Текст книги "Анна, где ты?"

Автор книги: Патриция Вентворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

При свете серого январского утра Дип-хаус выглядел запущенным и разрушенным. Центральная часть дома была сильно повреждена попавшей в нее бомбой. От декоративной балюстрады, лентой обвивавшей крышу, уцелели только фрагменты, а стекла имелись лишь в трех окнах первого этажа, остальные были грубо заколочены. Эти три окна придавали дому курьезно вороватый вид, он как будто выглядывал из-под насевших на него слепых верхних этажей. Двор – пространство, огороженное флигелями, – зарос мхом. При порывах ветра по каменным плитам шуршали сухие листья магнолии и отвалившийся плющ.

Даже в крыле Крэддоков не все окна были застеклены.

– Он для нас слишком велик, – объяснила миссис Крэддок. – Столько комнат нам не обставить мебелью. Но когда починим окна, он будет очень милым.

В противоположном крыле все окна были забиты, и комнаты единственного жильца смотрели туда, где прежде был сад. Там жил мистер Робинсон; как поняла мисс Силвер, он предпочитал одиночество и предавался наблюдению за птицами и природой. Нельзя сказать, что он тут имел обширный обзор, но если ему хотелось уединения, он его получил. Среди неухоженных фруктовых деревьев желтела сухая трава – по пояс. Розы выродились и вновь обернулись шиповником, смешались с одичавшим крыжовником и смородиной. Среди буйства зелени тут и там высились кипарисы, темнели пятна церковного тиса. Мисс Силвер видела только наружные приливы одичания, но они непреложно свидетельствовали о всеобщем разрушении и запущенности.

За ленчем она как бы вскользь заговорила о доме:

– Очень интересное, старое здание. Грустно думать о том, сколько разрушений принесла война, лучше с благодарностью относиться к тому, что осталось.

Миссис Крэддок сказала: «О да», мистер Крэддок ничего не сказал. Дети тоже промолчали.

Мисс Силвер виртуозно умела вести застольные беседы и, ничуть не растерявшись, продолжила тему. Вопрос о том, много ли было хлопот с водопроводом – обычно мужчины проявляют интерес к этому предмету, – вызвал ответ опять-таки со стороны миссис Крэддок, которая заверила, что тут им жаловаться не на что, и хотя новая ванна и система подогрева воды обошлись очень дорого, они того стоят.

Только после четырех чечевичных котлет и огромной тарелки овощей мистер Крэддок вышел из состояния философской задумчивости. То, что это произошло в момент, когда мисс Силвер заговорила о руинах часовни рядом с домом, было, конечно, случайным совпадением. Она спросила, вызвано ли это разрушение той же бомбой, что попала в дом, и удивилась, услышав решительное отрицание.

– О нет. Руины этой старой церквушки были тут еще за сорок лет до войны. Кстати, это место небезопасно. Иногда сверху срываются камни.

Бенджи не нашел лучшего момента брякнуть:

– Мы там играем в прятки. Там здорово прятаться!

На него обрушилось неудовольствие главы семейства.

– Там опасно играть. Если упадет большой камень…

– Он оторвет мне голову?

Миссис Крэддок испуганно воскликнула: «Бенджи!», мистер Крэддок спокойно сказал: «Может оторвать».

– Прямо совсем? – заинтересовался Бенджи. – И руки? И ноги? Как у того каменного человека в церкви?

– Бенджи!

Дженнифер, сидевшая рядом с ним, ущипнула его под столом. Из-за его рева разговор попросту был прекращен, потому что он орал во всю мочь, пока ему не заткнули рот яблочным пудингом.

За мытьем посуды – Дженнифер мыла, мисс Силвер вытирала – девочка сказала:

– Бенджи – придурок.

Мисс Силвер не могла не отреагировать:

– Дорогая, не следует употреблять такие слова.

Та невозмутимо на нее посмотрела:

– Какие хочу, такие и употребляю. Если вы будете вмешиваться в мое самовыражение, вы повредите моей психике. Не верите, спросите у него! – Она засмеялась. – Он так говорит, но когда мы делаем то, что ему не нравится, не очень-то он заботится о нашей психике! – Она вдруг заговорила очень резко: – Вы должны ненавидеть, не хотеть, отвергать, питать отвращение к мытью посуды, разве нет?

Мисс Силвер решила ответить только на последнее высказывание:

– Нет, я совсем не против мытья посуды. Вдвоем мы быстро управимся и очень поможем маме. Надо бы уговорить ее полежать, пока мы вместе с мальчиками погуляем. Как ты думаешь?

Она сердито сказала: «Не знаю!», но на этот раз ее недовольство не относилась к мисс Силвер. Она, ничего не разбив, перемыла гору посуды и выскочила из комнаты. Пока мисс Силвер вытирала последние тарелки, Дженнифер успела вернуться и радостно доложить, что мама обещала прилечь.

Мисс Силвер надела черное пальто, преклонных лет горжетку, фетровую шляпу с красной морской звездой на боку и черные шерстяные перчатки – свой неизменный зимний наряд; лишь в особых случаях она меняла шляпу на более нарядную и надевала детские кожаные перчатки. Бенджи и Морис убежали вперед, а Дженнифер, без шапки, все в той же красной кофте, шла рядом с мисс Силвер, а вернее, делала короткие забеги вперед, каждый раз возвращаясь к ней, как щенок или ребенок, для которого размеренный шаг взрослых слишком медлен.

Дом скрылся из виду, они подошли к краю широкой пустоши, и тут подбежал Бенджи.

– Мы туда пойдем? – торопливо спросил он. – Я хочу показать ей человека, которому оторвали голову, и хочу камень для развалин, которые я делаю в саду, и хочу змею для своей другой змеи, чтобы устроить гонки, и хочу…

Дженнифер схватила его за руку.

– Не слишком ли ты много хочешь?

– Я хочу змею, и белого паука, и зеленого паучка, посадить их в клетку и посмотреть, съедят они друг дружку или нет? И хочу большую еловую шишку…

Дженнифер сказала:

– Ладно, медвежонок, пошли! – Она помахала рукой мисс Силвер. – Мы вернемся через час. Вы нам не нужны, мы вам тоже. Можете встречать нас у разрушенной часовни, убедитесь, что на нас не упало никаких камней, про которые он говорил.

Она подтолкнула Бенджи, и они побежали, на ходу прихватив Мориса.

Мисс Силвер отнюдь не рассчитывала гоняться за этими неуправляемыми детками по незнакомой ей местности и при этом прекрасно известной им, она только сказала: «Боже мой!» – и, потеряв их из виду, пошла назад по своим следам, пока не увидела руины, и тогда направилась к ним.

Часовня, видимо, была совсем крошечная. Центральная арка сохранилась, две другие – частично. Среди колючих кустов куманики стыдливо прикорнул отвалившийся камень, кругом возвышались сглаженные холмики и покосившиеся надгробия заброшенного кладбища; все это окружала низкая стена. Она была в таком же плачевном состоянии, что и церковь, и ничего уже не могла охранять.

Мисс Силвер пролезла через пролом в стене и осторожно двинулась среди сухой травы и упавших камней. Здесь было очень пустынно. Дип-хаус был позади нее, и не было видно ни души. Все, кто тут служил, крестил детей, венчался, отпевал мертвых, – все они умерли. Ей на ум пришли слова из Библии: «Ветер налетит и умчится, и это место больше никто не узнает».

В том, что раньше называлось нефом, она нашла человека без головы, о котором говорил Бенджи: надгробие с фигурой рыцаря в доспехах. Головы у него действительно не было, ступней тоже. Руки были скрещены на мече, ноги скрещены в коленях, что говорило о том, что он был дважды крестоносец, – информация, которую уже нельзя было расшифровать: на стершейся плите ни имени, ни года. Ближе к тому, что некогда было входом, лежала каменная пли та, слегка возвышавшаяся над землей. Как оценила мисс Силвер, она лежала справа от восточной двери; на ней была стертая, нечитаемая надпись.

Мисс Силвер несколько минут осматривалась, потом собралась уходить. Она не испытывала особой любви к руинам. В голове теснились тревожные мысли о змеях и пауках, тоже упомянутых Бенджи. Чувство долга призывало ее ждать детей, но она чувствовала, что разумнее это делать по другую сторону стены. Отвернувшись от каменной плиты, она вдруг увидела еще одного посетителя руин и, надо сказать, была ошеломлена. Высокая, очень крупная женщина в просторной накидке стояла в том проеме, через который вошла сама мисс Силвер. Накидка развевалась, и казалось, несмотря на объем, в любой момент она может превратиться в два крыла и женщина взлетит. У нее были грубые черты лица, глаза странно вращались, и копна темно-рыжих волос – явно результат безжалостной окраски. Мисс Силвер ни за что не поверила бы, что это натуральный цвет, и, будучи дамой старомодной, не могла понять, как можно покраситься в такой назойливый цвет. Сама она предпочитала общепринятые оттенки.

Из-под накидки высунулась большая рука, помахала ей и снова спряталась. Низкий голос окликнул:

– Здесь небезопасно. Летают камни.

Слова мистера Крэддока в ее устах обрели какое-то особенное звучание, усиленное странным продолжением:

– И кое-что другое. Лучше не задерживайтесь.

Эти произнесенные глубоким контральто слова звучали повелительно. Мисс Силвер подчинилась. Она подошла к проему в стене. Накидка снова взметнулась, и большая рука ухватила руку мисс Силвер.

– Вы новая гувернантка Эмилии Крэддок. Я – Миранда. Мы должны познакомиться! Вы экстрасенс?

Мисс Силвер покашляла.

– Не думаю.

Накидка готова была поглотить обеих. Руку мисс Силвер отпустили на свободу.

– Многие просто не знают своих талантов. Мы еще об этом поговорим. Вас заинтересовало это место?

– Здесь очень пустынно.

– А, вы – медиум! – с видом превосходства сказала Миранда. – Это место захоронения вымершей семьи. В таких местах всегда сильная эманация. Медиумы ее чувствуют. Когда-то всей этой землей владели Эверли. Они были богатые, они были сильные. И они погибли, они ушли. Sic transit gloria mundi. Так проходит мирская слава.

Она проговорила это латинское изречение таким тоном, будто сама его сочинила. Порыв ветра взметнул накидку и накрыл ее с головой, обнажив смешную красную хламиду, едва прикрывавшую колени. Ходить в ней, конечно, удобно, но на такой крупной фигуре наряд выглядел более чем неуместно. Укротив накидку, Миранда как ни в чем не бывало продолжила:

– Камень, над которым вы наклонялись, прикрывает вход в семейный склеп, Надпись нельзя прочесть, она стерлась от времени, остались отдельные буквы. В свой первый приход я вчитывалась в нее. Безуспешно. Но позже, находясь в трансе, я ее прочла. – Она четко произнесла: – «Навеки ляжет мне на веки тьма!» Странное соединение – каламбур и эпитафия.

– Действительно странное…

Возможно, слова мисс Силвер относились не только к склонности чьих-то пращуров к каламбурам. Миранда перестала вращать глазами и сосредоточенно остановила их на гостье.

– Я надеюсь, вы останетесь у Крэддоков. Певерил грандиозен, он вдохновитель всех Искателей. Вы поймете, что жить в его доме – Милость свыше. Можно сказать, Великая Привилегия. Бедняжка Эмилия, конечно, человек слишком приземленный. Почему только… – Она тряхнула головой с видом прорицательницы. – Но он не может ее бросить.

Мисс Силвер поспешно вставила:

– Миссис Крэддок очень добрая.

– А, добрая… – Миранда взмахнула накидкой, давая понять, что доброта миссис Крэддок – вещь несущественная. И еще вопрос, есть ли у бедняжки Эмилии хоть какая-то духовность, или ее остатки тоже давно унесены ветром. В конце концов Миранда вернулась к исходному пункту. – Вы останетесь. Вы им нужны. Она слабая. Дети неуправляемые. Певерил верит в самовыражение, «эго» – превыше всего, но здесь я с ним не согласна. Для взрослых – да! Несомненно! Полностью! Но для незрелого детского ума – нет! Им нужно Руководство, временами даже Дисциплина! Вы со мной согласны?

– Всецело.

Миранда взмахнула рукой и накидкой.

– Мы должны будем об этом поговорить. Нужно заставить Поверила понять причину. Нельзя мешать его работе. А Эмилии нужен отдых. От молодых девушек, которые у нее служили, толку не было – ни опыта, ни авторитета. Мисс Долли сбежала через неделю, потому что Морис сунул ей за шиворот паука, а Бенджи вылил чернила на голову. Все, на что ее хватило, – это разрыдаться и собрать чемоданы. Пухленькие блондинки с голубыми глазами ни на что не годны! Мисс Бол тоже, хоть и не плакса. Зато страшная бука. Прожила две недели; я сказала Эмилии – слава богу, что удалось от нее избавиться. Я видела, как она уезжала на станцию, и у меня на языке вертелись всякие слова. Я их высказала! Но не Эмилии, а Августусу Ремингтону. Он живет рядом со мной. Наверное, вы его видели. Такая тонкая душа, он великолепно вышивает. А с Элейн и Гвинет Тремлет вы знакомы?

– Пока нет. Я приехала только вчера.

– Познакомитесь. Они не очень духовные, но вполне симпатичные. Обожают Певерила, но все-таки лучше бы им оставаться в Вишмире. Элейн занималась народными танцами, теперь без них скучает. Гвинет, конечно, может и тут продолжать ткачество. Но лучше бы они не приезжали, я им так и сказала. Я всегда говорю то, что думаю. Если мне не отвечают в том же духе, я не виновата. А почему вы сюда приехали?

– Я откликнулась на объявление мистера Крэддока. Знаете, кажется, я слышу голоса детей. Мы договорились здесь встретиться.

Миранда скрестила руки на монументальной груди.

– Тогда я вас покидаю. Но мы должны еще поговорить. Вместе подумаем, как можно помочь Эмилии. До свиданья! – Она ушла, чуть переваливаясь; темно-рыжие волосы развевались по ветру.

И только она отошла на довольно значительное расстояние, из лесочка высыпали дети – ну просто как цветы на весенней лужайке. Весело хохоча, они кричали:

– Ну как, на вас не упал камень?

– Хотел бы я посмотреть, как он летит!

– Я не нашел ни одного паука! Они все попрятались на зиму!

– Они влезли в водопроводную трубу и утонули в твоей ванне!

– Не хочу пауков в ванне!

Дженнифер сказала:

– Это была Миранда. Она считает, что нам нужна дисциплина. Морис бросил ей в чай уховертку, и она всю чашку вылила ему за шиворот.

– Ее лучше не трогать, – хмуро сказал Морис. – Может, пора идти пить чай? Пойдемте домой, я проголодался.

И они пошли домой.

Глава 10

В парке было холодно, дул ветер. Голые деревья подпирали низкое небо. Слегка пощипывало щеки – верная причина того, что скоро пойдет снег. В такой день не хочется задерживаться на улице, но Томазина Эллиот и Питер Брэндон не просто задержались – они сели на зеленую парковую скамейку. Как известно, ничто так не разогревает кровь, как ссора, но ни Томазина, ни Питер отнюдь не считали, что они ссорятся. Просто Томазина не хотела, чтобы Питер командовал, а он посмел сказать, что она ведет себя неблагоразумно. Он говорил основательно, без недостойной горячности, но какое он имеет право ей указывать! Ей уже давно минул двадцать один год. Она может голосовать, может составлять завещание, может выйти замуж, никого не спрашиваясь. Уже тринадцать месяцев и десять дней Томазина считается взрослой. Просто возмутительно, что Питер ведет себя как викторианский папаша или как какой-нибудь страж, о которых пишется в старых книгах. Она так ему и сказала.

– Благодарю! Я вовсе не чувствую себя папашей, и слава богу, я тебе не страж!

Понимая, что одержала победу, Томазина самодовольно улыбнулась:

– С моей стороны это умный ход.

– Ничего себе умный!

– Умный, ты сам знаешь. Я не слышала их имен сто лет. Ну по крайней мере пять, тогда тетя Барбара ходила на курсы народного ткачества в Вишмире. Она хотела научиться, чтобы потом обучить Тибби.

– Кто это – Тибби?

– Сестра Дженни, та, которая попала в аварию. Она подарила ей маленький ручной станок, она делала шарфы, у нее очень хорошо получалось.

– Кто подарил, какой станок и у кого что получалось?

Он просто испытывает ее терпение!

– Конечно, тетя Барбара подарила станок Тибби. У нее самой ничего хорошего не получалось, а у Тибби получалось.

Питер сказал тоном человека, готового поспорить даже с самим собой, что уж говорить о других:

– Я этого не помню.

– Потому что ты был за границей. Но там она познакомилась с мисс Тремлет…

– Тибби?

Ее терпение лопнуло – она раздраженно закричала:

– Нет, конечно! Тетя Барбара – в Вишмире – я тебе говорила! Как только инспектор Эббот упомянул их имена…

– С какой стати ему упоминать их имена?

– Он говорил, что Анна поехала в Дип-Энд и что там есть Колония ручных ремесел. И только он сказал про двух мисс Тремлет, которые ткут и увлекаются народными танцами, их звать Элейн и Гвинет, как что-то щелкнуло у меня в мозгу, я сразу вспомнила тетю Барбару и Вишмир. Вот я и подумала, что это те же самые…

– Те же самые как кто?

Глаза Томазины заблестели. Кто другой бы испугался, но у Питера была высокая сопротивляемость.

– Питер, ты это нарочно!

– Моя дорогая девочка, если ты путаешься в словах кто и что…

– Я тебе не твоя дорогая девочка!

– Согласен.

– Ты просто притворяешься, что не понимаешь. Я подумала, что если эти сестры Тремлет те же, что были знакомыми тети Барбары, а это точно они, потому что нельзя представить себе вторую семью, в которой дочерей назвали Элейн и Гвинет…

– Это почему же нельзя?

Томазина почувствовала великое искушение снять туфлю и запустить в Питера. В детстве она однажды такое проделала. Каблук угодил ему в лоб, остался небольшой шрам, а тетя Барбара рассказала ей о Каине и об убийстве. В восемь лет все это казалось просто чудовищным. Сейчас ей двадцать два, и они сидят в городском парке, так что лучше держать себя в руках…

– Ты просто не хочешь понять, вот и все! А я поняла и послала Дженни телеграмму, адрес взяла из книжки тети Барбары, он там был: Элейн и Гвинет Тремлет, Вишкумтру, Вишмир.

Питер расхохотался.

– Не верю! Не может быть такого адреса!

– А у Элейн и Гвинет есть! Я им написала, сказала, что я наткнулась на их имена в тетиной книжке, и там ли они еще, и про Тибби и ручной станок, а сегодня я получила письмо от Гвинет, это ткачиха, и она пишет, что они переехали в Дип-Энд. Она называет это «Колонией Искателей», и во главе стоит – о! – какой мужчина! Она не забыла дорогую миссис Брэндон, иногда у них за плату живут гости, так что если мне захочется отдохнуть на лоне природы, они будут счастливы со мной познакомиться, поделимся друг с другом приятными воспоминаниями. Все в таком роде, все подчеркнуто, просто лавина слов.

– Послушай, Томазина…

– Бесполезно, Питер, я еду.

– Это невозможно!

– О, еще как возможно. Я им уже написала, что жажду отдохнуть на лоне природы.

– Если ты немного помолчишь…

– Да, дорогой?

Он с яростью сказал:

– Не называй меня дорогой!

– Не больно-то и хотелось.

– Вот и не говори! Я хочу, чтобы ты послушала. Ты платишь своей мисс Силвер за то, чтобы она выследила Анну Бол; ради этого она уехала в Дип-Энд. Своим вмешательством ты можешь все испортить. Начать с того, что Анна Бол запросто могла рассказать о тебе, когда там жила.

– Анна никогда ни о ком не рассказывает. Вот что ей всегда здорово вредило: она все держала в себе. Не представляю себе, как бы она болтала с Гвинет и Элейн.

– У нее могла быть твоя фотография.

– Так вот, у нее ее не было, по крайней мере с собой. Одна была, но она лежала на самом верху коробки, которую она мне прислана.

Питер наклонился к ней и крепко сжал руку.

– Ты действительно спутаешь ей все карты. Не одним, так другим. Во-первых, приедешь обманом, во-вторых, смутишь мисс Силвер, Сплошная нелепица. Анна туда приехала и уехала, не потрудившись написать. Но если в том месте что-то нечисто – я этого не утверждаю, но мало ли, – ты можешь вляпаться в скверную историю и тогда пожалеешь, что не послушала разумного совета.

Томазина выжидала, когда он остановится, чтобы перевести дыхание. Дождавшись паузы, она сказала:

– Почему это я приезжаю обманом? Я же не называю себя Джейн Смит или Элизабет Браун? Они знали тетю Барбару, я ее племянница, и если они хотят иметь платных гостей, а я хочу научиться ткать, почему этого нельзя делать?

– Потому что ничего подобного ты не хочешь. Ты бы и на двадцать миль не приблизилась к этим сестрам Тремлет, если бы не вынюхивала насчет Анны Бол.

Томазина побледнела от злости.

– Ничего более гадкого ты не мог придумать!

– Абсолютно верно.

– Это неправда!

– Будь это неправда, ты бы не злилась.

– Злилась бы! Не люблю вранье и несправедливость! И что плохого в Элейн и Гвинет? Если бы они были противными, тетя Барбара не стала бы с ними дружить. Она их любила, а Гвинет называла ее «дорогая миссис Брэндон». Ну и почему мне нельзя к ним поехать и пожить за плату? Если с ними все в порядке, и вообще там все в порядке, я просто научусь ткать и вернусь. Надеюсь, в этом ты не видишь ничего плохого?

– А если не все в порядке?

– Тогда чем быстрее все это будет раскрыто, тем лучше!

Наступила долгая пауза. К Томазине вернулся румянец. Она заставила Питера замолчать, чего никогда еще не случалось. Это было очень приятно. Но когда молчание затянулось, оно уже не было приятным. Дул холодный ветер. Облака нависали все ниже и имели угрожающий вид. У нее замерзли ноги, и все противней было сидеть на лавке и не иметь даже права сказать, как тебе ненавистна эта лавка! Нет чтобы пойти куда-нибудь выпить чаю. Она исподтишка наблюдала за Питером, который мрачно смотрел перед собой, и уже хотела отвести взгляд, когда он резко повернулся к ней и схватил ее за обе руки.

– Тамзин, не езди!

Так трудно устоять, когда тебя называют «Тамзин», но если Питера не поставить на место, то оглянуться не успеешь, как станешь его рабой. В ней взыграл мятежный дух всех Эллиотов, живших на границе между Шотландией и Англией. Глядя ему в глаза, она улыбнулась и сказала:

– Дорогой, конечно же я поеду.