Текст книги "Иезуиты"

Автор книги: П. Бунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

VII
Уничтожение ордена и новое его воскресение

Энергичная деятельность иезуитов, их вмешательство в государственные дела, развращение юношества и последовательное противодействие всем новым идеям должны были породить глубокое недовольство в обществе. И вот мы видим, как в различных странах начинают раздаваться голоса, требующие изгнания иезуитов.

Скоро иезуиты были, действительно, изгнаны из Португалии, Испании и Франции.

Но со вступлением на папский престол Климента XIV, святых отцов ждали еще большие огорчения. В 1769 году умер скоропостижно от разрыва сердца папа Климент XIII, бывший убежденным защитником ордена. Необходимо было употребить все усилия к тому, чтобы заместителем Климента XIII был не менее убежденный сторонник ордена.

На открывшемся 15-го февраля конклаве большинство оказалось на стороне иезуитского кандидата кардинала Киджи. Но иезуитам не пришлось торжествовать. Короли неаполитанский и французский решили принять самые крайние меры к тому, чтобы добиться, чтобы на папском престоле не было сторонников иезуитов. С этой целью они поручили кадиналам Орсини и де-Берни объявить конклаву, что если они не дождутся кардиналов Неаполя, Парижа и Лисабона и выберут папу без них, то выбранного они будут считать не папой, а просто римским епископом.

Противниками иезуитов кандидатом на папский престол был выдвинут Ганганелли. В сущности, это был ничтожный, но честолюбивый человек, но он дал королям письменное обязательство уничтожить орден иезуитов, а потому получил их поддержку. 18-го мая Ганганелли был избран папой. Он принял имя своего предшественника и стал править римской церковью под именем Климента XIV.

Но легко дать обещание, но не легко его исполнить. Это новый папа почувствовал тотчас, как только вступил на престол. Вступить в открытую борьбу с орденом, который в целях самозащиты пойдет на все, вплоть до убийства, решится не каждый. А Климент XIV к тому же не обладал смелостью. К удивлению покровительствовавших ему королей, он не только не думал об уничтожении ордена, но даже оказывал ему покровительство. Тогда короли напомнили Клименту XIV его письменное обещание и пригрозили опубликовать его. Положение нового папы оказалось безвыходным. Уничтожить орден – значит рисковать собственной жизнью, обмануть королей и не исполнить обещание – значит лишиться престола и вызвать к тому же скандал, ибо по правилам католической церкви заключать какие-либо условия для получения папского престола считалось тяжелым грехом. Совершивший такой грех, лишается папского престола, и сами выборы его считаются ничтожными. Четыре года Климент оттягивал исполнение обещания. Он даже предлагал королям произвести реформы в ордене, только бы сохранить его. Наконец, когда короли остались неумолимыми, он просил указать хоть причины, почему бы он мог уничтожить «такой знаменитый орден, дабы оправдать себя, если не перед Богом, то перед людьми».

Но короли категорически потребовали уничтожения ордена, и Клименту пришлось подчиниться.

Была собрана комиссия из кардиналов для расследования деятельности ордена иезуитов, которая составила буллу об его уничтожении.

Когда папе предложили подписать буллу, он пришел в страшное волнение.

– Этот акт – предвестник моего смертного часа! – Сказал он, подписывая буллу дрожащей рукой.

И он не ошибся…

Осуществляли буллу довольно решительно. В 8 ¹/₂ ч. вечера жители Рима были поражены необычайным зрелищем: корсиканская гвардия заняла все входы и все выходы иезуитских домов. Скоро показались отряды сбирров с папскими комиссарами. При каждом таком отряде было по прелату и по нотариусу. Буллу торжественно прочитывали во всех иезуитских домах, пересчитывали всех их обитателей. Собранным недоумевающим членам ордена объявлялось, что они должны или удалиться в какую-нибудь дальнюю обитель, или уйти в мир. На размышление давалось три дня сроку, причем любезно предлагалось пожизненное содержание и проезд.

Особенное внимание, конечно, было обращено на генерала Лоренцо Риччи. Думали, что у него найдут большие капиталы и драгоценности, поэтому сильный отряд корсиканцев занял прежде всего дворец генерала. Был произведен самый строгий обыск, но к удивлению ничего не нашли. Лоренцо Риччи держался с большим самообладанием. На все вопросы, где скрыты богатства ордена, он отвечал, что орден никаких богатств не имеет.

Риччи был арестован и, для удобства наблюдения за ним, отведен в английскую коллегию. В одно время с генералом были обысканы и арестованы ассистенты генерала. Их поместили в замок Ангела, куда скоро перевели и генерала.

Обыски производились очень тщательно, однако, денег не нашли, ибо все ценное заранее было увезено и размещено у богатых сторонников ордена.

Официально орден был закрыт. Но это было только официально. В действительности, он продолжал существовать. Да и нельзя было думать, что столь могущественная организация так легко уступит поле битвы. Началась упорная борьба, стоившая Клименту XIV жизни.

Вскоре после уничтожения ордена по городу стали ходить слухи, что Климент скоро должен погибнуть. Эти слухи были настолько упорны, что многие, действительно, стали ждать несчастья. Было очевидно, что иезуиты к чему-то готовятся. Скоро случилось то, чего ждали со страхом. На страстной неделе в 1774 году папа вдруг почувствовал сильный озноб, начались судороги, в голосе хрипота. Сначала думали, что только обыкновенная простуда, но скоро появились зловещие признаки. Весь организм оказался поражен каким-то странным катаром: во рту и в горле появилась опухоль. Больной чувствовал страшный жар и тошноту, в беспокойстве метался на постели. Скоро началась рвота и страшная боль в нижней части живота. Живот распух. Из головы стали лезть волосы. Даже ногти расшатались и выпадали. Климент заживо стал разлагаться. Было ясно, что больной отравлен каким-то страшным ядом, но противоядия не помогали. 19-го сентября гангрена поразила низ живота и Климент впал в беспамятство. 22-го сентября 1774 года в 7 ¹/2 час. утра Климента не стало. Когда 23 числа тело хотели бальзамировать, то оно оказалось настолько сгнившим, что пришлось похоронить не бальзамируя.

Так страшно отплатили иезуиты за попытку их уничтожить. Иезуиты поспешили воспользоваться смертью Климента и издали документ, по которому будто Климент отменил свою буллу. К этому документу было приложено предисловие, в котором иезуиты писали, что «как только папа подписал свою нечестивую буллу, его начали мучить угрызения совести, и он решился исправить зло, которое нанес всему христианству уничтожением общества Иисуса. Он решился торжественно и добровольно отменить свою буллу, дабы преемник его мог восстановить орден в прежнем виде. С этой целью он собственноручно написал и подписал этот документ и отдал его великому кардиналу Боски для передачи будущему папе. Он сделал это тайно, чтобы бурбонские государи опять не подняли шум. Покойный Боски исполнил его приказание и все сановники церкви получили копии этого документа. Но до нынешнего времени его приходилось скрывать и только теперь, спустя 18 лет со смерти Климента XIV, когда бурбонские правители совершенно изменились, имеется возможность издать его в свет».

Трагическая судьба Климента XIV заставила его преемника Пия VI изменить свое отношение к ордену иезуитов. Он не только прекратил всякие преследования против иезуитов, но стал даже назначать их на наиболее видные должности. Скоро папа стал действовать смелее и признал открытое существование ордена в пределах Малороссии и Литвы.

Скоро наступило благоприятное для иезуитов время, когда они могли вновь смело поднять голову. 1814 год был годом темной европейской реакции. Все темные силы старого порядка почувствовали, что настал на их улице праздник. Не замедлили, конечно, этим праздником воспользоваться и иезуиты. Как наиболее твердый оплот реакции против всяких либеральных идей, иезуитский орден стал желанным для всех реакционеров. В 1814 году 7-го августа орден был восстановлен во всех своих правах и вновь мог начать в широких размерах свою деятельность. Иезуиты, конечно, немедленно использовали благоприятно сложившиеся обстоятельства и постарались восстановить свои организации. Правда, не везде им удалось вновь получить право свободной деятельности, но все же признание папы облегчало им борьбу.

За последние годы известны следующие генералы иезуитского ордена: Тарквини (1873 г.), Францелин (1876 г.), Марцелла (1886 г.), Мартэн (1892 г.).

Число членов ордена равнялось: в 1816 г. – 674 члена, в 1841 г. – 3563, в 1880 г. – 10521 и в 1889 г. уже 12306 членов.

Так иезуиты возродились вновь и до сих пор усердно служат делу реакции в борьбе против нарождающихся свободных новых форм жизни.

VIII
Иезуиты в России

Иезуиты прежде всего появились на юге и на западе. В 1569 году мы их видим в Вильне, где они открыли школу. Позднее в Ярославле (Галиция) у них появилась уже коллегия. Энергичные и ловкие, вместе с тем сравнительно с другими представителями католической церкви, ученые, они скоро приобрели большое влияние в польском обществе. Скоро они стали самыми энергичными борцами в деле борьбы католической церкви с православной в западных русских областях. Понимая, какую большую роль могут сыграть иезуиты в деле распространения католичества, им покровительствовал сам Баторий. Вслед за правительством и частные лица стали оказывать иезуитам содействие. Иезуиты строили храмы, устраивали школы, неустанно проповедывали. Скоро они заняли годсподствующее положение, в их руках было воспитание почти всего тогдашнего поколения, так как они считались лучшими воспитателями.

Попытки иезуитов перенести свою деятельность в Москву проявились очень рано. Первым иезуитом, появившимся в Москве был Антоний Поссевин. Он приехал в Москву по просьбе Ивана Грозного, который обратился к папе с предложением взять на себя посредничество в войне между ним и Баторием. Папа прислал Поссевина. Римского первосвященника всего менее, конечно, интересовал вопрос о заключении мира между Русью и Польшей. Но в обращении Грозного он увидел отдаленную возможность привлечь к своему престолу и православную церковь. Для этой миссии нужен был энергичный, но хитрый и ловкий человек. Таким и был Поссевин. Попытка Поссевина склонить Грозного на сторону папы успехом не увенчалась.

– Папа – волк в овечьей шкуре! – был ответ на попытку Поссевина склонить Грозного на свою сторону. После этого Поссенину оставалось только уехать обратно. Не успев в своей главной миссии, он, конечно, не захотел выполнить и того, на что рассчитывал русский царь: он оказался плохим посредником и тотчас перешел на сторону Батория. При его посредстве русские потеряли всю Ливонию, тогда как сам Баторий склонялся оставить за русскими несколько городов.

Следующую попытку иезуиты сделали при появлении Лжедимитрия. Они, конечно, хорошо знали, что Лжедимитрий самозванец, но охотно поддерживали его, ибо его воцарение сулило им широкие перспективы. Приехав в Москву, они расположились, как дома. Но с падением Лжедимитрия кончилось и их торжество. Впрочем, они сначала попытались использовать для себя второго самозванца, Тушинского вора. С прекращением смуты на Руси, иезуиты должны были прекратить свои наезды на Русь.

Однако, в конце XVII века мы вновь видим их в Москве. Они прибыли под покровительством послов немецкого императора и замешались среди иностранцев, которых тогда уже было много на русской службе. Скоро они заручились расположением кн. Василия Васильевича Голицина и стали действовать смелее. У них появился дом, купленный на имя купца итальянца Гуаскони. Там иезуиты устроили школу. Скоро их влияние стало заметно и патриарх, дабы вовремя присечь их влияние на молодое поколение настоял на издании указа об изгнании иезуитов. Этот указ был издан 2-го октября 1689 года. Для выезда из Москвы дано было только два дня срока, в течение которых они должны были ликвидировать свои дела и оставить столицу.

Однако в Москве остались у них заступники и лишь только немного обстоятельства изменились, изгнанники появились вновь. При Петре Великом их вновь образовалась целая колония. Этому особенно помог друг Петра, Патрик Гордон. Он был ревностный католик и, конечно, всей душей был предан иезуитам. Скоро на месте дома Гуаскони выросла иезуитская церковь и школа. Дела иезуитов пошли так хорошо, что скоро появилась Целая иезуитская слобода.

Иезуиты вели деятельную пропаганду и старались навербовать сторонников.

Петр, конечно, знал о деятельности иезуитов и вряд ли ей сочувствовал, но он их не трогал, дабы не нарушать дружественных отношений с немецким императором, который им покровительствовал. Но такой нейтралитет мог продолжаться только до тех пор, пока эти отношения были дружественны. Скоро, однако, в отношениях, ввиду бегства царевича Алексея, произошло охлаждение. Свое неудовольствие Петр прежде всего выместил на иезуитах. 18-го апреля 1719 года вышел указ о высылке за границу всех иезуитов, проживающих в Москве.

Вновь иезуиты появились только при Екатерине. Случилось это само собой. Екатерина получила от Польши Белоруссию. А так как там крепко утвердились иезуиты, то пришлось вместе с Белоруссией получить и иезуитов. Екатерина очень подозрительно относилась к этим новым подданным и предписала местным губернаторам составить подробный список всех иезуитских монастырей и школ. В своем приказе она писала: «Вы имеете учредить особенное наблюдение над иезуитами, как над коварнейшим из всех латинских орденов, так как у них подчиненные ничего предпринимать не могут без разрешения своих начальников». Однако скоро подозрительность и некоторое недоброжелательство Екатерины к иезуитам сменились милостью. Дело в том, что присоединение новых областей было насильственно, и понятно, что польское и литовское общество были настроены к русским враждебно. Иезуиты сумели использовать момент. Они первые заявили себя самыми преданными подданными новой императрицы. Свою преданность они демонстрировали как только могли. Екатерина оценила этот шаг иезуитов и с тех пор стала относиться к ним благосклонно. Эта благосклонность простиралась так далеко, что спасла иезуитов даже и от буллы Климента XIV, уничтожившего орден.

Декрет папы закрывал все учреждения ордена и понятно, что он поверг в великое уныние русских иезуитов. Но во главе их стоял хитрый и находчивый Станислав Черневич, ректор полоцкой коллегии, он нашел выход. Были пущены в ход все пружины, использованы все связи. А так как среди приближенных к Екатерине лиц были влиятельные друзья ордена, то все кончилось для них благополучно. 23-го ноября 1773 года Черневич от лица всех белорусских иезуитов подал Екатерине прошение. В этом прошении хитрый иезуит говорил о преданности всех иезуитов папе, о готовности их подчиниться его воле и просил: «Ваше Величество, благоволив разрешить обнародование декрета об упразднении общества, проявите этим Вашу Царскую власть, а мы неукоснительным послушанием окажем себя одинаково покорными, как власти Вашего Величества, имеющей дозволить исполнение декрета, так и власти верховного первосвященника, требующей от нас исполнения».

Екатерина прекрасно понимала тайные желания иезуитов и, во всяком случае, была подготовлена к этому. Она не разрешила иезуитам подчиняться папе и не распубликовала буллу.

– Вы обязаны послушанием папе в деле догматов, а во всем остальном вашим государям. Я вижу, что вы совестливы! Впрочем, для успокоения вашего я спишусь с варшавским нунцием через моего поверенного.

Так иезуиты «были вынуждены» не подчиниться папе. Это только и было им нужно. Напрасно варшавский нунций протестовал против такого нарушения папского декрета и требовал от иезуитов беспрекословного повиновения папе, иезуиты не обращали на его требования внимания и продолжали свою деятельность.

Но в особенности хорошо себя почувствовали иезуиты с восшествием на престол Павла. Павел скоро подпал под сильное влияние верховного настоятеля иезуитов Гавриила Грубера. Грубер приехал из Вены в Петербург под тем предлогом, что он хочет представить академии наук свои изобретения по части механики. Но в действительности не в механике тут было дело. Грубер по приезде в Петербург немедленно постарался завести связи с высшим обществом. И так как он был человек образованный и умный, то скоро обратил на себя внимание. О Грубере стали говорить, его стали везде приглашать. Скоро молва дошла до императора Павла, и он пригласил его к себе. Павел был в восторге от Грубера и захотел немедленно сделать его кавалером. Иезуит смиренно отклонил от себя эту честь и сказал Павлу:

– Ваше Величество, с прискорбием я должен отклонить от себя эту честь. Устав нашего ордена предписывает нам посвящать себя службе государя и их подданным единственно для большей славы Божией – ad maiorem Dei gloriam.

Императору очень понравилась речь Грубера и он велел ему приходить во всякое время без доклада. Грубер не замедлил воспользоваться предложением. В результате влияния Грубера в 1800 году Павел обратился к папе с просьбой о восстановлении в правах иезуитского ордена. Затем посыпался целый ряд указов в пользу иезуитов. Первый о том, чтобы в католической церкви св. Петра в Петербурге богослужение отправляемо было только иезуитами. Вторым передавалась иезуитам в полное их распоряжение церковь св. Екатерины со всеми принадлежащими ей домами и доходами. Третий разрешал иезуитскому новинциату в Полоцке умножать богоугодные его заведения и возвращал ордену по мере открытия этих заведений отобранные у него польским правительством имения, четвертый создавал для ордена независимое положение от католических властей.

Против владычества иезуитов выступил престарелый католический митрополит Сестринцевич. Правда, в открытую борьбу вступить он не решался, но иезуиты хорошо знали, что он против них. Надо было Сестринцевича убрать с дороги. Выступить открыто против него Грубер тоже не решился. Тогда он пошел закулисными путями. Через своих сторонников Грубер беспрестанно стал надоедать Павлу жалобами на Сестринцевича. Недоумевая, почему так недовольны Сестринцевичем, Павел захотел узнать об этом у Грубера. Тот воспользовался случаем и разукрасил Сестринцевича так, что тот высочайшим приказом был лишен Мальтийского ордена и ему было воспрещено являться ко двору.

Но старого митрополита ждали еще большие унижения. Через несколько дней вечером, часов в 11, к Сестринцевичу явился полицейский чиновник и передал высочайшее повеление немедленно встать с постели и очистить занимаемое Сестринцевичем помещение для отца Грубера. В ту же ночь к трем часам это было исполнено.

Сестринцевич не мог понять, почему такая немилость стряслась над его головой. Когда он обратился с вопросом по этому поводу к графу Палену, то тот ответил:

– Право, я ничего не знаю!

А потом добавил:

– А в каких отношениях вы с отцом Грубером?

Для Сестринцевича стало ясно, что причина его несчастья Грубер.

Но на этом Грубер не остановился. Он захотел окончательно уничтожить своего противника. Скоро представился случай.

Грубер, пользуясь данным ему правом, как-то явился к Павлу.

– Что нового, о чем говорят в городе? – спросил император.

– Забавляются указом Вашего Величества в нашу пользу! – ответил иезуит.

Павел вскочил, как ужаленный.

– Кто смеет?! – визгливо крикнул он.

Услужливый Грубер подсунул ему лист бумаги, на котором было написано 27 имен. В числе их и имя Сестринцевича.

Этим доносом участь Сестринцевича была решена. 14 ноября 1800 года Сестринцевич был уволен и сослан на жительство под надзор полиции в свое имение. Другие лица, перечисленные в бумаге, подверглись также частью высылке, частью аресту.

– Эти негодяи никогда не вернутся! – воскликнул в радости Грубер, когда узнал о результатах доноса.

На место опального Сестринцевича был назначен его кондъютор Бениславский, человек бездарный, но преданный иезуитам. Теперь все управление латышской церковью сосредоточилось в руках иезуитов. Под покровительством Павла они могли развить широкую деятельность.

Влияние иезуитов на Павла было так велико, что он сам стал хлопотать перед папой о восстановлении ордена иезуитов в России. Папа удовлетворил просьбу императора, но булла о восстановлении ордена была получена уже после его смерти.

Вступивший на престол Александр I не был поклонником иезуитов, но все же опубликовал буллу. Однако, при этом иезуитам было предписано воздерживаться от католической пропаганды. После этого в 1802 году Грубер был избран в генералы; после его смерти генералом стал Березовский. Во время его управления деятельность иезуитов сильно расширилась. Появились миссии в Саратове, Астрахани, Риге, на юге России, в Москве и даже Сибири. Число членов ордена дошло до 349.

Запрещение заниматься католической пропагандой, конечно, не было выполнено иезуитами. Эту пропаганду они вели усиленно в высшем обществе, вербуя себе последователей. Скоро оказались совращенными в католичество кн. Одоевский, А. Ф. Голицин, княгиня Голицина, гр. Ростопчина, Екатерина Толстая и ряд других лиц. Пропаганда эта велась, конечно, тайно, ибо иезуиты хорошо понимали грозящую ответственность. О том, как велась эта пропаганда, свидетельствует письмо аббата Сюрюга. «Зная край, – пишет он, – я из предосторожности не возбуждаю рвения, а только направляю его и в результате всегда оказывалось, что руководимые таким образом сами собою приходили к желанному концу. В сношениях моих с потаенною моей паствою затрудняет меня более всего не исповедь, а приобщение. Исповедать я могу во время гуляния, в гостиной, на людях, не возбуждая ни малейшего подозрения, но приобщая, я подвергаюсь гораздо большей опасности. Поэтому я просил бы вас сообщить мне ваше мнение об одном моем изобретении: я придумал устроить серебрянный ларчик, в котором бы можно было укладывать святые дары (следует подробное описание его устройства и наставление, как приносить его накануне в комнату причастника, для того, чтобы он мог на другой день поутру, после обычной молитвы приобщиться наедине). Таким образом, – заканчивает аббат, – устранились бы все неудобства тайного причащения». Скоро, однако, эта тайная пропаганда была обнаружена. Случилось это благодаря гр. Растопчиной. «Несмотря на строгий мой запрет, – пишет тот же аббат Сюрюга, – и несмотря на все мои увещевания, она поведала тайну своему мужу… Этот необдуманный поступок срезал меня с ног». С этого времени начались на иезуитов гонения. Указом от 20 декабря 1815 года иезуиты были высланы из Петербурга, и им было вообще запрещено жить в столицах. А 13-го марта 1820 года по докладу министра духовных дел и просвещения кн. Голицина вышел указ о высылке их из России навсегда, имущество было конфисковано, а школы закрыты. Так печально кончилась деятельность иезуитов в России.

Почему иезуиты оказались столь желанными гостями в России, что император Павел стал даже хлопотать за них перед папой? Объяснение этому следует искать не в религиозных воззрениях иезуитов, а в той политической позиции, которую они заняли к этому времени. В конце XVIII века и в первой четверти XIX века вопросы о защите веры мало кого волновали, но появились другие факты, которые заставили над собой задуматься. Революционное движение, грозившее перевернуть весь сложившийся политический уклад жизни, заставил защитников абсолютной монархии искать друзей, на которых бы можно было опереться. Иезуиты поняли, что настало время для их деятельности и они выступили, как оплот реакции. Роль иезуитов в это время хорошо определил граф Иосиф де-Местр следующими словами: «Иезуиты, – это сторожевые псы верховной власти; вы не хотите дать им воли грызть воров, тем хуже для вас; по крайней мере, не мешайте им лаять на них и будить вас». Правда, эти «псы» не обладали только собачьей верностью; они оберегали и защищали того, кто гладил их по шерсти, в противном случае, немедленно показывали клыки и кусали, как мы видели, чувствительно. Эта роль псов, защищающих реакцию, и заставляла покровительствовать им русских императоров.

Но, когда «псы» стали подкапываться под устои, на которых покоилась старая власть, псов беспощадно изгнали из России…