355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Оскар Уайльд » Разгаданный Сфинкс » Текст книги (страница 1)
Разгаданный Сфинкс
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 03:52

Текст книги "Разгаданный Сфинкс"


Автор книги: Оскар Уайльд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Оскар Уайльд
Разгаданный Сфинкс

Этюд

Однажды, когда я сидел за столиком уличного кафе «La Paix» [1]1
  La Paix – покой, отдых (фр.).


[Закрыть]
и, попивая вермут, созерцал великолепие и убогость парижской жизни, дивясь тому странному сочетанию горделивой роскоши и униженной нищеты, которые соседствовали в разворачивающейся передо мной панораме, я вдруг услышал, как кто-то окликает меня по имени. Обернувшись, я увидел лорда Мерчисона. Мы не встречались с ним почти десять лет – с тех пор как учились в университете, – поэтому я очень ему обрадовался и с искренней теплотой пожал ему руку. В Оксфорде мы были большими друзьями. Мне нравился этот красивый, жизнерадостный и благородный юноша. У нас восхищались им многие, и, наверное, у него было бы гораздо больше друзей, если бы он не имел привычки говорить людям правду в глаза. Хотя, как мне кажется, именно своей прямотой он и вызывал всеобщее восхищение.

Меня поразило, как сильно он изменился с тех пор. У него был встревоженный и озадаченный вид, как если бы его одолевали какие-то ужасные сомнения. Но вряд ли он мог заразиться модным в наши дни скептицизмом, ибо всегда был убежденным тори [2]2
  Тори – член Консервативной партии Великобритании (разг.).


[Закрыть]
и свято верил в Палату лордов и Пятикнижие. Так что естественнее было предположить, что тут замешана женщина, и я спросил у него, не женился ли он.

– Для этого я недостаточно хорошо понимаю женщин, – ответил Мерчисон.

– Мой дорогой Джералд, – возразил я, – женщины созданы не для того, чтобы их понимали, а для того, чтобы их любили.

– Как можно любить женщину, если не доверяешь ей?! – воскликнул он.

– У меня такое впечатление, Джералд, что за твоими словами кроется какая-то тайна, – проговорил я. – Ведь я прав, разве нет? Так что хочешь не хочешь, но тебе придется мне все рассказать.

– Давай-ка прокатимся куда-нибудь, – предложил вместо ответа Мерчисон. – Уж слишком здесь людно. Нет, не хочу в желтой коляске. Любого другого цвета, но только не желтого… Да, зеленая подойдет.

Мы наняли экипаж и вскоре катили по бульвару в направлении церкви Марии Магдалины.

– И куда ты меня везешь? – спросил я.

– Даже не знаю, – ответил Мерчисон. – Как насчет ресторана в Bois? [3]3
  Bois – имеется в виду Bois de Boulogne, т. е. Булонский лес; так называется один из парков французской столицы, являющийся излюбленным местом отдыха парижан (фр.).


[Закрыть]
Там мы пообедаем, и ты сможешь мне рассказать о себе.

– Но мне хотелось бы услышать сперва о тебе, – сказал я. – Ты просто обязан поведать мне свою тайну.

Он молча достал из кармана небольшой сафьяновый футляр с серебряными застежками и протянул его мне. Я открыл футляр и увидел внутри фотографию какой-то женщины. Она была высокого роста, стройна и необыкновенно изящна; ее огромные, с несколько отсутствующим выражением глаза и распущенные волосы придавали ей экзотический и несколько загадочный вид. Ее плечи окутывали великолепные меха, и более всего она была похожа на clairvoyante. [4]4
  Clairvoyante – ясновидящая (фр.).


[Закрыть]

– Скажи, что ты думаешь о ее лице? – спросил Мерчисон. – Можно ли его выражение назвать искренним?

Я внимательно всмотрелся в лицо незнакомки. Казалось, эта женщина скрывает какую-то тайну, но какую – добрую или злую – мне трудно было сказать. Да, лицо ее казалось красивым, но основой этой красоты была скорее загадочность, чем пластичность, – это была психологическая красота. Слабая улыбка, игравшая на ее губах, была слишком мимолетной, чтобы производить впечатление располагающей.

– Ну, что скажешь? – воскликнул Мерчисон нетерпеливо.

– Настоящая Джоконда, разве что в соболях, – задумчиво произнес я. – Кто она? Расскажи мне о ней!

– Не сейчас, лучше за обедом, – ответил он и заговорил о чем-то другом.

Когда официант принес нам кофе и сигареты, я напомнил Джералду о его обещании. Он медленно встал с места, несколько раз прошелся по комнате (мы обедали в отдельном кабинете), затем снова сел в кресло и начал свой неторопливый рассказ:

– Как-то вечером, часов в пять, когда я прогуливался по Бонд-стрит, [5]5
  Бонд-Стрит – одна из главных торговых улиц Лондона; известна своими фешенебельными магазинами, особенно ювелирными, а также частными картинными галереями.


[Закрыть]
неподалеку от того места, где я шел, столкнулись несколько экипажей, и образовалась ужасная пробка. У самого тротуара стояла небольшая закрытая коляска желтого цвета, которая почему-то сразу же привлекла мое внимание. Когда я поравнялся с коляской, из нее выглянула та самая женщина, фотографию которой ты видел. Ее лицо буквально заворожило меня. Весь тот вечер, да и на следующий день, я не переставая думал о ней. Я неустанно бродил по Роу, [6]6
  Роу (сокр. от Роттен-Роу)– аллея для верховой езды в лондонском Гайд-Парке.


[Закрыть]
надеясь увидеть желтую коляску и на всякий случай заглядывая в каждый проезжающий экипаж, но ma belle inconnue [7]7
  Ma belle inconnue – моя прекрасная незнакомка (фр.).


[Закрыть]
так и не появилась. Что ж, наверно, она мне привиделась, в конце концов решил я.

Спустя неделю я должен был обедать у мадам де Расталь. Обед был назначен на восемь, но пробило половину девятого, а мы все еще кого-то ждали в гостиной. Наконец, дверь распахнулась, и слуга возвестил о приходе леди Олрой. Бог ты мой, это была та самая женщина, которую я столь безуспешно искал! Она вошла очень медленно, вся в серебристых кружевах, отчего казалось, будто в гостиную вплыл луч лунного света. Какова же была моя радость, когда выяснилось, что сопровождать ее в столовую выпало именно мне!

Когда мы сели за стол, я как бы между прочим сказал:

– Мне кажется, леди Олрой, я где-то вас видел – если не ошибаюсь, это было несколько дней назад на Бонд-стрит.

Она страшно побледнела и едва слышно прошептала в ответ:

– Умоляю вас, не говорите так громко – нас могут подслушать.

Мне стало ужасно неловко за столь неудачное начало, и, чтобы спасти положение, я пустился рассуждать о новых французских пьесах. Она говорила очень мало; голос у нее был низкий и удивительно музыкальный. Казалось, она боится, как бы кто-нибудь ее не услышал.

Я уже понимал, насколько страстно и безрассудно успел влюбиться в нее. Атмосфера загадочности, которая окружала ее, еще больше разжигала мое и без того разбереженное любопытство. Когда она собралась уходить – а она не стала задерживаться после обеда, – я спросил, дозволено ли мне будет нанести ей визит. Предварительно оглянувшись и удостоверившись, что никто нас не слышит, она после некоторого колебания ответила:

– Жду вас у себя завтра без четверти пять.

После ее ухода я стал умолять мадам де Расталь рассказать мне о ней, но смог лишь узнать, что она вдова и что у нее прекрасный дом на Парк-лейн. [8]8
  Парк-лейн – улица в лондонском Уэст-Энде; известна своими фешенебельными гостиницами и особняками.


[Закрыть]
Услышав наш разговор, один из гостей, человек столь же ученый, сколь и занудливый, пустился в бесконечные рассуждения на тему о вдовах, сам факт выживания коих в браке доказывает, что женщины более приспособлены к супружеству, чем мужчины. Долго слушать его я не стал и вскоре поехал домой.

На следующий день я прибыл на Парк-лейн ровно в назначенное время. Каково же было мое удивление, когда я узнал у дворецкого, что незадолго до моего прихода леди Олрой куда-то уехала. Я повернулся и отправился в клуб, чувствуя себя ужасно несчастным и совершенно не понимая, что происходит. Поразмыслив немного, я написал ей письмо, испрашивая разрешения приехать к ней в какой-нибудь другой день. Ответа не было почти неделю, а затем я получил записку, в которой говорилось, что она будет готова принять меня в воскресенье в четыре. Внизу была следующая приписка, показавшаяся мне очень странной: «Пожалуйста, по этому адресу больше мне не пишите: причину смогу объяснить при личной встрече».

В воскресенье она действительно приняла меня и была со мной чрезвычайно мила, но перед тем, как я распрощался, попросила меня, в случае если я снова соберусь написать ей письмо, посылать его на адрес библиотеки Уиттэкера, что на Грин-стрит, для передачи миссис Нокс.

– По некоторым причинам, – сказала она, – я не могу получать писем у себя дома.

Последующие несколько месяцев мы виделись с ней очень часто, но ее жизнь была по-прежнему окутана атмосферой загадочности. Порой я начинал себя спрашивать, а не находится ли она во власти какого-нибудь другого мужчины, но она казалась такой неприступной, что я тотчас же отбрасывал подобные мысли. И все же я не мог разобраться в причинах ее странного поведения. Она напоминала мне те удивительные кристаллы, которые однажды я видел в каком-то музее: начинаешь смотреть на них – они абсолютно прозрачные, но проходит минута – и они становятся мутными.

И вот наконец я решился сделать ей предложение. Мне до смерти надоела эта вечная таинственность, которой она окружала нашу каждую встречу, и я ужасно устал от всех этих мер предосторожности, которые вынужден был соблюдать, отправляя ей письма. Я послал ей записку (разумеется, через библиотеку Уиттэкера), где обращался к ней с просьбой принять меня в понедельник, в шесть часов вечера. Она ответила согласием, и я почувствовал себя на седьмом небе от счастья, ибо был без ума от нее, вопреки всей ее таинственности. Да, вопреки: именно так я тогда и думал, хотя теперь понимаю, что любил леди Олрой не вопреки, а по причине ее таинственности. Нет, нет, беру свои слова обратно – конечно, я любил в леди Олрой прежде всего женщину, но ее загадочность действительно тревожила, а иногда и бесила меня. И я проклинаю тот день, когда случай указал мне на след, который и привел меня к правде.

– Значит, ты все-таки раскрыл ее тайну? – воскликнул я.

– Боюсь, что да, – ответил Джералд. – Впрочем, слушай дальше и делай выводы сам. В понедельник, возвращаясь после ленча, на который меня приглашал дядюшка – а было уже четыре часа, – я оказался на улице Марилебон-роуд. Мой дядя, если ты помнишь, живет в районе Риджентс-парка, а мне нужно было попасть на Пиккадилли, так что я пошел напрямик – через все эти узкие, убогие улочки. И вдруг, когда я шагал по одной из них, я увидел впереди себя леди Олрой. Лицо ее было скрыто за темной вуалью, и шла она очень быстро. Дойдя до крайнего дома, она поднялась по ступенькам, достала из сумочки ключ и, открыв дверь, вошла внутрь. «Так вот где кроется твоя тайна!» – подумал я и, подойдя к дому ближе, окинул его беглым взглядом. Такого рода домa обычно предназначены для сдачи комнат. На пороге я увидел носовой платок – видимо, она обронила его. Я поднял его и положил в карман. Признаться, я не знал, как мне следует поступить в такой ситуации, но, подумав, решил, что шпионить за ней не имею никакого права, и отправился в клуб.

Ровно в шесть я был у нее. Она полулежала на диване, облаченная в свое любимое домашнее платье из тонкой серебристой ткани, с застежками в виде причудливых лунных камней. Я залюбовался ею – она была восхитительно хороша.

– Я очень рада вас видеть, – проговорила она. – А мне сегодня так и не пришлось выйти из дома.

Бросив на нее удивленный взгляд, я вынул из кармана ее носовой платок и протянул его ей.

– Мне кажется, вы сегодня обронили это на Камнор-стрит, – ровным голосом проговорил я.

Она с ужасом взглянула на меня, но платка не взяла.

– Интересно, что вы там делали? – спросил я.

– А кто вам давал право меня допрашивать? – холодно сказала она.

– Это право дала мне любовь, – ответил я. – Да, да, моя любовь к вам. И пришел я сюда, чтобы просить вас стать моею женой.

Она закрыла лицо руками и горько разрыдалась.

– И все же, что вы там делали? – настаивал я. – Вы должны сказать мне всю правду. Я не хочу, чтобы вы от меня что-то скрывали.

Она встала с дивана и, глядя мне прямо в глаза, произнесла:

– Мне нечего от вас скрывать, лорд Мерчисон.

– Вы ходили туда, чтобы с кем-то там встретиться, разве не так? – я уже не мог сдерживаться, и голос мой срывался на крик. – Это и есть ваша тайна, не правда ли?

Она мертвенно побледнела и пролепетала:

– Уверяю вас, я ни с кем не встречалась.

– Почему вы упорствуете и не говорите мне правду? – вскипел я.

– Я сказала вам правду, – ответила она.

Меня обуяла безумная ярость, и я окончательно потерял контроль над собой. Не знаю, что там еще я ей наговорил, но, думаю, это было нечто ужасное. Кончилась эта бурная сцена тем, что я изо всех сил хлопнул дверью и вихрем выскочил из ее дома.

На следующее утро я получил от нее письмо, но, не открывая его, отослал обратно. В тот же день вместе с Аланом Колвиллом я отбыл в Норвегию, а когда через месяц вернулся домой, то первое, что бросилось мне в глаза в свежем номере «Морнинг пост», было сообщение о смерти леди Олрой. Причиной явилась простуда, и простудилась она, как это ни печально, в опере. Через пять дней после этого она умерла от крупозного воспаления легких. Я закрылся у себя в доме и долгое время никого к себе не пускал. Да, я любил эту женщину! Видит Бог, как безумно я любил ее!

– А ты больше не ходил на ту улицу? – спросил я, немного помолчав. – Не пытался зайти в тот дом?

– Прошло несколько месяцев со дня ее смерти, – отвечал он, – прежде чем я решился отправиться на Камнор-стрит. Все это время меня беспощадно терзали сомнения, и я чувствовал, что меня влечет туда какая-то неодолимая сила. Я постучал в дверь памятного мне дома, и на пороге появилась почтенного вида женщина, у которой я без лишних слов спросил, нет ли у нее свободных комнат для сдачи внаем.

– По правде сказать, сэр, – отвечала она, – у меня действительно есть пара гостиных, которые вроде бы сданы и в то же время свободны. Понимаете, ту леди, что их у меня снимает, я уже три месяца как не видела, а поскольку она задолжала мне за наем, то, если хотите, можете там поселиться.

– Это она? – спросил я, показывая фотографию.

– И в самом деле она! – удивленно воскликнула женщина. – Так когда же она собирается возвращаться, сэр?

– К сожалению, она умерла, – ответил я.

– Не может быть, сэр! – воскликнула почтенная дама. – Она была лучшей из всех моих съемщиков. Платила мне три гинеи в неделю только за то, чтобы кое-когда посидеть в гостиной, – хотите верьте, хотите нет.

– Она кого-нибудь у себя принимала? – спросил я.

Домовладелица поспешила меня заверить, что такого никогда не случалось: эта леди всегда приходила одна, и никто у нее никогда не бывал.

– В таком случае, что она здесь делала? – нетерпеливо спросил я.

– Как вам сказать, – ответила женщина. – Просто сидела в какой-нибудь из гостиных, читала книжки, а иногда пила чай, вот и всё.

Больше мне не о чем было спрашивать, поэтому, сунув в руку женщине соверен, я поспешил удалиться.

* * *

– Интересно, что ты обо всем этом думаешь? – помолчав, спросил Мерчисон. – По-твоему, эта женщина говорила правду?

– Думаю, что да.

– Тогда скажи мне – зачем леди Олрой понадобилось туда приходить?

– Мой дорогой Джералд, – отвечал я, – ключ к загадке, как мне кажется, кроется в том, что у леди Олрой была своего рода мания таинственности. Эти комнаты на Камнор-стрит она снимала лишь потому, что ей доставляло удовольствие изредка прогуляться по улице с опущенной на лицо вуалью, представляя себя этакой загадочной героиней какой-нибудь романтической истории с тайнами. У нее была настоящая страсть к загадочности, хотя сама она была сфинксом, но без загадки.

– Ты и в самом деле так думаешь?

– Более того – убежден, – ответил я.

Мерчисон достал футляр из сафьяновой кожи, открыл его и долго смотрел на фотографию леди Олрой.

– Не знаю, не знаю… – наконец произнес он, задумчиво покачав головой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю