Текст книги "Под парусом (сборник)"

Автор книги: Остап Вишня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

* * *

Морская вода, как я уже отметил выше, вода соленая, ибо содержит в себе так называемую глауберову соль...

Поэтому, если бы кому-нибудь вздумалось варить из морской воды уху, солить эту уху не надо.

В море живут разные морские животные. Отличительная их особенность – они никогда не страдают запором (глауберова соль!).

Из морских животных, которых я видел собственными глазами, отмечу следующих: дельфин, султанка, камбала, морской конь, морская корова, краб, рыба-игла, медуза...

Дельфин – это вроде нашего речного рака, только во сто раз больше... Отличается от рака тем, что у рака шейка и клешни, а у дельфина ни клешней, ни шейки... У рака глаза сзади, а у дельфина спереди. У рака тело покрыто скорлупой, а у дельфина – кожей... Раки живут в норах под корягами и в водяной крапиве, а дельфины – у самой поверхности моря, красиво кувыркаясь, выплескиваясь из воды, когда играют... Рак ест падаль, а дельфин – живую рыбу... Рака едят, дельфина не едят... Рак так всегда и называется "рак", а дельфина за его живость и веселый нрав прозвали "морской ласточкой"... Это все различия между раком и дельфином... Но есть у них одна общая черта, придающая им сходство друг с другом: и рак и дельфин плавают...

Султанка – это рыба. Настоящая рыба. Называется она султанкой потому, что турецкие султаны никогда такой дрянной рыбки не ели.

Камбала. Циклоп-рыба, потому что одноглазая. Круглая рыба, вроде сита. Вкусная рыба, если на сливочном масле...

Морской конь. Маленькая, заморенная, невзрачная морская скотинка с вздернутым хвостом, без гривы, с лошадиной мордой. Не ржет и овса не ест... На нем морские рыбы друг к другу в гости ездят...

Морская корова. Длинная, большеголовая, с двумя на этой голове рогами, бурая коровка. Не мычит, не доится...

Краб. Совершенно не похож на нашу щуку. Не похож и на окуня, и на карася, и на линя, даже с верховодкой ничего общего... Некоторые считают, что он чуть ли не брат нашему раку, но раз уж я сравнил рака с дельфином, то сравнивать с ним еще и краба как-то неудобно. Выйдет так, что в море одни раки. Не стану отрицать, что у краба есть скорлупа, клешни, что живет он под камнями, а все-таки он не рак, а краб. Одно дело – рак, другое – краб. Разница большая... А щиплется, тварь, здорово!

Рыба-игла. Самая обыкновенная цыганская иголка. Такая, какой у нас мешки латают. Употребляется султанкой и камбалой для штопки чулок и лифчиков, когда они собираются друг к другу на свадьбу...

Медуза. Морской студень... Круглое, как миска, белое, зыбкое, скользкое, холодное и прозрачное... Возьмешь в руки – тает, не берешь в руки – не тает...

Летают над морем рыболовы (птицы) и бакланы. Рыболовы – блондины, бакланы – брюнеты. Ловят рыбу... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот более или менее точный научный очерк о Черном море на основе собственных наблюдений.

1924 ______________________________________________________________________

Горы

Горы – штука высокая... Это – вообще...

Крымские горы тоже не низкие и не маленькие...

Впрочем, если с моря на них посмотришь:

– Чепуха! Далеко, говорите? Какой там далеко: рукой подать! Это Ай-Петри?! По-вашему, высоко? Стоит хорошенько разбежаться – и там!..

Можете не разбегаться: поверьте, что не близко...

Верст двадцать пять до Ай-Петри от вас – это если напрямик, а если кружить тропками, к нему добираясь, так и все сорок прокрутите...

Обманывают горы, и здорово-таки нас, степняков, обманывают...

Если уйти на лодке в море верст за пятнадцать – двадцать и посмотреть на берег, то покажется, что гор этих Крымских всего-то горсточка...

А что они тянутся от Севастополя до Феодосии, так что с того?! Взял бы в охапку и понес... Так их с виду немного. А ведь сто верст!

На сто верст тянутся с запада на восток Крымские горы... Тянутся на целых сто верст и всюду называются яйлой.

Обнимает яйла берег Южный Крымский, заслоняет его от холода и ветров северных, и тепло на том берегу...

А снимите яйлу, сострогайте ее каким-нибудь огромным рубанком -и не будет знаменитого Южного Крымского берега, и кипарисов не будет, и магнолий не будет, и лавров не будет...

Гладко всюду будет. Проводники исчезнут... И дамы будут проливать тогда слезы с орех величиной...

Не о проводниках (что вы, что вы!) будут они слезы проливать, а о горах... Ведь красивы горы! Могучи горы! Великаны горы! Как же по таким горам не заплакать?! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Откуда взялись Крымские горы?

От бога!

В один из шести дней, когда бог создавал мир, создал он и Крымские горы...

Геологи, народ неверующий, пытаются доказать, что Крымские горы возникали постепенно, на протяжении нескольких геологических периодов, путем отложения глубоководных осадков (известняков), в результате землетрясений и т.д. и т.п.

А княгиня Е. Горчакова (княгиня, а не какой-нибудь там геолог), лежа на Сакской площадке, просто и ясно пишет, глядя на горы:

И горит мое сердце любовью,

Взор усталый туманит слеза,

И хвалу всемогущему богу

С тайным трепетом шепчут уста.

А за что "с тайным трепетом шепчут уста"?

Думаете, даром?!

За то, что бог сотворил горы. Да и не только горы, но и дачу, и виноградники, и слуг, и ренту...

И все это конкретное, такое, за что можно подержаться...

А геологи что?!

"Периоды"?! "Эпохи"?!

И все это абстракция.

Бог! Никто больше не мог создать такие прекрасные топы, как Крымские!.. И не спорьте!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Каждая гора в отдельности, а значит, и все горы вместе состоят из трех частей: подошвы, склона и вершины... Подошва – это то, что внизу, склон – это несколько выше, а вершина – это уж совсем высоко...

Труднее всего взбираться в горах на подошву... Очень трудно...

Туристы этим особенно гордятся.

– Был на Ай-Петри!

– На вершине или на подошве?

– На подошве!

– Вот молодец! Ай да рыцарь!

А у "рыцаря" улыбка по самые уши: взошел-таки...

На склон значительно легче. Особенно, если сверху, от вершины...

А на вершину вовсе ерунда... Взял палочку в руки и пошел...

А после того недели две лежишь в постели, перевариваешь, так сказать, впечатления... Тихо лежишь, спокойно лежишь; не шевельнешь ни рукой, ни ногой... В такое погружаешься "самоуглубление" от пережитых и увиденных красот горных...

Да и не удивительно: ведь, к примеру, взлететь с легкостью серны на гору Бабуган – большое удовлетворение. Тысяча пятьсот сорок три метра высоты – это, сами подумайте, немножко повыше, чем харьковская Холодная гора... А вы знаете, что с Холодной горы, если вечером смотреть на город, очень красиво... А каково же, если с Бабугана, или с Чатыр-Дага, или с Ай-Петри?! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На подошве горы – дачи. На склоне – леса. На вершине – снега, и летом снег, и зимой снег!

А по склонам – горные ручьи.

А в лесах – буйволы, дикие козы, "зеленые"...

"Зеленые", положим, за последнее время перевелись... А при Врангеле, говорят, было их в горах видимо-невидимо... "Поддерживали" барона в его святой миссии – восстановить "единую и неделимую Россию... Святую Русь!".

Самое главное в горах для нас, грешных, – горный воздух. Много его тут. Он не продается, просто так: бери и дыши сколько хочешь...

Только вывозить не разрешается... Хотя кое-кто из туристов и берет с собою с Чатыр-Дага или Бабугана мешочек воздуха...

Воздух здесь чистый, прозрачный, легкий, свежий...

Очень здесь горы пугливые! Названия их чаше всего с "Ай" начинаются: "Ай-Петри, "Ай-Никола", "Ай-Тодор", "Ай-Я" и т.п.

И это, между прочим, заразительно...

Очень часто слышите в компании, которая карабкается на горы, возгласы:

– Ай, боже мой!

– Ай, мать моя родная!

А то просто:

– Ой, держите меня!

– Ой, спасите!

1924 ______________________________________________________________________

Там, где царь пешком ходил

В Ливадии их царское величество пешком ходили... До Ливадии ехали, а тут можно было и пройтись, даже кроме тех моментов в жизни венценосцев, когда вообще "царь пешком ходит".

Неплохо в Ливадии...

Не дурак были их императорское величество, когда облюбовали место сие...

И море, и горы, и розы, и глицинии, и кипарисы, и лавры, и "вид на сюда", и "вид на туда"...

Все, можно сказать, "волосок к волоску", чтобы миропомазавшись во благовремении, удобно было управлять "возлюбленным народом нашим"...

И дворец воздвигли "любовью народа" ничего себе... Правильный дворец...

И для себя и для "возлюбленной супруги нашей", их императорского величества, государыни императрицы Александры Федоровны...

И для "деток наших" и для "свиты его величества"... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ливадия в двух верстах от Ялты... На запад. Протянулась по нижнему склону Могаби от шоссе, идущего из Севастополя в Ялту, до самого моря. Тут два дворца: старый (Александра III) и новый. Парк, усадьба, виноградники, службы и т. д.

Большой дворец построен в 1910–1911 годах на месте бывшего дворца Потоцкого (когда-то Ливадия была собственностью Потоцких).

В этом дворце пятьдесят восемь комнат, а всех помещений (с балконами и галереями) – сто шестнадцать.

Доминирует стиль "ренессанс".

Знаменательно! Накануне "декаданса" – дворец в стиле "ренессанс".

Но в этом дворце (в разных его комнатах) встречаются абсолютно все стили, какие известны на земле... От I до XX века.

Внутри дворец отделан деревом под цветной мрамор и под металл! Отделан мастерски, на удивление!

Союзу деревообделочников есть чем гордиться: умеют его члены работать... Хоть и черт знает для кого, а сделано славно.

Например, "деловой" кабинет Николая... Под зеленый мрамор отделан. Здесь "они работали".

Спальня – под белый мрамор...

Царицына гостиная – стилизованная ионика, под желтый мрамор...

Это все верхний этаж.

Тут и комнаты Алексея рядом с "дядькой" Деревянко, концертный зал (ионика), гостиная царевен (итальянская). В одном из коридоров -итальянское окно с прекрасной живой картиной, отражающейся в висящем против него зеркале.

В нижнем этаже – парадные покои. Вестибюль в римском стиле I века. Столовая – "ренессанс" XI века, Флоренция. Приемная – копия зала "Совета пятисот" во Дворце дожей в Венеции. Бильярдная -каштановая, в английском стиле. Маленький дворик возле дворца – копия монастырского дворика в Италии (типа св. Марка во Флоренции).

Тут и молельня царицы (богомольна ведь была!) в стиле московских церквей XVI века.

Вообще – стили. Стиль даже там, где ни один человек о стиле не думает, а только – лишь бы скорее! Так и там, говорят, стиль!

А сдобрены были все эти стили вот уж поистине "бузой", как харьковские "папиросники" говорят...

Иконы! Иконы! Иконы!

И в головах иконы, и в ногах иконы, и везде иконы, и всюду иконы!

Теперь эти иконы, как государственная ценность, вывезены в музеи, а остались только "киоты" (или как там они называются)...

Роскошь... Давит эта роскошь непривычного человека...

И холодно во дворце...

Нет "духа живого"... Того "духа уюта", который всегда чувствуется в человеческом жилье.

Так и хочется стать посреди зала "Совета пятисот во Дворце дожей в Венеции", заложить в нецарственный рот два нецарственных пальца и... свистнуть!

И чтобы посвист этот победно ударил и по "ренессансу", и по "ионике", и по "Флоренции", и по "стилю Жакоб".

И чтобы он отскакивал от стен, бился о потолок из папье-маше, пронизал мавританские двери, вырвался в итальянское окно и Черным морем на барашках волн по всему миру раскатился:

– Нет! Царя нет! И не будет! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А в парке магнолии, лавры, мирты, кедры, пинии, сосны, розы...

Для царя пахли...

А теперь для нас пахнут!

1924 ______________________________________________________________________

Алупка

Алупка – это курорт, расположившийся под Ай-Петри на горном склоне, в шестнадцати верстах к западу от Ялты...

Курорт, очевидно, еще не национализированный, потому что когда вы в Алупку въезжаете, то видите такую на столбе надпись: –

Алупка.

Имение княгини

Е.В.Воронцовой-Дашковой –

То ли не успели еще национализировать Алупкинское майоратное поместье князей Воронцовых-Дашковых, то ли Главное курортное управление просто не торопится снимать эту надпись...

Кто его, мол, знает!

Алупка – прославленный курорт.

Есть там горы, есть море, есть дачи, есть проводники и т.п....

Но всего славнее Алупка знаменитым дворцом князей Воронцовых-Дашковых, хотя рядом с дворцом существует еще и санаторий Украинского Красного Креста, с украинским поэтом Владимиром Сосюрой в нем и с надеждой, что вскоре туда приедет еще Валерьян Полищук... И кто тогда будет знаменитее – неизвестно...

Равны будут!

С одной стороны "готика", с другой стороны "Гарт" [1]... Оба на "гы" начинаются.

Попасть в Алупку из Ялты или из Симеиза можно и без "Путеводителя по Крыму". Просто нанимается чалая кобыла, запряженная в трясуче-гремучую "линейку", со смуглым человеком на козлах и с кнутом у того человека в руках, и нахлестывается эта чалая кобыла тем кнутом нещадно...

Таким чином довозят вас до самого Воронцовского дворца...

Потом говорится той чалой кобыле:

– Тпрр!

И вы на месте...

Встаете и идете осматривать знаменитый дворец и знаменитый парк.

Подходите и говорите:

– М-да! Неплохо жили, пусть их сиятельствам легонько икнется! Незачем им было социальную революцию устраивать! Можно было просуществовать и без революции... И даже неплохо просуществовать.

Кругом одна тебе готика...

Столетний дворец (начали его строить в 1820 году, кончили в 1837-м) из серого камня "угобзишася" над морем, под вековечным "хаосом" вздыбленных какой-то катастрофой скал.

Дворец этот – и мрачный в величии своем, и веселый, благодаря террасе мавританской, копии с террасы Альгамбры, что спускается к морю, охраняемая шестью белыми мраморными львами, шестью чудами искусства, красавцами и во сне и в бодрствовании. И глядят со столетних стен столетние портреты работы разных знаменитых мастеров, отошедших во тьму столетий...

Екатерина Великая в расцвете своей эротически-постельной красоты и Екатерина Великая с запавшим старческим ртом...

И Петр Великий, и Александр Великий, и Николай I Великий, и шведский король Великий.

И все они великие... великие... великие...

И нет среди них маленьких... Только в аванзале смотрит со стены из-под татарской шапочки старый дедок Абдул Хурза, бывший слуга царский, а ныне "слуга революционный", который ходит по этому дворцу уже 52 года (с 1872 года служит здесь)...

Повесили, уже после революции, и его портрет рядом с Александром Первым, да еще и "благословенным"...

И ходишь по "голубым" гостиным, по "ситцевым" будуарам, по "дубовым" на полтораста человек столовым...

Ходишь и думаешь...

О "любви" к господам думаешь...

А из угла смотрит на тебя в столовой "ванна для шампанского".

Ели-ели графы и князья, "земли русской радетели", пили-пили, а потом еще и купались в шампанском.

А сверху, с хоров, музыка гремела:

Царствуй на славу наш

Царь православный,

Боже, царя храни!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А кругом вековой парк. И беседки, увитые розами, и беседки, увитые виноградом, и копии с "Бахчисарайского фонтана", и фонтаны "Амуры с Психеями"...

И "дворцы" для челяди...

70 человек слуг для двоих "геморроидально-моченедержательных" князя и княгини...

И триста человек "рабов божьих и княжеских" парк прибирают...

Прибирают, и копают гроты, и ставят памятники "возлюбленной собачке нашей"...

И лежит "прах" княжеской собаки под могильным камнем, человеческими натруженными руками возведенным...

И молитвенно шепчут уста:

Тише! Здесь царство покоя:

Цюця здесь барская спит...

И возносятся очи горе.

Упокой, господи, цюцину

душу и водвори ее в рай.

Вместе с князем и княгиней.

Водвори... Водвори... Водвори...

1924 –

[1] Украинское литературное объединение 20-х годов. ______________________________________________________________________

Гурзуф

Прощай же, море! Не забуду

Твоей торжественной красы

И долго, долго слышать буду

Твой гул в вечерние часы.

В леса, в пустыни молчаливы

Перенесу, тобою полн,

Твои скалы, твои заливы,

И блеск, и тень, и говор волн.

Хорошие стихи?

Это не я. Это Александр Сергеевич Пушкин написал, когда был в Гурзуфе. Тот самый А.С.Пушкин... 8 июня как раз минуло сто двадцать пять лет со дня его рождения.

Что и говорить! Пушкину-таки далеко до нынешних футуристов или там имажинистов... Однако при случае почему не вспомнить и о нем, а еще сидя в Гурзуфе под знаменитым его (А.С.Пушкина) платаном или любуясь синим морем из его (А.С.Пушкина) грота в крутой над морем скале...

Сижу и думаю, что написал бы, глядя на море, имажинист?

Может быть, так:

Адью! О море! Ты снимаешь

С прибрежья синие штаны...

И жадно гальку оголяешь

На пузе взбешенной волны. [1]

А футурист (наш) такое бы учудил:

О, кабле-волны! Кабле-море!

О вы, прибоя кабле-силы!

Мы жеребца с электровзором

Родим от радиокобылы!

Воздвигнут имажинисты и панфутуристы этими своими стихами себе "памятник нерукотворный", к которому "не зарастет народная тропа", или не воздвигнут – неизвестно.

А.С.Пушкин воздвиг...

Между прочим, это, оказывается, не так-то легко...

Можно сидеть под тем же платаном, под которым сидел Пушкин, ходить теми же тропками, по которым и он ходил, смотреть на море, приставив палец ко лбу, а "памятника нерукотворного" не создать.

Не выходит...

Кажется, обстановка та же: и море, и горы, и волны – все есть...

А по-пушкински не выходит...

... Зарастут к нам, грешным, "тропы".

Разве что пьяный когда-нибудь забредет... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Гурзуф – курорт и деревня раскинулись в четырнадцати верстах на восток от Ялты...

Старый курорт, с просторным пляжем и великолепным парком. В парке стоит дом, где в 1820 году жил Пушкин. Перед домом огромное дерево платан, под ним поэт любил отдыхать... Платан напоминает наш клен. Только это не клен, а платан...

В парке есть еще и пушкинский кипарис...

Много фонтанов, среди них обращают на себя внимание "Нимфа" и "Первая любовь"...

Названия не материалистические.

"Нимфа" – это такая себе нимфа, взрослая уже нимфа...

А "Первая любовь" – это маленький мальчонка и девчушка под зонтиком. Когда они успели завести роман, просто диву даешься... Это только в Крыму возможно...

Над Гурзуфом яйла высокая... Под Гурзуфом море широкое...

На восток от него у самого моря наклонился и пьет воду могучий Аю-Даг...

Аю-Даг по-татарски означает – "Медведь-гора".

Это тот самый медведь, которого когда-то аллах послал наказать жителей Крыма за то, что они забыли бога.

Давненько это было. Вот что рассказывают старики.

В ту пору Крым весь цвел, не то что теперь. Не было тогда бесчисленных скал и огромных камней. Всюду росли виноград, табак и фруктовые деревья.

А бога все-таки забыли.

Тогда аллах и послал в эти края могучего медведя.

Медведь приплыл морем оттуда, где круглый год снег, и лед, и холод, как зимой на вершине Чатыр-Дага.

Приплыл к Байдарским воротам и пошел берегом, круша все на своем пути. Под его ногами земля сползала с камня, как мясо с костей, и обнажались кости земли, а он дробил их своей тяжелой стопой, земля стонала, и целые селения гибли под обломками этих костей, что рушились на них.

Так дошел он до самого Артека, остановился, усталый, припал к морю напиться...

Тут великий аллах смилостивился над правоверными, остановил медведя, превратил его в гору и приказал пить воду и отдыхать до тех пор, пока бог не прикажет ему двинуться дальше... [2]. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Стоит медведь, ждет приказа аллаха.

А возле него Гурзуф цветет...

А в Гурзуфе красноармейцы оздоровляются...

А татары аллаха помаленьку забывают.

А медведь все воду пьет...

Долго ему, бедняге, пить придется, потому что воды много...

А аллах голоса что-то не подает.

Охрип аллах.

1924 –

[1] Не ахти что, правда, но я ведь не имажинист. Имажинисты, выправьте! – О.В.

[2] Легенду эту записал (или написал) Влас Дорошевич. – О.В. ______________________________________________________________________

Ялта

В коробке Ялта...

В каменной коробке яйлы исполинской. Западная стена той каменной коробки – мыс Ай-Тодор, восточная – мыс Ай-Никита...

С севера – главная гряда яйлы крымской... Сверху – голубое небо... А с юга – море синее...

И в коробке этой Ялта приютилась.

Ялта – столица курортов Южного Крыма... Главковерх над всем южнокрымским воздухом, южнокрымским солнцем, луной, морем, горами... В ее распоряжении все это находится...

Это вовсе не значит, что она красивее всех на Южном берегу Крыма... Это вовсе не значит, что, распределяя воздух, солнце, море, горы, она себе самые лучшие из них оставляет... Совсем нет! И даже наоборот... На других курортах все эти дары Крыма значительно красивее, свежее и, главное, чище, однако столица – Ялта. Ничего не поделаешь... Старше она всех курортов и по праву старшинства держит кормило в своих руках...

Так, положим, часто в жизни случается: командует вовсе не тот, кому бы надлежало...

И лежит или сидит Ялта в бухте этой, в коробке, высунула поганенький мол в море и задается...

А чего, спрашивается?

Культурный, думаете, центр Южного Крымского берега?

Какое там?! Только после революции музеи открылись...

_Восточный_ музей в бывшем дворце эмира Бухарского.

Цель музея – распространение и изучение художественного творчества Востока, его жизни и культуры... Основан в 1921 году.

_Народно-художественный_ музей. Основан тоже в 1921 году. Здесь собраны художественные произведения с дач, оставленных владельцами, когда бежали те владельцы из Крыма, специально для того, чтобы спасти "дорогое отечество"...

И только один есть старый музей – _Историко-природоведческий_, основанный в 1891 году. Главный его отдел – крымоведение.

Торговый, думаете, центр Ялта?

Какое там?!

Продает камешки черноморские на фунт и на штуку, ракушки, трости крымские, чадры татарские, чубуки, портсигары, бусы, пудру, одеколон, плохонькое вино, сандалии... Сандалий больше всего...

Стоит замызганная лавчонка, а в ней сандалии, а над ней вывеска. Лев забрался в сандалию и рвет ее, несчастную, и зубами и лапами... А наверху написано:

_Разорвешь, а не распорешь!!_

А купите эти сандалии, наденете, пройдетесь разок по улице – и льва не надо – распорются и разорвутся вмиг...

Так чего же Ялта задается? Какая тому причина?

А вот какая:

– Дада! Дай деньги! Много дай деньги! Кулай пошла! Катер пошла! Кулай Ялта пошла...

Вот в чем дело!

"Кулай" в Ялте можно... И можно "кулай" сколько душеньке угодно...

Такая уж у Ялты традиция...

"Кулай"!

Вот этим "кулай" и жила Ялта прежде, ныне, и присно, и во веки веков...

Особенно "прежде".

Слеталась туда вся "утомленная", "переутомленная", "истощенная", "недоедающая", "недопивающая" царская аристократически-бюрократически-помещичье-купеческая Россия и гуляла, отдыхала в гостиницах, в ресторациях, на яхтах, в авто, в фаэтонах от "трудов праведных", дробя зеркала, лапая наяд пудрокрашеных и устраивая "акварии" из рояля и коробки сардин при посредстве своей трипперно-диабетической мочи...

А музыка хрипела "Коль славен" и "На сопках Маньчжурии".

А покоренное крымское население таращило глаза на великодержавных культуртрегеров, подхватывало пьяных под жирную, кисло-вонючую "мышку" и развозило "блюющих и рыгающих" по "меблированным комнатам с видом на море"...

...А на набережной и на молу пахло дамским потом, пудрой, духами "Коти", шелестели шелка, прикрывая угреватые сине-зеленые с расширенными венами бедра, и летели брызги слюны на сморщенные, обложенные ватой дрябло-желтые "бюсты", облапанные и "отечественными саврасами" и покоренными смугло-горячими с блеском в карих глазах проводниками...

Называлось это:

"Ах, как мы в Крыму отдохнули!" . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ну, теперь Ялта, конечно, не та!

И взгляд на вас, на приезжих, не тот!

– Куда ты, мол, годишься?! Вот раньше! Что с тебя теперь возьмешь?!

А в глазах у каждого туземца так и сквозит, так и скачет алчность...

И глаза эти гак и сверлят твой карман:

"Да стоит ли с тобой разговаривать? Сколько там у тебя есть?!"

А вы полагаете, что теперь в Ялте нет казино? Рулетки? Нет шмендефера?

Есть! Все это есть!

Сидит крупье, рулетка вертится, прыгает "шарик", счастливых отыскивая:

– Прошу делать игру!

– Игра сделана!

– Двадцать три! Красная нечет! Вторая половина!

И мелькают длинные лопаточки, скользят по расчерченному столу, передвигают фишки к дрожащим рукам "счастливчиков" и "несчастливчиков"...

А на "открытой сцене" выламывается дева с кастаньетами...

Все это есть!

Да только...

– Ах! Эти налоги! Они в гроб вгонят!.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не вгоняют, очевидно!

Плавают еще по набережной имени Ленина такие "экземпляры", что диву даешься, как их только выдерживает "Советская платформа"... Как у этой "платформы" буксы не горят, как оси не лопаются.

1924 ______________________________________________________________________

Туристы

– А вы чем занимаетесь? Ваша профессия?

– Собственно, доктор, ничем. Пишу. Сижу и пишу.

– Сидите и пишете? Так! Видите ли, если вы ничего не делаете, а только беспрерывно сидите и пишете, от этого не то чтоб ваши легкие сильно портились, но просто часть их совсем не дышит. Экскурсия, как говорим мы, доктора, ваших легких не полна. Сидите согнувшись, всегда в одном положении. Ну и, сами понимаете, часть легких дышит как следует, на все сто, а часть сжата... А время идет... Целый год так просидите – вот эта часть и отвыкает от работы, сморщивается, всякие там застойные явления... Как плуг, если им не пахать, ржавеет... Расправить, значит, надо... Это у нас здесь можно... Горы... Лучше всего для таких легких – на гору да с горы... Тогда грудная клетка расширяется, легкие до отказа наполняются воздухом, расправляются до самого дальнего уголочка, кровь начинает правильно окисляться... Человек становится бодрым, веселым, розовым, молодым... Айда в горы! Молодцом станете!

– Спасибо, доктор! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Айда в горы!

– Куда это вы такой веселый?

– В горы: легкие не так дышат. Экскурсия не полна! Застойные явления... Кровь не окисляется. Молодеть надо! Бодреть... Веселеть... Хорошеть... Какого черта сидим! Гулять, расправляться, сил набираться!.. Вот как!

– Да ведь высоко...

– Высоко? Нам, туристам, высоко? Нам, туристам, ничто не высоко. Нам, туристам, все низко. Высоко?!

Адью-с! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А гора... гора. Как гора! "Кошкой" называется!

Бодро по скалам, крутыми тропками, с песнею вольной:

Здесь стоит гора,

Там стоит гора...

А меж гор крутых -

Алая заря...

И голос перекатывается, перекатывается, эхом... Гремит...

Так... саженей пять гремит...

Вверх! Вверх!

– Фу-у-у! Хи-и... Здесь... стоит... гора...

А высоко, будь оно неладно!

– И там стоит гора-а! Фу-у-у!

Сел!

Гляди! Нам, туристам, еще и далеко!

...А ну, бодрее! Легкие будут дышать вовсю, кровь окисляться!

Айда выше! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ой, высоко там еще?

Сел!

...Фу-у-у! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну вставай, турист!

О-о-о-х!

Вв-е-е-е-рх! Ну и далеко же еще вве-е-е-рх!

Сел! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну-ка, вставай!

Сел! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А ну...

Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сел... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сижу... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Эй, люди добрые! Может, хоть одна христианская душа внизу найдется? Ловите меня, подхватывайте нас, туристов, а то проклятые ноги почему-то не хотят на горе держаться... Ох!

...Дррр!

...Пошли, господи, на пути пусть не кедр ливанский, так хоть нашу родную бузину, чтоб можно было за что-нибудь уцепиться, а то, ей-богу, и черепков не соберут...

...За сосну ухватился!

Ох! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И лежал на ложе, как Иисус Христос, потому что ноги, как гвоздями пробитые!

Легкие расправишь – ноги сведет... Ноги расправишь – легкие сведет... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Одним словом – туристы!

1924 ______________________________________________________________________

Под парусом

Когда синее море отары белых баранов к скалистому берегу гонит, швыряет о берег скалистый, разбивает в белую, влажную пыль...

Когда синее море гневно, когда оно шумит и злится...

– Поехали?

– Отчего ж? Я, ей-богу, не боюсь! Только я никогда не ходил по морю под парусом... Не укачало бы!

– А бывает, что и переворачиваются?

– Что, уже труса празднуешь?

– Я?! Чепуха! Едем... Ездят же рыбаки – и веселы и здоровы! Чего там бояться? Едем! Пошли! А... сильно качает?..

– А я так совсем не боюсь! Хоть и не ходила, а не боюсь! Только вот волнуется оно здорово?! А нельзя, чтоб под парусами и чтоб море было спокойное? Это бы, по-моему, лучше было!

– Да и по-моему лучше... А чтоб бояться, так нет!.. Только ветер не чересчур сильный?

– Садитесь, товарищи! Сейчас как рванем!

– Товарищ Антон, не слишком качает?

– Ничего! Давай назад!

Отчалили...

Везут нас старые рыбаки – дядя Гриша, серогубый, седоусый, меднолицый дядя, который уже больше двадцати пяти лет на Черном море рыбачит, и Антон, его помощник, крепкий, подвижной, с татуировкой на груди, белесый, терпкий и соленый весь, как морская вода.

С ними двое "зеленых" – молодые ребята, они еще только приучаются к тяготам рыбачьего труда на море. Один – красивый, смуглый, стройный, с живыми карими глазами, а другой – неуклюжий, с сонными рачьими буркалами, вздернутым к голубому небу носом, и мысли у него скрипучие, как немазаная татарская мажара [1].

– Эх, и зеленый же! Поворачивайся, зануда!

Следует тяжкий вздох. Хриплый и соленый и такой многоэтажный, как зубчатый Ай-Петри... Во вздохе этом "печенки", "селезенки", "артерии", "вены", "предсердия", "желудочки" сплелись с морской "матерью" в самой "поднебесной канцелярии".

И вздох этот сопровождается жалостным и вместе с тем презрительным взглядом в сторону нашей спутницы.