Текст книги "Перебежчик (СИ)"

Автор книги: Павел Барчук

Соавторы: Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7
В которой я готов быть героем, но не сильно хочется

– Ну, что? Как дела? – Калинин бросился мне навстречу, едва я прошел через «вертушку» и направился по дорожке в сторону Управления.

Складывалось такое ощущение, будто Владимир Александрович караулил меня прямо возле ближайших кустов, как верный пес хозяина. Был бы хвост, мотылял бы им с особым усердием. Вид при этом у Калинина был ошалевший. Хотя, так-то, гораздо приличнее, чем обычно. Амбре от излияний точно отсутствовало. Зато Володя радовал мир своим гладко выбритым лицом, идеально выглаженным костюмом и обувью, начищенной с таким усердием, что при желании я, наверное, смог бы рассмотреть свое отражение в носках туфель. Старался человек, сразу заметно.

Но вот выражение этого гладко выбритого лица напоминало сову, которая внезапно узнала, что она, может, даже и не сова вовсе. Володины глаза как-то сильно округлились и норовили вылезти на лоб. Возникало ощущение, он сейчас реально «заухает».

– Что конкретно ты имеешь в виду? – Я обошел особиста и, не останавливаясь, продолжил идти к зданию Управления.

Насколько могу предположить, вся компания, которая должна встречать Кастро, уже на месте, включая Туполева. Они тут тоже с самого утра в ожидании чуда. Вернее, сначала в ожидании меня, а потом уже – чуда.

Как и решили с Алексеем Алексеевичем, я из аэропорта следовал сначала за кортежем, а потом уехал вперед колонны. Тем более, Фидель изъявил желание притормозить в центре города, дабы пообщаться с людьми.

А людей от Фиделя пёрло знатно. Я, наверное, впервые видел столь ярко выраженную народную любовь. Жители города высыпали на улицы, с цветами и радостными лицами. И главное – это было по-настоящему. Что интересно, их никто не разгонял, не пытался держать за ограждениями. Люди кричали приветствия в сторону первой машины с открытым верхом, где находился сам команданте и Косыгин, размахивали букетами, смеялись. Черти что, в общем, с точки зрения современного человека. Чего-то не припомню я в своей прошлой жизни подобного народного восторга при появлении любого политика.

Но, надо признать, сам Фидель Кастро вел себя тоже непривычно. Я, в принципе, даже понял, отчего так сильно волновались чекисты. Кубинец явно не хотел отделять себя от народа. Его появление не было приездом лидера страны. Это был приезд человека, революционера, друга и боевого товарища. Честно говоря, если бы современный наемник задался целью грохнуть команданте, это вообще не было бы проблемой.

Да, я везде, повсюду видел мелькающие в толпе лица «коллег». Но черт подери…Кастро крайне сложный для охраны клиент. Он вдруг ни с того, ни с сего велел остановить машину, выбрался из нее и прямой наводкой двинулся к толпе горожан. Просто потому что ему какая-то девочка что-то крикнула. Хотела поздороваться, вроде.

На месте чекистов, обеспечивающих безопасность кубинского лидера, я бы волосы выдрал на заднице. Честное слово. По одному вы ведергивал бы от злости. Потому что Фидель вообще не парился о своей персоне. Что там рассказывал Марков? Сто-пятьсот покушений и ни одного удачного…Ну, либо команданте и правда заговорённый, либо, как говорил один сатирик из моего времени, ну, деби-и-ил-ы-ы-ы…

В любом случае, пока Фидель наслаждался народной любовью, я, пользуясь случаем, рванул на завод.

– Имею в виду, Кастро…он прилетел? – Володя бежал позади меня, не успевая подстроится под мой широкий шаг.

– Нет. Передумал. – Я назад не оглядывался, потому что знал, Калинин несется следом. У нас не очень много времени для бесед. Того и гляди, делегация скоро будет на месте.

– Как передумал⁈ – Владимир Александрович, споткнувшись на ходу от неожиданности заявления, буквально секунду смотрел на мою удаляющуюся спину, а потом кинулся снова догонять начальство.

– Вот так. Сказал, не поеду в этот город и на этот завод не пойду. Там работает Вовка Калинин, он – редкостный мудак. Связался с предательницей Филатовой, хотел своего руководителя, хорошего человека, угандошить…

– А-а-а-а-а…шутите…– Особист облегченно выдохнул, но тут же напрягся. – Я не хотел угандошить…

– Слушай…– Резко остановился, повернулся к Калинину лицом, а потом, для более точного понимания, ткнул пальцем ему в грудь. Чтоб у Володи не возникло сомнения, речь идет именно о нем. – Хватит считать меня идиотом. Ясно? Хватит. Я прекрасно знаю, что и кто хотел этой ночью. И знаешь, Володя…

Несколько раз смахнул невидимые пылинки с плеча Калинина.

– Сейчас у меня имеется слишком много вопросов, требующих решения. И это вопросы гораздо важнее тебя, дуры Филатовой, Игорька Ведерникова…Даже важнее, чем невинно убиенный инженер Маслов. И не менее невинно убиенная его жена. Если бы не ситуация, которую в данный момент пытаюсь разрешить, вся ваша гоп-компания уже давно давала бы объяснения в другом месте и другим людям. И мы обязательно…уверяю тебя, обязательно, вернемся к этой теме. Но чуть позже.

Я, не дожидаясь ответа Калинина, который молча сопел, выслушивая мою отповедь, развернулся и вошел в здание Управления. Особист топал следом. Я слышал за спиной его тяжёлое дыхание.

Конечно, мне не стоило говорить все это Владимиру Александровичу в лицо. Глупо. По сути я дал ему понять, что после отъезда Фиделя займусь насущным вопросом…нет, даже вопросами, касающимися всей этой истории с убийством инженера. Я теперь не просто подозревал, что там замешаны Филатова, Ведерников и Калинин. Я в этом уверен, на сто процентов. И еще, что немаловажно…судя по той театральной речи, которую Нина Ивановна исполняла в своей квартире буквально минувшей ночью, она точно не убивала ни Маслова, ни Маслову. Но Филатовой известно, кто это сделал. Учитывая, что кроме нее в данной истории замешаны Игорь и особист, между двумя претендентами на комиссарское тело блондинки, явно есть недопонимание и секреты.

Ниночка говорила со мной, создавая впечатление откровенности. Но при этом, далеко не все. Потому что знала, в ванной сидит в засаде Калинин. Соответственно, что? Соответственно, Володю в некоторых вопросах используют в темную. И многого Володя тупо не знает. Например, о Ведерникове. Короче…это такая компания, где жаба пытается сожрать гадюку, а гадюка упорно лезет к пауку.

В любом случае, если я и вернусь к данному вопросу, то лишь по дороге к новой жизни. Когда буду отсюда далеко. Чисто ради любопытства проанализирую более подробно. Потому как варианта развития событий два.

Либо все задуманное получится. Я и Комарова уедем. Конечно, ни в какой Швейцарии никто не останется. Уверен, Марков позаботился о том, чтоб нас там встретили «подобающим» образом. Особенно, если он действительно получит вожделенный список. Просто, честно говоря, пока даже не готов думать, а что именно я сделаю, когда окажусь за пределами Союза.

Либо, мое имя будет значится на памятнике. Вернее, имя Максима Сергеевича. И то, не факт. Что памятник будет. Так что, с прискорбием, могу сказать, скорее всего, смерть Маслова так и останется нераскрытой.

Хотя…Я завис, остановившись в холле Управления, прямо возле дверей. Если все пройдёт хорошо, если смогу избавиться от Маркова, от прошлого и всего этого дерьма, почему бы мне не слить нужную информацию полковнику? Напоследок, так сказать. Тупо отправить внеплановый отчет. Мол, обратите внимание на такие-то детали. А уже потом «умереть».

– Максим Сергеевич… – Мне навстречу, раскинув руки, устремился Туполев.

Все первые люди завода ожидали моего появления прямо тут, внизу.

– Все хорошо. – Я пожал конструктору протянутую ладонь. Хотя он так раскрылся, думал, кинется с объятиями. – Делегация едет следом за мной. Думаю, минут через пятнадцать, будут на месте. Команданте там устроил выход в народ…

– Это, да…– Алексей Андреевич засмеялся. – Кастро любит неформальные моменты. Так…товарищи…– Туполев оглянулся на остальных. – Думаю, пора переместиться к проходной. Гости скоро будут.

Собственно говоря, с этих слов события, словно по запланированному сценарию, резко ускорились. Не успели мы выйти на улицу, ворота, находящиеся неподалёку от «вертушек», предназначенных для сотрудников, разъехались в стороны, пропуская кортеж.

Естественно, мне в этот момент стало не до чего. Не до инженеров, будущего и гадюк. Меня интересовало благополучие кубинской делегации в общем, и Фиделя Кастро в частности. Потому что версию с еще одним исполнителем я все-таки по-прежнему не отметал. Тем более, учитывая внезапную смерть моего связного. Вернее, связной. Таинственную и неожиданную. Если о факте гибели актрисы уже узнали хозяева, думаю, у них это точно вызвало вопросы.

Правда, что уж греха таить, пока готовились к приезду команданте, я реально приложил массу усилий, чтоб его нахождение на территории завода было максимально безопасным. Даже чекисты косились на меня в те дни настороженно. Решили, человек – фанатик своего дела. Тем более, никто из них ведь не знал, что мы, в некотором роде, коллеги. Я замудохал всех своим параноидальным желанием прикрыть каждый угол, закоулок или точку, откуда можно было бы нанести вред кубинцу. Меня даже тихонько отвели в сторонку и попросили не истерить. Но дело в том, что понятие безопасности сотрудников комитета в 1972 году сильно отличалось от моих понятий – человека, знающего, как, кого и каким способом ухитрялись «убрать» в 90-е. Лично, конечно, не сталкивался, был слишком мал, но в силу специфики работы представление имею. По моему мнению, вся хвалёная безопасность комитетчиков строилась на уверенности, враги не посмеют действовать нагло, не попадут на территорию, не проскочат незамеченными. А когда я напомнил чекистам про убийство Кеннеди, вообще-то президента, которого не смогли уберечь, на меня вообще посмотрели, как на психа. Потому, наверное, и решили выполнить все мои озвученные требования, относительно безопасности. Подумали, у человека с башкой явно «бо-бо». Сделаем, что просит. Соответственно, теперь по всем точкам, с которых можно произвести выстрел, сидели чекисты. Но и это не придавало мне уверенности. Потому как лично я понимаю наверняка, если бы захотел выполнить задание хозяев, выполнил бы. Не знаю, откуда такая уверенность. Скорее всего, отголоски сознания Максима Сергеевича дают о себе знать.

В общем, я все время старался находиться максимально близко с команданте. И на крайний случай, без преувеличения, рассматривал вариант, в котором мне придется его прикрывать. С одной стороны, от этого было как-то смешно. Ну, какой, к чертовой матери, из меня герой? С другой стороны, естественно, вообще ни хрена не смешно. Одно дело изображать героя, к примеру, в «бронике», где риск снижается. Хотя, выстрел в голову никто не отменял. А хорошие снайпера еще со времен Великой Отечественной, (Смотри – Второй мировой) уже имеются. И совсем другое дело, отдать свою новую жизнь за лидера Кубы. Похвально, почетно, но глупо. Тем более, я же – не кошка. У меня семи запасных вариантов не имеется. Тут насчет Беляева, и то не понял, за какие заслуги меня в него закинуло.

Кастро, наоборот, был максимально расслаблен, вел себя свободно, на ровне со всеми. И вообще, демонстрировал огромную радость и дружелюбие. Ясен хрен! Ему-то что грустить. Он даже при ужасной жаре, расхаживая по заводу в военной форме и ботинках, чувствовал себя прекрасно. Ни капельки пота не стекло по его мужественному лицу. Рядом с этим человеком я начал испытывать комплексы неполноценности.

Неловкая ситуация возникла только после демонстрационного полета того самого сверхзвукового, пассажирского ТУ-144, который поднялся в небо с аэродрома, находящегося на территории завода.

Команданте с интересом наблюдаю весь процесс, а потом заявил, мол, он просто обязан посмотреть «птичку» изнутри. Так нам перевел его слова сын какого-то испанского коммуниста или революционера. Не запомнил деталей славной биографии отца этого гражданина. Гражданин выступал в роли толмача.

Ну, как говорится, слово гостя – закон. Отправились мы смотреть самолет изнутри. Как говорила героиня одного фильма – А вы его видели? А Вы его щупали? Видимо, команданте отличался очень скрупулезным подходом к возможному приобретению столь нехилого товара. Так-то дружба-дружбой, но не корову покупает человек.

Сопровождающие сначала немного напряглись. Косыгин сразу бросил в сторону Туполева вопросительный взгляд. Мол, все хорошо? Не обосремся? Алексей Андреевич уверенно, со спокойным выражением лица кивнул. Очень был уверен в том, что команданте оценит «тушку» по достоинству. А по итогу пришлось выкусить.

Когда мы оказались возле самолета, стоявшего в ангаре, часть сопровождающих тихонечко отползла в сторону. Постеснялись, наверное, бедолаги. Учитывая, что отсеялись именно те, кто имеет к заводу непосредственное отношение, я мысленно, сам с собой, посмеялся. Типа, не рискнули, что ли?

Делегация зашла внутрь. Кастро и Косыгин уселись в кресла. На кой черт это председателю совмина, не понял. Наверное, за компанию. Уж он-то в самолете может насидеться до одури. Потом принялись рассаживаться и остальные. Видимо, решили брать пример с высшего руководства. Я скромненько остался в проходе, постоянно оглядываясь по сторонам. Моя паранойя ни чуть не становилась меньше.

Алексей Андреевич стал рассказывать о том, что из себя представляет этот лайнер, какие у него высокие лётные качества. И скоростные, и комфортные, и так далее. Короче, в какой-то момент я чуть не прослезился. Если верить словам Туполева мы все сейчас прикоснулись к настоящему чуду. Фидель выслушал слова конструктора внимательно, в переводе, естественно. А затем вдруг начал задавать вполне конкретные вопросы, которых от него, судя по вытянувшимся лицам провожатых, не ожидали.

– Какая дальность полёта? Какой расход топлива? Какие шумовые характеристики?

Туполев, все ещё с выражением уверенности на лице, назвал цифры. Фидель взял у одного из своих кубинцев салфетку, ручку и начал подсчитывать. Окружающие его люди замерли, затаив дыхание. Считал-считал команданте, а потом поднял голову, оторвавшись от своих записей и огорошил народ:

– Нет, нам такой самолёт не подходит. Во-первых, он дорог; во-вторых, он шумен… И, в-третьих, он до Кубы без посадки не долетит, а с посадкой будет еще дороже. Вы сейчас рассчитываете его на шесть тысяч километров дальности, а пока добились только четырех тысяч километров, поэтому надо ещё очень серьезно поработать. Тем не менее…Мы вас поздравляем с тем, что вы делаете такую интересную машину, но надеемся, что в Советском Союзе достаточно специалистов, которые доведут этот самолёт до таких показателей, когда он сможет летать на Кубу без промежуточной посадки, тогда мы его будем покупать.

Косыгин еще пару секунд смотрел на переводчика, будто ожидая продолжения.

– Но… – Туполев вообще обалдел от столь неожиданного вывода. Видимо, Алексей Андреевич реально был уверен в том, что самолет произведёт правильное впечатление на команданте. Хотя, лицо он, конечно, пытался держать.

– Я впервые на авиационном заводе. Но мы знаем о том, как развита в Советском Союзе техника. Мы знаем о существовании станков с программным устройством. Мы знаем о качестве и уровне продукции. Мы знаем о самолёте Ту-144 и увидели его здесь. Мы разговаривали с рабочими, мы увидели, как собирается самолёт, видели его готовым – это великолепная машина.

Добавил, наконец Фидель Кастро с улыбкой. Я так понял, чтоб подсластить пилюлю. Потому что, после его отъезда, уверен, конструкторское бюро Туполева получит несколько непрозрачных намеков на то, что не мешало бы работать лучше.

После слов команданте и обмена приятностями, мы им – самолет, они нам – дулю с маслом, наконец, все участники эксперимента вывалились на улицу.

– Так… Воротников… – Косыгин махнул рукой, подзывая первого секретаря обкома. – Сейчас товарища Кастро отвозим в «Кораблик». Пусть отдыхает. Завтра у нас – Атомная. Потом – торжественный ужин.

Воротников кивнул, а затем дал команду остальным, дабы они не поперлись следом. Потому что ехать всем скопом в резиденцию, приготовленную для гостя – это идиотизм.

Я, вместе с руководством завода и Туполевым, проводил делегацию к машинам. Сунув руки в карманы, с облегчением наблюдал, как товарищи с солнечной Кубы покидают вверенную мне территорию. Первая часть мероприятия прошла хорошо. Кастро – жив, здоров. Теперь осталось так же хорошо пережить основной сценарий этого спектакля о любви и смерти. Где живых и здоровых будет гораздо меньше.

В общем, именно в данную секунду мне была нужна Александра Сергеевна. Надеюсь, она уже вернулась и ждёт меня в кабинете. Как договаривались.

Глава 8
В которой точно становится понятно, кто убил жену инженера, но я в это время занят другими делами

Ниночка Филатова испытывала сильное волнение. Можно даже сказать, сильную тревогу. Нет… Слишком слабо… Ниночка была в панике. Причин для этого имелось несколько. Первая, самая главная, где-то она ошиблась. Просчиталась. Где? Непонятно.

Максим Сергеевич, сукин сын, вел себя так, как по идее вести не должен. Нина Ивановна была уверена, она все оценила верно. Контакты с Марковым, загадочные отношения с Комаровой, Маслов с его нелепым побегом, эти трижды проклятые чертежи… Да и вообще…В Беляеве слишком много странностей. Все, конечно, имеют тараканов в голове. Но тараканы Максима Сергеевича ведут себя не менее гадски, чем он сам. Они, эти тараканы, будто танцуют залихватскую кадриль. Поэтому Ниночка не могла понять, чего ждать дальше от Максима Сергеевича. Единственное, что несомненно – ничего хорошего.

Хотя бы прошедшая ночь. Взять ее…

Беляев не был ни возмущен, ни напуган. А что-то подобное должно было произойти, если он, конечно, ни при чем. Если его с Вадимом связывает что-то другое. Хотя, что другое? Однокашники? Друзья? Это – смешно. Данная версия не выдерживает никакой критики. Да и потом, если верить рассказу Игоря, они в парке устроили самое настоящее выяснение отношений. Они – это Марков и Максим Сергеевич. Каким-то боком там оказалась Комарова… И главное, Вадима тоже прямо не спросишь. Нет, спросить-то можно. Тут другое. Он не скажет правды. А вот Ниночка рискует приобрести очередной нервный срыв после того, как Марков придет в бешенство. Он непременно придет. Не любит, когда Нина Ивановна задает вопросы.

Но по тому, что сказал Беляев ночью, выходило, ни черта он не предатель. А кто тогда? При этом, хватать Нину Ивановну Максим Сергеевич не стал. В комитет государственной безопасности не потащил. А чисто теоретически, надо бы. Она ему там, как дура, много лишнего наговорила. Тем не менее, Беляев совершенно не удивился. Более того, изначально пришел на встречу, оставив у подъезда Комарову. Вроде как подстраховался.

Комарова…везде она.

Ниночка недовольно повела плечом. Бледная моль, словно настоящее насекомое, лезет отовсюду. Куда не плюнь – везде она. Взять бы мухобойку, прихлопнуть бы тварь эту. Жаль, невозможно…Да еще оказываться, Вадим с Сашкой знаком. Опять же, если верить словам Ведерникова. Комарова Маркову помогла, вроде. Вот сучка…Кто бы мог подумать.

– О чем задумалась?

Филатова повернула голову и посмотрела на мужчину, сидящего за рулем. Марков был собран, сосредоточен. Он разглядывал здание гостиницы, которое виднелось из-за ограждения, очень пристально, словно боялся что-то упустить. Поэтому говорил, вроде, с Ниночкой, но глаза его не отрывались от «Кораблика».

На территорию резиденции около получаса назад въехал кортеж кубинской делегации. Теперь Ниночка вместе с Марковым ждала здесь чего-то. Непонятно, правда, чего. Но чего-то ждала.

Сразу после вручения цветов и встречи делегации Вадим забрал ее на машине. Ждал на приличном расстоянии, между прочим, которое Ниночке пришлось пройти на своих двоих. Старое здание аэропорта прежде находилось в черте города. А год назад, будто на зло, открыли новый аэровокзал. У чёрта на куличиках. До города километров тридцать, не меньше. И чтоб не привлекать внимания, по распоряжению Вадима, естественно, Филатовой пришлось протопать из этих тридцати одну пятую расстоянию точно.

Марков ждал ее в оговорённом месте. Они проехали по городу почти следом за кубинцами. Только, конечно, с опозданием. Просто почему-то Вадим повторил их маршрут. Естественно, ничего Ниночке не объясняя. Затем постояли возле завода. Опять же, не выходя из машины. Когда с территории выехал кортеж, Марков довольно «хмыкнул». Черт его знает, к чему это относилось. А теперь вот – гостиница.

– Почему Комарова дарила цветы Фиделю Кастро? – Спросила вдруг Нина Ивановна. И сама же испуганно замерла. Вадим ненавидит расспросы. Сейчас может последовать вспышка злости.

Марков снова многозначительно и загадочно хмыкнул, а потом тоже развернулся полубоком, уставившись на Филатову. Его холодный взгляд стал еще холоднее. Хотя, куда уж больше. И так мурашки по коже. Как вылупится своими синими глазищами… Ниночке иногда даже казалось в такие моменты, что он ее мысленно препарирует. Будто ученый лабораторную крысу. Или прикидывает, а так ли нужна Ниночке голова? Может, без головы – тоже сойдет… Господи… Как же она его все-таки боится…и ненавидит.

Филатова непроизвольно поёжилась, словно от холодного ветра. Вадим этот жест заметил. Он отреагировал на него довольной улыбкой. Ему явно нравился страх, который испытывала девушка.

– Народ любит Фиделя. Комарова твоя – и есть народ. Что удивительного? – ответил Вадим и посмотрел на Ниночку с высокомерной, наглой ухмылкой.

Он даже не пытался придать своим словам видимость приличий. Откровенно издевался, гад. Ну, почему? Почему вокруг одни сволочи⁈

– Послушай, я, конечно, произвожу впечатление дуры. Однако это не совсем так. Вы что-то задумали?

Нина Ивановна понимала, надо бы заткнуться, но не получалось. Странный день, странное поведение. Сама не могла понять, откуда у нее столько смелости, чтоб говорить о подобном с Вадимом.

– Милая…– Марков подался вперед, ухватил Ниночку за плечо, сжал его так, что у нее от боли выступили слезы на глазах. – Твоя задача – встретиться с сыном команданте. Все. Больше от тебя ничего не требуется. Ты ведь успела шепнуть ему пару приятных слов. Верно? Все, как договаривались?

– Да! Отпусти! Больно! – Филатова дернулась, чтоб освободиться от хватки Маркова. На коже снова останутся синяки… Ничего… Когда-нибудь она ему за все отомстит. За каждую ссадину. За каждую слезинку.

– Больно…ты не знаешь, что такое настоящая боль, дурочка… – Вадим убрал руку, а потом легонько похлопал ладонью девушку по щеке. Как хозяин послушную собаку. – Ну, так что? Сыну команданте все сказала?

– Сказала! И что давно в него влюблена и что буду ждать вечером дома. Адрес тоже сказала. Только…дальше что? Зачем все это? – Нину Ивановну продолжало «нести».

– Ну, милая, я же говорил. Просто проведешь приятный вечер с настоящим кубинским красавцем. Глядишь, влюбится в тебя. Увезет на солнечную Кубу. Все, как ты хотела. Прощай немытая Россия. Страна рабов, страна господ… – Марков довольно хохотнул. Непонятно, правда, что его столь сильно веселило. Известные строки Лермонтова или факт возможного отъезда Филатовой.

– Я хотела не этого. Зачем мне нищая Куба? Я хочу в Америку. Там есть возможность жить достойно… – Филатова, отвернувшись от Вадима, уставилась в окно.

А ведь она даже не знала, что у Маркова есть автомобиль. Он никогда не показывал ей машину. Тем более, такой автомобиль. «Жигули» новой модели. Явно только недавно сошедший с конвейера. Правда, прежде Вадим и в театр ее не водил. И с собой никуда не брал. Встретились в квартире, провели там несколько дней, все. Достаточно.

Ниночка снова посмотрела на сидящего рядом мужчину. Черт…как она вообще могла думать, будто любит его. Где были ее глаза? Где были ее мозги? Он ведь…зверь. Животное. Жестокий, бессердечный тиран. За красивым фасадом прячется старый, страшный дом с привидениями и скелетами.

– Ты что-то задумал. И мне это не нравится. – Высказала она, наконец, вслух свои опасения. Только из ее уст вылетела последняя фраза, Нина Ивановна машинально напряглась, ожидая всплеска агрессии.

– Бывает…– Вадим равнодушно пожал плечами. И это, кстати, тоже очень странно. Отчего он спокоен? Прежде на любые вопросы девушки следовала определенная реакция. А сейчас – ничего.

– И все? Что мы тут ждем? – Ниночка решила, раз ее не осекает никто, может, есть смысл разузнать подробности.

– Любуемся центром города. – Все так же спокойно ответил Марков. Потом завел машину и тронулся с места. Опять же, совершенно непонятно, по какой причине. Ниночка не увидела вообще ничего интересного или важного. Ради чего им стоило тут торчать? И ради чего им стоило сейчас уезжать?

– Значит так. Отправляешься домой. Сидишь и ждёшь. Я прибуду к вечеру. Раньше этого времени наш любвеобильный парень не появится.

– Почему ты уверен, что он вообще появится? – Филатова поправила выбившийся локон. Нет, она, конечно, цену себе знала. И да, красотой ее природа наградила от души. Это – факт. Но все же…Одна единственная мимолетная встреча.

– Потому что парень любвеобильный. Что непонятного? Хотя… Нет. Рискованно. Мы на всякий случай подстрахуемся. Он сегодня хочет проведать свою неофициальную жену…

– Сын Кастро женат? – Ниночка искренне удивилась. И даже где-то позавидовала неизвестной особе, сумевшей так сильно привлечь внимание кубинца.

Парень и правда был красивый. Высокий, темноволосый, с горящим взглядом. Конечно, Куба не предел мечтаний. Это – точно. Но с другой стороны, если выбраться отсюда, то какая к черту разница. Потому как, например, сама Нина Ивановна, несмотря на слова, сказанные Вадиму, мол, не об этом она мечтала, с огромным удовольствием уехала бы подальше от Советского Союза. Подальше от прошлого. Тем более, даже не ее прошлого, а деда. Чтоб он там в гробу перевернулся. Сволочь. Не мог нормально прожить свою поганую жизнь. Не мог подумать о близких. Власти ему хотелось… А получил пулю в затылок. Да и бог бы с ним. Но теперь тень деда постоянно маячит за ее, Ниночкиной, спиной.

– Официально – нет. Но пару лет назад он ухитрился в общежитии устроить себе вроде как свадьбу. С одной из студенток. После этого команданте отправил сына в Москву. Чтоб учебой занимался, а не всякой дурью.

– Откуда ты все это знаешь…– Филатова снова почувствовала, как под ложечкой засосало.

Это ощущение в присутствии Маркова появлялось все чаще. Страх. Потный, липкий и противный. Ощущение беды. Нет, девушка, конечно, давно не обольщалась тем, что Вадим неплохой человек. Плохой. Очень плохой. Опасный. Но вот именно беда…Это Нина Ивановна начала чувствовать совсем недавно. Ей будто в спину кто-то дышал. Холодно и страшно.

– Работа у меня такая. – Вадим многозначительно усмехнулся.– Ты вот, милая, думаешь, всем заправляют деньги. Богатство, положение в обществе, знакомства. Но нет… Всем заправляет тот, кто владеет информацией. Информация – вот настоящая власть.

Некоторое время они ехали молча. Но сегодня Филатова была в ударе. Долго она выдержать не смогла.

– Скажи…а та актриса… Помнишь? Ну, вот вчера мы были в театре. И ты услышал о ее гибели. Она для тебя что-то значила? Вы знакомы?

– Милая…– Марков посмотрел на девушку и с досадой покачал головой. Он будто недоумевал с ее поведения. Мол, что ж ты такая дура? Вот как выглядели этот его жест и выражение лица. – Ты раньше была более скромной в своих вопросах. И поверь, правильно. Я, конечно, могу тебе рассказать. Но ты уверена, что действительно хочешь знать правду?

Филатова поёрзала на сиденьи, а потом снова молча уставилась в окно. Просто…нет. Она не была уверена. Знать, конечно, хотелось. Очень. Любопытство грызло ее с той самой минуты, когда она увидела реакцию Маркова на вступительное слово режиссёра. Вадим не стал бы сильно переживать о кончине незнакомой актрисы. Не такой уж он заядлый театрал. Да и вообще…Он бы ни о чьей кончине не стал переживать.

– Значит так… – Марков задумчиво пожевал губами, – Поступим следующим образом. Что-то не уверен я, будто твои прелести произвели нужное впечатление на парня… Ты же все равно у нас вроде как на больничном с сегодняшнего дня…Сейчас едем в парикмахерскую…

– Как? Без записи? Меня не примут. Ты же знаешь, я хожу в определенное место. Только к Машеньке.

– Машенька будет рада прямо сейчас заняться твоим видом. Потом едем к тебе, ты переодеваешься. Наводишь марафет. И мы устроим вам случайную встречу. Адрес его якобы жены мне известен. Там то ты и столкнешься с нашим объектом. Он тебя в любом случае запомнил. А тут, столь неожиданное стечение обстоятельств. Просто – перст судьбы. Ну, уж в этом случае точно не откажет. Я, честно говоря, думал, парень сразу среагирует. Пошлет за цветами, конфетами, все дела. Но, нет…Видишь, милая, не настолько ты хороша.

– Знаешь, что…– Ниночка возмущённо тряхнула головой.

– Знаю. Слушай внимательно. А то, как с женой Маслова получится. Твой Калинин в последнюю минуту испугался. Пришлось все делать самому.

Нина Ивановна моментально замолчала. Чертов Вадим. Зачем он постоянно напоминает про Анну Степановну? Да, тогда все вышло из-под контроля. Супруга инженера приехала на дачу. Ту самую, которую Ниночке предоставили во временное пользование Мальцевы. И Ниночка даже смогла убедить Анну написать письмо, в котором она признавалась в том, что много лет назад находилась под зорким оком чекистов. И что Маслов, мол, сам ни при чем. Он не знал. В общем-то полный бред, конечно. Но Вадим тогда сказал, нужны лишь несколько определённых фраз, написанных почерком супруги инженера. А потом Калинин, которого Ниночка убедила помочь в нелегком деле убиения гражданки Масловой, испугался. Ему только надо было прогуляться с Анной до ближайшего водоема, который находился от дачи Мальцева на расстояние несколько сотен метров, под предлогом разговора.

Именно присутствие особиста убедило Маслову, что все действительно так и есть. Что ее мужа убили враги. Что он знал некоторые тайны, связанные с работой над особым, секретным заданием. Однако у Анны есть шанс обелить его имя. Калинин так и сказал. Пафосно, театрально. Обелить имя…Потому что Маслов хоть и мертв, о чем Анна безмерно горевала, но ведь сейчас станет известно, он – предатель. Отданая врагу секретная информация всплывет там, где ее быть не должно. Все узнают, Лев Иванович Маслов сотрудничал с американской разведкой. А убили они его, чтоб сильно много не рассказал.

В общем, когда Вадим излагал свой план впервые, Нина подумала, какая-то ересь. Но он оказался прав.

– Милая… – Сказал тогда Марков, сидя в кухне Ниночкиной квартиры, – Человек, побывавший в руках у комитетчиков, поверит в то, что другим может показаться абсурдом. Давай вспомним хотя бы твоего деда. Ты знаешь, что на допросах, в которых он принимал личное участие, люди признавались даже в том, чего по всем законам логики быть не могло. Вообще, никак. А они подписывали эти признания, не сомневаясь.