Текст книги "Дороже всех сокровищ"
Автор книги: Памела Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 3
Когда Рэнди открыл глаза, уже совсем стемнело. Он повернул голову – подушка рядом с ним была пуста. Прислушался, не шумит ли вода в ванной. Нет, не шумит.
– Молли! – позвал он.
Ответом ему было молчание.
Он спустил ноги на пол, медленно встал, включил лампу. И сразу увидел лежащий на кровати листок бумаги. С тяжелым сердцем взял его в руки и прочел:
Спасибо, Рэнди. Ты чудесный. И как любовник, и как человек. Ты даже не представляешь, чем я обязана тебе! Прощай.
Молли.
И все! Ни предложения встретиться, ни обещания позвонить, ни номера ее телефона или адреса. Ни-че-го!
Рэнди рухнул обратно на кровать, обхватил голову руками и застонал.
Ну конечно, так и должно было быть! Так и никак иначе! После всего, что Молли наговорила ему, ей стало стыдно, нестерпимо стыдно.
И своего признания, и тем более откровенно бесстыдной, с ее точки зрения, просьбы.
Этот проклятый – как его там? – а, Кларенс… Он просто изувечил ее. Истерзал душу молодой и неопытной девушки, женщины, воспользовался ее потребностью в защитнике, в ком-то, кто заменил бы ей отца.
А какой из него защитник, тем более отец!
Кем надо быть, чтобы вызвать ее в Калифорнию, помешав отправиться в столицу, лишь ради своей похоти? Что он дал ей? Нашел «роскошное» местечко в захудалом колледже, где она имеет теперь «шикарную» возможность преподавать французский и какие-то еще языки тупоумным балбесам. Великолепно! Просто исключительная забота!
Откуда же только берутся такие негодяи?
Господи, как Ты, великий и милосердный, допускаешь, чтобы они обманывали молодых и беззащитных, калечили их души?
Но она же сама осталась с ним, напомнил ему голос разума.
Но второй голос – голос неистовой страсти, разбуженной этой необычной, восхитительной женщиной, – тут же возразил: «А что еще оставалось делать ей, оставшейся без единого близкого человека в мире?»
Рэнди прогнал все эти мысли, вскочил и нетерпеливо достал телефонную книгу. Скорее, скорее! Пальцы его так дрожали, что даже порвали несколько страниц. Ага, вот и буква К. Ка, Ке, Ки, Киб… Кива… Киверро… Но… Кивер, просто Кивер – нет! Ни одной Кивер…
О нет, это невозможно. Смотри внимательнее, строго приказал он себе и медленно повел пальцем по странице вниз. Потом обратно. И снова вниз.
Оставалось признать горькую истину: ее телефона в справочнике не значилось. Что это означает? Что она скрывается от всех и каждого? Но… почему? Причина должна быть серьезной… Или…
Ему внезапно пришла в голову мысль, от которой стало противно поташнивать.
Или… может быть, она вовсе не Молли Кивер?! Что, если она… Господи! Нет, только не это! Или все же… Ведь он видел ее всего второй раз в жизни и совсем ничего не знает о ней, кроме того, что она наговорила…
Возможно ли, что эта черноволосая красавица – простая мошенница, зарабатывающая себе на жизнь воровством?
Нет…
Нет.
Нет!
Рэнди вспомнил полные боли и искренних слез бездонные зеленые глаза. Нет, трижды нет!
Это невозможно!
И все же, хоть и стыдясь своих подозрений, но подспудно тревожась, проверил карманы валяющихся на полу джинсов. Ключи и от дома, и от машины были на месте. Потом обернул бедра простыней и спустился вниз. Еще раз позвал ее – без всякой надежды на успех. Ему никто не ответил. Огляделся, заметил бумажник, открыл его. Документы, деньги, кредитные карточки – все было на месте, все лежало так, как и всегда. Ясно, Молли до него не дотрагивалась.
И тут Рэнди содрогнулся. Он вспомнил то, что сам же говорил ей всего несколько часов назад: человек судит о других по самому себе.
Когда же и каким образом он дошел до того, что смог заподозрить в воровстве милую, измученную молодую женщину?
Но она же исчезла так внезапно! – слабо и неубедительно попытался оправдаться разум.
И что же из этого? – возмутилась праведница-совесть. Мало ли почему она ушла? Ты же только что говорил, что она застыдилась. Еще бы не застыдиться! Сама предложила тебе заняться любовью. Попробуй теперь еще заявить, что она распутница!
Но Рэнди решил не продолжать философскую беседу о нравственности или ее отсутствии и причинах оного с этими двумя голосами, а вернуться к ней в более спокойное и подходящее время. Теперь же у него были другие дела, поважнее.
Ему необходимо срочно найти Молли. Потому что одному Господу ведомо, что она сейчас переживает. Одна, совсем одна…
Непонятно только, как сделать это. Решить – это одно, а вот привести план в исполнение – совсем иное.
Сейчас почти ночь, завтра утром он отправляется в рейс и вернется не раньше пяти вечера. Значит, может приступить к розыскам только послезавтра и все, что остается сделать сегодня, – это составить список колледжей.
Сказано – сделано. Рэнди отыскал «Желтые страницы», нашел нужную рубрику и с изумлением и недоверием уставился на несколько страниц с названиями, адресами и телефонами. Господи, да сколько же их? Два десятка?
Три? Около сотни? Или еще больше? Да нет, не больше, но около того… Как же все это перелопатить?
Он слегка передернулся, поняв, что дело ему предстоит далеко не простое.
Это работа для сыщика-профессионала, негромко подсказал здравый смысл. Но Рэнди отмахнулся: едва ли Молли будет приятно оказаться объектом выслеживания. Нет, он должен отыскать ее самостоятельно. По крайней мере, хотя бы попытаться. Если ему это не удастся, то тогда… тогда, возможно, и не останется другого выхода.
Но с чего же начать? Думай, Рэнди, думай!
И он придумал: конечно, с Саут-Лоджа. Ведь она сказала, что бывает в этом торговом центре минимум раз в две недели. Значит… значит, либо живет, либо работает неподалеку. Или и то, и другое.
Он спустился в гараж и достал старую карту города. Наметил на ней пять точек – задание на послезавтра.
Вот так, а потом посмотрим, решил Рэнди и уже направился в ванную, как вдруг его осенила блестящая идея. Как же он сразу об этом не подумал? Конечно! Надо дать объявление в газету!
Рэнди быстро набросал текст, набрал телефон «Хроники Сан-Франциско», продиктовал свое отчаянное воззвание и назвал номер кредитной карточки.
– Ваше объявление будет публиковаться в течение недели, начиная с восемнадцатого, сэр, – произнесла-пропела девушка-приемщица.
– С восемнадцатого?! – заорал Рэнди. – Но это же… это же только через десять дней! Я не могу ждать так долго!
– Извините, сэр, но это самая ранняя возможная дата, – уже совсем не певуче и не приветливо отозвался голос на том конце провода.
Рэнди тут же понял свою ошибку, немедленно понизил тон и почти умоляюще заговорил:
– Мисс, скажите, пожалуйста…
– Миссис, – перебила его приемщица. – Миссис Старк.
– Тем более, – удовлетворенно продолжил он. – Раз вы замужем, то понимаете, что такое любовь. – Миссис Старк вздохнула. – И наверняка представляете, как это тяжело, как невыносимо быть в разлуке с любимым человеком.
Вспомните, как чувствовали себя, если ему случалось уехать на несколько дней по делам…
– Ладно, уговорили, – сдалась женщина. Вы, мистер Таунсенд, попали в самую точку.
Билл как раз позавчера ушел в рейс… – Она вздохнула. – Вернется не раньше чем через четыре дня. А то и позже. Ваше объявление выйдет послезавтра.
– Спасибо, миссис Старк. Я так вам благодарен! – Рэнди облегченно вздохнул. – Если вы скажете мне свой адрес, то я пришлю вам цветы. В знак признательности за отзывчивость.
Женщина рассмеялась.
– Благодарю, но не стоит. А то неизвестно, что еще придет Билли в голову. И… удачи вам, мистер Таунсенд.
Они расстались в высшей степени довольные собой и друг другом.
И Рэнди отправился спать не то чтобы с легким сердцем, но в значительно лучшем настроении, чем пребывал еще час назад.
Однако несмотря на все предпринятые шаги, следующий день он провел в тоске и беспокойстве. Образ черноволосой красавицы Молли не давал ему покоя. В ушах звучал ее голос – то грустный, то гневный, то презрительный. Вспоминался полный горечи рассказ. И потом… потом хрипловатый призыв: «Пожалуйста… возьми меня сейчас, Рэнди…».
– Эй, парень, что с тобой сегодня творится? – спросил его приятель-штурман.
– А что со мной творится? – деланно-невинно поинтересовался Рэнди, не отрывая взгляда от приборов.
– Да ты с самого взлета то краснеешь, как девица на выданье, то бледнеешь, будто вот-вот в обморок грохнешься. Тебе, может, к врачу надо было заглянуть? Сумеешь это корыто посадить-то?
– Да не волнуйся ты, Марки, я отлично себя чувствую. И это, как ты изысканно выражаешься, «корыто» могу посадить и поднять с закрытыми глазами. Возможно, даже в полусознательном состоянии.
– Ишь ты, расхвастался! – усмехнулся тридцатисемилетний Марк Козловски. – Давай-ка лучше от ответа не уклоняйся. Рассказывай, что произошло-то.
– Да ничего не произошло. Отстань. Занимайся лучше своим делом. За курсом следи.
– Мы ж на автопилоте идем.
– Не важно. Скоро посадка. Свяжись с башней.
– Ладно-ладно, не злись, – усмехнулся Марк. – Не хочешь признаваться – не надо. Я и сам вижу, что дело в бабе.
Тут уж Рэнди разозлился не на шутку. Он не мог допустить, чтобы о Молли – его Молли – кто-то отзывался столь неуважительным тоном.
– Знаешь что. Марки, – ледяным тоном процедил он, – не стоит судить обо всех по себе. Не каждый озабочен только погоней за юбками, хотя, возможно, тебе и трудно в это поверить.
В ответ старший приятель только присвистнул – таким он видел Рэнди впервые. Похоже, что-то зацепило его всерьез. Более того, похоже, это «что-то» на самом деле было женского пола. Марк Козловски, несмотря на свою репутацию дамского угодника и ловеласа, был верным и любящим мужем. Вся его легкомысленная болтовня о классных ножках, шикарных бедрах и роскошных грудях была только болтовней.
Поэтому он прекратил поддразнивать молодого пилота и перевел беседу в рабочее русло.
Они долетели спокойно, без неожиданностей и неприятностей. А когда приземлились, Рэнди встал со своего кресла и хлопнул его по плечу.
– Извини, Марки, что я так вспылил. Ты ведь знаешь, как я на самом деле к тебе отношусь, – слегка смущенно произнес он.
– Успокойся, Рэн, все в порядке. Я сам напросился. Нечего было лезть не в свое дело.
– Постой, не говори так. Я виноват. Прости меня, Марки, и давай забудем, хорошо?
Тот усмехнулся.
– Договорились. Если ты уверен, что не хочешь мне ничего рассказать… – Тон штурмана был весьма многозначительный.
Рэнди покачал головой, но потом передумал и предложил:
– Давай-ка пойдем поедим.
Марк слушал его признание внимательно и немного сочувственно. А когда пилот закончил, хмыкнул и кратко прокомментировал:
– А еще меня бабником называют! Да я в жизни ничего подобного себе не позволял. И, надеюсь, никогда не дойду до такой подлости.
Не дождавшись продолжения, Рэнди спросил:
– Как считаешь, Марки, я смогу найти ее?
Тот задумчиво покачал головой.
– Едва ли. Если она не захочет. Ты же не знаешь о ней ничего точно. Может быть, ее даже не Молли зовут? Хотя… про языки вряд ли кто-то сочинит такое. Но даже по этой примете отыскать ее будет очень и очень непросто. Если бы у тебя хоть фотография была…
Оба вздохнули. Потом Рэнди уныло сказал:
– Жалко, техника не дошла еще до того, чтобы фото с мозга делать. Она так и стоит у меня перед глазами… – И снова вздохнул, еще тяжелее. – Ох, Марки, видел бы ты ее! Какая красавица. Волосы роскошные. Густые, волнистые… Да что там говорить! – Он махнул рукой. – Ее видеть надо.
Марк глубоко задумался, лениво ковыряя вилкой в стоящей перед ним тарелке, потом сказал:
– Знаешь, Рэн, ты навел меня на одну мысль… – И снова замолчал, словно взвешивая ее.
– Какую?
– По поводу фото с твоего мозга…
– И что? – удивился Рэнди.
– Есть у меня один приятель в полиции. Так вот он как-то рассказывал, что устроил брата туда художником. Знаешь, тем, что портреты делает со слов свидетелей?
– И…
– И я подумал, что мог бы попросить моего приятеля свести тебя с его братом.
– Да разве он согласится?.. – уныло протянул Рэнди. – Полицейские вечно заняты…
– Естественно. Но этот парень обязан мне кое-чем, поэтому вряд ли откажет. К тому же, если ты действительно так хорошо представляешь ее себе, то вряд ли это займет много времени. Ну что, позвонить?
– Да, Марки, пожалуйста. Кстати, ты ничего не потеряешь. Просто сменишь одного должника на другого, – усмехнулся младший приятель и с внезапно вернувшимся аппетитом в мгновение ока покончил с огромным стейком.
Жизнь стала казаться ему намного проще и веселее. С такой помощью он скоро разыщет Молли. А уж после этого… после этого он убедит ее, что далеко не все мужчины такие, как этот ее Кларенс. Что он, Рэнди Таунсенд, не собирается вести с ней каких-то нечестных игр.
Если уж на то пошло, он вообще не собирается играть с ней. Он человек ответственный и не обманет ее доверия, если она сочтет возможным одарить его таковым.
Летчики допили кофе, расплатились и направились было к выходу, как Рэнди замялся и неловко произнес:
– Слушай, Марки, у меня есть к тебе одна просьба… гм… небольшая, но для меня это важно… очень…
Козловски окинул его внимательным взглядом.
– Что? Никому не говорить, да?
Рэнди смущенно кивнул.
– Ох, парень, – вздохнул Марк и покачал головой. – Не прав ты, поверь уж мне, не прав. Не годится так оглядываться на людское мнение. Особенно в серьезных, касающихся только тебя делах. Я, безусловно, никому ничего не расскажу, но и скрывать тут особенно нечего. А если все у тебя с Молли получится, то ты еще можешь пожалеть об этом. Попомни мои слова.
– Ну, Марки, не надо так серьезно. У нас ведь пока еще ничего нет. Разве так уж необходимо, чтобы все знали, что я пытаюсь найти женщину, сбежавшую от меня после часа любви, и смеялись?
– Нет, конечно, необходимости в этом нет.
Но ты приучаешься бояться чужого мнения. А это вот уже дурно. Неужели какая-то сопливая девчонка смогла так запугать тебя своими ту, поумными и бесчувственными шпильками?
Рэнди только пожал плечами, но его вид ясно сказал штурману, что лучше этот разговор прекратить. Они молча вышли из ресторана и вернулись к уже заправленному и готовому к обратному рейсу лайнеру.
Вернувшись в Сан-Франциско, Марк выполнил обещание, тут же, не выходя из аэропорта, дозвонился до своего приятеля в полиции и кратко, без лишних подробностей, изложил суть дела. Тот выслушал его, немного насмешливо хмыкнул и ответил:
– Твоему приятелю повезло, Марк. Сейчас у нас временное затишье, так что мой отдел мог бы даже помочь ему в розысках…
– Нет-нет, – поспешно перебил Козловски, но капитан полиции даже не обратил внимания и продолжил:
– Не думай, что я предлагаю свою помощь.
Никоим образом. Моим людям полезно иногда чуть-чуть побездельничать. А с Фрэнки я сейчас поговорю и перезвоню тебе.
– Нет Брайан, лучше я сам перезвоню. Я еще в аэропорту. Скажи, когда.
– Гм… Ну, попробуй через четверть часа.
– Идет.
Капитан Брайан Перри не подвел старинного приятеля. Не прошло и часа, как Рэнди Таунсенд сидел в небольшой и крайне душной комнате, которая считалась рабочим кабинетом художника-криминалиста Фрэнка Перри, и описывал ему Молли. У парня определенно был талант. Большой талант. Через четверть часа Рэнди держал в руках портрет своей красавицы и восхищенно благодарил Фрэнка.
– Даже не знаю, как мне с тобой расплатиться.
Ты не представляешь, что для меня сделал!
– Да ладно, брось. Ну, хочешь, угости меня пивом и считай, что мы квиты.
Они провели вечер в отличном пивном баре – просторном, светлом и, главное, прохладном.
Рэнди вернулся домой около одиннадцати с чувством выполненного долга. Он был готов к поискам и твердо верил в их успех.
Завтра часов в десять он направится в Саут-Лоджский колледж изящных искусств. И кто знает, может, удача улыбнется ему именно там?
Глава 4
А что же Молли? Что происходило с ней, пока Рэнди спал, а потом страдал и томился, обнаружив ее исчезновение?
Излишне говорить, что, как оно обычно и бывает в подобных случаях, она тоже переживала, но по иной причине.
Молодая женщина выскочила из дома молодого летчика и побежала не разбирая дороги, терзаясь стыдом и отвращением к самой себе.
Но не за свое бесстыдное поведение, как предполагал Рэнди, и не за излишнюю откровенность, а за то, что использовала этого незнакомого, но явно хорошего парня. Использовала хладнокровно и в то же время трусливо… Сначала излив на него свои, мягко говоря, неприятности, а потом сбежав, не оставив ни адреса, ни настоящего имени, ни телефона. Позор, Молли Маккивер, просто позор!
А главное, что толку? Ведь все равно облегчения не испытала. Потому что побоялась высказать вслух то самое страшное, самое больное, что совершенно извело и измучило ее за последние несколько недель.
Кроме того, неясным оставалось и ее настоящее чувство к Кларенсу. Что бы там она ни наговорила Рэнди, но шесть лет – слишком большой срок, чтобы просто повернуться к ним спиной, сказав самой себе, что стыдишься и презираешь себя за глупость и доверчивость. Нет, все далеко не так просто. И Кларенс отнюдь не обычный преподаватель-волокита, который посвящает досуг тому, что залезает под юбки ко всем студенткам подряд.
Они любили друг друга…
Да, она верила в это! Кларенс любил ее не меньше, чем она – его. И почему «любил»? Он любит ее и сейчас.
Любит?! Но тогда почему же так ухватился за это место? Конечно, Рокфеллеровский университет – заведение в высшей степени уважаемое и престижное, где работают и преподают известнейшие и сильнейшие специалисты страны. И да, безусловно, приглашение туда – это признание профессиональных заслуг. Она все это понимает, прекрасно понимает. И все же… все же…
– О, Клар… – простонала она, вытирая текущие слезы, споткнулась и упала.
Раздался громкий визг тормозов.
– Мэм! С вами все в порядке?
Молли села на тротуаре и подняла голову.
Рядом с ней остановился пикап «додж» неимоверной зелено-рыжей расцветки. Из его открытого окна выглядывал мужчина лет тридцати с небольшим, лысоватый, зато с бородой.
– Да, спасибо. В полном.
– Ничего не сломали? Встать можете?
Она перевела взгляд на свои ноги, потерла лодыжку, попыталась подняться. Но вскрикнула и тяжело опустилась обратно. Лысоватый бородач вылез из машины, присел рядом с ней.
– Эй, мэм, у вас на колене синяк. Большущий.
– Синяк – ерунда, – отмахнулась Молли. – Я, похоже, лодыжку растянула.
Мужчина присвистнул.
– Неудачно. Давайте-ка я вас в больницу подкину, пусть рентген сделают. Вдруг у вас не растяжение, а трещина?
– Нет-нет, – поспешно отказалась Молли, – благодарю, вы очень добры, но это совершенно излишне. Я уверена, что всего-навсего растяжение. Не тратьте на меня свое время.
– Перестаньте, мэм. Я бы сам себя не уважал, если бы бросил вас тут одну. Обопритесь-ка на меня и вставайте. Не хотите в больницу, так я вас домой доставлю… Не бойтесь, – усмехнулся он, заметив ее колебание, – я парень миролюбивый. И для вас безобидный.
– Почему именно для меня безобидный? – поинтересовалась, даже слегка обиделась Молли. – Неужели я такая страшная, что…
– Нет-нет-нет, – поспешно перебил ее бородатый. – Вы очаровательная женщина. Просто я – гей.
Молли вздрогнула. За почти пять лет, проведенные в Сан-Франциско, она так и не привыкла к тому, что в этом городе никто не скрывает своей сексуальной ориентации, наоборот, выставляет ее напоказ и даже гордится.
Ее собеседник все заметил и спросил:
– Что, осуждаете?
– Нет, что вы. Только… я не так давно переехала сюда и мне кажется немного странным, что здесь не стыдятся откровенно признаваться в гомосексуализме.
– А чего тут стыдиться? – удивился бородатый, подхватывая ее под руку. – Ну как, дойдете, если я поддержу вас, или лучше донести?
Да не стесняйтесь, если очень больно, то лучше пока не наступать на ногу.
– Спасибо, думаю, дойду, – ответила Молли, попробовав перенести часть веса на травмированную ногу. – А как вас зовут, благородный спаситель неуклюжих женщин?
– Барри.
– А я Молли.
– И куда же вас доставить, прекрасная Молли? Кстати, готов поспорить, у вас – ирландские предки.
– Точно! – засмеялась она. – Как вы догадались?
– Да очень просто! И лицо, и глаза, и имя все говорит само за себя. У вас и фамилия небось или на Мак или на О начинается.
– И тут угадали! Маккивер. Молли Маккивер.
– А я Барри Стефенс. Вот и познакомились.
А знакомые должны помогать друг другу. Так куда же доставить вас, о прекраснейшая из прекрасных ирландок?
Молли расхохоталась и безбоязненно назвала свой адрес. Барри запустил мотор, и они двинулись в неблизкий путь по ночным улицам «розово-голубой столицы» Калифорнии.
Позднее, лежа в постели с туго забинтованной лодыжкой, Молли размышляла о своей невеселой жизни, снова и снова возвращаясь к Кларенсу и их странным отношениям.
Почему же я все-таки не порвала с ним, когда узнала, что он женат? – в миллион первый раз думала она. Да потому что полюбила его. Пора уж признаться самой себе. Влюбилась как кошка с самого начала. И не могла мысли вынести о том, чтобы расстаться с ним. Нечего придумывать других причин или пытаться сваливать вину на него. Если бы даже он сам попытался тогда бросить меня, я бы все равно цеплялась за него руками и ногами. Думала, лучше пусть уж будет и с ней, и со мной, чем только с ней.
Господи, мысленно застонала Молли. Какая гадость! Какой позор! Неужели я настолько не в состоянии управлять собственными чувствами? Утратила всю свою хваленую гордость?
Ну еще бы, отозвался ехидный голос здравого смысла. До такой степени, что стала жалкой наложницей женатого мужчины. Еще и укреплению его семейных отношений помогала.
Это каким же образом? – изумилась Молли.
Да известно каким, с усмешкой ответствовал голос. Все мужики, что по бабам таскаются, потом к женам подлизываются. От этого их сексуальная жизнь только выигрывает. Такие, как ты, для них отличный стимулятор, понимаешь?
Молли не вынесла этих психических атак, вскочила с кровати и тут же застонала, неудачно наступив на травмированную ногу. Но все же кое-как дотащилась до кухни, достала из холодильника бутылку любимого виноградного сока и присела к столу, надеясь отвлечься от кошмарных терзаний. Подтянула к себе утренний выпуск местной газеты, лениво полистала, бросила на пол. Не глядя, включила магнитофон и попыталась погрузиться в прекрасный мир музыки – единственный возможный для нее полный уход от действительности.
Но не тут-то было. По иронии судьбы зазвучала ария «Смейся, паяц» – трагичный вопль любящей, но покинутой души. И несчастная женщина разрыдалась, всхлипывая и задыхаясь. Она плакала долго да так и заснула – с головой, упавшей на кухонный стол, и с мокрым от горьких слез лицом…
В весенне-летний триместр жизнь в колледже всегда замедлялась – группы становились меньше, большинство студентов разъезжались на отдых или устраивались подработать, но кое-кто все же оставался. И для незначительной части этих немногих Молли должна была сегодня вести занятия по французскому языку. Она проснулась, лениво потянулась, подумала, не стоит ли позвонить и отменить занятия – нога все еще побаливала. Но отказалась от этой мысли – лучше выйти из дома, попытаться хоть немного развеяться. Потому что последние три дня, что она провела наедине с собой, оказались мучительнее самой ужасной пытки. Мысли ее постоянно и неотвратимо возвращались к одному и тому же – к Кларенсу, к его предательству, к его отъезду…
Довольно! Кларенса больше нет. Он ушел, исчез из ее жизни. Пора встряхнуться и обратить внимание на себя. Не вечно же носить траур по тому, кто с такой легкостью променял ее на выгодную должность? И не надо думать, что все мужчины таковы.
Словно в ответ на эти раздумья раздался громкий и уверенный стук в дверь. Изумленная Молли накинула халат, кое-как прохромала по коридору, открыла… и онемела.
Перед ней с газетой под мышкой и объемистым бумажным пакетом в руках стоял сияющий Барри Стефенс – тот самый лысоватый бородач, который помог ей добраться до дому, когда она упала.
– Привет! Решил вот заглянуть по пути на работу, справиться о здоровье! – радостно сообщил он, окинув Молли придирчивым взглядом. Особенно ее ногу. – Болит еще? Врачу показывалась?
Она засмеялась и впустила гостя в квартиру.
Легко чмокнула в щеку и ответила словно старому доброму другу:
– Спасибо за заботу, Барри. Нога почти не болит, врачу показывалась. Я была права: это всего лишь небольшое растяжение связок, так что жить буду. Как хорошо, что ты заехал! Давай кофе вместе выпьем, – пригласила она, направляясь в сторону кухни.
– Я искренне надеялся, что ты предложишь.
Это, кстати, тебе. – Он протянул ей пакет и газету.
– Молли тут же сунула туда нос и захлопала в ладоши.
– Персики! Бело-розовые! Мои любимые!
Как ты догадался?
– Скажу по секрету, я их сам обожаю. А, газету не хочешь посмотреть?
– Потом, – отмахнулась она. – Сначала кофе заварю. Может, сделать тебе что-нибудь перекусить?
– Садись лучше и посмотри газету, а я похлопочу.
Молли удивленно взглянула на него.
– Барри, у меня нет обыкновения начинать утро со знакомства с прессой. К тому же я редко читаю «Хронику Сан-Франциско». Почему ты настаиваешь?
– Загляни в частные объявления. По-моему, там есть кое-что для тебя.
Она нахмурилась.
– В частных объявлениях?!
– Читай-читай. – Барри прошел к плите и загремел чайником.
Молли села к столу, развернула газету, нашла названную им рубрику. И взгляд ее тут же упал на подчеркнутые ногтем слова:
Зеленоглазая и черноволосая красавица Молли «Кивер», отзовись! Тебя разыскивает знакомый летчик.
Она непонимающе прочитала их один раз, потом другой. И вдруг залилась краской.
Черт побери, да ведь встреча с Рэнди Таунсендом совершенно выскочила у нее из головы! Словно ее и не было! Ай да Молли, легкомысленная кокетка! Переспала с парнем и через четверть часа напрочь забыла о его существовании!
А он… он не только помнит о ней, но и предпринимает шаги, чтобы разыскать ее. Внимательный молодой человек, не то что Кларенс, еле слышно шепнул внутренний голосок.
Перед ней оказалась чашка с дымящимся кофе. Молли подняла глаза и встретила пристальный взгляд Барри.
– Судя по твоему виду, я не ошибся. Но… может, я зря принес газету? – неуверенно спросил он.
– Нет-нет, – заторопилась Молли, – все в порядке. И ты прав: это действительно для меня.
– Я сразу подумал, что у такой девушки, как ты, отбоя нет от кавалеров, – усмехнулся он. – Я бы и сам влюбился в тебя, если бы не…
– Правда? – немного кокетливо откликнулась Молли, пытаясь справиться с пылающими щеками.
– Истинная! – картинно приложив руку к сердцу, ответил Барри. – Попробуй, устроит тебя моя бурда?
Она сделала глоток и прикрыла глаза в деланно-почтительном благоговении.
– Божественно! – Но потом не выдержала нарочитой торжественности и расхохоталась. – Ох, Барри, как же мне легко и хорошо с тобой! Просто удивительно, словно знаю тебя всю жизнь.
– Женщинам всегда просто дружить с геями.
Потому что они не ждут от нас сексуального внимания и не напрягаются, решая заранее, как реагировать.
– Гм… интересная мысль. – Молли сделала еще глоток. – А у тебя отличный кофе получается.
– Угу, – согласился Барри, усаживаясь напротив.
Некоторое время они молча сидели и пили, потом Молли заговорила:
– Я встретилась с ним случайно. Провожала одного человека в аэропорту, а он подошел ко мне. Я была не в лучшем настроении и рявкнула на него, а потом долго раскаивалась, что вылила злость не на того. И, представляешь, прошло несколько дней и я наткнулась на него в магазине. Подошла извиниться, и вскоре мы уже начали беседовать. Он… – она усмехнулась, он чем-то напоминает тебя… , – Неужели тоже гей? Может, тогда мне стоит откликнуться на его объявление, выдав себя за тебя?
Молли фыркнула.
– Интересно, каким образом? Парик наденешь? – Слава богу, Барри не обиделся на ее бестактный намек, а весело рассмеялся в ответ. Нет, я имела в виду, что с ним так же легко разговаривать, как и с тобой.
– Собираешься позвонить ему? – спросил он.
Молли вздохнула и потупилась.
– Едва ли…
– Почему? Чувствуется, ты произвела на него неизгладимое впечатление. Раз уж он пошел на такой шаг…
– Да, похоже.
– Тогда почему же не хочешь? Он что, урод?
– Нет! – воскликнула она. Потом повторила уже спокойнее:
– Нет, напротив. Он удивительно хорош собой. Высокий голубоглазый блондин. Фигура ошеломительная!
Барри даже застонал.
– Вот это да! Я бы на твоем месте… Впрочем, я на своем, а ищет он тебя. А ты…
– Знаешь, мне неловко с ним встречаться.
Потому что повела себя… как бы это сказать… – Молли замолчала, пытаясь скорее не ему, а себе объяснить, что же тогда произошло.
– А, понял! Ты переспала с ним, точно?
– Откуда ты знаешь? – изумилась она.
– Да чего ж тут непонятного? Все вполне естественно.
– Ты считаешь естественным прыгать в кровать с мужчиной, которого видишь второй раз в жизни?
– Может, для женщины и не совсем, они все же в основной своей массе крайне неискренние создания. Но вообще не вижу тут ничего особенного. Жизнь коротка, и надо спешить пользоваться тем, что она предоставляет… Впрочем, это моя точка зрения… Не собираюсь тебе ее навязывать. Ты – взрослый человек, сама решишь, что тебе делать. – С этими словами он допил кофе, поднялся и легко чмокнул ее в щеку. – Ладно, мне пора бежать.
– Уже? – разочарованно воскликнула Молли.
– Я, знаешь ли, вынужден зарабатывать себе на жизнь, как и все остальные. Если хочешь, заскочу к тебе завтра утром. Узнать, что ты решила с этим летчиком. Вдруг тебе захочется пооткровенничать?
– Давай! – обрадовалась она. – А сегодня вечером не сможешь?
Барри помрачнел. Ответил односложно:
– Нет.
И Молли поняла, что не у нее одной есть в жизни проблемы. Возможно, проблемы Барри намного сложнее… Она не стала ничего выяснять, только попросила оставить ей номер его телефона. «На всякий случай», И заметила, что он вроде бы обрадовался просьбе.
Проводив Барри до двери и получив приглашение звонить в любое время, когда только вздумается, вернулась в кухню, выбрала персик и перечитала объявление заново. Закрыла глаза и ощутила руки Рэнди на своей груди, почувствовала, как его губы покрывают поцелуями ее тело – и содрогнулась.
Да что такое со мной творится? – в ужасе подумала она. Неужели это произошло не случайно? Может быть, я превратилась в сексуально-озабоченную особу, готовую кинуться на шею, вернее не на шею, первому встречному?
Внутренний голос ответил – точнее, попытался ответить, – что это далеко не так. Что дело не в сексуальном голоде или озабоченности, а в личности Рэнди. Но Молли отмахнулась от него, предпочтя заняться самобичеванием.
Время, однако, не позволяло отдаться ему с полным самозабвением, и она вынуждена была перейти к более насущным делам, оставив тоскливые раздумья на более подходящий момент.
