого он, несомненно, и жил. Он должен был ему помочь. – Мне не снился тот кошмар и злые силы не владеют моей душой. Мне нечего боятся, поэтому я сделаю это. К тому же, спасти Ламинию в некотором смысле моя обязанность.

– Ты?! – Ефрост ошарашено посмотрел на фарсунианца. – Ты согласен пойти туда в одиночку? Если тебе удастся вернуть мою малышку, я буду по гроб жизни тебе благодарен!

– Ну, вряд ли ему придется отправиться к проклятому кораблю одному! – пророкотал низкий бас из-за двери. Деревянная створка распахнулась и в комнату ввалились два охранника-дуболома, что пытались подраться с Тэроном на крыльце. – Мы составим ему компанию! – Пол-уха был весел и жизнерадостен. – Мы не боимся нечисти из наших снов. Это говорю я, Врил, и так же считает мой побратим Хонебу!

6

Верзилы оказались не такими уж и скверными парнями. Пообщавшись с ними поближе, Тэрон нашел во Вриле и Хонебу немало достоинств, которые он уважал. Побратимы были смелыми и неукротимыми, любили хорошо выпить и поесть, но все же скрежет клинков был им милее всего на свете. Это обстоятельство понравилось Тэрону особенно. А еще, несмотря на свои устрашающие габариты и физиономии, они любили дурачится и веселится. Они были как малые дети – проказными и непосредственными, если не сказать наивными. Невероятная отвага сочеталась с поражающим простодушием. И это было необычно.

Любопытно подслушивая разговор своего командира с дерзким гонцом из другого форта, они не упустили возможности ввязаться в очередную авантюру. Но не только желание поразмять кулаки толкнуло их на это. То, что неведомый кошмар терроризирует Сенстал по ночам их волновало мало, на свои сны они не обращали никакого внимания, а на магию вообще плевать хотели. Главной причиной была Ламиния. Врил и Хонебу были по уши влюблены в дочку Ефроста! Они всегда по-дружески соревновались между собой за внимание девушки. Краснея, дарили ей чахлые растеньица, так как цветов среди вечных снегов не росло, неуклюже ухаживали за ней, стараясь опередить соперника. Ламиния же искренне радовалась их потугам, смеялась и шутила, иногда одаривая особо отличившегося поцелуем в щечку. Здоровяки были ей как братья, хорошие и верные друзья. И когда их любимая пропала, они места себе не находили. Злились и хмурились, очень желая намять кому-то бока. Этим кто-то едва не стал сам фарсунианец.

Но вся их недавняя вражда была забыта на последней трапезе перед дорогой к баркасу. За столом Врил и Хонебу шутили, громко смеялись, забрасывая друг дружку крошками хлеба, и все время добродушно хлопали Тэрона по плечу. К концу трапезы плечо фарсунианца ныло от тупой боли. Зеленоглазый очень понравился побратимам, и они были рады, что пойдут на опасное дело с таким хорошим воином.

Когда с едой было покончено, Ефрост дал смельчакам последние наставления и пожелал удачи. Комендант с радостью разрешил оставить Тэрону своего Быстрого в конюшнях форта. Даже пообещал, что животное накормят отборным овсом. С тем они и простились.

Выйдя за ворота форта, Тэрон посмотрел на небо. Солнце немного опустилось на небе, но, судя по словам Ефроста, им удастся добраться к цели до темноты. Комендант рассказал, что судно находилось приблизительно в пятнадцати полетах стрелы к югу от Сенстала.

Фарсунианец повернулся к побратимам и махнул рукой в сторону океана:

– Ребята, пойдем вдоль берега. Так-то мы уж точно не пропустим проклятый баркас. Согласны?

Врил и Хонебу безразлично пожали плечами. Им было все равно какой дорогой идти, лишь бы побыстрее.

Они спустились с заснеженного холма, выйдя к берегу океана. Ледяные торосы заполонили собой все подходы к воде, а дальше, насколько хватало взгляда, простирался необъятный ледяной покров, блестевший голубоватым блеском от лучей солнца, что светили, но не грели. Небо было на удивление светлым и прозрачным, как горный хрустальный родник.

Смельчаки все шли и шли по побережью, обходя огромные глыбы льда, поднимались на уступы, сходили в ложбины, избегая идти по ненадежно тонкому льду. Тэрон до боли в глазах всматривался вперед, не желая пропустить баркас, чтобы не выдать свое появление. Он слышал за спиной шумное дыхание Врила и хриплое посапывание Хонебу, слышал, как скрипит сыромятная кожа на рукоятках их кровожадных топоров, блестевших начищенной сталью на свежем прохладном воздухе. Все молчали, погруженные в свои мысли, словно это был какой-то ритуал, ведомый лишь истинным мастерам искусства убивать.

Неожиданно массивные глыбы расступились и взору открылся небольшой залив, который не был скован ледяной коркой. Куски льда разных форм и размеров, свободно плавали по акватории залива, словно оставленные командой суда. Противоположный берег венчался серыми мрачными скалами, которые выглядывали из-под покрова снега, напоминая зубы гигантского чудовища. И на этих «зубах» покоился большой баркас, похожий на те, в которых талузийские рыбаки ходили в океан за щедрым уловом. Острые камни пробили его хилое днище в трех местах, открывая зияющие чернотой провалы. Мачта баркаса была сломана, вероятно, штормом, кусок паруса свисал с борта до самой земли, свитый в подобие каната, что могло означать только одно…

Из-за ближайшего валуна выбрался широкоплечий мужчина в рваной морской штормовке. На голове путались взлохмаченные волосы и точно такая же борода укрывала нижнюю часть лица. Но, прежде всего, пристальное внимание привлекали его глаза, блестевшие словно драгоценные камни. Глаза человека еще не сошедшего с ума, но верно к этому идущего. В его руке блеснул кривой морской кинжал.

Врил и Хонебу занесли топоры над головами. Сталь запела песню Смерти.