355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Павел Данилин » Новая молодежная политика (2003-2005 г.г.) » Текст книги (страница 1)
Новая молодежная политика (2003-2005 г.г.)
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 16:39

Текст книги "Новая молодежная политика (2003-2005 г.г.)"


Автор книги: Павел Данилин


Жанр:

   

Политика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Павел Данилин
Новая молодежная политика (2003–2005 г.г.)

Сезон метеоритных дождей

У советского поэта-охранителя Николая Грибачева было такое забавное стихотворение, оно называлось «Метеорит»:

 
Отнюдь не многотонной глыбой,
Но на сто верст раскинув хвост,
Он из глубин вселенной прибыл,
Затмив на миг сиянье звезд.
Ударил светом в телескопы,
Явил стремительность и пыл,
И по газетам всей Европы
Почтительно отмечен был.
 
 
Когда ж без предисловий вычурных
Вкатилось утро на порог,
Он стал обычной и привычной
Пыльцой в пыли земных дорог.
Лишь астроном в таблице сводной,
Спеша к семье под выходной,
Его, среди других подобных,
Отметит строчкою одной.
 

То, что в конце 2004 – начале 2005 года стало модно называть молодежной политикой, – тот же самый метеорит. Его история проста: истосковавшись по живым людям, по свежим идеям, по ярким лозунгам политологи и журналисты (в том числе и автор этих строк) с удовольствием придумали для себя этот виртуальный мир, который был гораздо более ярким и симпатичным, чем политика взрослая (которая к тому же не менее виртуальна). Молодежную политику, наверное, стоило придумать и раньше, да и попытки были, но именно к концу 2004 года у нее появилось что-то вроде идеологической базы – только что сменилась власть на Украине, главной движущей силой революции была молодежь, оранжевое настроение вдохновило всю российскую оппозицию, почувствовавшую – точнее, подумавшую, – что и власть в Москве можно поменять так же легко и безболезненно, как в Киеве – нужно просто собрать и вывести на площади тинейджерскую массовку. Именно тогда ожидания журналистов и политологов срезонировали с планами оппозиции (прежде всего – с планами так называемых политэмигрантов, главный из которых, Борис Березовский, тогда всерьез считал победу Ющенко на Украине своей личной победой). Именно тогда началась молодежная политика в России.

Тогда же молодежные лидеры – представители молодежных организаций больших партий (традиция, восходящая к комсомолу) – всерьез заговорили о тендере. Логика была проста – на Украине была «Пора», в Грузии была «Кмара», в России же нет ни «Кмары», ни «Поры», а они между тем очень нужны потенциальным инвесторам. Надо только правильно себя отрекламировать – показать, что именно твоя организация способна стать русской «Порой».

Доказывали по-разному. Нацболы активизировались со своими акциями прямого действия – в критический момент суда над участниками одной из таких акций, захвата здания Минздрава, когда за кулисами суда шли напряженные переговоры адвокатов и лидеров партии с властями через посредников, 40 национал-большевиков неожиданно совершили еще одну, самую громкую акцию – ворвались в приемную администрации президента, потребовав немедленных переговоров «с Путиным, Сурковым или Илларионовым». Нацболов избили и арестовали (поначалу даже вменив им в вину попытку насильственного захвата власти), переговоры по смягчению наказания для захватчиков Минздрава провалились, и шестеро подростков получили по пять лет колонии (потом Мосгорсуд снизил сроки до трех лет), зато шансы НБП в «тендере» резко выросли – либеральная общественность охотно простила Лимонову и его партии и серп и молот на флаге, и неблагозвучное для либерального уха название.

Остальные организации рекламировались более безопасными способами. Молодежное «Яблоко» переименовалось в «Оборону», взяв себе символом сжатый кулак – такой же, как у «Кмары». Несколько интернет-активистов из Питера и Москвы придумали гениальный бренд «Идущие без Путина» (в противовес пропутинским «Идущим вместе») и, не имея за собой реальной организации, несколько месяцев раздавали интервью западным журналистам, уверяя их, что именно «Идущие без Путина» устроят в России настоящую революцию. Группа киберсквоттеров застолбила интернет-адрес «Поры» в русской доменной зоне, назвалась «Порой» и принялась окучивать работающих на оппозицию политтехнологов, надеясь на финансирование. В первые месяцы 2005 года оппозиционные молодежные движения появлялись чуть ли не ежедневно, заставляя путаться в них даже самых опытных политологов.

Тендер, однако, обернулся фальстартом. Ни выборов, ни социальных кризисов, подобных хотя бы волне митингов против монетизации льгот, в обозримом будущем не предвиделось. Украину (о чем радостно сообщали российские телеканалы) трясло от постреволюционных скандалов, что также не добавляло плюсов революционному проекту. Те, кто грезил революцией и обещал быть ее солдатами, оказались в весьма глупом положении – солдаты были, революции не было и не предвиделось. Бурный рост молодежных движений в первые месяцы 2005 года обернулся застоем уже к концу лета – наиболее раскрученная «Оборона» так и не смогла стать массовой, НБП погрязла в судах над своими активистами, «Идущие без Путина» вообще куда-то исчезли, кибер-сквоттеры из «Поры» купили новые интернет-адреса (например, kasyanov2008.ru) и уже без всяких революций пытаются всучить их покупателям.

В то же время именно к середине года начало нормально функционировать созданное в январской революционной панике «антиоранжевое» движение «Наши» с неограниченными материальными ресурсами. К лету активных «Наших» в России было более трех тысяч. «Неактивных» весной выводили на своего рода московский Майдан – Ленинский проспект. В первой публичной акции контрреволюционного движения приняли участие 60 тыс. человек – на этом фоне все оппозиционные молодежные структуры выглядели весьма бледно. К осени 2005 года то, что несколькими месяцами ранее именовалось молодежной политикой, полностью утратило актуальность в России. Очень правильно, что книга Павла Данилина, которую, как мне кажется, точнее было бы назвать эпитафией, появляется именно сейчас. Это история, с одной стороны, совсем недавняя, с другой – уже закончившаяся, а оттого – еще более поучительная.

Олег Кашин, журналист

Слово о системе

Несколько десятилетий мне казалось, что технологией создания молодежных движений наука не интересуется и эта отрасль знаний относится к той же категории, что и выращивание домашних кактусов. Миллионы кактусоводов обмениваются информацией и саженцами, есть какие-то брошюры, книги, иногда даже не самиздатские, а с ISBN, но все это не наука в декартовом смысле слова, не великое, верное учение, а ползучий эмпиризм: практические советы, обмен частным опытом. Я сам писал такие книги (не про кактусы, а про неформальные сообщества), и они широко издавались и переиздавались для узких кругов.

Нельзя сказать, что наука совсем была к нам равнодушна. Например, есть прекрасные работы ленинградского социолога Т.Б. Щепанской. Они изучали нас, неформалов, как звезды, горные хребты, падежи и времена глаголов. Вот оно такое и этакое, спектральный класс NN, в нем бытуют такие нравы и словечки, летает в сумерках, а в подразумеваемых скобках – безвредно и бесполезно. Это совсем не так, как изучают яблони, тараканов и облака: ученых не интересовало, как нас выращивать, травить и предсказывать. Некоторые из нас подхватывали этот стиль и, не будучи учеными, писали и самиздавали. К этому классу относится прекрасная и незаслуженно малоизвестная книга о русских хиппи «Сага о Системе», созданная Кротом (RealName Евгений Балакирев, врач-психиатр из Владивостока).

Изредка возникали кухонные измышления о том, что, может быть, эти технологии изучаются спецслужбами в целях предотвращения молодежных бунтов, а также «внедрения» и прочих «грязных делишек». Строились они исключительно на логике, на основе постулата о всесведущести КГБ, не имея под собой никаких доказательств, но имея противоречия. Кандидаты, профессора и академики Академии педагогических наук СССР, впоследствии РАО РФ, читали книги и статьи мои и моих друзей, смотрели работы «живьем» (то есть детские-молодежные группы), дружески похваливали и предлагали бросить самиздатское дилетантство и оформить эти тексты в нормальную диссертацию.

Диссертировать нам было лень, мы предпочитали делать. Академики выросли из пионервожатых, директоров школ и мэнээсов на наших глазах, некоторые были друзьями, и я категорически не верю в их неискренность. Даже под подпиской и первым допуском – намекнули бы. Фактом, противоречащим версии об осведомленности спецслужб в этих вопросах, я считаю неосведомленность высших научных кругов. Все мы знаем, насколько наука в СССР была переплетена с оборонкой и другими системами безопасности страны. Вспомните хоть академиков Андрея Сахарова и Евгения Примакова.

За всей этой суетой, сначала благоденствуя за железным занавесом, а потом карабкаясь под обломками империи, мы как-то забыли, что КГБ – не единственная спецслужба на свете, а структура наука – оборонка – спецура на Западе совсем иная. Частные фирмы и лица там вполне могут выполнять исследования и производить продукцию по госзаказу, соблюдая при сем надлежащую секретность. Впрочем, или не соблюдая. В Интернете появились книги Говарда Рейнгольдса (пришлось осваивать английский с электронным переводчиком), а затем совсем откровенные тексты Джина Шарпа уже в переводе на все языки, подлежащие демократизации и деградации, в том числе и на русский. Что-то в них чувствовалось родное… не в смысле там заимствования, ничуть, просто ясно стало, что мы с этими (может свойскими парнями) Говом и Джином знаем одно и то же. Другие парадигмы, научные школы, традиции – но предмет-то один.

Потом началась подготовка оранжевой революции на Украине. Шел 2002 год, я еще не знал, что это будет революция, думал: так, электорат воспитывают. Но методы! Наши методы! Я пришел к властям и сказал (многократно): «Смотрите, что они делают! Вы не считаете, что пора вернуться к работе с молодежью? Не надо нанимать меня, я уже старпер. Вот вам молодежные лидеры (могу познакомить и подружить), вот они ходят по улицам в прикиде, и их за это вяжут менты! Им нужны помещения, оборудование, поездки, прикиды эти самые! Им нужны парашюты, дельтапланы, ледорубы, мечи и латы, лыжи, ацетиленовые фонари, мотоциклы… Тогда они будут ваши, или хотя бы не ваши враги. Да, это дорого. А вам дороже не обойдется?»

Им обошлось дороже.

Я держу в руках книгу, написанную молодым – это чрезвычайно важно! – молодым русским человеком о современной России, о современных молодежных движениях, без высокотерминологичного эстетского наукообразия, а с почитаемым мною эмпиризмом.

Первое, что я вижу, – методы создания молодежных групп и систем связей между ними. Хотя как будто большая часть текста не совсем о том – я так вижу, ибо так устроен и нацелен. Это не означает, что я отрицаю важность электоральных игр, значимость политических интриг и роль личностей в историях. Автор, кажется, знаком с большинством политических молодежных лидеров России. Несмотря на разнообразность подачи, все методы в книге объединены парадигмой, естественной для меня и моих друзей, но совершенно нетипичной для современных политических партий и непонятной чиновникам.

О строительстве говорят все, кроме автора этой книги. Только он все время употребляет слово «растет». Это не мелочь, а глубочайшая мировоззренческая и вытекающая из нее технологическая пропасть. Все пытаются молодежные движения строить – как дома, свинчивать – как трактора или сшивать – как пиджаки. Молодежное сообщество можно вырастить, если поливать и удобрять. Его можно затоптать, срубить, уничтожить. Но его невозможно собрать из деталей – молекул. Его нельзя загнать в заранее придуманные рамки. Из зерна яблони вырастет только яблоня. Мы можем только выбирать нужные нам зерна – благо, их в природе много, всегда найдутся нужные.

Множество раз в книге повторяется и подтверждается примерами мысль: у молодежи нет вертикальной политической мобильности. Партии, и тем более государство, не дают возможности карьеры. Молодежные группы и движения рассматриваются как фишки в политических играх старперов. Автор, вероятнее всего самостоятельно, додумался до ключевого слова – «субъектность». «Ребенок – субъект, а не объект!» – это главный лозунг «педагогов-новаторов» – общественного движения 80-х, сыгравшего не последнюю роль в формировании пушечного мяса для революции 91-го. Каковы бы ни были ее печальные итоги, но революционеры добились успеха. Сейчас создатели «Наших» пытаются использовать педагогические разработки академика Иванова.

В книге не используются слова и понятия, давно потерявшие определенность значения. Например, «демократия» – только в кавычках, цитатах и названиях организаций. Слова «тоталитаризм» в книге нет вообще. В ней есть ответы на вопросы «что?» и «как?»? В ней, слава богу, нет ответов на вопрос «почему?», уводящий нас в непроницаемый для практической деятельности чад кухонных трепов, – тех, кого автор несколько натянуто, но внятно называет интеллигенцией. Что происходит и как сделать, чтобы было иначе. Может быть, не все рецепты совершенны. Но парадигма – действенна! Это надо пробовать, менять и опять пробовать. Это надо делать! И если те, в чьих руках ресурсы (не обязательно государство), этого делать не будут, они окажутся в глубокой черной… дыре истории. Да они-то – бог с ними, они там вместе с Россией окажутся. И мы опять будем карабкаться из-под обломков.

Одновременно эта книга является и справочником по молодежным движениям. География издания стянута к Москве, что убедительно целеположено: революции делаются в столицах. У этой книги есть цель: предотвратить очередную российскую катастрофу. Автор – человек, живущий за идею.

Если такие люди появились на нашей стороне, значит у нас есть шансы, сколько бы денег ни было у наших врагов. По большому счету, против идеи деньги бессильны. Говоря максимами (каковые мы видим в реале чуть ли не каждый день), против человека, готового к смерти, может выстоять только другой человек, готовый на то же. И только когда двое таких стоят друг против друга, победит тот, у кого лучше оружие.

Это книга о социальных технологиях, а технологии – это оружие.

Михаил Кордонский, политолог

Введение

Размышления об определениях

В то время как в Москве солнце озаряет зубцы Кремля, в далеком Лондоне еще глубокая ночь, но Борис Березовский спит спокойно, ибо знает, что президент России не приезжает на работу раньше 11 часов утра… Так должен был бы начинаться страшный роман об оранжевой революции в России, где на улицы вышла вся «прогрессивная молодежь, доведенная до ручки кровавым путинским режимом». Но альтернативной историей заниматься неблагодарно, а предсказатели со времен Нострадамуса особым успехом не пользовались, другое дело – фантасты. Быть может, начинать книгу надо со слов «…сейчас количество молодежных движений в стране растет…» и дальше искать удачное продолжение? Понятное дело, что «растет как грибы под дождем» – слишком затасканно, «растет как ВВП» – неполиткорректно, да и не отражает тех стремительных процессов в среде молодежи. А если сравнивать с раковой опухолью? Но это будет несправедливо по отношению к самим молодежным движениям. Они ведь на самом деле являются истинными, хотя и немногочисленными, ростками гражданского общества. Того самого, о строительстве которого так много говорят.

Поэтому надо просто принять факт: молодежные движения стали «модными», внимание всех акторов политического процесса к молодежи велико, и, отталкиваясь от этого, уже дальше разбираться с тем, что именно произошло, как произошло и что делать дальше. Конечно, нельзя забывать и еще один главный русский вопрос: «кто во всем этом виноват?»

Для начала немного академизма. Молодежь – это «социально-демографическая группа, переживающая период становления социальной и психофизиологической зрелости, адаптации к исполнению социальных ролей взрослых. Обычно к молодежи причисляют людей в возрасте от 14 до 30 лет»[1]1
  http://www.glossary.ru/cgi-bin/gl_sch2.cgi?RMuruklm.


[Закрыть]
. Увы, но именно это определение, являющееся общепринятым и общераспространенным, делает невозможным понимание той роли, которую юные поколения играют в политике сейчас. Оставшись с советских времен, оно совершенно не соответствует реалиям сегодняшнего дня. И с этим вопросом следует разобраться как можно более подробно, ибо в неправильном применении самого термина «молодежь» к политическому процессу и, более того, в неправильном его понимании кроется главная причина неудач многих, если не всех, молодежных движений, попыток создать их или оседлать, сделав инструментом решения собственных политических проблем.

В СССР все было просто: человек с семи лет становился октябренком, с десяти – пионером, с четырнадцати – комсомольцем, и только годам к тридцати в среднем становился членом КПСС, если не было непреодолимых препятствий. При этом надо понимать, что членство ни в комсомоле, ни тем более в КПСС не было обязательным. То есть в СССР понятие «молодежь», если говорить о нем в системном, политическом аспекте, четко привязывалось к комсомольскому периоду. Поэтому нет ничего странного, что молодежь в советских энциклопедических словарях несколько уничижительно характеризуется как «переживающая период… адаптации к исполнению социальных ролей взрослых». Действительно, прежде чем стать полноправным субъектом политического общества, сиречь членом КПСС, человеку следовало пройти комсомольскую «практику», доказать свою лояльность, а также умение и желание заниматься политикой, какой бы выхолощенной она нам сейчас ни казалась. Безусловно, стать партийцем было вполне реально и до 30 лет, но для этого нужен был либо блат, либо «активное участие в общественной жизни», либо мифические или реальные заслуги перед Родиной.

После распада СССР компартия как единый инструмент социализации и политизации молодежи прекратила свое существование. Нового, естественно, создано не было. Результатом стала «политическая молодежная трагедия». Об этом стоит говорить в кавычках, поскольку речь идет именно о политическом поражении молодежи, а не о социальной и демографической трагедиях, которые тоже произошли в то время, но касались не одной группы населения, а всех граждан бывшего СССР. Эта «политическая молодежная трагедия» случилась не по чьему-то злому умыслу. Юные поколения, игравшие главную роль в событиях перестройки, ставшие мотором событий августа 1991 года, просто оказались предоставлены сами себе. Молодежь взяла «суверенитета» столько, сколько хотела, но не могла унести его по определению. Тогда большинству казалось, что, свалив КПСС, избавившись от железного занавеса, получив «демократию», они вместе с ней обретут и все остальное, в том числе и свою роль, и должное место в политике. В результате свобода превратилась в анархию.

Кто-то повесил себе на грудь медаль «За защиту Белого дома», кто-то прошмыгнул во власть, кто-то в постперестроечном хаосе сколотил банды, а кто-то подался в коммерсанты. Молодежь была брошена в свободное плавание. Государство о своей функции социализации забыло, а лучшими «социализаторами» оказались спортивные клубы, секции, банды и неформальные радикальные объединения. Что же до молодежи, которая хотела заниматься политикой, то она не то чтобы была лишена такого права – нет, партий и общественных организаций было море! Однако стимула, той самой морковки, которую предоставляла раньше компартия, юные поколения лишились. Если отбросить в сторону условности, то надо признать, что стимул этот ранее заключался в государственных гарантиях политического роста индивида, в том случае, разумеется, если он выполнял условия и условности, писанные и не писанные советским строем.

После 1991 года никаких гарантий никто и никому не давал. У молодежи был отнят единственный реально работавший ранее инструмент вертикальной мобильности в сфере политики, воспользоваться которым мог любой желающий. Сначала этого не заметили. На слуху были имена единиц удачливых молодых журналистов, коммерсантов и политиков, но в массе своей молодежь как социально-демографическая категория с начала 90-х была попросту «отрублена» от политики. Особенно страшно это оказалось для глубокой провинции. Если в столице и городах-миллионниках «демократия» давала некоторый шанс выбиться в люди – неважно, каким путем, – то в глубинке вертикальная мобильность работала тогда только в криминальной сфере, отсюда небезызвестные «тамбовские», «кемеровские», «ингушские», «ореховские» и иные организованные преступные группировки (ОПГ)[2]2
  Практический смысл: надо создавать конструкции, в которых заложена возможность политического роста. Пусть не до самых высот, у маленькой организации – маленький рост, но он заведомо известен и виден внешнему наблюдателю – потенциальному неофиту. Лучше чем ничего. (Примеч. М. Кордонского.)


[Закрыть]
.

При этом все бесчисленное множество появившихся в России партий оказались всего лишь уродливыми слепками, жалкими подобиями КПСС. Сохраняя все негативное, что было в компартии, позитивного для рядовых членов, а для молодежи особенно, они предложить не смогли, да и до сих пор не могут. Не будем разбираться в причинах – это тема для отдельной книги, а подумаем вот над чем: в угаре «демократизации» молодежный вопрос не вставал в принципе. Казалось, что новый строй сам сможет разрешить все проблемы, как социальные, так и экономические (а уж тем более политические: как же иначе, когда вокруг свобода, плюрализм, многопартийность…). Однако унаследовав от КПСС грандиозный поколенческий разрыв в элите, остальные партии банальным образом его репродуцировали. То же самое проделал и государственный аппарат. При этом произошел еще и жуткий, невообразимый раскол внутри поколения той самой «молодежи», определяемой согласно советским учебникам как монолитная демографическая группа в возрасте от 14 до 30 лет. И на это тоже никто особенного внимания не обратил. А ведь те, кому в 1991 году было 15 лет, и те, кому было 29, находились не в равных условиях перед вступлением страны в новый порядок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю