Текст книги "Три романтические баллады"

Автор книги: Павел Катенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Страшные баллады эпохи романтизма – оригинальные и переложение знаменитой «Леноры» Бюргера.

Павел Александрович Катенин

Павел Александрович Катенин

Три романтических баллады

Леший

Красное солнце за лесом село.

Длинные тени стелются с гор.

Чистое поле стихло, стемнело;

Страшно чернеет издали бор.

«Отпусти, родная, в поле, —

Просит сын старушку мать, —

Нагулявшись там на воле,

В лес дремучий забежать.

Здесь от жару мне не спится,

Мух здесь рой жужжит в избе;

И во сне гульба всё снится,

Вся и дума о гульбе.

Пташечки свили по лесу гнезды;

Ягоды спеют, брать их пора.

На небе светят месяц и звезды:

Дай нагуляюсь вплоть до утра».

– «Что затеял ты, родимый!

Образумься, бог с тобой.

В лес идти непроходимый

Можно ль поздной так порой?

Ляг в сенях против окошка,

Если жарко спать в избе:

Ни комар, ни злая мошка

Не влетит туда к тебе.

По лесу волки бродят стадами;

Змеи украдкой жалят из нор;

Филины в дебрях воют с совами;

Злой по дорогам крадется вор».

– «Твой, родная, страх напрасен,

Страхов нет в лесу глухом.

Если б знала, как прекрасен

Там, в глуши, чудесный дом!

С золотыми теремами,

Скован весь из серебра:

Перед нашими домами,

Что пред кочкою гора.

Кверху ключами чистые воды

Бьют вкруг накрытых брашном столов;

Девушек красных там хороводы

Пляшут во время сладких пиров.

В доме том хозяин славный,

Добр и ласков для гостей,

Старичок такой забавный,

Друг и баловник детей».

– «Где рассказов ты набрался?»

– «Рассказал всё сам он мне».

– «Где же с ним ты повстречался?

Где с ним виделся?» – «Во сне».

– «В руку, знать, сон твой: леший коварный

Издавна, молвят, житель тех мест;

Манит детей он яствой сахарной,

После ж самих их схватит и съест.

Не ходи к нему, мой милый;

Верь ты матери родной.

Без того уж над могилой

Я стою одной ногой;

Если ж ты, отважась в гости,

Сном прельстясь, да наяву

Попадешься в сети злости,

Я и дня не проживу.

Здесь пред иконой дай же присягу,

Или (что хочешь мне говори)

В страхе разлуки ночь всю не лягу;

Прядя, дождуся алой зари».

И ослушный сын божится,

Всуе господа зовет;

И беспечно мать ложится,

И боязнь ей в ум нейдет.

«Или малый я ребенок,

Чтоб ходить на помочах?

Я уж вышел из пеленок,

На своих давно ногах.

Мать запрещает: знать, ей обидно

То, что один я в гости иду;

Наше веселье старым завидно:

Всюду нарочно видят беду».

Так он ропщет, и желанье

В нем час от часу сильней;

И забыл он послушанье,

Клятвы долг забыл своей.

И с постели он легонько,

Взяв одежду в руки, слез;

В двери выбрался тихонько

И, давай бог ноги, в лес.

Быстро несутся серые тучи;

В мраке густом их скрылась луна;

Ветер колышет сосны скрыпучи;

Чуть меж деревьев тропка видна.

И по ней идет вначале

Он спокоен, бодр и смел,

В темный лес всё дале, дале,

И немножко оробел;

И чем далее, тем гуще

Темный лес в его глазах,

И чем далее, тем пуще

В нем раскаянье и страх.

Молния в небе ярко сверкает;

Издали глухо слышится гром;

В тучах отвсюду дождь набегает;

Бор весь от вихря воет кругом.

И вперед идти робеет,

И назад нет сил идти;

Свет в глазах его темнеет,

И не найдет он пути.

Ищет помощи глазами,

Криком помощи зовет;

Плачет горькими слезами,

И никто к нему нейдет.

Слышит, однако: шорох из рощи;

Мокрый с деревьев сыплется лист;

Месяц во мраке выглянул нощи;

Громкий раздался по лесу свист.

И, нагбенный дров вязанкой,

Старичок идет седой,

Ростом мал, угрюм осанкой,

Вид насмешливый и злой.

И хоть страшно, но подходит

Мальчик с просьбой к старику;

Речь с ним жалобно заводит

Про свою печаль-тоску:

«С вечера в лес я шел, заблудился;

С ветру, с ненастья вымок, продрог:

Дедушка! что б ты в горе вступился,

Мне б на дорогу выйти помог!»

– «Как, детинушка удалый,

Мог сюда ты забрести?

Ты ребенок уж не малый;

Что же бродишь без пути?

Вот, смотри, тебя дорога

Может вывести домой;

Но моли не сбиться бога,

А не то ты будешь мой».

Узкой дорожкой долго в надежде

Бродит кругом он, прямо и вбок.

Сбился, туда же вышел, где прежде;

Там терпеливый ждет старичок.

«Видно, бога, светик ясный,

Ты прогневал не шутя.

Плачешь, поздно, – труд напрасный:

В путь за мной, мое дитя!»

Он послушен поневоле;

К бою рук нет, к бегу ног.

Вдаль ушли, не видны боле;

А куда идут – весть бог.

В небе денница блещет златая;

Птицы воспели утра восход;

В горы и долы свет разливая,

Тихо выходит солнце из вод.

Вся природа вновь проснулась,

К новым все спешат трудам;

И по смутном сне очнулась

Мать, рожденная к слезам.

Ищет сына – не находит;

Кличет, плачет – сын исчез.

Всей деревне страх наводит,

Все бегут с ней в темный лес.

Смотрят повсюду, бегают, рыщут;

Отзыва нет им, нет им следа.

Тщетно старанье, ищут – не сыщут:

Мальчик исчезнул, знать, навсегда.

Мать несчастная поныне,

Может быть, еще жива;

Сохнет с горести по сыне,

Будто скошенна трава.

С каждым днем безумье то же:

Ищет сына по лесам.

Здесь не найдет; дай ей боже

С ним увидеться хоть

там

.

Ольга

Из Бюргера

Ольгу сон встревожил слезный,

Смутный ряд мечтаний злых:

«Изменил ли, друг любезный?

Или нет тебя в живых?»

Войск деля Петровых славу,

С ним ушел он под Полтаву;

И не пишет ни двух слов:

Всё ли жив он и здоров.

На сраженьи пали шведы,

Турк без брани побежден,

И, желанный плод победы,

Мир России возвращен;

И на родину с венками,

С песньми, с бубнами, с трубами,

Рать, под звон колоколов,

Шла почить от всех трудов.

И везде толпа народа;

Старый, малый – все бегут

Посмотреть, как из похода

Победители идут;

Все навстречу, на дорогу;

Кличут: «Здравствуй! слава богу!»

Ах! на Ольгин лишь привет

Ниотколь ответа нет.

Ищет, спрашивает; худо:

Слух пропал о нем давно;

Жив ли, нет – не знают; чудо!

Словно канул он на дно.

Тут, залившися слезами,

В перси бьет себя руками;

Рвет, припав к сырой земле,

Черны кудри на челе.

Мать к ней кинулась поспешно:

«Что ты? что с тобой, мой свет?

Разве горе неутешно?

С нами бога разве нет?»

– «Ах! родима, все пропало;

Свету-радости не стало.

Бог меня обидел сам:

Горе, горе бедным нам!»

– «Воля божия! Создатель —

Нам помощник ко всему;

Он утех и благ податель:

Помолись, мой свет, ему».

– «Ах! родима, все пустое;

Бог послал мне горе злое,

Бог без жалости к мольбам:

Горе, горе бедным нам!»

– «Слушай, дочь! в Украйне дальной,

Может быть, жених уж твой

Обошел налой венчальный

С красной девицей иной.

Что изменника утрата?

Рано ль, поздно ль – будет плата,

И от божьего суда

Не уйдет он никогда».

– «Ах! родима, все пропало,

Нет надежды, нет как нет;

Свету-радости не стало;

Что одной мне белый свет?

Хуже гроба, хуже ада.

Смерть – одна, одна отрада;

Бог без жалости к слезам:

Горе, горе, бедным нам!»

– «Господи! прости несчастной,

В суд с безумной не входи;

Разум, слову непричастный,

К покаянью приведи.

Не крушися, дочь, чрез меру;

Бойся муки, вспомни веру:

Сыщет чуждая греха

Неземного жениха».

– «Где ж родима, злее мука?

Или где мученью край?

Ад мне – с суженым разлука,

Вместе с ним – мне всюду рай.

Не боюсь смертей, ни ада.

Смерть – одна, одна отрада:

С милым врозь несносен свет,

Здесь, ни там блаженства нет».

Так весь день она рыдала,

Божий промысел кляла,

Руки белые ломала,

Черны волосы рвала;

И стемнело небо ясно,

Закатилось солнце красно,

Все к покою улеглись,

Звезды яркие зажглись.

И девица горько плачет,

Слезы градом по лицу;

И вдруг полем кто-то скачет,

Кто-то, всадник, слез к крыльцу;

Чу! за дверью зашумело,

Чу! кольцо в ней зазвенело;

И знакомый голос вдруг

Кличет Ольгу: «Встань, мой друг!

Отвори скорей без шуму.

Спишь ли, милая, во тьме?

Слезну думаешь ли думу?

Смех иль горе на уме?»

– «Милый! ты! так поздно к ночи!

Я все выплакала очи

По тебе от горьких слез.

Как тебя к нам бог принес?»

– «Мы лишь ночью скачем в поле.

Я с Украйны за тобой;

Поздно выехал оттоле,

Чтобы взять тебя с собой».

– «Ах! войди, мой ненаглядный!

В поле свищет ветер хладный;

Здесь в объятиях моих

Обогрейся, мой жених!»

– «Пусть он свищет, пусть колышет;

Ветру воля, нам пора.

Ворон конь мой к бегу пышет,

Мне нельзя здесь ждать утра.

Встань, ступай, садись со мною,

Ворон конь домчит стрелою;

Нам сто верст еще: пора

В путь до брачного одра».

– «А! какая в ночь дорога!

И сто верст езды для нас!

Бьют часы… побойся бога:

До полночи только час».

– «Месяц светит, ехать споро;

Я как мертвый еду скоро:

Довезу и до утра

Вплоть до брачного одра».

– «Как живешь? скажи нелестно;

Что твой дом? велик? высок?»

– «Дом – землянка». – «Как в ней?» – «Тесно».

– «А кровать нам?» – «Шесть досок».

– «В ней уляжется ль невеста?»

– «Нам двоим довольно места.

Встань, ступай, садись со мной:

Гости ждут меня с женой».

Ольга встала, вышла, села

На коня за женихом;

Обвила ему вкруг тела

Руки белые кольцом.

Мчатся всадник и девица,

Как стрела, как пращ, как птица;

Конь бежит, земля дрожит,

Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами,

Мимо глаз их взад летят

Сушь и воды; под ногами

Конскими мосты гремят.

«Месяц светит, ехать споро;

Я как мертвый еду скоро.

Страшно ль, светик, с мертвым спать?»

– «Нет… что мертвых поминать?»

Что за звуки? что за пенье?

Что за вранов крик во мгле?

Звон печальный! погребенье!

«Тело предаем земле».

Ближе, видят: поп с собором,

Гроб неся, поют всем хором;

Поступь медленна, тяжка,

Песнь нескладна и дика.

«Что вы воете не к месту?

Хоронить придет чреда;

Я к венцу везу невесту,

Вслед за мною все туда!

У моей кровати спальной,

Клир! пропой мне стих венчальный;

Службу, поп! и ты яви,

Нас ко сну благослови».

Смолкли, гроба как не стало.

Всё послушно вдруг словам,

И поспешно побежало

Всё за ними по следам.

Мчатся всадник и девица,

Как стрела, как пращ, как птица;

Конь бежит, земля дрожит,

Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами,

Горы, долы и поля —

Взад летит всё; под ногами

Конскими бежит земля;

«Месяц светит, ехать споро;

Я как мертвый еду скоро.

Страшно ль, светик, с мертвым спать?»

– «Полно мертвых поминать».

Казни столп; над ним за тучей

Брезжит трепетно луна;

Чьей-то сволочи летучей

Пляска вкруг его видна.

«Кто там! сволочь! вся за мною!

Вслед бегите все толпою,

Чтоб под пляску вашу мне

Веселей прилечь к жене».

Сволочь с песнею заунывной

Понеслась за седоком,

Словно вихорь бы порывный

Зашумел в бору сыром.

Мчатся всадник и девица,

Как стрела, как пращ, как птица;

Конь бежит, земля дрожит,

Искры бьют из-под копыт.

Справа, слева, сторонами,

Взад летят луга, леса;

Всё мелькает пред глазами:

Звезды, тучи, небеса.

«Месяц светит, ехать споро;

Я как мертвый еду скоро.

Страшно ль, светик, с мертвым спать?»

– «Ах! что мертвых поминать!»

– «Конь мой! петухи пропели;

Чур! заря чтоб не взошла;

Гор вершины забелели:

Мчись как из лука стрела.

Кончен, кончен путь наш дальный,

Уготовлен одр венчальный;

Скоро съездил как мертвец,

И доехал наконец».

Наскакал в стремленьи яром

Конь на каменный забор;

С двери вдруг хлыста ударом

Спали петли и запор.

Конь в ограду; там – кладбище,

Мертвых вечное жилище;

Светят камни на гробах

В бледных месяца лучах.

Что же мигом пред собою

Видит Ольга? Чудо! страх!

Латы всадника золою

Все рассыпались на прах;

Голова, взгляд, руки, тело —

Все на милом помертвело,

И стоит уж он с косой,

Страшный остов костяной.

На дыбы конь ворон взвился,

Диким голосом заржал,

Стукнул в землю, провалился

И невесть куда пропал.

Вой на воздухе высоко;

Скрежет под землей глубоко;

Ольга в страхе без ума,

Неподвижна и нема.

Тут над мертвой заплясали

Адски духи при луне,

И протяжно припевали

Ей в воздушной вышине:

«С богом в суд нейди крамольно;

Скорбь терпи, хоть сердцу больно.

Казнена ты во плоти;

Грешну душу бог прости!»

Убийца

В селе зажитном двор широкий,

Тесовая изба,

Светлица и терём высокий,

Беленая труба.

Ни в чем не скуден дом богатый:

Ни в хлебе, ни в вине,

Ни в мягкой рухляди камчатой,

Ни в золотой казне.

Хозяин, староста округа,

Родился сиротой,

Без рода, племени и друга,

С одною нищетой.

И с нею век бы жил детина,

Но сжалился мужик:

Взял в дом, и как родного сына

Взрастил его старик.

Большая чрез село дорога;

Он постоялый двор

Держал, и с помощию бога

Нажив его был скор.

Но как от злых людей спастися?

Убогим быть – беда;

Богатым – пуще берегися

И горшего вреда.

Купцы приехали к ночлегу

Однажды ввечеру,

И рано в путь впрягли телегу

Назавтра поутру.

Недолго спорили о плате,

И со двора долой;

А сам хозяин на полате

Удавлен той порой.

Тревога в доме; с понятыми

Настигли, и нашли:

Они с пожитками своими

Хозяйские свезли.

Нет слова молвить в оправданье,

И уголовный суд

В Сибирь сослал их в наказанье,

В работу медных руд.

А старика меж тем с моленьем

Предав навек земле,

Приемыш получил с именьем

Чин старосты в селе.

Но что чины, что деньги, слава,

Когда болит душа?

Тогда ни почесть, ни забава,

Ни жизнь не хороша.

Так из последней бьется силы

Почти он десять лет;

Ни дети, ни жена не милы,

Постыл весь белый свет.

Один в лесу день целый бродит,

От встречного бежит,

Глаз напролет всю ночь не сводит

И все в окно глядит.

Особенно когда день жаркий

Потухнет в ясну ночь

И светит в небе месяц яркий, —

Он ни на миг не прочь.

Все спят; но он один садится

К косящему окну.

То засмеется, то смутится

И смотрит на луну.

Жена приметила повадки,

И страшен муж ей стал,

И не поймет она загадки,

И просит, чтоб сказал.

«Хозяин! Что не спишь ты ночи?

Иль ночь тебе долга?

И что на месяц пялишь очи,

Как будто на врага?»

– «Молчи, жена, не бабье дело

Все мужни тайны знать:

Скажи тебе – считай уж смело,

Не стерпишь не сболтать».

– «Ах, нет! вот бог тебе свидетель,

Не молвлю ни словца;

Лишь все скажи, мой благодетель,

С начала до конца».

– «Будь так – скажу во что б ни стало.

Ты помнишь старика;

Хоть на купцов сомненье мало,

Я с рук сбыл дурака».

– «Как ты!» – «Да так: то было летом,

Вот помню, как теперь.

Незадолго перед рассветом;

Стояла настежь дверь.

Вошел я в избу, на полате

Спал старый крепким сном;

Надел уж петлю, да некстати

Тронул его узлом.

Проснулся, черт, и видит: худо!

Нет в доме ни души.

„Убить меня тебе не чудо,

Пожалуй задуши.

Но помни слово: не обидит

Без казни ввек злодей;

Есть там свидетель, он увидит,

Когда здесь нет людей“.

Сказал – и указал в окошко.

Со всех я дернул сил,

Сам испугавшися немножко,

Что кем он мне грозил, —

Взглянул, а месяц тут проклятый

И смотрит на меня.

И не устанет, а десятый

Уж год с того ведь дня.

Да полно, что! Ты нем ведь, лысый!

Так не боюсь тебя;

Гляди сычом, скаль зубы крысой,

Да знай лишь про себя».

Тут староста на месяц снова

С усмешкою взглянул;

Потом, не говоря ни слова,

Улегся и заснул.

Не спит жена: ей страх и совесть

Покоя не дают.

Судьям доносит страшну повесть,

И за убийцей шлют.

В речах он сбился от боязни,

Его попутал бог,

И, не стерпевши тяжкой казни,

Под нею он издох.

Казнь божья вслед злодею рыщет;

Обманет пусть людей,

Но виноватого бог сыщет —

Вот песни склад моей.