Текст книги "Все думы – о вас. Письма семье из лагерей и тюрем 1933-1937 гг."
Автор книги: Павел Флоренский
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
28 ноября 1933 г., ст. Ксениевская
1933.XI.28. [Маме] Только что узнал о своем назначении в г. Свободный, еду завтра, – конечно, если удастся сесть на поезд, а это при здешней загруженности поездов не так-то просто. С сожалением разстаюсь с Ксениевской, т. к. успел уже привыкнуть к людям и до известной степени к работе. Но все говорят, что там, в Свободном, будут более благоприятные условия для научной работы. Вероятно там меня ждут ваши первые письма. Климат в Свободном мягче, чем здесь, – сказывается более низкое местоположение и близость, конечно относительная, к морю. По здешним разстояниям 1000 км считается «близко», а т. к. до Свободного мне ехать 1200, то и это близко. Мальчики, мне пишут, бывают у тебя часто. Я очень рад этому, и за них, и за тебя. Может быть помогут тебе в чем-нибудь по хозяйству. Ты ничего не сообщаешь мне, как живут Андрей, Шура и Лиля1, впрочем об Андрее написала, о рождении у него сына 2.Поздравь его от моего имени, когда будешь писать.
Тут я наслаждаюсь солнцем. Каждый день, с раннего утра до позднего вечера небо безоблачно, солнце сияет так, что даже в самый сильный мороз делается тепло под его лучами, все залито светом. Мне все время вспоминается Гомеровское описание Олимпа, где, по переводу Жуковского, кстати сказать очень тонкому,
«воздух лазурью разлит
И повсюду тончайшим сияньем»3.
Поэтому и сам я чувствую себя вознесенным к небожителям.
Но говорят, и в Свободном солнечности тоже не менее. Как уверял меня один свободожанин, проживший там три года, из 365 дней в году 360 бывают солнечными.
А это уже настоящая стратосфера! Здесь можно провести хорошую работу по вечной мерзлоте почв и грунтов, до сих пор почти не изученных, несмотря на чрезвычайную важность этого явления для всех областей народного хозяйства и для общего миропонимания.
Почти половина Союза находится в состоянии вечной мерзлоты (47 % территории), и до сих пор мы не знаем точно даже границу распространения мерзлоты, не говоря уж об ее причинах, динамике, значении, способах борьбы с нею и об использовании ее.
Пишу тебе обо всех этих вещах, чтобы ты видела богатые возможности работы в здешнем крае. Уже и в настоящий момент, хотя я работать и не начинал, мне мерещатся некоторые практические последствия этой работы, применение мерзлоты в области электропромышленности, что м.б. весьма важно <в связи> с предстоящей электрификацией края. Поэтому не безпокойся обо мне и, главное, позаботься о своем здоровье.
Крепко целую тебя, дорогая мамочка. Поцелуй Люсю4 и скажи, чтобы она не набирала себе слишком много работы.
Между прочим, здесь я встречаю иногда кавказцев и вспоминаю о местностях, где я бывал, о море и о горах. Вместе с видом, напоминающим Кавказ, это дает особенно яркое воспоминание о детстве.
Спешу кончить письмо, чтобы сдать его.
Еще раз целую тебя.
П.Флоренский
1. Флоренский Андрей Александрович (1899–1961) – младший брат П.А. Флоренского, специалист по корабельным и береговым орудиям, лауреат Сталинских премий. Флоренский Александр Александрович (1888–1938) – средний брат ПА. Флоренского. Геолог, археолог, этнограф. Скончался в концлагере в пос. Сусуман Магаданской обл. Кониева (Флоренская) Елизавета Александровна (1886–1959) – сестра ПА. Флоренского, художник, педагог. В письмах – Лиля.
2. Флоренский Леонид Андреевич (род. 18.08.1933) – племянник ПА. Флоренского, сын Андрея Александровича Флоренского.
3. Флоренский неточно цитирует строки 6-й песни «Одиссеи»: «.. где не подъемлет мятелей зима, где безоблачный воздух / Легкой лазурью разлит и сладчайшим сияньем проникнут.» – в переводе В.А.Жуковского.
4. Флоренская Юлия Александровна (1884–1947) – старшая сестра ПА. Флоренского, врач, психиатр-логопед. В письмах – Люся.
Адресная и оборотная сторона почтовой карточки, отправленной о. Павлом Флоренским из сылки. 1933 г.
11 декабря 1933 г., г. Свободный
1933.XII.11. г. Свободный. Дорогая Аннуля, уже давно не получал от вас писем. Может быть, они застряли в Ксениевской и будут привезены с какой-нибудь оказией, но во всяком случае я не знаю, что делается у вас. Письма, посланные сюда, то есть в Свободный, здесь были, их видели, но к моему приезду куда-то исчезли и найти их я не могу. Получил здесь твою посылку с маслинами, сухарями, консервами, сахаром и чаем. Все дошло в целости. Другой посылки я не получал. Денег (50 р.) я не получал, но вчера получилась повестка на 15 р., которые постараюсь получить завтра. Зачем посылаете все это, дорогая Аннуля? Ведь у меня все есть, я сыт, одет, в тепле, деньги ношу без употребления, а вы лишаете себя последнего. Ведь мне больно получать от вас, когда я знаю, что вы не пользовались необходимым даже при мне, не то что теперь. Дума о вас все время сверлит мне сердце, особенно при наличии всего необходимого.
Может быть, летом удастся устроить ваш приезд сюда или туда, где я буду к тому времени. Если бы это было на станции мерзлоты, то – самое лучшее. Вы погуляли бы в тайге, пособирали бы еще и грибов. Но надо устроиться так, чтобы приехали и дети, хотя бы трое младших, т. к. старшие будут вероятно в экспедиции. Может быть соберется с вами и бывшая Леночка, теперь Елена Сергеевна1, так что ехать вам будет удобнее и веселее.
По послеобедам я пью чай с вашими маслинами и сухарями и вспоминаю снова вас. Впрочем, вспоминаю я непрестанно.
Сейчас сижу и пишу, а снизу доносятся звуки музыки – какие-то танцы: завтра выходной день и большинство не работает. Но нам в нашей комнате делать нечего, и мы приходим работать и в выходные дни. Веселие и оживление утомляют и не приятны, хочется жить посерьезнее и делать побольше. У меня столько разных мыслей и тем для исследования во всех областях, что досадно, когда они пролетают мимо, не оставляя следа и не воплощаясь в жизни.
Ты просишь писать о себе. Но ведь я только о себе и пишу. Но жизнь моя идет внешне очень размеренно, особенно здесь, в Свободном, и потому писать приходится все одно и то же. Я здоров, работаю. Тут встречаю разных более или менее знакомых по Москве и Ленинграду. Сижу и работаю вместе с Павлом Николаевичем2, сплю также рядом, даже в уборную ходим вместе. Был здесь Михаил Тимофеевич3, но временно уехал в командировку, живет он также с нами. По вечерам, то есть уже около 12 часов ночи, немного беседуем. Читаю французские стихи, латинские – Горация, а больше ничего из поэзии пока не попадается. На это чтение трачу минут по 10 в день, т к. нет больше времени, да и спать хочется. По техническим вопросам тут порядочная библиотека, но случайная, и потому постоянно нет именно той книги, которая в данный момент нужна. Есть кое-что и по другим отраслям знания, но подбор книг случайный. По физике особенно мало. Еда три раза в день: утром какой-нибудь завтрак, обед из трех блюд, вечером ужин из одного блюда. Как видишь всего вполне достаточно. Мяса тут, на мое счастье и к неудовлетворению других, весьма мало – больше все каши или что-нибудь из них, отчасти рыба, винегрет, картофель, тесто, кисель. Пока здесь я наладился со стиркой белья, которая вообще затруднительна из-за недостатка воды, – это зимой, а летом воды сколько угодно. Река Зея, очень полноводная и большая, находится в 3 километрах от нас.
Крепко целую тебя, моя дорогая. Целую Тику, Мика, Олю и старших, которым пишу отдельно. Кланяйся бабушке4. Бываешь ли у мамы? Как идут занятия у детей? Не скучай, а живи веселее, храни детей и себя. Еще раз целую тебя.
П. Флоренский
1. Каптерева Елена Сергеевна — жена Павла Николаевича Каптерева.
2. Каптерев Павел Николаевич (1889–1955) – сын профессора Московской Духовной Академии Николая Федоровича Каптерева (1847–1917), вместе с о. Павлом Флоренским – один из организаторов Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры (1918–1922). Арестован вместе с о. Павлом в 1933 году. Сослан на Дальний Восток, где они будут работать на Опытной Мерзлотной Станции в Сковородине. Соавтор, вместе с НИ. Быковым, работы «Вечная мерзлота и работа на ней» (М., 1940). В письмах – П.Н.
3. Михаил Тимофеевич — лицо неустановленное, по-видимому, знакомый о. Павла по Москве.
4. Гиацинтова Надежда Петровна (1862–1940) – теща П. А. Флоренского, жила в его семье в Загорске.
З/к Флоренский П. А. Каптерев П. Н. ОМС.
Сковородино. Фотография. 1934 г.
18 февраля 1934 г., г. Свободный
1934.II.18. Дорогая Аннуля, после длительных и канительных сборов, мы с П<авлом> Н<николаевичем> наконец-то в Сковородине. Адрес: ст. Сковородино Уссурийской ж.д., Опытная Мерзлотная Станция1 (я ошибся, когда писал «Забайкальской ж.д.»). Вопреки ожиданиям и страхам доехали очень хорошо, совсем по-барски: в особом вагоне, свободно, без опасения за вещи, одним словом так, как теперь не ездят. Своим перемещением (уже не временным, а постоянным) очень довольны. Тут приятный пейзаж – волнистый горизонт, холмы кругом, кажется есть и речка. Сковородино – маленький провинциальный городок, тысяч на 10. Мерзлотная станция – уютное тихое учреждение, вполне соответствующее сосредоточенной научной работе. Людей здесь мало – всего навсего, с рабочими, 25 человек. Начальство культурное, добропорядочное и благожелательное, так что с ним можно будет хорошо работать. Станция на отлете, за нею поле, так что чувствуешь себя как в деревне или на даче. Живем мы вчетвером, причем комната наша отделена лишь перегородкой от лаборатории. Лаборатория организуется. При станции опытный участок – словом все удобно. С сотрудниками мы пока не познакомились, кажется больше все молодежь. Здоров. Письма теперь пишите по новому адресу. Давно ничего от вас не получаю и безпокоюсь, особенно когда сам живу так благополучно. Когда вам можно будет приехать ко мне, то тут будет, где походить по окрестностям. Книг здесь немного, но есть хорошие и трудно доставаемые. Надеюсь, что с книгами как-нибудь устроимся. Солнца тут больше, чем в Свободном – местность выше и воздух чище. Небо безоблачное, и солнце, попадая на лицо, греет. Вот сейчас сижу в комнате, и лицу от солнечных лучей даже жарко. Ветров здесь, кажется, не бывает, так что несмотря на более северное положение (53° 58» с.ш. 123° 57» вост. долготы) чувствуется легче, чем в Свободном. До сих пор не знаю, получены ли вами те деньги, которые были высланы из Ксениевской и из Свободного, – последние через сберкассу. Сообщи мне. Завтра я высылаю еще, теперь уже переводом, и надеюсь на более скорую доставку. Крепко целую тебя, дорогая, и всех деток, кланяюсь бабушке. Получил письмо от Ал<ексея> Ив<ановича>2, которое весьма досадило моему спутнику. Не забывайте своего папу, живите бодро. Пусть Олечка не огорчается своими неудачами, а воспользуется этим временем, чтобы поработать самостоятельно над книгой.
П.Флоренский
1. Сковородинская Опытная Мерзлотная Станция (ОМС) стала местом работы о. Павла в течение полугода (с 10 февраля по 10 августа 1934 г.). Здесь он целиком посвятит себя исследованию вечной мерзлоты, сделает ряд открытий в этой области. ОМС станет последним местом, где о. Павлу были предоставлены нормальные условия для научной работы по интересующей его проблеме, в дальнейшем, на Соловках он не раз будет вспоминать Сковородино и сожалеть о незавершенном труде, который обещал интереснейшие научные перспективы.
2. Архангельский Алексей Иванович — ученик о. Павла по Московской Духовной Академии, писал ему в годы ссылки. А.М. Флоренская пишет о нем мужу: «Ал. Ив. все время беспокоится о тебе и о нас – это единственный, а твои сослуживцы все о нас забыли…» (письмо от 1934.III.04). В письмах – А.И. или А.Ив.
Лаборатория ОМС.
Сковородино. Фотография. 1950-е гг.
1 марта 1934 г., Сковородино
1934.III.1. Сковородино, ОМС. Дорогой Кирилл, в прошлый раз я не успел написать тебе и потому пишу тебе первому сейчас, с утра. Вот уже десять дней прошло, как мы приехали на ОМС, т. е. Опытную Мерзлотную Станцию, но время это пролетело так, что его и не заметили. С утра, т. е. с 8 часов и до 12, 121/2 1 ч. ночи нахожусь в лаборатории, выходя из нее только чтобы пообедать и изредка – на 1/2 часа заснуть после обеда. Изредка выходим наружу, посмотреть на великолепную, развивающуюся рядом со станцией, наледь. Станция – небольшое учреждение, из нескольких домов, каждый из которых раза в 2 больше нашего, или вроде нашего. От лаборатории до столовой шагов 30, шагах в 30 – дом, где живет директор. Только до бани подальше, минут 10 ходу, если не менее. Комната, в которой живем, отделена перегородкой от помещений лабораторных. Как видишь, здесь все близко и под рукою. Всегда я мечтал жить непосредственно рядом с лабораторией, в тишине и подальше от города. Но исполнение желаний приходит, можно сказать, всегда с неожиданной стороны; так и в настоящем случае. Правда, лаборатория только организуется, ни приборов, ни реактивов нет. Но пока что мы пользуемся местными ресурсами – морозом. В холодильном шкафу, пространстве между двумя оконными рамами, но специально устроенными, морозим воду и грунты во всевозможных комбинациях. Наблюдаю процессы кристаллизации, делаю зарисовки, многое уясняется и этими примитивными опытами. Малость и скудость лаборатории, пожалуй, приятны, по крайней мере в моем вкусе. Очень интересны образующиеся здесь наледи, растущие изо дня в день. Столярную мастерскую заделало льдом уже более чем на половину высоты. Вспухают большие и малые ледяные бугры. Лед постепенно завоевывает территорию и быстро растет вширь и ввысь, словно пухнет. Из трещин, образующихся на нем, выбрасываются газы, выступает вода. При вскрытии ледяного покрова на особенно приподнятых местах из отверстия бьет фонтан, например на 70 см. Местами выступает какой-то минеральный раствор, покрывающий пушистым налетом лед, какой-то карбонат, но, вопреки ожиданию, – не кальция. Образуются сложные системы мощных трещин в ледяной толще. Наледь угрожает полотну железной дороги и подбирается к столовой для рабочих. Как видишь, происходит много интересного. Разрез наледных бугров, правда, подслеповатый и черезчур мелкий, можешь посмотреть в «Физической Геологии» Мушкетова, изд. 3-е1.
Во главе ОМС стоит НИ.Быков2, физико-математик и инженер, ранее работавший на Севере, в Игарке. Он много видел в области мерзлоты и разсказывает поучительные вещи. К тому же он недурно рисует, так что его разсказы сопровождаются показыванием зарисовок, очень интересных, например, северного сияния. Н.И. человек культурный, приятный в обращении, и с ним можно работать. Живет тут с семьей3. Старший сын где-то работает, 2-й Кирилл похож на Васю, 3-й Игорь – вроде тебя, далее идет девочка Ира – вроде Оли и наконец мальчик Коля, похожий на Мика. Но все они немного моложе вас, года на 3, кроме самого старшего, которого я не видел. К нам Н<иколай> И<ванович> и его жена относятся очень ласково, балуют угощениями и всем, чем могут: Н<иколай> И<ванович> дает мне свои книги, краски, нарисовал мне ледяные холмики и наледи, получившиеся из обледенелых маревых кочек, даже принес цветные карандаши Коли.
Жизнь тут, по крайней мере пока, тихая, но напряженная. Ничего не поспеваешь сделать; отчасти это происходит от неналаженности лаборатории, отчасти же – от того, что слишком сложны задачи. Целую тебя, дорогой; не забывай, пиши. Ведь я все время скучаю без вас и о вас безпокоюсь.
П.Флоренский
1. Мушкетов Иван Васильевич (1850–1902) – русский геолог, исследователь Средней Азии, Урала, Кавказа. Автор «Физической геологии» (ч.1–2, 1888–1891).
2. Быков Николай Иванович (1855–1939) – заведующий Сковородинской Опытной Мерзлотной Станцией на БАМЛАГе, между о. Павлом и Н.И. Быковым сложились дружеские отношения, а также плодотворное сотрудничество по изучению вечной мерзлоты. Для о. Павла особый интерес представляла его генеалогия, в его роду были представители родов Пушкиных и Гоголей.
3. Флоренский сблизился со всей семьей Н. И. Быкова. На ОМС с ним жили: жена Ольга Христофоровна, дети: Кирилл, Игорь, Ирина и Николай. Старший сын жил отдельно, о. Павел его не упоминает в письмах.
2 марта 1934 г., Сковородино
1934.III.2. Сковородино. Дорогая Аннуля, когда же я получу от вас весть, как вы живете и благополучны ли. С переездом в Сковородино связь прервалась, но я надеюсь, что она здесь будет впоследствии более надежной. О том, как я живу здесь, ты уже знаешь из письма Кире. Добавлю только, что нас закармливают, как на убой; за последнее время я так растолстел, что самому противно. Живем хотя и напряженно в смысле работы, но очень тихо и мирно. Пока что я сижу почти исключительно в лаборатории, делаю опыты, зарисовываю, как умею, полученные результаты различных промораживаний, пишу, вычисляю, часто беседую на разные научные темы с НИ.Быковым и с другими, обсуждаю постановку опытов с П<авлом> Н<иколаевичем>, участвую в заседаниях – научных, технических («производственных») и прочих, делаю указания нашему помощнику. Таковым оказался волею судеб ПК.Старикович1 из Посада, учившийся в женской гимназии и на несколько лет (по возрасту – на 4) старше Васи. Он, Старикович, припоминает фамилию Васи, но лично его не может вспомнить, Вася скажет, не учился ли этот мальчик при нем, в одном из старших классов. Недалеко от Сковородина оказался проф. Сузин2, от которого я получил недавно поклон. Кира, наверно, помнит Сузина по Москве. Вообще, здесь на БАМе знакомых легче встретить, чем в Москве, и кроме того все оказываются более приветливы, чем в Москве.
По приезде в Сковородино я послал тебе несколько денег; сообщи мне, получила ли ты их. Теперь я переслал переводом, так что надеюсь на более быструю и более верную доставку. Было бы неприятно, если бы то немногое, чем я могу помочь вам, не доходило бы до вас.
Ничего не знаю я и о судьбе доверенностей, послал их уже давно, из Нанагр3. Судя по твоему письму, заключаю, что ты наконец-то получила эти доверенности, но удалось ли их привести в действие – не знаю.
Если бы не безпокойство за вас, меня не оставляющее никогда, и не печаль по разлуке с вами, я бы сказал, что очень рад избавлению от Москвы и доволен своею жизнью здесь. Работа при отсутствии необходимой литературы и приборов, конечно, не может идти достаточно успешно, но я предпочитаю менее успешную работу, лишь бы не было толчеи и дергания, от которых в Москве за последнее время не было житья.
В здешних краях, кроме москвичей, встречаю немало кавказцев или живших на Кавказе и вспоминаю с ними места, знакомые им и мне. С одним полугрузином думаю освежить в памяти то, что я когда-то выучил из грузинского, но сейчас начисто забыл. Зато сильно опасаюсь за свой русский язык. Тут везде столько слышишь не то украинской, не то полуукраинской речи, или полубелорусской, что неправильные обороты и нерусское произношение перестают резать ухо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
