Текст книги "Симорон из первых рук, или Как достичь того, чего достичь невозможно"

Автор книги: П. Бурлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Б. Где же у вас хвостик желтый?

С-Д-Д. Сейчас покажу, разденусь и покажу.

Б. Публика, готовьтесь к лицезрению. Монокли и бинокли к глазам…

С-Д-Д. Был я сегодня на аудиенции у достаточно высокопоставленного чиновника. Пришел к нему с одной мыслью, он предложил мне нечто совершенно иное… Я доктор медицинских наук, заслуженный изобретатель, лауреат всяческих премий. Это меня достаточно кормит, но захотелось большего. Я пришел с просьбой помочь мне стать доцентом. Он говорит: «Предлагаю вам должность профессора, но на другой кафедре – социальной гигиены». Я хирург, а социальная гигиена – это статистика, медицинская статистика. Но оклад, предложенный мне, почти в два раза больше…

Б. То есть – у вас ситуация выбора… В чем же дело? Обгоняетесь, рисуя картины, когда удается справиться и с профессорской ролью, и с должностью доцента, и еще академика десяти академий, куда вас чуть ли не насильно тащат… И так далее. Симпатяга – будет ли это ваш «скорпион» или кто-то иной – выведет вас на взлетную полосу и поможет спикировать в самую лучшую точку.

ВЕЕР-ПОКРЫТЫЙ-МХОМ. Я расскажу вначале предысторию. В Германии, где я жил, я занимался массажем. Такие специальные тибетские чаши. Они производят звуковые вибрации – такой утонченный массаж. Вещь очень дорогая и редкая. Когда я уезжал оттуда, срочно понадобилось много денег, поэтому я их продал. Приезжаю сюда и думаю, почему бы мне и в Украине этим не заняться? Заказываю в Германии, чтобы мне их прислали. Единственный момент – я не учел, что есть таможня. Перед этим мне прислали товар из Австралии. Я когда шел получать, думал: «Заплачу десять-двадцать долларов – и все». Но таможенники показали счет – я схватился за голову… И вот думаю, сколько же мне придется платить в этом плане за чаши, когда они придут из Германии… Денег особых нет, все ушло на закупку этих вещей. Словом, голова кругом… Я сделал самообгон, вылепил симпатягу. Чаши пришли на две недели раньше, чем предполагалось. Таможенного сбора вообще нет. Это вообще нереально для украинской таможни. Куда они смотрели? Что интересно. Я немцам написал жирными буквами, чтобы прислали курьерской почтой. Потому что такой товар на обычной почте воруют. Немцы же меряют все по своим меркам: кто ворует? Зачем воровать? И прислали обычной почтой. Все пришло один к одному, ничего не пропало.

Б. Вроде бы все правильно, все прекрасно… Но ваш пример показателен в том плане, что вы поставили перед собой локальную цель обеспечить прохождение товара через таможню «малой кровью». Вы не одиноки в задачах подобного типа: многие, несмотря на все наши разъяснения и практикумы, «в душе» считают, что Симорон – примерно то же, что вантуз для прочистки засорившегося сифона на кухне. Люди всегда движутся к каким-то целям, цели эти формируются ими на основе своего предшествующего опыта. А предшествующий опыт – это чаще всего опыт ошибок. Мы прощупываем дорожку из пункта «А» в пункт «Б», и пункт «Б» оказывается проекцией пункта «А» – его повторением, копией. Иногда – улучшенной копией, но не настолько, чтобы позволить нам капитально свернуть в сторону. Инерция ведет дальше, к следующим пунктам-точкам на той же линии, а стало быть – к следующим проблемам, повторяющим прежние на новых витках пути. Да, вантуз сделает свое дело, но вы же не выбросите его после этого на свалку – поставите в уголок до очередного раза… Хотелось бы, чтобы цели, которые мы ставим перед собой в Симороне, вырастали не из проблем, а из нашего доигрового опыта свободы и вели нас к той же свободе. Не будем тратить жизнь на прочистку сифонов – шагнем туда, где они изначально чисты…

КОРОЛЕК. Я поехала на выходные в деревню. Вышла в нашу летнюю кухню, поскользнулась на льду, упала. И так сильно ударилась головой, что даже валенки с меня после-тали. Упала и думаю – это уже все. Круги перед глазами. Наверное, сотрясение мозга. Кровоизлияние. Я же врач, знаю… Руки уже онемели, ноги. Подняться не могу – мертвое тело, недвижное… И все-таки думаю: нет, не может быть, должно что-то помочь. Где ты, мой Королек, которого я еще на занятии себе изготовила? Помните, вы говорили: надо забросить его в свое будущее… Смотрю – передо мной орешник. И там, в сочетании веток, явно что-то от моей загогулины, моего Королька… Значит, он там, впереди, на орешнике. Одна эта мысль меня как-то поднимает… симпатяга меня подтягивает… то есть я к нему подтягиваюсь… Встала, пошла домой… Прилегла, уснула. Зять приходит, говорит: «Мама, что такое, что вы лежите?». А они на пруд ушли все. Я молчу… честно не понимаю, что и как. А до вечера вообще забыла, что у меня случилось, наготовила кушать, всех покормила… Будто ничего и не было. Вот и сейчас сижу здесь нормально, а это было в воскресенье, прошло три дня…

АРБУЗИК. Когда все рисовали здесь симпатяг, у меня категорически не получалось. То есть получался один симпотент. Настроение жутко испортилось. Такое было ощущение, что все вот эти противные оболочки, то, что я заимствовала всю жизнь у других, вцепились в меня изнутри. И я как-то их почувствовала. Вместо того, что снять их, как бы я их обратно надела, всунула в себя… Вот и получились на рисунках симпотенты.

Б. По-видимому, вы очень старались. Хотели создать симпатягу.

А. Хотела…

Б. В процессе самообгона все эти хотения уходят. Вы, судя по всему, сделали его натужно… Понимаете, если я озабочен этой процедурой, если я наблюдаю за своими действиями, сортирую, выбираю – все это почва для взращивания симпотента. Тренируясь в построении самообгона, мы берем «кирпичики» для него совершенно не глядя, не задумываясь, наобум…

А. Тогда, на занятии, я как-то этого не поняла. Но вот на днях я приехала домой после работы и решила попробовать сама, без группы. Поводом были проблемы на работе, отношение ко мне начальства… Я просто взяла вещи, которые у меня лежали на столе, и стала их ворошить, говоря: «Вот это мой начальник Майкл, он бегает, как заведенный, чтобы мне угодить… А это – его секретарша Дина, она стелется у меня под ногами вместо ковра…» Ну все, как вы учили: строительство желаемой мармеладной картины… Начала эту операцию в совершенно диком настроении, полудепрессивном состоянии. И вдруг у меня это состояние резко исчезло. Настолько резко, что я аж ахнула. Просто шок. Ощущение было легкости, детскости, какой-то радости. А депрессия больше не возвращалась. Наверное, потому, что я сделала тогда из этих вещей на столе своего Арбузика… и помню о нем.

ДЖЕРРИ. Я решил заняться горными лыжами. Ну, в 30 лет мечтал, но не было времени, а вот сейчас, на старости, решил заниматься. Купил соответствующие ботинки, зашел на нашу киевскую горку Протасов Яр и – вперед. Лечу и думаю: нет навыка, сковырнусь сейчас… Сам себе напророчил. Легко еще отделался… Отдышался, думаю: я своего симпатягу по имени Джерри расположил дома на антресоли – это «сук», на который я забросил «лассо». Что, собственно, мешает мне временно перенести его сюда? Вон внизу чуть правее от трассы, виднеется реальное дерево с реальными ветками. Они точно напоминают изгибами Джерри… О'кей, значит, он там. И теперь мне нужно лететь с горы, не упуская его из виду. Или хотя бы помня о нем… Что бы вы думали? Наловчился так кататься, что теперь запросто собираюсь на горнолыжный курорт в Словакию.

ИЛЬЯ-МУРОМЕЦ. В последнее время деньги стали пропадать то у меня, то у мужа, куда-то деваются… Я себе стала чего-то такого придумывать, такого симпатягу мощного Илью Муромца, чтобы он охранял наши доходы с булатным мечом в руках. Нарисовала его, как умела, и все время с собой носила эту картинку, смотрела на нее, приказывала: «Охраняй!» Стоило сэкономить копейку или найти на дороге случайно монетку, хвалила его: «Молодец, Илья, продолжай в том же духе!» Прихожу вчера домой – муж сообщает: «Нам отдали долг сто долларов, помнишь – которые мы не надеялись получить». А я тихонько: «Молодец, Илья!»

Б. Мда… Уж сколько раз твердили миру… Симорон ничего не лечит, не исправляет, не спасает, не улучшает. Если и возникает такое впечатление, то только потому, что в глаза бросается верхушка айсберга. Мелкие внешние успехи – побочное детище системы, приложение к ней… Главное – открытие в себе СЕБЯ, нового, непредсказуемого… Мы понимаем, для нашего обыденного сознания это камень преткновения. Пребывая дни и ночи в игре, где ставка всегда на выигрыш (или на проигрыш), мы только тем и занимаемся, что высматриваем свою добычу-удачу-неудачу. Как только мы всем существом своим проникнемся идеей, что ничего спасать не надо, что именно из-за попыток спасения у нас получаются проколы, падения, – может быть, мы сделаем шаг вперед…

Смотрите, вы сделали для себя «муромца». Этакий волшебный талисман, который должен помочь преодолевать препятствия. Неважно, какие: «не хочу, чтобы у меня были сопли», «помоги найти детям квартиру», «избавь от потери денег»… Допустим, сработало – вы закричали «ура». Вот я захотела, говорите вы, сильно захотела – и у меня получилось! Раньше не получалось, потому что я, оказывается, не очень хотела… Вы учились в школе? Вероятность того, что одно из этих двух событий произойдет, равна чему? Пятидесяти процентам. Два варианта: сопли или отсутствие сопель, найдут квартиру – не найдут, будут деньги – не будут… Но оба – заметьте, – оба варианта крутятся в одной и той же рулетке! От того, что вы будете крутить ее быстрее, яростнее, подпрыгивая при этом или распевая песни, – полагаете, это соотношение – фифти-фифти – как-то изменится? Да, разок, может быть, выпадет отсутствие сопель… но нет же никакой гарантии, что это повторится завтра. «Гусарская рулетка». «Надежда – наш компас живой…»

И-М. Но ведь это же явно случилось после того, как я поработала: нам вернули долг. Его сто лет не возвращали, мы вообще забыли о нем…

Б. Да… Так хочется верить в чудо. В Санта-Клауса, Леонида Якубовича… Вы считаете, что воздействовали на ситуацию, изменили ход течения событий в желаемом направлении. Для этого нужно было как минимум выйти из игры, оказаться в позиции над рулеткой. Тогда, действительно, ее можно крутить, куда хочется… Но – захочется ли? Выйдя из игры, вы уже не заинтересованы в том или ином результате. Вам все равно, как тем зайцам из песни. А сейчас – вам все равно?

И-М. Нет…

Б. То-то и оно. В самообгоне, которого вы не сделали, исчерпывается потребность в достижении конкретного результата. После чего руль вручается симпатяге. И он, как известно, может найти для вас совершенно иную программу – не ту, в которую вы целились…

И-М. Может быть, мой Илья Муромец еще найдет…

Б. Каким образом? Путем ваших подстегиваний, поощрений? Полагаете, от этого он станет более зрячим? Как говорилось в одной побасенке: глухие – поводыри слепых… Если бы «муромец» был олицетворением вашей расширенности, вашего доигрового «Я», с ним не пришлось бы кокетничать. А так… Подскажем вам еще один способ подобного самовнушения. В старом фильме «Айболит-66», попадая в очередной переплет, герой победно распевал: «Это очень хорошо, что пока нам плохо»…

ГУ. Мы поехали на два дня большой компанией в Карпаты кататься на лыжах. Шикарно отдохнули. Прибыли на станцию, чтобы ехать обратно, за час до отхода поезда. Билеты свои проверили, решили, что у нас еще куча времени, посидели в местном кабачке, прекрасно поели… Приходим на платформу – пусто. Ни души. Еще раз пересмотрели билеты и поняли, что на двадцать минут переели. Оказывается, раньше неправильно посмотрели билеты, перепутали время отправления с ценой. А катались мы в очень далеком селе. Восьмой час вечера, село спит. Светятся какие-то две хатки и крохотное станционное здание. Ни одной машины. Ближайший поезд, который идет до Львова, будет через четыре часа, то есть добраться до Киева вариантов нет вообще. Но… в голове моей сидит образ симпатяги, который напоминает написание двух букв: Г и У. Словом, ГУ. И вот в темноте, среди теней, бликов, вдруг вырисовываются очертания этих букв… Светлячок. Народ сразу начал паниковать-бегать, а я выхожу на дорогу, стою. Представляете картину: поезд ушел, заснеженные Карпаты, дороги обледенели – все, как в хороших домах. А я стою и жду. Знаю, что сейчас что-то случится… Откуда ни возьмись, из темноты, из ночи, является микроавтобус. Нас семь человек с лыжами, рюкзаками, в маленькую машину никак не влезем. Но я говорю водителю: «Sorry, ми с вами едем догонять поезд». И он соглашается! Как мы загрузились в этот драндулет – одному богу известно. Но пока возились, nрошло еще полчаса, в общей сложности – пятьдесят минут от отправки поезда. Проехали сто пятьдесят километров, к сожалению, с черепашьей скоростью: микроавтобус был загружен, кроме этого, еще всякими товарами, еле двигался… Прибыли на станцию Стрий – выясняется, что наш поезд отошел четыре минуты назад. И тут я вижу еще один маленький микроавтобус. И на номерной табличке его – две буквы: «ГУ»! Подходим к нему, информируем, что нам непременно надо догнать этот поезд. Водитель – какой-то джигит, и что он делает в этом Стрие – абсолютно не понятно. И вот это «лицо кавказской национальности» говорит: «Дарагые, какые вапросы!» Мы погрузились за три минуты и помчались со скоростью сто сорок км, – я не думала, что эта кроха может вообще такую скорость развивать… Приехали во Львов за полчаса до прибытия нашего поезда. Обогнали то есть. И снова в кабак – на радостях… Входим, наконец, в свой вагон и соображаем: если поезд перегружен (а этот маршрут всегда перегружен зимой – лыжный сезон), наши места, по идее, должны быть давно проданы. Что вы думаете? Видим, как проводник в этот самый момент предлагает кому-то билеты… Как выясняется – наши. Представляете, как он «обрадовался», увидев нас… В общем и целом приехали в Киев вовремя, здоровыми и невредимыми.

ДЕТСКАЯ-МУЗЫКАЛЬНАЯ-ШКАТУЛКА. Мой папа хочет машину купить. Лет пять хочет, собирает деньги, но они всегда уходят не туда, куда он хочет. В среду попадается ему журнал «Продажа автомобилей»… Говорит: «Все, теперь точно куплю». Но денег – только половина нужной суммы. Где взять?… Мама мне звонит с работы: «Что делать?» Говорю: «Мама, закрой глаза, когда откроешь – какой первый предмет попадется?» Она: «Компьютер». О'кей. Я начинаю: «Компьютер портативный, ноутбук или огромный, как в старые времена, размером в целую комнату?» Она отвечает: «Какой есть, обыкновенный…» – «Нет, – объясняю ей, – назови такой, какой тебе лично нравится». – «Ну, ноутбук, маленький». – «Маленький, как Дюймовочка или как пирожок с капустой?» – «Пирожок». – «Пирожок на десерт у английской королевы или шапка-пирожок?» – Ну и так далее… Дошло до роз: «Самурай дарит розы Софи Лорен или баба Маша выращивает их в Голландии?» – Мама: «Ой, баба Маша выращивает в Голландии и копает картошку одновременно. Всё, отстань от меня, мне надоело». Я говорю: «Твой образ – баба Маша в Голландии, копает картошку. Представила ее? Помни, теперь это – ты». – «Хорошо, я». Это было в четверг. Пятница, вечер, звонит мама: «Благодарю твоих симоронцев всех. Машина в гараже». Какая машина, я ничего не поняла, денег же нет… Оказывается, после нашей беседы деньги нашлись в полчаса. Очень большая сумма. Три человека сразу предложили. Мама с папой хотели красную машину, а получился баклажан. Причем все машины были красные, они сами выбрали баклажан…

ЛАМПОЧКА-ВОСЬМИСЛОЙНАЯ. В пятницу был праздник – день учителя, денег нам не дали. Премию тоже. Но все хотят пойти и отметить этот праздник. Обогнались с подругами, симпатизировались… Деньги от этого не появились, конечно. Собрались, пошли… Одно кафе, другое… Нас несет мимо. Вдруг – остановка. Новое какое-то заведение… Заходим, уютно. Садимся за столик, смотрим меню – что бы такое взять подешевле, в сумочках же копейки… Пока мы так сидим озадаченно, подходит директор этого заведения (потом выяснилось, что он в честь праздника отпустил в этот день официантов). Говорит: «А кто вы такие?» Мы рассказываем, что учителя, что мы тут празднуем. Он говорит: «Знаете, у меня тоже жена педагог, ее сейчас здесь нет, она сейчас очень далеко… Мне очень приятно увидеть ее коллег». Приносит нам на стол шампанское, коньяк, поднос креветок, говорит: «За счет заведения». Потом спрашивает: «Хотите потанцевать?» – «Да, хотим». – «Ну, идемте на дискотеку». – «А дискотека у вас платная?» – «Платная, но для вас будет бесплатная»… Таким образом, праздник получился прекрасным…

БОБОШКА. Сегодня иду на работу, на оградке сидит большая ворона. Я ее увидел – и она меня. Она сказала мне: «Карр!» – я ей в ответ: «Доброе утро, Бобошка!» Так, мне показалось, ее зовут. Она тут же взлетела, и я увидел прямо в ее полете, в воздухе загогулину… Взял кусок снега в руки и вылепил этот полет… Да, я еще забыл сказать, сегодня мне надо было получить две визы на письмо. На одно письмо две визы в разных местах. Причем прием в этих конторах – в одно и то же время, до обеда, находятся они в противоположных концах города, и там, конечно, с утра очереди… Так что я был заморочен этой проблемой. И вот слепил я из снега что-то непонятное такое, забросил в небо, вслед улетевшей вороне, сказал: «Лети, Бобошка!» И пошел по своим делам… Буквально через час обе визы были получены.

ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННЫЙ. Позвольте мне выступить с оппозиционным заявлением…

Б. Слушаем. Вы против красных али большевиков?

Ц. Я – против бессмысленницы, которую вы пропагандируете. Сколько себя помню, меня учили ставить перед собой цель, задачу и стремиться к ее осуществлению. Говорят же: бьешь в одну точку – обязательно достигнешь желаемого. Вы же… девальвируете эти вещи. По-вашему, никаких установок вообще быть не может, не должно… Анархия – мать порядка!

Б. Так, так… Вроде мы недавно с задачами-целями уже разбирались… Что ж, порассуждаем еще. Человек пришел в этот мир. Первое, одно из самых важных условий его существования здесь – он должен дышать. Иначе вообще ничего не сможет дальше делать. Вот мы с вами сидим, дышим и не задумываемся над этим. Спим – дышим. Находимся в глубоком обмороке – дышим. Каким способом проще всего лишить человека жизни? На какое-то время зажать клапан дыхательный – и он уже на том свете. Так вот, дыхание – это цель? Ставим мы перед собой цель – дышать, когда рождаемся в человеческом образе? Или дышим автоматически, бездумно?

Ц. Ну, наверное, автоматически…

Б. Позвольте, позвольте! Мы себе где-то там летали – в безвоздушном пространстве, между прочим, – понятия не имели об атмосфере, о смеси кислорода с какими-то газами… Естественно, никаких дыхательных задач перед собой не ставили. И вот надумали сигануть сюда, на эту планету Представьте себе, что у нас нет легких, бронхов… жабр, на худой конец… что с нами будет?

Ц. Ничего не будет. Нас не будет.

Б. Само собой. Но для того чтобы в груди появились легкие или жабры, нужно поставить задание. Создать проект. То есть, входя в земную атмосферу, мы преодолеваем препятствие – отсутствие у себя дыхательных органов – выращиваем их по образу и подобию здешних существ… Появляется цель – преодолеть препятствие.

Ц. Допустим. Что из этого?

Б. А вот что. Мало того, что принято решение дышать, мы с вами решили еще и кушать. Еще одна цель… Не успел человек прийти сюда, не заработал еще ни копейки себе на пропитание – а уже орет, требует, чтобы его кормили. Иждивенец такой сразу. И кричит он потому, что подсознательно боится, что ему не дадут пищи. То есть – опять препятствие и опять преодоление… И дальше, двигаясь по земной жизни, мы движемся по дороге целей, которые укладываются в одну связку: стать человеком, быть человеком… Пытаемся достичь всего, что сопутствует исполнению этой программы, преодолевая всевозможные преграды. А так как их оказывается у нас на пути более чем достаточно, мы только тем и занимаемся, что ставим перед собой новые задачи и ищем способы их решения. Верно?

Ц. Верно.

Б. А теперь вернемся к началу координат, когда мы еще не появились здесь, в этом пространстве. Наше Я где-то там летало и еще не знало о существовании Земли, с ее населением, с ее задачами и прочими делами. Могли ли у нас быть в ту пору специфически человеческие цели? Вряд ли. Но подумаем: что нам вообще известно о целях как таковых, об их природе, о задачах и способах их достижения? Мы знаем об этом сегодня, только исходя из своего человеческого опыта. То есть понятие цели для нас всегда сопрягается с какими-то препятствиями, имеющими место здесь, в физическом пространстве-времени. А существуют ли подобные препятствия за пределами этого пространства, там, откуда мы сюда пришли? В мире с иной, условно говоря, «физикой»? Наш сегодняшний опыт симпатизации показывает, что там все выглядит иначе. Может быть, там есть какие-то другие игры, но этих – нет. Стало быть, с нашей привычной точки зрения о том, что собой представляет цель, можно утверждать, что у дочеловеческого Я целей нет. И что цели (то, что мы называем целями) появляются у нас только в тот момент, когда наше Я приближается к земному миру, заглядывает сюда…

Если я нахожусь здесь, а пункт назначения у меня находится в том углу, я понимаю, что задача у меня – преодолеть это расстояние и прийти к этому углу Но если я посмотрю с верхней точки на этот угол или на другой, то я увижу все целое. И окажется, что задачи у меня никакой нет, потому что я уже объял собою все, что здесь есть. Какие еще у меня могут быть цели?… Когда мы выходим в результате симоронских практик во внецелевое пространство, не успеем мы поставить перед собой какую-то задачу, как она тут же осуществляется. Невысказанная, несформулированная… Получается, что главное в целевом мире условие – преодоление препятствий, движение во времени и в пространстве, чтобы чего-то достичь, – лишается содержания.

Из нашей жизни уходят цели. Мы переходим в совершенно другое качество существования. Это неизбывный, непрерывный процесс творчества. Процесс, а не фрагмент. Когда я поставил перед собой задачу нарисовать какую-то картину, чтобы преуспеть в обществе, чтобы порадовать кого-то, чтобы заработать деньги, чтобы участвовать в каком-то там смотре… Эта картина всегда будет ограниченна по своему миросодержанию, в ней не выразятся все мои возможные возможности. А если я рисую эту картину потому, что не могу ее не нарисовать, и не думаю о том, сколько она будет стоить, купит ее вообще кто-то или нет, кого она там порадует, какое место займет в конкурсе, – вот тогда я занимаюсь творчеством. Это не цель – это всплеск, это реализация моего симоронского побуждения. То, что отныне для нас называется жизнью, – построено из этих всплесков.

2. Погружение в игры и выход из них

ПАЧКА-КУПЮР. Я пытаюсь решить проблему с деньгами, с депутатом. Прошу у него десять тысяч, конкретно. Он мне не дает.

Б. Итак, пришли к депутату. Перо в бок: «Дай, гад, зарежу…»

П-К. Я писала несколько писем, прикалывала к этим письмам счета, на что я хочу потратить деньги. Пыталась с ним работать, в моем понимании – правильно, как надо… Но он все равно от меня прячется. Теперь даже для его секретаря меня не существует.

Б. Как вы пытались с ним работать?

П-К. Представляла, что прихожу к нему на прием, он меня радостно встречает, открывает передо мной двери, усаживает в самолет, везет меня на Багамские острова и дает эти десять тысяч. Ну, в общем… больше ничего мне и не надо.

Б. Прекрасно. Тратьте теперь эти тысячи.

П-К. Так их же нет… Это же в мечте.

Б. Тратьте в мечте.

П-К. Мне нужно в реальности…

Б. Не обижайтесь, но барану, который утром рано столкнулся на мосту с другим бараном, тоже до зарезу нужно было получить от него кое-что. И он рисовал себе, как этот встречный компаньон усаживает его в самолет и собственноручно доставляет на тот берег… А реальный баран стоял и не думал уступать. Пока для нас с вами снаружи существуют грозные бараны, от которых зависит наша судьба, в Симороне нам делать нечего.

П-К. Но я же сделала самообгон. У меня даже образ симпатяги есть: «Пачка купюр, перевязанная розовой ленточкой».

Б. Это вы называете симпатягой? В самих словах ваших присутствует вожделенная недостижимая мечта… Самообгон не состоялся. Вспомните, как мы работаем по второй игровой стадии: если перед нами возникло препятствие – зеркалим его, восстанавливая в себе знание, что через нечто подобное мы когда-то уже прошли. И тем самым снимаем потребность повторного прохода… Стало быть, что вы должны были сделать, натолкнувшись на депутатское «нет»?

П-К. Изображать то же «нет»…, пока на лице его не вырисуется недоумение. Затем переставить губы его на живот, а пуп – нацепить на кончик носа, чтобы получилось, как у мопса…

Б. Вот вам и симпатяга! Вы бы тут же и думать забыли о своем депутате, о десяти тысячах и о том, на что должны их истратить. А если бы и не забыли, то ноги сами понесли бы вас туда, где на блюдечке с голубой каемочкой… И сердце билось бы в упоенье, и для него открылись вновь и божество, и вдохновенье…

ПУПСИК. У меня, к сожалению, много всяких желаний. Одно из них было – убрать одного политического деятеля, авантюриста, жулика. Хотя жена была против.

Б. Люди, прячьтесь под стулья, среди нас террорист…

П. Я не террорист.

Б. Тогда – что означает «убрать»?

П. Сделать так, чтобы он ушел. Занялся огородом или сел играть в «козла» во дворе. И вот я устроил самообгон, бурный такой самообгон… Жена говорит: ты сумасшедший. Но вот неделю назад его уже не стало. Ушел на пенсию. Я не хочу сказать, что это моя заслуга, но доля моя в этом есть.

Б. Давайте внесем ясность, коллеги. В Симороне никто ни с кем не борется. Если мы начнем кого-то устранять, грош нам цена. Мы поднимаемся на тот уровень, где видим все ходы-выходы. Пусть кто-то внизу бродит по болотам… Мы подаем ему руку, он ее принимает – в нем высвечивается симпатяга и в жизни его происходят перемены. Не хочет подняться – не надо. Но «топить» его мы не будем. Просто не станем подьгрывать ему, участвовать в его играх… Поэтому слова «убрать», «устранить» – звучат странно. Не из нашего это словаря…

П. Но ведь факт – у меня получилось, его не стало…

Б. Можете не сомневаться: вернется. Не он лично, так другой, такой же, как он. Вы ведь внутренне ждете этого, готовите для него посадочную площадку…

Б. Кто вы?

ЯПОНЕЦ. Японец.

Б. Не похоже. Скажите что-нибудь по-японски.

Я. Пуси-куси.

Б. Другое дело.

Я. Синоптики обещали на тридцатое сентября хорошую погоду, это нас устраивало: нужно было везти панели. Мы строим дачу, заказали на заводе… Вечером двадцать девятого сентября звонят с Троещины, из почтового отделения: «Мы еле вас разыскали, по справке. Вам пришла телеграмма». Спрашиваю: «Что за телеграмма?» – «По телефону не можем сказать содержание. Вы должны прийти и получить». Больше мне делать нечего: другой же конец города… Я подумала: завтра тридцатое число – «Вера, Надежда, Любовь» – это меня кто-то так поздравляет, шутка… Я ведь Надя.

Б. Вы же Японец.

Я. Японская Надя. На-Дя.

Б. Значит, телеграмма из Японии.

Я. Конечно. Думаю, завтра рано вставать, возиться с панелями… Зачем мне эта телеграмма. Утром просыпаюсь – барабанит дождь. Муж меня под бок: «Слышишь, какой ливень? Как мы их тащить будем?» Час льет, два льет… Я говорю: «Поезжай на завод и поговори там. Согласятся панелевоз дать – повезем». Поехал муж, возвращается: «Не повезем». Тут приходит мой старший сын: «Мать, тебе нужно сходить в лицей – там проблемы у младшенького». Ну и ну… Поехала. Нахожу преподавателя. Она говорит: «Я вам послала телеграмму, но, как выяснилось, по чужому адресу: ваш мальчик обманул меня, указал не тот…» Не могу понять, как я влезла в такую черную полосу…

Б. Брр… Действительно, в голове туман. Проанализируем. Перед вами возникла череда преград, так? В какой момент появилось первая из них?

Я. Первая – это неожиданная телеграмма: нужно ехать поздно вечером на Троещину.

Б. До этого никаких приключений вроде не было. Вы задумали перевозку панелей, собрались спать… И вдруг – телеграмма. Заинтересовались, стали гадать – от кого, в связи с чем… То есть, согласно нашей классификации, вошли в третью игровую стадию, наполнились проблемностью… Что нужно было сделать, чтобы не попасть в нее? На синем небосклоне появилось едва заметное пятнышко: звонок с почты. Первая стадия. Пока звонит телефон, не задумываясь, кто это может быть, обезьянничаете: «дзинь-дзинь-дзинь»! И спокойно ложитесь спать, потеряв интерес к звонку. Упустили этот момент, взяли трубку – въехали во вторую стадию. Что ж, не вслушиваясь в содержание речей телефонного собеседника, тихонько воспроизводите его голос, интонации… он очень быстро умолкнет. Улыбнитесь и – в постель. Утром вы бы встали: никакого дождя, можно везти панели. Если бы он прошел в это время, дождь, то не там, где пролегает ваша дорога… Но вы стали выяснять с почтой отношения. С этим и погрузились в сон, подготовив себе на утро продолжение, нагромождение проблем: ливень, невозможность транспортировать панели, вызов в лицей, сыновний обман…

Я. Да… зашились мы…

Б. На любом этапе этого сценария можно было симпатизироваться и избежать его развития. Например, дождь. Вместо того чтобы ждать его окончания, посылать мужа на завод и тому подобное, работаете со своими переживаниями. Используете в качестве партнера мужа, свою куклу, любые предметы. Рисуете драматическую самообгонную перспективу – до чего вы дойдете в своих страданиях. Инсценируете ее при помощи партнеров, создаете симпатягу… И либо погода меняется, либо созревает другая идея, более интересная, нежели тащить панели… Но, допустим, вы упустили эту возможность, внедрились в паутину еще глубже – вас вызывают в школу. Скажите, что там было в школе такого срочного, что нужно было в грозу ехать? Что он там сделал? Учительскую взорвал? Признался в нежной любви к техничке Марь Иванне?

Я. Прогулял.

Б. Прогулял! Одуреть! Единственный на этой планете ребенок, прогулявший урок. И из-за этого нужно было высылать телеграмму, затевать следствие? Но бог с ней, с этой беднягой учительницей, со всеми наворотами в ее голове… Дергают ее, она дергает других. Но вы-то, вы-то!

Я. Понимаете, беда не в том, что он прогулял: он указал адрес, по которому нас нет.

Б. Проявил творческую инициативу.

Я. Учительница звонит туда. Не отвечают. Посылает телеграмму. А там, наверное, вообще никто не живет…

Б. Хорошо, хорошо. Что-то случилось в школе, вы встревожены… Что делаем?

Я. Ну… работаем со своей тревогой.

Б. Что происходит в это время в мозгах у учительницы, которая внутренне «на связи» с вами, в мозгах у вашего ребенка? Учительница забывает об этой чепухе, будто ее и не было. Ребенок тоже освобождается от подыгрывания ей и вам и в следующий раз уроков не пропустит. Потому что все вы, участники этого спектакля, – в одной упряжке теперь, в одной альпинистской связке. Элементарнее, чем правила уличного движения.