355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Отфрид Пройслер » Гном Хёрбе и леший » Текст книги (страница 1)
Гном Хёрбе и леший
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 21:37

Текст книги "Гном Хёрбе и леший"


Автор книги: Отфрид Пройслер


Жанр:

   

Сказки


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Отфрид Пройслер
Гном Хёрбе и Леший


ЗДЕСЬ Я И ЖИВУ

Итак, жили-были два таких друга, два таких друга, каких и на свете-то не бывает. А дружба их была давняя. Еще позавчера гном Хёрбе и леший Цвоттель решили никогда в жизни не расставаться.

Вот и сейчас они сидели рядышком, окруженные Дитрихом Корешком, Кайлем Хромоножкой, Сеффом Ворчуном и трусишкой Лойбнером. На большом камне был разложен обед.

– Ничего нет вкуснее брусничного варенья! – приговаривал, облизываясь, леший Цвоттель.

После обеда все отправились по домам. На лужайке Дитрих Корешок и Кайль Хромоножка попрощались и пошли в свою сторону, а Сефф Ворчун с трусишкой Лойбнером, помахав рукой, свернули к своему дому. Хёрбе повел своего лучшего друга лешего к зарослям клюквы.

– Вот здесь я и живу, Цвоттель, – сказал гном. Леший огляделся по сторонам.

– Не морочь мне голову, – обиделся он. – Здесь только заросли клюквы, еще какие-то кусты. Вроде папоротник. Вон камень. Ручеек из-под него вытекает. И все. Никакого дома нет.

– Гномы не такие простаки, чтобы строить дома у всех на виду! – рассмеялся Хёрбе. – Попробуй найти его сам.

– Это я мигом! – похвастал леший. – От меня ничего не спрячешь.

Постепенно стемнело. Последние лучи низкого солнца сквозили по стволам деревьев. Синие тени лежали на желтых дорожках. Леший Цвоттель раздвинул золотистые стебли папоротника и просунул между ними голову.

– Холодно! – закричал гном.

– А там? – Цвоттель показал рукой на заросли клюквы.

– Еще холоднее!

Леший кинулся к орешнику.

– Уж здесь-то наверняка. Угу. Больше негде.

Хёрбе хохотал уже вовсю.

– Напрягись, Цвоттель. Не то совсем замерзнешь!

Леший совсем сбился с ног. Он раздвигал кусты, протискивался в самые густые заросли, совал нос в мышиные норки. Все напрасно!

– Слушай, гном, – рассердился он, – если бы я не был уверен, что ты мой лучший друг, сто раз плюнул бы на все это дело.

И он снова принялся за поиски. Вдруг Хёрбе закричал:

– Горячо! Горячо! Смотри, не спали свой хвост, леший!

Цвоттель взъярился:

– За дурачка меня принимаешь, гном? Это же всего-навсего куча хвороста!

– Ты так считаешь? – хитро усмехнулся Хёрбе. – Гляди!

И он раздвинул ветки. Вот он, дом! Аккуратно сбитый из дощечек, а крыша крыта ветками.

– Ого, какой дом! – изумился Цвоттель. – А крыша-то, крыша! Золотая, как осенние листья!

Не знал еще леший Цвоттель, что крыши гномьих домов, как и их шляпы, меняют цвет по временам года. Осенью они – золотые, зимой – белые, летом – зеленые, а весной – голубые. Не знал, не ведал этого Цвоттель. Но ничего, ему еще много интересного предстоит узнать.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Никогда еще Цвоттелю не приходилось бывать в доме. Да и дом-то он видел впервые в жизни. Осторожно, на цыпочках он вошел следом за гномом. Затаив дыхание, обошел всю комнату. Ну и ну! Вот странности!

– Добро пожаловать, друг леший! – гостеприимно развел руками Хёрбе. – Будь как дома. Располагайся. У меня просторно – обоим места хватит. А я пока сварю кашу. Не возражаешь?

Как это Цвоттель мог возражать, когда он и в глаза никогда каши не видел! Да что каша! Здесь и без нее полно всяких непонятностей. Леший прислонился к двери и решил хорошенько осмотреться. Обо всех этих штуковинах, наставленных на полу и навешанных на стены, он и понятия не имел. Не знал он, что стол – это стол, стул – это стул, а шкаф – это шкаф. С любопытством оглядывал полку с глиняными горшками, окно, подоконник, кровать, хлебный ларь. А что это такое? Громадина. Полкомнаты занимает. В каменном брюхе у нее три железные двери. Справа большая, а слева две маленькие, одна над другой.

Хёрбе распахнул обе маленькие дверцы. В верхнюю сунул несколько поленьев. Вытащил из-под шляпы кремень и трут. Высек искру.

– Стой! – всполошился Цвоттель. – Вспомни про хворост над головой. Сейчас как полыхнет!

– Не бойся, леший. Это я печку растапливаю, – объяснил гном и сунул тлеющий трут в нижнюю дверцу, подлежащие на решетке поленья. Потом надул щеки и стал раздувать огонь в печи. Вот уже и затрещали дрова.

– Слышишь, как весело потрескивает? – сказал Хёрбе. Он подбросил еще дровишек, потом закрыл верхнюю дверцу. А нижнюю оставил чуть приоткрытой.

– Запоминай, леший, – учил он Цвоттеля. – Нижняя дверца – это поддувало. Огню нужен воздух. Тогда он по-настоящему разгорится.

– И останется внутри, в этом белом ящике? – опасливо спросил Цвоттель.

– Куда же он денется? Разгорится, согреет печку. А печка – комнату. И плита раскалится. Тогда и кашу можно на ней сварить.

– А дым нам глаза не разъест?

– Дым через дымоход уйдет на улицу. Отличную печку сложил Мёллер Печник.

– Мёллер? Печник?

– Ну да, печник. И каменщик. А еще трубочист. Два раза в год он обходит все дома в Ближнем лесу и прочищает дымоходы. Весной и в начале зимы. Мёллер Печник – надежный работник, – сказал Хёрбе и принялся варить кашу.

ЗАГОГУЛИНА

Самая густая каша получается из муки буковых орешков. Самая сладкая каша – на ежевичном сиропе. Самая душистая – если ее заправишь лепестками арники.

Самая жирная – от столовой ложки орехового масла. И самая красивая каша получается, когда ее украсишь веточкой сушеной мяты.

– Готово! Садись есть, леший.

Хёрбе достал с полки две тарелки, наполнил их горячей кашей и поставил на стол.

– Вот тебе ложка, леший.

Цвоттель обнюхал непонятную деревянную штуковину и подозрительно спросил:

– Для чего эта загогулина?

Хёрбе рассмеялся.

– Я же тебе сказал, Цвоттель, это ложка. Зачерпывай ею кашу и отправляй в рот. Вот так, понятно?

– Ха! – воскликнул Цвоттель. – Нужна мне твоя загогулина! Да мой язык получше любой загогулины. Лешие не зачерпывают. Они вылизывают. Гляди!

Гном не успел и ахнуть, как леший Цвоттель сунул кончик языка в самую середку горячей каши.

– А-а-а! – завопил леший, хватаясь лапой за обожженный язык.

Он просто ошалел от неожиданности. Ни разу в жизни не пробовал он ничего вареного, а тем более горячей каши.

Гному стало его жалко.

– Попробуй все-таки ложкой, Цвоттель, – сказал он мягко. – Зачерпни для начала немного и подуй, чтобы каша остыла.

Цвоттель опасливо глядел на дымящуюся кашу.

Не лучше ли нарвать ягод? И сыт будешь, и язык не обожжешь. Наконец он решился, копнул ложкой кашу и долго-долго дул на нее, разбрызгивая по столу. Потом осторожно сунул ложку в рот. И застыл, зажмурился.

– Ну, как, Цвоттель? – нетерпеливо спросил Хёрбе. Цвоттель сморщил нос, открыл один глаз, потом второй.

Облизнулся.

– Да-аа, – сказал он, – вот, значит, что такое каша. Ничего. Сладкая. Если бы еще не была такой горячей.

После третьей ложки леший вошел во вкус. Он быстро опустошил тарелку.

Орудовать ложкой он умел еще плохо и весь заляпался. Клочья каши висели на его животе.

– Надень-ка фартук, леший, – сказал Хёрбе. – Смотри, как ты извозился.

– Не смеши меня, гном! – воскликнул Цвоттель. – Лешие не носят фартуков. А с кашей они расправляются по-своему.

И леший Цвоттель быстро и ловко стал слизывать с себя кашу.

Язык его так и ходил по лохматой шерсти живота и лап. Через минуту он сидел гладенький, прилизанный и чистенький. Ни крошки каши не осталось нигде.

– Вот так-то, гном! Учись! – сказал довольный и сытый леший.

ПОРА И ВЗДРЕМНУТЬ

Опорожнив свою тарелку, леший Цвоттель заглянул в горшок на плите. Там оставалось еще чуть-чуть. И он быстро дочиста выскреб остатки каши.

Хёрбе подвинул ему свою тарелку.

– Не стесняйся, Цвоттель, – сказал он. – Я уже наелся.

Леший расправился и с кашей гнома. Потом с сожалением поглядел на пустые тарелки и вздохнул.

– Лешие едят больше всех на свете, – с гордостью сказал он, – не веришь? Давай побольше хлеба и брусничного варенья. Тогда увидишь, как я могу есть по-настоящему.

Хёрбе пошел в кладовку и принес полковриги хлеба и банку варенья. В комнате стало совершенно темно. Гном снял с гвоздика фонарь. Зажег фитиль.

Леший с любопытством наблюдал, как прыгает в фонаре язычок пламени.

– Гном, ты волшебник, – сказал он восхищенно. – У тебя есть домашнее солнце.

При свете фонаря они резали хлеб крупными ломтями и намазывали на него брусничное варенье. Цвоттель ел за двоих.

– Понимаешь, Хёрбе, – толковал он, – у леших такой большой живот, что его не так просто наполнить.

Цвоттель зевнул, потянулся. Глаза его стали слипаться. Он устал от впечатлений и от еды.

Хёрбе набил матрац мягкой травой, положил его на пол утеплой печки, накрыл простыней. Вынул из шкафа подушку и одеяло из мышиной шерсти. Постель для лешего готова.

Всю жизнь леший провел в лесу, спал под кустом на свежем воздухе. И вот сейчас, в первый раз, он улегся в настоящую постель под настоящей крышей. Хёрбе заботливо укрыл его и сам нырнул под одеяло.

Но леший все не мог заснуть. Он ворочался, кряхтел и наконец сказал:

– Эй, гном! Ты спишь?

– Что ты хочешь, Цвоттель? – откликнулся Хёрбе.

– Я, пожалуй, пойду спать на улицу, под папоротники.

– Тебе здесь плохо, леший? – расстроился Хёрбе.

– Что ты, что ты, гном, просто я ужасно храплю во сне. Боюсь, ты не сомкнешь глаз до утра.

Хёрбе засмеялся.

– Не волнуйся, Цвоттель, что-нибудь придумаем, – сказал он и надвинул шляпу на самые уши.

– Ладно, – вздохнул леший, – но учти: если не заснешь сегодня ночью, пеняй на себя.

– А?

– Я говорю: не заснешь – пеняй на себя! – повысил голос леший.

– Что?

– Оглох ты, что ли? – закричал Цвоттель и, набрав в легкие побольше воздуху, гаркнул: – Не заснешь – пеняй на себя!

Гном показал рукой на свою шляпу.

– Под этой шляпой, леший, я ничего не слышу. Можешь храпеть, что есть мочи, – сказал он и повернулся на другой бок. Через несколько минут Хёрбе спал крепким и сладким сном.

ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ – ДОБРОЕ УТРО!

Ночь была на исходе. Гном мирно посапывал в своей кровати. Леший громко храпел в своем углу.

На рассвете, когда Хёрбе проснулся и по привычке сдвинул шляпу на лоб, его оглушил жуткий грохот. Он поскорей снова спрятал уши под шляпу и огляделся.

Утреннее солнышко уже заглянуло в комнату. На полу золотистыми оладышками лежали солнечные блики. В темном углу, куда еще не добрались утренние лучи, храпел во всю мочь леший Цвоттель. Но теперь уже гном не слышал его ужасного храпа. Зато видел, как леший надувает щеки, вытягивает дудочкой губы и выдыхает, будто хочет погасить разом дюжину свечей. Занавески на окнах взлетали, как от урагана, тарелки и горшки на полке подпрыгивали, щетки и веники на полу скакали, как сумасшедшие. Ну и храп!

– Здоровый сон! – засмеялся Хёрбе. – Он так крепко спит, что даже собственный храп ему не мешает.

Он решил, пока спит леший, сбегать за водой. Взял ведро, вышел на порог и лицом к лицу столкнулся с трусишкой Лойбнером. Тут же собрались и другие соседи – Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка, Сефф Ворчун, Старина Цимприх и Плитке Кхе-Кхе. – Доброе утро! Что это вы собрались в такую рань, уважаемые соседи? – удивился Хёрбе.

Гномы махали руками, взволнованно перешептывались. Хёрбе ничего не мог разобрать.

– Говорите, пожалуйста, погромче, – попросил он. Дитрих Корешок сложил руки рупором и что-то закричал.

Он просто надрывался, но Хёрбе ничего не услышал.

– Ты что, Дитрих, потерял голос?

Тут трусишка Лойбнер похлопал себя по уху. Только тогда Хёрбе вспомнил, что шляпа напялена у него по самые уши. Он сдвинул ее на затылок и наконец услышал.

– Что у тебя случилось? – спрашивал Старина Цимприх.

– Кх-кх-кхе, – покашливал Плишке. – Ты почему молчишь? Хёрбе растерянно глядел на соседей.

– Ничего не понимаю, – пожал он плечами. – С чего это вы всполошились?

– Нас позвал Лойбнер. Он первый услышал, – проворчал Сефф.

– И что же он услышал? – продолжал недоумевать Хёрбе.

– Вот это! – И Лойбнер с ужасом показал пальцем на кучу хвороста, наваленную поверх дома Хёрбе.

Хворост сотрясался, и из-под него несся ужасный храп лешего. Трусишка Лойбнер буквально обмер и прошептал:

– Так может рычать только Плампач!

– Плампач? – расхохотался Хёрбе. – Это же…

Он не успел договорить, как храп внезапно прекратился, и на пороге показался взлохмаченный леший. Он тер глаза и зевал во весь свой лягушачий рот.

– Вот это да! – воскликнул он. – Все уже проснулись. Тогда всем, всем, всем – доброе утро!

БРУСНИЧНОЕ ВАРЕНЬЕ

Дитрих Корешок, Кайль Хромоножка, Сефф Ворчун и трусишка Лойбнер уже были знакомы с лешим. Хёрбе познакомил его с остальными соседями и рассказал, как Цвоттель спас его в Дальнем лесу.

– Теперь леший Цвоттель будет жить со мной, – сказал Хёрбе. – Мы с ним друзья на всю жизнь.

– Кхе-кхе-кхе, – прокашлял Плишке, – вот оно что. А Хёрбе улыбнулся и сказал:

– Приглашаю всех в воскресенье в гости. Будет кофе с пирожными.

Всем эта идея пришлась по вкусу. Только Сефф, по обыкновению, проворчал:

– Вам бы только веселиться. А кто работать будет?

Но на его ворчание никто и внимания не обратил. Гномы давно уже к этому привыкли.

– Решено, – сказал Старина Цимприх. – Жди нас всех в воскресенье.

– До встречи, – попрощались гномы и отправились по своим делам.

– А мы чем займемся? – спросил леший Цвоттель.

– Сначала позавтракаем, а потом сварим, пожалуй, брусничное варенье, – сказал Хёрбе и отправился в кладовку.

Они позавтракали хлебом с маслом из ягод шиповника. Напились сладкого чаю, заваренного на сушеных листьях земляники, и принялись за дело.

Хёрбе раздул пожарче огонь в печи. Поставил на плиту горшок с брусникой и залил ее сахарным сиропом.

– А дальше что? – заинтересовался Цвоттель.

– Будем варить, пока не загустеет. А чтобы не пригорело, нужно слегка помешивать.

– Лапами? – спросил леший. И уже собрался запустить свою лохматую лапку в кипящий горшок.

– Осторожно, Цвоттель! Обожжешься! – вскричал Хёрбе. Он достал из шкафа две длинные деревянные ложки. Повязал клетчатый фартук и Цвоттелю дал такой же.

– Когда варишь варенье, фартук необходим, – строго сказал он.

– Ну, если это нужно для варенья, лешие согласны носить фартук, – вздохнул Цвоттель.

Работа кипела. Гном стоял по одну сторону плиты, леший – по другую. Они вовсю помешивали варенье длинными ложками. Хёрбе – слева направо, Цвоттель – справа налево. Ни быстро, ни медленно. И старательно. Чтобы не сбиться с ритма, Цвоттель напевал:

 
Варю-варю варенье.
Ви-ву-ви-ву-варенье.
Поме-поме-помешивай,
А потом поешь его!
Варю ви-ву-варенье.
Варю на воскресенье.
 

Время от времени Хёрбе подбрасывал в печь дровишек. Варенье в горшке булькало, темнело и густело. По комнате разносился сладкий аромат.

– Поскорей бы это варенье сварилось, – нетерпеливо приговаривал леший. – Если оно даже наполовину такое вкусное, как и ароматное, представляю, какая будет вкуснятина!

Он смахнул левой лапой пот со лба прямо на плиту, и та угрожающе зашипела.

– Слушай, Цвоттель, – предложил Хёрбе, – давай сбегаем по очереди к ручью освежимся.

– Хорошая идея! – подхватил леший. – Только, чур, первым пойду я. А ты тут мешай за двоих.

Он положил ложку на стол и шагнул за дверь. В следующее мгновение Хёрбе услышал его испуганный вопль и бросился на помощь.

ДВА СМЕЛЬЧАКА

У входа в дом Цвоттель нос к носу столкнулся с черным как смоль страшилищем. Незнакомец был черным с головы до ног, даже лицо у него было чернее черного.

Оба они, леший и незнакомец, уставились друг на друга.

Вместо по-осеннему пестрой веселой шляпы, какую носят гномы, на голове у незнакомца торчало ведро. Весь он был обвешан неизвестными лешему штуками. На нем, как на новогодней елке, висели лестница, канат, цепь с чугунным шаром, большая лохматая кисть. И все черное-пречерное. Зато глаза этого чудища так и сверкали на черном лице.

Цвоттель уже собрался дать стрекача, как на пороге появился Хёрбе. Он глянул на черного незнакомца, на струсившего лешего и расхохотался:

– Ха-ха-ха! Два смельчака! Разрешите вас, герои, познакомить. Это Цвоттель, леший из Дальнего леса, мой лучший друг. А это, – он указал на черного незнакомца, – Мёллер Печник.

– А почему он такой черный? Разве бывают черные гномы? – спросил Цвоттель.

– Потому что я чищу трубы, – объяснил Мёллер. – От сажи не станешь белее. Но вижу, у вас мне делать нечего. Печка топится хорошо. Дымок так и вьется из трубы.

– Мы варим брусничное ви-ву-варенье! – гордо объявил Цвоттель.

– Вот оно что! – покивал головой Мёллер. – Тогда я, пожалуй, гляну на печь, раз уж пришел.

Мёллер снял с плеча лестницу, а Хёрбе хотел было ему помочь. Но Цвоттель схватил его за рукав и зашептал:

– Послушай, гном, будь другом, помешай варенье сам. Очень уж мне хочется глянуть, как Мёллер Печник чистит трубу.

– Ладно, – согласился Хёрбе, – сам управлюсь.

Он вернулся в дом и принялся опять помешивать варенье. А Мёллер тем временем приставил к стене дома лестницу. Цвоттель недоверчиво разглядывал ее.

– Ты что, Цвоттель, никогда лестницы не видел? – спросил Мёллер. – По ней мы с тобой заберемся на крышу.

– Лешие обходятся без лестниц, – тихонько пробурчал Цвоттель и продолжал наблюдать за Мёллером Печником. А ют осмотрел трубу и опустил в нее чугунный шар на цепи.

– Все забито сажей, – пробормотал Мёллер. – Придется хорошенько прочистить.

Он несколько раз приподнял и опустил цепь. Чугунный шар погромыхивал в трубе.

– А теперь, Цвоттель, берегись, сейчас сажа вылетит!

В трубе загремело, будто туда обрушилась лавина камней. И вдруг наружу вырвалось громадное облако сажи. Цвотгелю показалось, что поднялась метель. Хлопья снега, только совершенно черного, засыпали его.

ПУ-ОМОГИ!

Брусничное варенье сварилось. Оно было в меру сладким, в меру горьковатым, в меру кисленьким и в меру ароматным. Оставалось перелить варенье в приготовленные заранее банки. Не так это просто – лить горячее варенье. Но Хёрбе справился легко и даже не закапал скатерть.

– Ну, вот, с вареньем покончено, – удовлетворенно сказал он и крикнул: – Эй, Цвоттель! Иди пробовать!

Никто не ответил. Куда же он запропастился? Мёллер давно закончил работу и ушел.

– Тут что-то не так, – забеспокоился Хёрбе и выбежал во двор. До него донесся голос Цвоттеля. Но звучал он глухо и как бы издалека.

– Х-ё-р-б-е, Х-ё-р-б-е! Пу-у-у-моги-и! – прилетело откуда-то сверху.

Гном поднял голову. И – о, ужас! – из трубы торчали лапы лешего. Да еще его лохматый хвост.

– Х-ё-р-б-е, п-у-у-моги-и! – доносилось из глубины дымохода.

Хёрбе не растерялся.

– Не бойся, Цвоттель, я тебя вытащу! – крикнул он и побежал за лестницей.

Через минуту гном был на крыше.

– Спокойно, Цвоттель, спокойно, – приговаривал он. – Я тебя не оставлю.

Хёрбе ухватился за лапы лешего и, что было силы, потянул. Не тут-то было! Цвоттель застрял крепко.

– Ничего не поделаешь, леший, – сказал Хёрбе, – придется тебя пропихнуть вниз.

– Ой-е-ей! – глухо вопил леший. – Я бою-у-усь!

– Ничего не поделаешь, Цвоттель, сожмись и падай! Хёрбе обеими руками уминал лешего, проталкивая его в трубу все глубже и глубже.

– Эй, – хрипел Цвоттель, – поосторожнее там!

Мало-помалу леший с шуршаньем и треском протискивался внутрь дымохода. Сначала виднелись его ступни, потом кончик хвоста. Но вот он исчез полностью.

– Благополучного приземления, леший! – крикнул Хёрбе и быстро спустился с крыши.

ОТЛИЧНАЯ ШТУКА!

Гном слышал, как Цвоттель пролетел дымоход и плюхнулся в печь. Он опрометью бросился в дом и кинулся к печке. Оттуда не доносилось ни звука. Хёрбе открыл железную дверцу.

– Цвоттель, откликнись! Ты жив? – крикнул он. Тишина. Гном всполошился: неужто Цвоттель задохнулся в печи? В этот момент леший звучно и гулко чихнул.

– Будь здоров, миленький Цвоттель! – обрадовался гном.

Леший снова чихнул. Раз. Другой. Третий. Да так сильно, что печь затряслась. Наконец леший на четвереньках выполз наружу. Он был черным с головы до ног. Чернее, чем Мёллер Печник в свой самый черный день.

Он выглядел ужасно смешно, но Хёрбе нахмурился.

– Что это тебе взбрело в голову лазить в трубу, леший? – строго спросил он. – Глупая затея.

– Ничего глупого! – возразил Цвоттель. – Интересно же, что там внутри? Мы, лешие, страшно любопытные!

– Но ты же вывозился в саже по самые уши! – воскликнул гном.

– Для лешего это пустяки! Вылижусь, – откликнулся Цвоттель и принялся вылизывать языком свою лохматую шкуру.

Но не тут-то было. Язык его почернел, а сажа только еще больше въедалась в шерсть.

Хёрбе покачал головой, полез в чулан и вытащил большой деревянный ушат.

– Вот что нам нужно, – сказал он.

Снова пришлось растопить печь. На плиту Хёрбе поставил котел с водой. Когда вода согрелась, он вылил ее в ушат и сказал:

– Залезай, Цвоттель. Я тебе покажу, как можно стать чистым, не вылизываясь.

Но Цвоттель вдруг заупрямился.

– Ты что, гном! – кричал он. – Лешего в воду? Да она для меня слишком мокрая и холодная! Бр-рр!

– Вода в ушате теплая, – убеждал его Хёрбе. – Можешь попробовать.

Леший поболтал кончиком хвоста в воде, но продолжал упираться.

– Знаешь, гном, мне как-то не по себе. Давай отложим это до завтра.

Но Хёрбе и слушать не хотел. И пока леший ходил вокруг ушата, поеживаясь, гном разбежался и пихнул его в воду. Цвоттель замахал лапами, в ужасе раскрыл рот и тут же нахлебался воды.

– Спасите! П-у-о-могите! – булькал он.

Хёрбе, не обращая внимания на вопли лешего, схватил жесткую щетку, сделанную из корешков, и кусок мыла. Одной рукой он крепко держал Цвоттеля за шиворот, а другой тер и тер лохматую его шкуру.

– Не вырывайся, Цвоттель. Сейчас будет все в порядке.

И он тер, чистил, скоблил. Вода в ушате становилась все чернее и чернее. А шерсть Цвоттеля постепенно приобретала обычный цвет. Наконец леший стал цвета лешего. Хёрбе выпустил его из ушата, окатил чистой водой из ведра и закутал в банное полотенце. Из мохнатого полотенца забавно торчала лохматая мордочка лешего. Хёрбе заулыбался.

– Ну, сознайся, Цвоттель, не такая уж это плохая штука – теплая вода, – сказал он.

– Отличная штука! – откликнулся леший. Потом покосился на Хёрбе и хитро ухмыльнулся: – Пожалуй, придется еще раз слазить в дымоход!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю