Текст книги "Подружки"
Автор книги: Патрик Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Мужчина ее грез
«Я спокойна. Я абсолютно спокойна», – повторяла про себя Джина, въезжая на стоянку перед «Рио Гранде», мексиканским рестораном в нескольких кварталах от банка. Дважды в месяц они с Линдой позволяли себе пообедать здесь. Из всех забегаловок, где продавали спиртное в такую рань, эта была расположена наиболее близко. Джина все еще не пришла в себя после пережитого: ее начинало трясти, едва она вспоминала о кухонном ноже, которым угрожала ей старая пьяница.
«Так, значит, у меня пережженные волосы? Вот змея… Хоть бы ее упекли надолго», – бормотала Джина себе под нос. Направляясь ко входу в ресторан, она придумывала изощренные казни для косоруких парикмахеров. От их немедленного применения ее удерживала многолетняя дружба с Дэнисом, а также то, что это была его первая неудача.
Ресторан только что открылся. У бара одиноко томился первый посетитель. Джина обратилась к нему:
– Есть здесь кто-нибудь?
– Я жду уже несколько минут, но, похоже, кроме нас, в ресторане нет ни души. Наверное, слишком рано пить коктейли.
– Пойду разыщу кого-нибудь. – Джина решительно двинулась в глубь ресторана с твердым намерением отыскать того, кто способен смешать чертов коктейль.
Через минуту Джина вернулась к стойке. За ней с недовольным видом плелся заспанный официант.
– Что вам угодно, мэм? – спросил он.
– Пожалуйста, самую большую и холодную «Маргариту», какая у вас есть.
– Мне то же самое, – подал голос посетитель, явившийся первым. – Тяжелое утро? – обратился он к Джине, когда официант начал смешивать коктейли.
– Вы даже не представляете! Приходишь на работу после кошмарного уик-энда, и тут какой-то сумасшедший тип… оказавшийся женщиной… является с ножом в банк, где ты работаешь, и требует денег.
– Надеюсь, вы не пострадали?
– Она оказалась пьяной до чертиков. Полицейские задержали ее одной левой, но я до сих пор не могу прийти в себя. Я даже не осталась на составление протокола, ушла и все, – в замешательстве добавила Джина.
– Неужели полицейские не потребовали, чтобы вы написали заявление?
– Ну, вообще-то у них не было такой возможности. Я смылась, когда они отвернулись. Понимаете, я была настолько выбита из колеи…
Мужчина засмеялся. Видимо, ему импонировала такая безответственность. Джина невольно улыбнулась, только сейчас заметив, что ее собеседник очень хорош собой. Внешне он был похож на Питера, но смуглее и с более резкими чертами лица. Джина подумала: что делает в ресторане мужчина в строгом деловом костюме в половине одиннадцатого утра?
– Что привело вас в «Рио Гранде» в такое время? – поинтересовалась она.
– У меня здесь встреча с клиентом и заодно ранний ленч. Мой клиент – приблизительно такой же фрукт, как и ваша леди с ножом. Я решил немного выпить, чтобы не сорваться при разговоре. После пары коктейлей я становлюсь невозмутим, как слон.
– Кем же вы работаете? – Джина опасалась, как бы вопрос не прозвучал бестактно, он должен был показаться лишь невинной репликой, призванной поддержать любезную беседу.
– Менеджером порнозвезд. Работаю на контрактной основе с совершеннолетними киноактерами и киноактрисами. Не смейтесь, это весьма выгодный бизнес, – серьезно ответил мужчина, по, увидев, как у собеседницы глаза полезли на лоб, расхохотался: – Шучу. Я занимаюсь финансовым планированием. Клиент, с которым я сегодня встречаюсь, – редкостная свинья. Его бизнес приносит прекрасный доход, но встречу он мне назначил в ресторане – хочет заодно запихнуть в себя все фахитас[9]9
Мексиканское блюдо – мясо или птица с овощами, завернутые в ТОНКУЮ лепешку.
[Закрыть] и жареные бобы. Простите, мы с вами сидим, болтаем как старые знакомые, а я даже не знаю, как вас зовут.
– Джина, – представилась девушка, застигнутая этими словами врасплох: она украдкой взглянула на левую руку своего собеседника, желая увидеть, есть ли на ней обручальное кольцо. К ее облегчению, кольца не было.
– Очень приятно, я – Дэвид.
– Вы родом из округа Колумбия?
– Нет, я вырос в Коннектикуте, а в Вашингтоне поступил в университет. Лет пять назад закончил учебу и остался здесь работать.
– И где же вы учились?
– В университете Джорджа Вашингтона.
– Отлично. А я – в Американском университете. Какой же факультет вы закончили? – спросила Джина, чувствуя себя как на собрании университетского женского клуба.
– Экономический, специализация – финансовое дело.
– Как интересно, а у меня…
– О, вот и мой клиент, – перебил ее Дэвид.
Джина обернулась и, к своему ужасу, увидела в дверях ресторана Гриффина, одетого так же, как во время их первой встречи – белая рубашка, галстук, брюки от делового костюма и дурацкая кепчонка с надписью «Большой Г».
– Позову-ка я его к нам. – Дэвид уже собирался поманить Гриффина за их столик.
– Нет! – вырвалось у Джины. – Вы уж с ним сами тут… Может, в другой раз посидим все вместе. Я оставлю вам телефон. – Джина полезла в сумочку за ручкой, надеясь, что Дэвид не заметит, как у нее дрожат руки. Кое-как нацарапав свое имя и номер телефона на салфетке, она подвинула ее Дэвиду.
– Не буду отрывать вас от дел. Вам, наверное, нужно заниматься клиентом, и мне тоже пора, вот только допью коктейль. – Джина повернулась вполоборота к Дэвиду, чтобы Гриффин не рассмотрел ее.
– Хорошо… Был счастлив познакомиться с вами, – улыбнулся ее собеседник.
– Обязательно позвоните мне. Мы можем пойти куда-нибудь еще…
Дэвид положил на прилавок десятидолларовую банкноту и направился к своему клиенту, все еще стоявшему в дверях. Джина выждала несколько минут, сидя спиной ко входу, и повернулась, когда, по ее расчета?»!, опасность миновала.
– Черт! – воскликнула она, залпом допив остатки своей «Маргариты».
Поднявшись, Джина быстро пошла к выходу. Юркнув в машину, она сидела и удивленно покачивала головой, не зная, плакать ей или смеяться.
– Какая дурацкая случайность! – захлопнув дверцу, в сердцах проговорила Джина. – Кто мог предположить, что этот мерзкий пончик-переросток припрется именно в тот ресторан, где я в кои-то веки почти подцепила приличного парня? Ч-черт! – Она завела мотор и выехала со стоянки.
Крах
– Не говори мне ничего – ни единого слова, слышишь? – обратилась Джина к Ширли, сидевшей на пассажирском сиденье. После попытки ограбления банка, где рабсила Джина, прошло уже несколько часов.
– Подумаешь, большое дело!
– Ах, тебе этого мало? Да ты и не представляешь себе, что я пережила! Я, между прочим, уже второй раз сегодня общаюсь с полицией! Как ты могла, Ширли, как тебе в голову взбрело?!
– Мне взбрело в голову, что необходимо хоть немного заработать.
– Ширли, есть миллион способов зарабатывать деньги!
– Правильно, деточка, вот я и выбрала свой способ.
– Что значит – «свой способ»? Ширли, ты не заработала ни цента. Радуйся, что хоть в тюрьму не попала.
– Ну что ж, всякий план может сорваться. Повезет в следующий раз.
– Даже не пробуй. Еще раз отмочишь штуку вроде этой – и ищи деньги на залог где хочешь, я больше стараться не стану. Уму непостижимо… Ширли, скажи честно, зачем ты это затеяла?
– Дорогуша, ну успокойся, пожалуйста. Я посмотрела телепередачу о женщинах, которые сколачивают в Нью-Йорке состояния, и решила попытать счастья в Вашингтоне. Я подумала, что раз они так преуспели в купальниках, то я произведу сногсшибательный эффект, протирая лобовые стекла без лифчика.
– Ага, но гениальный план сорвался из-за сущей ерунды: появиться в общественном месте полуобнаженной значит нарушить законы штата.
– Кто же знал, что поднимется такой шум? Я-то собиралась повозить тряпкой по стеклам минут десять, заработать несколько баксов и сразу вернуться домой. Но мужчины в автомобилях начали бешено свистеть и кричать, чтобы я протерла им стекла. Они совали мне огромные деньги. Некоторые джентльмены давали даже двадцатидолларовые банкноты.
– А женщины? – съязвила Джина.
– Тоже свистели и кричали, правда, на свой манер. Какая-то старая курица обозвала меня Иезебелью. Что за манера употреблять допотопные ругательства…
– И тебя это не смутило?
– Стану я смущаться! Они мне просто завидовали.
– Да неужели? Им тоже хотелось полуголыми протирать «виндексом» стекла автомобилей? Вряд ли, Ширли.
– Ну, может, машины им мыть и не хотелось, но спорю на что угодно, они бы полцарства отдали за такие буфера, как у меня. – Ширли гордо выпрямила спину и выпятила грудь.
Джина прыснула. Иных людей ничем не проймешь. Она давно решила уживаться с Ширли так же, как с Гомесом. Читать нотации бесполезно обоим, они все равно поступят по-своему, и предостерегать их – пустая трата времени. Сегодняшняя выходка отнюдь не была венцом проделок Ширли: список нарушений общественного порядка тянулся за ней, как королевская мантия. Джина частенько мечтала, чтобы у нее была нормальная мать, которая одевалась бы в соответствии с возрастом, пекла пирожки и входила в родительский комитет.
Лет двадцать назад Джина впервые поняла, насколько Ширли отличается от общепринятого образа матери. Ей было лет восемь или девять, когда Ширли, оставив дочь на попечении бабушки, укатила в Лос-Анджелес с мужчиной, представлявшимся всем и каждому агентом, ищущим для Голливуда новых актеров. Он клялся, что сделает из Ширли звезду телеэкрана, он наговорил ей кучу нелепиц насчет скандала вокруг съемок сериала «Лаверн и Ширли», наврал, что продюсеры ищут замену Синди Уильяме, и как бы невзначай упомянул, что на Восточное побережье он командирован для поисков подходящей кандидатуры. Он утверждал, что Ширли в роли Ширли станет сенсацией. Бабушка Джины на коленях умоляла дочь не уезжать, но та с ума сходила по псевдоменеджеру, влюбилась так, что поверила всем его байкам.
Через весьма непродолжительное время Ширли вернулась в Вашингтон. Лгун-менеджер положил на нее глаз лишь потому, что видел ее фешенебельный дом в Кливленд-парк. Правда обнаружилась, когда они уехали далеко на Запад и выяснилось, что у Ширли нет средств «поддерживать на плаву» их обоих, поэтому он должен подобрать для нее пару главных ролей. Приличное состояние принадлежало матери Ширли, а не ей самой. Узнав, что у его избранницы нет своих денег, менеджер тут же слинял.
После этого случая Ширли словно попала в заколдованный круг: она приезжала в дом матери, проводила там какое-то время, а затем уезжала – каждый раз с новым мужчиной. Когда очередной кумир делал ноги, Ширли возвращалась. Такое положение дел не слишком поражало маленькую Джину. Ширли напоминала ей скорее развеселую тетушку, которая водит племянницу в кафе-мороженое или тайком берет ее на взрослые киносеансы. Джине заменила мать ее бабушка, взявшая на себя всю полноту ответственности за воспитание девочки.
Сейчас, забрав мать из полицейского участка, Джина вспоминала, как удивляло ее в детстве, что та, кого она называет мамой, разительно отличается от мам, которых показывают по телевизору. Даже в самом нежном возрасте Джина отлично понимала, что ее мать по своей природе не имеет ничего общего с Кэрол Брэди[10]10
Кэрол Брэди – жена актера Майка Брэди, полностью посвятившая себя мужу и детям; несмотря на это, она успевает писать статьи для журналов, серьезно заниматься скульптурой, участвовать в политике и делать карьеру певицы.
[Закрыть] или Марион Каннингэм[11]11
Марион Каннингэм – автор нескольких кулинарных книг, ведущая кулинарного шоу, консультант ряда фешенебельных ресторанов на Западном побережье.
[Закрыть], но иногда ей страстно хотелось, чтобы в Ширли хоть изредка просыпался материнский инстинкт.
– Браво, Ширли. Не сомневаюсь, что все дамы позеленели от зависти при виде твоих голых сисек. В следующий раз надень, пожалуйста, бюстгальтер и блузку, и пусть снова зеленеют, – сказала Джина, в очередной раз решив умыть руки. Принимать Ширли такой, как она есть, было титаническим трудом, но иногда это представлялось единственно возможным выходом. Джина искренне любила мать, но даже не пыталась переделать ее.
– Так я и поступлю. Спасибо, дорогуша, что выручила меня и везешь домой. Я знала, что всегда могу на тебя рассчитывать.
«Да уж, – подумала девушка, – и это одна из проблем».
– Слушай, все хочу спросить тебя… – Ширли пристально посмотрела на Джину. – Что приключилось с твоими волосами?
Правила ухода за больным
Заполнив необходимые бумаги, Питер ждал не менее получаса, прежде чем его пригласили в кабинет врача. Однажды Питер взял да и напечатал на листке общие сведения о себе, включая имя, фамилию, адрес, номер медицинской страховки, историю болезни – все, что обычно нужно врачам для регистрации нового пациента. Скопировав этот листок, Питер отдал копию новому доктору. Теперь ему не приходилось каждый раз битых двадцать минут вписывать подобную ерунду заново. Ко когда он впервые подсунул свое творение медсестре в приемной, на него посмотрели как на ненормального. Сестра заносила сведения в компьютерную базу дачных и жить не могла без специально разработанных анкет с раз и навсегда заведенным порядком вопросов, в точности как на экране компьютера, поэтому ей вовсе не улыбалось вылавливать нужные сведения из нестандартной бумажки.
Наконец Питера пригласили в смотровую, где медсестра, измерив ему давление, температуру и частоту пульса, сказала, что доктор сейчас подойдет. Сидя на кушетке, Питер разглядывал приборы и инструменты, расставленные в застекленных шкафах, и не понимал, для чего предназначены иные из них. Он не любил ходить к незнакомым докторам – никогда не знаешь, на кого нарвешься. Иногда попадались нормальные врачи, умевшие найти подход к пациенту, но порой Питер сталкивался с грубиянами, норовившими побыстрее отделаться от него и обращавшимися с ним, как с деталью на производственном конвейере.
– Здравствуйте, я доктор Мак-Конки. На что жалуетесь, Кеннет? – Доктор бросил взгляд на медицинскую карту Питера.
– В общем-то ни на что, доктор. Называйте меня Питер. Мое первое имя Кеннет, но обычно все зовут меня Питер, – сообщил парень, недобрым словом помянув родителей, записавших его в метрике как Кеннета Питера, но в обиходе пользовавшихся исключительно «Питером». Привычка откликаться только на второе имя была для него источником постоянных недоразумений.
– Понятно. Итак, Питер, чем могу быть вам полезен?
– В последнее время я много работал и несколько дней назад ощутил какое-то стеснение в груди, занимаясь на беговом тренажере. Наверное, в моем возрасте нелепо думать о проблемах с сердцем, но я все же решил проверить.
Доктор, лысеющий мужчина лет пятидесяти пяти, велел Питеру рассказать о характере и локализации боли, поинтересовался, чем болели его родители и родственники, после чего приложил к груди Питера холодный кружок стетоскопа и прослушал его сердце.
– Скорее всего вы просто потянули мышцу, но я попрошу Селию сделать вам ЭКГ: надо убедиться, что у вас нет сердечного заболевания.
Доктор нажал кнопку вызова, и через несколько секунд на пороге появилась хорошенькая медсестра.
– Селия, мне нужна электрокардиограмма мистера Бирджи, – обратился к ней доктор Мак-Конки, после чего сказал Питеру: – Я вернусь через несколько минут. Селия сделает все, что нужно.
– Снимайте рубашку и ложитесь на спину, – распорядилась медсестра, указав на кушетку. Повернувшись к Питеру спиной, она защелкала тумблерами установки для ЭКГ. Питер охотно подчинился, задержав взгляд на ее округлых ягодицах. – Обычно для этой процедуры нам приходится брить грудь пациентам-мужчинам, но вы, похоже, позаботились об этом заранее, – заметила Селия, протирая спиртом грудь Питера.
И снова наступила минута торжества: Питер чувствовал, что не зря провел в спортзале долгие часы. От вида его великолепных мускулов медсестру должно бросить в жар. Пока Селия прикрепляла к его груди провода на присосках, Питер незаметно напряг мышцы, надеясь, что скульптурный рельеф торса привлечет ее внимание. На вид Селии было лет тридцать шесть – тридцать семь. Ее гладкие длинные черные волосы и оливковый цвет лица наводили на мысль, что предки Селии родом из Азии. Корейцы или китайцы.
Пока Селия невозмутимо выполняла свои обязанности, Питером овладели нескромные фантазии: он вообразил, как обезумевшая от страсти медсестра срывает один за другим с его груди присоски проводов, идущих от установки для ЭКГ. Фантазии сильно смахивали на малобюджетный порнофильм. Питер подумал, что этот эпизод назвали бы, наверное, «Случай с ЭКГ» или как-нибудь в этом роде. Посмеиваясь про себя, он и не заметил, что все уже позади.
– Я отнесу кардиограмму доктору Мак-Конки. – Селия вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, не выказав, к удивлению Питера, ни малейшего интереса к его мускулатуре.
– У вас все прекрасно, Питер. Но если снова появятся боли, приходите ко мне, проведем ряд других тестов. – Доктор, стоя в дверях кабинета, рассматривал полоску бумаги с кардиограммой.
– А не стоит ли провести эти тесты сейчас?
– Нет, сейчас ничего не нужно. Вы могли почувствовать легкий дискомфорт из-за того, что поели перед тренировкой или растянули мышцу, но ЭКГ у вас в норме.
– Хорошо. Спасибо, доктор, – с облегчением сказал Питер. Быстро надев рубашку, он вышел из смотровой. Он спешил на прием к доктору Реди, которому хотел пожаловаться на тупую боль в суставах пальцев. Питер боялся, что у него начинается артрит или еще что-то не менее грозное. У Мак-Конки Питер умолчал о симптомах артрита, опасаясь, что врач сочтет его параноиком, если он скажет сразу о боли в груди и в суставах пальцев. Когда на прошлой неделе Питер пришел к доктору Пауэрсу с жалобой на головные боли и крошечную мозоль на ноге, тот вообще не принял его всерьез.
Ох уж эти вечеринки…
– Интересно, предусмотрены ли здесь стоянки для машин? – проговорила Джина, когда дождливым вечером в среду они медленно ехали по улице, тесно застроенной жилыми домами. Ей удалось вытащить Питера на вечеринку к Пенелопе; за компанию с ними отправилась и Линда. Джина решила, что, появившись на вечеринке в обществе Питера, не вызовет у собравшихся снисходительного сочувствия. Напротив, все сочтут, что они снова вместе. Кроме того, Дэнису наконец-то удалось привести в порядок ее волосы.
После свадьбы Пенелопы прошло уже несколько недель. Они с Донни только что купили домик в новом районе Мэриленда. Когда, исколесив вдоль и поперек всю округу, Джина и Ко отыскали дом Пенелопы, возникла новая проблема: ни на одной стоянке им не позволили поставить машину без специального разрешения на парковку в этом районе. Почти отчаявшись, они случайно наткнулись на гостевой паркинг, где каким-то чудом оставались свободные места, и Линда взялась поставить туда машину.
– Только не сюда, – Питер, сидевший на заднем сиденье, указал на старый «кадиллак», стоявший справа. – Не становись рядом с этим раритетом. Будешь выезжать – весь бок обдерешь.
– Да ладно, – недовольно отозвалась Линда, втискивая машину рядом с «кадиллаком». – Не стану я тряслись из-за лишней царапины на крыле. Я не из тех чокнутых, которые занимают по два парковочных места или паркуются аж в пригороде, чтобы, не дай Бог, не поцарапать лак на своей драгоценной тачке. Они внушают мне жалость.
– Считаешь, что Питер из их числа? – усмехнулась Джина, когда вся троица, выбравшись из машины, пыталась уместиться под одним зонтом. Не мешкая, они направились к дому с ярко освещенными окнами. Сквозь опущенные шторы были видны силуэты гостей.
Подойдя ближе, они услышали музыку, гремевшую внутри.
– Привет, ребята, ужасно рад видеть вас, – сказал им Донни, открыв дверь.
Донни, маленький и тощий, с огненно-рыжими волосами и усыпанный веснушками, вовсе не казался некрасивым. Он напоминал ожившую карикатуру на типичного программиста: встретив его утром в служебном гараже, вы сразу поняли бы, что парень работает в отделе компьютерного обеспечения, даже если бы видели его в первый раз.
– Мы тоже рады, что наконец добрались до вас. Нам пришлось припарковаться в Перу и топать оттуда пешком, – пошутила Джина, переступив порог и закрыв зонтик.
– Да, с парковкой тут не фонтан, – согласился Донни и позвал жену.
– Джина! – взвизгнула Пенелопа, стискивая ее в объятиях (она была заметно навеселе). – Я думала, никогда тебя не увижу. То есть это… Я не видала тебя с самой свадьбы!
Поздоровавшись с Линдой и Питером, Пенелопа пота-шила Джину за собой, тараторя как сорока о свадьбе, приобретенном доме и о своей новой работе менеджера в «Блуминсдейл»[12]12
Сеть престижных супермаркетов.
[Закрыть]. Любезно улыбаясь, Джина машинально кивала и думала о своем. Пенелопа все трещала и трещала. Джина не слушала ее, удивленная количеством гостей на вечеринке. Интересно, когда Пенелопа успела обзавестись столькими приятелями? Или это друзья Донни? С каких пор Пенелопа стала преуспевающей деловой леди, и откуда у нее работа в «Блуминсдейл»? В последний раз, когда Джина виделась с ней, Пенелопа еще приставала к дамам, случайно забредавшим в косметический отдел, и предлагала их вниманию новый аромат. После знаменательного утра, когда в «Рио Гранде» Джина встретила Дэвида, прошло уже три недели; он так и не позвонил. Поэтому ей совсем не хотелось вникать в самодовольные рассказы Пенелопы про Донки и новую работу.
– Потрясающе! Вижу, дела у тебя идут в гору, – притворно восхитилась Джина.
– Ой, я такая везучая…
Джина почувствовала, что ее терпение вот-вот лопнет.
– Где здесь выпить бедной девушке?
– Наверху, в ванной, – ответила Пенелопа.
– Уникально. Я оставлю тебя на минутку. – Джина направилась к лестнице. На ступеньках она столкнулась с Питером и Линдой, спускавшимися в холл. – Я только возьму пивка и присоединюсь к вам внизу, ребята, – пообещала Джина, чувствуя себя несправедливо обиженной жизнью.
В университете Пенелопа была такой нелюдимой и пришибленной, что Джина, поддавшись жалости, взяла ее под крылышко. Мир перевернулся, что ли? Пенелопа стала счастливой обладательницей мужа, прекрасной работы и очаровательного домика в пригороде.
Полюбовавшись на горлышки пивных бутылок, в изобилии торчавших из ванны, до краев набитой льдом, Джина взяла пиво иностранного производства: прежде она и не слышала про такой сорт. Добыв вожделенный напиток, Джина огляделась: оформление ванной с головой выдавало своеобразный вкус хозяев. От потолка до пола все было выдержано в бледно-сиреневых тонах, включая специально подобранные полотенца, махровый коврик и занавеску для душа. Сиреневая мыльница, стаканчик для зубных щеток и туалетная бумага изысканного бледно-лилового оттенка довершали картину.
«Боже, в этом доме даже ванная убеждает в том, что хозяйка – самодовольная ослица, занятая только собой», – с горечью подумала Джина, открывая бутылку. Ее взгляд задержался на рулоне сиреневой туалетной бумаги. В голову Джине пришла дурацкая затея. Выглянув из ванной и убедившись, что на лестнице никого нет, она начала быстро-быстро разматывать бумажный рулон и запихивать оторванную бумагу в унитаз. Еще раз проверив, не идет ли кто, Джина продолжила свое занятие. При этом она тихо смеялась. Воровато выглянув из ванной в третий раз, Джина торжественно спустила воду. Затем с невозмутимым видом пошла вниз с открытой бутылкой пива в руке. Питера и Линду она нашла в кухне. Облокотившись о буфет, они оживленно болтали с негритянкой средних лет в яркой национальной одежде.
Джину так и распирало от удовольствия и нетерпения. Нет, она точно спятила: то спит с типами вроде Гриффина, то на вечеринках забивает унитазы туалетной бумагой. Через несколько томительных минут Джина заметила, как незнакомая толстуха шепчет что-то на ухо хозяйке дома. У Пенелопы вытянулось лицо, и она бегом кинулась вверх по лестнице. Мало-помалу гости тоже потянулись наверх посмотреть, что случилось.
– Что там произошло? – невинно осведомилась Джина у незнакомца, спускавшегося по ступенькам.
– Кажется, унитаз забился.
– О Боже, вот так номер! – отозвалась Джина и вернулась в кухню. Наконец броуновское движение на лестнице улеглось, и вскоре в кухню спустилась Пенелопа.
– Что, туалет засорился? – участливо спросил Питер.
– Ну да. Какой-то козел отрастил себе задницу размером с Милуоки. Вот гад, затолкал в унитаз хренову тучу бумаги.
– Просто ужас какой-то. Никогда не знаешь, чего ждать от пьяных, – утешила Пенелопу Джина, с облегчением услышав, что в содеянном подозревают мужчину. – Вот я несколько лет назад устроила вечеринку, так у меня туфли сперли. А в другой раз какой-то придурок усеял путь от моей двери до лифта куриными крылышками. Устраиваешь праздник – будь готова ко всему, подруга. В наши дни люди разучились уважать чужую собственность.
