Текст книги "Пятая гора"

Автор книги: Пауло Коэльо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Пусть так, все равно она будет любить его, ведь впервые в жизни она поняла, что это свобода. Она может любить его, даже если он никогда об этом не узнает. Ей не нужно его согласие, чтобы скучать о нем, думать о нем день-деньской, ждать его к ужину и беспокоиться, не замыслили ли чего люди против чужеземца. Это – свобода: чувствовать, к чему стремится твое сердце, что бы ни говорили другие. Она яростно спорила с друзьями и соседями по поводу чужеземца в ее доме, но противостоять самой себе не было нужды. Илия выпил еще немного вина, извинился и ушел в свою комнату. Она вышла на улицу. Увидев сына, играющего перед домом, она обрадовалась и решила немного прогуляться. Она была свободна, ибо любовь дарует свободу.

Илия долго сидел в комнате, глядя в стену. Наконец он решился воззвать к своему ангелу.

– Моя душа в опасности, – сказал он. Ангел хранил молчание. Илия засомневался, продолжать ли разговор, но теперь уже было поздно: нельзя без причины взывать к ангелу.

– Когда я рядом с этой женщиной, я чувствую себя неловко.

– Напротив, – ответил ангел. – Это-то тебя и беспокоит. Ведь ты можешь влюбиться в нее. Илие стало стыдно, ведь ангел хорошо знал его душу.

– Любовь опасна, – сказал он.

– Даже очень, – ответил ангел. – Но что с того? Сказав это, он исчез. Ангел не сомневался в том, что терзало сердце юноши. Да, Илия знал, что такое любовь. Он видел, как царь Израиля отступился от Бога из-за царевны Сидонской, Иезавели, завоевавшей его сердце. Как гласит поверье, царь Соломон лишился престола из-за чужестранки. По вине Далилы филистимляне схватили Самсона и выкололи ему глаза.

Как мог он не знать о любви? История полна трагических примеров на эту тему. Но даже если бы он не знал священных текстов, перед ним был пример его друзей и друзей их друзей, которые ночи напролет мучились и терзали себя надеждой. Если бы в Израиле у него была любимая, ему было бы нелегко покинуть свой город, когда этого потребовал Господь, и сейчас его не было бы в живых. «Я веду бесполезную борьбу, – подумал он. – Любовь победит в этой схватке, и я буду любить эту женщину до конца своих дней. Господи, пошли меня обратно в Израиль, чтобы я никогда не смог сказать этой женщине, что чувствую к ней. Ведь она не любит меня и скажет мне, что ее сердце похоронено вместе с телом ее мужа».

На следующий день Илия снова встретился с военачальником. Он узнал, что в лагерь ассирийцев пришло пополнение.

– Каково сейчас соотношение сил? – спросил он.

– Я не буду говорить об этом с врагом Иезавели. – Я – советник наместника, – ответил Илия. – Вчера он назначил меня своим помощником, и тебе уже наверняка сообщили об этом. Ты обязан ответить мне. Военачальник почувствовал сильное желание убить чужестранца.

– На двух ассирийцев приходится один наш воин, – нехотя ответил он.

Илия знал, что неприятелю необходимо более многочисленное войско.

– Наступает наиболее подходящий момент для начала мирных переговоров, – сказал он. – Они увидят, что мы проявляем великодушие, и тогда мы сможем добиться лучших условий. Любой командующий армией знает, что для завоевания города нужно пять воинов на одного защитника. – Они и достигнут этого числа, если мы не атакуем их немедленно.

– Они не смогут обеспечить водой столько людей, даже если у них достаточно запасов еды. Тогда настанет час посылать наших гонцов.

– Когда же настанет этот час?

– Подождем, пока число ассирийских воинов увеличится еще немного. Когда их жажда станет невыносимой, они будут вынуждены напасть на Акбар. Но они знают, что мы их разгромим, если их будет трое или четверо на одного нашего воина. Тогда-то наши гонцы и предложат им мир, позволят покинуть город и продадут им воду. Таков замысел наместника.

Военачальник ничего не сказал и подождал, пока уйдет чужеземец. Даже если Илия умрет, на этом же решении станет настаивать наместник. Военачальник поклялся себе, что, если это произойдет, он убьет наместника, а затем покончит с собой, не дожидаясь, пока на него обрушится гнев богов. Но ни за что в жизни он не позволит предать свой народ из-за денег.

"Господи, отведи меня обратно на землю Израильскую, – взывал каждый день Илия, бродя по долине. – Не позволяй моему сердцу оставаться в плену». Следуя обычаю пророков, известному ему еще с детства, он стал истязать себя плетью каждый раз, когда думал о вдове. Его спина превратилась в сплошную кровавую рану, и он два дня провел в лихорадочном бреду. Когда Илия очнулся, первое, что он увидел, было лицо вдовы. Она выхаживала его, накладывая на раны мазь и оливковое масло. Он был слишком слаб, чтобы спускаться вниз, и она сама приносила ему еду.

Едва выздоровев, он снова ушел в долину. «Отпусти меня обратно на землю Израильскую, Господи, – говорил он. – Пусть сердце мое останется в Акбаре, а тело может продолжить свой путь».

Перед ним явился ангел. Это был не ангел Господень, увиденный им на вершине горы, а ангел, хранивший его, – тот, к чьему голосу он уже привык.

– Господь слышит молитвы тех, кто просит забыть о ненависти. Но Он глух к тем, кто хочет убежать от любви.

Илия, вдова и ее сын ужинали вместе каждый вечер. Как и обещал Господь, мука в кадке не истощалась и масло в кувшине не убывало.

Они редко разговаривали во время еды. Но однажды вечером мальчик спросил:

– Кто такой пророк?

– Тот, кто слышит те же голоса, что и в детстве, и все еще верит в них. Так он может узнать, что думают ангелы. – Да, я знаю, о чем ты говоришь, – сказал мальчик. – У меня есть друзья, которых никто больше не видит. – Никогда не забывай о них, даже если взрослые скажут тебе, что это глупости. Так ты всегда будешь знать, чего хочет Бог.

– Я узнаю будущее, как вавилонские прорицатели! – сказал ребенок.

– Пророки не знают о грядущем. Они лишь передают те слова, которыми вдохновляет их Господь прямо сейчас. Поэтому я нахожусь здесь и не знаю, когда вернусь в свою страну. Он скажет мне об этом не раньше положенного срока. Глаза женщины наполнились грустью. Да, однажды он уйдет.

Илия больше не взывал к Богу. Он решил, что, когда придет время покинуть Акбар, он возьмет с собой вдову и ее сына. Он ничего не станет говорить им, пока не придет время.

Может статься, она и не захочет уходить. А может быть, она не знает о его любви к ней, ведь он сам это понял поздно. Если так и произойдет, будет даже лучше – он сможет целиком посвятить себя изгнанию Иезавели и возрождению Израиля. Ему некогда будет думать о любви. «Господь – пастырь мой, – сказал Илия, вспомнив старую молитву царя Давида. – Он укрепляет душу мою и водит меня к водам тихим».

"И не укроет от меня смысл моей жизни», – заключил он собственными словами.

Однажды он вернулся домой раньше обычного и увидел, что вдова сидит на пороге дома.

– Что ты делаешь?

– Мне нечем заняться, – ответила она. – Так научись чему-нибудь. В наше время люди потеряли интерес к жизни: они не скучают, не плачут, лишь ждут, когда пройдет время. Они отказались от борьбы, а жизнь отказалась от них. Это грозит и тебе: действуй, смело иди вперед, но не отказывайся от жизни.

– Моя жизнь снова обрела смысл, – сказала она, потупив

Взор. – С тех пор, как пришел ты

На какую-то долю секунды он почувствовал, что готов все бросить ради нее. Но решил не рисковать, ведь она, наверное, говорила о чем-то другом – Научись чему-нибудь, – сказал он, меняя тему – Тогда время станет твоим союзником, а не врагом. – Чему я могу научиться? Илия поразмыслил немного. – Письму Библос. Оно пригодится, если тебе придется когда-нибудь отправиться в далекие странствия. Вдова решила полностью посвятить себя изучению Библоса. Ей никогда не приходило в голову покинуть Акбар, но, судя по тому, что говорил Илия, он, скорее всего, хочет увести ее с собой. Она вновь ощутила себя свободной. На следующий день она проснулась на рассвете и отправилась в город. Она шла по улицам, и улыбка сияла на ее лице.

Илия все еще жив, – сказал жрецу военачальник два месяца спустя. – Ты не смог убить его. – Во всем Акбаре не найти человека, который захотел бы это сделать. Израильтянин утешает страждущих, приходит к заключенным, кормит голодных. Когда кому-нибудь нужно разрешить спор с соседом, обращаются к нему, и все соглашаются с его суждениями, ведь они справедливы. Наместнику он нужен для укрепления своего влияния, но никто этого не понимает.

– Торговцы не хотят войны. Если влияние наместника усилится и он убедит народ в преимуществе мира, мы никогда не сможем изгнать ассирийцев с нашей земли. Нужно немедленно убить Илию.

Жрец указал на Пятую Гору, вершина которой вечно утопала в облаках.

– Боги не допустят, чтобы иноземцы унижали их страну. Они постараются помочь нам: что-нибудь должно случиться, и мы сможем этим воспользоваться. – Что может случиться? – Не знаю. Но я буду внимательно следить за знаками.

Не говори больше никому о точном числе ассирийского войска. Всякий раз, когда тебя будут спрашивать, говори, что ассирийских воинов все еще лишь в четыре раза больше, чем наших. И продолжай готовить к войне свои войска. – Зачем мне это делать? Если они добьются соотношения сил пять к одному, мы пропали.

– Нет, мы будем на равных. Когда произойдет сражение, ты будешь бороться с не менее сильным врагом, и тебя не смогут назвать трусом, нападающим на слабых. Войско Акбара встретится в сражении с врагом и победит, ведь его военачальник выбрал самую лучшую стратегию. Поддавшись соблазну тщеславия, военачальник принял это предложение. С этого момента он стал скрывать численность войск от наместника и от Илии.

Прошло еще два месяца. Ассирийское войско достигло соотношения пять воинов к одному защитнику Акбара. Ассирийцы могли в любой момент перейти в наступление. С некоторых пор Илия стал подозревать, что военачальник скрывает от него правду о силах неприятеля, но это могло быть и к лучшему: когда соотношение сил достигнет критической точки, будет нетрудно убедить народ в том, что единственный выход – мир.

Он размышлял об этом, направляясь к площади, где раз в неделю помогал горожанам решать их споры. Обычно это были не очень существенные дела: ссоры соседей, старики, не желавшие больше платить налоги, купцы, уверявшие, что кто-то вредит их торговле.

Наместник уже был там. Он имел обыкновение иногда приходить на площадь, чтобы повидаться с пророком. Илия больше не испытывал никакой неприязни к наместнику. Он понял, что это человек умный и осторожный, хотя не верит в духовную жизнь и безумно боится смерти. Были случаи, когда он использовал свою власть, чтобы придать словам Илии силу закона. Иногда Илия не соглашался с его решением, но со временем понимал, что наместник был прав. Под его руководством Акбар превратился в образцовый финикийский город. Наместник установил более справедливый порядок податей, благоустраивал улицы города и разумно распоряжался доходами, полученными от налогов на товары. Наступило время, когда Илия потребовал, чтобы наместник запретил горожанам пить вино и пиво. Дело в том, что большинство ссор, которые ему приходилось улаживать, происходили по вине пьяных гуляк. Наместник возразил ему, что в большом городе иначе и не может быть. Согласно обычаю, боги радуются, когда народ веселится в конце рабочей недели, и защищают пьяных.

Кроме того, его земля славится изготовлением одного из лучших вин в мире. Иноземцы заподозрили бы неладное, если бы сами жители Акбара не пили вина. Илия чтил решения наместника и в конце концов согласился с тем, что веселые люди и трудятся лучше.

– Тебе не нужно так сильно стараться, – сказал наместник перед тем, как Илия приступил к работе в тот день. – Советник ведь только предлагает свое мнение правителям.

– Я тоскую по своей земле и хочу туда вернуться. Когда я занимаюсь делами, я чувствую себя нужным и забываю о том, что я – чужеземец, – ответил Илия. «И мне легче сдерживать свою любовь к ней», – сказал он про себя.

Публичный суд представлял собой толпу людей, окружавших пророка и внимательно слушавших его слова. Люди все прибывали: среди них были старики, которые не могли больше работать в полях и приходили, чтобы одобрить или осудить решения Илии. Другие были напрямую заинтересованы в решении дел: они либо надеялись извлечь для себя выгоду, либо сами были потерпевшими. Приходили также женщины и дети – просто от нечего делать.

Он приступил к утренним делам. В первом речь шла о пастухе, который мечтал о сокровищах, спрятанных около пирамид в Египте. Ему нужны были деньги, чтобы туда отправиться. Илия никогда не был в Египте, но знал, что это далеко, и сказал, что вряд ли тот сможет раздобыть достаточно денег на дорогу. Но если он решится продать овец и заплатит за свою мечту, он обязательно найдет то, что ищет.

Затем подошла женщина, которая хотела научиться магическим искусствам Израиля. Илия сказал, что он не учитель, а только пророк.

Когда он готовился найти мирное решение в случае с крестьянином, оклеветавшим жену соседа, из толпы вышел воин и направился к наместнику.

– Отряд поймал лазутчика, – сказал он, обливаясь потом. – Его уже ведут сюда. Толпу охватило волнение: они впервые будут присутствовать на таком суде.

– Смерть! – крикнул кто-то. – Смерть врагам! Все присутствующие поддержали его криками. В мгновение ока новость облетела весь город, и площадь наполнилась людьми. Илие с трудом удавалось решать другие дела, каждую секунду кто-нибудь прерывал его, требуя скорее привести чужеземца.

– Я не могу судить этого человека, – сказал Илия. – Это обязанность правителей Акбара.

– Что здесь нужно ассирийцам? – спросил кто-то. – Разве они не видят, что мы издавна живем в мире? – Почему они хотят нашу воду? – крикнул другой. – Зачем они угрожают нашему городу?

Никто месяцами не решался открыто говорить о присутствии неприятеля. Хотя все видели на горизонте стан ассирийцев, который постоянно пополнялся новыми воинами, хотя торговцы говорили, что нужно скорее начинать договариваться о мире, народ Акбара отказывался верить в угрозу нападения. Если не считать набега какого-то жалкого племени, который был с легкостью отражен, войны существовали лишь в памяти жрецов. Они рассказывали о стране Египет, о боевых колесницах, запряженных лошадьми, о богах в обличье животных. Но Египет давно уже не могущественное государство, и темнокожие воины, говорившие на непонятном языке, давно вернулись на свою землю. Теперь жители Тира и Сидона господствуют на море, подчиняя себе весь мир. Они, искушенные в военном деле, изобрели новый способ борьбы – торговлю.

– Почему люди волнуются? – спросил наместник у Илии. – Они понимают, что что-то изменилось. Мыс вами знаем, что начиная с сегодняшнего дня ассирийцы могут в любой момент напасть на нас. Мы с вами знаем, что военачальник лгал, сообщая нам о числе вражеских войск. – Но он же не безумец, чтобы кому-то рассказывать об этом. Он породил бы панику в городе. – Каждый человек чувствует опасность. Он начинает как-то странно вести себя, у него появляются предчувствия, он что-то ощущает в воздухе. И он пытается обмануть себя, потому что ему кажется, что он не выдержит борьбы. До сегодняшнего дня люди пытались обманывать себя, но настало время, когда нужно взглянуть правде в глаза. К ним подошел жрец.

– Пойдем во дворец, нужно созвать совет старейшин Акбара. Военачальник уже в пути.

– Не делай этого! – тихо сказал Илия наместнику. – Они не позволят тебе сделать так, как ты хочешь. – Пойдем, – настойчиво повторил жрец. – Лазутчик взят под стражу, нужно срочно принять решение. – Устрой суд на площади среди людей, – прошептал Илия. – Они поддержат тебя, ведь они хотят мира, хотя и требуют войны. – Приведите сюда этого человека! – потребовал наместник. В толпе раздались крики радости. Народ впервые будет присутствовать на совете города.

– Мы не можем это сделать! – сказал жрец. – Это дело тонкое, и для решения нужно спокойствие. В толпе засвистели и запротестовали.

– Приведите его сюда! – повторил наместник. – Суд над ним состоится на этой площади, среди людей. Мы вместе трудились, чтобы Акбар превратился в процветающий город, и вместе будем вершить суд надо всем, что может представлять для нас угрозу.

Это решение вызвало бурные рукоплескания. Появилось несколько воинов Акбара. Они тащили полуголого окровавленного человека. Ему, видимо, здорово досталось, прежде чем его доставили сюда.

Шум прекратился. На площади воцарилось тягостное молчание. Слышно было, как на другом конце площади в пыли возятся свиньи и шумят играющие дети. – Зачем вы так поступили с пленным? – крикнул наместник.

– Он сопротивлялся, – ответил один из стражников. – Сказал, что он не лазутчик. Что пришел сюда говорить с вами.

Наместник распорядился принести из своего дворца три кресла. Его слуги принесли мантию, которую он всегда надевал, когда нужно было созвать совет Акбара.

Наместник и священник сели в кресла. Третье кресло предназначалось военачальнику, но его все еще не было. – Торжественно объявляю начало суда города Акбара!

Пусть вперед выйдут старейшины!

Несколько старцев приблизились к жрецу и наместнику и встали полукругом за их креслами. Это был совет старейшин. В прежние времена их решения чтили и исполняли. Теперь же их присутствие мало что значило. Их роль была чисто церемониальной, – они нужны были лишь для того, чтобы соглашаться со всеми решениями наместника. Наместник совершил необходимые обряды: помолился богам Пятой Горы, упомянул имена древних героев. Затем он обратился к пленнику.

– Что тебе нужно?

Тот не ответил. Он как-то странно смотрел в лицо наместнику, словно чувствовал себя с ним на равных. – Что тебе нужно? – настойчиво повторил наместник.

Жрец коснулся его руки.

– Нам не обойтись без толмача. Он не говорит на нашем языке.

Был отдан приказ. Один из стражников отправился на поиски торговца, который мог бы послужить переводчиком. Торговцы никогда не приходили на собрания, которые устраивал Илия. Они были заняты своими делами и подсчетом своих доходов. Пока все ждали, жрец шепотом сказал:

– Пленника избили, потому что они боятся. Позволь мне вершить этот суд, не говори ничего: паника приводит людей в ярость. Если мы не возьмем все в свои руки, то можем потерять контроль над происходящим. Наместник не ответил. Ему тоже было страшно. Он поискал глазами Илию, но не увидел его с того места, где сидел.

Стражник привел недовольного торговца. Тот возмущался, что из-за суда теряет время, а у него еще много дел. Но жрец, сурово взглянув на купца, потребовал, чтобы тот успокоился и переводил их разговор.

– Что тебе здесь нужно? – спросил наместник.

– Я не лазутчик, – ответил мужчина. – Я один из предводителей и пришел, чтобы поговорить с вами. Как только была переведена первая фраза, публика, стоявшая до того в полной тишине, разразилась криками. Все кричали, что пленник лжет и что его немедленно нужно казнить.

Жрец потребовал тишины и повернулся к пленнику:

– О чем ты хочешь поговорить?

– Ходит слава о том, что наместник – человек мудрый, – сказал ассириец. – Мы не хотим разрушать этот город, нас интересуют Тир и Сидон. Но Акбар расположен на середине пути и правит в этой долине. Если нам придется сражаться, мы потеряем людей и время. Я пришел предложить сделку. «Он говорит правду, – подумал Илия. Он заметил, что окружен группой воинов, загородивших его от наместника. – Он думает так же, как и мы. Господь совершил чудо и сейчас спасет нас».

Жрец поднялся и крикнул толпе:

– Вы видите? Они хотят уничтожить нас без боя! – Продолжай, – сказал наместник. Однако снова вмешался жрец:

– Наш наместник – достойный человек, он не хочет проливать кровь. Но город в осаде, и осужденный, стоящий перед вами, – враг!

– Он прав! – крикнул кто-то из толпы. Илия понял, что ошибся. Жрец подстрекал толпу, в то время как наместник пытался вершить правосудие. Он хотел подойти поближе, но его оттолкнули. Кто-то из воинов удержал его за руку.

– А ты подожди здесь. В конце концов, это была твоя идея.

Он обернулся: это был военачальник, он улыбался. – Мы не можем слушать никаких предложений, – продолжал жрец, жесты и слова которого демонстрировали переполняющие его чувства. – Если мы покажем, что хотим вести переговоры, то проявим этим и свой страх. Народ Акбара храбр и способен оказать сопротивление любому вторжению. – Но ведь этот человек стремится к миру, – сказал наместник, обращаясь к толпе. Кто-то сказал:

– Купцы заинтересованы в мире. Жрецы хотят мира. Наместники хотят править мирными городами. Но армия хочет только одного – войны!

– Разве вы не понимаете, что нам удалось сломить израильскую веру без всяких войн? – вскричал наместник. – Мы не посылали ни войска, ни корабли, а послали Иезавель. Теперь израильтяне поклоняются Ваалу, и нам не нужно жертвовать ни одним воином.

– Ассирийцы подослали нам не прекрасную женщину, а своих воинов! – крикнул еще громче жрец. Народ требовал смерти ассирийца. Наместник потянул жреца за руку.

– Сядь, – сказал он. – Ты слишком далеко зашел. – Решение о публичном суде было твоим. Или, лучше сказать, это решение израильского предателя, который, похоже, руководит действиями правителя Акбара. – С ним я разберусь потом. А сейчас нам нужно узнать, чего хочет ассириец. Много веков люди пытались силой навязывать свою волю: делали то, что хотели, но не желали знать, что об этом думают другие. Все царства рушились из-за этого. Наш народ стал сильнее потому, что научился слушать. Так мы развивали и торговлю – прислушиваясь к желаниям других людей и стараясь их удовлетворить. Результат – наши успехи в торговле.

Жрец покачал головой.

– Твои слова кажутся мудрыми, и в этом самая большая опасность. Если бы ты говорил глупости, было бы легко доказать, что ты ошибаешься. Но то, что ты сейчас сказал, заводит нас в ловушку.

Люди в первом ряду были свидетелями этих пререканий.

До сих пор наместник всегда старался прислушиваться к мнению совета, и у Акбара была прекрасная репутация. Тир и Сидон направляли своих посланников посмотреть, как наместник управляет городом. Его имя дошло уже до императора, и при определенной доле везения он мог бы стать советником при дворе.

Но сегодня его авторитету публично был брошен вызов. Если он не проявит решимости, то потеряет уважение народа и больше не сможет принимать важные решения, ведь никто не будет ему повиноваться.

– Продолжай, – сказал он пленнику, не обращая внимания на яростный взгляд жреца и требуя, чтобы купец перевел его вопрос.

– Я пришел предложить вам сделку, – сказал ассириец. – Вы освобождаете для нас путь, и мы двинемся на Тир и Сидон. Когда эти города будут разгромлены – а это неизбежно, ведь большая часть защитников этих городов плавает по морям на торговых кораблях, – мы щедро вознаградим за это Акбар. И сохраним за тобой власть наместника. – Вы видите? – сказал жрец, снова поднимаясь с места. – Они считают, что наш наместник способен пожертвовать честью Акбара ради собственной власти! Толпа взревела от ярости. Этот полуголый раненый пленник хочет установить свои правила! Побежденный, предлагающий городу сдаться! Несколько человек даже пробились вперед, чтобы наброситься на пленника. Стражам с большим трудом удалось удержать этих людей.

– Подождите! – сказал наместник, стараясь перекричать толпу. – Перед нами беззащитный человек, который не может вызвать у нас страха. Мы знаем, что наше войско лучше обучено, а наши воины отважнее. Нам не нужно никому ничего доказывать. Если мы решим бороться, то победим в сражении, но наши потери будут огромны.

Илия закрыл глаза и взмолился о том, чтобы наместнику удалось убедить народ.

– Наши предки рассказывали нам о египетском царстве, но эти времена прошли, – продолжал он. – Сейчас мы возвращаемся в Золотой Век, мы знаем, что наши отцы и деды смогли жить в мире. Почему же мы должны нарушить эту традицию? Сегодня войны ведутся в торговых делах, а не на полях сражений.

Постепенно толпа успокаивалась. Наместник брал верх!

Когда шум стих, он обратился к ассирийцу. – Того, что ты предлагаешь, мало. Вам придется заплатить подати, которые платят купцы за то, что проходят по нашей земле. – Поверь, наместник, у вас нет выбора, – ответил пленник. – У нас достаточно людей, чтобы сравнять с землей этот город и убить всех его жителей. Вы давно живете в мире и уже позабыли, как сражаться, в то время как мы завоевываем мир.

Толпа снова зашумела. Илия думал: «Наместник не может сейчас показывать свою нерешительность». Но спорить с ассирийским воином, который даже в плену навязывал свои условия, было нелегко. Каждую минуту на площади становилось все больше людей. Илия заметил в толпе даже купцов, которые бросили свои дела, обеспокоенные развитием событий. Суд принимал опасный поворот. Нельзя было больше уходить от решений, будь то сделка или смерть.

Люди разделились: одни выступали за мир, другие требовали, чтобы Акбар оказал сопротивление. Наместник шепотом сказал жрецу:

– Этот человек при всех унизил меня. Но ты поступил не лучше.

Жрец повернулся к нему. И, стараясь говорить так, чтобы никто другой не услышал, велел немедленно приговорить ассирийца к смерти.

– Я не прошу, а требую. Ты сохраняешь власть лишь благодаря мне, и я могу покончить с этим когда угодно, тебе ясно? Я знаю, какие жертвоприношения могут смягчить гнев богов, когда мы вынуждены сменить правящую династию. Это будет не первый случай: даже в Египте, царстве, просуществовавшем тысячи лет, было много случаев, когда сменялись династии. И все-таки жизнь во Вселенной не прекратилась, небо не обрушилось на наши головы.

Наместник побледнел.

– Военачальник стоит в толпе с несколькими воинами. Если ты будешь настаивать на соглашении с ассирийцем, я скажу всем, что боги оставили тебя. И тебя лишат твоей власти. Давай продолжим суд. Ты будешь делать только то, что я велю.

Если бы Илия находился поблизости, у наместника осталась хотя бы одна возможность: он попросил бы израильского пророка рассказать о том, что он видел ангела на вершине Пятой Горы. Он напомнил бы всем историю воскрешения сына вдовы. И тогда собравшиеся собственными глазами увидели бы пророка, способного творить чудеса, рядом с человеком, не обладавшим никакой сверхъестественной силой.

Но Илия отсутствовал, и у него больше нет выбора. Да и потом, это всего лишь пленник. Никакое войско в мире не начинает войну из-за гибели одного воина.

– Твоя взяла, – сказал он жрецу. Когда-нибудь он расквитается с ним.

Жрец согласно кивнул головой. Вслед за тем прозвучал вердикт.

– Никто не покорит Акбар, – сказал наместник. – И никто не войдет в наш город без разрешения его жителей. Ты попытался сделать это, и я приговариваю тебя к смерти. Услышав это, Илия закрыл глаза. Военачальник улыбался.

Пленника, окруженного толпой, привели на место казни у городской стены. Там с него сорвали остатки одежды и оставили нагим. Один из воинов толкнул его на дно ямы, вырытой рядом со стеной. Народ столпился возле ямы. Люди проталкивались поближе, чтобы получше все разглядеть.

– Воин с гордостью носит свои доспехи и не прячется от врага, потому что он храбр. Шпион одевается как женщина, потому что он трус, – крикнул наместник так, чтобы все услышали. – Поэтому я приговариваю его к смерти, лишенной чести храбрых.

Народ освистал пленника и криками одобрил наместника. Пленник говорил что-то, но толмача поблизости больше не было, и никто не мог его понять. Илие удалось пройти вперед и подойти ближе к наместнику, но было уже поздно. Когда он дотронулся до его мантии, тот грубо оттолкнул его.

– Это твоя вина. Ты хотел устроить публичный суд.

– Нет, это твоя вина, – ответил Илия. – Даже если бы ты созвал совет Акбара тайно, военачальник и жрец сделали бы то, что хотели. В течение всего процесса я был окружен стражниками. Все было хорошо продумано. Обычай гласил, что продолжительность казни избирает жрец. Он наклонился, взял камень и протянул его наместнику. Камень был не такой крупный, чтобы повлечь быструю смерть, но и не слишком мелкий, чтобы продлить страдание. – Ты первый.

– Я вынужден это сделать, – тихо произнес наместник, чтобы его слышал только жрец. – Но я знаю, что это не правильный путь.

– Все эти годы ты вынуждал меня идти на более суровые меры, а сам старался делать лишь то, что было приятно народу, – так же тихо ответил жрец. – Не раз я терзался сомнениями и чувством вины, проводил бессонные ночи, преследуемый призраками ошибок, которые, возможно, совершил. Но благодаря тому, что я не струсил, весь мир сейчас с завистью смотрит на Акбар. Люди принялись искать камни подходящего размера.

Какое-то время слышен был только стук камней друг о друга.

Жрец продолжил:

– Может быть, я ошибаюсь, осуждая этого человека на смерть. Но не в том, что касается чести нашего города. Мы – не предатели.

Наместник поднял руку и бросил первый камень. Пленник увернулся от удара. Однако вслед за этим толпа с криком и свистом принялась забрасывать его камнями. Ассириец пытался защищать лицо руками, и камни попадали ему в грудь, в спину, в живот. Наместник хотел уйти оттуда. Он уже много раз видел это зрелище, знал, что смерть будет медленной и мучительной, что лицо превратится в сплошное месиво из костей, волос и крови, а люди будут кидать камни даже после того, как жизнь покинет это тело. Через несколько минут пленник перестанет защищаться и опустит руки. Если он был хорошим человеком, боги направят один из камней, и тот попадет ему в темя и вызовет обморок. А если он совершил много зла, то не потеряет сознания до последней минуты.

Толпа вопила и все яростнее бросала камни. Осужденный изо всех сил пытался защищаться. Но внезапно он раскрыл руки и заговорил на понятном всем языке. Пораженные этим, люди застыли.

– Долгой жизни Ассирии! – крикнул он. – В этот миг предо мной предстает образ моего народа, и я умираю счастливый. Ибо умираю, как предводитель, который пытался спасти жизнь своих воинов. Я уйду к богам с радостью, ибо знаю, что мы завоюем эту землю!

– Ты видел? – сказал жрец. – Он слышал и понял весь наш разговор во время суда. Наместник кивнул. Ассириец говорил на их языке и знал теперь, что в совете старейшин Акбара царит раздор.

– Я не в аду, ибо образ моей родины придает мне силы и достоинства. Образ моей родины наполняет меня радостью! Слава Ассирии! – снова закричал он. Очнувшись от ошеломления, толпа снова принялась бросать камни. Человек стоял, раскрыв руки, не пытаясь защищаться. Это был храбрый воин. Несколько мгновений спустя проявилась милость богов: один из камней угодил ему в лоб, и он упал без сознания.