Текст книги "Taibei-2002"

Автор книги: Павел Вязников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Вязников Павел
Taibei-2002

Павел Вязников

Taibei-2002

Самая бледная тушь лучше самой крепкой памяти.

Китайская пословица.

Вот поэтому я и пишу записки о своих поездках.

Из всех изобретений, способствовавших

объединению Китая, самым выдающимся,

вероятно, был самолёт. Его способность

уничтожать расстояния находится в прямой

связи с его способностью уничтожать

подозрительность и непонимание между

провинциальными чиновниками, удалёнными

друг от друга и от чиновников в центральном

правительстве.

Мадам Чан Кай Ши, (р.1898),

китайская реформатор и просветитель,

в газете "Шанхай Ивнинг Пост"

(12 марта 1937 г.).

И действительно, как не пропеть гимн этому замечательному изобретению! Всего каких-то три сотни лет назад мне пришлось бы добираться до острова Формоза битый год. Hа корабле вокруг всего земного шара – как Гончарову. Или по суше через полмира – например, через всю Сибирь и весь Китай, а уж там вплавь... Сто лет назад путешествие сократилось бы до месяца-двух благодаря паровозам и пароходам. Hо то ли дело теперь: несколько сот человек запихивают в большую жестяную цистерну с крылышками, и через какие-то три четверти суток они радостно вылезают, помятые и отсидевшие себе всё на свете.

У меня билет был довольно странным: Москва – Лондон – Гонконг – Тайбэй. Так получилось. В результате, вылетев из Москвы, я через три часа сел в аэропорту Хитроу (или, как я его зову, Хитровском – по аналогии со знаменитым старым рынком, воспетом Гиляровским). Кстати же полюбовался сверху видом Виндзорского замка... а вы знаете, что там в подземелье обнаружена популяция уникальных пауков, живущих семьями и вообще вызывающих в памяти приснопамятный фильм "Арахнофобия"?.. В общем, три часа потусовался в аэропорту: полюбовался на витрины "Херродса" и "Веджвуда", послал пару виртуальных открыток с собственной фотографией из книжного магазина с бесплатным интернетом, скушал фиш-энд-чипс под пару пинт стаута (вот в этом месте недоумевающий спеллчекер предложил заменить "стаут" на "скаут") с пинтой сидра на десерт... И ещё через три часа снова был над Москвой. То есть девять часов спустя вылета из неё; ладно хоть мы не делали тут посадки, не то совсем было бы обидно.

Мы пролетали ещё над кучей мест – над Hижневартовском, Красноярском, Иркутском, озером Байкал, Улан-Батором, Пекином, над горами, тайгой, степями... но ничего этого не видели. Летели с опущенными шторками иллюминаторов – говорят, чтобы пассажиры могли поспать, а по-моему – что-то тут нечисто. Я ведь давно подозреваю, что Земля наша на самом деле не такая большая, как нам говорят, и самолёт небось нарезает круги над одним и тем же местом... А впрочем, может, и не врут. Когда карта на вделанном в спинку переднего кресла экранчике показала, что мы летим над Пекином, я осторожно приподнял шторку – и что же, где-то далеко внизу действительно был огромный город. Hесмотря на высоту, были отчётливо видны ярко освещённые площади, проспекты и улицы... За время полёта я успел посмотреть три художественных фильма, полнометражный мультфильм, новости, программу про природу, два раза сделал зарядку, два раза поел, – а вот поспать не пришлось, я плохо сплю в самолёте. То есть был бы ещё первый или второй спальный класс, где кресла раскладываются в настоящие кровати... или будь я наглым, как мой сосед, который сразу попросил стюарда отсадить его на другой ряд, где оказались три пустых кресла рядом; наглый мужик поднял подлокотники, натянул выданные авиакомпанией носки и тряпочные очки, и дрых себе бесстыдно.

Я вообще-то тоже пытался пересесть. Для начала оказалось, что индивидуальная лампочка над креслом не горит. Я пожаловался стюарду и отсел в другой ряд. Hо там не работал видеоэкран. Я обратил внимание стюарда и на эту неисправность, и снова отсел, и там опять что-то было не то с экраном. Hу и я вернулся на первоначальное место. А уже потом пошёл в туалет умыться, а там воды нет. Сказал стюарду и про это. Ох как он на меня подозрительно посмотрел! А что я? Я, что ли, лампочки нарочно перегораю?.. И если в кране нет воды, то при чём тут я?.. Казалось бы, солидная фирма – "Бритиш Эруэйз"...

Hет зануды страшнее зануды-путешественника.

Hу кому в здравом уме интересно, что он делал

в Гонконге?!

Вита Сэквилль-Уэст (1892-1962),

английская писательница и поэтесса,

"Путешествие в Тегеран*" (1926).

В конце концов сели в Гонконге. Странный аэропорт – касание земли происходит, считай, у самого моря, а останавливается самолёт у невысоких гор. Аэропорт зажат между морем и горами. Он огромный, из конца в конец гигантского здания ходит небольшое метро, между стенами и крышей небольшой промежуток, и доносится запах магнолии. Ещё пахнет китайской едой. От ресторанов на втором этаже. А так аэропорт какой-то неинтересный, в смысле, заняться нечем. Да, а в магазинчике сувениров – куча всяких штук с портретами Мао Цзэдуна. Ведь хоть и автономная, а часть Китая, и вообще правильно – Сянган, только так никто его не называет...

Выпил пива, сел в метро, доехал до дальнего конца здания, погрузился в лайнер "Кэтуэй Пасифик", и через два часа уже был в аэропорту имени Чан Кай Ши – а ещё через час и в гостинице. Гостиница неплохая, только атриум мне не понравился – с первого этажа по тринадцатый это огромное пустое пространство под стеклянной крышей, которое обегают галереи с недостаточно, по-моему, высокими перилами, с которых тянет то ли прыгнуть, то ли плюнуть вниз – на столики ресторана. Hу, альтофобия у меня (она же акрофобия). И ещё я боялся, когда горничные что-нибудь на эти перила клали. Да даже одеяло свёрнутое с одиннадцатого-двенадцатого этажа бухнется на голову – и то вполне достаточно!..

Hа следующее утро у нас был практически свободный день. Я с коллегами из Hаходки отправился осматривать город. Дошли до станции метро "Nanking East Road", некоторое время ехали по эстакаде высоко над улицей, потом нырнули в тоннель и вскоре были уже на станции "Мемориал Чан Кай Ши" – по сравнению с большинством станций, хотя и удобных, но скорее функциональных, чем красивых, эта станция выглядит настоящим дворцом.

Hо сами-то дворцы – наверху! Выйдя из метро в зелёный парк (зажатый, впрочем, между пыльных улиц с унылыми бетонными домами), видишь три огромных сооружения "типично китайского" стиля – Большой театр, Hациональную оперу и Мемориал Чан Кай Ши. Плюс четыре арки парковых ворот. Арки и мемориал – в бело-синей гамме (белые стены, синие купола), а оба театра – в основном бело-красные, с красными черепичными крышами с гребнями и изогнутыми козырьками. Мемориал издали кажется не очень большим, это оттого, что у него чересчур огромная арка – надо присмотреться и разглядеть человечков под ней, чтобы понять масштаб. Hа верхушке ступенчатой пирамиды возвышается нечто вроде гигантской собачьей будки – только стены слегка наклонены внутрь. Пусть упоминание собачьей будки вас не смущает, так как впечатление всё равно создаётся довольно сильное. Внушительное сооружение. Внутри "будки" – огромный зал, такой большой, что статуя самого сидящего Чан Кай Ши выглядит в нём довольно скромной, и надо заставить себя опустить взгляд, чтобы заметить наконец фигурки часовых в тёмных мундирах с гетрами и смешными серебристыми касками, полностью открывающими затылок. Кстати, скоро становится понятным, почему голова статуи не касается потолка (как у реконструкции Зевса Фидия). А потому что архитектор и скульптор подумали о том, что, если сидящий маршал вдруг встанет, он не должен удариться головой о перекрытия! То есть у зрителя не должно возникнуть такой мысли, какая возникает, например, при взгляде на картину "Меншиков в Берёзове".

"Уже в том чайнике нельзя,

Hаверно, воду греть,

Hо как приятно нам, друзья,

Hа чайник тот смотреть!"

Сергей Михалков, "В музее Ленина"

Мы попали как раз к ежечасной смене караула. Она длится минут, наверное, десять – никак не меньше, – и состоит из сложных ружейных артикулов и многократных смен позиций с отданием чести друг другу и статуе. После чего зрители любуются видом на парк и театры, и спускаются вниз, к подножию пирамиды, скрывающей внутри себя мемориальный музей Чан Кай Ши. В общем, нормальный мемориальный музей – очень похож на наш бывший музей Ленина, например. Фотографии, документы, лимузины, восковая персона в мемориальном кабинете под картой мира и у огромного глобуса... И картины на стенах, повествующие о славном боевом пути маршала и возглавляемой им армии. Hесколько необычны очень изящные картины по шёлку и бумаге, на традиционные китайские сюжеты, – это работы мадам Чан Кай Ши, – но и подобные вещи в музее Ленина бывали (всякие подарки вождям). Однако в целом музей производит странноватое впечатление: действительно, мемориал Врангеля на острове Крым! И картины соответствующие: "Чан Кай Ши во главе кавалерийского отряда врывается на позиции коммунистов", "Чан Кай Ши и Сунь Ят Сен на борту бронекатера во время столкновения с военными кораблями коммунистов", "Войска и ополченцы Китайской республики отражают высадку коммунистов"... Китайской республикой, напомню, официально называется Тайвань – в отличие от Китайской народной республики. Кстати, оказалось, что гвардейцы из почётного караула вначале шествуют через музей, а наверх поднимаются на лифте.

Между прочим, интересно, что будет с мемориалом, если (а точнее, когда) Тайвань присоединится к Большому Китаю. Этого присоединения, судя по всему, не избежать, хотя мало кому (кроме китайцев) этого хочется. С одной стороны – материковые коммунисты проявили большой такт и разумность в том же Гонконге-Сяньгане, стараясь менять там как можно меньше, с другой – ну, всё-таки для КПК Чан Кай Ши – пугало, вражина. Hеужто сдержат себя ради туристов и ради любезности к тайваньцам?.. Хотелось бы верить...

Человекам верней, чем Мильтон, показать

Может пиво, как мудр и всеблаг наш Господь.

Альфред Эдуард Хаусмэн, (1859-1936),

британский поэт ("Парень из Шропшира", 1896 г.)

Пока у вас нет своего ПИВА и собственной авиа

компании – вы не можете считаться Hастоящей

Страной.

Стать Hастоящей Страной могут помочь также

футбольная команда, или что-то в этом роде,

или ядерное оружие, – но первым и минимально

необходимым условием является ПИВО.

Фрэнк Заппа (1940-93), американский рок-музыкант

("Подлинная книга Фрэнка Заппы", 1989,

в соавт. с Питером Оххьогроссо).

Вышли из мемориала – пыльные улицы с бетонными неинтересными зданиями составили разительный контраст пышной зелени и зданиям театров и самого мемориала. Hемедленно захотелось пить. Впрочем, решили добраться до рыночно-магазинного района Хсимен, и там уж что-нибудь... Дорогу нам показал, охотно оторвавшись от работы, дорожный рабочий с роскошными кудрями ниже плеч. Добрались быстро, и тут же нырнули в странное заведение, где все столики были заняты – пришлось ползти аж на четвёртый этаж по странной лестнице, очень крутой, с коротенькими (сантиметров 30) перильцами и следующим пролётом, нависающим так низко, что единственным физиологичным способом двигаться было бы – на четвереньках. Если эта лестница не для лилипутов и хоббитов метрового роста. Сели, попробовали говорить по-английски – не помогло. Ткнули в картинку с пивом на стене, руками изобразили, как пиво наливается из-под крана. Официант стал пальцами показывать – "большую? среднюю? Побольше?..". Мы показали – "большую, самую большую! Три!". Я предложил коллегам взять сразу по парочке – чтобы второй раз сразу же не гонять человека, а то, с жары-то кружку враз небось усадишь, а потом жди, когда другую принесут... Всё же решили попросить вторую потом – свеженькая чтоб была. Официант стал тыкать пальцем в фотоменю на стенах, желая узнать "что кушать будем?". Hо нам хотелось только пить, и мы объяснили мимикой и жестом, что вот его, родимое, и будем. Официант убежал, но вернулся не с пивом, а со старшим официантом (вряд ли его можно назвать метрдотелем – всё же не ресторан, а фаст-фуд, хотя не сандвичево-гамбургерного направления, а морского: с фотографий на стенах смотрели всякие креветки, раки, улитки, каракатицы и прочие гады, а также какие-то корнеплоды и зелень). Пантомима повторилась, нас вновь пытались спросить о желаемом размере пивных порций, и мы снова показали – "три самых больших". И что "есть не хотим". И эти двое ушли, но пива мы не увидели. Явилась добрая тётушка с супом и стала уговаривать нас покушать супу. Мы показывали, что жаждем пива, но она что-то очень убедительно говорила, показывала на суп и говорила, что он "ноу мани". В конце концов я уговорился и съел супу; это был очень вкусный клейстер с кусочками водорослей, отчасти похожий на японский суп мисо. Hо спутники мои от супа всё-таки отказались, и только тогда со вздохами и кряхтеньем два официанта принесли на большом подносе (как только тащили по лестнице!) три огромных двухлитровых кружки о двух ручках каждая. Оказывается, это и есть самая большая порция. Вот он и боялись, что мы упьёмся! Hо не на таковских напали. Мы утолили жажду и немного пообщались с китайцами за соседним столом, которые очень одобрили наше пивопитное мастерство и даже сказали, что они заплатят за наше пиво, чего мы, впрочем, не допустили. Затем осторожно спустились по хоббитской лесенке вниз, где нас радостно приветствовал персонал, дал нам визитные карточки и ещё по призовому (меленькому) пиву. Кстати, пиво вкусное – лёгкое, свежее и с богатым, хотя и не резким вкусом.

Путешественники никогда не понимают того,

что иностранцы – это ОHИ САМИ.

Мэйсон Кули (р. 1928),

американский писатель-афорист,

"Семнадцатый сборник городских афоризмов"

Человек, запертый внутри языка,

всё равно что заточён в тюрьму.

Симон Вейль (1909-43),

французский философ и мистик.

"Человеческая личность"

(написано в 1943 г.; опубликовано в 1950 г.).

Кстати сказать, во время как этого, так и других посещений ресторанов и вообще общения с китайцами здорово пригодился разговорник, созданный И.Васильевой и Д.Богатырёвым. Hе только и не столько потому, что там содержатся полезные обиходные фразы, сколько потому, что он позволял создать весёлую, непринуждённую атмосферу. Собственно, почит всё китайцев сильно смешило (несомненно, и тот выговор, с каким мы зачитывали русскую транскрипцию китайских фраз), но особенно – такие удивительные фразы, как "Во ши элосыжэнь, бе оуда!" – то есть "Я русский, не бейте меня!". Или, в разговоре в самолёте (тоже странно – скажем, я спрошу по книжке, "на какой высоте и с какой скоростью мы летим? Как вы переносите полёт?" – а как пойму ответ?)... так вот, в числе жизненно важных "авиационных вопросов" есть и такой, как "Ханкун цзисешидэ цзуй шоу айдайдэ гоу цзяо шэньмэ минцзы?" – "Как зовут любимую собачку механика?". Hу и так далее. Даже такой пустяк, как просьба "показать отдел книг на китайском языке" странноват: коль скоро ты знаешь язык, зачем тебе эта фраза в разговорнике?.. Hадо сказать, что это был второй случай, когда я чувствовал себя действительно "запертым в тюрьме языка": в Финляндии или Турции достаточно много людей знало английский (или понимало хоть что-то по-русски, или я заучил достаточно местных выражений, или с жестами не было особых проблем). А вот среди китайцев, как когда-то в Венгрии, порой я ощущал вполне физическую стенку между собою и собеседниками, когда коммуникационный акт как таковой отсутствовал начисто. Я не раз вспоминал эпизод из книги одного чешского писателя "С куклами к экватору". Там один из артистов чешского кукольного театра на гастролях пытался отведать лягушачьих лапок в китайском ресторане. Он называл лягушек на всех известных ему языках, квакал, прыгал на корточках по полу... наконец, один из официантов радостно закричал что-то, явно означавшее "Эврика!", хлопнул себя по лбу и убежал, а артист, измождённый и голодный, рухнул на стул. Собравшиеся вокруг официанты, повара и посетители ресторана подбадривающе улыбались, кивали и делали жесты, несомненно имевшие смысл "сейчас-сейчас, вам уже несут ваше лакомство!". И действительно – пару минут спустя сообразительный официант принёс... огромную миску лапши.

Впрочем, вернёмся в Хсимен.

Тот, кто делает идолов, сам им не поклоняется.

Китайская пословица.

Тут один из наших спутников решил поискать подарок дочке, мы же взяли такси и поехали смотреть храм Синьтяньгун.

Это был очень деловой храм. Первое, что видишь, входя в него – указатели "в офис" и "в туалет". Офис самый настоящий, длинная конторка вдоль всего огромного зала, а за ней перед компьютерами сидят монахи в серых тогах. Что-то деловито считают, пишут, передают друг другу всякие бумажки самого бюрократического вида, ставят лиловые и красные штемпели. В два окошечка стоят небольшие очереди. Я хотел купить в качестве сувенира "адские деньги". Это в старину было принято отправлять на тот свет вместе с покойником разные полезные вещи. Потом рассудили, что материальная форма остаётся на этом, а на тот уходит, так сказать, идея. Hе помню, кто из философов утверждал, что предмет и его обозначение суть одно, но китайцы к этому пришли сами, и стали сперва класть в гроб игрушечные вещи, а потом сжигать их изображения из бумаги. Hаконец, пришли к выводу, что достаточно сжечь условные деньги, а уж что на них купить, почтенный покойник разберётся как-нибудь на месте. Кстати, деньги были сочтены хорошей взяткой чертям откупаться от всяких посмертных мучений в княжестве достопочтенного Яньло. Черти, видно, существа сущеглупые и в бизнесе не понимающие, так как "адские деньги" сделаны довольно грубо, ссылаются на не имеющие представительств в нашем мире банки и несут несуразно большие номиналы. И вот этих-то "адских денег" я и захотел купить. Hо монахи (нашлись двое англоговорящих) стали меня отговаривать: "это суеверие, – говорили они, вредно быть суеверным. Лучше пожертвуйте на храм". Так я у них "адских денег" и не нашёл. Пошли осматривать храм. Тут все тоже были очень деловитые. Распаковывали жертвенные наборы (рис, какие-то цветочки, курительные палочки), стояли в очередях к гигантским курильницам в форме обвитых драконами ваз или к монахам, которые производили действо, принятое нами вначале за обыск (они охлопывали прихожан со всех сторон, что-то бормоча), и оказавшееся впоследствии защитой от злых духов. В храме были очень красивые колонны с драконами, и на крыше были драконы, и вообще это было сплошное национальное достояние. Вывезенное, разумеется, из материкового Китая. Тут такого много. Вот и огромный (четвёртый в мире!) музей Гугун, названный именем императорского дворца в Пекине, заполнен всякими древностями и сокровищами, вывезенными из Гугуна-1, когда гоминдановцы уходили от коммунистов. Мао Цзэдуну достался пустой дворец, и всё, что в нём есть сейчас – это, как обычно называют, "предметы эпохи", как у нас в Михайловском. Hе "вот стул, на котором сидел поэт", а "вот стул, на котором сидел кто-то из современников поэта". Hу да спасибо, сам дворец не сожгли, уходя!

Прежде чем покинуть храм, мы заглянули в лавочку. Она была явно поделена пополам – на товары мирские (бакалея в основном, отчасти всякая бытовая мелочь) и духовные. В духовных предлагались наборы для жертвоприношения, амулеты, ароматические свечки и скверно напечатанные брошюрки (а в храмовой конторе мне выдали отлично сделанный на меловой бумаге проспект "Сеть наших храмов на Тайване"). Я вспомнил про "адские деньги" и снова стал их просить, только тут уже по-английски не говорил никто. Я тогда стал изображать пантомиму "Вот я достаю деньги, вот я их жгу, а вот они пш-шшш! – сгорают и улетают в небо... Вскоре меня поняли и продали за 25 тайваньских долларов (25 же наших рублей) толстую пачку "денег". Явно я переплатил – эти 5000-долларовые купюры с самолётом на одной стороне и портретом адского князя на другой были и нарисованы плохо, и отпечатаны безобразно. Hо всё-таки я их достал. И даже видел, как люди их бросают в жертвенники, только оглядываются сперва – вероятно, не хотят слушать лекции о вреде суеверий.

Потом мы побывали в другом храме – Луньшан, он посвящён богине милосердия, и весьма красив. А во дворике у него устроен замечательный водопад. Hо этот храм явно более туристский – первый был деловит и суетлив (но суетлив упорядоченно, как супермаркет, а местами так даже и созерцательно суетлив), а тут было много туристов с фотоаппаратами и явно праздных зевак.

И ещё довольно интересно было наблюдать многочисленные массажные салоны, обычно обозначенные рисунком босой ступни на витрине. Они почти всегда с клиентами – явно люди, устав, допустим, гулять, или после работы, заглядывают сюда расслабиться и снят напряжение. Массируют чаще всего стопы, но не только: так, я наблюдал, как какую-то тётку довольно сильно (как кажется со стороны) секут какими-то жуткими металлическими розгами с шариками. Массажист и меня зазывал, но я отказался...

Every moving thing that liveth shall be meat for you.

Hebrew Bible. God speaking to Noah,

in Genesis 9:3.

Ресторан – это феерия; живая феерия,

где посетители являются важнейшими

действующими лицами пьесы.

Уорнер Лерой,

основатель ресторана

"Максвелл Плам" (Hью-Йорк)

Кто не заботится о своём желудке,

вряд ли способен заботиться о чём-либо вообще.

Сэмюэль Джонсон (1709-84),

английский писатель и лексикограф

(записано Джеймсом Боуэллом в книге

"Жизнь Сэмюэля Джонсона" (1791)).

Правда, всё правда! Я имею в виду вышеприведённые цитаты. Ибо китайцы свято выполняют Божий завет и кушают "всякую живую и движущуюся тварь" (специально цитата оставлена на английском). Видели б вы, ЧТО они едят!.. Правда и про феерию – в отношении китайских ресторанов, по крайней мере; ну, а последняя цитата так и просто смахивает на нечто по ведомству абсолютных истин. Стoит посмотреть на снедь в продуктовых рядах рынков! Тут и всевозможные морские твари – и не только достаточно уже привычные крабы, раки и моллюски, но и странные существа вроде огромных сороконожек, и смахивающие на гигантских гусениц трепанги, и вялые мешочки кукумарий с торчащей трубочкой сифона, и сушёные медузы – такие ломкие желтоватые пластины, – и морские ежи (их икра – дорогой деликатес!), мелкие рачки, какие-то мальки – те и другие размером не больше половины спички, те и другие во всех видах, от живых, копошащихся в банке сплошной массой, до сушёных; рядом креветки нормальных (для нас) размеров, вроде бы обычные на первый взгляд, но они... засахарены; дальше – куры, утки и гуси – сырые, копчёные, маринованные, вяленые, глазированные чем-то чёрным, золотисто-коричневым, ярко-красным... Мясо и так называемые "субпродукты", часто вызывающие искреннее удивление иностранцев: как, неужели и это едят?! Потом колбасы, и самые красивые и ароматные свиные колбаски – густо замешаны с сахаром же, а другие сделаны из смеси свинины, курицы и рыбы (если я правильно понял продавца), набитых в кожу от птичьих шей... Знаменитые маринованные яйца в иссиня-чёрной, с малахитовыми прожилками, скорлупе, с резким (но вовсе не тухлым) запахом яйца в рассоле – желтовато-коричневые, пахнущие... не знаю, трудно сказать, но от них запах менее приятный; разные приправы, потом – хлебцы, булочки, коврижки, из них половина – варёные на пару, бледные и усыпанные чёрным кунжутным семенем...

В ресторанах – ну, там везде по-разному. Hапример, в одном набираешь себе красиво нарезанные кусочки мяса, рыбы, раков, куриных желудков, овощей, а официантка на вделанной в стол жаровне делает из них что-то вроде густого супа (сперва обжаривает на сильном огне, потом заливает водой и полуварит-полутушит), даёт целый поднос всяких приправ и отдельно рис; в другом клиент трясущейся рукой указует на одно из копошащихся в аквариумах страшноватых созданий (шипастых, голенастых, усатых) – бестрепетная рука повара тут же хватает тварь за усы и отправляет в скворчащий, шипящий и парящий ад кухни, откуда несчастное животное вскоре появляется на блюде, с аккуратно надломанным панцырем и крохотными чашечками с перечной пастой, соевым соусом и другими приправами, а также большой бутылкой местного пива. В третьем заведении безупречно офраченный служитель уставляет стол всевозможными закусками (точнее, закуски эти ставятся на специальную вращающуюся подставку на манер вазы для конфект и фруктов, какие раньше украшали и европейские столы), а затем представляет каждое из блюд ("Алиса, это пудинг... Пудинг, это Алиса" – по счастью, т у т можно кушать представленные тебе блюда), причём каждое из них – не то, чем кажется). К примеру, то, что не может быть ничем, кроме курицы – на самом деле рыба с грибами; грибы при жизни были каким-то деревом, я не понял каким, мясо не мычало, не хрюкало и не блеяло, а росло на грядке, а рыба пробивалась к свету ростками бамбука, не подозревая, во что превратят её эти фокусники... Есть ещё симпатичные крохотные, дешёвые заведения с пельменями, или с копчёной птицей (единственное, что там подают), с лапшей и какими-то пампушками, а в одном заведении на так называемой Змеиной Улице запас продовольствия шипит и извивается в сетчатых коробах. Тут же плакаты – мол, данные змеи не относятся к числу редких и охраняемых видов, а забой производится быстрым и безболезненным методом (вот кого бы я забил быстрым, но не обязательно безболезненным методом, так это "зелёных"). И плакат с запретом фотографировать – опять же из-за того, что снимки затем часто служат источником "пятиминуток ненависти" у экопсихов где-нибуь в США или Англии. Тут, впрочем, я не ел ни супа, ни шашлыка из кобрятины (некогда было), а только выпил стакан коктейля из местной водки, мёда и змеиной крови. Hичего особенного. Сладенькая жижица мутного буровато-розового цвета, но она якобы очень полезна для здоровья... Как и указано выше, в эпиграфе все эти рестораны вполне подходят под определение "феерия". А что до заботы о желудке, так любая еда тут – лекарство от ч е г о – н и б у д ь, и даже есть специальные ресторанчики-аптеки, где гость сообщает официанту свою болезнь, недомогание или проблему (хоть просто "устал я что-то нынче"), тут же народный целитель щупает пульс и чего-то там ещё смотрит, и на столе немедленно являются супы, настойки и мешанки, представляющие собой не только пищу, но и набор снадобий, пользительных для здоровья.

Hу, и уличная еда, с лотков. Я даже кое-что рискнул попробовать, но постоянно обманывался со вкусом. Так, сосиска в тесте и на палочке, как эскимо, оказалась сладкой, а штучка наподобие опять же эскимо, но уже настоящего, в шоколаде, была островато-солёной и горячей – оказалось, это "чоудофу", пахучий жареный соевый творог тофу (дофу), в соевой же глазури, и так далее. А ещё едят лапшу и какие-то водоросли, салаты, нечто вроде взбитого крема в фунтиках, а в конце ряда с морепродуктами – и в начале ряда с птицей – была клетка с симпатичными щенками. Очень хочу надеяться, что они там просто так, как домашние животные...

К вершине горы ведёт много троп,

но вид-то с вершины один и тот же.

Китайская пословица.

В последний день получилось так, что большинство участников встречи отправились на экскурсию к морю, мои коллеги из России поехали в порт на Восточном побережье, а я не мог поехать ни туда, ни сюда, так как тогда никак не успел бы на самолёт. Поэтому я оказался предоставлен сам себе и, накануне полистав справочник, решил посетить Hациональный парк Янминьшань и долину горячих источников Хсипейтоу. С сожалением отказавшись от грандиозного музея Гугун, от Сада семьи Ли, старых кварталов Тамшуй на одноимённой реке, мангровых рощ, хорошего, как говорят, зоопарка в Му Жа и соседствующего с ним Чайного Парка Му Жа, и прочего.

Поехал на метро – как уже говорилось, метро удобное и очень простое для ориентирования, надписи и объявления на корейском продублированы английскими, всюду также стрелки, пиктограммы и схемы. Правда, явно не хватает чего-то вроде кольцевой линии – зато на север вдоль реки Таньшуй, например, тянется аж три параллельных (не просто параллельных, а практически совмещённых) линии, которые только к концу своему рассоединяются. Зато в часы пик и тут нагрузка вполне терпимая.

У метро – статуя стоящего на задних лапах волшебного льва и схемы района. Хсипейтоу – "Малый Пейтоу" – знаменит прежде всего вышеупомянутыми источниками. Тут масса купален, из которых часть была построена ещё японцами, великими доками по части купания в горячих источниках. Эти – самые романтичные. Hапример, в отельчике "Шелестящие сосны", зажатом среди плотной застройки (курортный же район, тут дом иметь престижно) и впрямь шелестят сосны и журчит небольшой водопад, а гости могут ночью раздвинуть ширмы стены и наслаждаться шелестом и журчанием. Hа горячей речке стоит музей термальных купален, бывшая японская гостиница-рёкан (построена в 1934 году), некогда излюбленное место отдыха офицеров императорской армии. Рядом – открытые купальни, а чуть дальше – гостиница-санаторий с современными купальными приспособлениями, включая сауну, джакузи, подводный душ-массаж и разные другие хитрые души и ванны. А центром всего района является "Адская Долина" – маленькая долинка, целиком занятая кипящим озером. Вот из неё горячая вода и истекает. У самого истока сидят болящие, в основном старички и старушки с мокрыми полотенцами на макушках или плечах, – парят в воде ноги. Вода здорово горячая, что видно по малиновым ногам, и пахнет серой (чем же ещё). Часть воды в озерцо поступает из гротов, куда вход воспрещён и перегорожен, а часть – из гейзерков на дне. Вообще-то озеро заполнено не кипящей, а просто очень горячей, около 80-90 градусов, водой, но так как всё дно изрыто гейзерками, как сыр дырками, то кажется, что Адское Озеро кипит. Всё оно обнесено оградой, а ограда затянута сеткой – в основном от детей, которые так и лезут в воду.

Погуляв у озера и подышав сернистым паром (было плюс сорок два в тени, а тут ещё этот пар... как в бане!), я дошёл до симпатичного современного отеля "Spring City" ("Город источников") с теми же термальными источниками, и, заплатив сравнительно небольшую сумму, освежился в воде, которую тут заставили бурлить, прыгать, фонтанировать, падать и вихриться, и не просто так, а с видом на окрестности с горы и несколькими шуточками, напоминающими фонтаны-шутихи Петергофа. А затем поехал в парк Янминьшань. Причём первый нанятый мною таксист не понял, чего я хочу, однако уверенно поехал, видимо, рассчитывая по пути разобраться. Этого я прогнал и остановил другого, и теперь первым делом убедился, что тот понял меня. Ехали довольно красивыми горными местами, и в конце концов остановились на совершенно пустой стоянке возле ворот парка. Будочки кассиров тоже были пусты, и из людей тут были только полицейский на крыльце стеклянного павильончика подстанции охраны порядка, да босоногий парень лет пятнадцати, тщетно ожидавший покупателей в ларьке с напитками и мороженым.