Текст книги "Просто женаты"

Автор книги: Патриция Коулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Если бы таковой имелся, ваша светлость, он не стал бы дожидаться, когда я лишусь чувств, чтобы понести меня к алтарю!

– Вот опять! – упрекнул герцог. – Улыбайтесь!.. Уже лучше. А вам не приходило в голову, что я предпочитаю видеть вас в обмороке?

– Боитесь?

– Скорее, избегаю сопротивления.

– С вами просто невозможно разговаривать!

Обернувшись, Ли и Рейвен увидели, рядом Колина Торнтона.

– Ей-богу, вы не сводили глаз друг с друга с тех пор, как начался танец, – сказал Колин и с усмешкой обратился к Рейвену: – Но если ты надеялся на мою забывчивость, то просчитался. Этот танец твоя жена обещала мне. – И он протянул руку: – Вы позволите?

– Сделай одолжение, – отозвался Рейвен, с готовностью отпуская партнершу.

– А я думал, придется выдержать бой, – заметил Колин. Он легко положил ладонь на талию Ли, выказывая гораздо больше равнодушия, чем Рейвен, и, к раздражению самой Ли, не вызывая в ней ни малейшего трепета. Сказать по правде, она не знала, что хуже – отзываться на прикосновения любого мужчины или оживать только в присутствии Рейвена. – Похоже, бедняге Рейву не хотелось расставаться с вами, – продолжал Колин.

– Напротив, – заверила его Ли, – он был счастлив отделаться от меня. Он недоволен мной.

– Что? Вы уже поссорились?

– Нет, что вы! – негодующе воскликнула Ли, но тут же спохватилась, что столь бурный ответ выглядит неестественно. – Просто разошлись во мнениях.

– В таком случае теперь вам нечего опасаться, герцогиня: во мне вы найдете самого покладистого партнера. Отныне цель моей жизни – по крайней мере на сегодняшний вечер – соглашаться с вами во всем. – Не выдержав. Ли улыбнулась. Заметив это, Колин поднял бровь. – Вы мне не верите?

– А вам можно верить?

– Пожалуй, нет. Да-да, не стоит! Мужчина обязан завоевать доверие женщины. Слово за вами.

– Простите?..

– Повторяю, слово за вами. Устройте мне испытание. Скажите что-нибудь – что угодно, а я соглашусь с вашим мнением, каким бы нелепым оно ни было. По правде говоря, – добавил он, сверкнув искренней улыбкой, согревшей душу Ли, – чем более нелепым оно будет, тем охотнее я соглашусь.

Не расположенная к шуткам, Ли покачала головой и тут заметила, что Рейвен наблюдает за ней, стоя у стены. Его горящий взгляд был настолько пристальным и зловещим, что Ли пришла в голову странная мысль: он гипнотизирует ее!

Вызывающе тряхнув головой, она одарила партнера самой чарующей из своих улыбок:

– Сейчас проверим. Я считаю, что… луна сделана из зеленого сыра.

Он кивнул:

– Разумеется. Не хотите ли прогуляться со мной по саду и подтвердить свое предположение?

– Вы неисправимы! – воскликнула Ли, заливаясь веселым смехом.

– Не совсем, – запротестовал Колин. – К примеру, совершенно неисправимый человек упустил бы случай извиниться за роль, которую он сыграл в вашем недавнем браке… а я его не упущу и искренне попрошу прощения. Простите ли вы меня хоть когда-нибудь, герцогиня?

– Конечно. Уже простила.

Колин мгновенно сбился с такта, наступил Ли на ногу и рассыпался в извинениях.

– Уже простили? И это все? – На его лице надежда смешалась с недоверием, а Ли вновь рассмеялась.

– Да, все. А вы чего ждали?

– Пыток, дыбы или по крайней мере того, что меня обмажут смолой и обваляют в перьях. Я не шучу: большинство знакомых мне женщин предпочли бы помучить меня неизвестностью, заставить на коленях вымаливать прощение и наслаждаться местью.

– Значит, ваши знакомые несравненно талантливее меня: я понятия не имею, как заставить вас вымаливать прощение и что делать с вами дальше!

Колин слегка отстранился и уставился на Ли с таким видом, словно не знал, как расценить ее слова. Вероятно, она совершила досадную ошибку, подумала Ли. Незачем было признаваться в своей неискушенности.

Она поспешила добавить:

– Но если повезет, здесь, в городе, я научусь мучить джентльменов.

– Надеюсь, этого не произойдет, герцогиня, – с невеселой улыбкой отозвался Колин. – Искренне на это надеюсь!

К тому времени как кончился танец, Ли согласилась звать партнера по имени и даровала ему ту же привилегию. А затем решила, что ее первое впечатление не было ошибочным: Колин Торнтон и правда оказался на редкость приятным собеседником. И преданным другом. Никакими уговорами Ли не удалось заставить его подробнее рассказать о том, как Рейвен танцевал с леди Пенвик. Колин оправдывался тем, что ему слишком дорог собственный язык, но Ли не сомневалась, что он дорожит дружбой больше, чем боится ее мужа.

Как только музыка умолкла, Уилл Грантли приблизился к ним и напомнил Ли об обещанном танце. Следующим танцем оказался котильон, не способствующий беседе. И все-таки Уилл ухитрился убедить Ли в своем неравнодушии к ней и попросить обращаться к нему всякий раз, когда ей потребуется помощь.

– Рейв не такой уж дурной человек, – заверил Уилл, когда очередная фигура танца свела их лицом к лицу, – просто иногда с ним бывает трудно – особенно когда ему не удается…

– Добиться своего, – сухо подсказала Ли.

– Да, добиться своего, – грустно подтвердил Уилл. – В такие минуты он напоминает голодного медведя, застигнутого возле улья. Он способен натворить немало бед, сам того не сознавая.

– Я и сама прекрасно знаю, что Рейвен иногда поступает опрометчиво и что это не приносит ничего, кроме сожалений.

Наученная трудной судьбой матери, Ли стала неплохо разбираться в людях.

– Я бы так не сказал, – возразил Уилл со смущенной улыбкой. – Посмотрите-ка, каким удачным оказался ваш брак!

Ли спрятала усмешку, не желая спорить.

В последние минуты танца им пришлось двигаться по кругу от одного партнера к другому. Ли запыхалась, ее щеки раскраснелись.

– Вам душно, – заметил Уилл, которого явно мучила одышка. – Я бы предложил вам прогуляться по саду, но не знаю, как это воспримет Рейв. Скорее всего он будет недоволен.

– Почему? – заинтересовалась Ли. – Значит, по натуре он собственник?

– Трудно сказать. Прежде у него никогда не было повода проявлять подобные чувства. Не считая Шарлотты Боннер, которую я и не считаю, поскольку это случилось давно, когда Рейву едва минул двадцать один год. Он был молод и неопытен, особенно по сравнению с женщиной на двенадцать лет старше. По крайней мере так она сама говорила. Но мы с Колином считали, что она убавила себе добрых пять лет. Во всяком случае, все кончилось таким скандалом, что Рейв предпочел забыть о нем навсегда.

– Кто такая Шарлотта? – спросила Ли.

Уилл растерянно заморгал:

– Что вы сказали?

– Я спросила, кто такая Шарлотта?

– Никто, – неуверенно отозвался Уилл. – Не знаю даже, зачем я упомянул это имя… Ах, да: вы спросили, собственник ли Рейвен, а он совсем не такой. Для друга он готов снять с себя последнюю рубашку. Впрочем, это совсем другое дело… Вы же не рубашка, вы жена… – Его глаза просияли. – Я нашел выход. Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного? Это вам не повредит.

– И я так думаю, – согласилась Ли, сердясь на себя за нелепое желание схватить Уилла за плечи и вытрясти из него всю подноготную Шарлотты Боннер.

Таинственная дама не первой молодости и пылкий, самовлюбленный юный герцог… Перед мысленным взором Ли возникла почти непристойная картина, заставив ее пожалеть о живости и богатстве собственного воображения. Репутация Рейвена ей была давно известна, но вспоминать о толпах безымянных женщин оказалось легче, чем знать, что две из них имели имена. За одной из них Рейвен волочился на балу, а вторая сыграла важную роль в его прошлом.

Пока Ли пыталась усмирить разыгравшееся воображение, танец закончился, и Уилл отвел ее к стене.

– Подождите здесь, – попросил он. – Я немедленно принесу вам прохладительного.

– Но… – не дослушав протест Ли, Уилл скрылся в толпе, даже не подумав о том, что оставляет ее в окружении совершенно незнакомых людей. Незнакомцы перешептывались, окидывали Ли пристальными взглядами. Внезапно ей захотелось домой, в Бэмборо, где танцам аккомпанировал единственный пианист, да еще изредка слуга, умеющий играть на скрипке. Все привычное и неопасное вдруг очутилось на другом краю земли.

Ли в отчаянии огляделась, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо. По иронии судьбы, единственным знакомым ей человеком в зале был Рейвен.

«Так просто я не сдамся», – решила Ли, пытаясь улыбкой придать себе уверенности и всеми силами стараясь не выглядеть перепуганной дурнушкой, посмевшей явиться на бал и теперь уныло подпирающей стену и сожалеющей о том, что…

– Ли?

Она мгновенно узнала этот неприятный женский голос, памятный ей по самым черным дням жизни и ужаса – . ющим ночным кошмарам. «Вот и сбылась моя мечта увидеть здесь знакомое лицо», – усмехнулась над собой Ли. Стараясь не морщиться, она обернулась, чтобы поприветствовать особу, которую меньше всего желала видеть, женщину, с лица которой не сходило кислое выражение, злобную фурию с черной, как сажа, душой, мстительную сплетницу, не ведающую о том, что такое доброта и преданность.

– Добрый вечер, тетя Миллисент. Какой… – чудесный? Замечательный? Приятный? Нет, Ли не могла заставить себя выговорить эти слова, – удивительный сюрприз!

– Значит, тебе все же хватило наглости явиться сюда?.. – отозвалась тетя.

– Вы хотите сказать, после того как вы не ответили на письмо, в котором я сообщала, что привезу Кристиану в город на светский сезон? Да, как видите, я здесь. – Ли ухитрилась ответить любезным тоном, хотя ее до сих пор жгли воспоминания о резком письме тетки.

А между тем Ли вовсе не просила о помощи или гостеприимстве, хотя ее дядя и тетя, нынешние граф и графиня Олдвик, занимали уютный и просторный лондонский особняк, который Ли и Крисси некогда считали своим домом. Ли написала тетке только ради соблюдения приличий – в конце концов, более близких родственников у нее не осталось. Не хватало еще, чтобы о приезде сестер тетка узнала от чужих людей! По правде говоря. Ли надеялась, что заблаговременное предостережение позволит ей избежать омерзительной сцены, которая уже назревала, судя по брезгливо поджатым бесцветным губам Миллисент.

– И на что же ты надеялась, явившись сюда? – осведомилась графиня.

– Приятно провести вечер, – уклончиво ответила Ли. Меньше всего ей хотелось, чтобы Рейвен услышал, как они с теткой перетряхивают грязное семейное белье. – Чудесный бал, не правда ли? Впервые слышу такую замечательную музыку…

– Не дерзи, скверная девчонка! Ты прекрасно понимаешь, что речь идет не о бале, а о твоем появлении в Лондоне. Ты явилась сюда лишь для того, чтобы досадить всем нам и испортить сезон моей Дженни!

С кузиной Дженни Ли не виделась уже много лет, но отлично запомнила ее угрюмой веснушчатой семилетней девочкой, испортить сезон которой вряд ли могло чье-либо присутствие. Однако эту мысль Ли оставила при себе, стремясь вежливо закончить неприятный разговор.

– Я никому не собиралась досаждать и ничего не хотела портить, тетя Миллисент. Моя единственная цель – предоставить сестре ту же возможность, какую вы предоставили Дженни, дать ей шанс познакомиться с достойным человеком и удачно выйти замуж.

– Место твоей сестры – в Бэмборо! – Глубокие борозды на густо осыпанном пудрой лице тетки стали еще глубже. – И твое тоже. Мне казалось, в письме я дала это понять, но, очевидно, мне следовало высказаться яснее. Ни одному достойному джентльмену и в голову не придет жениться на дочери распутницы. Пусть твоя сестра радуется, если найдет мужа в деревне. А тебе и на это нечего надеяться – вряд ли найдется мужчина, способный терпеть твои дерзости. – Графиня окинула Ли пренебрежительным взглядом. – Здесь тебе нечего делать.

Эти слова стали для Ли последней каплей. Стремление вести себя осмотрительно и любезно сменилось жгучим желанием отомстить за все упреки и оскорбления, которыми тетка вечно осыпала ее, Крисси и их мать.

– Напротив, – возразила она. – Мое место там, где живет мой муж. Отныне его дом принадлежит также мне и Кристиане, если она того пожелает.

Тетка недоверчиво прищурилась:

– Муж? Что ты несешь?

– Это правда, тетя. Я замужем за человеком, который согласился не только терпеть мою дерзость, но и жениться на дочери распутницы.

Необъятная грудь графини раздулась от ярости.

– И ты не стесняешься бравировать этим? Как будто наследством твоей матери можно гордиться!

– Да, я горжусь своей матерью! Конечно, она была небезгрешна, но добра и умела любить… и привыкла рассчитывать только на себя, – колко заключила Ли.

– Неудивительно, что ты защищаешь ее, – процедила тетка, презрительно скривив губы. – Ты еще в детстве была ее точной копией. Твой отец поступил мудро, отослав тебя в Бэмборо, подальше отсюда. – Туда, где вы с дядей решили оставить меня после его смерти!

– Для твоего же блага. Кто знает, каким позором ты покрыла бы себя и родных?

– Позором? Да я была еще ребенком, когда меня увезли из Лондона, а Крисси едва минуло семь лет! Нас разлучили с друзьями и родными…

– С вами была мать! – бросила тетка.

– Мама умерла через год после того, как вы предали ее. А она считала вас, свою невестку, подругой! Неужели вы об этом забыли?

– Это твоя мать была предательницей. Она изменила твоему отцу и смешала наше доброе имя с грязью! Это она решила жить по-своему, бросив детей на произвол судьбы, – или ты забыла об этом?

– Нет. И никогда не забуду.

– Рада слышать. Возможно, ты не повторишь ошибок матери. Впрочем, я твердо верю, что дурная кровь непременно скажется. Иначе почему ты вышла замуж тайно? Не спросив позволения у дяди?

Ли изумленно уставилась на тетку:

– Вы и в самом деле ждали, что я стану просить разрешения на брак у дяди, которому нет до меня никакого дела? Который много лет подряд общался с нами через поверенных?

Графиня фыркнула:

– Граф Олдвик очень занятой человек…

– А я – занятая женщина…

– И чем же ты занята? – прервала ее тетка. – Своими жалкими книжонками?

– В том числе, – парировала Ли, раздраженная тем, что слова графини по-прежнему ранят ее. – Да, я слишком занята, чтобы завоевывать расположение тех, чьим мнением не дорожу. Решения я предпочитаю принимать сама.

Графиня с вызовом вскинула многочисленные трясущиеся подбородки.

– Хочешь сказать, что именно поэтому ты вышла замуж тайно? А может, тебе просто не хотелось знакомить нас с этим своим… мужем? – Ее глаза злорадно вспыхнули. – Да разве найдется хоть один мужчина, готовый жениться на женщине, с которой не желают знаться даже ближайшие родственники?

– Как видите, уже нашелся, – прозвучал мужской голос.

Глава 8

Обернувшись, Ли увидела рядом Рейвена. У нее мелькнула досадная мысль: проживи она даже сто лет и напиши миллион «жалких книжонок», ей ни за что не выдумать столь увлекательного сюжета. Она не удосужилась подумать о том, что успел услышать Рейвен. С этим можно было подождать. А пока Ли упивалась выражением полной растерянности на лице тетки.

Не обращая внимания на графиню, Рейвен нежно улыбнулся жене. Увидев, как исполнилось ее заветное желание,

Ли вдруг ощутила прилив счастья, хотя и знала, что улыбка Рейвена рассчитана прежде всего на окружающих.

– Я соскучился, – пробормотал он, осыпая поцелуями руку жены. – Больше никогда не отпущу тебя так надолго.

– Всего на два танца, – напомнила Ли.

– Это слишком много, любимая! – И Рейвен обернулся к графине с улыбкой, сверкнувшей подобно обнаженному мечу: – Прошу прощения, я увлекся! – Снова устремив взгляд на Ли, он продолжал: – Дорогая, будь добра представить мне свою собеседницу.

– Конечно… милый. Познакомься с моей тетей, графиней Олдвик. – Ли успела заметить удивление, промелькнувшее в темных глазах Рейвена, но невозмутимо продолжала: – Тетя, это мой муж, герцог Рейвен.

– Я… – Графиня вконец растерялась.

– Рад знакомству, мадам, – с поклоном произнес Рейвен. – Теперь я знаю, от кого моя жена унаследовала красоту и обаяние… – Ироничная улыбка противоречила словам, но манеры Рейвена были безупречны и не вызывали сомнений в том, что Ли сделала блестящую партию. – Значит, Олдвик? Кажется, в прошлом я имел дело с вашим мужем. Если мне не изменяет память, речь шла о морских судах.

Графиня охотно закивала, с трудом преодолев потрясение:

– Да-да, так оно и было! Граф вложил в постройку морских судов крупную сумму.

Но не столь крупную, как сам герцог Рейвен. Мало кто располагал таким же внушительным состоянием – именно это и вызвало льстивую улыбку на лице графини. Ли ощутила, как ее тетка подыскивает верные слова, спеша ухватиться за неожиданное знакомство. Рейвен избавил графиню от таких трудов.

– Поскольку теперь мы родственники, я непременно подумаю о возобновлении наших деловых связей с графом, – произнес он. – Уверен, Ли сообщит мне все необходимые подробности.

– Разумеется! – Графиня без зазрения совести заулыбалась племяннице. – А я как раз упрекала Ли в том, что она не предупредила нас о свадьбе и не позволила дядюшке взять на себя расходы…

– Боюсь, в этом виноват только я, – объяснил Рей-вен, вновь беря Ли за руку. – Найдя то, о чем мечтал, я обнаружил, что не в силах ждать. Я отказался от объявлений, приглашений, церемоний и прочей чепухи, лишь бы Ли поскорее стала моей. И кроме того, я ни с кем не намерен делиться женой, так что прошу простить нас. Идем, дорогая, – обратился он к Ли голосом, окутавшим ее подобно черному бархату.

– Но твой дядя… – Графиня вцепилась в рукав Ли и завертела головой, рискуя свернуть шею. – Он где-то здесь. Он будет рад пожелать вам счастья, ваша светлость… то есть вам обоим.

– В другой раз, – отказался Рейвен, а тетка Ли улыбнулась так, словно ее благословили, а не бесцеремонно отвергли.

Вино улыбки Рейвена и вправду опьяняло.

– Мы могли бы навестить вас, – настаивала графиня.

– Пришлите свою карточку, – посоветовал Рейвен. – Ли намерена всецело преобразить Рейвен-Хаус, так же как и меня, а это займет у нее большую часть времени, оставшегося до приезда сестры.

– Ах да, нашей маленькой Кристианы! Мы будем рады видеть ее!

– Нисколько не сомневаюсь. – Рейвен увлекал Ли прочь, но графиня упрямо семенила вслед за ними. – Кажется, ты собиралась устроить званый вечер, дорогая?

Ли Кивнула.

– Званый вечер? – воскликнула графиня. – В Рей-вен-Хаусе? Бесподобно! Пожалуй, моя Дженни и Кристиана могли бы…

– Может быть, – перебил Рейвен, с умыслом поворачиваясь так, чтобы преградить графине путь. – Пришлите карточку.

Когда супругам наконец удалось отделаться от назойливой графини. Ли вздохнула с нескрываемым облегчением. Они с Рейвеном шли по бальному залу рука об руку. Постепенно Ли успокаивалась, только теперь понимая, с каким трудом дался ей этот разговор.

– Спасибо вам, – произнесла она.

– Не стоит благодарности.

– Клянусь, эту, женщину я ненавижу всеми силами своей души!

– И должен заметить, не без причины. Ли похолодела:

– Но почему? Вы что-то услышали?

– Я услышал достаточно, чтобы решить: в следующий раз я свяжусь с вашим дядей лишь для того, чтобы потопить корабль, пассажиркой на котором будет ваша тетушка. – Ли рассмеялась. – И кроме того, я понял, что вас надо спасать, – добавил Рейвен.

Улыбка Ли стала задумчивой.

– Меня еще никогда никто не спасал.

– В таком случае мы квиты: прежде мне и в голову не приходило кого-нибудь спасать. Я отнюдь не питаю слабости к девицам в расстроенных чувствах.

– Почему же сегодня вы мне помогли?

– Хотите знать правду? – осведомился Рейвен, окидывая Ли таким взглядом, словно пытаясь решить, способна ли она понять его.

– Конечно.

– Я хотел подольститься к вам, а тут представился удачный случай.

– Подольститься ко мне? Но зачем?

– Чтобы уложить вас в свою постель… несмотря на условия сделки.

Ли нетерпеливо перебила:

– Не смейтесь надо мной, Рейвен! Скажите правду, зачем вы это сделали?

Он остановился и покачал головой, устремив на Ли почти ошеломленный взгляд.

– Ну, если вы настаиваете… Всему причиной вот это крохотное V, – он указал на морщинку между бровями Ли, – которое появляется каждый раз, когда вы сердитесь или волнуетесь. Не знаю, почему, но каждый раз при виде его мне хочется… меня мучают мысли, какие прежде и в голову не приходили…

Затаив дыхание Ли смотрела на него до тех пор, пока не вспомнила, какой Рейвен опытный притворщик.

– Ну ладно, не хотите говорить правду – не надо, – заключила она. – Это не имеет значения. Как бы там ни было, я благодарна вам. А теперь я хочу домой.

Рейвен удержал ее за руку.

– Хотите сбежать? Вы разочаровали меня, герцогиня. Вот уж не думал, что вы трусиха!

– Я ничего не боюсь! – возмутилась Ли.

– Рад слышать. Членам семьи Деверо не пристало спасаться бегством. Таков наш фамильный девиз: «Не отступать и не сдаваться!»

– Но я же не член семьи Деверо! – Спохватившись, она добавила: – По крайней мере; в строгом смысле слова.

– Напротив, вы – Деверо во всех смыслах слова, кроме одного, о котором мы поговорим позже. Вы моя жена, – провозгласил он спокойным, не терпящим возражений тоном. – Жена Адриана Деверо, и если вы еще не поняли, что это означает, то тем, кто сейчас наблюдает за нами, это доподлинно известно.

Едва повернув голову. Ли поняла, что Рейвен прав: за ними наблюдали. Играла музыка, но даже танцующие пары не сводили глаз с затененной ниши, где остановились молодожены.

– Теперь-то я точно хочу уехать отсюда, – заявила Ли, круто развернувшись.

Рейвен повернул ее к себе.

– А я – нет!

– Что же вы предлагаете? – выпалила Ли. – Остаться здесь, зная, что о нас сплетничают весь вечер?

– О нас будут сплетничать в любом случае, даже если мы уедем отсюда. Но поскольку все эти люди – лицемеры, они предпочитают перешептываться у нас за спиной. Мне приятно осознавать, что я способен лишить их такой возможности.

– А по-моему, в этом нет ничего приятного, – возразила Ли, забыв о недавнем чувстве благодарности мужу.

– Правда? – Адриан неспешно заложил непокорный завиток волос за ухо Ли, ухитрившись придать этому невинному жесту подобие супружеской ласки. Этот поступок, рассчитанный на зрителей, вызвал у Ли дрожь. – Должно быть, в таком деле нужна привычка, – заметил он.

– Увы, у меня нет ни малейшего желания приобретать ее.

– Вам следовало бы подумать об этом раньше – прежде чем вы согласились остаться женой такого человека, как я.

– Вы же обещали вести себя прилично, – напомнила Ли.

– Что я и делаю. Этот вечер принадлежит вам, герцогиня. Я просто учу вас пользоваться этим преимуществом.

– Каким же образом? – не удержалась от вопроса Ли.

– Поправьте мне галстук.

– Что? – удивленно переспросила Ли.

– Галстук, – нетерпеливо повторил он. Ли смущенно подняла руки и поправила безупречно повязанный галстук.

– Да не так! – Рейвен склонил голову с обольстительной улыбкой, которая наверняка ввела в заблуждение присутствующих. – Медленнее, тщательнее! Ей-богу, вы прикасаетесь ко мне как врач, а не жена.

Ли заставила себя медленно разгладить воображаемые складки белого шелкового галстука и соблазнительным жестом заправить его концы под расшитый жилет.

– Уже лучше, – одобрил Рейвен. – Уверенность – вот о чем надо помнить. О непоколебимой уверенности в том, что я принадлежу вам, что бы ни болтали сплетники.

Все это понятно, думала Ли, подыскивая ответ. Она предчувствовала, что эта нелепая комедия превратится для яее в катастрофу.

В последний раз пригладив концы галстука, она скептически уставилась на Рейвена.

– И это все? Выглядеть уверенной и непрестанно возиться с вашим галстуком – это и есть ваш чудодейственный рецепт от беды, которую может навлечь на меня злой язык тети?

– Такую беду ничем не поправишь, – беспечно отозвался Рейвен.

– Так что же…

– …тем более попытками спорить и все отрицать. Нет, – продолжал он с дьявольской усмешкой, – против злых языков нет оружия. Единственный способ отомстить – показать сплетникам, что их слова вас ничуть не задели.

– Словом, не отступать…

– И не сдаваться. Потанцуем? – спросил он, предлагая руку.

Пробираясь сквозь толпу, он то и дело кивал знакомым, которые улыбались и кивали в ответ. Несколько раз Адриан останавливался, чтобы представить Ли друзьям. Учтивый, даже несколько подобострастный прием слегка ободрил Ли, но не пробудил в ней радужных надежд. В бархатной перчатке таился железный кулак. Судя по всему, никто из гостей не сомневался в том, что Рейвен не постесняется обнажить его, если понадобится.

Не успев дойти до середины зала, они столкнулись с сэром Артуром Гиддингом и его женой, которых Ли запомнила со времен своего первого неожиданного визита в дом Рейвена.

Шутливо толкнув Рейвена локтем в бок, сэр Артур заметил, явно имея в виду недавнее происшествие с галстуком:

– На вашем месте, Рейвен, я препоручил бы все обязанности камердинера молодой жене.

Леди Мередит укоризненно взглянула на мужа:

– Как вам понравился бал, герцогиня?

– Боюсь, , мы прибыли слишком поздно, чтобы успеть как следует развлечься, – отозвалась Ли.

– Считайте, что вам повезло, – возразила леди Мередит, понизив голос и закатив глаза, и добавила: – Перед началом танцев племянница леди Торрингтон играла на флейте, притом отвратительно. Впрочем, звуки флейты мне неприятны даже при самом лучшем исполнении. Я предпочитаю слушать фортепиано. Не могу дождаться, когда вы согласитесь сыграть нам.

– В таком случае вам придется очень долго ждать, леди Мередит. Способностей у меня не больше, чем у ежа. Нет, пожалуй, у ежей слух получше.

Негромко хмыкнув, Рейвен одобряюще пожал руку жены.

– Не скромничай, дорогая.

– Да, не стоит скромничать, – подхватила леди Мередит. – Так когда же вы сыграете нам?

Ли задумалась. Опомниться ее заставил Рейвен, с силой сжав локоть.

– Поверьте, я не шучу. Я упорно сопротивлялась всем попыткам гувернантки открыть во мне талант музыкантши, хотя в остальном училась успешно. Лучше всего мне удавались верховая езда, скачки с препятствиями и стрельба. Если позволите, когда-нибудь я повеселю вас, выбив пробку из бутылки с тридцати шагов.

На лице леди Мередит появилось такое кислое выражение, словно Ли предложила ей ломтик лимона.

– Гувернантки? А Рейвен говорил, что с вами занимался опытный учитель. В Риме.

Ли перевела взгляд на мужа, вдруг осознав, почему он так крепко сжал ей локоть. Но несмотря на ее растерянность, лицо Рейвена осталось безмятежным.

– Разве я сказал «в Риме»? – удивился он. – Конечно, я имел в виду Шотландию! Поместье герцогини расположено так близко от границы, что если пропустить нужный поворот дороги, придется слушать визг волынок и облачиться в клетчатую юбку.

Сэр Артур расхохотался:

– Неплохо сказано, Рейвен!

– Да, весьма забавно… – Леди Мередит слегка наморщила нос, словно учуяла запах гнили, но не могла понять, откуда он исходит. – Стало быть, вы учились музицировать в Шотландии, а не в Риме?

– А разве я сказал «музицировать»? – вновь изумился Рейвен, качая головой и расплываясь в скромной, но невозможно обаятельной улыбке. – Я имел в виду верховую езду. Герцогиня училась ездить верхом в Шотландии, у искусного наездника. Дорогая, расскажи сэру Артуру и леди Мередит о том, как ты завоевала первый приз в конкурсе на ярмарке в Бэмборо… да еще в грозу!

Ли постаралась не выказать изумления. Первый приз? В грозу? Должно быть, Рейвен спятил!

– Как не стыдно, дорогой! – укоризненно проворковала она. – Ты же знаешь, я не люблю хвастаться. И потом, ты рассказываешь об этом лучше, чем я.

Глаза Рейвена озорно заблестели:

– Зато ты искуснее подражаешь грохоту грома, а еще – бесподобно передразниваешь шепелявого судью. Так что рассказывать будешь ты.

– Ни за что! Ты шепелявишь забавнее, чем я. Помнишь, как ты рассмешил своих друзей?

Ли перевела взгляд на собеседников, но прежде чем она успела что-нибудь добавить, Рейвен обнял ее за плечи.

– Скажите, разве она не прелестна, когда робеет? – спросил он у четы Гиддингов. – Сэр Артур, помогите мне уговорить герцогиню!

Само собой, сэр Гиддинг мгновенно присоединился к просьбам Рейвена, и у Ли не осталось выхода, кроме как вытаскивать Рейвена из подстроенной им самим западни. Она наспех сочинила смехотворную историю о состязаниях по конкуру, которые чуть было не сорвались из-за страшной грозы.

– Спасибо, – пробормотал Рейвен, когда им наконец удалось отделаться от Гиддингов.

– Я всегда считала, что долг платежом красен. – Ли укоризненно покачала головой. – Но неужели вы и вправду сказали им, что я училась в Риме, да еще у известного музыканта? Не кажется ли вам, что вы переборщили?

– Ничуть, – отозвался Рейвен, приготовившись к началу танца. – Правда, я опасался, что похвалы вашему голосу покажутся неубедительными.

– Вы сказали им, что я пою? – возмутилась Ли.

– Если быть точным – как соловей. Это правда? – учтиво осведомился он.

– Я не сумею пропеть ни единой ноты даже ради спасения собственной жизни! Неужели вы не могли похвастаться теми талантами, какими я и вправду обладаю?

– Не мог, – сухо сообщил он, – потому что понятия о них не имел. Вы показались мне такой хрупкой, такой…-утонченной! Мне и в голову не приходило, что вы умеете торговаться, как лавочник из Чипсайда, и выбивать пробку из бутылки с двадцати шагов.

– С тридцати.

– Да, с тридцати шагов.

– Как вы думаете, сэр Артур и его жена кому-нибудь расскажут о наших… разногласиях?

– Безусловно! Значит, нам придется обсудить дальнейшие действия. Будем продолжать в том же духе или попробуем познакомиться поближе?

– Познакомимся поближе, – без запинки выпалила Ли.

Рейвен расплылся в той самой улыбке, от которой кости Ли превращались в желе.

– На это я и рассчитывал.

– В самом благопристойном смысле этого выражения, – добавила Ли, стараясь не обращать внимания на то, что тает. – А пока нам придется избегать, продолжительных бесед с посторонними.

– Это невозможно, – заявил Рейвен. – Не забывайте девиз рода Деверо: не отступать и не сдаваться!

– Правильнее было бы сказать «не прислушиваться к голосу рассудка». Странно, что вы так верны завету предков – особенно если вспомнить, что вы чуть было не превратили фамильный особняк в руины.

– А я и не говорил, что этот девиз мне достался от предков, – беспечно возразил Рейвен.

– Тогда чей же он?

– Мой собственный. Неплохо придумано, верно?

– Едва ли. – Ли оглядела мужа с нарастающим подозрением. – Когда же вы придумали?..

– Сегодня вечером. Ли вздохнула:

– Так я и знала.

После танца Рейвен представил жену еще нескольким знакомым, но старательно уклонялся от разговоров. Наконец появился Уилл с бокалом теплого пунша и рассыпался в извинениях, оправдываясь тем, что сначала искал пунш, а затем – саму Ли.

Хозяйка дома леди Торрингтон предложила Ли осмотреть впечатляющую коллекцию антиквариата. Вернувшись в бальный зал. Ли очутилась в центре внимания присутствующих джентльменов и успела потанцевать чуть ли не с каждым из них – от младшего сына виконта с потными ладонями, не сводившего с нее благоговейного взгляда, до дряхлого ирландского графа, который знал всю подноготную каждого из присутствующих и несколько раз во время танца сумел рассмешить Ли.