Текст книги "Введение в Ветхий Завет. Книга 1"

Автор книги: Павел Юнгеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 43 страниц)

Первый отдел – история происхождения Священной ветхозаветной письменности – обычно заключает в себе как бы программу или общий план, характер и направление решения всех дальнейших исагогических вопросов. По решению этого вопроса ясно видно, какого характера будет все исагогическое исследование: отрицательного или апологетического. В этом отделе кратко излагаются общие сведения о времени происхождения – и писателях – ветхозаветных книг. Что касается времени происхождения ветхозаветных книг, то ученые отрицательного направления в прежнее время, а иногда и ныне, полагали, что ветхозаветные книги стали появляться со времени уже устроения государственной жизни евреев в Палестине, с Давида, Соломона и т. д. – Разнясь в частностях, по вопросу о времени происхождения той или другой Священной книги, все они сходились в том, что с Моисея нельзя начинать истории происхождения ветхозаветных книг: Пятикнижие есть Писание не Моисея, а гораздо позднейшего времени. С 70-80 годов минувшего столетия стала значительно и всесторонне распространяться так называемая «эволюционная» гипотеза, по коей Пятикнижие считается позднейшим из всех ветхозаветных писаний, а исторические ветхозаветные книги излагают не действительную, а вымышленную историю еврейского народа, будто знавшего «Моисеевы» законы. Соответственно Пятикнижию изменяется история происхождения и всех других книг, как в большинстве «неподлинных» писаний лиц, коим приписывало происхождение их иудейское и христианское предание. Все свои взгляды на ветхозаветную письменность ученые отрицательного направления обыкновенно обнаруживают в вопросе о происхождении ветхозаветной письменности. В свою очередь, богословы ортодоксального апологетического направления излагают историю происхождения ветхозаветной письменности согласно с древним иудейским и христианским преданием о писателях и времени написания ветхозаветных книг. Но и рационалисты и ортодоксальные ученые согласны в том, что подробных доказательств своих решений не помещают в этом отделе, отсылая за ними к Частному Введению [10

[Закрыть]].

Второй отдел – история канона ветхозаветных книг – заключает в себе историческое исследование отношения иудеев и христиан к ветхозаветным книгам: историю собрания ветхозаветных книг в священный сборник или канон и хранения его в иудейской и христианской Церкви до настоящего времени. Решение этого вопроса разнится в критических и апологетических исследованиях, в связи, главным образом, со взглядом на богодухновенность ветхозаветных книг. Ученые отрицательного направления смотрят на ветхозаветные книги, как на обыкновенные национальные еврейские произведения, не имевшие будто особого авторитета, а тем более авторитета богодухновенности для древних евреев, а потому не имевшие за собой особого охранения, часто «как анонимные свитки» ходившие в народном употреблении, и во всяком случае, не более, как «случайно» сохранившиеся в настоящем составе и объеме до нашего времени. Многие из ветхозаветных канонических книг, по мнению ученых отрицательного направления, написаны довольно поздно, около времени Рождества Христова (кн. Даниила, многие псалмы, Екклезиаст), а потому заключение канона, по их мнению может быть отнесено не ранее, как к I-му или II-му веку по Р. Х.. Богословы апологетического направления смотрят на ветхозаветные книги, как на богодухновенные писания, признаваемые таковыми всегда у древних иудеев, а потому тщательно охраняемые и изучаемые древними иудеями, пророками и другими богодухновенными и авторитетными в древнем иудействе мужами, и также тщательно собранные в канон, как сборник благодухновенных писаний, Ездрой, Неемией и последними пророками. Таков первый отдел истории канона. Ему соответствуют дальнейшие отделы: история канона у палестинских и александрийских иудеев, в Свящ. новозаветных книгах и в христианской Церкви разных исповеданий. В этих отделах, впрочем, не так уже много разногласия между учеными обоих направлений, за исключением вопроса об отношении к ветхозаветному канону Иисуса Христа и апостолов. В истории канона в христианский период проходит разногласие между православными и католическими богословами по вопросу о неканонических книгах и их авторитете.

Третий отдел – история Священного ветхозаветного еврейского текста – распадается на две части: внешнюю историю текста и внутреннюю. В первой части излагаются сведения о внешних переменах в тексте: о материале и способе письма, о переменах в еврейском алфавите, история происхождения еврейской пунктуации, происхождение разделения слов и разделения книг ветхозаветных соответственно содержанию и употреблению последних. Во внутренней истории ветхозаветного текста заключается преимущественно ответ на вопрос о соответствии нынешнего еврейского текста тому тексту, какой был и оставлен самими священными писателями. Последний вопрос издавна служил предметом споров у христианских богословов, так как в отеческий еще период высказывались взаимные обвинения в порче текста: отцы Церкви обвиняли в этом иудеев, а иудеи – христиан. В XVI-XVII вв. опять на той же почве, возникли споры между христианскими богословами католическими и протестантскими. Чтобы поколебать основной принцип протестантства – руководство одним Священным Писанием и при том по еврейскому тексту, а не по вульгате, вне отношения его к Священному Преданию, – католические ученые подняли давний спор о поврежденности еврейского текста. Со стороны протестантов и еврейских ученых выступило не мало защитников неповрежденности еврейского текста. С течением времени споры эти перешли и на общую вышеотмеченную почву рационалистически-отрицательного и апологетического отношения к Библии. Ученые отрицательного направления стали признавать и доказывать порчу текста и свободную «высшую» и «низшую» критику его, переходящую часто в произвольные и явно тенденциозные изменения в нем, а богословы ортодоксально-апологетического направления признавали и доказывали неповрежденность текста. В предлагаемом исследовании выводы будут согласны с последними – ортодоксальными учеными, но основаны будут на всей истории текста, на отношении к нему иудеев и христиан во все время его существования; обозрены, указаны и оценены будут все многообразные меры, употребившиеся иудейскими и христианскими учеными к сохранению ветхозаветных книг в том виде, в каком они явились из рук священных ветхозаветных писателей. И вопросы из внешней истории текста будут поставлены в связь с вопросом о неповрежденности ветхозаветного текста, особенно вопросы об алфавите, пунктуации и разделении слов.

Четвертый отдел – история переводов ветхозаветных книг – стоит отчасти в связи с предыдущим отделом о ветхозаветном тексте. Древние переводы, свидетельствуя о распространенности Священного Писания у различных народов, вместе с тем служат памятниками внутреннего состояния ветхозаветного текста в то время (начиная с V-IV вв. до Р. Х.), в какое они составлялись. Сходство древних переводов с нынешним Священным текстом может дать вполне прочную опору для признания неповрежденности последнего. Кроме того, древние переводы отражают на себе принятое переводчиками и их современниками понимание ветхозаветных книг, современные богословские взгляды, верования, учение, одним словом внутреннюю духовную историю современной переводчикам иудейской или христианской среды. Отсюда, ясно раскрываемое в переводах иудейских (у LXX, в Самар. Пятикнижии, в таргумах) мессианское понимание пророчеств обычно у христианских богословов получает апологетическое значение и утверждает соответствие христианского понимания их древне-иудейскому преданию. Христианское понимание ветхозаветных пророчеств в приложении ко Христу и Его Церкви, таким образом, освобождается от рационалистических нареканий и обвинений в тенденциозности и намеренном искажении мысли священных писателей. В древних же переводах заключается масса пособий, а иногда и руководство, к пониманию как вообще ветхозаветного текста, так и отдельных слов и оборотов еврейских. Таково, преимущественно, значение древних, так называемых «непосредственных» переводов, т. е. составленных с еврейского текста, и с этих сторон они рассматриваются в западных протестантских Исагогиках. Но православный богослов не может этими задачами ограничиться, ему не менее дорог церковный авторитет перевода LXX. Поэтому обратим внимание на перевод LXX, как текст православной церковной Библии, и на древние «посредственные» переводы, составленные с LXX, и их критический интерес и значение, как памятников, в коих сохранился древний православный церковный текст перевода LXX.

К обозрению древних переводов обычно присоединяются обозрение и суждение о новых переводах, по их современной распространенности; дается научная оценка их достоинств и недостатков. Из этих переводов для русского богослова, без сомнения, особый интерес представляет история происхождения и текста славянского и русского переводов, а также и суждение о них. Мы ими лишь из новых переводов и займемся, так как в их истории отражается русская церковная история, а славянский перевод имеет и церковное у нас употребление.

Пятый отдел – история толкования ветхозаветных книг. Этот отдел не находится в слишком тесной непосредственной связи с предыдущими отделами о тексте и переводах. Он примыкает скорее к отделу о каноне: в отделе о каноне излагается история отношения иудеев и христиан к Свящ. ветхозаветным книгам и их авторитету, а в истории толкования излагается отношение иудеев и христиан к содержанию Свящ. ветхозаветных книг и пониманию их. Здесь излагается толкование ветхозаветных книг в иудейской и христианской Церкви, его цели, задачи, метод, направление, в историческом порядке, в связи с общими историческими движениями жизни и мысли иудеев и христиан. Перечисляются важнейшие толковательные труды древнего и нового времени, и оттеняется их значение в толковательной литературе. Вообще этот отдел, можно сказать, завершает «историю» Библии в иудейской и христианской Церкви, и во всех отношениях весьма полезен и уместен во Введении, хотя и не во всех системах последнего помещается [11

[Закрыть]]. Разработка его вызвана не критическими и апологетическими спорами, а преимущественно благонамеренным желанием «ознакомить» любознательных людей с толковательной литературой и дать им пособие к пониманию Библии. Поэтому спорный апологетически-критический элемент в этот отдел не вводился и не вводится. Можно лишь «одобрять» или «порицать» известное экзегетическое направление. Но и этого элемента многие избегают. Мы будем, по возможности, оттенять значение, в том или другом отношении, наиболее важных толковательных трудов для современного православного русского толковника. Для православных толковников особенно ценны толковательные труды отеческого периода и нового времени, на них, поэтому, особенное внимание и сосредоточим и их значение будем уяснять: в первых дано руководство, во вторых – научный материал для современного ученого православного толковника.

Таковы вопросы Общего Историко-критического Введения: перейдем к детальному их изложению, начиная с первого отдела.

Первый Отдел.История происхождения Священной ветхозаветной письменности.

Первый вопрос Общего Историко-критического Введения в Священные ветхозаветные книги составляет история происхождения Священной ветхозаветной письменности. Во вступлении определены уже были нами характер и значение решения этого вопроса в ряду других исагогических вопросов, его объем и направление.

Священные ветхозаветные книги по единогласному иудейскому и христианскому преданию, начали появляться со времени Моисея, который был первым богодухновенным ветхозаветным писателем. Но прежде, нежели говорить о богодухновенных писаниях Моисея, не лишне коснуться средств сохранения в народной памяти древних событий, – средств, употреблявшихся до приложения искусства письма и в параллель с этим искусством.

Этот частный и как бы побочный вопрос нередко поднимался в исагогической и апологетической литературе по связи с более общим и важным вопросом: сохранялись ли и как сохранялись до Моисея в человеческом роде, у предков еврейского народа и среди самого еврейского народа, истинные предания о древнейших временах мира и человеческого рода, особенно допотопного и послепотопного периодов? В связи, далее, с таким или иным решением этого вопроса стояло решение апологетического вопроса о степени исторической достоверности Моисеевых сказаний, особенно в книге Бытия. Таким образом, поставленный нами частный вопрос является вполне уместным в Историко-критическом Введении. Здесь же он, по нашему мнению, уместнее, чем в других отделах, потому что является в естественном хронологическом порядке первым, обнимающим более древнее, чем все другие вопросы, время и стоит в связи с искусством письма и началом письменности у евреев.

Первым, естественным и бесспорно общепризнанным, средством сохранения истинного воспоминания о древнейших событиях в жизни мира и людей, равно и каждого народа в отдельности, служило устное предание, переходившее неизменным из поколения в поколение. Надежда на значительную достоверность такого народного предания в древнейшие времена подкрепляется тем соображением, что память древних народов некультурных, не ослабленная слабостью организма и многообразием всевозможных знаний, под непосильным бременем коих измождены современные культурные народы, была чрезвычайно восприимчива и крепко и на долго сохраняла воспринятое. Тем более, естественно думать, народная память твердо хранила сказания о древних лицах и событиях, к коим люди относились благоговейно, как священным предметам религиозного почтения. А таковы предметы повествования книги Бытия. – Еще более укрепляется надежда на достоверность устного предания библейскими свидетельствами о долголетии носителей истинного предания – патриархов допотопного и послепотопного мира. Согласно ветхозаветной хронологии, древнейшие предания хранились и передавались до Моисея через весьма малое число поколений, вследствие необычайного долголетия патриархов. Так, до потопа это предание могло сохраниться лишь через два-три поколения: Адам мог дожить до отца Ноева, Ламеха, а тем более до деда его, Еноха, а Енох мог передать своему внуку Ною (Быт. 5 гл.). Очевидно, неповрежденным древнейшее предание не только могло, но и должно было сохраниться. В послепотопный период также могло быть немного носителей предания: сын Ноя Сим был в старости современником Евера, Евер – Нахора, а Нахор – Фарры и Авраама (Быт. 11 гл.). Среди семейства Авраама, до поселения в Египте Иакова, предание, несомненно, хранилось неизменным, в Египте же евреи, отчужденные и преследуемые окружающим народонаселением, жили лишь этим преданием и надеждами на перенесение костей Иосифа в землю «посещения», а потому также должны были свято хранить его, как то было у ближайших потомков Авраама. Общественное устройство, с его делением, по сыновьям Иакова, на колена, и религиозные верования евреев в Египте всецело основывались на этих преданиях, а потому Божие откровение Моисею (Исх. 3 гл.) и речи последнего еврейскому народу были всем вполне понятны и вызывали желание исполнять высшее повеление. – Эти исторические факты и естественные соображения, ими подкрепляемые, дают основание категорически признавать истинность древнейшего предания, хранившегося до Моисея.

В подкрепление устно передававшихся сведений о древнейших событиях, древние носители древних преданий, отдельные лица и целые народы, пользовались некоторыми особенными средствами, существенно к сему полезными. Такое значение, прежде всего, могли иметь собственные имена лиц, участвовавших в особенно важных в народной жизни событиях, и мест, на которых происходили подобные события. Библейские писатели нередко упоминают и даже сами выясняют историко-символическое значение многих имен древнейших лиц и мест. Например имя Ева значит: жизнь,– яко та мати всех живущих (Быт. 3:20); имя: Каин значит приобретение и выражает мессианскую, хотя и ошибочно приложенную к этому лицу, надежду (Быт. 4:1); такую же надежду выражало имя Ноя (Быт. 5:29). Историко-символическое значение придается именам Авраама, Сарры, Израиля, Иакова и многих других лиц древнейших времен. Вообще имена генеалогий допотопных и послепотопных патриархов (Быт. 5 и 10 гл.) изъясняются современными толковниками в историко-символическом смысле, как выражение верований и надежд, то оживавших, то потухавших, на будущее обетованное в первоевангелии спасение и Спасителя человеческого рода (ср. Keil und Delitzsch. Com. üb. Genesis). – Современные ученые историки признают, что вообще и у всех народов, не только образованных, а даже и необразованных, имена предков имеют историко-символическое значение и заключают воспоминание об их выдающихся героических поступках. Они, посему, тщательно хранятся в народной памяти, составляют гордость и славу их часто очень неславных потомков, считающих однако же себя, по родству с ними, участниками их славных подвигов. – Такое же историческое значение имели и собственные имена мест, ознаменованных особо важными историческими событиями. Так, земля «скитания» Каина названа землей Нод, что значит: скитание (Быт. 4:16); первый город, построенный Каином, назван: Енох, по имени строителя – сына Каинова Еноха (Быт. 4, 17). По именам сыновей и потомков сынов Ноевых названы были города и страны, в коих они поселились (Быт. 10 гл.: Хуш, Мицраим, Ханаан – 6 ст., Ассур – 11 ст., Сидон – 15 ст. и мн. др.). Такое же историческое значение и в последующие времена получали имена разных городов и стран, в соответствие именам их владельцев. Так и евреи, особенно колено Даново, часто давали завоеванным городам свои новые имена вместо прежних хананейских имен (Суд. 18 гл.). Историческое значение из патриархальных времен имели имена: Вирсавия (Быт. 21:31-34; 26:33), Иегова-Ире (Быт. 22:14), Вефиль (Быт. 28:19), Пенуэль (Быт. 32:30), Плач Египтян (Быт. 50:11) и мн. др. местности. – Этот обычай свойствен не только библейско-патриархальным временам и не только всем древним народам, но и современным образованным народам, чему примеры приводить излишне, да их и не перечтешь.

События и лица, производившие особенно сильное впечатление на современников и последующие поколения, сохранялись в народной памяти в кратких характерных изречениях, в общеупотребительных поговорках и приточных подобиях. В этих кратких изречениях запоминалась как бы сущность и важнейшее значение известного события или поразительный поступок и выдающаяся черта в характере и поведении известного героя. В книгах Бытия и Числ упоминаются две поговорки: одна о лице, другая – о местности. Первая прилагалась к Немвроду: сильный зверолов, как Немврод пред Богом (Быт. 10:9) и напоминала поступки и физические силы древнего исполина и знаменитого для всех зверолова и охотника. Другая поговорка прилагалась ко всей ханаанской земле, впоследствии принадлежавшей евреям: земля, поедающая живущих на ней (Числ. 13:33), и напоминала многократное занятие ханаанской земли разными народами и удаление их с нее. Эта поговорка сохранялась за Палестиной и во все последующее время занятия ее евреями и часто припоминалась при Иезекииле во время вавилонского плена, с добавлением: это – земля, поедающая людей и делающая народ свой бездетным (Иез. 36:13). Несомненно, такой же исторический характер имели и часто упоминаемые священными писателями народные исторические притчи. Правда, в древнейших ветхозаветных книгах не приводятся народные притчи с ясным историческим содержанием. В книге Числ приводится притча лишь довольно загадочного характера: «идите в Есевон, да устроят и утвердят город Сигона» (Числ. 21:27), – притча очень немного напоминающая историю войны амморейского и моавитского царей (21:26). Но такие исторические притчи несомненно были в большом распространении в древнейшие времена. Моисей в конце своей жизни высказал следующую угрозу еврейскому народу: будешь ужасом, притчею и посмешищем у всех народов, к которым отведет тебя Господь (Втор. 28:37). Несомненно, стало быть, евреям было известно, что такое народная притча и почему страшна угроза сделаться предметом такой притчи. С содержанием и характером народных притч знакомят нас пророки. Например, Исаия говорит, что в притче будут глумиться над царем вавилонским, вспоминая, как он хотел взойти на небо, выше звезд поставить престол свой, сесть в сонме богов…, а вместо того низвергнут в шеол к рефаимам и тело его брошено на поверхности земли на съедение червям (Ис. 14:5-14). О подобном же характере и содержании народных притч говорят пророки: Аввакум (2:6), Михей (2:4), Иезекииль (16:44). Несомненно, что в упоминаемых пророками народных притчах исторически, а нередко и сатирически, воспоминалась участь известного народа, его идеалы и стремления, а затем и его падение политическое (срав. Пс. 43:15; 48:5; 68:12). Во всяком случае, что для нас особенно важно, в народной притче заключался вполне достоверный исторический материал. Моисей, Соломон и пророки упоминают даже об особенных составителях притч, так называемых приточниках, как об организованном обществе, выработавшем свой особый приточный язык и особые приемы собирания материала и формирования его (Числ. 21:27; Ис. 28:14; Иез. 16:44; Притч. 23:24; 30-31 гл.).

Таковы были средства сохранения в народной памяти твердого предания о древнейших временах и событиях, средства, основанные лишь на словесной только передаче хранимого народной памятью. Но этими средствами не ограничивалось дело.

На помощь устному преданию древние некнижные народы изобретали и иные средства и более нерушимые и неизменные способы сохранения истинного воспоминания о разных лицах и событиях. Это – вещественные памятники. В них чувствовалась особенно большая нужда, когда в известном деле сталкивались интересы, и притом противоположные, разных лиц а тем более разных народов, например, при определении границ владений при взаимных договорах и клятвах с какими-либо международными практическими целями, и т. п. случаях из частной или общественной жизни. В древнейших ветхозаветных книгах упоминаются, например, «клятвенные колодцы», подтверждавшие взаимные договоры о земельных владениях Авраама и Исаака с филистимлянами (Быт. 21:31-34; 26:33). Упоминается в Библии «камень свидетельства», поставленный на месте мирного договора между Иаковом и Лаваном (Быт. 31:47). Такие же вещественные памятники ставили и на местах особенно важных событий в жизни известного лица или целого народа «на память грядущих поколений». Так, Иаков поставил камень на месте видения чудной лествицы (Быт. 28:18-22), Иисус Навин положил 12 камней на месте перехода через Иордан (Нав. 4:20). Из современных Моисею подобного рода памятников видно, что на них иногда записывалось и самое событие, служившее поводом поставления их. Так, Моисей заповедал, по переходе евреев через Иордан, произнести с гор Гевал и Гаризим слова благословений и клятв своих, поставить здесь памятные жертвенники и написать на них произнесенные слова благословений и клятв (Втор. 27 гл.), что и было исполнено (Нав. 8:30-34). Может быть и до Моисея употреблялись у евреев подобные же памятники с знаменательными историческими на них надписями. По крайней мере у других древних народов, среди коих приходилось жить патриархам еврейского народа и самому народу, были значительно распространены подобные исторические памятники, с пространными на них историческими надписями клинообразными, гвоздеобразными, иероглифическими, иератическими, финикийскими, хеттейскими и др. Нет ничего невероятного в предположении, что и у близких и отдаленных предков еврейского народа, хранителей истинного древнего предания, употреблялись и различные вещественные, в подтверждение его, памятники, с надписями или без надписей на них. – Для событий книги Бытия и сохранения их в общей народной памяти имели неоспоримое значение вещественные памятники: гробница Рахили, развалины вавилонской башни, местность Содома и Гоморы, пещера Махпел, кладези Авраама и Исаака, Мамврийский дуб и т. п.

Таковы естественные средства, употреблявшиеся древними народами для сохранения в памяти древних событий, помимо – или рядом с применением к сему искусства письма. Из приведенных библейских цитат видно, что и предкам еврейского народа не чужды были поименованные средства. А потому православный богослов-библеист и апологет не лишен права ссылаться на перечисленные естественные средства, как на «естественные доказательства» достоверности Моисеевых сказаний книги Бытия [12

[Закрыть]]. Но для сынов Православной Церкви, руководящихся верой в Откровение, должно сказать еще, что сохранявшееся естественным путем предание, Божественное вдохновение очищало, охраняло и пополняло в сознании Моисея и т.о. дало возможность записать одну несомненную истину.

Но древние народы не стали, с течением времени, удовлетворяться в указанном отношении одними неписьменными средствами и начали постепенно изобретать письменные знаки, а потом и звуковое письмо. Общий сложный, спорный и трудный, вопрос о времени изобретения письма среди людей не входит в нашу задачу [13

[Закрыть]]. Ближе касается нас более частный вопрос: когда, где и как познакомились евреи с искусством письма? Правда, и этот более частный вопрос доселе не может считаться точно решенным, но все-таки к его решению существуют определенные данные, очень полезные и апологету-библеисту. О следах первого знакомства предков еврейского народа с искусством письма существуют следующие гадательные суждения. Патриархи: Авраам, Исаак, Иаков вышли, по мнению современных ученых, из очень просвещенной страны халдейской, в коей в то время могло быть распространено искусство письма. Они странствовали по Палестине, бывали в Египте, входили в сношения с всесветными торговцами тогдашнего мира финикийцами. Через их поля проходили и сухопутные торговые караваны, говорившие языком понятным для них, их детей и слуг (Быт. 37:23; Втор. 3:9). Они были знакомы и с денежными знаками, употребительными в торговле (Быт. 20:16; 37:3), даже иностранной (Быт. 37:3). Такое близкое знакомство с очень культурными тогдашними народами, не только знакомыми тогда с искусством письма, но имевшими уже обширную разнообразную ученую даже литературу, невольно заставляет предполагать, что и патриархи еврейского народа умели уже писать. Но, с другой стороны, прямое молчание Библии о грамотности патриархов и пастушеская кочевая жизнь их, не нуждавшаяся в этом искусстве и культурности, сношения их с культурными народами непродолжительные и случайные лишь, отсутствие близкого сходства в древнем еврейском алфавите с алфавитами самых культурных тогдашних народов: вавилонян и египтян и их клинообразных и иероглифических письмен, – все это удерживает положительно признавать знакомство еврейских патриархов с искусством письма. Некоторые ученые ссылаются на существование у Иуды печати (Быт. 38:18, 25), как на ясный признак знакомства его семейства с граверством и письмом. Но и это доказательство не непоколебимо. Откуда взял Иуда печать? Естественнее думать, что где-либо купил или получил в подарок от какого-либо иностранного торговца. Зачем он употреблял печать? Может быть как обычное ручное украшение, почему у LXX переведено: δακτύλιοι, в слав. перстень, и таким образом эта мнимая печать могла не иметь на себе никаких особых знаков и не иметь никакого отношения к письменному искусству. Да если бы и действительно это была печать и употреблялась с той же целью, как и ныне она употребляется, то русские старшины и старосты, прикладывающие ее при своем «безграмотстве», достаточно убедят в шаткости выводов этих ученых.

Из всего продолжительнейшего периода времени до Моисея несомненно лишь одно, что евреи в Египте до Моисея умели уже писать и научились этому искусству не у египтян. Древние еврейские памятники с сохранившимся на них так называемым древнееврейским (а не нынешним квадратным) алфавитом свидетельствуют, что этот алфавит совершенно не похож на иероглифический египетский, находимый на египетских памятниках периода исхода евреев. Те же памятники с несомненностью убеждают в сходстве этого алфавита с сиро-финикийским, употреблявшимся тогда в Малой Азии и вообще в международных, особенно торговых, сношениях преимущественно в прибрежных к Средиземному морю странах Европы, Азии и Африки [14

[Закрыть]]. Отсюда получается законный вывод, что евреи или до переселения в Египет выучились уже писать, или во время пребывания в Египте, но под влиянием отчуждения от языческого Египта и при постоянных сношениях с малоазийскими народами выучились от них сиро-финикийскому письму. – Ныне уже признается несомненным, что в конце пребывания евреев в Египте и позднее искусство письма и книжность были очень распространенными не только в Египте, но и в Малой Азии и даже у племен, населявших Аравийскую пустыню. При Иисусе Навине у хананеев был даже город Кириат-Сефер (Нав. 15:15-16), т. е. город книг, очевидно названный так по множеству заключавшихся в нем письменных памятников. Телль-Амарнские и другие памятники доказывают, что среди и других народов Азии была развита в это время грамотность и организованы были постоянные международные письменные сношения [15

[Закрыть]].

Заимствованный в сношении с малоазийскими народами сиро-финикийский алфавит остался у евреев неизменным и в последующее время. Моисей воспользовался им, как общеупотребительным; им пользовались и все другие ветхозаветные писатели, а потому и не говорится в ветхозаветных книгах об изобретении его ни Моисеем, ни предшественниками его.

Несомненно, если окружавшие евреев народы Азии и Африки имели целые «книжные» города, то и евреи в Египте при Моисее умели уже писать и даже искусство письма было достоянием многих лиц, было довольно распространено. Об этом существует много ясных библейских свидетельств.

Так, при описании первых попыток Моисея к освобождению евреев из египетского рабства упоминаются особенные полномочные лица из евреев, называемые книгочиями, по-еврейски {??? евр.} (Исх. 5:6-19). По частому употреблению слова {??? евр.} в Библии (Числ. 11:16; Втор. 20:9; 1 Пар. 23:4; 2 Пар. 26:11; Прем. 6:7…), по переложению его у LXX γραμματεύς, также в таргумах, в Пешито, в Вульгате – magister, по употреблению глагола {??? евр.} в арабском, сирском и халдейском языках, – современные филологи справедливо заключают, что название {??? евр.} означало грамотных евреев, занимавших по своему образованию места правителей еврейского народа и представителей его пред египтянами (Gesenius. Handw. 1905 г. 750 s.). Ко времени исхода из Египта евреям велись уже списки поименные с точным обозначением каждого семейства и даже лица. По этим спискам определили, что Элдад и Модад были из числа «вписанных» (Числ. 11:26). Вообще грамотность и письмо для еврейского народа, современного Моисею, были обычным явлением, и упоминание о «книге» и «записи» в ней считалось делом вполне всем понятным (Исх. 20-24 гл.). Из Моисеевых законов видно, что все священники, современные ему, могли свободно писать и обязаны были, например, записывать в книгу слова жены, обвиняемой в прелюбодеянии (Числ. 5:23). К концу служения Моисея грамотность среди евреев признается общим достоянием, а потому на каждого еврея возлагается обязанность записывать особенно важные слова закона на воротах и косяках дома (Втор. 6:9; 11:20) и надписи подобные же привязывать на руке и над глазами (Втор. 6:8; 11:18). Каждый муж, отпускавший неугодную ему жену, должен был сам «написать», и отдать ей в руки разводное письмо (Втор. 24:1-3). Среди современников Моисея в период 40-летнего странствования находились в еврейском народе лица, умевшие не только механически писать и готовое списывать, но и составлять самостоятельно и записывать собственные произведения. Таково, несомненно, происхождение «книги браней Господних» (Числ. 21:23). – На свидетельствах о грамотности современных Моисею евреев доводится подолее останавливаться, потому что издавна, еще в 30-х годах минувшего столетия, высказывалось (напр. Гартманом) предположение критическое, что Моисей не может считаться писателем Пятикнижия, так как при нем евреи не умели еще даже и писать. Это предположение было на долгое время оставлено, но недавно снова повторено немецким ученым Думом [16

[Закрыть]]. Приведенные библейские свидетельства, очевидно, опровергают это предположение. – Но с другой стороны, существующие библейские свидетельства не дают положительных оснований утверждать, чтó и как и кем было написано до Моисея. Тем более они не дают оснований утверждать, подобно критикам, существование до Моисея разных иеговистических и элогистических первозаписеи и дальнейших разнообразных пополнений и дополнений к ним. Библейские свидетельства сводятся лишь к тому, что Моисей был первым священным писателем. Моисей, изведший евреев из Египта и даровавший им законы на все последующее время существования их (1600-1480 гг. до Р. Х.), был первым писателем и положил начало Священной ветхозаветной письменности. Священные ветхозаветные и новозаветные книги приписывают Моисею написание не только некоторых отделов, но и всего Пятикнижия. Так, он получал неоднократно повеления Божии записывать в особую «книгу» многие современные события, законы и установления. Таковы: война с амаликитянами (Исх. 17:14), странствование по пустыне с перечнем станов (Числ. 33:2), книга завета с содержащимися в ней законами (Исх. 24:4-7). Без сомнения, все эти повеления он исполнял своевременно. А в конце своей жизни он записал и все другие события, а равно и последние свои речи, изложенные во Второзаконии, и таким образом, все «до конца» записал (Втор. 31:24). Соответственно этим свидетельствам и общему убеждению, все ветхозаветные писатели, с И. Навина до Малахии, признавали Пятикнижие писанием Моисея и называли его книгой Моисея или законом Моисея (Нав. 8:31-35; 24:26; Мал. 4:4). В Новом Завете также обычно Пятикнижие называется законом Моисея или короче «Моисеем» (Ин. 5:45-47; Мк. 12:24; 10:5; Лк. 24:44; Деян.15:21; 2 Кор. 3:15…). Согласно приведенным библейским свидетельствам, иудейское и христианское церковное предание всегда признавало Моисея писателем всего Пятикнижия. В Пятикнижии описываются происхождение мира и человека, первоначальная история человеческого рода допотопного периода, расселение народов по лицу земли после потопа, смешение языков, избрание из среды послепотопного человечества патриархов еврейского народа, их жизнь и сохранение среди них веры в истинного Бога и обетованного Спасителя, переселение их в Египет и происхождение от них еврейского народа, жизнь Моисея, избавление евреев от египетского рабства, дарование им синайских законов, учреждение скинии и всего чина ветхозаветного богослужения, сорокалетнее странствование евреев по аравийской пустыне, приведение их к восточным границам обетованной земли с завоеванием соответственных областей к востоку от Иордана, прощальные речи и повторение законов Моисея и смерть великого ветхозаветного законодателя. Таковы главнейшие [17

[Закрыть]] предметы исторического повествования Пятикнижия. Кроме исторических, самых обширных, отделов, в Пятикнижии существуют необширные отделы поэтического и пророческого характера. К первым относятся: священная песнь по переходе евреев через Чермное море (Исх. 15 гл.) и прощальная песнь Моисея (Втор. 32 гл.), ко вторым: благословение Иакова своим сыновьям (Быт. 48-49 гл.), пророческие речи Моисея (Лев. 26 гл.; Втор. 28-31 глл.), пророчества Валаама (Числ. 22-24 гл.), благословения и клятвы Моисея еврейским коленам (Втор. 33 гл.). – Так, в Моисеевом Пятикнижии заключаются отделы всех родов Священной ветхозаветной письменности. Моисей, таким образом, положил начало не только вообще ветхозаветной письменности, но и в частности всем ее видам и отделам, насколько последние взаимно отличаются формой изложения при сходстве содержания. Но значительное преимущество имеет личность Моисея в истории ветхозаветной письменности еще в другом отношении. Моисей, по Божественному вдохновению, предначертал и внутренний характер всей Священной ветхозаветной письменности, отобразил весь ее дух и направление, отличительные черты ее теократизма. Моисей, проникнутый глубочайшей верой в Бога и Его непрерывное промышление о всем человечестве и преимущественно об избранном народе, наложил печать той же глубокой веры и на все свое Писание. Эта вера проникает всю Моисееву историю, поэзию и пророчества, и дает объяснение всем минувшим и будущим событиям в истории человеческого рода на пути его спасения. Такой взгляд на жизнь мира и людей, по примеру и руководству Моисея (срав. Нав. 8:31-35), проникает и всех последующих ветхозаветных писателей и взаимно объединяет все ветхозаветные Писания. Так, можно справедливо сказать, Пятикнижие Моисея, заключавшее в себе Господни законы для всего еврейского народа, служившее законом для его жизни и называвшееся у евреев законом – {??? евр.} – служило законом и нормой и для всех священных писателей и их Писаний [18

[Закрыть]].