Текст книги "Дверь № 3"
Автор книги: Патрик О'Лири
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
15
Найти, где живет Сол, оказалось чертовски трудно. Я долго кружил по переулкам к северу от Кобо-Холла среди пустырей, заколоченных магазинов и ветхих жилых домов, ни один из которых не подходил по номеру, и уже хотел плюнуть и повернуть назад, как вдруг, в очередной раз проезжая мимо католического храма, увидел, как по ступенькам спускается человек в черной сутане. Высокого роста и с бодрой походкой, вблизи он оказался совсем стариком. Я притормозил и помахал ему рукой. Сол? Разумеется, знает. Сола тут все знают. Подъезжайте вон туда, к дому настоятеля, и стучитесь.
Захлопнув дверцу, я обернулся и успел заметить серый «плимут», свернувший за угол. Снова толстяк – моя вечная тень. Ревнивый ухажер Лоры? Не он ли в таком случае разделался со Стюартом? Или агент ЦРУ, выслеживающий инопланетян? Может быть, они снова запустили тот старый секретный проект ВВС. «Синяя книга» правительства и все такое прочее. Поневоле станешь параноиком… Хватит.
Дверь со скрипом отворилась, и миниатюрная чернокожая секретарша с напомаженной прической повела меня по сумрачным коридорам старинного здания, которое явно знавало лучшие дни, судя по роскошным люстрам, окнам из свинцового стекла и массивным резным перилам. Мы остановились на втором этаже, в комнате над гаражом, в котором прежде, наверное, помещалось не менее пяти машин.
– Вы священник? – поинтересовалась моя провожатая.
– Нет.
Она усмехнулась.
– Нам все время обещают прислать кого-нибудь в помощь отцу Эду. Он уже на пенсии, сердце пошаливает, служит только воскресную мессу. Но пока одни разговоры. А вы не тот репортер из «Уолл-стрит джорнал»?
– Нет, – улыбнулся я.
– Тогда, наверное, врач? – Да.
Секретарша молча показала на узкую дверь, к которой вела крутая лестница. Потом взглянула на пластиковую бутылку у меня в руке.
– Что это?
– Апельсиновый сок.
– Ага. – Она скорчила гримасу. – Так я и думала. Ответа на мой стук долго ждать не пришлось.
– Чего надо? – раздался громкий голос из-за двери.
– Это Доннелли… – Ответа не последовало. Тогда я добавил: – Принес апельсиновый сок.
Словно в ответ на магический пароль дверь приотворилась.
– Опаздываете, – покачал головой Сол.
– Я заблудился.
Я проскользнул внутрь, и он поспешно захлопнул дверь, объясняя:
– Боюсь, как бы Аймиш не удрал. – Аймиш?
– Ну да.
Окна просторной комнаты со сводчатым потолком выходили на широкую автостраду. В углу – неубранная кровать с аляповато раскрашенным распятием над изголовьем. Всюду пепельницы, полные окурков. Одну из стен целиком занимали полки с книгами по богословию, экономике и инженерному делу. На полу лежала истертая ковровая дорожка. Рядом с кухонным закутком – умывальник и еще одна дверь, по-видимому, в туалет. В воздухе стоял густой запах переваренного кофе и сигарет.
Внезапно прямо над моей головой пронеслось что-то ярко-красное. Я испуганно присел.
– Что за…
– Черт побери, Аймиш! Ты ведешь себя как сорока!
Посмотрев вверх, я увидел на потолочной балке птицу – красного кардинала. Позолоченная клетка висела в углу с распахнутой дверцей. Сол забрал у меня бутылку с соком и пошел на кухню.
– Присаживайтесь, не стесняйтесь, я сейчас разберусь с этим хулиганом. Вот возьму и насыплю перцу ему в сок, будет знать, как пугать гостей! – Кардинал снова спикировал вниз и устроился на плече старика, который продолжал ворчать: – Человек приносит тебе любимое лакомство, а ты бомбишь его как ненормальный. В туалете тебя запереть за такие дела! И нечего на меня смотреть, сам знаешь, что виноват. – Сидя на диване, я с интересом следил за беседой. – Кофе?
– Нет, спасибо, – ответил я после паузы, не сразу поняв, кому адресован вопрос. В наших разговорах с Солом такое случалось сплошь и рядом.
Шаркая по кухне в шлепанцах и стеганом халате, Сол напоминал миниатюрного Скруджа. Не более пяти футов ростом, круглолицый, лысина блестит, словно начищенная, черные угольки глаз прячутся под лохматыми белоснежными бровями. Мое внимание привлек старый номер «Бизнес ревью», стоявший на книжной полке. На обложке черно-белая фотография: тот же человек, но тридцать лет назад, с уже намечающейся лысиной, но без седины и с прямым уверенным взглядом. И заголовок: «Сол Лоун, предприниматель года». Рядом на полке – маленькая репродукция Моны Лизы, напомнившая мне почему-то о Лоре.
– Леонардо, – кивнул старик, заметив мой взгляд. – Вот это был мыслитель! Писал справа налево, придумал пушку, вертолет… Кстати, вы знаете, что и парашют изобрел тоже он?
– Правда?
– А потом аэроплан. – Сол лукаво прищурился. – Понимаете, что я хочу сказать?
– Не очень.
– Чертов итальянец! Рисует парашют и только через двенадцать лет делает чертеж аэроплана. То же самое как если бы он смастерил седло, ни разу не видев лошадь!
– М-м… – с сомнением протянул я. – Сначала парашют, а потом самолет?
– Вот именно, – усмехнулся Сол. Отпив глоток кофе, он скривился. – Так вы с ней спали?
– С Моной Лизой? Даже не дотронулся.
– Вот-вот, оно самое! – расхохотался он. – Хаос, относительность, квантовые переходы – это все связано. Оседлать поток, установить соединение, и вот он – скачок! Интуиция! Четвертая сила! Леонардо все это знал. Когда вы и последний раз спали с женщиной? – А вы?
– В тысяча девятьсот сорок восьмом, – не задумываясь, ответил старик. – Отель «Холидей-Инн». Номер пятьдесят шесть. Ванда. На заднице татуировка – паук. После этого я отказался от женщин.
– Почему?
– Лишняя трата энергии. Трудно молиться, когда у тебя все время стоит. Молитва важнее, потом поймете почему. Значит, принцессу вы не трогали?
Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить, кто такая принцесса.
– Нет.
– Но были бы не прочь…
Я смущенно заерзал на диване.
– Вообще-то она привлекательная женщина… Старик жестом остановил меня.
– Да ладно. У мужчин есть определенные потребности. Я ничего не имею против. Просто любопытно…
– Вас это не касается.
– Вы правы, – вздохнул он. – Я давно отошел отдел. Угадайте, сколько я стоил.
– Откуда мне…
– Нет скажите!
– Ну… миллион.
– Не очень-то вы догадливы, молодой человек. Хотя откуда вам знать? После аварии я лег на дно, – Сол отхлебнул из кружки, – и почти все потерял на исследованиях снов еще в пятидесятых. Когда-то я был самым богатым человеком в Нью-Джерси, а это вам не кот чихнул. У меня было сто пар туфель и собственный шофер. – Он достал из кармана солидных размеров платок и оглушительно высморкался. Глаза его увлажнились. – Чем только я не занимался: патентами, недвижимостью, шоу-бизнесом… Небось думаете, я не в себе? – фыркнул он, поймав мой взгляд.
– Была такая мысль.
– А ну идите-ка сюда!
Неугомонный старичок схватил меня за локоть и потащил в дальний угол комнаты, где стоял домашний алтарь с двумя свечками и портретом Папы Пия XII. Сол откинул белое покрывало, под которым оказался компактный стальной сейф, набрал комбинацию цифр и повернул ручку.
– Вот смотрите.
Я присел на корточки и заглянул. Сейф был доверху заполнен плотно уложенными пачками банкнот. Сол засунул туда руку и вытащил… яйцо.
– Что за ерунда? – пробормотал он, потом сунул яйцо в карман халата. – Как вы думаете, сколько там?
– Наверное, много тысяч.
– Точнее будет девятьсот тысяч семьсот тридцать пять долларов.
Я присвистнул. Сол наслаждался моей реакцией.
– Хотите – возьмите сколько надо.
– Нет, спасибо, – ответил я, поднимаясь на ноги.
– Не стесняйтесь, я серьезно.
– Не надо, мне хватает.
– Хотите яйцо?
– Нет, спасибо.
– Ну ладно… – Он захлопнул дверцу и крутанул колесо. – Мое дело – предложить. – Я вернулся на диван. Сол достал маленькую синюю книжицу с золотыми буквами на обложке и бросил мне, усаживаясь в кресло. Фома Аквинский, «Двенадцать доводов в пользу бытия Бога». – Толковый малый. – Страницы пестрели подчеркиваниями и заметками на полях. – Возьмите себе.
– Спасибо. – Я сунул книгу в карман куртки.
– А вы ему нравитесь, – улыбнулся Сол, глядя мне через плечо. Я обернулся. Кардинал устроился на спинке дивана и внимательно разглядывал мое лицо, смешно наклонив головку. – На редкость прожорливая птица; впрочем, У каждого свои недостатки…
Я посмотрел на Сола – в его глазах плясали насмешливые искорки, слоимо он только что отмочил великолепную шутку, – потом снова на кардинала. Тот неожиданно подмигнул. Если бы мне тогда кто-нибудь сказал, что все это сон, я бы поверил, ей-богу!
– Сол, – озадаченно произнес я, потирая лоб, – можно задать вам один вопрос?
– Валяйте.
– В какую такую чертовщину меня угораздило впутаться?
Он вынул из кармана яйцо, прищурившись, посмотрел его на свет…
– Чудесно. Само совершенство. Вы любите яйца?
– Да, – вздохнул я.
– Мне кажется, вам не по себе. Успокойтесь, сейчас я псе объясню. – Старик довольно кивнул, когда я вытащил свой «Салем» и закурил. Сам он давно уже дымил вовсю. – Вам сколько, сорок? Повидали жизнь и думаете, наверное, что вас уже ничем не удивить. Психологам чего только не приходится выслушивать, верно? – Я молча кивнул. – Так вот все это детский сад, сынок. Теперь предстоит играть в высшей лиге.
Любимая спортивная аналогия моего брата. У меня возникло странное чувство, будто старик хорошо знает и Хогана.
Сол улыбнулся и стряхнул пепел на ковер.
– Отлично, док. Итак, слушайте. Через пять минут вы решите, что меня следует запереть, через десять пожалеете, что познакомились со мной, а через пятнадцать так перепугаетесь, что не захотите уходить отсюда. Но прежде всего вам нужно принять решение…
В комнате вдруг стало жарко, а рука, только что державшая яйцо, оказалась пустой. Сол жестом фокусника вынул яйцо изо рта и, улыбаясь, продолжал:
– Вы можете сейчас уйти, унося с собой намять о чудном толстом коротышке с красной птичкой и кучу денег в придачу. Забавный человечек, ничего не значащий разговор – больше ничего. – Яйцо исчезло и снова появилось изо рта. Я невольно рассмеялся. – Или же вы остаетесь. До самого конца. Или то, или другое. Если останетесь, то либо умрете, либо получите шанс изменить мир. Если уйдете, то заберете с собой конверт с десятью тысячами долларов, который я приготовил, и никому ничего не скажете. Никому! – Он стукнул кулаком о подлокотник кресла, подняв облако пыли. Потом встал и подошел ко мне. Я внезапно ощутил страх. – Проглотите язык! Никаких анонимных писем, никаких скандальных мемуаров! Ни слова – ни единой живой душе! Один-единственный намек – и вас убьют… Вот ваш выбор: деньги, смерть или… дверь номер три.
Теперь яйцо каким-то чудесным образом оказалось в руке у меня. Старик улыбнулся:
– Вы не похожи на дурака. А как насчет смелости?
– Об этом не мне судить, – хмыкнул я.
– Вы когда-нибудь пробовали раздавить яйцо в кулаке? А ну-ка давайте! Давите! – скомандовал он. Я вытянул руку и сжал яйцо изо всех сил. Оно не поддавалось. – Есть вещи, которые только выглядят хрупкими, а на самом деле сделаны очень основательно. Из чего сделаны вы, док? Не спешите, поразмыслите хорошенько. Аймиш, сигарету гостю!
Красная молния снова чиркнула рядом с моим ухом. Приземлившись на журнальном столике с разложенными курительными принадлежностями, кардинал ловко подцепил одной лапкой пачку, вытянул клювом одну сигарету и, мигом оказавшись у меня на плече, принялся засовывать ее мне в рот. Сол поднес зажигалку, и я послушно затянулся ненавистным «Кэмелом». Изменить мир, погибнуть или заткнуться навсегда за десять тысяч долларов. Не такой уж плохой выбор.
Яйцо в руке было приятно теплым, будто только что из-под курицы. Все последние месяцы мне не хватало доказательства, чего-нибудь вещественного, осязаемого. И вот… Никогда бы не подумал, что лысый коротышка, красная птица и обычное яйцо способны с такой определенностью склонить чашу весов. Озарение непредсказуемо и приходит разными путями, иногда очень странными. Яблоко, упавшее на голову. Вода, перелившаяся через край ванны. Клайв Льюис поехал на автобусе в зоопарк, а на обратном пути стал христианином. Не знаю, что сыграло главную роль в моем случае – фокус с яйцом, птица-кардинал или же синеватое густое облако дыма, стоявшее в воздухе как после взрыва, но буквально в мгновение ока я осознал, что мой мир никогда не станет прежним. Почему? Трудно сказать. Во всяком случае, страх пришел позже, а в тот момент я ощущал лишь душевный подъем, непонятное ликование, которое можно сравнить разве что с влюбленностью.
– Попробую, – решительно кивнул я.
– Ну что ж, новичкам везет, – рассмеялся Сол.
16
И вот я сидел на кушетке с кардиналом Аймишем на плече и слушал, как хозяин дома раскрывает тайны невероятных пришельцев.
– Холоки не просто делят с нами сны, – начал он. – Они питаются снами. Сосут их как леденцы. Высасывают. Вот почему мы не можем потом ничего вспомнить. Сон съеден – его больше нет! Это для них как наркотик. А что самое страшное для наркомана? Ломка! И вдруг выяснилось, что в определенный момент в будущем сны прекратятся. Совсем. Как телефонный разговор, когда бросают трубку. Они чуть не обделались со страху. Запас сладостей на исходе, что делать? Пришлось в срочном порядке разрабатывать технику физического перемещения, основанную на тех же ментальных скачках, и посылать экспедиции.
– Погодите, можно помедленнее? – Я попытался осмыслить то, что услышал, потом попросил повторить. Все равно непонятно. – Экспедиции? С какой целью?
– Чтобы научиться видеть сны, – объяснил Сол. – Они испробовали все, что могли, но безрезультатно. Где-то к началу века созрела новая идея – создать путем клонирования собственную расу людей. Если не видеть сны самим, то хотя бы иметь каждому своего «сновидца» – вроде домашнего животного – и доить его в свое удовольствие. Однако взятые образцы оказались слишком нежными. Живые особи либо не переживали путешествия, так же как сперма и яйцеклетки, либо не могли привыкнуть к новой среде. Попытки создать гибриды воспринимались как игра, не более. И вдруг родилась Лора… Повторить этот результат так и не удалось. Холоки до сих пор не понимают, как такое могло получиться. Короче, остались они ни с чем. А потом узнали самое страшное…
– Что?
– Нашли своих предков.
– Кого?
– Меня всегда поражало, как это им удается смотреть наши будущие сны, – усмехнулся Сол. – А потом я понял. Все очень просто: холоки сами живут в будущем – нашем будущем! Они путешествуют не в пространстве, а во времени. Понимаете? – Я молча покачал головой. – Они открыли, что живут на той же планете, что и люди! Наши сны должны прекратиться, потому что прекратимся мы, и наша последняя война положит начало эволюции холоков!
– Значит, никакие они не инопланетяне?
– Прямо в точку.
– И все эти разговоры о тарелках…
– Прикрытие. Дымовая завеса. Хорошо поставленная пропаганда. Зачем им нужно, чтобы мы знали правду? Так или иначе, холоки настолько отличаются от нас, что вполне могли бы быть инопланетянами. – Я в ужасе закрыл лицо руками. Старик невесело рассмеялся. – Это еще только начало. Таким образом, приоритеты сменились: теперь уже речь шла не о «леденцах», а о самом существовании их расы, которое напрямую зависит от того, произойдет ли ядерная катастрофа. Тут, казалось бы, беспокоиться особо и не о чем, – снова усмехнулся он, – но существует одна неприятная для них вероятность. Один из вероятных сценариев прошлого полностью исключает появление холоков. Они тщательно исследовали эту возможность и сумели точно определить, с каким временем и местом она связана. И с каким человеком, – добавил Сол, торжественно подняв палец.
– С человеком? – недоверчиво переспросил я. – С одним человеком?
– С одним-единственным. А что тут удивительного? Освальд изменил историю одной пулей.
– Значит, этот человек… Он убийца?
– Можно сказать и так. Только не простой. Он убьет идею.
– Как идею?
– Вот именно, – кивнул Сол. – Наша цивилизация страдает от одного массового заблуждения, так глубоко укоренившегося, что мы его даже не замечаем. Началось это, видимо, еще в те времена, когда наши предки жили в пещерах и страх был важной составной частью их жизни. Вокруг бродили хищники, которых приходилось бояться, ничего не поделаешь. Постепенно мы научились защищаться, переселились в города, торговля и специализация производства сделали нас более зависимыми друг от друга, по страх никуда не делся. Суть границ изменилась: теперь они окружают то, чем мы владеем, нашу собственность. Та же самая идея теперь существует в форме конкуренции, а полем битвы стал мировой рынок. Маркс пытался что-то изменить, но в результате лишь натравил один класс на другой. Теперь у нас есть военно-промышленный комплекс, идеальное сочетание конкуренции и механизма уничтожения. Америка тратит четверть бюджета на военные нужды, называя это «обороной». Почему так происходит? Потому что человек по-прежнему верит, что война неизбежна. Да возьмите хоть спорт…
– А спорт-то тут при чем?
– Подумайте сами. Много ли видов спорта допускают возможность ничьей? По пальцам можно перечесть. Если что, назначают дополнительное время. Время! – захохотал он. Потом, заметив, что я не смеюсь, откашлялся и продолжал: – Непременно должен быть победитель и проигравший. Нам обязательно нужен враг! Вот идея, которая должна уйти! Экономика, политика, религия, индустрия развлечений – все у нас пронизано идеей борьбы, образом врага. Нам даже» голову не приходит от нее отказываться, потому что привыкли, потому что когда-то она была необходима для нашего выживания. А теперь все наоборот. Чтобы выжить, нам всем нужно быть вместе: или вес выиграем, или все погибнем!
– Не слишком ли просто? – усомнился я.
– Да, просто, – согласился Сол. – Поэтому никто разглядеть и не может. Слишком глубоко оно сидит – с базовыми первобытными инстинктами так просто не расстаются. Но если когда-нибудь мы все осознаем, что кошмар окончился, что враг – это просто миф, наш мир изменится до неузнаваемости.
– Трудно поверить.
– Почему? Ведьм перестали жечь на костре, когда поняли, что они просто женщины. Перестали торговать рабами, когда поняли, что они такие же люди. Когда-нибудь мы и детьми перестанем распоряжаться как своей собственностью. Может быть, и женщин перестанем насиловать. Все, что нужно, – это изменение вот здесь! – Он постучал пальцем по лбу. – Вот где сидит настоящий враг.
– У Юнга есть кое-что по этому поводу, – заметил я. – О том, что наши враги – всего лишь проекция темных сторон нашего подсознания. Мы переносим на других то, что не можем принять в себе самих. Фактически проецируем наш собственный страх.
Сол значительно кивнул.
– А если причины для страха больше нет? Как биологический вид относится к вымершему хищнику – неужели он вечно сохраняет бдительность? У человечества всегда были враги, и чувство страха было необходимо для выживания. Теперь врагов нет, а страх остался.
– Но… – протянул я, – есть же еще террористы, фанатики, расисты, наркоторговцы… Преступность существует, это не иллюзия. А вы говорите, нет врагов.
– Хорошо, давайте посмотрим. С кем воюют террористы и фанатики? С такими же террористами и фанатиками. Разве стали бы они вести себя как дикие звери, не будучи загнанными в угол? Что касается наркотиков, то это лишь средство, помогающее избежать страха. Расизм – не более чем поиск козлов отпущения, основанный на том же иррациональном страхе. А сколько преступников сделались таковыми только из-за голода и бедности – вы считали? И если мы так уж заботимся о своей безопасности и их исправлении, то почему содержим в тюрьмах среди таких же, как они, создавая целые криминальные сообщества – новых врагов, чтобы их бояться? Надо искоренить сам страх, тогда не будет и врагов!
Я задумался. Мир без страха? Легче представить себе море без воды.
– Нет, невозможно, – покачал и головой.
– Чушь! Все возможно, если только произойдет революция в нашем понимании реальности. В восемнадцатом веке автомобиль тоже показался бы фантастикой. Попробовали бы вы объяснить ученому девятнадцатого века теорию относительности! В нашем случае речь тоже идет о революции, только не политической или технической, а о революции в сознании.
– Новая утопия? – нахмурился я. – Что-то не верится.
– Теперь придется, – сурово отчеканил Сол. – Мы должны в нее поверить. Холокам во что бы то ни стало нужно заставить нас сохранить образ врага. Они нарочно наполняют наши сны кошмарами, навязывают нам дикий первобытный страх. «Враг есть, – говорят они. – Вооружайтесь!»
– Но зачем такая секретность?
– Их оружие – страх. А страх имеет обыкновение прятаться в темных уголках сознания, среди неизведанного, необъяснимого. Обычная тактика партизанской войны.
– А не легче ли просто-напросто захватить власть?
– Они не хотят управлять.
– Не хотят?
– Не-а, – с улыбкой протянул Сол. – К чему им устанавливать новый порядок? Наоборот, важно сохранить положение вещей. Само их существование требует, чтобы мы уничтожили себя.
Мне становилось все более не по себе. Наверное, я чувствовал в глубине души, к чему он ведет.
– Вы говорили об одном человеке…
– Совершенно верно. И этот человек – вы. Только от вас зависит, будут ли существовать холоки.
– От меня?
– От вас.
– Каким же образом?
– В этом году у вас родится ребенок. Холоки установили, что именно ваш потомок вызовет революцию в человеческом сознании, создаст совершенно новую концепцию, преобразит мир. С образом врага будет покончено.
– Они это видели?
– Своими глазами, – ухмыльнулся Сол. – Так что позвольте мне первым поздравить будущего папашу.
– Черт побери! Почему бы им тогда просто не убить меня и не избавиться от проблемы раз и навсегда?
– Нельзя. Ребенок у вас будет, этого они предотвратить не могут, только следить.
В памяти вдруг всплыли слова Лоры: «В моем распоряжении всего год».
– Лора?! – воскликнул я. Старик кивнул.
– Они послали Лору, чтобы она забеременела от вас. Существует два варианта. Либо она возвращается к ним вместе с дочерью, либо рожает сына и остается здесь.
– А сын…
– Правильно. Сын для них не опасен, только дочь.
– Почему Лора согласилась в этом участвовать?
– Она хочет ребенка. Где угодно – там или здесь. Вы не представляете, что он значит для нее. Она слишком много времени провела в одиночестве, в отсутствие себе подобных.
– Да нет, как раз представляю, – вздохнул я. – А что, если я рожу ребенка не от нее?
– Ситуацию контролирует группа поддержки, – пояснил Сол. – Они никогда не доверяют дело кому-то одному. Пара наблюдателей: один внутри, другой снаружи. Спящий и бодрствующий. Призрак и страж.
– Как это? – не понял я.
– С первым вы уже знакомы. Помните мальчишку со жвачкой?
– О!
– Доктору Стюарту достался второй.
– Который его убил?
– Ага.
Толстяк в серой машине. Только он, больше некому.
– Призрак и страж, – повторил я. Сол кивнул. – А Лора?
– Лора – это дверь номер три, – рассмеялся он, взглянув на телефон. – Впрочем, можете спросить у нее.
Я тоже посмотрел на телефон, и в тот же момент раздался звонок. Встревоженный Аймиш перелетел на верхнюю полку и принялся с остервенением клевать резинового крокодила. Старик поднял трубку.
– Салют, принцесса! – хихикнул он. – Нет… Нет… Да… Он здесь… Да-да, у меня… Ну конечно, он хочет… Ну, это уже твои проблемы. Сама ему скажи.
Ухмыляясь, он передал трубку мне.
– Лора… – начал я.
– Я очень волнуюсь, – сразу перебила она. – У меня скоро овуляция. Это последняя возможность. – Для чего?
– Чтобы забеременеть, для чего же еще! Я посмотрел на трубку, нее еще не веря своим ушам.
– Лора… А что, если я не хочу, чтобы ты забеременела? ~ Какая разница, хочешь ты или нет? Это все равно случится!
Из угла, где сидел Сол, послышалось сдавленное хихиканье.
– Что значит какая разница?! Разве у меня пет выбора? – возмутился я.
– Есть, конечно! Я думала, Сол тебе все рассказал… Ты что, спишь с другой?
– Нет. – Хотя мог бы, подумал я, вспомнив Эдриен с хэллоуинской вечеринки.
– Тогда в чем проблема?
Я начал терять самообладание. В комнате стало душно как в бане, сердце колотилось как сумасшедшее.
– Я и есть проблема, черт побери! Ты же все-таки моя пациентка! Тебе-то наплевать, я понимаю, а я могу из-за этого потерять работу. А кроме того, мне вовсе не хочется с тобой спать!
– Врет! – выкрикнул Сол, заливаясь смехом.
– Не хочешь? – убитым голосом проговорила Лора.
– То есть я хочу сказать… Ты, конечно, мне нравишься, ты вообще очень привлекательная, но… Да при чем тут это? Я не имею привычки трахаться с чужими людьми!
– Но мы знакомы столько времени… – пролепетала она.
– Опять время? – рассердился я. – Сколько можно! Возможное будущее, возможное прошлое, возможное настоящее… – Я смахнул со лба пот. – Какого черта вы ко мне пристали? Нет никаких возможностей, понятно? Не буду я спать с кем попало ни из-за какого дурацкого предназначения! Нет и еще раз нет!
Старик визжал и всхлипывал от смеха, колотя в истерике по подлокотникам кресла.
– Да! – в один голос выкрикнули они с Лорой.
– Ох уж эти люди, – с трудом выдавил Сол, ~ ничего-то они не смыслят во времени!
Я дал отбой и решительно шагнул к его креслу.
– Знаете, что я теперь сделаю?
– Догадываюсь, – прохрипел он, все еще давясь от смеха.
– Проснусь! – гаркнул я, наклонившись к самому его уху. – Мне надоел этот кошмар, и я проснусь прямо сейчас. Встану с постели, смешаю себе джин с мартини, включу музыку и буду отдыхать. Я перенес продолжительный стресс, и мне все привиделось. Вас на самом деле не существует. Ваша Лора – всего-навсего дурной сон. И я никогда не был знаком с доктором Стюартом! – Я крепко сжат подлокотники кресла и зажмурился. – Так… Сейчас тысяча девятьсот девяностый год, «Детройт Пистоне» на третьем месте, я беру с клиентов семьдесят долларов в час. В моей спальне одно окно. Под кроватью лежат два носка. У моего отца случился инфаркт десять лет назад… Сол, пожалуйста, позвольте мне проснуться! Я не хочу быть в этом сне, я сойду с ума!
– Не выйдет, сынок, – вздохнул Сол.
Я открыл глаза. Он смотрел на меня с грустной улыбкой.
– Так я не сплю? – разочарованно спросил я.
– Извини, – пожал он плечами, закуривая очередной «Кэмел». – Лучше бы ты взял деньги. Тебя предупреждали.
Я медленно выпрямился. Потом, повинуясь внезапному порыву, который по сей день не могу объяснить, вытянул вперед указательный палец и позвал:
– Аймиш! – Кардинал тут же вспорхнул на него, посмотрел на меня сбоку одним глазом и что-то довольно проворковал. Он оказался удивительно легким, почти невесомым. – Значит, и ты настоящий… – вздохнул я. – Эх ты, дурачок.
