Текст книги "Ресторан «Кумихо»"

Автор книги: Пак Хенсук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Подозрительная парочка

– Добро пожаловать, дорогой гость!

Брат встречал посетителей профессиональным приветствием сотрудников колл – центров. Его приторная любезность не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. С того момента, как он увидел деньги в кассе, его поведение резко изменилось. Еще бы! Намного проще и быстрее украсть разом кругленькую сумму, чем получать крошечную почасовую плату за временную подработку. Он точно не из тех, кто откажется от легкой добычи. По-моему, такой способ добывания денег был ему привычнее. Да и мой жизненный опыт подсказывал, что брата нужно остерегаться, когда он без всякой причины вдруг становился дружелюбным и постоянно приторно улыбался. Именно в такие моменты он замышлял неладное. Ведь и со мной он порою бывал очень ласков и сладко улыбался перед тем, как перевести на меня стрелки или отобрать мои деньги.

– До свидания, дорогой гость! Приходите еще!

Брат решил взять на себя расчет посетителей. Но я и тут легко разгадал его замыслы.

– Отец сказал, чтобы ты рекламировал акцию. Рекламируй ее везде, где только можно. – Я старался любым способом не подпускать его к кассе.

– В самом деле? Ну, раз шеф так хочет, значит нужно подчиниться, – согласился брат, оставаясь стоять у кассового аппарата.

Он положил свой мобильник возле кассы и при каждой свободной минуте передавал шефу эсэмэски от участников. Видимо, вознамерился сначала войти к нам в доверие. Это тоже было на него очень похоже.

Перед тем, как совершить плохой поступок, он делал несвойственные для него вещи, например, накрывал на стол или варил и угощал нас с бабушкой лапшой, о чем его никто не просил. Именно в тот момент, когда он резко менял поведение, а мы ошибочно думали, будто он взялся за ум, нас и ожидала коварная подстава. Чаще всего жертвой становилась бабушка. Я же с какого-то момента совершенно перестал верить его поведению и словам. Но бабушка, как это ни странно, с поразительным постоянством попадалась в его коварные сети. По отношению к проделкам брата она проявляла невероятную забывчивость, и порой это наводило на мысль о ее старческом слабоумии.

Прочитав записанные братом эсэмэски, Ачжосси совсем упал духом и, кажется, отчаялся. Его лицо, и без того болезненно бледное, стало и вовсе безжизненным.

– Эй, я все хочу спросить. Ты и твой отец – вы чем-то больны? Ну типа наследственной болезни? У вас обоих такой странный цвет лица. Можно сказать, у вас поразительно неприятные лица, при виде которых портится настроение, – признался брат.

– Тебе что, интересно? – агрессивно спросил я, встав к нему боком и вздернув подбородок.

– Ой, ну и тон! Вы только гляньте на него. Ты чего такой агрессивный? Малой, у тебя особый дар выводить людей из себя. Если ты так хочешь умереть, то как-нибудь допросишься. Ну, допустим, интересно! – И он сделал вид, что хочет запустить в меня телефоном.

– Мы такие, потому что покойники. А тебе-то что? – припечатал я.

– Псих ненормальный. Будешь так говорить, в натуре помрешь, понял? Ты разве не слышал, что как скажешь, так и будет? Не знаешь древнюю истину, что слова материализуются? Да и откуда тебе знать? Придурок! – Брат снова покрутил пальцем у виска.

– Говорю, потому что мы и правда мертвые.

– Ну если ты покойник, то я президент. Да что я с тобой сюсюкаюсь? Иди лучше протри столы. Ты чего такой медлительный?

Он уже вел себя так, словно был владельцем ресторана.

Я крутился как белка в колесе, обслуживая столики, когда пришла седая старушка. Сегодня она была одна.

– Ах, какой ты молодец, так стараешься. Эй, хозяин! Ну как, тебе нравится помощник? – с довольной улыбкой обратилась старушка к Ачжосси, увидев брата.

– Да, он молодец. Нравится мне.

– Ну, раз молодец, плати побольше.

Слушая разговор старушки и шефа, брат с самодовольным видом расправил плечи.

Старушка заказала твенчжан ччигэ[11]11
  Твенчжан ччигэ – корейское национальное блюдо, представляющее собой густой суп, приготовленный с использованием соевой пасты твенчжан и овощей. Является одним из самых популярных корейских блюд.


[Закрыть] и рис на гарнир. А затем, украдкой поглядывая на меня, незаметно подошла к брату и стала что-то шептать ему на ухо. Лицо его при этом становилось все мрачнее. Поведение этих двоих вызывало подозрения.

«Что бы это могло значить? Может, они подельники и собираются нас ограбить?» – эта мысль возникла у меня случайно, но не казалась такой уж и абсурдной.

Вполне возможно, Седая узнала, что торговля у нас идет хорошо и каким-то неизвестным мне образом вступила в сговор с братом, мол, давай мы с тобой провернем одно дельце. То, что она старая, еще ни о чем не говорит, – не нужно недооценивать ее. Не у всех с возрастом развивается слабоумие и не все ощущают бессилие.

Как-то давно я смотрел фильм, где главными героинями были пять старушек-воровок лет семидесяти пяти. Пожилые женщины работали так слаженно, что ни один из тех, кто стал их мишенью, не смог избежать ограбления. Они тщательно продумывали план и успешно осуществляли его. В обычной же жизни старушки, подобно всем простым пенсионеркам, сидели за столиками кафе на тихих безлюдных улочках и нежились на солнышке. Никто и не догадывался, что это воровки, совершившие громкие преступления, о которых несколько дней подряд сообщали во всех СМИ. Втайне от людских глаз они покупали на украденные деньги дорогие сумки, красивую одежду, ели полезную и дорогую еду. Из того фильма я понял, что с возрастом у людей искушений меньше не становится.

А почему наша Седая не может оказаться воровкой, как одна из тех героинь? Да, точно! Если понаблюдать за ней, можно прийти и к такому выводу. Ела она большими порциями, пищу пережевывала как попало и, видимо, обладая крепким желудком, совсем не страдала от несварения. Хороший аппетит указывает на крепкое здоровье, то есть на физическую силу, которая может способствовать решимости бросить вызов тому, что многие считают невозможным.

Я внимательно наблюдал за этой старушкой, тщательно перемешивающей рис с твенчжан ччигэ. Сегодня я заметил, что у нее очень хороший цвет лица. Кожа упругая и блестящая. А ее мускулистым икрам, видневшимся из-под юбки, позавидовал бы даже атлет. Если не обращать внимание на сгорбленную спину, бабка была крепка настолько, что не уступала и молодым.

Седая в один присест расправилась с супом и рисом, ободряющее похлопала брата по плечу и ушла.

Оставшуюся часть дня тот вел себя как обычно.

Интересно, что у них на уме? Когда я обслуживал посетителей и убирал столики, все мое внимание было направлено на брата.

В послеобеденное время посетителей стало еще больше. Время ланча уже прошло, но поток клиентов ничуть не уменьшался. Они приходили группками и все как один заказывали «Сливочную нежность», словно боялись упустить возможность попробовать это блюдо. Без передышки крутясь между залом и кухней, я думал о том, что неплохо было бы иметь с десяток тел. Мое внимание, которое до той минуты было всецело направлено на брата, естественным образом ослабло.

– Черт побери! И зачем я так надрываюсь после смерти? – психовал я.

Мой искренний порыв сделать напоследок доброе дело ради Ачжосси становился все слабее и обещал в скором времени совсем исчезнуть. Болели руки, ныли ноги, ломило поясницу.

А теперь к физическим страданиям прибавились еще и душевные муки.

Видимо, сегодня выдался день коллективного посещения самых вредных клиентов. Посетители, все как один, придирались то к одному, то к другому и все время пререкались. Были и такие, кому не нравилась моя одежда – якобы мой внешний вид не соответствует работнику общепита. Можно подумать, мне самому хочется ходить в этой одежде. Я бы хоть сейчас сбросил с себя этот синий спортивный костюм. Ведь я вынужден носить его, лишь бы только не быть голышом, а меня еще и ругают из-за него. Обидно до слез.

Шеф вышел из кухни, когда мне в очередной раз выговаривали за одежду, однако поспешил скрыться подальше с глаз и больше не показывался. Обычно он выставлял готовое блюдо в окошко, выглядывал в него и кричал: «Заказ готов!» Теперь были видны лишь его руки, в которых он держал тарелку с едой, а вот лицо он упорно прятал. Я прекрасно понимал: он хотел избежать возможных замечаний в свой адрес из-за растянутой футболки и брюк с отвисшими коленками. Но, с другой стороны, он не заступился за меня, и это было так подло. Меня трясло от злости и обиды.

А еще случалось, что посетители доставали меня своим чрезмерно богатым воображением. Находились и те, кто предполагал, будто «Сливочная нежность» приготовлена из тараканов. И на что им только глаза? Тараканы частично черного цвета, но больше коричневые, включая лапки и панцирь, а наша «нежность» – молочного цвета. Никакого другого оттенка там нет и в помине. То есть тараканы с этим блюдом и рядом не стояли. Нужно быть настоящим волшебником, чтобы суметь приготовить из них такое блюдо.

– Вокруг каждой тайны всегда витают всевозможные домыслы. – Шеф довольно спокойно реагировал на вредных посетителей. И добавлял, что благодарен людям за то, что они проявляют так много интереса к нашей акции, потому что самое страшное на свете – это не претензии, а равнодушие.

Очередная волна посетителей схлынула, и я с трудом разогнул спину.

– Рассчитайте нас, пожалуйста! – попросил посетитель, только что вышедший из-за стола.

– Эй, Джон Ван! Прими оплату… Ой!

На кассе никого не оказалось. Брата, который только что сидел и рассчитывал посетителей, не было видно. На миг в моей голове, словно молния, пронеслась страшная мысль: опять сработала его дурная привычка. Я с самого утра чувствовал, что это произойдет именно сегодня, когда он чересчур громким и наигранно слащавым голосом приветствовал посетителей.

Рассчитывая клиента, я не мог скрыть дрожь в руках. Этот урод подставлял меня не только при жизни, но и после смерти, – невероятно обидно. Мое самолюбие было сильно задето. Я сожалел, что не смог сконцентрироваться и уследить за братом.

– Шеф! – Я со всех ног побежал на кухню. – Шеф, нас развели как последних лохов!

– Ты о чем?

– Наш помощничек развел нас…

– То есть твой брат развел нас? Каким образом?

К чему сейчас делать упор на то, что он мой брат?

– Да какой к черту брат? Джон Ван обокрал нас. Вот, гляди! – Я показал на пустующую стойку кассы. Дядька посмотрел в ту сторону, но не сразу понял, что случилось.

– Джон выгреб все деньги и сбежал. Украл всю сегодняшнюю выручку, ради которой мы работали как проклятые. Ой, нет, вы же вчерашнюю выручку не забирали из кассового аппарата? Значит, он и ее прихватил. Я так и знал. Он всегда был подонком!

Я сделал ударение на слове всегда. Стоп! Если это двухдневная выручка, сколько же там было денег? Мы не считали, но сумма, должно быть, приличная.

До шефа наконец дошла серьезность ситуации. Его и без того бескровное синеватое лицо стало еще бледнее.

– И что теперь будет с акцией? – Его волновала только она.

– Поезд ушел… Этот тип не из тех, кто будет подрабатывать ради денег. Я тут сделал некоторые выводы. Седая старушка тоже вызывает подозрения. Она убедилась, что торговля у нас идет хорошо, поэтому спланировала кражу и подговорила на дело Ван Досу. Она сегодня заходила обедать и, когда шепталась с ним, выглядела очень подозрительно.

– Ван Досу?

– Это настоящее имя Джона Вана.

– Может, есть какой-нибудь способ найти его? Акция в самом разгаре. Сегодня было много посетителей, значит, участников акции должно быть не меньше. – Его занимали только мысли об акции.

– Давайте заявим в полицию!

Надо бы воспользоваться этим случаем и хорошенько проучить его. Бабушка совсем избаловала его, поэтому он так спокойно ворует чужое, как будто возвращает свое кровное, отданное на хранение.

Нужно было успеть найти деньги, пока этот ублюдок не вживил себе волосы или не купил дорогущие шмотки для похода в ночной клуб. Хоть мне и плевать на деньги, но я из принципа решил не отступать. На душе скребли кошки от того, что даже после смерти брат оставил меня в дураках.

– И как мы заявим в полицию? У нас даже телефона нет.

– Когда придут посетители, одолжим у кого-нибудь мобильник.

– Нежелательно. Ни к чему, чтобы все услышали об этом. Если клиенты узнают, они перестанут ходить в ресторан с криминальной репутацией. Ни в коем случае! Эх, сегодня должно было быть много участников акции…

Продолжать с ним разговор было бессмысленно. Мы оба молча уставились в потолок, каждый думая о своем. Я представлял себе разные способы, как хорошенько проучить вора. Меня пронзила неожиданная мысль.

– Послушайте! Этот человек, которого вы ждете! Разве вы не знаете его номер телефона? Ведь можно просто позвонить ему и попросить прийти. Это же так элементарно, не пойму, зачем мы так вкалываем в поте лица? Ну и ну… – Я хлопнул себя по лбу. – Когда придет посетитель, скажите, что не возьмете с него денег, а взамен попросите мобильник и сразу позвоните этому человеку, чтобы тот немедленно пришел сюда.

– Думаешь я бы занимался этим, если бы знал номер телефона? – усмехнулся Ачжосси.

– Не знаете номер человека, которого не можете забыть даже после смерти? Выходит, вы очень долго не виделись с ним. И как вы собираетесь найти его за несколько дней?

Это казалось просто невозможным.

– Нет, мы часто виделись. Я знал его телефон. Но в тот день, когда я следил за ним, выяснилось, что он номер сменил. Он менял его каждый месяц.

– Каждый месяц?

Наверное, у такого человека бурная личная жизнь. Либо это мошенник, который живет за чужой счет.

Скри-ип… – открылась входная дверь.

Это вернулся брат.

– Ой! – Мы с Ачжосси, словно сговорившись, открыли рты и уставились на него.

Преступник вернулся на место преступления. Все это казалось настолько неправдоподобным, что мы оба впали в ступор.

– Простите меня. – С абсолютно невинным выражением лица наглец уселся на стул.

– Да ладно, чего уж извиняться… Ничего. С кем не бывает.

Что-о-о? Что значит ничего? Люди в окружении брата всегда к нему так снисходительны, потому он все больше наглеет.

– Я должен был вас предупредить. Просто очень торопился. – Он прокашлялся и собирался харкнуть. Видимо, хотел сплюнуть на пол, но испугавшись, сглотнул.

– Если предупредил и украл, то значит не вор? Давай сюда деньги! Или ты уже успел их потратить? – наехал я на него, разозлившись от его самоуверенного вида.

– Какие деньги? – Брат раскрыл пустые ладони.

– Хватит отнекиваться. Мы знаем, что ты натворил.

– Натворил? Да я с утра ничего не ел. Такой суматошный день, что даже поесть было некогда.

– Ты же украл деньги из кассы!

– Придурок, о чем ты говоришь? А ю крейзи? – Брат покрутил пальцем у виска.

И когда он успел улучшить свой английский?

– Ты же выгреб все деньги отсюда. – Я картинно открыл ящик кассового аппарата. В таких ситуациях одна вещественная улика весомее десяти слов. – Ой!

Опустив глаза в ящик, я подумал, что меня разыграл домовой. Туго придавленные стопки купюр лежали в неприкосновенности.

– Малой, ты хочешь сделать из меня вора? Ах ты, скотина! Ведь рассчитывая посетителей, я клал деньги в щель ящика с деньгами, а сдачу выдавал мелочью из банки, что стоит на прилавке. А кассовый аппарат даже не открывал. Мне и отлить-то было некогда, когда бы я успел обчистить кассу? Мда-а, ну ты даешь! Даже руки марать не хочу о такого сопляка, как ты. Не хочу! Думаешь, мне больше подработку найти негде? – Наглый лицемер демонстративно вскочил со стула.

– Мне кажется, между нами возникло недоразумение. – Ачжосси придержал брата за полу рубашки.

– Какое еще недоразумение? Вы что, не видите, этот сопляк делает из меня вора! Чем я только не занимался в своей жизни, но никогда не делал две вещи: не воровал и не врал, – орал тот, выпячивая хилую грудь.

Хоть было очевидно, что это наглая ложь, но глядя на заискивающего шефа, я промолчал. Как такое могло произойти? Каким образом деньги снова очутились в ящике кассового аппарата? Я попытался восстановить в памяти события дня. И тут я вспомнил. Я увидел, что брата нет, сразу решил, что деньги украл он, и поспешил рассказать об этом шефу, даже не проверив свою догадку.

Но, как ни странно, я не чувствовал перед братом ни капли вины.

«Ну что, обидно? Когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, то просто трясет от негодования? А ведь я благодаря тебе пережил такое не единожды».

Мне было ничуть не стыдно. Даже наоборот – очень кайфово от чувства удовлетворения.

Дорогой гость! Поздравляю, вы стали победителем

Шефу с большим трудом удалось уговорить брата остаться.

– Впредь постарайся не создавать проблемы, – сделал он мне замечание.

Я объяснял ему, что брат – далеко не единственный, кто ведет активную деятельность в соцсетях и пообещал найти другого человека, постоянно зависающего в сети, но все было бесполезно. Мой товарищ по несчастью твердил, что у нас нет времени. Я решил уступить ему, ведь он был прав: времени и вправду мало.

После уговоров со стороны шефа мой братец так возгордился и обнаглел, что терпеть его стало просто невыносимо. Он шагал по ресторану вальяжной походкой с гордо задранным носом, и от одного его вида становилось тошно.

– Ты почище протирай столы. Самое главное в ресторане – это чистота, – выговаривал он мне.

Под вечер, после того как схлынул очередной наплыв посетителей, брат показал шефу эсэмэски от участников акции.

– Ох! – Шеф издал короткий пронзительный крик.

В нем было столько силы, что у меня появилась твердая уверенность: наконец-то он нашел того, кого так искал.

– Джон, иди сюда! Скорее! – Его указательный палец, которым он показывал на сообщение, сильно дрожал.

– Ой, не может быть! Рисовая мука; мутная вода, в которой промыли рис; белый сахар; молотый ямс. И это ингредиенты «Сливочной нежности»? Неужели все так просто? – Брат, прочитавший ответ, выглядел не на шутку разочарованным.

– Скажи, что рецепт гущи я готов выслушать при встрече. Отвечать по телефону слишком рискованно. Кроме того, для вкуса блюда очень важен не состав, а пропорции. Ну же, звони быстрее!

– Шеф, поговорите сами. Думаю, для того, кто выиграет три миллиона, это очень важно, – посоветовал брат.

На лице Ачжосси отразилось замешательство.

– Будет лучше, если ты позвонишь. Видишь ли… – Шеф опустил глаза и пристально разглядывал стол, словно пытаясь придумать правдоподобную причину.

В тот момент я вдруг кое-что сообразил.

– Минутку, Ачжосси! А как насчет острого вкуса? Я, конечно, не гурман, но из этих продуктов ни за что не получится острый вкус. Мне кажется, вы слишком взволнованы тем, что кто-то почти угадал состав. Успокойтесь немного и прочитайте эсэмэску еще раз.

Если за что-то объявлено вознаграждение, то тут же объявляется множество аферистов. Но после моих слов в лице шефа ничего не изменилось.

– Тот человек не любит острый вкус. Он всегда любил нежный, сладковатый привкус. Поэтому вряд ли ему интересен состав острого рецепта. Ох, оказывается чудеса случаются. Мне кажется, что это сон… – Шеф всхлипнул от счастья, а потом принялся без конца приговаривать: «Мне кажется, что это сон».

Брат нажал на номер телефона, обладатель которого пользовался в Какао[12]12
  Какао или Kakaotalk – самое популярное мобильное приложение в Южной Корее для мгновенного обмена сообщениями и звонками, им пользуется 93 % владельцев смартфонов.


[Закрыть] ником «Нана». На том конце не брали трубку.

– Не берет? Но почему? – мертвенно-бледное лицо шефа стало еще белее.

Брат набирал этот номер еще несколько раз. Но абонент «Нана» все так же был недоступен. Тогда Джон сказал, что после работы у него важная встреча и предложил попробовать позвонить еще раз завтра, но шеф его не отпустил. Брат добился от него обещания оплатить ему переработку и продолжил дозваниваться.

– Какого черта носить с собой телефон, если не реагируешь на звонки? Как будто телефон – аксессуар! – Лицо брата, который не скрывал раздражения, вдруг посветлело.

Наконец-то абонент «Нана» взял трубку!

Брат обратился к нему наигранным тоном, которым сегодня целый день обращался к гостям:

– Дорогой гость! Поздравляю, Вы стали победителем в президентских выборах!

– Победителем акции! – поправил я этого невежду.

– Ха-ха-ха! Вы, наверное, растерялись от шутки? Вы стали победителем акции! – Брат смерил меня неприязненным взглядом. – Скажи, пусть приходит за деньгами. И что мы угощаем «Сливочной нежностью», – торопливо подсказывал брату Ачжосси. – Вы можете прийти в любое время и получить три миллиона.

– Какое еще, к черту, любое время? Скажи, пусть обязательно приходит завтра, – не выдержал шеф, ткнув брата в бок.

– Обязательно приходите завтра. Что? Не можете завтра? Ну, в таком случае, нам тоже затруднительно ждать. У нас нет времени, чтобы бесконечно ждать победителей, которые не приходят за призом. Я имею в виду, мы можем аннулировать вашу победу в акции.

Брат нес отсебятину, но так складно и непринужденно врал, что я сам испытующе посмотрел на Ачжосси – а как тот реагирует на такую болтовню

Абонент «Нана» пообещал завтра прийти и положил трубку.

– Ты молодец! Хорошо сработал! – На синем лице шефа расцвела улыбка. Но до чего же она не шла этому лицу и странным образом производила неприятное впечатление.

– Шеф, я давно хотел вам сказать. Может быть, вы сходите в больницу? – Нахмурившись, брат разглядывал лицо Ачжосси.

Тот повернул голову в другую сторону, игнорируя слова брата.

– Ну да, вы и сами разберетесь. Денег у вас много. А я пока напишу пост, что акция закончилась.

Брат выложил пост и ушел, получив щедрую дневную оплату.

Шеф погрузился в глубокие раздумья, глядя в окно. За стеклом высоко в небе, ярко сияя, застыла необычно большая звезда.

– Этот человек был для меня чем-то вроде вон той звезды. Я жил, постоянно вращаясь вокруг него.

Что же это за человек, к которому обращена такая всепоглощающая любовь дядьки? Завтра я наконец-то увижу его. Хоть он и не имел ко мне никакого отношения, я волновался при мысли о встрече с ним.

Когда я проснулся, шеф все так же смотрел в окно. На небе, с которого сошла темнота, зарождался дымчатый рассвет.

– Вы совсем не спали?

– Я хочу сделать непревзойденную «Сливочную нежность». И потому подготовил ингредиенты для нее со всей душой.

Он махнул подбородком в сторону ярко освещенной кухни, и я отправился туда. Видимо, Ачжосси провел здесь всю ночь – в ней все еще ощущалось человеческое тепло. Я вдруг подумал, что чувства шефа, устремленные к таинственному человеку, сродни этому теплу.

На кухонном столе были разложены продукты, аккуратно подготовленные для нашего фирменного блюда. Я мельком взглянул на лист бумаги на стене. Там было уже двадцать пять кружочков. Из всего отпущенного нам с дядькой времени здесь осталось провести двадцать четыре дня.

– Ачжосси, если вы завтра встретитесь с человеком по имении Нана, то сможете увидеть его еще двадцать четыре раза. Скажите ему, чтобы приходил каждый день, – крикнул я.

Он все также безмолвно стоял у окна, глядя вдаль и думая о своем.

– Давайте не будем сегодня принимать других посетителей. – Я подумал, что так будет лучше.

– Нет, лучше встретиться в непринужденной обстановке. Да, в непринужденной.

Шеф глубоко втянул в себя воздух и пошел на кухню, на ходу отряхивая полы фартука. Вскоре он вынес завтрак: яичницу и томатный сок.

Без аппетита ковыряя яичницу и медленно потягивая сок, он все время облизывал пересохшие губы. Видимо, переживал и робел. Наблюдая за ним, я умирал от любопытства; что же это за человека здесь ждут с таким волнением?

После завтрака я настежь открыл входную дверь и начал уборку. Теплые и ласковые лучи утреннего солнца заполнили собой ресторан. Я помыл полы и до блеска протер столики.

– Странно, почему брат сегодня запаздывает?

Я глянул на часы. Время, когда он появлялся, смачно харкая, уже прошло.

Я стоял перед дверью и смотрел на открывшуюся взору оживленную улицу. Автобусы без конца подъезжают к остановке и вновь отъезжают. Людской поток исчезает в пасти станции метро, все без исключения прохожие куда-то торопятся.

В это время ребятня, наверное, сидит на занятиях. К школьным воротам подбегают опаздывающие на уроки ученики; среди них, наверное, есть и Сучан. Перед мысленным взором предстает его затылок со взлохмаченными волосами. Он всегда приходил в школу непричесанный. Поначалу девчонки, увидев его шевелюру, хихикали между собой, но вскоре привыкли и перестали обращать на нее внимание.

После того, как опаздывающие разойдутся по классам, лучи утреннего солнца упадут длинными полосами на баскетбольные ворота в дальнем конце спортивной площадки. До самого прихода учителей в аудиториях будет стоять невообразимый гвалт орущих во все горло и скачущих учеников.

Привычная мне еще буквально двадцать с лишним дней назад рутина теперь представлялась событием из далекого прошлого.

– Джон Ван, кажется, опаздывает? – произнес шеф, подходя ко мне.

– Ему вообще не стоит доверять.

– Ну, не знаю. Ты все время так говоришь о нем. Я понаблюдал за ним несколько дней, лично мне он показался неплохим парнем. Он, конечно, немного грубоват на язык. Но ведь не всегда грубияны – плохие люди.

– Ха, вы сейчас защищаете Ван Досу, а точнее Джона Вана?

Мне стало обидно до слез.

– Да нет же, никого я не защищаю. Просто говорю о том, что увидел и почувствовал.

– Вот только не надо делать вид, что все знаете. Бесит страшно!

– Ну да, тебе, конечно, лучше знать. Кажется, ты говорил, что у тебя есть бабушка? Ты вроде ни слова не спросил о ней у Джона. Можно ведь как-то ненавязчиво поинтересоваться. Например, задать наводящие вопросы, мол, какая у тебя семья.

– Бабушка меня совсем не интересует. Она ни разу не вышла искать меня, когда мне приходилось сбегать из дома от пьяного отца и ночевать под открытым небом. Ее даже не интересовало, жив ли я или замерз от холода, когда убежал из дома зимой в одних тапках. Помню, как выскочил на улицу в жуткий мороз, тогда еще в новостях трындычали, что такое критическое похолодание случилось впервые за десять лет. Всю ночь валил густой снег, и бешено дул ветер. Я пытался хоть как-то согреться, прижавшись к чужому забору, когда меня начал одолевать страх, что я окоченею до смерти. Но я не решался вернуться домой. Отец мог запросто избить меня как собаку. Я думал тогда, что лучше: умереть от побоев или от холода, но так и не смог выбрать. Меня, десятилетнего пацана, пугало и то и другое. И знаете, что я тогда решил? – Я вопросительно посмотрел на собеседника.

– И что же ты решил?

– У наших соседей была собака. Забор вокруг дома они не возвели, но в углу участка стояла собачья будка, служившая границей между улицей и соседским двором. Эта собака, смесь чиндо[13]13
  Корейский чиндо – порода охотничьих собак, происходящая с острова Чиндо в Южной Корее. Признана национальным достоянием страны, славится исключительной преданностью и отвагой.


[Закрыть] и какой-то длинношерстной породы, на всю округу славилась своим злобным нравом. Даже у случайных прохожих, ничего не слышавших об этом чудище, дрожали поджилки от одного ее вида, когда она скалила острые зубы и угрожающе рычала, морща нос.

Перед моим мысленным взором отчетливо проступили сцены той ужасной ночи с метелью – словно это случилось вчера.

– Я на четвереньках заполз в собачью будку. Подумал, что это лучше, чем околеть от холода, – настолько невыносимо было его терпеть. И знаете что? Эта свирепая собака совершенно спокойно смотрела на меня, непрошенного гостя, забравшегося в ее конуру. Я ведь ожидал, что она сразу кинется рвать меня зубами. В ту ночь я спал в будке, а собака с безучастным видом простояла до утра на улице в страшную метель.

– Ну и чудеса. Неужели собака пожалела тебя?

– Это до сих пор загадка для меня. Спустя какое-то время после того случая ее выкрали. Хозяин говорил, что, наверное, это дело рук торговцев краденными собаками. В таком случае она погибла и, скорее всего, ее продали на мясо. Я ревел весь день. Ведь в ту ночь собака отдала мне все, что имела. Впервые кто-то поступил со мной вот так. Да и я никогда в жизни не плакал, горюя о ком-то.

За рассказом я и не заметил, как на мои глаза навернулись слезы. В памяти всплыл профиль собаки, покорно пережидающей метель.

– Да, наверное, так оно и было. А отец только тебя выгонял из дома? А твоего брата?

– Думаю, неприязнь отца к Ван Досу не была такой сильной, как ко мне. Даже приходя домой пьяным, отец редко придирался к нему. Я один был козлом отпущения что для отца, что для бабушки.

Ачжосси медленно кивал головой. Я не мог понять, что означают его кивки. То ли он понял теперь, почему я не интересуюсь бабушкой, то ли сочувствовал, что в меня летели все шишки, – но его отношение меня в любом случае не волновало. Ведь, что бы он ни сказал, вряд ли куда-то денется тот тяжкий ком обиды и боли, глубоко въевшийся в мою душу. Я и при жизни никогда не просил кого-то понять меня, а сейчас – и подавно.

– Джон Ван что-то сильно опаздывает.

При этих словах шефа я увидел вдали брата. Тот шел с невозмутимым видом, неся на плечах теплых солнечных зайчиков. Он был в своем репертуаре, его нисколько не волновало, опоздал он или нет.

Брат выглядел сильно уставшим. Под глазами образовались темные круги, а губы были сильно обветренными. Чем же он занимался вчера ночью, что так плохо выглядит?

– Джон, поставь карточку «Зарезервировано» на столик в самой глубине зала. Напиши имя «Нана», – попросил шеф.

– Хорошо.

Брат без лишних слов написал на карточке «Зарезервировано. Нана» и поставил на самый дальний столик, что было совсем не в его духе. Уж лучше бы он ворчал, мол зачем давать три миллиона и при этом оказывать такой почетный прием?